ГЛАВА ПЯТАЯ

Мейгри сидела перед зеркалом в своей каюте на борту челнока Командующего. Причесывая волосы, она смотрела на свое отражение, и ей казалось, что она сама стала своим отражением — твердым, гладким, холодным.

Звездный камень пропал навсегда. Она могла бы вернуть его… она вернет его (она напомнила себе, что мысли должны быть положительными) сегодня вечером. Ей придется это сделать. Это единственная возможность спасти Джона Дикстера. Но его огонь погас. Один раз она представила, как ее звезда взрывается ослепительно огненным шаром, и смерть ее видна бесчисленным поколениям в течение многих световых лет. Но нет. Ее звезда превратилась в черную дыру, ушла в себя, стала маленьким темным пятнышком, потерявшимся в безграничном мраке.

Похоже, она приносила несчастье всем, кто был ей дорог: Семели, Джону Дикстеру, Дайену. А теперь к этому списку можно добавить еще двоих: ее саму и Бога. Она действовала из лучших намерений… как об этом сказано? Дорога в ад вымощена благими намерениями. Может, у нее осталось хоть такое, слабое оправдание?

Нет, пришлось признаться Мейгри самой себе. По этому пути ее вело собственное честолюбие. Нечего проклинать темноту, если она сама, своей рукой выключила свет.

А что в будущем? Она не видела никакого будущего. Она вообще ничего не видела. Хотя она может нащупать путь вперед, это похоже на блуждание в лабиринте. Протягивая руку наугад во всех направлениях, она постоянно натыкалась на глухую стену.

Равнодушно отшвырнув гребень, она отвернулась от зеркала. Пожалуй, пора одеваться. На кровати лежало вечернее платье, взятое у кого-то на базе. Оно не очень подходило, да и пошито кое-как, но сойдет…

Ее мысли прервал стук в дверь.

Странно. Саган обычно не снисходит до стука. Она открыла дверь и увидела центуриона Маркуса, стоявшего с почтительным видом.

— Миледи, не заглянете ли на минуту в апартаменты лорда Сагана?

Мейгри озадаченно смотрела на него. Как-то необычно это прозвучало. Ни официальной фразы «Его светлость приветствует вас и просит пожаловать в его апартаменты», ни даже более безапелляционной и нетерпеливой «Приходи сейчас же», что бывает в неотложных случаях.

— Его светлость прислал за мной? — спросила она.

— Прошу пройти, миледи.

Пожав плечами, Мейгри последовала за ним. Войдя в каюту Командующего, она увидела Сагана, стоявшего у дальнего иллюминатора и смотревшего на базу. При ее появлении он оглянулся, но всем своим видом и непроницаемым выражением лица показал, что не принимает участия в происходящем.

Отведя от него взгляд, она увидела охранников из Почетной гвардии, выстроившихся перед ней. Маркус, похоже, выступал от них всех, поскольку именно он отдал ей честь и торжественно сказал:

— Миледи, нам хотелось бы преподнести вам подарок. Мейгри от неожиданности заморгала, но, несмотря на изумление, инстинкт подсказал ей учтивый ответ.

— Почту за честь, — пробормотала она, бросив взгляд на Сагана, стоявшего спиной к ней, сцепив руки.

Охранники раздвинули строй, двигаясь с привычной четкостью. Мейгри взяла себя в руки, оправилась от неожиданности. Она приготовилась к изъявлению благодарности, ожидая увидеть букет роз или, может быть, знак с номером полка и девизом, выгравированным на обратной стороне.

Но к потрясению она не была готова.

— Это вам, миледи.

На подставке в конце строя были вывешены доспехи, представлявшие собой почти точную копию золоченых парадных доспехов Командующего. Наголенники, наручи, зерцало, шлем с белыми перьями, кожаные перчатки — все это было такое же, как у него, но имело налет женского изящества и было отделано не золотом, а серебром. Длинный, до пола, плащ голубого королевского цвета, отделанный лебяжьим пухом, свисал с плеч панциря, закрепленный застежками с драгоценными камнями. Зерцало Командующего украшало изображение феникса; здесь же, на нагруднике, была восьмиконечная звезда.

