- Нет, но это, наверно, его сосед забегал, тот вечно дымит своим "беломором", - бросает на ходу Афанасий Сергевич, проходя в большую комнату.
      В доме пахнет отнюдь не папиросами отечественного производства... Впрочем, кто знает, может, "беломорщик" перешел теперь на "парламент". Приятель Афанасия Сергеевича садит в кресле с книгой. При нашем появлении он встает.
      - Здравствуй, Всеволод! - говорит историк, протягивая приятелю руку.
      У приятеля вид, мягко говоря, бледный, как будто его уже сутки мучает понос, но Афанасий Сергеевич этого не замечает.
      - Вот заехал с товарищем... - говорит он, оборачиваясь и показывая на меня. - У него здесь недалеко, в Токсове, тоже дача. Он попросил подкинуть ему мешочек-другой с удобрением...
      Надо же, как историк умеет, оказывается, гладко врать.
      - Сейчас такого в городе не достанешь, так что я заберу парочку... говорит Афанасий Сергеевич.
      - Да конечно же, Сергеич, о чем разговор, ты же их и покупал... соглашается Всеволод, и руки у него заметно дрожат. Определенно здесь что-то не так. Я уже лезу за оружием. И плевать мне, что обо мне подумает этот Всеволод. Поздно...
      - Стоять!! Руки на стену!! - орет, врываясь в комнату, детина с израильским УЗИ гонконгского производства. Вообще-то, такие китайские подделки могут клинить после второго или третьего выстрела, но в тесном помещении хватит и короткой очереди, тем более что вслед за детиной появляются еще двое с такими же игрушками в руках.
      Историк ошеломленно смотрит на вооруженных людей. Рожи у гостей как на подбор, такие, какие можно встретить на специальных досках в виде фоторобота с пометкой: "Внимание, их ищет милиция!"
      Стою, повернувшись лицом к стене, держу руки на затылке.
      - Лбом в стену, ноги назад! - командует чернявый парень с короткой стрижкой боксера.
      Выполняю команду. Его самого, могу поручиться, не раз ставили к стене омоновцы. От них и научился малыш специальным командам... Меня обыскивают и находят пистолет.
      - Ни фуя себе дачник! - ржет чернявый. - Ах ты, сука! Ментяра позорная! - рычит он и бьет ногой мне в живот.
      Пелена застилает глаза, и дыхалка резко куда-то пропадает. Второй удар автоматом в шею, и дневной свет в комнате меркнет... Прихожу в себя уже на полу. Никто мной не занимался, так и оставили лежать у стены. Думаю, без сознания я пробыл минуты две. В голове гудит, лежу, не шевелясь. Приоткрыв глаза, пытаюсь сориентироваться в пространстве.
      Возле меня стоит стул, и на нем сидит кто-то из налетчиков, - вижу белые кроссовки с налезающими на высокие задники джинсами. Размер обувки впечатляет.
      - Где эта херня, за которой ты прикатил сюда?! - узнаю голос чернявого, он обращается к историку.
      Значит, Афанасий Сергеевич тоже здесь, в комнате.
      - Я же сказал вам, в сарае. Нам нужно было взять пару мешков удобрений... Если хотите, можете их забрать себе... - говорит историк таким убедительным голосом, что даже я не смог бы заподозрить его в неискренности.
      Молодец Афанасий Сергеевич, но его пока не взяли в полный оборот. Если мне не удастся встать, он им все выложит, а потом нас здесь пришьют, как котят.
      - Ты мне, чмо, не лепи горабатого! Фуфлыжник фуев! - рычит на историка чернявый, видимо, знакомый с зоновской баландой не по рассказам старших товарищей. - Я тебя, сука, на шнурки сейчас распущу!.. Где эта херня?!
      Слышу звук оплеухи. Афанасий Сергеевич кхекает, но не сдается:
      - Я же вам говорю, в сарае... Удобрение...
      - Ну ты, сука гребаная! - шипит зловеще чернявый. - Счас ты у меня, падла, сам удобрением станешь!
      Пора вступать в игру. Издаю глухой стон, но не шевелюсь.
      В комнате сразу наступает тишина..
