Хамед приносит четыре папки, кладет их перед своим шефом на столик и отходит в дальний конец зала. Что-то мне все-таки не нравится в этом телохранителе, не могу понять, что именно, но некоторые вещи не поддаются объяснению, их просто чувствуешь, и всё... Отец Майи просматривает содержимое всех четырех папок и наконец подает мне несколько листов кальки. На них какие-то схемы.
      - Вот это план его дома, - говорит Виталий Валерьевич, - а вот это план территории, прилегающей к дому.
      Внимательно разглядываю чертежи и до завтрака успеваю как следует с ними ознакомиться. Подробные пояснения Виталия Валерьевича оказываются очень полезными, - он не раз бывал в доме своего бывшего друга и хорошо помнит, что там, где и как расположено. Выслушав его, делаю свои выводы, - Колонков не идиот, поэтому мог многое переделать и усилить из того, что показывал когда-то Виталию Валерьевичу. Ведь именно на слабых местах, вернее считавшихся таковыми, сгорели люди Бродского, пытавшиеся застрелить Колонкова в его же логове.
      Когда мы идем завтракать, у меня уже имеются кое-какие идеи.
      В просторной столовой нам накрывают стол на двоих.
      - Виталий Валерьевич, - спрашиваю хозяина дома, - разве Майя не спустится к нам?
      Мафиози жестом приглашает меня занять место за столом и отрицательно мотает головой:
      - Нет, Герасим. Ее здесь нет. Она уже далеко отсюда...
      Вижу, что, отправив Майю из этого дома, он несколько успокоился, и я рад за него.
      - Надеюсь, она в безопасности, - говорю Виталию Валерьевичу, присаживаясь к столу.
      - Да, в безопасности, хотя, к сожалению, еще не за границей. Появляться в аэропорту или на вокзале ей пока нельзя, даже несмотря на усиленную охрану.
      После завтрака мафиози дает Хамеду команду обеспечить меня всем, что я сочту необходимым для осуществления операции, а сам, сославшись на неотложные дела, удаляется в свой кабинет.
      Хамед ведет меня в подвал, где я могу подобрать себе вооружение.
      Дверь в помещение склада прекрасно замаскирована в обычной стене, целая секция коридора уходит куда-то вглубь, и открывается вход в просторное сухое помещение с микроклиматической установкой внутри. Не могу не удивиться количеству и качеству припасенного Виталием Валерьевичем средств уничтожения себе подобных. Нахожу здесь все, что может мне пригодиться для осуществления задуманной акции. Через час отобранное оружие и снаряжение проверено, смазано, подогнано и разложено мной в надлежащем порядке.
      После возни с железом принимаю душ, падаю на диван и прошу передать Виталию Валерьевичу, чтобы меня не беспокоили до вечера. Мою просьбу выполнили, и только в полдевятого спускаюсь в гостиную.
      Виталий Валерьевич нервно меряет ее шагами.
      Кивнув мне на ходу, он продолжает нарезать круги.
      - Да остановитесь же, черт вас побери! -рычу на него. - Что с вами?
      Бродский вздрагивает, останавливается и удивленно смотрит на меня.
      - Вот так-то лучше, Виталий Валерьевич, - говорю одобрительно. - А теперь объясните, в чем дело? Только поспокойнее, пожалуйста.
      Мафиози подходит и молча берет со столика пачку "Мальборо". Вытаскивает сигарету. Руки у него дрожат.
      - Я не могу выйти на связь с Майей, - глухо говорит он. - Люди, сопровождавшие ее, должны были сообщить мне, как добрались, все ли в порядке...
      - Возможно, они еще не доехали до места? - выдвигаю свою версию. Так как не знаю, куда мафиози отправил дочь. - Сядьте, пожалуйста.
      Мафиози послушно садится.
      - Все сроки уже вышли... - говорит он, отрешенно глядя в камин.
      - Если иначе не узнать, что там случилось, надо туда ехать, - говорю я.
      - Надо ехать... - повторяет за мной Бродский и, закрыв глаза, откидывается на спинку кресла.
      Тушу окурок в пепельнице.
      - Седлайте коней, пока есть какая-то надежда!
