ГЛАВА ВТОРАЯ

ВЕЛИКАЯ ЦЕHA

В Мерилоне уже не стояла вечная весна. Зима нависла над городом, как и над лишенными магического покрова предместьями. Никто не приказывал призвать зиму, и Сиф-ханар тоже не пренебрегали своими обязанностями. Зима пришла в Мерилон потому, что Сиф-ханар осталось слишком мало. Те, кто пережил битву на Поле Доблести, были так слабы, что едва дышали, куда уж им было вызвать пышные розовые весенние облака.

Снегопада в городе не помнили даже старейшие его обитатели. Сначала шел дождь — тепла перегретых тел вместе с теплом и влагой деревьев и растений рощи и садов Мерилона хватило, чтобы перенасытить воздух. Без Сиф-ханар, которые управляли погодой, уровень влажности под куполом поднялся настолько, что сам воздух начал сочиться слезами — плакал по убитым, или, по крайней мере, так говорили. С наступлением ночи дождь превратился в снег, и теперь весь город был укрыт белым покрывалом...

— Как труп саваном, — тяжко произнес лорд Самуэлс, глядя из окна.

Замерзший, засыпанный снегом сад, который он с такой печалью рассматривал, был не тем местом, где так любила гулять его Гвендолин. Не в этом саду родилась и расцвела любовь его дочери к Джораму. Не в нем Сарьон, храня свою мрачную тайну, искал защиты вырванному с корнями ростку. Нет, этот сад был больше, роскошнее, чем тот, который он так часто лелеял в мечтах в глубине своей темной души.

Этот сад был больше, как и дом. Оба были сооружены с размахом. Лорд Самуэлс и леди Розамунда наконец осуществили свою мечту. Но они не были готовы заплатить ту цену, в которую им все это обошлось. А ценой оказалась их дочь. Слишком поздно поняли они, что променяли бесценную жемчужину на побрякушку.

Вскоре после исчезновения дочери лорд Самуэлс начал рыскать по пустынным пескам Приграничья в надежде найти ее. Каждый день после своих трудов в гильдии он по Коридору отправлялся в это пустынное, безжизненное место, бродил по берегу и все звал ее по имени, пока не темнело настолько, что уже ничего нельзя было разглядеть. Тогда усталый и отчаявшийся он возвращался домой.

Спал он беспокойно, порой просыпался и среди ночи рвался на границу, говоря, что слышал, как Гвендолин зовет его. Он почти ничего не ел. Телдара — та же самая грубоватая женщина, которая ухаживала за отцом Сарьоном, сказала леди Розамунде, что дух ее мужа настолько в разладе с телом, что жизнь его под угрозой.

В то время леди Розамунду посетил император Ксавьер. Он был весь доброта и сочувствие. Он слышал о том, что происходит с лордом Самуэлсом. Его поведение — император подыскивал наиболее деликатные слова — снова привлекает внимание народа к тому самому весьма прискорбному инциденту. Никто так не понимает горя отца и матери, потерявших дочь, как Ксавьер. Но настало время лорду Самуэлсу переоценить эту трагедию с точки зрения будущего. Это случилось, тут ничего не изменишь. Пути Олмина неисповедимы, так что лорду Самуэлсу следует искать утешения в вере.

Ксавьер произнес последние слова внушительно, погладив по руке леди Розамунду. Она не поняла, почему этот жест наполнил ее таким ужасом. Может, это из-за холодных, пустых глаз императора? Отдернув руку, она прижала ее к бьющемуся сердцу и рассеянно прошептала, что Телдара рекомендовала сменить обстановку...

«Отличная идея!» — отметил император. Именно это он и имел в виду. В его власти одарить какого-нибудь счастливца небольшим поместьем. И лорд Самуэлс очень обяжет его, если примет этот ничтожный дар. Это поместье — небольшая деревенька полевых магов, замок в тех краях и дом в городе. После смерти прежнего владельца — графа Девона — владение пришло в упадок, поскольку наследников граф Девон не оставил. Так что лорд Самуэлс, как верноподданный короны, должен быть заинтересован в том, чтобы взять это имение и снова сделать его процветающим. Конечно, есть небольшой вопрос ренты за прошедшее время, но человек в положении лорда Самуэлса...