      - Че эта тварь там вякает? - после паузы спрашивает чернявый, имея в виду меня.
      Меня пинают в бок. Снова издаю слабый стон.
      - Очухивается вроде... - басит кто-то надо мной.
      - Затащи его в соседнюю шхеру и придави, чтоб не урчал... - выносит чернявый мне приговор.
      Меня, схватив за щиколотки, волокут в коридор.
      Приходится мордой вытирать пол. Хорошо еще, половицы струганые и покрыты лаком, заноз не будет.
      Детина, который собирается меня прикончить в соседней комнате, - не из слабеньких. В его лапищах чувствуется звериная сила. Ударившись лбом о высокий порог, про себя матерю хозяина дома: зачем же ты, балда, сделал такие высокие пороги? Сам ведь, наверняка, спотыкаешься по сто раз на дню... Еще один порог. В очередной раз приложившись многострадальным лбом, решаю, что за это детина мне ответит вдвойне.
      Противно, когда тебя, как половую тряпку, таскают по всей квартире... Наконец детина отпускает мои щиколотки. Он делает несколько шагов назад, чтобы закрыть дверь. На УЗИ у налетчиков глушителей не было, значит, кончать меня он намерен руками. Скорее всего, попытается свернуть мне шею. Руки у меня безвольно вытянуты за головой, - продолжаю делать вид, что все еще пребываю в полубессознательном состоянии.
      Боевик склоняется надо мной. Сквозь полуприкрытые веки вижу, как он снимает с плеча автомат. Опытный, гад, знает, что, когда он присядет на корточки, рукоятка УЗИ упрется ему в живот. Вот ведь как получается - при определенных обстоятельствах конструкция этого автомата оказывается неудобной. Слышу, как детина кладет автомат на пол. Перекатываюсь в сторону и, подхватив автомат, вскакиваю на ноги. Еще ощущаю легкое головокружение, но, встряхнувшись, окончательно прихожу в себя.
      Детина настолько растерян, что остается сидеть на корточках, только в изумлении таращит на меня свои свинячьи буркалы. Типчик он действительно мощный, только одна его ляжка весит, наверно, столько же, сколько весь я, а во мне - около ста кг...
      - На колени! - приказываю ему шепотом.
      Он выполняет команду. Подхожу к нему и ударом пятки правой ноги по затылку укладываю на пол.
      Неслышно пробегаю по коридору и врываюсь в комнату. Короткая очередь боевик у стола, прошитый четырьмя пулями, рушится вместе со стулом на пол.
      Чернявый держит в руке плоскогубцы. Увидев меня, он бросает их и с отчаянным воплем тянется к своему автомату, оставленному на кресле. Вгоняю в его гнилую пасть парочку девятимиллиметровых гостинцев. Несостоявшийся инквизитор, с разлетевшимися по всей комнате мозгами, падает возле окна.
      Афанасий Сергеевич и его друг, пристегнутые наручниками к стульям, с ужасом взирают на учиненное мной побоище.
      Беру со стола ключи от браслетов и отстегиваю обоих пленников.
      - Ищите тетрадь! - приказывают историку. и, чтобы вывести его из ступора, рывком поднимаю со стула, встряхиваю за плечи, как куклу.
      Афанасий Сергеевич приходит в себя и уже осмысленно смотрит на меня.
      - Да-да, сейчас я все найду... - говорит он. Я подталкиваю его к выходу.
      - Как только мы уедем - вызывайте милицию... - говорю Всеволоду.
      Ему становится плохо, и сейчас он будет блевать.
      Возиться мне с ним некогда. Подхожу к чернявому и вытаскиваю у него из-за пояса свой пистолет. Историк уже ушел во двор. Возвращаюсь к детине. Сцепив ему руки браслетами сзади, привожу в чувство.
      - Кто послал?!
      - Я не знаю, - отвечает он. - Нас Череп взял на дело... Не знаю...
      Череп, скорее всего, - чернявый. Вообще-то кликуха ему подходила впалые щеки, глубоко запавшие глаза, плотно обтянутые кожей скулы, действительно череп.