      Он поднимает голову, в глазах его загорается надежда:
      - Вы думаете?
      - Уверен, черт побери! Не медлите! Я пошел собираться... - бросаю ему, поднимаясь к себе в комнату за оружием.
      Через десять минут со двора замка вылетают два шестисотых "мерседеса" и одна семьсот сороковая "БМВ" из последних моделей.
      Сижу на заднем сиденье рядом с Виталием Валерьевичем. Общая численность нашего хорошо вооруженного отряда - четырнадцать человек. Идем на приличной скорости, и расстояние в четыреста с небольшим километров преодолеваем в довольно сжатый срок, тем более что на отдельных участках трассы "мерседесы" выжимают до двухсот тридцати.
      Оказывается, Майю отвезли в Юргенское, это где-то на тюменском направлении, и даже не в сам городок, а на благоустроенную таежную заимку, которая от Юргенского в двадцати километрах.
      Мне все эти названия ни о чем не говорят. Мафиози молчит, погрузившись в свои мрачные думы.
      Еще раз проверяю оружие, гоняю себя мысленно по плану дома Колонкова, проигрывая варианты возможных ситуаций, хотя, один черт, все эти мысленные прогоны - ерунда, потому что жизнь всегда вносит в них свои неожиданные коррективы.
      Важно представлять себе общую стратегию действий, все остальное решается на месте.
      Глава девятнадцатая
      - Подъезжаем, - бросает через плечо водитель, съезжая с асфальта на грунтовку.
      Виталий Валерьевич, подавшись вперед, всматривается в темноту, разрываемую светом мощных фар.
      По обе стороны дороги чернеет ночная тайга.
      "Мерседес" сбавляет ход, мягко преодолевая бугры и выбитые гусеницами тракторов глубокие колеи. Половина двенадцатого ночи. Не доезжая до одного из поворотов вправо, водитель выключает фары и габаритные огни. Машины, идущие вслед за нами, делают то же самое.
      - Еще километра два, Виталий Валерьевич, - сообщает водитель своему шефу.
      - Быстрее, Гена! - говорит водителю Бродский. - Броня выдержит!
      - Понял... - откликается тот и давит на педаль.
      Сидящий рядом с водилой Хамед подносит к губам портативную рацию и о чем-то тихо переговаривается с другими экипажами.
      Минут через пять машина останавливается.
      - Всё! - говорит водила. - Если дальше ехать, то нас засекут...
      - Выходим! - отдает команду Бродский. Из машин высыпают боевики, бряцая оружием в ночной тишине.
      Небо затянуто тучами и звезд не видно, кажется, поднимается ветер. Дело к дождю.
      - Хамед, веди! - приказывает Виталий Валерьевич телохранителю.
      Тот машет рукой для всех, и направляемся вперед вдоль дороги.
      Растянувшись цепочкой, идем по обочине. Изредка звякает оружие в чьих-то руках или слышится приглушенный мат споткнувшегося боевика.
      На мне черный комбинезон и мягкие темные кроссовки. Большинство парней - в камуф-ляжных костюмах, у каждого на голове прибор ночного видения, а за плечом - малогабаритный автомат "вихрь".
      Хамед идет первым, за ним Виталий Валерьевич, потом - я. Хамед делает знак рукой "остановиться!".
      - Четверо - вон по той ложбине! - распоряжается он.
      Парни, видимо, бывали здесь уже не раз и, не требуя пояснений, ныряют в неглубокий овраг.
      - Вы, трое, обеспечиваете перекрытие дороги, - говррит Хамед, показывая в другую сторону.
      - За тем бугром увидите заимку. Смотрите сами... - тихо говорит мне Бродский.
      Возле машин осталось двое парней. Впятером идем дальше. У мафиози в руках "стечкин", у меня - "бизон", пара шнеков к нему в нагрудных карманах комбеза.
      Перевалив за бугор, вижу внизу ровное место, огороженное невысоким забором, и большой двухэтажный дом с ярко освещенными окнами. Лампы на столбах, стилизованные под старинные газовые фонари, установлены по периметру территории и неплохо ее освещают.
      Несколько хозяйственных построек, сарай, похожий скорее на амбар. Пять легковых импортных машин.