Мейгри успела все это разглядеть, прежде чем к глазам подступили слезы, размывшие очертания доспехов в одно сверкающее серебристое пятно. Она не могла говорить, поскольку у нее перехватило горло, и была благодарна Маркусу, заговорившему, чтобы прикрыть ее слабость. А еще она успела отметить, что Саган ошеломлен видом подарка не меньше, чем она.

— Просим принять наш дар, миледи, который преподносим вам мы, солдаты, с разрешения и одобрения его светлости в знак признания вашей доблести во время сражения с коразианцами.

С одобрения его светлости. Так какого же черта Саган смотрит на доспехи, словно они надеты на призрак. Справившись со слезами, Мейгри теперь видела его краем глаза. Он почти непроизвольно подался вперед, и лицо его при этом было мрачным и угрюмым.

— Я не ожидала… слишком высокая честь… не могу выразить всю признательность…

Слова путались, но по лицам гвардейцев она поняла, что ей вообще не обязательно что-то говорить.

— Благодарю вас, господа, — резко сказал Саган. — Вы доставили ее светлости огромную радость. А теперь прошу вас вернуться к своим обязанностям.

Гвардейцы начали выходить, и Мейгри постаралась поблагодарить каждого лично хотя бы признательным взглядом и улыбкой. Они и представить не могли, как много это для нее значило. Блуждая в потемках своей души, она вдруг вышла в круг серебристого света. Когда они ушли, она поспешила к доспехам, желая прикоснуться к металлу, разглядеть поближе искусную работу. Командующий преградил ей путь.

— Не носите их, миледи. Не надевайте.

— Ты шутишь! — воскликнула Мейгри, сердито посмотрев на него. — Конечно же, я буду их носить! Не могу же я отказаться. Ведь это подарок. Кроме того, я хочу их носить…

— Это не подарок, миледи. Эта вещь имеет цену.

— Я должна бы догадаться. — Мейгри выпрямилась, окинув его холодным, надменным взглядом. — Так назови же цену.

— Твоя жизнь, — мрачно сказал он.

В его облике не было самоуверенности; он не угрожал и не пугал. Он был серьезен. Что еще сильнее выбивало из колеи.

— Не понимаю.

Темнота снова смыкалась вокруг нее.

— Я предвидел, миледи, что вы умрете у меня на руках. Я говорил вам об этом еще на «Фениксе».

Она кивнула, смутно припоминая что-то такое.

— И в том видении, миледи, на вас были серебряные доспехи. Эти, — показал он.

— Но ведь ты сам приказал…

— Нет! — горячо воскликнул он. — Мои люди доложили мне о своих намерениях. Это было вполне логичное, практичное предложение, от которого их моральное состояние не претерпело бы ущерба. Я разрешил им, отдал распоряжения, чтобы в мастерских сделали эту работу. Если честно, миледи, — добавил он нетерпеливо, — их затея меня не слишком интересовала, поскольку голова у меня была занята более важными делами.

Мейгри оттолкнула его и обошла, чтобы посмотреть на доспехи. Металл сверкал серебристым блеском. Она подошла поближе, взяла в руки шлем, погладив плюмаж из перьев. Прочный, но легкий, он был изготовлен по образцу шлема Сагана и прикрывал верхнюю часть лица. Но небольшую разницу она заметила. Ее шлем был заботливо изготовлен таким образом, чтобы закрыть шрам у нее на щеке.

На блестящую поверхность упала слеза. Она быстро смахнула ее, чтобы на металле не осталось пятна.

— О чем вы, милорд?

— Приняв эти доспехи, вы принимаете свою судьбу. Мейгри быстро подняла на него взгляд.

— И вашу!

— Да, — сказал он после некоторой паузы. — И мою.

— Выбора у нас нет?

— Выбор есть, миледи. — Уберите доспехи. Выбросьте их.

— И вы советуете мне выбросить из страха подарок, преподнесенный мне за храбрость?

— Это было бы самым мудрым решением, миледи.

— Но не лучшим с точки зрения чести. — Мейгри обдумывала не решение — она уже знала, каким оно будет, — но причины, по которым она приняла его. — Я уже слишком многое отбросила, милорд. Я даже думала, что уже ничего не осталось. Но оказалось, что одна вещь у меня еще осталась.