      - С кем работал Череп? - тыкаю ствол автомата детине в нос.
      - С Пекой.
      - Кто такой Пека?
      - Деловой с Калининского. Он в авторитете. Его легко можно найти, детина, не колеблясь, сдает какого-то пахана из Калининского района.
      В дверях появляется Афанасий Сергеевич с металлической длинной коробкой в руках.
      - Я забрал... - говорит он и с опаской следит за моей рукой, в которой у меня автомат, направленный в голову детине.
      - Едем, - бросаю ему и вырубаю детину ударом кулака в висок.
      Историк облегченно вздыхает, поняв, что больше крови не будет. Иду за Всеволодом.
      Тот стоит на четвереньках у входа в гостиную и уже облевал вокруг все, что только смог.
      Не особенно церемонясь, тащу Всеволода за шиворот в коридор и дальше, к входным дверям. Прислонив его спиной к стене возле вешалки, говорю:
      - Сейчас пойдете и вызовете милицию. Про нас скажите, что мы были вместе с бандитами, но потом вся банда перессорилась, началась стрельба и двое свалили. Ясно?!
      - Я скажу, как надо, - заверяет он меня.
      - Всеволод... - обращается историк к приятелю, но я не даю ему договорить, - взяв его за локоть, вывожу на крыльцо. - Что же это такое происходит, Герасим? - семеня рядом, спрашивает историк, чуть не плача.
      - Это жизнь, Афанасий Сергеевич. А в данном конкретном случае - борьба за золото.
      С соседнего участка на нас удивленно смотрят муж с женой, застывшие среди грядок с молодым луком.
      В левой руке у меня - УЗИ. Выстрелы они, конечно, слышали. Плевать, пусть смотрят. Милицию вызовут где-то через полчаса, не раньше - телефона поблизости нет. Пока найдут телефон, пока приедет милиция, мы уже будем далеко.
      Показываю огородникам автомат. Те моментально отступают к своему дому. Незачем им запоминать номер моей машины. Забираемся в "жигу ль" и с места давлю на газ. Уходим по объездным дорогам. На базе будем минут через пятьдесят. Главное дело сделали, тетрадь у нас, в целости и сохранности. Историк, слава богу, тоже цел и невредим. Пара оплеух, которые Череп отвесил ему, думаю, смутили Афанасия Сергеевича не сильно. А вот кровь и смерть он видит уже второй раз. В погоне за золотом, уверен, нам предстоит еще достаточно подобных поединков, и Сперанский, наверное, это уже осознал за прошедшие дни. Тем лучше. Психологически он подготовлен. Что касается Кати, то на ее счету уже имеется один мокряк, причем сознательный на сто процентов. Неплохой у меня подбирается коллективчик.
      Афанасий Сергеевич вскрывает коробку и достает из нее ксерокопии текста.
      - А где сама тетрадь? - спрашиваю, сворачивая на развилке влево, в сторону Лесколово.
      - Я ее спрятал, - глухо говорит историк. - На всякий случай...
      Пожимаю плечами. Спрятал так спрятал. Главное, материал при нас, и значит, наша экспедиция состоится.
      Глава пятнадцатая
      Вечером спецрейсом военно-десантного Ан-24 мы улетаем в Омск. Со старым своим приятелем Александром, "папой" одной из крупных питерских группировок, мне так и не удалось встретиться. Впрочем, с ним поговорят от моего имени.
      Генерал узнает, что такое Пека, тот, не сомневаюсь, расскажет нашим парням, как и с чем его едят. Я пролистал последнюю тетрадь царского генштабиста и, если честно, не понял, чем она может помочь нам в наших поисках. Офицер достаточно интересно описал свои похождения по России в смутное время с большим отрядом казаков, но о золоте я не нашел в тексте ни строчки.
      На мой вопрос, что это значит, историк только хитро усмехнулся, сказав, что позже я сам все пойму...
      С военного аэродрома нас доставили в забронированный "люкс" ведомственной гостиницы. В номере две спальни и гостиная, спать в которой, конечно, придется мне. При этом должен заметить, что диван, на котором я попробовал расположиться, на люкс никак не тянет. Но это не суть важно, так как я, кажется, выспался уже лет на пять вперед.