      - Три машины не наши... - шепчет мне Виталий Валерьевич, нервно сжимая рукоятку двадцатизарядного АПС.
      - Значит, добрались и сюда, - констатирую я очевидный факт.
      - Что вы собираетесь делать? - спрашивает Виталий Валерьевич.
      - Долго объяснять, - отвечаю я, думая уже о другом. - Перекрывайте отступление тем, кто попытается скрыться. Только постарайтесь не шмальнуть мне в спину. Кстати, чужих машин не три, а четыре... - поправляю я, так как различаю металлический отблеск высокого багажника еще одной иномарки.
      - Где вы видите четвертую?
      - С другой стороны дома, - отвечает за меня Хамед.
      - С той стороны есть выход на веранду, - шепчет Виталий Валерьевич.
      - Ну, я пошел... - говорю я и бесшумно спускаюсь по склону.
      Во всяком деле важны прежде всего темп и неожиданность.
      Выскочив на ровное место, сбрасываю предохранитель автомата. Отмечаю, что в машинах никого нет. Перемахнув через забор несколько раз, перекатываюсь по земле и занимаю позицию возле борта ближнего ко мне автомобиля.
      Высунувшись через стекло салона, наблюдаю за домом. Окна зашторены, и довольно-таки плотно.
      Слышу какой-то шум и чуть пригибаюсь, но так, чтобы иметь возможность продолжать наблюдение за домом.
      Входная дверь открывается, и на крыльцо выходят четверо с "калашами" в руках. Настроение у них, чувствуется, отличное.
      - Ты видел, как он дернулся? Я ему, суке, от души привинтил!
      - Ага! А тот пидер с мордой, как у моего СААБа, он только прыгнул, а я ему, бля, полрожка - от яиц к хавальнику... Он, умат, чуть пополам не распилился!..
      Парни, вероятно, обсуждают недавнюю схватку с людьми Бродского.
      - А сучка эта... Бля буду, мужики - ниче коза! - говорит самый длинный из четверки, перекидывая "калаш" за ремень на плечо. - Жаль, Кока не дает, а то я бы ей вдул по самые гланды!
      Боевики ржут, закуривая.
      - Вы жмуриков в сарай оттащили? - спрашивает длинный.
      - Да все путем, Бек. Там они. Я, бля, как хирург - весь лепень красный... Как бы переодеться? - говорит подонок с совершенно лысой головой.
      - Будем уезжать, снимешь с тех, в чулане... Им, один хрен, уже не пригодится... - смеется длинный, которого назвали Беком.
      Я за время их разговора успел достать метательные ножи. На складе Бродского нашел отличный набор этих ножичков, выполненных из настоящей золингеновской стали, превосходно отбалансированных.
      Прислонив "бизон" к дверце машины, беру в левую руку три лезвия, а четвертое правой рукой швыряю в дальнего от меня боевика. Тотчас и остальные получают "подарки", даже не успев понять, что с ними случилось. Вот черт, ошибочка вышла! Лысый, отшатнувшись от хрипящих в предсмертных конвульсиях корешков, споткнулся на ступеньке и с грохотом полетел с крыльца. Четвертое лезвие, не поразив цель, звякнуло о кирпичную стену.
      Подхватив "бизон", перепрыгиваю через капот машины и оказываюсь возле пытающегося подняться лысого.
      Ударом автомата в блестящий лоб откидываю его с дороги. Взбегаю на крыльцо, мчусь по коридору. Ногой открываю дверь в гостиную. Там двое. Один сидит за столом, второй стоит рядом. Первый хватается за автомат, лежащий у него на коленях. Короткой очередью укладываю его. Второй бросается на пол, пытаясь в падении перевернуться и выстрелить из пээма. Выстрелить он успевает, но все его тело и голову уже рвут тяжелые пули моего автомата. Бряцанье пустых гильз, звон разбитых стекол от срикошетивших пуль, и я, сделав длинный прыжок, оказываюсь на веранде.
      Топот ног по лестнице. Оборачиваюсь и очередью разношу вдребезги люстру. Лопаются лампочки, сыплются осколки стекла и хрусталя. Гостиная и веранда погружаются во мрак. С улицы раздается длинная очередь по окнам веранды, со звоном обрушиваются оконные стекла, трещат рамы, расщепляемые ударами пуль.
