ВВЕДЕНИЕ

Меня зовут Эпло.

Имя мое означает — одинокий. Одиночка. Дав мне это имя, мои родители отчасти предопределили мою судьбу. Они понимали, что им не выжить в темнице, в которую был ввергнут мой народ, патрины. В темнице, что зовется Лабиринтом, в обиталище мрачной страшной магии.

Я стал Бегущим — одним из тех, кто сражается с мрачной и жуткой магической силой Лабиринта. Я был из удачливых. Я прошел сквозь Последние Врата, хотя чуть было не погиб. И если бы не этот колбасный вор, этот пес, что сидит рядом со мной, то сейчас я не писал бы этот отчет. Пес дал мне волю к жизни, когда я уже сдался и умирал. Он спас мне жизнь.

Пес дал мне волю к жизни, но смысл и цель дал ей господин мой Ксар.

Ксар был первым патрином, который сумел вырваться из Лабиринта. Он стар и могуч, весьма искушен в рунной магии, которая дает силу и нам, и нашим врагам сартанам. Ксар вырвался из Лабиринта и тотчас же снова вернулся туда. Никто никогда не осмеливался на такое, и даже сейчас именно он, и никто иной, ежедневно рискует своей жизнью ради нашего спасения.

Многие из нас вышли из Лабиринта. Мы живем в Нексусе, который мы превратили в прекрасный город. Но восстановили ли мы свои силы, как утверждают наши тюремщики?

Мы нетерпеливый народ, но мы прошли жестокую школу и научились терпению. Мы самолюбивы, но мы научились самопожертвованию и преданности. Но прежде всего мы научились ненавидеть.

Цель господина моего Ксара, а стало быть, и моя цель — вернуть себе мир, который был у нас отнят, править им так, как мы всегда хотели, и жестоко отомстить врагу.

Когда-то Четыре Мира были единым миром, прекрасным зелено-голубым миром. Он принадлежал и нам, и сартанам, поскольку наша рунная магия могущественна. Остальные, меньшие расы, которые мы называем меншами, а именно люди, эльфы и гномы, почитали нас как богов.

Но сартаны решили, что мы, патрины, забрали себе слишком много власти, что равновесие сил стало крениться в нашу сторону. В ярости сартаны сделали то единственное, что могло остановить нас, — с помощью рунной магии, основанной на вероятностных принципах, они разрушили мир и ввергли нас в темницу.

Из обломков старого мира они сотворили четыре новых, каждый — из одной из стихий первичного мира: воздуха, огня, камня и воды. Четыре Мира связаны Вратами Смерти — ходами, через которые безопасно пройти может только тот, кто владеет рунной магией. Все Четыре Мира должны были подпитывать друг друга: Приан, Мир Огня, снабжал энергией Абаррах, Мир Камня; Абаррах должен был поставлять руду и минералы Челестре, миру воды, и так далее. Все координировалось и снабжалось топливом с помощью чудесной машины, Кикси-винси, которую сартаны соорудили на Арианусе.

Но планы сартанов провалились. Во всех Четырех Мирах они по непонятной причине стали быстро вымирать. Сартаны каждого мира взывали к сородичам о помощи, но их мольбы остались без ответа. У каждого мира были свои заботы.

Я обнаружил все это, поскольку Ксар поставил передо мной задачу побывать в каждом из миров. Я должен был разведать, что случилось с нашими старинными врагами. И потому я посетил каждый из миров. Полный отчет о моих приключениях можно найти в моих дневниках, которые, так уж случилось, известны под названием «Цикл „Врата Смерти“.

То, что я узнал, оказалось для меня полной неожиданностью. Мои открытия изменили мою жизнь — и не к лучшему. Когда я выступил в поход, я знал ответы на все вопросы. Теперь у меня остались одни только вопросы, а ответов нет.