      Когда Афанасий Сергеевич и Катя, измученные перелетом, разошлись по своим комнатам, я, подключив трубку к сети, дабы не тратить попусту аккумуляторы, связался по спутнику с генералом. Полшестого утра, но Степаныч, видно, уже поднялся и, судя по голосу, бодр и свеж, как всегда. Переговорив с ним, решаю прогуляться по утреннему городу, а заодно и посмотреть, где расположен объект, который нам нужен. Часа через два нахожу старое кладбище. Осматриваю его окрестности, но на территорию не прохожу. Возвращаюсь в гостиницу.
      К двенадцати дня, начитавшись до одури газет и успев проголодаться, провожу подъем личного состава. Афанасий Сергеевич пытается вымолить у меня еще полчаса. Прыскаю ему в лицо холодной водой из стакана. Он с жалобным криком соскакивает с кровати. На крик выбегает из своей комнаты Катя, она кутается в белый пушистый халатик, глаза у нее испуганные. Узнав, в чем дело, Катя почему-то обзывает меня самураем и снова уходит к себе. Объявляю своим подопечным громко и внятно, что через двадцать минут жду их внизу, в ресторане. Историку обещаю контрастный душ, если он не соберется вовремя.
      После завтрака отправляемся в город. Поймав такси, доезжаем до старого кладбища, Возле которого я сегодня уже побывал.
      - Нам нужен фамильный склеп князя Юнтловского... - поясняет историк цель поиска.
      Припоминаю, что в тетрадях действительно встречалась эта фамилия, но что там с ней было связано, у меня уже вылетело из головы. Посетителей на кладбище не много, но одного типчика я просек сразу. Парень в костюме-тройке, с букетиком в руках, следует за нами на расстоянии и, похоже, не собирается упускать нашу скромную процессию из виду.
      Историк поглощен поисками, а Катя придерживает меня за рукав.
      - За нами следят... - говорит она мне, улыбаясь, как будто сообщает какую-то необычайно приятную новость.
      - Парень в серой тройке?
      Катя кивает и смотрит на меня с уважением:
      - А ты развиваешься...
      - Нет ничего проще, - отвечаю ей и быстрым шагом догоняю историка. Катя едва за мной поспевает.
      - Тебе бы еще, дорогой, научиться вежливо вести себя с дамами, тогда цены бы такому мужчине не было, - обиженно говорит мне девушка в спину.
      - Мне и так цены нет, красивому и умному... - бросаю ей через плечо.
      - Ага... - соглашается Катя. - Потому что ценник ставить просто не на что... Зеро...
      В пикировке с ней ни один мужик не выйдет победителем, поэтому предпочитаю отмолчаться.
      Через полчаса наконец-то Афанасий Сергеевич находит склеп, ради которого мы и прилетели в Омск, но не задерживается возле него и проходит дальше.
      Я предупредил его, что за нами следят, поэтому не стоит открывать то, за чем мы сюда явились.
      Парня в серой тройке сменяет другой, в джинсах, футболке, с плейером на поясе, делающий вид, что беззаботно прогуливается и слушает музыку.
      При выходе из ворот кладбища замечаю припаркованную неподалеку белую "шестерку". За рулем - парень в сером костюме, которого я сегодня уже видел.
      Следят за нами не совсем профессионально, но тем не менее... Возвращаемся в гостиницу. Мои надежды на то, что мы уже сегодня уберемся из Омска, не сбудутся по техническим причинам. Нас пасут, и пасут всерьез. У тех, кто за нами охотится, нет недостатка ни в деньгах, ни в агентах, ни, что очевидно, во времени. Выйти из этой игры живыми и с кладом под мышкой - вот какая задача целиком и полностью лежит на моих плечах. Непосредственные хозяева тех, кто преследует нас, пока не известны. Подключить силы генерала лишь для того, чтобы взять мелкую сошку, которая все равно не знает своих истинных хозяев, - смысла нет. Так мы только разозлим теневиков и будем постоянно подвергаться риску схлопотать снайперскую пулю с любой из близлежащих крыш. Впрочем, есть масса и других вариантов отправить нас на тот свет. Главное, что это касается в первую очередь меня - историк им еще нужен. Поэтому я должен проявлять максимум внимания. Как-никак, речь идет о собственной жизни, рассчитываться с которой у меня нет никакого желания.