      Ползком продвигаюсь к открытым дверям. Трое подбегают к машине - той, четвертой, которую я заметил, подбираясь к дому. Один из боевиков тащит за руку Майю, двое других, пятясь, лупят из автоматов по веранде. Двумя короткими, по три патрона, очередями срезаю их.
      Первый рывком притягивает Майю к себе. Прикрываясь ею, подносит к ее голове пистолет:
      - Я убью ее!! - орет он в темноту.
      Не думаю, что у него это получится...
      Прицелившись, нажимаю на спуск. Пуля ударяет в ногу парня с пистолетом. Он, схватившись за бедро, падает на одно колено. Вторым выстрелом вышибаю ему мозги. Вскочив на ноги, спрыгиваю с крыльца и подбегаю к застывшей на месте девушке. Она бросается мне на грудь. Из-за угла сарая спешат к нам люди Виталия Валерьевича. Сам он вместе с Хамедом появляется на веранде. Девушка рыдает, не в силах оторваться от моего комбинезона, и не смотрит по сторонам.
      Держа автомат в правой руке стволом вниз, левой молча глажу вздрагивающие плечи Майи.
      Сколько раз за этот месяц мне приходилось вот так гладить плечи рыдающих девушек, и почти всегда в сходной ситуации. Какая-то нескончаемая война у нас в России. Откуда это? Почему?
      К нам подходит Бродский, кладет мне руку на плечо и молча смотрит на рыдающую дочь.
      Майя наконец замечает отца, всхлипывая, тянется к нему.
      Отхожу на несколько шагов, достаю сигареты и, держа автомат под мышкой, щелчком выбиваю одну из пачки. Кто-то из боевиков Бродского услужливо щелкает зажигалкой. Хамед отдает какие-то приказания своим людям по уборке территории. Я молча курю, наблюдая за мафиози и его дочерью.
      Майя пытается что-то объяснить отцу. Тот подает девушке блокнот и ручку.
      Хамед подходит к Бродскому и как бы невзначай заглядывает в блокнот. Майя почему-то резко отстраняется от телохранителя, но тот уже схватил ее за волосы и рвет на себя. Я вскидываю "бизон", но Хамед прикрылся Майей. Виталий Валерьевич бросается к телохранителю. Тот подается назад вместе с девушкой.
      Гремит выстрел. Бродский отлетает на шаг и валится на спину.
      - Папа! Не-надо!!! - слышу исполненный горя и отчаяния крик Майи, крик, от которого у меня сжимается сердце.
      Даже Хамед на миг растерялся, но этого мига мне более чем достаточно всаживаю весь оставшийся в шнеке запас патронов ему в брюхо. Хамед отлетает к машине. Ни один патрон не пропал даром. Уже стоя над телом предателя, слышу сухой щелчок сработавшего вхолостую ударника затвора. Отовсюду на выстрелы сбегаются боевики Бродского. Склоняюсь вместе с Майей над Виталием Валерьевичем.
      - Быстро аптечку! - приказываю парню, присевшему рядом.
      Тот срывается с места. Вокруг мафиози толпятся его люди. Они потрясены и растерянно переминаются.
      - Папа! Папа! Ответь!! Как ты?!! - рыдает Майя и нервно гладит то руки, то плечи, то лицо своего отца.
      Мафиози, превозмогая боль, улыбается:
      - Девочка! Ты заговорила?! - Он тянется к ней окровавленной рукой и теряет сознание.
      Приносят аптечку. Быстро делаю противошоковый укол. Наложив на рану тампон, прошу, чтобы окружающие помогли мне. Мафиози приподнимают, чтобы я мог сделать ему перевязку.
      Взглядом нахожу боевика, которого видел в доме. Похоже, он среди своих за старшего. Обращаюсь к нему:
      - У вас есть врач? Свой врач?
      Парень кивает.
      - Сейчас вызовем, - говорит он и бежит к одной из построек.
      Делаю перевязку. Пуля пробила правый бок. Если Бродскому вовремя окажут квалифицированную медицинскую помощь, он будет жить. Боевики переносят его в дом, укладывают на кровать в одной из комнат. Объясняю приставленным к раненому боевикам, что они должны делать. В помощниках у меня недостатка нет.
