– Люди! Люди! Постойте!
      Кусты раздвинулись, и перед великаном возникли двое – до того похожие друг на друга, что Бордонкай подумал, будто у него двоится в глазах от усталости.
      – Хвала богам, хвала лесу, что мы встретили вас, – радостно заговорил один из близнецов, обращаясь одновременно ко всем членам небольшого отряда.
      – Ужасно хорошо, что встретили, – произнес второй, и Каэтана отчего-то подумала, что это Должна была женщина.
      – Можно с вами? – хором спросили близнецы. – Мы мирные и полезные. Из лука стреляем, дичь добывать можем. Нам бы только из леса с вами выбраться. Вы хоть знаете, где он заканчивается?
      – Тогда нам может оказаться не по пути, – сухо сказал Джангарай. Он понимал, что появление близнецов более чем странно, а их радостное возбуждение несколько нарочито. – Дело в том, что мы идем не из леca, а в глубь леса и нам предстоит пересечь еще и юр Ангех.
      – У-ух ты! – изумился один из близнецов.
      Каэтана присмотрелась и поняла, что можно безошибочно отличать одного от другого: у говорившего сейчас глаза были зеленые, а у молчавшего – желтые, Именно это сочетание желтых и зеленых глаз натолкнуло ее на неприятные размышления. Оставив Джангарая разбираться с близнецами, она поманила к себе. Ловалонгу, Бордонкая и альва.
      – Послушайте, – шепнула она, не беспокоясь, что их переговоры выглядят не очень вежливо. – Может, я, конечно, фантазирую и преувеличиваю, но хотелось бы закончить наше милое странствие и остаться в живых. Вы только не смейтесь, – я думаю, что это Арескои и Малах га-Мавет.
      – Этого еще не хватало, – охнул альв.
      – А зачем бы им принимать облик людей? – спросил Ловалонга.
      – Не знаю. – Каэ смущенно потерла нос. – Я не то чтобы уверена, но зеленые глаза, как у Арескои, встречаются крайне редко. Ну а желтые и подавно.
      – И правда подозрительно, – согласился талисен-На. – Сейчас постараемся выяснить.
      Тем временем Джангарай, которому вновь прибывшие не понравились с первого взгляда какой-то странной повадкой и излишней болтливостью, сердито спрашивал:
      – А откуда вы тут взялись, друзья?
      – Мы заблудились, – бойко и заученно ответил близнец с желтыми глазами.
      – Чтобы заблудиться, нужно откуда-то выйти и куда-то ИДТИ.
      – А мы и вышли, – Эйя замялся, чувствуя что черноглазый человек ему не верит, – из Элмы.
      Он нечаянно назвал город, в котором они с Габией действительно жили.
      – Есть такой город в Мерроэ на самой границе с лесом, – неожиданно сказал Бордонкай. – Я там когда-то был. Городишко маленький – дыра крысиная. Извините, если обидно слышать, – обратился он к близнецам.
      – Да нет, – пожала плечами Габия. – Мы и сами так считаем.
      – И что это вас в Мертвый лес потянуло? – ровным тоном осведомился Ловалонга.
      – А вас? – обозлилась Габия. – Мы же вас не спрашиваем, зачем вы в Аллефельд забрели, зачем в Тор Ангех идете...
      – То-то и оно, что не спрашиваете, – вмешалась Каэтана. – Плохо, ребята, очень плохо, что вы не спрашиваете, не делаете круглые удивленные глаза, а ведете себя так, будто вы нас тут и ожидали увидеть. Ведь место для свидания выбрано не самое обычное, правда?
      Близнецы немного смутились, но Эйя справился с собой и продолжил придуманную накануне историю:
      – А мы на спор, это... поспорили то есть, что пойдем, да... А оборотни по дороге, ну да... Вот, ну мы и...
      – Гениальное повествование, – тихо сказала Каэтана, и все вокруг поразились жесткости ее голоса. Даже с Маннагартом она разговаривала веселее. Даже с сарвохом.
      – Вы случайно не поэт, молодой человек, или сказитель?