      До вечера проводим время в своем номере. Решаю оставить историка и Катю в гостинице (пусть наблюдатели думают, что члены экспедиции отдыхают после трудного дня), а сам потихоньку смотаюсь к склепу и поищу то, что нам нужно.
      Перед уходом я со специальным приборчиком облазил все закутки нашего номера, пытаясь выявить подслушивающую и подглядывающую аппаратуру. Все чисто. Гостиница от Управления внутренних дел, и в ней посторонним не дадут расшалиться. Или наши противники просто не желают обнаруживать себя раньше времени?
      На окна у меня прикреплены антисканеры, не позволяющие снимать звук ни лазером, ни направленным микрофоном.
      - Значит, запомните, Герасим, в торце склепа с наружной стороны у основания должны быть выбиты несколько знаков и цифр, - инструктирует меня Афанасий Сергеевич. - Перепишите их, и тогда мы можем спокойно отправиться далее.
      - Можно поинтересоваться, что это за знаки? - спрашивает Катя, откладывая дамский журнал.
      - Конечно, можно. Эти знаки - геофизическая привязка к месту X. Вернее, одна из привязок. Остальные нам еще предстоит отыскать.
      - Афанасий Сергеевич, - беру я слово, - почему в дневниках не содержится ни малейшего намека на то, где находится золото? Как вы вообще узнали, что этот офицер имел какое-то отношение к захоронению золотого запаса России?
      Историк улыбается:
      -- Мы смотрим на вещи разными глазами. Вы, наверное, помните, что к Руше эти тетради попали от бывшей любовницы полковника. Она же сообщила Руше, что незадолго до бегства во Францию полковник поведал ей о том, что он успел вывезти за Урал часть золота царской казны и спрятать его в разных местах, а вот где именно... об этом сказано в тетрадях, но в зашифрованном виде, разумеется. Отыскать золото можно лишь при наличии полного текста дневников и зная при этом ключ к шифру... - Историк замолкает, хитро глядя на нас, с интересом ожидающих продолжения рассказа.
      - Но там действительно ничего нет... - говорю я недоверчиво.
      - Вы убедитесь, Герасим, что есть, когда спишете знаки со склепа... Ведь о том, что на склепе есть знаки, в дневниках тоже нет указаний, не так ли?
      - Нет... - подтверждаю я.
      - Совершенно беспочвенная уверенность... - заявляет Афанасий Сергеевич. - Вы знаете, что такое эзопов язык?
      - Разумеется.
      - Так вот, вы, наверно, заметили, что в дневниках очень много отсылок в область мифологии... - историк поднимает вверх указательный палец, подчеркивая значимость своих слов. - Именно в них и кроется отгадка. Но для того, чтобы понять смысл шифра, нужно знать, на какие историко-литературные источники опирался полковник. Офицеры, выпускники академии генштаба, были людьми весьма эрудированными, многие из них имели ученые звания и степени. Это был цвет российского дворянства. Ну, а так как ваш покорный слуга тоже не полный профан в гуманитарных науках, то и добился расшифровки в довольно короткий срок. Хотя полковник, надо отдать ему должное, постарался закодировать свое сообщение на славу. Теперь осталось только пожинать плоды моих трудов, - заключает историк с гордостью.
      - Или пули... - бурчу я тихо.
      - Простите, что вы говорите? - переспрашивает Афанасий Сергеевич, уже занятый своими мыслями.
      - Ничего особенного... Это я себя ругаю... - говорю ему, смеясь.
      Катя улыбается. Уж она-то, не сомневаюсь, меня понимает.
      Взяв необходимые для ночной вылазки вещи, иду переодеваться в ванную комнату.
      Из гостиницы выхожу через служебный выход и быстро углубляюсь во дворы ближайших домов.