Она подняла взгляд, улыбнулась.

— «На нем будут прекрасные доспехи, и каждый, кто взглянет на него, будет зачарован».

— Эти доспехи изготовлены не в кузнице богов, миледи, как доспехи Ахилла, — сухо заметил Саган.

Мейгри легонько подула на перья плюмажа и посмотрела, как они колышутся.

— Может, и там, милорд, — пробормотала она. — Вы не можете этого знать.

Положив шлем на место, она повернулась к Сагану.

— А теперь, милорд, поговорим о планах на сегодняшний вечер…

— … которые вас совершенно не касаются. Вы не пойдете.

— Не пойду? — проговорила она спокойным и ровным голосом, напоминающим затишье перед бурей.

— Нет, не пойдете.

— И где же в таком случае тюрьма, которая удержит меня, милорд? Где те стены, сквозь которые я не смогу пройти? Где те охранники, разум которых я не смогу обратить в воск…

— К черту! Это для твоего же блага, Мейгри! Это слишком опасно для тебя. Не забывай, что Абдиэль хочет моей и Дайеновой смерти. Но ты… ты ему нужна живой.

— Так же, как и вы, милорд. И по тем же соображениям, — сказала она, подходя к нему ближе, глядя ему в глаза. — Я иду. И ты меня не остановишь. Я потеряла звездный камень. Я верну его. Я оставила Дайена. Я сделаю все, что в моих силах, для его спасения. Это моя обязанность. Это риск, с которым вам придется мириться, милорд.

— Меня волнует не ваша смерть, миледи. Абдиэлю мало пользы от мертвых.

Мейгри побледнела, но сохранила твердость и решимость.

Гневно посмотрев на нее, Саган отвернулся к иллюминатору. На базе кипела жизнь. Собирались войска, в воздух поднимались летающие транспортеры, космопланы издавали низкий гул над взлетными площадками, прежде чем взмыть в зеленое сумеречное небо Ласкара.

— Ваша обязанность, миледи, — вернуть звездный камень, — сказал он наконец.

— Да, милорд, — холодно ответила она.

— И поговорите с юношей, сделайте все, чтобы он понял, какая опасность над ним нависла.

— Это будет трудно, милорд.

— Это может оказаться невозможным, — бросил Саган, наблюдавший за суетой своих подчиненных, но видевший очень немного. — Сегодня мы примем участие в опасной игре, миледи. Если вы настаиваете на том, чтобы…

Не обратив внимания на его последние слова, она подошла к нему, положила ладонь ему на руку.

— Мы сможем уничтожить Абдиэля незамедлительно, если прибудем первыми. Вместе мы сможем это сделать.

— Я думал об этом, — ответил Командующий, отстраняясь от ее прикосновения. — Но мы не можем убить Абдиэля, пока он удерживает Дайена. Не исключено, что он сможет управлять мальчишкой и оттуда.

— После смерти? Да это просто сме… — начала было Мейгри, но тут же прикусила язык, вспомнив, как ей являлся призрак ее брата. Но она не могла поверить, что Саган настолько боится призраков. Нет, игра сложнее, чем ей кажется. База находится в полной боевой готовности, солдаты и вооружение явно подготавливаются для штурма. Но ведь он должен знать, что не сможет взять крепость адонианца! Что он задумал? Попытавшись проникнуть в его мысли, она обнаружила, что его разум закрыт для нее.

Да, она будет настаивать на участии в этой игре. Она задумала несколько неожиданных ходов со своей стороны.

— Что мы сделаем с Абдиэлем? — спросила она.

— Что сможем.

— А если он сбежит и прихватит с собой Дайена…

— Он не сбежит, миледи, — ровно ответил Саган. — Меры приняты.

— Конечно, это вездесущий Спарафучиле. Он силен, но Абдиэль сильнее.

— Спарафучиле знает пределы своих возможностей. И я их знаю.

— Короче говоря, милорд, на сегодняшний вечер у нас нет определенного плана.

— Напротив, миледи, мой план тщательно разработан и закончен.

— И вы мне о нем не скажете?

— С каких это пор командир должен объяснять подчиненным замысел боя? — с горькой иронией откликнулся Саган. — Вам отданы распоряжения, майор.