      Габия ощерилась. Она почувствовала в этой женщине, стоявшей напротив, силу воли и духа, по сравнению с которыми сила Кодеша уже не представлялась необоримой. Ей стало страшно получить такого врага.
      – Он волнуется, – вступилась она за брата. – Мы и в самом деле растерялись, когда вас увидели. Мы ведь тут очень давно бродим. Людей встретить уже отчаялись. Страшно так, и нечисть всякая шатается – еле живы остались. Я Габия, – добавила она без всякого перехода, – сестра его. А он – Эйя. Вечно что-нибудь наплетет, что людей рассердит. Вы нас простите, нам бы как-нибудь с вами.
      – Зачем? – непреклонно спросил Джангарай.
      А Эйя подумал, что если сравнивать Далха и этого воина с мечами за спиной, то он предпочел бы полсотни раз сразиться со старым оборотнем, чем один раз с черноглазым, – потому что если Эйя был волком, то воин-черной пантерой.
      Близнецы испуганными взглядами обвели поляну. На что рассчитывал Кодеш, посылая их против этих людей? Разве их можно застать врасплох, – исполин с секирой смотрит безразличными ясными глазами, в которых таится смерть. Габия так и видит, как разламывается пополам ее хребет под тяжелым ударом.
      Она также видит, как опасливо косится Эйя на черноглазого воина – и не зря. Ни один из тех смельчаков, о пытались заработать награду, убив оборотней, не был похож на него, – ну и хвала богам, что не был. Иначе бы не стоять близнецам на этом месте.
      Светловолосый рыцарь тоже вызывает страх. Не леденящий душу ужас, который Габия испытывала в присутствии Кодеша, но страх как почтение к тому, кто во всем лучше и выше.
      А женщина... Габйя сама была прежде всего женщиной, и поэтому Каэтана привлекала ее внимание больше, чем все остальные, вместе взятые. Самая опасная, ведь именно за ее голову Кодеш обещал награду, именно из-за нее трое богов не могут найти себе места. Интересно, сколько же ей лет: восемнадцать, двадцать пять, тридцать? Габию раздирали сомнения.
      А Каэтана, обратившись к своим спутникам, сказала:
      – Нет, это все-таки люди, а не те...
      «Те» она произнесла с таким выражением, что даже Эйя и Габия поняли, о ком идет речь. Поняли и остолбенели. По каким-то им одним известным причинам эти люди приняли их за Владык и при этом разговаривали таким тоном. О небо! Надо уносить отсюда ноги. Нет! Надо оставаться: если кто-либо в мире и сможет защитить близнецов или избавить их от проклятия, так только они...
      – Что вам от нас нужно? – жестко спросила Каэтана, не желая терять преимущества перед оторопевшими близнецами.
      – Мы... нас... – опять забормотал Эйя.
      – Нам необходимо пойти с вами, – вдруг решилась Габия. – Вы госпожа Каэтана?
      – Да, – последовал спокойный ответ. Даже здесь, на земле Кодеша, эта странная женщина не собиралась скрывать свое имя.
      – Нас послали на поиски, – словно в омут бросился Эйя. Каэтана подняла на него спокойные глаза. – Нам приказали выследить вас и доставить к Владыке. Мертвыми, конечно.
      – А живыми мы их не интересуем? – насмешливо спросила Каэтана. – Не очень-то интересно общаться вашими Владыками – у нас цели разные...
      – Мы искали вас не для этого, – выпалила Габия, – нам самим нужна помощь.
      Странное это заявление было выслушано без тени на смешки или недоверия. Случайная встреча в Аллефельде – в это никто из друзей поверить не мог. А что касается помощи – ну что ж, для того и существуют на свете понятия чести, справедливости и доброты, чтобы один человек мог помочь другому, чего бы это ему ни стоило.
      Они шли по лесу и слушали торопливый, изобилующий подробностями страшный рассказ проклятых богом близнецов. Только теперь, обретя надежду, Эйя и Габия выплеснули из самых сокровенных глубин всю бездну отчаяния и ужаса, которые внушало им их положение. Близнецы хотели опять стать людьми.
      Обычными людьми.