Леди Розамунда сумела выговорить, что уверена — именно в этом нуждается ее супруг, чтобы изгнать горе из сердца. Она рассыпалась в благодарностях императору. Ксавьер ответил на ее благодарности легким наклоном головы и сказал, вставая, что теперь ее муж, несомненно, будет слишком занят, чтобы совершать ночные вылазки на границу. А потом добавил, что уверен: новые обязанности предоставят ее супругу более радостные темы для разговоров, чем бесконечные толки о молодом человеке по имени Джорам.

Ксавьер оставил леди Розамунду, на прощание дав краткое наставление: человек, который смотрит назад, рискует споткнуться и упасть.

Той ночью лорд Самуэлс прекратил свои посещения границы. Последующую неделю он с семьей посвятил переезду в замок Девона. Возвращались они в городской дом Девона только по праздникам и зимой, как было в обычае у знати. Теперь у семейства было все, что только можно пожелать, — богатство, положение, их принимали стоящие выше их по положению, поскольку теперь они стали равны с ними.

О Гвендолин больше не говорили. Ее вещи раздали кузинам, но эти простые девушки не могли смотреть на ее платья и украшения без слез и вскоре убрали их подальше. Маленьким братику и сестричке Гвендолин приказали никогда не спрашивать о ней.

Лорд Самуэлс и леди Розамунда присутствовали на всех придворных торжествах и приемах. И если радость ушла из их жизни и зачастую казалось, что на самом деле им все равно, где они и что происходит вокруг, то они хотя бы держались, как подобает знатным людям. Они теперь совершенно не отличались от своих новых знакомых.

Лорд Самуэлс и его семья лишь прошлым вечером прибыли в свой мерилонский дом, изгнанные из замка вестью о войне, которую принесли им ариэли. К чести лорда Самуэлса, он не покинул своих земель, пока не удостоверился, что его крестьяне в безопасности. Вспомнив то, что слышал от Джорама о жизни полевых магов, и увидев ужасающее состояние деревни, лорд Самуэлс, после того как принял управление поместьем, сделал все, что мог, для улучшения условий жизни своих людей, потратив на это и личные деньги, и свою магическую энергию. Видеть, как недавно безразличные и тусклые взгляды людей наполняются благодарностью и почтительностью, стало одним из немногих удовольствий в его унылой жизни.

— Как ты думаешь, все эти разговоры — правда? — мягко спросила его леди Розамунда, оглядываясь по сторонам, чтобы их не слышали домашние маги.

— О чем, дорогая? — спросил он, оборачиваясь к ней.

— О... о вчерашнем сражении, о смерти императора. Ты весь день просидел в своем кабинете. Я слышала, как ты с кем-то разговаривал, а затем прилетели ариэли. Что за вести они принесли?

Лорд Самуэлс вздохнул, взял жену за руку, привлек ее к себе.

— Вести невеселые. Да, донесения верны. Я собирался тебе рассказать, но хотел подождать, пока Мэри, дети и слуги соберутся на обед.

— И что за вести? — Леди Розамунда побледнела, но держала себя в руках.

— Человек, с которым я говорил этим утром, это Роб.

— Роб? — изумленно посмотрела на него леди Розамунда. — Наш управляющий? Ты возвращаешься в замок? И это после того, как нас предупредили...

— Нет, дорогая. Роб здесь, в Мерилоне. Все наши люди здесь. Дуук-тсарит переправили их в город нынче утром. И не только наших людей. Они привели в город всех полевых магов из окрестностей.

— Во имя Олмина! — Леди Розамунда придвинулась поближе к мужу, который ласково обнял ее. — Такого не случалось со времени Железных войн! Что происходит? Шаракан согласился на встречу на Поле Доблести. Почему они нарушили свои торжественные клятвы?

— Шаракан тут ни при чем, дорогая, — ответил лорд Самуэлс.

— Но...