Господин мой отнес тревоги души моей на счет сартана, которого я встретил в странствиях. Сартана, который называл себя меншским именем Альфред Мон-банк. Сначала я был согласен с моим господином. Я обвинял Альфреда и позволил уверить себя в том, что он обманывал меня.

Но теперь я не столь уверен в этом. Я сомневаюсь во всем — в себе… и в моем господине.

Позвольте мне вкратце рассказать вам о том, что со мной приключилось.

Первым я посетил Мир Воздуха Арианус. Он состоит из плавающих в воздухе континентов, расположенных на трех уровнях. Нижнее Царство — обитель гномов, и именно здесь, на Древлине, сартаны соорудили огромную чудесную машину Кикси-винси. Но сартаны начали вымирать раньше, чем им удалось заставить машину заработать. Охваченные паникой, они погрузили свою молодежь в сон, надеясь, что к моменту их пробуждения все придет в порядок.

Но из этих сартанов выжил лишь один — Альфред. Очнувшись, он обнаружил, что в живых из всей его семьи и друзей остался только он один. Осознание этого потрясло, ужаснуло его. Он почувствовал себя в ответе за тот хаос, в который рухнул его мир, — ведь менши, естественно, были на грани всеобщей войны. И все же он боялся раскрыть правду о себе. Его рунная магия дала бы ему среди меншей власть полубога. Он опасался, что менши попытаются вынудить его применить свою магию для их разрушительных целей. И потому Альфред скрыл свою мощь, отказываясь пользоваться магией даже ради спасения собственной жизни. И теперь всякий раз, попадая в опасное положение, Альфред падает в обморок, вместо того чтобы защищаться с помощью своей магической силы.

Мы с псом потерпели кораблекрушение при высадке на Арианус и чуть не погибли. Нас спас гном по имени Лимбек. Гномы Ариануса — рабы Кикси-винси. Они тупо служат этой машине, а она тупо и бесцельно работает. Но Лимбек — революционер, вольнодумец. В то время гномы находились под пятой сильной расы эльфов, которые установили свою диктатуру в Срединном Царстве Ариануса. Таким образом, эльфы держали в своих руках единственный источник питьевой воды в этом мире, а вода поступала с Кикси-винси.

Люди, которые тоже жили на Арианусе, на протяжении большей части его истории воевали с эльфами из-за воды. Война бушевала там и во время моего пребывания, да и сейчас продолжается — с одним существенным различием. Дело в том, что появился некий эльфийский принц, который желает мира и единства всех рас. Этот принц поднял восстание против собственного народа, но только усугубил хаос.

Мне удалось помочь гному поднять его народ на восстание и против эльфов, и против людей. И когда я покинул Арианус, я увез с собой человеческое дитя — подменыша по имени Бэйн, который догадался, в чем секрет Кикси-винси. Как только машина будет пущена в ход и заработает так, как хотели сартаны, мой господин воспользуется ее мощью для завоевания остальных миров.

Я хотел бы привезти с собой еще одного менша, человека по имени Хуго Десница. Хуго, очень искусный наемный убийца, был одним из немногих повстречавшихся мне меншей, которых я мог бы считать верными союзниками. К несчастью, Хуго Десница погиб, сражаясь с отцом Бэйна, злым колдуном из рода людей. И кого же выбрал я себе в попутчики?

Альфреда.

Но я забегаю вперед.

Когда я был на Арианусе, я наткнулся на Альфреда, который прикидывался слугой маленького Бэйна. Мне стыдно признаться, но Альфред распознал во мне патрина задолго до того, как я обнаружил, что он — сартан. Узнав это, я захотел, убить его, но в тот момент я был слишком занят спасением собственной жизни…

Но это долгая история note 1. Достаточно сказать, что я был вынужден покинуть Арианус, не сведя счетов с тем единственным сартаном, который попался мне в руки.