— Да, я получила распоряжения, — согласилась Мейгри. — Но прошу простить, если я не слишком стану вам доверять, командор.

— Простить, миледи? Нет, не прощу! Однажды вы уже предали меня…

Резко развернувшись, Мейгри направилась к двери.

— Стоит вам выйти, миледи, и вы потеряете все! В том числе и вашего бесценного короля!

У нее напряглась спина, она остановилась, но не повернулась к нему, не стала на него смотреть.

— Что я должна делать, милорд?

— Если вы настаиваете на том, чтобы пойти сегодня со мной, принесите клятву.

— Что будет на руку вам.

— Возможно. А может, и нет. Естественно, миледи, вы рискуете, но должны принять риск.

Переборов гнев, Мейгри спокойно обдумала, что ей делать. Она вспомнила слова клятвы. Да, это ей поможет, особенно если она окажется в опасности. Если же нет, если все пройдет гладко и она вернет себе камень и Дайена, клятва оставит ей пространство для маневра.

— Хорошо, милорд.

Она намеревалась говорить спокойно, но вдруг у нее появилось пугающее ощущение того, что массивная переборка челнока падает от нее, что весь мир удаляется от нее, что она съеживается и уменьшается в размерах, становится какой-то маленькой и незаметной, и, несмотря на это, она чувствует, что становится даже еще меньше от присутствия Существа, устрашающего сверхъестественным величием.

Она упала на колени, не зная, из-за чего именно: то ли из благоговения, то ли потому, что силы оставили ее. Командующий преклонил колени рядом. Он сделал это более естественно, привычно. Но ей показалось, что он тоже действовал по принуждению. Посмотрев в его лицо, Мейгри увидела Присутствие, увидела его гнев, его борьбу с этим гневом.

Она подумала, испытывая благоговейный страх, что Бог все-таки не оставил их. «Если мы сейчас произнесем эти слова, Он примет нашу клятву и свяжет нас адамантовыми узами, закаленными огнем небес и преисподней.

Выбор. Да, выбор у нас есть. Мы можем подняться с колен и уйти, и молния не убьет нас, и небеса не разверзнутся. А огонь наших душ — этот чахлый, маленький огонек, который, однако, в глазах Создателя светит так же ярко, как звезда, — замигает и погаснет.

Двое должны пройти тропами тьмы, чтобы достичь света. Так гласило пророчество, произнесенное в годы нашей юности.

Насколько же глупа я была, думая, что мы уже прошли этими тропами! Насколько глупа я была, когда роптала на Бога за такие ужасные, трагические ошибки. Может, это и не было ошибкой. Не Бог оставил нас. Мы отвернулись от Бога. А теперь он дает нам еще один шанс».

— Поднимите правую руку, миледи, — раздался непокорный и гневный голос Сагана,

Мейгри его понимала и могла ему посочувствовать. Ей был предложен выбор. Он же, сделавший свой выбор много лет назад, был наказан за это и получил напоминание о своем долге. Мейгри подняла правую руку ладонью вперед.

Саган тоже поднял руку вперед ладонью, на которой отчетливо виднелись пять отметок меча крови.

— Мейгри Морианна, жизнь твоя дороже для меня моей собственной жизни. Честь твоя дороже для меня моей собственной чести. В этом клянусь я перед лицом Господа Всемогущего.

Он придвинул ладонь поближе к ее руке. Мейгри произнесла клятву, и каждое слово оставляло огненный след на ее сердце.

— Дерек Саган, жизнь твоя дороже для меня моей собственной жизни. Честь твоя дороже для меня моей собственной чести. В этом клянусь я перед лицом Господа Всемогущего.

Она придвинула к нему свою руку, и их ладони соприкоснулись, шрамы прижались. Его пальцы сжали ее пальцы с такой силой, словно он отчаянно истосковался по теплоте и человеческому прикосновению. Она тоже жадно стиснула его руку, и они оставались на коленях, крепко держась за руки, пока Присутствие не покинуло их и они сами не поняли вновь, что остались одни.

Они смотрели друг другу в глаза, чувствуя, как похолодели у них пальцы. Отпустив руки друг друга, они знали, что на самом деле не отпускают их, знали, что теперь не смогут не держаться друг за друга.

