ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ПРОГАЛИНА

Они стояли на гребне горы и смотрели вниз, на заросший густым лесом склон. Утреннее солнце, которое должно было бы светить им прямо в лицо, с той стороны, куда они шли, поднималось к зениту откуда-то справа.

«Мы идем почти точно на север, к Шаракану», — понял Сарьон.

Мерилон — если они по-прежнему намеревались добраться туда — находился гораздо дальше к востоку. Может быть, Джорам образумился, переменил решение и в конце концов передумал идти в Мерилон? Может быть, он слишком горд, чтобы признать перед всеми, что был не прав? Или, может, он принял новое решение, обсудив его с остальными, а Сарьон был слишком измучен и просто не обратил внимания? Каталист попытался припомнить, не слышал ли он, как Джорам говорит о том, чтобы повернуть в другую сторону. Но последние пять дней он так сильно уставал, что все воспоминания о них были смутными и нечеткими.

Чтобы не выглядеть глупо, Сарьон решил не поднимать этот вопрос, надеясь, что какой-нибудь случай вскоре поможет ему во всем разобраться. Симкин повел их вниз по склону, в лес. Поначалу все обрадовались, что впереди — не болото, а густой лес. Однако, когда они оказались среди деревьев, радость быстро угасла. Хотя стояла зима, деревья здесь почему-то были покрыты листвой. От этих листьев, неприятного коричневого цвета, несло вонью разлагающейся плоти. Тропинку, по которой шли путешественники, перегородили переплетенные лианы с толстыми коричневыми листьями, свисающие с высоких деревьев.

— Что-то было такое насчет этого растения... Но точно не помню, что именно с ним не так, — сказал Симкин, разглядывая лианы. — Дайте подумать... Наверное, оно съедобное...

Мосия бодро шагнул прямо в сплетение лиан. Внезапно листья обернулись вокруг его лодыжек, лиана дернулась, свалила юношу с ног и потащила в глубь зарослей.

— Помогите! — отчаянно закричал Мосия. На лианах появились длинные шипы и вонзились в тело юноши. Мосия завопил от боли. Выхватив Темный Меч, Джорам принялся рубить растение на куски. Соприкасаясь с лезвием меча, листья мгновенно чернели, высыхали и сворачивались в трубочки. Лиана явно неохотно выпустила свою жертву. Друзья вытащили Мосию на открытое место. Юноша был весь в крови, но большого вреда кровожадное растение ему причинить не успело.

— Оно сосало мою кровь! — сообщил Мосия, дрожа от пережитого потрясения и в ужасе глядя на растение.

— А, я забыл! — сказал Симкин. — Это же лиана Киджа. Она считает, что это мы — съедобные. Ну, я же говорил, что это имеет какое-то отношение к еде, — добавил он, оправдываясь, когда Мосия смерил его убийственным взглядом.

Путешественники побрели дальше. Джорам шел теперь впереди и расчищал путь Темным Мечом.

Сарьон внимательно наблюдал за юношей, надеясь уловить какой-нибудь намек относительно его планов. Джорам и Мосия, судя по всему, полностью полагались в выборе пути на Симкина. Симкин же, беззаботно шагая в своем «Грязно-болотном» или «Пыльно-грязном» костюме, уверенно вел всю компанию, ни разу не засомневавшись в выборе направления и не подавая виду, что заблудился. По тропинкам, которые он выбирал в густых зарослях лиан Киджа, было очень легко идти — даже слишком легко. Мосия несколько раз замечал кости, разложенные явно таким образом, чтобы отметить направление. В замерзшей грязи довольно часто попадались следы кентавров. Однажды путешественники набрели на такое место, где все лианы были примяты к земле, а несколько больших деревьев поломаны, словно прутики.

— Великан, — пояснил Симкин. — Как удачно, что нас здесь не было, когда он проходил мимо. Они не слишком сообразительны, знаете ли, и хотя и не опасны, но... ну, им слишком нравится забавляться с людьми. К сожалению, у великанов есть дурная привычка ломать игрушки.

Каждый раз, выходя на прогалину, где за кронами деревьев было видно солнце, Сарьон замечал, что они по-прежнему идут на север. И никто ни слова не сказал по этому поводу.