      Жениться и выйти замуж, завести детей, свой дом и не дрожать каждое полнолуние, ожидая неизбежного превращения; не таиться от людей, чтобы не быть застигнутыми врасплох. И главное – не ужасаться больше тому, сколько радости, сколько удовольствия доставляет предсмертный человеческий хрип и горячая вкусная кровь.
      – Мы ведь вконец озвереем, – горько проговорил Эйя. – Это сильнее нас. Все равно как зов Кодеша – хочешь не хочешь, а побежишь. Проклятые мы.
      – Не верю, – сказала, как рубанула своим клинком, Каэтана.
      Габия сверкнула на нее злыми зелеными глазами:
      – Понятное дело, вам проще не поверить, а прямо на месте изрубить нас в куски. Только посмотрим, как у вас это выйдет. – Очертания ее фигуры начали расползаться на глазах, подергиваясь дымкой.
      – Прекрати! – Голос Каэтаны хлестнул как плеть. Нет, не выглядела она сейчас юной девушкой, совсем не выглядела. И Ловалонга вдруг подумал, что даже для герцогини Элама была она слишком сильна, слишком властна.
      – Вы не Колесо Балсага. Чести мало – слабого противника уничтожить...
      – Это мы – слабый противник? – разъярился и Эйя.
      – Конечно. Вы даже сами собой оставаться не можете. О какой силе может идти речь? Ваша сила, мои дорогие, заключается в том страхе, который слабый человек – такой же раб, как и вы сами, – испытывает при виде оборотня. Но я-то вас не боюсь. Против меня вы бессильны.
      На какой-то неуловимый миг Габия все же не выдержала. Раздался предостерегающий крик Эйи – короткий и жалобный, рявкнул что-то Бордонкай, замахиваясь Ущербной Луной; и уже летящая в воздухе Габия опять отчетливо представила, как хрустит и ломается ее хребет под страшным лезвием секиры, – но тут же оглушительный удар отбросил ее далеко в сторону от исполина.
      – Не нужно, Бордонкай, – сказала Каэ.
      Она стояла, широко расставив ноги и опираясь на ореховый шест, с которым ходила по болоту. Им она только что и толкнула Габию-волчицу.
      – Хочешь сразиться со мной? – Каэтана говорила спокойным и ровным тоном. – Тогда смотри и представляй, что бы с тобой стало, если бы это был не шест, а настоящее оружие.
      Габия зарычала, присела на задние лапы, оттолкнулась и прыгнула. Она была, бесспорно, хороша – эта серебристо-белая огромная волчица с кинжально-острыми клыками в разинутой ярко-алой пасти. Она еще не знала поражений, и ни один шрам не испортил ее прекрасную шкуру. Громадные лапы были нацелены прямо в грудь хрупкой маленькой женщины, которая возомнила себя воином. Сейчас Габия напьется ее крови и получит за это награду от повелителя. Но выше награды стоит Счастье насладиться зрелищем чужой смерти...
      Габия не просто приземлилась на пустое место, но еще и получила увесистый удар поперек спины, взвыла и развернулась.
      – У тебя перерублен хребет, – спокойно объявила «жертва», – попробуй еще.
      Следующий прыжок получился более нелепым: Каэтана, не жалея, успела ударить волчицу по обеим лапам.
      Рыча от ярости, Габия кинулась на нее вновь, но неуловимая бестия вдруг оскалилась:
      – Ты мне надоела, упрямица.
      Как она оказалась сзади волчицы, не заметил никто. Только спутники Каэ и ошалевший от ужаса Эйя вдруг увидели, как напряглись мышцы тонких изящных рук и волчица забилась в стальном захвате. Одной рукой женщина держала ее за загривок, упираясь коленом в спину, а другой обняла мощную шею противницы с явным намерением сломать ее. Габия билась и извивалась всем телом, позвонки ее трещали и хрустели, кровавая пелена застилала глаза, и вдруг она сдалась: стоя на коленях, придавленная сильными руками соперницы, хрипела и извивалась на глазах у испуганного брата Габия-женщина.
      И Эйя закричал отчаянно:
      – Отпусти ее, прошу тебя! Отпусти!
      – Зачем? – ровным голосом спросила Каэтана. – Я сильнее. Мне нравится смотреть, как она умирает. И ты смотри. Смотри и наслаждайся.