Следующим миром, в котором побывали мы с моим псом, был Приан, Мир Огня. Это гигантский мир, представляющий собой полую сферу в скале, и величина его почти невообразима. В центре сферы горит солнце этого мира. На внутренней поверхности скалы существуют разумная жизнь и растительность. Поскольку этот мир не вращается, солнце Приана горит постоянно, и ночи там нет. Вследствие этого Приан покрыт такими густыми и мощными джунглями, что очень немногие из жителей этой планеты когда-либо видели землю. На их сучьях построены города, а на могучих ветвях расположены озера, даже океаны.

Первыми, кого я встретил на Приане, были полоумный старый чародей и дракон, который, как оказалось, охранял старика. Чародей зовет себя Зифнебом (когда он вообще вспоминает о том, что у него есть имя), и по всем признакам он псих. За исключением тех минут, когда его бред становится слишком здравым. Этот чокнутый старый дуралей слишком много знает — обо мне, о патринах, о сартанах, обо всем. Он слишком много знает, но ничего не рассказывает до конца.

Здесь, на Приане, как и на Арианусе, менши воюют друг с другом. Эльфы ненавидят людей, люди не доверяют эльфам, гномы ненавидят и тех и других и не доверяют никому. Мне следовало бы об этом знать. Я путешествовал с горсткой людей, эльфов и одним гномом. Таких споров, брани и драк вы никогда не видели. Я устал от них и ушел. Не сомневаюсь, что они, скорее всего, перебили друг друга. Или их прикончили титаны.

Титаны.

Со многими ужасными чудовищами встречался я в Лабиринте, но мало кто из них мог бы сравниться с титанами. Гигантские человекоподобные существа, слепые, с ограниченным разумом, титаны были магическим порождением сартанов, которые использовали их в качестве надзирателей за меншами. Пока сартаны были живы, они держали титанов в узде. Но на Приане, как и на Арианусе, раса сартанов начала невероятно быстро вымирать. Титаны остались без повелений, без присмотра. Теперь они в огромном количестве бродят по Приану, задавая встретившимся им меншам странные вопросы:

— Где наши цитадели? Какова наша цель?

Не получая ответа, титаны впадают в ярость и забивают несчастных меншей насмерть. Никто и ничто не может противостоять этим чудовищным тварям, поскольку они обладают какими-то зачатками сартанской рунной магии. Они чуть не убили меня, но это совсем другая история note 2.

Но где ответ на их вопросы? Где эти цитадели? Что такое цитадели? Это стало и моим вопросом. И в конце концов я отыскал ответ на часть этого вопроса.

Цитадели — это сверкающие города, построенные сартанами по их прибытии на Приан. Насколько я могу понять из оставленных сартанами записей, цитадели были построены для того, чтобы накапливать энергию, испускаемую постоянно горящим солнцем Приана, и передавать ее остальным мирам сквозь Врата Смерти с помощью Кикси-винси. Но Врата Смерти были закрыты, Кикси-винси не работала. Цитадели пусты и заброшены. И их огни еле-еле теплятся, если теплятся вообще.

Затем я отправился на Абаррах, Мир Камня.

Именно в этом путешествии я подобрал своего нежеланного спутника — сартана Альфреда.

Альфред шел из мира в мир сквозь Врата Смерти, тщетно пытаясь разыскать Бэйна, ребенка, которого я увез с Ариануса. Конечно, Альфред все перепутал. Этот человек не может не запутаться в своих собственных шнурках. Он промахнулся и свалился прямо на мой корабль.

Здесь уже я совершил ошибку. Теперь Альфред был моим пленником. Мне следовало немедленно вернуться к моему повелителю. Ксар сумел бы вытянуть все тайны из его сартанской души, пусть и болезненным путем.

Но мой корабль только что прибыл на Абаррах. Мне не хотелось возвращаться, опять проходить сквозь Врата Смерти, пускаться в это жуткое и беспокойное путешествие. К тому же, честно говоря, мне хотелось на некоторое время придержать Альфреда при себе. Проходя через Врата Смерти, мы совершенно случайно обменялись телами. На короткое время я ощутил себя Альфредом — у меня были его мысли, страхи, его память. А он оказался во мне. Мы вернулись в наши собственные тела, но я понимал, что теперь я не тот, что был раньше, — хотя я и не скоро смирился с этим.