Каталисту вдруг пришло в голову, что Джорам и Мосия, возможно, просто не представляют себе, где находится Мерилон. Они оба выросли в поселке чародеев за пределами Внешних земель. Джорам умеет читать — его научила грамоте Анджа. Но видел ли он когда-нибудь карту мира? Значит, он безоговорочно доверяет Симкину?

В это трудно было поверить — Джорам не доверял никому. Но чем больше Сарьон наблюдал и слушал, тем более он склонялся к мысли, что все так и есть. Его молодые спутники разговаривали почти все время о Мерилоне.

Мосия пересказывал детские сказки о хрустальном городе, который парит над землей при помощи магии. Симкин потчевал юношей еще более невероятными историями о жизни при императорском дворе. В тех редких случаях, когда Джораму хотелось поговорить, он тоже рассказывал свои истории о Мерилоне — те, которые услышал от Анджи.

Сарьон прожил в Мерилоне много лет, и его очень растрогали истории Анджи. В них была печаль и мучительная боль — воспоминания об утраченном, от которых город вставал перед глазами каталиста, как живой. В этих историях был тот Мерилон, который он знал и помнил, и он резко отличался от сказок Мосии и порождений богатого воображения Симкина.

Но если Джорам не переменил своего решения, почему тогда Симкин ведет их не туда, куда надо?

В который уже раз каталист стал внимательно присматриваться к Симкину, шагая за ним через лес. Сарьон пытался понять, какую игру он ведет, что он задумал? И, как и прежде, каталист вынужден был признаться в своем поражении. По поведению молодого щеголя совершенно невозможно было понять, какие карты у него на руках. Более того — каталист своими глазами видел, что Симкин способен вытаскивать козырь буквально из воздуха.

Симкин был для Сарьона неразрешимой загадкой. Старше, чем другие двое юношей, — ему, наверное, было чуть больше двадцати, хотя при желании он мог вести себя и как четырнадцатилетний мальчишка, и как семидесятилетний старец, Симкин рассказывал о своем прошлом истории настолько же разнообразные, насколько разнообразной была его одежда. Магия мира бурлила и искрилась в нем, словно вино. Со своим обезоруживающим очарованием, чужеземными рассказами, которые казались выдумками, и совершенно непочтительным отношением ко всему в жизни, включая саму смерть, Симкин нравился всем подряд — но ему никто не верил.

«Никто не воспринимает его всерьез, — подумал Сарьон, — и я подозреваю, что очень многие успели об этом сильно пожалеть — если им, конечно, так повезло». Эти тревожные размышления помогли каталисту собраться с мыслями.

— Я рад, что ты передумал идти в Мерилон, Джорам, — негромко сказал Сарьон на следующий день, когда они остановились передохнуть и пообедать.

— Я не передумал, — ответил юноша и пристально посмотрел на каталиста, сразу же исполнившись подозрений.

— Но тогда мы идем в неверном направлении, — мрачно сказал Сарьон. — Мы идем на север, к Шаракану. Мерил он находится почти точно к востоку отсюда. Если бы мы сейчас повернули, мы бы...

— ...угодили бы прямиком во владения королевы эльфов, — перебил его Симкин. — Возможно, наш бритоголовый каталист, давший обет безбрачия, мечтает снова побывать в ее ароматном будуаре...

— Нет! — резко возразил Сарьон, и его лицо вспыхнуло, да и, признаться, вся кровь в жилах забурлила от воспоминаний о необузданной и прекрасной полуобнаженной Элспет.

— Мы можем повернуть на восток, если тебе так хочется, о бесстрастный каталист! — продолжал Симкин, невозмутимо глядя на вершины деревьев. — А еще здесь есть тропинка, совсем неподалеку, она приведет тебя обратно в болото, которое тебе так понравилось. Я могу проводить тебя и к ведьминым кругам грибов, а по пути мы можем заглянуть в самое сердце страны кентавров — чтобы немного полюбоваться этими потрясающими свирепыми созданиями. Конечно, тебе не долго придется ими любоваться — только до тех пор, пока они не вырвут твои глаза. А если ты останешься после этого жив, можно будет еще прогуляться по любопытной тропинке к драконьим логовам, пещерам химер, гнездам грифонов, заглянуть в логова вивернов и в жилища великанов... Не забывай также про фавнов, сатиров и прочих чудовищ...