      – Нет! Нет! Я прошу тебя! Я все сделаю, мы будем твоими рабами... Габия! Отпусти-и-и-и!..
      Ловалонга опытным взглядом воина отметил, что Каэтана держит крепко, но хватки не усиливает, и поэтому Габии смерть не грозит. А вот страху натерпится.
      – Мне рабы не нужны, мальчик. Я напугала тебя сейчас, кто-то напугает позднее. Если вы предали сами себя – свою человеческую природу, – то уж меня и подавно предадите. Наслаждайся лучше смертными хрипами сестры.
      Эйя уже не просил. Он беззвучно шевелил губами, и слезы текли по его посеревшему лицу. Все его тело мелко-мелко дрожало.
      – Единственный раз ты мог бы стать волком, чтобы защитить сестру, но, именно сейчас тебе это не пришло в голову.
      – Я... я не могу... – через силу выдавил из себя Урахаг.
      – Тебе интересно смотреть, как она умирает?
      – Сволочь! – вдруг заорал Эйя, сжимая кулаки, но при этом не двигаясь с места. – Ты убийца. Тебе нравится убивать! Тогда и меня убей, я не смогу жить после этого!
      – Да ну?! – Каэтана говорила зло и насмешливо. И еще нечто такое услышали в ее голосе Джангарай и Ловалонга, от чего побледнели. Альв только попятился от Каэтаны, а Эйя застонал. Он отчетливо различил, что сейчас к нему обращаются родные тех людей, которых они с Габией загрызли. И ему захотелось спрятаться у Баал-Хаддада – под землей.
      – Истина, дорогие волки, заключается в том, что каждого убитого вами человека любил кто-то, для кого он был единственным. Вы заставили умирать гораздо больше людей, чем можете себе представить, потому что каждый раз вместе с убитыми вами умирали и любящие их.
      Каэ отшвырнула от себя растерзанную и рыдающую Габию:
      – Ступайте и скажите вашему господину, что рабы ничего не могут поделать со свободными людьми. А если, вы побоитесь явиться перед ним без моей головы и решите вернуться за ней – отрублю лапы и заставлю сожрать!
      Такой Каэтаны никто из спутников еще не видел...
      Долго шагали они в тягостном молчании, но то Ловалонга, то Джангарай краем глаза замечали, что, почти не таясь, тащились за ними хмурые близнецы в человечьем обличье.
      Каэтана шла впереди – грозная, величественная, – и ее боялись беспокоить. Даже Аллефельд, казалось, вдруг присмирел, почувствовав появление той, кто более всего был похож на Владыку, а не на раба или жертву.
      Когда стемнело, Каэтана остановилась у раскидистого дерева, предварительно оглядев его со всех сторон на предмет «сюрпризов», на которые был так охоч Лесной владыка. В полном молчании развели костер и сели ужинать. Близнецы топтались на краю освещенного костром пространства. Эйя кашлянул.
      – Госпожа, – позвал он жалобно. Каэтана подняла голову.
      – Помогите нам, госпожа.
      – Сами и сможете себе помочь. Только хотеть нужно по-настоящему.
      – Полнолуние сегодня, – робко подала голос Габия. – А скоро полночь. Может, вы бы нас связали. Иначе мы все равно вернемся. И тогда или вы нас убьете, или мы вас. Но скорее все-таки вы...
      – Хорошо, – неожиданно для всех согласилась Каштана. – Садитесь к костру. Посмотрю я на вас.
      – Дорогая моя госпожа, – впервые за долгое время заговорил альв. – Рисковать, знаете ли, незачем. Дети правы. – При слове «дети» Эйя чуть не подпрыгнул на месте. – Надо их связать.
      – Всю жизнь связанными не просидят, – отрезала Каэтана. – Я посмотрю. Если они люди, то никакое проклятие им будет не страшно – останутся людьми. Ну а если нет... – Она не продолжила, но и так всем было ясно.
      Близнецы поколебались несколько секунд, затем неуверенно сделали первый шаг, второй и, наконец, решительно придвинулись к огню.
      – Спасибо, – сказала Габия.