      Попетляв по улицам, вижу, что "хвоста" за мной нет. Беру такси. В нескольких кварталах от кладбища отпускаю таксиста. Уже через пять минут иду вдоль ограды кладбища. Под легким ветерком шелестят кроны высоких тополей и берез, во множестве растущих возле старых могил. Невольно вспоминаются старые сказки про оборотней, вурдалаков и прочую нечисть.
      На мне темные джинсы и такая же темная спортивная куртка на молнии.
      Небо застлано тучами, время близится к полуночи.
      Легко перемахнув через ограду и оказавшись по ту сторону, вытаскиваю специальный бесшумный пистолет, сконструированный на базе "Макарова". Узколучевой фонарик у меня в левой руке, но я им не пользуюсь. Вижу пока вроде все, что мне нужно. Глаза уже привыкли к темноте. Быстро и бесшумно иду по аллее, пытаясь сориентироваться по меткам, которые сделал днем.
      Минут через десять выхожу на нужную мне аллею. А вот и склеп. Подойти к нему занимает у меня гораздо больше времени, чем весь путь от гостиницы до кладбища. Петляю между могильными оградками и памятниками, приближаясь к склепу так, чтобы просмотреть как можно больше территории вокруг. Вижу высокую стелу и, затаившись за большим кустом, вслушиваюсь в ночную тишину. Что-то мне неспокойно. Проходит минут пятнадцать. Тихо. Но я верю своему чутью, а не тишине. Что это? Слабый шорох заставляет меня насторожиться. Птица? Ерунда. Птицы ночью спят, а сову или филина я бы уже слышал.
      Слева от склепа растут деревья с пышными низкими кронами. Легкое, почти неуловимое для глаза перемещение темного пятна в одной из крон привлекает мое внимание. Жаль, нет с собой ПНВ, но зато у возможного противника все может быть. Оглядываю другие деревья. Больше ничего подозрительного не замечаю. Стоп, всматриваюсь в крону, внушающую мне подозрение. Точно! Различаю сгорбленный силуэт человека, примостившегося на нескольких растущих из ствола веером ветвях. В руках у него нечто похожее на карабин. Значит, все-таки засада... Кто-то здесь должен быть еще. Один снайпер - вряд ли... Наверняка стрелок сейчас смотрит на меня через инфракрасный прицел своей винтовки, ждет, когда я выйду из-за кустов и подойду к склепу. Сначала они хотят понять, для чего я сюда явился, и только лишь после этого попытаются меня убрать.
      Снова озираюсь по сторонам - нужно определить другие возможные места для засады. Сначала мы поиграем с этими "кукушками" в войну, а там уже посмотрим, кто из нас сюда не зря пришел... Вскинув пистолет, нажимаю три раза подряд на курок и, отскочив в сторону, занимаю позицию между двумя солидными гранитными памятниками. С шумом ломая ветки дерева, снайпер летит вниз. Тут же в памятник слева от меня ударяет пуля, высекая из камня искру.
      Мгновенно определив направление выстрела, откатываюсь в кусты. Еще два посланца смерти впиваются в мягкую землю в том месте, где я только что был. Выстрелов я, разумеется, не слышу. Стрелок пользуется глушителем. И стреляет он тоже с дерева. Но с какого? Пока не ясно. Ползу сначала на карачках, прикрываясь гранитом, потом на животе, пока не сваливаюсь в сточную канавку. Воды в ней, слава богу, нет...
      Продолжаю ползти и вскоре оказываюсь за широкой гранитной плитой, осевшей одним краем. Вот она-то и убережет меня от пуль. Кустики рядом создают дополнительную маскировку - инфраприцел снайпера теперь почти бессилен. И все-таки высовываться нужно более чем аккуратно. Прикидываю, где может находиться стрелок. Через две минуты прихожу к выводу, что вон те два растущих, как сиамские близнецы, друг из друга дерева идеально подходят для снайперской засады.