— Я знаю. Епископ Ванье очень хотел бы, чтобы мы в это поверили. Однако правду знают слишком многие, кто вернулся с Поля Доблести. Говорят, враг пришел из-за Грани. Принц Гаральд, который, как ты сама знаешь, дорогая, известен как человек чести и отваги, сражался плечом к плечу с императором Ксавьером против общего врага.

— Тогда почему епископ Ванье обманывает нас?

— Это, дорогая, очень многим из нас хотелось бы узнать, — мрачно ответил лорд Самуэлс и нахмурился. — Он даже не хочет признавать публично, что император Ксавьер мертв, хотя свидетелей более чем достаточно. Епископ — да простит меня Олмин — стар и уже повредился умом. Боюсь, слишком тяжела для него эта ноша. И, судя по донесениям, которые я получаю, так думаю не я один. Ночью во дворце состоится совет, на котором будут решать, что делать. Я намерен присутствовать.

Лорд Самуэлс все это время внимательно смотрел на жену. Она еще крепче стиснула его руку.

— Кто созывает совет? — спросила она, видя в его глазах тревогу.

— Принц Гаральд, дорогая, — спокойно ответил лорд Самуэлс.

Леди Розамунда открыла было рот, чтобы начать отговаривать его, но муж остановил ее.

— Да, я знаю, что Ванье, скорее всего, сочтет это предательством. Но надо что-то делать. В городе, особенно в Нижнем, растет тревога. В роще устроили временное пристанище для полевых магов, но их там как кроликов в садке. Среди них всегда зрело недовольство. Теперь их вытащили из собственных домов и согнали сюда как пленных. Среди них ходят слухи, что их подвергнут мутации и отправят сражаться, как кентавров в старину. Среди них назревает мятеж...

— Олмин милосердный! — прошептала леди Розамунда.

— Низший класс Мерилона в таком же состоянии. Среди людей ходят совершенно дикие слухи. Я слышал, что горожане собираются перед вратами Собора, кричат, чтобы епископ Ванье вышел к ним. Даже благородные семьи, потерявшие близких, разгневаны и требуют ответа. Но епископ заперся в своих покоях в Соборе и не желает видеть никого, даже графа де Шамбрэ или других высших вельмож. Принц Гаральд и его свита остановились у графа...

— У графа? — ахнула леди Розамунда. — В Мерилоне? Гостем?

— Дорогая, — сказал лорд Самуэлс, — ситуация очень серьезная. Можно даже сказать, отчаянная. Не хочу тебя пугать, но ты должна быть готова услышать правду. Согласно известиям, полученным мной от графа, Мерилон в опасности.

— Но это смешно, — резко ответила леди Розамунда. — Город ни разу не был захвачен, даже во время Железных войн. Ничто не может проникнуть сквозь магию...

Лорд Самуэлс готов был возразить супруге, но тут его перебил звон колокольчика где-то в отдаленной части огромного дома.

— Это входная дверь, — сказала леди Розамунда, прислушиваясь. — Как странно. Кто-то пришел к нам в такую бурю? Ты кого-то ждешь?

— Нет, — ответил озадаченный лорд Самуэлс. — Даже ариэли не могут летать при такой погоде. Они пользуются Коридорами... интересно...

Оба больше не сказали ни слова, а стали напряженно ожидать появления домашнего мага.

— Милорд! — В комнату влетел слуга с вытаращенными глазами и распахнул дверь. — П-принц Гаральд и каталист по имени Сарьон просят встречи с вами по неотложному вопросу!

— Проводи их, пожалуйста, — еле слышно сказала леди Розамунда.

Принц Гаральд! Здесь, в ее доме! Она едва успела обменяться с мужем короткими вопросительными взглядами. Лорд знаком показал, что знает не больше, чем она. Тут вошли гости. Принца сопровождали черными тенями вездесущие Дуук-тсарит.

— Ваше высочество! — Леди Розамунда присела в поклоне, хотя не так низко, как перед покойным Ксавьером. В конце концов, принц был врагом. Ну, по крайней мере сорок восемь часов назад он им был. Все происходящее так невероятно, так страшно...

— Ваша милость, — поклонился лорд Самуэлс. — Великая честь для нас...