Я узнал и стал понимать моего врага. И мне стало трудно ненавидеть его. Кроме того, как оказалось, мы стали необходимы друг другу просто для того, чтобы выжить.

Абаррах — страшный мир. Снаружи — холодный камень, внутри — расплавленные скалы и лава. Менши, которых поселили здесь сартаны, не смогли долго прожить в своих омерзительных пещерах. Мне и Альфреду пришлось использовать все наши магические силы, чтобы выжить в жаре, поднимающейся от пузырящихся океанов расплавленной тверди, в ядовитых испарениях, переполнявших воздух. И все же на Абаррахе живут люди.

И мертвецы.

Именно здесь, на Абаррахе, мы с Альфредом обнаружили жалких потомков его расы, сартанов. И именно здесь мы нашли трагический ответ на то, что случилось с его народом. Здесь, на Абаррахе, сартаны начали использовать запретное искусство некромантии. Сартаны стали пробуждать мертвых, давая им отвратительное подобие жизни, и использовать трупы своих собственных соплеменников как рабов. По словам Альфреда, это черное искусство было в старину запрещено потому, что обнаружилось, что, когда мертвец возвращается к жизни, безвременно умирает живой. Сартаны Абарраха забыли об этом запрете или просто не желали вспоминать о нем.

Я выжил в Лабиринте, я считал, что душа моя закалилась, что я привык к любой жестокости. Но ходячие мертвецы Абарраха доныне преследуют меня в моих самых кошмарных снах. Я пытался убедить себя в том, что некромантия окажется наиболее ценным искусством для моего повелителя. Воинство мертвецов — несокрушимое, непобедимое, не знающее поражений! С таким воинством мой повелитель легко сможет покорить остальные миры, без болезненной траты жизней патринов!

На Абаррахе я сам чуть ли не стал покойником. Мысль о том, что мое тело будет продолжать жить и бездумно выполнять тупую работу, повергла меня в ужас. Мне было невыносимо думать о том, что такое случится с другими. И потому я решил не рассказывать моему повелителю о том, что в этом несчастном мире сартаны занимались некромантией. Так я в первый раз восстал против моего повелителя.

В первый, но не в последний.

На Абаррахе я пережил еще одно ощущение — болезненное, сбивающее с толку, раздражающее, смущающее, но, когда я вспоминаю о нем, благоговейный трепет охватывает меня.

Спасаясь от погони, мы с Альфредом наткнулись на помещение, именуемое Чертогом Проклятых. Магия этого места перенесла меня в прошлое, поместила в иное тело — в тело сартана. И именно во время этого странного магического события я неожиданно столкнулся с высшей силой. Мне открылось, что я не полубог, как всегда считал, что моя магия отнюдь не самая могучая сила во вселенной.

Существует иная, более могучая сила, благая сила, которая желает только добра, порядка и мира. Я, будучи в теле того неизвестного сартана, горячо жаждал прикоснуться к этой силе, но, прежде чем я успел это сделать, другой сартан, испуганный новообретенной истиной, бросился в Чертог и разделил нас. Те из нас, кто остался в Чертоге, умерли. Все наши знания и наше открытие были утрачены, за исключением одного чудесного пророчества.

Очнувшись уже в моем собственном времени, в моем собственном теле, я лишь смутно мог припомнить то, что видел и слышал. И я сделал все, чтобы забыть и это. Я не хотел признавать того факта, что по сравнению с этой силой я слаб, как менш. Я обвинил Альфреда в том, что он пытался обмануть меня, что он сам сотворил эту иллюзию. Конечно, он все отрицал. Он клялся, что сам пережил то же самое.

Я не хотел ему верить.