      Майя не отходит от отца и говорит, говорит не умолкая, успокаивая его. Сознание уже вернулось к нему, он слабо улыбается, слушая журчание ее речи.
      Выхожу в коридор. Здесь собрались свободные от поручений боевики.
      - Как ваши парни? - спрашиваю их.
      - Из тех, кто был с Майей, только двое остались в живых... - отвечает кряжистый, низкорослый паренек, поправляя на плече ремень автомата. - Да и то в паршивом они состоянии.. Пытали их... - злобится он.
      Выхожу на веранду. Возвращается парень, которого я посылал вызвать доктора.
      - Сейчас все будет в ажуре... - говорит он. - Я по рации связался с домом, объяснил ситуацию. Там Сарыч за старшего остался, он уже договаривается с военными, доктора на вертушке доставят.
      - Отлично... - хвалю боевика за расторопность. - Часик-полтора Виталий Валерьевич еще продержится... Теперь вот что... - достаю сигареты и предлагаю парню. - Тебя как зовут?
      - Жека... - отвечает он, щелкая зажигалкой.
      - Вот что, Жека, подтяни сюда как можно больше людей. Вашего шефа нельзя будет дергать отсюда пару дней. А место это, сам понимаешь, засвечено.
      Парень кивает.
      - Все сделаем в лучшем виде... - обещает он. - Я из города таких бойцов вызову, хрен нас дивизия возьмет. Все зубы сломают!
      - Давай, давай, зубастый, - смеюсь я, хлопая его по плечу.
      Снова вхожу в дом. Боевики все так же толкутся возле дверей в комнату, где лежит их раненый шеф. Подзываю кряжистого. Тот мгновенно оказывается рядом, вообще все боевики выполняют мои приказы беспрекословно, и то и дело замечаю на себе их восхищенные взгляды. Еще бы - в одиночку очистил весь дом. Они-то подняли бы своей пальбой шум на всю округу, операция заняла бы часа два, и бог знает, сколько народа зря полегло бы...
      - Отправь кого-нибудь за нашими машинами, - говорю кряжистому. - И выставь посты на возможных подходах к заимке.
      Вхожу в комнату к раненому Бродскому.
      - Герасим... - хрипит мафиози с кровати. Майя вытирает ему лицо мокрым полотенцем. Сажусь возле изголовья на свободный стул.
      - Как там? - спрашивает он.
      - Не разговаривайте... - советую ему. - Не тратьте силы. Сюда летит вертолет с вашим врачом. Подтягивается подкрепление из города. Все будет нормально. Как только долетит врач, я отлучусь ненадолго. Наведаюсь в гости к вашему "другу"...
      Он тянется к моей руке. Опережаю его и сам пожимаю ему руку. Чувствую слабое ответное пожатие.
      - Спасибо, Герасим...- шепчет он, закрывая глаза.
      Майя с благодарностью смотрит на меня. Выхожу из комнаты.
      Лишних людей в коридоре больше нет - все заняты подготовкой к возможной обороне заимки.
      Глава двадцатая
      В два ночи прилетел вертолет с хирургом. Через полчаса я уже был спокоен за жизнь Виталия Валерьевича. Подзываю к себе Жеку:
      - Где дом Колонкова - знаешь?
      - Не раз там бывал, - кивает он.
      - Подготовь машину, поедешь со мной. Нужно проскочить так, чтобы ни один сонный мент нас не тормознул...
      Жека усмехается:
      - И так никто не остановит! Менты наши машины знают, тем более ксивы есть "без досмотра" - все как полагается.
      Подхожу к Майе. На время операции она перешла в гостиную. Боевики приготовили ей чай, принесли фрукты. Помещение они тоже прибрали и даже помыли полы. Правда, новые стекла вставлять пока никто не собирается. Тепло.
      - Я скоро вернусь, - говорю, подходя к Майе.
      Девушка порывисто поднимается с дивана и прижимается ко мне всем телом. Волосы у нее почему-то пахнут ландышем.