— Ну и куда это ушло от нас, милорд? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Не имею понятия, миледи, — мрачно ответил он. Встав с колен, он подошел к двери в свою спальню и ударил по кнопкам.

— Встретимся здесь через час! — бросил он, приостановившись, перед тем как войти, и обернувшись к Мейгри. — Так ты наденешь эти чертовы доспехи?

— Конечно, милорд.

— Почему?

— Вы презирали бы меня, если бы я этого не сделала, милорд, — с легкой улыбкой ответила Мейгри.

Саган окинул ее злым взглядом.

— А мне остается лишь презирать себя за то, что мне предначертано свершить! Я распоряжусь, чтобы это все отнесли в ваши апартаменты.

Дверь за ним закрылась. Мейгри со вздохом поднялась, чувствуя слабость и дрожь в коленях. Проходя мимо доспехов, она взяла шлем и, погладив плюмаж из перьев, забрала шлем с собой.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Лорд Саган предпочел бы провести этот последний до отъезда час наедине с Богом и попытаться у него узнать, что, черт возьми, происходит. Но у Командующего не было времени на разговоры. Ему надо было еще раз просмотреть план вместе с Гауптом, заверить бригадного генерала в успехе и вернуть старику покидающее его мужество. Гаупт был хорошим солдатом, но хороший изменник из него получался с трудом.

Все это почти полностью заняло остававшийся у Сагана час, а когда они закончили, к его удовлетворению, он начал надевать парадные доспехи, изготовленные из золота и адаманта. Парадные, но вполне пригодные для практических целей, они способны были отразить удар ножа, лазерный луч, пулю, осколки гранаты. Но от гемомеча или от нападения более коварного — атаки на его разум — они не защитят.

Саган натянул перчатки, расправил их раструбы. Он не питал иллюзий насчет своих возможностей победить Абдиэля в физическом столкновении один на один. Командующий обладал силой и отвагой. Но все это ничего не значило, если ловец душ найдет путь в сознание Сагана.

«Возможно, мы с Мейгри, объединившись, направив все силы против нашего врага, сможем одолеть его. Возможно».

Что же касается адонианца, Снага Оме, вероятно, сегодня выпадет из игры. Саган предусмотрел такую возможность.

И остается один лишь Дайен. Командующий решил выждать и посмотреть. Вполне вероятно, что в юноше осталось так немного своей воли, что его не стоит и спасать.

Саган взял золотой шлем, надел его на голову. Он почувствовал себя лучше, спокойней. Он уверовал в то, что теперь понял Бога и, что еще важнее, Бог понял его. Взяв гемомеч, Командующий остановился, задумался. С оружием нельзя появляться.

Пусть попробуют забрать, решил он, и пристегнул его к поясу.

Мейгри с той же мыслью взяла свой гемомеч. Пусть адонианец попробует его забрать. Облаченная в серебристые доспехи, она вошла в каюту Командующего, когда он как раз оттуда выходил. Он скользнул по ней взглядом, и ей показалось, что глаза у него потемнели, но из-за шлема она не разглядела выражения лица. Его взгляд остановился на ее мече.

— Ты знаешь, что с оружием там запрещено появляться?

Посмотрев на его меч, Мейгри улыбнулась.

Саган кивнул, его губы раздвинулись в ответной улыбке, столь редкой для него. Он резко повернулся к Почетной гвардии, застывшей навытяжку, чтобы проводить миледи и милорда с должным почтением.

— Капитан, выделите двух людей, чтобы сопровождать миледи…

Мейгри застыла, содрогнувшись от сдерживаемой ярости.

— Так вот оно что, милорд! — заговорила она вполголоса — Такова благодарность за мою клятву! Мне суждено быть пленницей…

— Помолчи, женщина! — взорвался Саган, нервы которого были на пределе. — Каждому из нас разрешено взять по два телохранителя!

Отодвинув капитана в сторону, Командующий повернулся к шеренге.

— Маркус! Кай! Выйти из строя!

Два центуриона шагнули вперед и, глядя перед собой, застыли на месте.

— С этого момента вы двое больше у меня на службе не находитесь.