— Благодарю вас, — ответил принц Гаральд, прерывая вежливые речи хозяина, что отнюдь не было проявлением невежливости; просто принц страшно устал и стремился поскорее покончить с делами. — Разрешите представить вам отца Сарьона.

— Отец Сарьон, — прошептали вместе лорд и леди. Но когда каталист снял капюшон с головы, лорд Самуэлс отпрянул, уставившись на него в смятении и ужасе.

— Ты! — глухо ахнул он.

— Милорд, я искренне сожалею! — Лицо Сарьона было искажено страданием. — Я забыл, что вы можете меня узнать, вы же были на Превращении. Я не явился бы перед вами столь внезапно, если бы только знал...

Леди Розамунда была бледна как смерть.

— Милорд, кто это? — воскликнула она, сжав руку своего мужа.

— Лорд Самуэлс, леди Розамунда, — с трудом выговорил принц Гаральд, — лучше вам сесть. Вести, которые мы принесли, будут тяжелы для вас, и вы оба должны укрепиться духом. К несчастью, нам приходится обрушивать их вам на голову так внезапно и резко, но времени нет.

— Я не понимаю! — сказал лорд Самуэлс, переводя взгляд с одного гостя на другого, и вдруг побледнел. — Что за вести?

— Гвендолин! — вдруг воскликнула леди Розамунда, материнским сердцем почуяв правду. Она пошатнулась, принц Гаральд помог ей сесть на кушетку, поскольку ее муж, все еще не сводивший ошеломленного взгляда с Сарьона был совершенно не способен ей помочь.

— Пошлите за домашним каталистом! — крикнул Гаральд Дуук-тсарит. Через мгновение Мэри была уже рядом с хозяйкой с баночкой ароматических трав в руках. Приказав придвинуть кресла к очагу, принц Гаральд усадил и лорда Самуэлса.

Пара глотков бренди вернула лорду самообладание, хотя он по-прежнему не сводил глаз с Сарьона. Леди успела достаточно прийти в себя, чтобы покраснеть от смущения, увидев, что принц ухаживает за ними. Она попросила его высочество сесть поближе к огню и высушить свои мокрые одежды.

— Благодарю вас, леди Розамунда. Мы приехали сюда в экипаже, — сказал принц Гаральд, отметив, что на лицо лорда Сэмуэлса вернулся румянец, но все же счел за благо пока говорить на общие темы. — Правда, несмотря на это, я промок. Экипажи герцога не приспособлены для такой метели, а в его поместье утром не нашлось ни единого человека, которому бы хватило магической энергии, чтобы их преобразовать. Когда мы приехали, снега на дне было уже с целый дюйм. — Он с сожалением посмотрел на свой элегантный, винного цвета бархатный костюм. — Боюсь, я закапал ваш ковер.

Леди попросила принца ни в малейшей мере не беспокоиться. Снегопад и правда ужасен. Их сад погиб... Она осеклась, не в силах продолжать. Опустившись на кушетку и вцепившись в руку Мэри, она не сводила глаз с принца.

Гаральд переглянулся с отцом Сарьоном, который еле заметно кивнул. Встав, каталист подошел к лорду Самуэлсу. В руках он держал футляр со свитком.

— Милорд, — начал было Сарьон, но, услышав его голос, леди Розамунда всхлипнула.

— Я знаю вас! — воскликнула она, чуть приподнявшись и отбросив в сторону ласковую руку Мэри. — Вы отец Данстабль! Но лицо у вас другое.

— Да, вы знали меня как отца Данстабля. Я был в вашем доме под личиной. — Сарьон потупил голову, покраснев от стыда. — Прошу простить меня. Я принял облик другого каталиста, когда пришел в Мерилон, потому что, появись я там в своем собственном обличье, меня сразу же схватили бы церковники. Что... что вы знаете обо мне и... и Джораме, милорд? — запинаясь, спросил Сарьон лорда Самуэлса.

— Очень много, — ответил лорд Самуэлс. Теперь голос его был тверд. Он не сводил с Сарьона взгляда, в котором взамен ужаса появилась опасливая надежда. — Слишком много, по крайней мере, так думал Ксавьер. Я знаю, кто такой Джорам. Знаю о его истинном происхождении. Я даже знаю о Пророчестве.