      - Это очень опасно? - тихо спрашивает она, глядя на нагрудный карман комбинезона, из которого топорщится, распирая матерчатый клапан на липучке, шнековый магазин к "бизону".
      - Не опасней, чем прогулка под дождем, - шучу я.
      - Может, тогда кто-нибудь съездит вместо тебя? - спрашивает она наивно.
      - Не уверен, что кто-то другой там придется ко двору, - отвечаю мягко и усаживаю Майю на диван. Присаживаюсь рядом с ней.
      - Гера... - говорит она, опуская глаза и теребя рукав моего комбинезона, - не уезжай от меня... никогда...
      Даже не знаю, что ей ответить.
      - Шеф, машина готова! - докладывает Жека и этим спасает меня от неуместного сейчас разговора.
      Упруго поднимаюсь на ноги, подхватываю автомат.
      - Мы еще поговорим об этом, Майя, - обещаю девушке и быстро выхожу в коридор. Женька, топоча своими армейскими "берцами", следует за мной.
      Оставляю Евгения у машины. Уже светает, и народ в городе скоро потопает на работу. Но здесь, в двенадцати км от Омска, просыпаются пока только птицы.
      Огромный домина, с просторным участком вокруг него, окружен высоким кирпичным забором. Я притаился в зарослях дикой малины метрах в ста от забора и уже минут десять наблюдаю за двумя охранниками, которые заняли позицию на выезде в небольшой ямке, заросшей по краям кустиками красной смородины.
      Замаскировались ребята неплохо, но по нужде приходится им вылезать из своего укрытия, а это напрочь лишает смысла всю их затею. Я могу ухлопать этих парней тихо и без пыли, но мне нужно узнать, когда у них бывает смена или проверка. Сейчас они решили покемарить на боевом посту, а я терпеливо жду.
      Наконец мое ожидание вознаграждается. Слышу, как пикает рация. Один из парней отвечает:
      - Да, сидим... Что? Да все в норме, лишних нет. Давай в семь смени. Чего рано? Мы уже сколько на ногах? Пусть Хрящ дежурит. Лады. В семь ждем...
      Я лежу в десяти метрах от них и отлично все слышу.
      - Сказали, в семь сменят, - говорит охранник напарнику, нисколько не заботясь о том, что его могут подслушать.
      - Ну, и ништяк... - отзывается напарник, потягиваясь и зевая. - Скорей бы уж замочили этого Бродского. Делов-то...
      - Ага... Попробуй его замочи, - возражает первый. - Сучку эту Майку сегодня должны привезти. Вот тогда он сам, падла, за пулей и прибежит.
      - Да уж, бля, приперся бы побыстрее, а то надоело здесь бока пролеживать.
      Все, что мне было нужно, я услышал.
      Навинчиваю глушитель на ствол пистолета "стечкин". С этой машинкой мне сподручней навести шорох в доме Колонкова.
      Два тихих хлопка на фоне утреннего птичьего гомона - и мальчики утыкаются носами в землю.
      Проползая мимо них, вижу замаскированный люк коммуникационной линии, которая ведет в дом.
      Я тщательно изучил строительные чертежи и схемы подводов коммуникаций и знаю, что проложенная здесь труба имеет достаточно большой диаметр, чтобы я смог по ней передвигаться, по крайней мере, вперед. Дать задний ход уже не получится, но я назад по трубе ползти и не собираюсь, тем более пятясь, как рак.
      Открыв люк, проникаю в трубу. Здесь сухо, но тесно - всевозможные провода и кабели разных окрасов и диаметров. Впрочем, они мне не мешают. Ползу и думаю, как все-таки хреново быть кротом: тут просто ползешь, а тому мракобесу еще и рыть надо...
      Наконец вижу впереди свет. Еще несколько метров - и я в колодце смотровой шахты, то есть уже во дворе дома Колонкова. По невысокой лестнице понимаюсь у. люку с дыркой посередине и прислушиваюсь. Ни черта не слышу.
      Медленно сдвигаю крышку люка, готовый в любой момент соскочить вниз. Случись что, и я окажусь в капитальной ловушке, но других вариантов мы на сегодняшний день не имеем.