— Да, милорд, — откликнулись они, напрягшись и побледнев.

— Леди Мейгри ищет двух хороших солдат в свою личную охрану.

— Да, милорд, — ответил Маркус, слегка расслабившись и мельком посмотрев на Мейгри. — Для меня это большая честь, милорд.

— Кай?

— Да, милорд. Конечно, милорд.

— Миледи, — обратился к ней Саган с холодным и церемонным поклоном. — Эти бойцы желают поступить к вам на службу. Примете ли вы их?

— Да, милорд, с огромной признательностью, — ответила она, подходя к нему поближе и спросив вполголоса: — Они будут выполнять любой мой приказ?

— Да, любой, миледи.

— А если я прикажу им убить вас, милорд? Темные глаза под шлемом сверкнули на мгновение, после чего в них появился веселый огонек.

— Я сам готовил их, миледи. Они — дисциплинированные солдаты. Полагаю, что, если бы вы отдали им такой приказ, они бы подчинились безоговорочно.

— Благодарю, милорд. Просто проверила.

Из переговорного устройства послышался сигнал.

— Штабная машина прибыла, милорд, — сообщил капитан.

«Вернись, Мейгри. Найди повод. Сними серебряный панцирь».

Это голос Сагана? Или ее собственный? В нем не звучало ни настойчивости, ни искушения, ни угрозы. Просто ей снова предлагался выбор.

«Выбор… Выбор Ахилла: слава или долгая жизнь».

Мейгри заглянула в сумрачные глаза под золотым шлемом.

«Тогда вы принимаете свою судьбу, миледи?»

Мейгри вдруг усмехнулась; она испытывала душевный подъем, кровь у нее играла от возбуждения. «Я уже давно избрала славу, милорд. А вы?»

Командующий поклонился, подал Мейгри руку. Она с поклоном взяла его под руку. Серебряная перчатка ярко сверкала на фоне золотого панциря.

Саган привлек ее поближе и тихо прошептал:

— Давно, миледи. Давным-давно.

— Дайен, мальчик мой дорогой, вы выглядите великолепно! — заметил Абдиэль, окинув юношу критическим взглядом. — У Микаэля умелые руки. Повернитесь, дайте мне посмотреть на вас сзади. Отлично, отлично. Никто ничего не заподозрит.

Дайен подчинялся, стараясь делать это с благожелательным видом, в то время как в душе у него бушевало пламя, как в неисправном лазерном пистолете, который вот-вот взорвется. Одежда была изготовлена таким образом, чтобы скрыть накопители, и юноша, привычный к простым джинсам и свободным рубахам, сшитым Платусом, подумал, что вид у него, должно быть, идиотский.

«Камни» — источники энергии для оружия — должны были размещаться на теле, над нервными узлами, способными привести их в действие. Микаэль скроил и сшил камзол, усеянный поддельными камнями и блестками, украшенный яркой вышивкой. Дайену лишь удалось отстоять рисунок, который он хотел видеть на камзоле.

«Какой герб был у моего рода?» — спросил он у Абдиэля и нахмурился, узнав, что это было изображение солнца, освещавшего лежавшего льва.

«Но ведь прошлое быльем поросло?»

«Смыто кровью, мой король, — ответил Абдиэль. — Что дает вам право выбирать свой личный герб».

Дайен скрылся в своей комнате. Выйдя оттуда через несколько часов, он отдал Микаэлю рисунок. Микаэль принес его Абдиэлю.

Солнце с львиной мордой; лучи образуют гриву льва.

Абдиэль фыркнул, пожал плечами.

«Бахвальство, свойственное Старфайерам, — сказал он. — Древние греки называли это hubris — ложная гордыня, обидная богам. Сделай это на камзоле».

Они готовились отправиться на прием. Пока вертолет прогревал двигатели, Дайен и Абдиэль стояли перед домом.

На расшитого хрустальными бусинами льва упали последние лучи заходящего ласкарского солнца. Две восьмиконечные звезды на груди скрывали накопители. С шеи свисал медальон в виде улыбающегося толстощекого солнца, в котором был замаскирован самый большой из «камней». В украшенном самоцветами поясе с восьмиконечными звездами находились еще два накопителя. Сам пистолет, замаскированный под пряжку, имел вид восьмиконечной звезды.