      Пристально всматриваюсь в темную листву и нахожу-таки второго киллера. "Сейчас ты у меня, сволочь, получишь", - шепчу я, прицеливаясь. На мушке и целике моего пистолета есть фосфоресцирующие точки, с помощью которых я могу даже в темноте стрелять достаточно метко. Что я и делаю. Выпускаю в цель остаток обоймы. Чем еще удобен пистолет с глушителем, так это тем, что, когда придерживаешь его левой рукой за бочонок глушака, как за цевье винтовки, он, этот пистолет, при выстреле почти не дергается от работы затвора. Конечно, для бесшумной стрельбы более всего подходит револьвер, где при выстреле нет бегающих металлических частей, не нужно ползать, собирать гильзы, но боезапаса в нем меньше и неудобней перезаряжать.
      Легкий вскрик - и еще один снайпер, как бесформенный куль, валится на землю. Снова обхожу территорию, поглядев заодно на тех, кого я сбил, на предмет возможного у них наличия бронежилетов. Парни были вооружены охотничьими карабинами "лось" с навинченными самодельными глушителями и простенькими ПНВ. Выходит, повезло мне с этими "кукушатами", они оказались любителями и вполне закономерно проиграли в состязании с профессионалом.
      Склеп густо зарос травой и совсем не ухожен. Гранитные плиты за долгие десятилетия глубоко просели. Похоже, работа мне здесь предстоит серьезная. Неужели придется снимать слой почвы у основания? Посветив себе фонариком, убеждаюсь, что ничего, слава богу, мне здесь рыть не придется. На задней стене склепа различаю какие-то цифры, выбитые мелким шрифтом, но достаточно четко. Достав носовой платок и намотав его на толстый прут, счищаю слой грязи, а потом лезвием ножа подчищаю то, что не удалось стереть материей.
      Записываю и срисовываю все, что вижу, удивляясь про себя, каким образом эти странные каббалистические знаки могут служить географическими привязками. Шибко умные были все эти белые офицеры, потому, наверно, и проиграли большевикам. Ладно, Афанасий Сергеевич сам во всем разберется, а мне пора сматываться.
      Но теперь возникает проблема, как добраться до гостиницы, не привлекая внимание милицейских патрулей своим, мягко говоря, неопрятным видом. Не объяснять же им, что ползал в пыли не по собственной воле, а спасая свою жизнь. Тут я, конечно, дал маху - поленился надеть на себя две сменки одежды. Похоже, ночка мне предстоит неспокойная, поэтому пистолет не выкидываю. Город я практически не знаю, а это в моем положении большой минус.
      Мысленно обматерив себя, шурую все-таки в центр. Можно где-нибудь переждать до утра, но "сам себе режиссер" во мне сидит крепко. В конце концов, пытать свою судьбу - это моя профессия.
      Тенью крадусь вдоль домов. Мне предстоит пропереть через весь город, каковое обстоятельство отнюдь не улучшает настроение. Начало второго ночи. Город спит. Вовремя ныряю под арку темного двора, заметив, что на перекресток в конце улицы выползает полицейский "уазик". Слышу дробное цоканье каблучков по тротуару. Какая-то припозднившаяся дама спешит домой. На всякий случай отступаю поглубже в темноту двора и приседаю за бортом древнего "запорожца". Как назло, девушка заходит именно в этот двор. Что такое?.. Кажется, она от кого-то удирает? Так и есть. За девчонкой, мягко ступая, поспешает какой-то тип довольно крупных размеров, а следом - еще один.
      На девушке белая прозрачная блузка, короткая юбочка. Ноги стройные и загорелые. Похоже, ребятам приспичило во что бы то ни стало ее трахнуть. Странно, что девушка не пытается кричать и звать на помощь, только то и дело оборачивается... Может, это у них игра такая? Может, девчонке в кайф играть по ночам в пятнашки? Мужики, войдя во двор, тут же делают рывок. Девушка, прижав к груди сумочку, летит со всех ног к подъезду, неподалеку от которого в кустах прячусь я. Увы, ей не уйти от преследователей, и она это сама понимает. Вижу ее лицо, искаженное ужасом. Нет, играют в другие игры, и как бы странно ни вела себя эта дуреха, ей явно не до смеху.
      Вылетаю из кустов и ударом головы в ухо вырубаю первого "ухажера". Дальше уже начинается тема посерьезней. Второй тип, мрачно ухмыляясь, направляет мне в грудь пистолет "Макарова". Ничего забавного в создавшейся ситуации нет, парень об этом еще не знает. Не знает, что он уже без пяти секунд как труп, несмотря на свою артиллерию.