      – Пока не за что, – хмуро откликнулся Джангарай.
      – Даже за это – все равно спасибо. – Габия смотрела на мечи Гоффаннона, лежавшие около Каэ.
      Ужинали не торопясь, разговаривая о пустяках, будто находились дома, за дружеской трапезой, и никаких забот не имели. Только альв изредка поглядывал на близнецов и беспокойно придвигался поближе к Каэтане, которая после сегодняшней демонстрации силы казалась ему даже надежнее, чем обычно.
      Луна медленно и лениво выползла из-за деревьев и зависла прямо над головами замерших у костра людей.
      – Полночь. – Ровный голос Ловалонги ворвался в натянутую плотной тканью тишину; она лопнула и просыпалась на землю множеством звуков: стало сразу слышно, как трещит костер, пробираются в темных зарослях ночные животные, вышедшие на охоту, как шарит по земле Бордонкай, нащупывая на всякий случай рукоять своей секиры.
      Очертания близнецов стали слегка размытыми, в их силуэтах проглянул иной облик, словно новую плоть ткали из лунных лучей невидимые ткачи. Еще немного, и уже трудно стало разобрать, волк или человек сидит рядом у костра и пристально вглядывается в тебя светящимися желтыми глазами.
      Каэтана коротко взглянула прямо в глаза Габии:
      – Если ты человек, а не рабыня, то ты сейчас же вернешься,
      Прошло еще одно, самое долгое, самое страшное мгновение, и у костра опять сидели брат и сестра, близнецы, друзья. Оба с обожанием смотрели на людей, которых им приказано было убить.
      – Я почувствовала, что волчица во мне – это я, а не мое проклятие. А если это я, то мне и управлять двоими поступками. Хочу – превращаюсь, хочу – не превращаюсь. Не хочу крови, и не будет ее никогда. Это казалось так просто!
      – Боюсь, что это просто только в присутствии госпожи Каэтаны, – неожиданно вмешался альв, обращаясь к Табии.
      – Да, наверное, – согласился Эйя. – Госпожа Каэтана сильнее Кодеша, хотя она и не богиня, а он бог.
      Опять наступила тишина, которую разорвал тонкий девичий, очень уставший голос:
      – Мы торопимся в ал-Ахкаф, к великому мудрецу. Если хотите – идите с нами. Может, Тешуб подскажет вам, как стать хозяином самому себе.
      Две головы низко-низко склонились перед Каэтаной. Или это дым костра попал в глаза близнецам? Кто знает?..
      Время всегда относительно – они шли по Аллефельду всего двое суток. Испуганный появлением странных людей, отказавшихся признать его власть, лес молчал. Впереди маленького отряда бежали вести о гибели ящера Муругана, страшной смерти сарвоха на болотах, об уничтожении Колеса Балсага. И даже само присутствие в отряде урахагов-изменников лес воспринимал как нечто само собой разумеющееся и больше на людей не нападал. Случалось, правда, что какой-нибудь не в меру рьяный дух, пытаясь выслужиться перед Кодешем, рвался в бой. Но, дойдя до противника, тушевался и угрожать не смел. Разве что пугал издали. Но напугать друзей было сложно.
      Сам Кодеш понял только одно – чтобы окончательно не опозориться ни перед своими братьями, ни, что самое главное, перед подданными, ему больше не следует выступать против этой женщины, за которой охотится Джоу Лахатал. Если она ему так нужна, пусть Верховный владыка ловит ее сам – благо она идет прямо в его владения. Сам же Повелитель Лесов дал себе слово рассчитаться с волками-урахагами за их предательство и за его, Кодеша, бессилие перед волей этой девчонки. Когда же Лахатал уничтожит ее, Лесной бог тоже будет рад. Негоже, чтобы по земле ходила смертная, способная противиться воле бессмертных.
      Кодешу было ясно, что путь людей лежит через проход в скалах, единственное место, из которого можно выбраться в Тор Ангех – огромное пространство тропических лесов, древних разрушенных городов, маленьких современных поселений и многочисленных храмов Джоу Лахатала-Змеебога.