— Ты хочешь сказать, что ведешь нас по этой тропе, потому что так безопаснее? — нетерпеливо перебил его Мосия.

— Ну конечно же! — сказал Симкин и обиженно надулся. — Мне не настолько нравятся прогулки по лесу или твое общество, мой милый мальчик, чтобы я намеренно затягивал это путешествие. Обойдя реку, возле которой водится большинство этих чудовищ, мы сберегли свои шкуры, хотя и истрепали обувку. Вот когда дойдем до северной окраины Внешних земель — тогда и повернем на восток.

Даже Мосия признал, что это очень веские доводы, и Сарьону больше нечего было возразить. Но тревожные мысли не оставили каталиста. Он не мог понять, знал ли Джорам обо всем этом или просто слепо следовал за Симкином.

Молчаливый юноша не сказал ни слова, и создалось впечатление, будто они с Симкином заранее обо всем договорились. Однако Сарьон заметил вспыхнувшую в темных глазах Джорама тревогу, когда каталист только начал расспрашивать Симкина. И он понял, что Джорам, как в той поговорке, «спал с открытыми глазами» и не замечал ничего вокруг. И еще Сарьон понял, что такое больше не повторится — по тому, как сурово сжались губы Джорама, когда Симкин заговорил снова.

Они углубились еще дальше в лес, и на седьмой день путешествия по Внешним землям все как-то упали духом. Солнце больше не показывалось, как будто считало эту землю слишком мрачной и зловещей, недостойной того, чтобы ее освещать. Всем уже страшно надоело день за днем брести под свинцово-серым небом. Унылые серые дни сменялись непроглядной чернотой ночей.

Казалось, высокие деревья, повсеместно заплетенные убийственными лианами Киджа, никогда не закончатся. Не было слышно никаких звуков, издаваемых лесными обитателями, — никакое животное не прожило бы долго среди смертоносных плотоядных растений. Но всех путешественников не оставляло стойкое ощущение, что за ними наблюдают, и они то и дело оглядывались через плечо или внезапно оборачивались, чтобы встретиться взглядом с чем-то неизвестным, чего на самом деле не было.

О Мерилоне больше не говорили. И вообще, разговаривать стали совсем мало — только по необходимости. Джорам был мрачен и угрюм, Симкин, как всегда, невозмутим, Сарьон испуган и несчастен, а Мосия зол на Симкина. Все устали до предела и стали нервными и раздражительными, у всех болели ноги. По ночам двое спали, двое по очереди дежурили, со страхом вглядываясь во тьму, которая, казалось, тоже смотрела на них.

День тянулся за днем. Лес все никак не заканчивался. Лианы Киджа не упускали ни малейшей возможности пронзить плоть и высосать кровь. Сарьон брел по тропинке, уныло повесив голову и опустив плечи, не оглядываясь по сторонам — все равно он не увидел бы там ничего такого, чего не было в прошлый и позапрошлый дни. И вдруг Мосия, который шел впереди него, резко остановился и громко сказал:

— Отец!

— Что такое? — Сарьон вскинул голову, вздрогнув от испуга.

— Смотрите! — Мосия указал рукой. — Вон там, впереди! Кажется, это... солнечный свет!

Сарьон присмотрелся. Джорам, который шагал рядом с каталистом, тоже посмотрел туда, куда указывал маг.

Вокруг них стеной стояли высокие деревья, густо оплетенные лианами Киджа. Наверху, в просветах между древесными кронами, виднелось унылое, тускло-серое небо. А впереди, совсем недалеко — может быть, всего в полумиле отсюда, — сквозь густую листву сочился теплый, ясный, желтый свет.

— Я думаю, ты прав, — негромко сказал Сарьон, словно боялся, что от громкого звука чудесное видение может растаять. До этой минуты каталист даже не сознавал, насколько он истосковался по солнечному свету, не понимал, как ему хочется согреться в теплых солнечных лучах, которые прогнали бы холод из его костей. Сарьон оглянулся на Симкина и спросил, показывая вперед: — Что это? Значит ли это, что мы, наконец, достигли края этого кошмарного леса?

— Ну... — Симкину явно было как-то не по себе. — Я не совсем уверен. Лучше я сперва проверю! — И прежде чем кто-нибудь успел его остановить, Симкин исчез, весь целиком: и плащ, и одежда, и перо на шляпе — все исчезло.