Дайен согнул руки, неловко зашевелился. Камзол был тяжелым и жарким, медальон бился о грудь при каждом шаге, а туго затянутый пояс, казалось, разрезает его пополам. Он сильно вспотел и засунул руку под камзол, чтобы почесаться.

— Но, Ваше величество! Нельзя этого делать! — пожурил его Абдиэль, удержав Дайена за руку.

— Жарко! — сказал Дайен, которого переполняла нервная энергия. — Не могу я здесь столько торчать! Да полетит ли когда-нибудь эта штука?

— Терпение, Дайен, терпение. Кстати, Ваше величество, надеюсь, вы простите мою фамильярность, если я буду называть вас по имени, когда мы будем у адонианца. Кое-кто из присутствующих не поймет, если я буду обращаться к вам иначе.

— Не возражаю, — беспечно ответил Дайен, голубые глаза которого сверкнули ярче солнца. Абдиэль заблуждается. Если все пойдет, как задумано, каждый поймет. Но сейчас об этом не стоит говорить.

Чтобы отвлечься от мыслей, Дайен отстегнул пистолет от пояса и стал его разглядывать.

— Играть с оружием — плохая привычка, — заметил Микаэль, внезапно появившийся сзади. — Это вызовет подозрения.

Вздрогнув, Дайен поднял на него глаза.

— Я просто хотел…

— Микаэль прав, Дайен, — перебил его Абдиэль. — Уберите пистолет на место, дорогой мальчик, и помните: больше не берите его, пока не будете готовы им воспользоваться.

Дайен промолчал из опасения сказать что-нибудь такое, о чем потом будет жалеть. Сделав вид, что не слышит, он подошел к вертолету и забрался внутрь. «За кого старик меня принимает? — подумал он. — За ребенка? Я — мужчина и занимаюсь мужским делом. Рыцарь, отправляющийся на битву, чтобы защитить слабых и невинных. Король, решивший заявить права на королевство».

Абдиэль тоже попытался забраться в вертолет, но его красные одежды с черной молнией трепыхались на ветру, затрудняя его движения.

Дайен подал ему руку, втащил в вертолет и помог разместиться на сиденье. Микаэль сел за рычаги, и вертолет взлетел.

Глядя, как от них удаляются дом и земля, Дайен вдруг вспомнил о том, как впервые летал на космоплане. Он был с Таском… в ту ночь, когда Платус умер на руках Командующего. Тогда Дайену казалось, что жизнь покидает его.

Он оторвал взгляд от земли и посмотрел вверх, на небо с мерцающими звездами. Теперь все изменилось. Он поднимается навстречу судьбе.

Вертолет набирал высоту. Они уже видели вдали яркие огни поместья адонианца.

Заметив, что Дайен поглощен своими мыслями, Абдиэль подался вперед и слегка тронул Микаэля за плечо.

— Как насчет другого дела, о котором мы говорили? Все готово?

— Все готово, хозяин, — откликнулся Микаэль.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Это вертолет! — воскликнул Таск, вскакивая.

— Ну и что? — безразлично откликнулась Нола, расположившаяся на матрасе, составлявшем единственный предмет обстановки в комнате. — Эти зомби все время летают туда-сюда.

— Несколько дней не летали, — заметил Таск. Подкравшись к двери, он прижался к ней ухом. Звук вертолета быстро стих, а теперь он слышал грохот, словно на землю роняли что-то большое. Время от времени он чувствовал, как от ударов содрогается пол под ногами.

Таск выругался, крутанул дверную ручку, сердито стукнул по двери ногой.

— Хотел бы я знать, что происходит!

— И ты бы этому помешал? — поинтересовалась Нола, зачесывая назад взмокшие от пота волосы. — Ничего хорошего не выйдет, просто придет какой-нибудь зомби и попросит нас хорошо себя вести. Не забывай, что они с тобой сделали в последний раз.

Таск поморщился и потер солнечное сплетение. Боль еще чувствовалась, и дышать было трудно. Похоже, сломано два ребра и ушиблена почка. Таск был вынужден признать, что отметелили его основательно.