      Когда-то в незапамятные времена, на заре власти Новых богов, когда Вард был совершенно другим и непокорным, а чудовищ здесь водилось гораздо меньше, Тор Ангех был лакомым куском. И тогда девять гемертских баронов, поклонявшихся еще Древним богам, собрали довольно большое войско и двинулись через Аллефельд, который тоже не был столь гибельным местом, – завоевывать новые земли. Легенда не сохранила точных сведений: не то сам Джоу Лахатал решил покарать гемертов за их приверженность прежней религии, не то маги Тор Ангеха обратились к нему с этой просьбой, но страшная участь постигла войска баронов на скалистом перевале между Аллефельдом и Тор Ангехом. Предание говорит, что, когда гемерты уже подошли к единственному ущелью – проходу в скалах, – оттуда вышло несколько сотен змееголовых существ – джатов, о которых в те времена на Варде еще никто не слышал.
      Джаты были одним из первых, самых любимых детищ Джоу Лахатала, его жрецами и адептами, его силой на земле. Человекоподобные существа с жуткими мордами, в которых ужасным образом смешались змеиные, крокодильи и человеческие черты, вооруженные ножами и мечами в виде искривленных змеиных зубов, – они выступили против людей и перебили всех до единого.
      Может, гемерты просто были ими до смерти напуганы, а может, Верховный бог принял участие в этой битве на стороне своих созданий. Возможно, джаты и вправду обладали магическими способностями. Кто знает, где в легенде истина сплетается с вымыслом? Однако фактом является то, что ни один воин не пересек ущелье и ни один не спустился со скал обратно в Аллефельд. Все они сложили головы на крутых тропинках, пораженные Датскими стрелами, зарубленные невиданными мечами, Растерзанные в рукопашном бою, и никто никогда больше о них не слышал.
      Девять же гемертских баронов были одними из лучших воинов своего времени. Плечом к плечу сражались ни в скалистом ущелье, не дрогнув, не убоявшись гнева Верховного владыки, и Джоу Лахатал рассвирепел. Говорят, правда, что это маги Тор Ангеха не без помощи Змеебога наложили на баронов заклятие. Так или иначе, они были вынуждены навсегда остаться в ущелье, чтобы сохранять его от непрошеных гостей. Не мертвые и не живые, они всегда стоят на своем посту, обреченные охранять проход в Тор Ангех до тех пор, пока воины более искусные, нежели они сами, не победят их, а воля более сильная, нежели воля самого Джоу Лахатала, не освободит их от мук. В то, что это когда-нибудь может произойти на самом деле, никто не верил. Первое время еще находились смельчаки, которые пытались избавить мир от этой напасти. Однако девять баронов и после смерти оставались непобедимыми, и многие рыцари, опрометчиво положившиеся на свое мастерство и храбрость, сгинули в сражении с ними.
      Со временем Кодеш населил Аллефельд своими подданными, а Джоу Лахатал полностью покорил Тор Ангех: люди или ушли из этих мест, или жили в небольших поселениях, не трогаясь с места, принимая свою судьбу как неизбежное и не помышляя об ином. Никому последние несколько сотен лет не приходило в голову путешествовать через Аллефельд, чтобы оттуда, как из огня да в полымя, попасть в Тор Ангех. Девять баронов продолжали охранять свое ущелье только потому, что никто не освободил их от древнего проклятия.
      – Там эти люди и сгинут, – удовлетворенно проговорил Кодеш, обращаясь к га-Мавету. – Я сделал все, что в моих силах, и теперь они, вымотанные своими, с позволения сказать, подвигами, если и сунутся в ущелье, то от них и воспоминаний не останется.
      – А если пройдут? – Га-Мавет хмурился и был настроен не столь оптимистически.
      – Я сделал все, что мог. Если каждый из моих братьев постарается так же, как я, то они в конце концов выдохнутся. Не всемогущие же они, в самом деле...
      Когда он вышел им навстречу из-за дерева, за которым просто невозможно было спрятаться человеку его роста и комплекции, Джангарай вздохнул:
      – Началось...
      – Не началось, а продолжается, – улыбнулся он. – Прежде всего приветствую вас. Узнаете?