— Я знал! — мрачно сказал Мосия. — Он завел нас в дебри, заблудился и не хотел в этом признаваться! Ну, теперь уже все равно. Я не собираюсь торчать в этом жутком лесу ни одной лишней минуты.

Мосия и Джорам с новыми силами двинулись вперед, яростно прорубаясь через сплетения лиан. Сарьон поспешил за юношами.

Чем ближе они подходили, тем ярче становился свет. Сейчас был почти полдень, и солнце должно было стоять прямо в зените. Каталист страстно желал почувствовать тепло солнечных лучей и выбраться наконец из-под гнетущих, мрачных деревьев, заплетенных кровожадными лианами Киджа. По мере приближения к ясному свету до путешественников стали доноситься приятные для слуха звуки — плеск воды в ручье, струившемся по камням. Там была чистая вода, а значит, могли быть и съедобные растения — ягоды и орехи. Значит, больше не придется давиться неуклюже наколдованным сухим, безвкусным хлебом, не придется пить воду, которая на вкус напоминала сок лиан Киджа.

Отбросив всякую осторожность, трое путешественников спешили вперед, не заботясь больше об ощущении, будто за ними кто-то следит. Сарьону казалось, что он готов отдать жизнь только за то, чтобы снова почувствовать на лице тепло солнечных лучей — пусть даже и в последний раз.

Пробившись через заросли, путешественники остановились, потрясенные зрелищем, которое им открылось.

Солнечный свет лился с безоблачного неба сквозь большую прогалину в кронах деревьев. Солнце искрилось в струях чистой голубой воды, падавшей с высокого утеса, солнечные блики плясали на глади подернутого мелкой рябью широкого ручья. В брызгах под водопадом играли и переливались маленькие радуги. Ручей тек по лесной прогалине, поросшей высокой травой и прекрасными цветами.

— Хвала Олмину! — выдохнул катал ист.

— Нет, постойте! — Внезапно из ниоткуда появился Симкин. — Не ходите туда. Этого здесь быть не должно.

— Значит, этого здесь быть не должно, да? Ну и ладно! — пробормотал Мосия.

Все трое — Мосия, Джорам и Сарьон — развалились на мягкой густой траве, и наслаждались ее теплым, сладким ароматом, и ели чудесные фрукты, которые нашлись на кустах, окружавших теплый источник.

— По-моему, это место гораздо более настоящее, чем он!

Однако Симкин отказался даже выйти на прогалину.

— Говорю же вам, здесь этого не было в прошлый раз, когда я... — говорил он, но его никто не слушал.

Джорам, Мосия и Сарьон решительно вознамерились остаться на ночь на прогалине, у чудесного источника.

— Мы не будем шуметь, — нетерпеливо сказал Джорам, когда неопределенные устрашающие намеки Симкина стали казаться прямо-таки смехотворными. — На самом деле, здесь, в траве, даже безопаснее. Мы заметим любого — что бы это ни было — задолго до того, как оно до нас доберется.

Симкин умолк и нахмурился. Он все-таки прошел вслед за остальными на прогалину, рассеянно отрывая головки с цветов. Остальные вволю напились прохладной воды из водопада, искупались в теплом источнике и принялись жадно поедать сочные фрукты. Потом они втроем расстелили свои одеяла под гигантским деревом на краю прогалины и улеглись среди высокой травы. Чувство единения и теплой дружбы охватило их с новой силой.

А Симкин все это время беспокойно расхаживал по краю прогалины, тревожно посматривая на траву или вглядываясь в чащу леса, и постоянно менял отделку на своей одежде.

— Не обращайте на него внимания, — сказал Мосия, заметив, что Сарьон следит за молодым щеголем и явно обеспокоен.

— Он ведет себя странно, — ответил каталист.

— С каких это пор вас это удивляет? Он все время ведет себя странно, — возразил Мосия. — Лучше расскажите нам о Мерилоне, отец. Из нас только вы один жили там когда-то — а до сих пор вы не сказали ни слова. Я знаю, вы не одобряете наше стремление попасть туда...

— Я знаю. Я был таким же угрюмым, как Симкин. — Сарьон улыбнулся. Ощущая приятную усталость, он начал неторопливо рассказывать о том Мерилоне, который остался в его воспоминаниях, — о прекрасном хрустальном соборе и чудесах волшебного города.