Мы едва выбрались живыми с Абарраха note 3. Когда мы покидали этот ужасный мир, сартаны там уничтожали друг друга, превращая живых в лазаров — мертвецов, чьи души навечно заточены в безжизненной оболочке. Лазары куда опаснее ходячих мертвецов, поскольку у них есть разум и цель — темная и страшная цель.

Я был рад убраться из этого мира. Оказавшись во Вратах Смерти, я отпустил Альфреда восвояси, а сам пошел своей дорогой. В конце концов, он спас мне жизнь. К тому же я устал от смерти, от боли, от страданий. Я довольно их насмотрелся.

Я прекрасно понимал, что Ксар сделал бы с Альфредом, попади тот в его руки.

Я вернулся в Нексус и представил свой отчет об Абаррахе моему господину в форме письма, поскольку боялся, что, если я предстану перед Ксаром, я не смогу утаить от него правду. Но Ксар понял, что я лгу. Он разыскал меня прежде, чем я успел скрыться из Нексуса. Он подверг меня наказанию, от которого я чуть не погиб. Я заслуживал этого. Телесная боль, которую мне пришлось перенести, была куда слабее душевной муки от осознания своей вины. Кончилось тем, что я рассказал Ксару обо всем, что обнаружил на Абаррахе. Я рассказал ему о некромантии, о Чертоге Проклятых, о высшей силе.

Господин мой простил меня. Я ощущал себя очистившимся, исцеленным.

Я получил на все свои вопросы ответ. Я снова понимал свое предназначение, свою цель, — они были предназначением и целью Ксара. Я отправился на Челестру — Мир Воды — с твердой решимостью восстановить доверие ко мне моего господина.

И тут произошел странный случай. Пес, постоянно сопровождавший меня с тех пор, как он спас мне жизнь в Лабиринте, исчез. Я искал его — хотя иногда он и доставлял неприятности, я привык к его присутствию. Некоторое время мне было от этого плохо, но только некоторое время. Меня занимали более важные мысли.

Челестра — мир, полностью состоящий из воды. Блуждая в холодных глубинах космоса, он покрылся снаружи твердым слоем льда. Но внутри сартаны поместили магическое солнце, которое горит в воде, обогревает и освещает внутренность мира.

Сартаны намеревались управлять солнцем, но обнаружили, что у них не хватает на это сил. И потому, солнце свободно плавает в воде, обогревая только определенные участки Челестры, в то время как остальные замерзают в ожидании возвращения солнца. На Челестре менши живут на так называемых морских лунах. На Челестре живут также и сартаны, хотя сначала я этого не знал.

Мое прибытие на Челестру не было удачным. Мой корабль погрузился в воду и сразу же начал разваливаться на части. Это ошеломило меня, ведь мой корабль был защищен рунной магией, и очень немногое — уж конечно, не простая морская вода — могло сокрушить могучие руны.

К несчастью, эта морская вода не была обычной.

Мне пришлось оставить судно, и вот я оказался в широком, бесконечном океане. Я понимал, что должен бы утонуть, но обнаружил, что могу дышать морской водой так же легко, как и воздухом. А еще я обнаружил, правда, уже не с таким удовольствием, что эта вода полностью сводит на нет мою рунную магию, делая меня бессильным и беспомощным, словно менш.

На Челестре я обнаружил еще одно свидетельство существования высшей силы. Однако эта сила стремилась не к добру, а ко злу. Она расцветает буйным цветом на страхе, она питается ужасом, она наслаждается, причиняя боль. Она живет только для того, чтобы приносить хаос, ненависть и разрушение.

Эта злобная сила, воплощенная в огромных змеях-драконах, чуть не соблазнила меня служить ей. Меня спасли трое меншских детей, один из которых потом умер на моих руках. И я увидел, к чему стремится это зло. Я понял, что оно намерено уничтожить все, и мой народ тоже.