      – Да, – коротко ответил Ловалонга. – Ты тот изменник, который служит трикстерам. Конечно, мы обязаны тебе многим, но мне не хочется быть чем-либо обязанным такому человеку, как ты. Ни мне, ни моим друзьям.
      – Хорошо сказано, талисенна, – со смехом ответил человек.
      Каэтана всматривалась в него и не могла понять, кого он ей напоминает, – фамильных черт, характерных для богов, у него не было.
      – Хорошо сказано, – повторил он, – но мне есть что тебе возразить. Во-первых, я не человек, так что тут ты ошибся. Ошибся и в том, что вы мне чем-то обязаны: я берусь утверждать, что вы справились бы и без моей помощи, – это было предопределено. Кроме того, это не я служу трикстерам, а они мне, не важно, что эти глупые варвары думают по этому поводу. В одном ты прав, Ловалонга, – я действительно изменник.
      Маленький отряд нерешительно топтался на месте: Бордонкая подмывало снести этому случайному прохожему голову и спокойно продолжать путь. Эйя и Габия, не видевшие его никогда раньше, тем не менее ощутили тот прилив ужаса, который обычно чувствовали в присутствии Кодеша. Джангарай и Ловалонга держались настороженно, а вот Каэ считала, что разговором с незнакомцем пренебрегать нельзя.
      – Как тебя зовут? – спросила она. – Наверное, нам пора познакомиться.
      – Гайамарт, – небрежно бросил тот.
      При звуке этого имени Воршуд тихо охнул:
      – Еще один, да что же это за напасть такая?
      – В каком смысле «еще один»? – обратилась Каэ к альву.
      – Это Древний бог, дорогая госпожа. У меня, знаете ли, такое чувство, что скоро со всеми богами, которые когда-либо посещали Арнемвенд, я буду на короткой ноге.
      – Я Гайамарт, Древний бог, изменивший своей крови и ставший на сторону Новых богов в том давнем споре, о котором не помнит никто, – согласился незнакомец.
      – Помнят еще, – буркнул ингевон.
      – Думают, что помнят, – мягко поправил его бог. – Но это было совсем не так, как представляют себе люди. Я, в отличие от многих своих родственников, не захотел покидать этот мир и был, вынужден принять условия, продиктованные новыми хозяевами Арнемвенда. Я был не так силен, как другие, может, немного более наивен, но я был не один.
      – Не один изменник среди Древних богов? – жестко спросил Ловалонга.
      И сам себя поймал на мысли, что говорит таким тоном со всемогущим, по человеческим меркам, существом. И что Гайамарту ничего не стоит одним движением уничтожить не в меру зарвавшегося талисенну.
      – Нет, Ловалонга, – спокойно произнес бог, – не я один не захотел уходить. Просто каждый из нас выбрал свою дорогу. Моя привела меня туда, куда я вовсе не хотел попадать. И поэтому сейчас, в память о той давней ошибке и об одном предостережении, сделанном мне еще на заре этой эпохи, я помогу вам. Прежде всего поверьте: многие существа – люди, маги, боги, – которые захотят быть вам полезными, мало что смогут предложить. Ибо мир устроен так, что малейшее вмешательство в ткань настоящего может вызвать необратимые изменения. Поэтому вам всего придется добиваться самим. То, что сейчас происходит, – всеобъемлющая, сложно устроенная игра. И согласно правилам этой игры только Тешуб на данном этапе развития событий может сообщить вам нужные сведения. Поэтому торопитесь в ал-Ахкаф.
      – Мы и так торопимся, – хмуро сказал Бордонкай. – Только медленно получается.
      – За все нужно платить положенную цену, – грустно ответил бог. – Я тоже плачу, как видите. Муруган был моим сыном.
      – Это с кем же надо было переспать, чтобы заиметь такого ребеночка? – зло бросил Джангарай.
      – Такова часть наказания, – тихо ответил Гайамарт, погруженный в собственные мысли, и ингевону неожиданно стало жаль его и стыдно за свой нелепый выпад.
      – Прости, Гайамарт, я не хотел оскорбить тебя.
      – Знаю, как знаю и то, что для Муругана это было лучшим выходом. И все же мне горько было потерять его, хотя, если бы события повторились, я бы все оставил как есть. – Он помолчал, зябко закутался в длинный плащ грязно-бурого цвета и прижался щекой к шершавой коре дерева.