      Первое, что вижу в образовавшейся щели, это "глаз" охранной камеры на стене дома прямо надо мной. Понатыкали, суки, аппаратуры!
      Отодвигаю крышку немного в сторону. Уперевшись левой ногой в стенку колодца и стоя правой на металлической перекладине лестницы, достаю АПС и прицеливаюсь в "глаз" телекамеры.
      Хлопок - лупоглазая табакерка вздрагивает и осыпается стеклянными брызгами. Сдвигаю люк до конца.
      Вылезаю на поверхность. Больше на этой стене дома камер нет, а со стороны подъездной дороги меня хорошо прикрывают пышные кусты барбариса. Окна первого этажа расположены довольно высоко.
      Закрыв крышку люка, подбегаю к стене, присаживаюсь на корточки. Через минуту слышу голоса. Сквозь кусты вижу, как из дома выходят двое. Оба в обычных светлых футболках и джинсах. На поясе у каждого - пээм в открытой кобуре. Охранники несут стремянку, вероятно, собираются починить "глаз".
      - Можно было бы утром эту канитель посмотреть... - бурчит первый охранник.- Хрен ее знает, чего это она погасла...
      - Ага!.. Чтобы Кнут нам завтра яйца оторвал из-за этого? На фуй! Я уж лучше не посплю... - возражает ему второй.
      - Вообще-то верно, - соглашается первый. - Видел, какие пацаны перепуганные из города приезжают? Шугаются всего! Там же сейчас стрельба на каждом углу...
      - Вот я и говорю. Лучше сделаем пораньше, чтоб Кнут не серчал, подтверждает второй. - Эй! Чтой-то с ней?! - удивленно восклицает он, показывая пальцем на раскуроченный "глаз".
      - Ни фуя!!! - вторит ему первый.
      Охранники тут же бросают стремянку и лезут в кобуры за стволами.
      Уж лучше бы сидели где-нибудь в темном закутке и ждали, когда приедет Кнут и настучит им по репе. Встреча со мной обойдется им куда дороже.
      "Стечкин" хлопает два раза, и оба охранника валятся на траву. Все. Починили камеру. Выскакиваю из-за кустов и лечу к парадному входу - дверь должна быть сейчас открыта. На крыльце сталкиваюсь с выбегающим из дома боевиком в камуфляже. Стреляю в упор несколько раз и, отшвырнув в сторону не успевшего упасть охранника, резко приседаю. Еще один пятнистый, стоя в дверях, выпускает из АКА длинную очередь, которая проходит у меня над головой.
      Короткой ответной очередью срезаю автоматчика.
      Дергаясь, как марионетка, парень пятится и валится на спину. Быстро меняю магазин в пистолете. Прыжок вперед - и, проехав несколько метров на брюхе по гладкому, лакированному паркету, расстреливаю двоих, замешкавшихся в дверном проеме. Вскакиваю на ноги и по диагонали пересекаю гостиную. Ухожу влево по стене, одновременно приседая и поворачиваясь на сто восемьдесят градусов, падаю на спину, держа АПС в боевом положении, и отвечаю очередью еще одному невеже, который ворвался в гостиную из коридора и лупит, не стесняясь, по мне из автомата. Слышу противное жужжание пули, прошедшей возле самого уха. Разве так встречают гостей? Я обижен - и боевик, схлопотав пулю в лоб, утыкается мордой в пол.
      Рывком, не касаясь руками пола, вскакиваю на ноги и тут же делаю кульбит над спинкой дивана. Весь дом уже разбужен автоматными очередями. Топот, хлопанье дверей, крики. Суета, как в растревоженном улье. Эти пчелки могут кого хочешь зажалить до смерти... Но не меня. Обойдутся. Меня ждет Майя. И Катя... И Оля... М-да, генерал в чем-то, пожалуй, прав...
      Занимаю выгодное положение в нише за широким антикварным комодом. Ну и вкус у Колонкова. Комод, пусть даже и красивый, с бронзовыми витыми прибамбасами, в гостиной все-таки неуместен.
      Со своего положения я контролирую все три двери в разных концах помещения, в котором готов встретить новых противников. И вот из левой двери уже прет толпа боевиков. Точнее, их пятеро. Странная .у этих оболтусов тактика, честное слово. Неужели они думают, что, навалившись всем скопом, испугают хорошо вооруженного профессионала?