Я решил сражаться с ним, хотя и знал, что не в силах одолеть его. Зло бессмертно. Оно живет в каждом из нас. Мы сами породили его.

Поначалу я думал, что противостою ему в одиночку. Но в битве рядом со мной стал еще один — мой друг. Мой враг.

Альфред прибыл на Челестру почти в одно время со мной, хотя мы высадились в разных местах. Альфред обнаружил, что попал в склеп, такой же, как тот, в котором покоилось большинство из его погибших сородичей на Арианусе. Но люди в этом склепе были живы. Это был Совет Сартанов, тех самых, на чьей совести лежало разделение изначального мира сотни лет назад.

Испугавшись злобных змеев, с которыми они не могли сражаться, потому что вода уничтожала их рунную магию, сартаны послали зов о помощи к своим братьям. Затем они погрузились в сон, ожидая пришествия других сартанов.

Но пришел только один, да и то случайно. Это был Альфред.

Нет нужды говорить, что это был не тот, кого ожидал увидеть Совет.

Глава Совета Самах — это прямо сколок с моего повелителя Ксара (хотя ни тот, ни другой не сказали бы мне спасибо за такое сравнение). Оба горды, безжалостны, амбициозны. Оба уверены в том, что обладают самой могучей силой во вселенной. Оба не приемлют мысли о том, что может быть сила более могучая, высшая сила.

Самах обнаружил, что Альфред не просто уверен в существовании этой силы, но и действительно почти прикоснулся к ней. Самах счел это открытым мятежом. Он попытался сломить Альфреда, сокрушить его веру. Это было все равно, что месить тесто. Альфред с кротостью переносил все удары, все нападки. Он не желал отрекаться, не желал подчиняться диктату Самаха.

Должен признать, что я почти сочувствовал Альфреду. Наконец-то он отыскал тех, которых так жаждал найти, — и все это лишь для того, чтобы понять, что он не может им довериться. И не только это — он узнал ужасную правду о прошлом сартанов.

С помощью невероятного союзника (точнее, моего собственного пса) Альфред случайно наткнулся (буквально) на тайную сартанскую библиотеку. Там он узнал, что Самах и Совет знали о существовании высшей силы и что можно было обойтись без Разделения. С помощью этой силы сартаны могли бы добиться мира.

Но Самах тем не менее хотел не мира. Он хотел власти над миром. Он хотел править им так, как угодно ему. И потому он разрушил мир. К несчастью, когда он попытался воссоздать его, мир стал распадаться на все более мелкие и мелкие части, утекая, словно вода сквозь пальцы.

Теперь Альфред знал правду. Альфред стал опасен для Самаха.

Но именно Альфред — мягкотелый, неловкий в речах Альфред, которому становилось дурно от одного только слова «опасность», — встал рядом со мной в битве со змеями note 4. Он спас мою жизнь, жизни меншей и, весьма вероятно, жизни своих неблагодарных соплеменников.

И несмотря на это — или, возможно, из-за этого — Самах обрек Альфреда на страшную судьбу. Он бросил Альфреда и Олу, любившую его женщину, в Лабиринт.

Теперь из тех, кто знает правду о грозящей нам опасности, остался только я. Зло, воплотившееся в змеях, не собирается нами править, — им не нужно ничего созидательного. Страдания, боль, хаос, смерть — вот их цель. И они достигнут ее, если только мы все не объединимся и не отыщем путь остановить их. Ведь змеи могущественны, они намного сильнее любого из нас. Намного сильнее Самаха. Намного сильнее Ксара…

Я должен убедить в этом моего повелителя. Задача нелегкая. Он уже подозревает меня в предательстве.

Как я могу доказать, что я никогда не был сильнее предан ему и моему народу, чем ныне?

И Альфред… Что же мне делать с Альфредом? Добрый, рассеянный заика-сартан недолго проживет в Лабиринте… Я мог бы вернуться туда и спасти его… если бы осмелился.

Но, должен себе признаться, я боюсь.