      – Что нам делать? – спросила Каэтана.
      – Идти той дорогой, Которую вы наметили, – другого выхода у вас нет. Вам предстоит перейти в Тор Ангех через скалы, сквозь ущелье Девяти Баронов. Все, что рассказывают об этом месте, к сожалению, не легенды. И к сожалению, я бессилен там, ибо Тор Ангех находится уже под властью Джоу Лахатала. А моих слабых сил и здесь хватает только на то, чтобы скрыть от него факт нашего разговора. Поэтому будьте предельно осторожны. Прежде чем заходить в ущелье, рассмотрите все как следует из укрытия – есть там такое местечко, в стороне от тропы. Заберитесь в него и посидите тихо пару часов. Увидите все, что вас интересует. Я думаю, справитесь. Когда попадете в Тор Ангех, постарайтесь миновать город джатов – эти твари верно служат Джоу Лахаталу, и вам будет трудно с ними воевать. По ту сторону ущелья вы увидите водопад. Он дает начало небольшой речушке – Нумнегиру. Она очень скоро уйдет под землю, однако там, в глуби Тор Ангеха, где заканчиваются топи, Нумнегир снова появится на поверхности и выведет вас к большой реке Даргин.
      Кстати, на берегах Нумнегира расположено несколько небольших городков, где вы вполне можете достать лошадей для дальнейшего путешествия по степи. Вам нужно будет только переправиться через Даргин. Оттуда два Дня пути до цели вашего путешествия.
      – Не легче ли спуститься вниз по этой речушке? – спросил Эйя.
      – Нет, Нумнегир не судоходен. Это скорее очень длинный ручей, нежели малая река, но вода в нем чистая и, говорят, целебная, а это много значит во время путешествия.
      – Спасибо, – хором сказали друзья.
      – Не за что. Я бы с радостью сказал больше, но не могу...
      – Хорошо, – подвела итог беседы Каэтана, – тогда мы пошли, а тебе еще раз искренняя благодарность и наше глубокое сожаление по поводу того, что произошло с твоим сыном.
      – Подожди, – неожиданно решился Гайамарт. – Я бы хотел сказать тебе несколько слов с глазу на глаз.
      – Не ходи, – насторожилась Габия, когда Каэтана двинулась к богу, все так же неподвижно стоявшему у дерева. – Он может убить тебя.
      – Он мог бы много раз убить меня, если бы преследовал эту цель, – спокойно ответила Каэ. – Я чувствую, что должна выслушать его.
      И она решительно двинулась к Гайамарту, оставив друзей в страшном напряжении.
      – Я не могу говорить с тобой начистоту, – сказал бог, протягивая ей обе руки, – но ведь я могу говорить глупости. А ты слушай. Пусть сейчас это покажется тебе бредом, чушью, словесной шелухой – слушай и запоминай. Однажды пустые слова свяжутся с другими и обретут смысл и полноту. Когда представится удобный случай, поинтересуйся судьбой мудреца-предсказателя Олоруна.
      – Но он же давно умер!.. – искренне удивилась Каэ.
      – Не спрашивай ничего, – умоляющим голосом молвил бог, – только запомни. Поинтересуйся судьбой Олоруна там, где тебе смогут ответить на этот вопрос. Найди то, за чем ты шла.
      Каэ хотела возразить, что она идет к Тешубу и там найдет ответы на все вопросы, но, поняв, что речь идет совершенно о другом, не стала мешать своему собеседнику.
      – Однажды ты уже знала нечто важное, и ни Тешуб, ни кто-либо иной тебе этого не скажет. Даже сейчас, когда мы говорим с тобой, я вижу присутствие этого знания в тебе. Оно охраняется твоим мозгом тщательнее и вернее, чем твоя жизнь, твой рассудок и память. Никто на свете не сможет вытянуть из тебя эту тайну. В ней ключ ко всему. Сейчас ты и сама ничего не сможешь поделать с этим, но вернись к нашему разговору спустя некоторое время и попытайся отыскать ответ внутри самой себя. Обещай мне...