      Но меня больше поражает другое. Залетев в гостиную, они открывают ураганный огонь, круша все, что здесь еще уцелело. Складывается впечатление, что бойцы давно хотели разгромить дом своего хозяина, да все никак не выпадало случая...
      Одна из срикошетивших пуль ударяет в стену у меня над головой, срезая довольно внушительную по размерам картину в массивной золоченой раме. Рама углом входит мне в поясницу- Ох!.. Вот так и погибают зазря, поскользнувшись перед амбразурой... Разряжаю в придурков весь магазин, - очередь сносит их, как коса луговую траву. Хоть снопы из них вяжи.
      Выбираюсь, кряхтя и матерясь, из-под картины и благодарю судьбу, что никто из моих друзей не видел происшедшего. Потом бы всю жизнь вспоминали, зубоскалы...
      Покидаю гостиную, мельком взглянув в окно.
      Двое несутся куда-то вдоль дома. Хрен с ними, пусть побегают. Но на всякий случай даю по ним очередь через стекло и, что удивительно, в одного все-таки попадаю. Второй залег за дерево. Вот и полежи, пока я не освобожусь...
      Осматриваю первый этаж, но никого не нахожу. В доме подозрительная тишина. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: народ где-то затаился. Вот только где?
      Осматриваю второй и третий этажи. Все как сквозь землю провалились... Кстати, очень может быть.
      Боевик, которого я выстрелами загнал за дерево, лежит смирно. Смотрю на него из окна третьего этажа. Голову он защитил, а вот все остальное просматривается отлично: спина, задница, ноги... Нет, этот парнишка определенно не боевик. Заглянув на чердак, возвращаюсь к окну. Парень не сдвинулся с места. Я бы уже давно убежал, а этот чего-то ждет. Открыв раму, ору:
      - Эй, ты! Дефективный!
      Парень вздрагивает, но продолжает лежать на брюхе.
      - Я к тебе обращаюсь, придурок! - смеюсь я и, тщательно прицелившись, отстреливаю парню каблук.
      Убивать его мне не хочется. На парне камуфляжный костюм, только почему-то с расцветкой для гор. Носят сейчас черт знает что, лишь бы выглядеть покруче.
      Парнишка перестает наконец изображать страуса и выглядывает из-за дерева. Физиономия еще совершенно мальчишеская.
      - Иди к дому, - приказываю ему, - и жди меня на крыльце!
      - Не стреляйте, - кричит он, отшвыривая "калаш" в сторону.
      - Да иди давай, балбес! - ору на него.
      Парень послушно поднимается и ковыляет к центральному входу.
      Спускаюсь на первый этаж. Дом я захватил, да что толку - Колонкова нет.
      Пацан стоит на крыльце. Жестом показываю, чтобы он вошел.
      - Где твой шеф? - спрашиваю его, как только он, переступив через труп, робко входит в гостиную.
      - Наверное, в подвале, - отвечает пацан, косясь на убитого.
      - Где в подвале?
      - Там... - он неопределенно мотает головой.
      - Веди! - приказываю ему.
      - Нет! - вскрикивает он, поднимая на меня глаза. - Нас там прикончат! Пожимаю плечами:
      - Или ты меня ведешь, или я тебя прямо здесь... Выбирай. Кстати, есть другие выходы из этого дома?
      Парень кивает:
      - Есть, но не знаю где. Знаю, что уйти можно через подвал, но как... Честное слово, не знаю!
      Парень говорит искренне, это у меня не вызывает сомнений. Да, этот насмерть перепуганный мальчишка явно не боец.
      - Иди вперед и показывай! - приказываю ему.
      Пацан скис окончательно, он дрожит, точно в зимнюю стужу, хотя на улице уже изрядно припекает летнее солнышко.
      Неуверенно идет к узкой двери, затейливо инкрустированной соломинками, покрытыми краской и лаком.
      - Колонков мог вызвать подмогу? - спрашиваю его.
      - Конечно. Может и ОМОН прилететь... - говорит он и замедляет шаг, надеясь, вероятно, что я испугаюсь и решу тут же смотаться.