Сейчас я боюсь сильнее, чем когда-либо в жизни. Зло очень велико, очень сильно, и я один противостою ему, как и предсказывало мое имя.

Один, не считая собаки.

ПРОЛОГ

Я пишу эти строки, сидя в сартанской тюремной камере в ожидании освобождения note 5. Это, по-моему, будет не скоро, поскольку морская вода, которая принесет мне свободу, поднимается очень медленно. Несомненно, ее уровень контролируют менши, а они не хотят причинить вреда сартанам, всего лишь желают избавиться от их магии note 6. Морской водой Челестры можно дышать, как воздухом, но если вода пройдет по стране волной, то она причинит значительные разрушения. Весьма практичный для меншей подход к решению этого вопроса. Любопытно, однако, как им удалось привлечь змеев-драконов к сотрудничеству…

Змеи Челестры note 7…

Я встречался со злом и раньше, — я родился среди зла, я выжил и спасся из Лабиринта. Но никогда я не встречал такого зла. Именно эти твари заставили меня поверить в существование высшей силы — силы, которой мы едва ли можем управлять, силы изначально злой.

Альфред, старое, вечное возмездие мое, ты пришел бы в ужас, читая эти строки. Я прямо слышу, как ты протестующе бормочешь:

— Нет-нет! Есть и противоположная, добрая сила! Мы же оба видели ее!

Действительно ли ты видел ее, Альфред? А если да, то где? Твой собственный народ обвинил тебя в ереси и отправил в Лабиринт. По крайней мере, они угрожали сделать это. А Самах, на мой взгляд, не из тех, кто бросает угрозы на ветер. Что ты думаешь о своем добре сейчас, Альфред, сражаясь за свою жизнь в Лабиринте?

Я скажу тебе, что я о нем думаю. Мне кажется, оно чем-то похоже на тебя — нечто слабое и мягкотелое. Хотя я должен признать, что в нашей битве со змеями ты выступил на нашей стороне, как мы и ожидали, — если, конечно, это ты был тем самым змеиным магом, как утверждает Грюндли.

Но когда настало время постоять за себя перед Самахом (а я готов поспорить, что ты мог бы одолеть этого ублюдка), ты «не смог припомнить заклинания». Ты покорно позволил отправить себя и любящую тебя женщину туда, где ты пожалеешь, что жив, — если ты еще жив.

Морская вода уже начинает просачиваться под дверь. Пес не знает, что делать. Лает, пытаясь прогнать ее. Я понимаю его. Я могу только смирно сидеть, пока эта прохладная жидкость подползает к носкам моих сапог, и ждать жуткой паники, которая охватит меня, когда моя магическая сила начнет исчезать от прикосновения воды.

Морская вода — мое спасение. Я должен об этом помнить. Сартанские руны, которые держат меня в заточении, уже начинают терять силу. Их красное свечение угасает. Как только они погаснут, я свободен. И куда я пойду? Что я буду делать?

Я обязан вернуться в Нексус и предупредить моего повелителя об опасности, которую представляют змеи. Ксар не поверит, — он просто не захочет поверить. Он всегда считал себя самой мощной силой во вселенной. И конечно, у него есть полное право так думать. Смертоносная темная сила Лабиринта не могла сокрушить его. Даже сейчас он ежедневно сражается с ней, чтобы вывести еще кого-нибудь из наших соплеменников на свободу.

Но против магической силы злобных змеев — я начинаю думать, что они всего лишь прислужники зла, — Ксар не выстоит. Это зло — смертельная сила хаоса, оно не только могущественно, оно коварно и изворотливо. Оно добивается своего, говоря нам то, что мы желали бы услышать, потворствуя нам, подобострастно прислуживая нам. Оно не унижается, — у него просто нет чувства собственного достоинства, нет чести. Их ложь сильна оттого, что они говорят нам то же самое, в чем мы сами хотим себя убедить.