      Ныряю с разворотом в сторону и в тот же миг оказываюсь рядом с ним. Звон падающего на камни пистолета. Сдавленный хрип ублюдка, которому я напряженным пальцем левой .руки разбиваю кадык - вот и все. Бил я от души, поэтому у насильника шансы выжить близки к абсолютному нулю.
      Оборачиваюсь в полной уверенности, что девчонка уже вбежала в подъезд, поднялась на свой этаж и трясущимися руками открывает дверь квартиры, но нет, она продолжает стоять у входа в подъезд, по-прежнему прижимая к груди сумочку, и смотрит на меня расширенными от ужаса глазами, в которых, впрочем, читаю также и нечто вроде восхищения.
      - Идите домой, - говорю ей негромко. - Здесь все в порядке.
      Она отрицательно мотает головой и решительно подходит ко мне. Теперь ее лицо мне видно лучше - очень симпатичная девочка. И так доверчиво подошла ко мне.. Только почему она все время молчит? Начинаю догадываться.
      - Иди домой... - снова говорю ей, но уже шепотом, раз она рядом. - Я здесь сам управлюсь...
      Она опять отрицательно мотает головой и берет меня за руку. Рука у нее теплая, мягкая и влажная.
      - Ты не можешь говорить? - спрашиваю ее. Она кивает, подтверждая мое печальное открытие.
      - Ты здесь живешь? - показываю на подъезд за ее спиной.
      Я опять не угадал - она тянет меня за руку, и мы выходим из двора. От нее пахнет какими-то невероятно приятными духами.
      Возможно, она хочет, чтобы я проводил ее до дома. Почему бы и нет? Если я буду с девушкой, менты вряд ли ко мне прицепятся, хоть видок у меня, особенно по сравнению с этой ночной феей, просто "аховый".
      Идем по улице до перекрестка. Свернув влево, пересекаем небольшую площадь. Девушка продолжает держать меня за руку, как будто боится, что я от нее сбегу.
      Подходим к припаркованному у края тротуара "фольксвагену пассату". Девушка, отключив брелком-пультом сигнализацию, открывает дверцу со стороны водителя, но не садится, а смотрит на меня выжидающе. Открыв дверцу с правой стороны, забираюсь в салон. Девушка улыбается и устраивается за рулем. Улыбка у нее удивительная.
      Взглядом выражаю недоумение, мол, что дальше?
      Она поднимает руку и дотрагивается до моего лица, потом лезет в сумочку и, достав оттуда платок, начинает стирать с моей щеки грязь.
      Платок пахнет все теми же превосходными духами, а прикосновения ее рук настолько легки и нежны, что мне не хочется, чтобы она отнимала их от моего лица.
      Закончив наводить на меня глянец, она включает в салоне свет, достает из сумочки блокнот и карандаш. Открыв блокнот, пишет на чистой странице:
      "Я бесконечно вам признательна! Кто вы?"
      Почерк у нее такой же мягкий и легкий, как и она сама.
      - Как вас зовут? - уклоняюсь от ответа.
      Девушка пишет:
      "Майя".
      - Меня - Герасим.
      "Вы появились очень неожиданно. Вы прятались?" - читаю в блекнете.
      Попала в самую точку. Киваю, подтверждая ее догадку:
      - Все верно, Майя. Прятался.
      Она удивленно поднимает брови.
      - От кого? От милиции, конечно, - усмехаюсь я.
      Девушка протягивает руку и гладит мой невольно сжавшийся кулак. Потом снова берет блокнот и спрашивает:
      "Откуда вы?"
      Неопределенно пожимаю плечами:
      - Издалека..
      Она понимающе кивает и заводит машину. Я не спрашиваю, куда мы сейчас поедем. Мне все равно. Я не хочу, чтобы наша встреча оказалась лишь мимолетным эпизодом; мне не хочется думать о последствиях, для меня сейчас важно лишь одно - быть рядом с этой удивительной девушкой.