Если это зло пройдет сквозь Врата Смерти и ничего не будет предпринято для того, чтобы остановить его, я предвижу наступление времен, когда эта вселенная станет тюрьмой, полной страданий и отчаянья. Зло поглотит все Четыре Мира — и Арианус, и Приан, и Абаррах, и Челестру. Лабиринт вопреки нашим надеждам не будет разрушен. Мой народ покинет одну тюрьму, чтобы оказаться в другой.

Я должен заставить моего повелителя поверить мне! Но как? Временами я и сам не слишком верю себе… Вода мне уже по щиколотку. Пес перестал лаять. Он смотрит на меня с упреком, требуя объяснить, почему мы не уходим из этого противного места. Он пытался лакать воду, и она попала ему в нос.

Под окном на улице не видно ни одного сартана. Вода теперь течет по ней широкой спокойной рекой. Вдали я слышу призывный звук рога, — вероятно, менши входят в гавань Чаши, как называют ее сартаны. Это хорошо. Значит, где-то поблизости есть суда — меншские подводные корабли. Мой корабль гномьей работы, который я усилил рунами, чтобы пройти сквозь Врата Смерти, стоит на приколе на Дракноре, острове змеев.

Мне не хочется туда возвращаться, но выбора нет. В этом мире только этот рунный корабль сможет безопасно пронести меня сквозь Врата Смерти. Достаточно бросить взгляд на мои промокшие ноги, чтобы увидеть, как побледнели вытатуированные на моей коже руны. Я очень не скоро смогу воспользоваться своей магической силой для переделки другого корабля. А мое время и так истекает.

Как и время моего народа.

Если мне повезет, я проскользну на Дракнор незаметно, уведу свой корабль и уплыву. Все змеи наверняка горят желанием напасть на Чашу. Но я не видел ни одного из них, и, на мой взгляд, это странный и зловещий знак. Но, как я уже говорил, они изворотливы и коварны, и кто знает их замыслы?

Да, пес, мы уходим. Я уверен, что собаки умеют плавать. Мне помнится, что я вроде бы слышал о том, что все низшие животные могут держаться на плаву.

Это только люди паникуют и потому тонут.

Глава 1. СУРУНАН. Челестра

По улицам построенного сартанами города Сурунана лениво струилась морская вода. Вода медленно поднималась, затекала в двери и окна, мягко перекатывалась через низкие крыши. Поверху плавали обломки сартанской жизни: целехонькая керамическая чаша, мужская сандалия, женский гребень, деревянное кресло.

Вода просачивалась в комнату в доме Самаха, которую сартаны использовали как тюремную камеру. Комната находилась на верхнем этаже и некоторое время оставалась выше уровня воды. Но в конце концов вода проникла под дверь, потекла по полу, стала подниматься по стенам комнаты. Ее прикосновение развеивало чары, уничтожало их, превращало в ничто. Ослепительно горящие руны, чей охотящийся за живой плотью жар не позволял Эпло даже приблизиться к двери, шипели и исчезали. Только руны, оберегающие окно, еще оставались целыми. Вода внизу отражала их яркое свечение.

Оказавшись пленником магии, Эпло сидел в вынужденном бездействии, глядя на отражение рун в морской воде, на то, как они колышутся, дрожат и пляшут в струях и завихрениях воды. Как только вода коснулась рун на окне и их сияние начало мерцать и слабеть, Эпло встал. Вода была ему по колено.

Пес заскулил. У него из воды торчала только голова, и псу от этого было очень плохо.

— Пора, малыш. Уходим.

Эпло засунул тетрадь, в которой он писал, за пояс, под рубаху. И тут он заметил, что вытатуированные на его теле руны почти полностью угасли. Благословенная морская вода дала ему возможность бежать, но в то же время она стала его проклятием. Его магическая сила исчезла, теперь он был беспомощен, как новорожденный, только вот не было матери, чтобы утешить его, не было материнских рук, что защитили бы и убаюкали его.