Карие глаза Семели были такими же теплыми и живыми, как обычно, в их глубине светилось веселье.

Немного успокоившись, Мейгри устроилась поудобней на краю кровати.

— Кто ты? Всего лишь Ваше королевское высочество, принцесса вышеупомянутой галактики, которая вот-вот произведет на свет наследника престола. И я никогда не прощу, что ты не сообщила мне о своем нездоровье, — сказала Мейгри, шутливо шлепнув по руке, искрившейся изысканными драгоценными камнями.

— Не будь ко мне жестокой, Мейгри, — со смехом сказала Семели. — Ты вот такая высокая, стройная, разодетая пойдешь сейчас на банкет с роскошным столом, будешь пить шампанское и танцевать, в то время как я, такая толстая и раздувшаяся, буду валяться на этой чертовой кровати и ничего не делать…

— … разве что рожать ребенка, — закончила за нее Мейгри, стараясь не замечать, какие у подруги бледные и тонкие руки.

— Только между нами, милочка: я бы лучше потанцевала.

— Врешь! — улыбнулась Мейгри.

— Может быть, — улыбнулась в ответ Семели. Счастливое выражение лица делало ее на вид более здоровой. — Ты сегодня прекрасно выглядишь, Мейгри. Синий — твой цвет. Он оттеняет твои волосы, отражается в глазах. Тебе надо все время носить синий цвет.

— Я лично распоряжусь, чтобы командир Саган снабдил меня для боя синим панцирем под цвет глаз, — пошутила Мейгри.

— Смейся, испорченная девчонка. Ты такая хорошенькая сегодня. Какие-то особые причины? Уж не собирается какой-нибудь свежеиспечённый генерал почтить банкет своим присутствием?

— Джон… то есть генерал Дикстер не приглашен. Банкет только для Стражей, чего ты не можешь не знать.

— Но это не значит, что он не может прийти потом, — нанесла укол Семели.

— Если хочешь знать, потом мы с ним встретимся. Хотим отметить его повышение.

— Ты так потрясающе выглядишь, что твой вид будет для бедолаги ударом. Наверное, он ни разу не видел тебя без мундира. То есть, может, и видел, — в глазах у нее мелькнул озорной огонек, — но в платье не видел, я хотела сказать.

— Семели! Как тебе не стыдно такое говорить! — вспыхнула Мейгри.

— Странно такое слышать от женщины, которая довела своими ругательствами до сердечных колик леди Раунсвэлл. Я уже слышала об этом. Она зажала бедного Августа в угол и повторила для него каждое слово чуть ли не по два раза. Почему ты не скажешь ему «да», Мейгри?

— Августу? Я бы ему сказала, но, по слухам, у него жена, злая как черт.

— Я имею в виду Джона Дикстера, а что до меня, то более примерную даму еще поискать. Он жаждет жениться на тебе.

— Он жаждет «лелеять и оберегать», — вздохнула Мейгри.

— Иногда это приятно, подружка. — Семели бросила насмешливый взгляд на портрет супруга, стоящий на столике, рядом с кроватью.

— Тебе, Семели, не мне. Он ненавидит космические полеты. Я без них жить не могу. Кто-то из нас должен пожертвовать своим счастьем ради другого, а в итоге мы останемся несчастными. Кроме того, я не могу ответить «да» на вопрос, который не был задан.

— Не верю! Он ни разу не делал тебе предложения?

— Нет. Кажется, в древности говорили: какой мужчина захочет поставить башмаки под кровать жены-воительницы?

— Насколько я слышала, Дерек Саган иногда снимает башмаки, — лукаво заметила Семели.

Мейгри вспыхнула и поднялась.

— Думаю, мне лучше уйти…

— Мейгри, ну не дури! Я четыре месяца валяюсь на этой кровати! Сплетни — мое единственное развлечение. Естественно, я слышала, как вы вдвоем оказались на планете, не нанесенной на карты…

— На моем космоплане барахлил компьютер. Мы целую ночь с ним возились, — промямлила Мейгри, покраснев еще больше.

— Пожалуй, это более правдоподобно, чем нехватка горючего…

Лицо Семели вдруг стало серьезным. Она сжала руку Мейгри.

— Но ведь ты его не любишь?

— Ну почему всех так интересуют мои отношения с Саганом? — вспылила Мейгри, тут же вспомнив обо всех своих сомнениях и тревогах, но снова присела на кровать. — А если и люблю, так что? Он один из самых знаменитых, самых уважаемых людей в галактике…

— Но и один из тех, кого больше всех не любят, боятся, — жестко сказала Семели, подтягиваясь, чтобы сесть в кровати. — Подложи мне под спину ту подушку. Спасибо… Черт! Она смотрит на меня, вот-вот подойдет! Я в порядке! Правда! Не надо подходить!

Привставшая было сиделка бросила на нее суровый взгляд, но вернулась к видеоэкрану.

Положив руки на большой живот, Семели умоляюще посмотрела на Мейгри.

— Я понимаю, Мейгри, ты уважаешь его, восхищаешься им, но не вздумай принимать это за любовь. Вы и так достаточно близки из-за этой ужасной мысленной связи. Не подходи к нему ближе.

Румянец отхлынул от лица Мейгри, она похолодела. Отвернувшись от подруги, она смотрела в окно на заходящее солнце.

— Мейгри, он принесет тебе одно горе! Он не способен любить. Он холодный, бесчувственный…

— Бесчувственный? — пробормотала Мейгри почти про себя.

— Может, и не бесчувственный, — поправилась Семели, — но наверняка сдерживает свои чувства так, как ни один из мужчин, которых я знала. Я помню его по учебе, когда пришла в Королевскую мужскую академию изучать высшую математику. Мне было шестнадцать…

— И ты была невероятно красивой, — сказала Мейгри, обращая на подругу любящий взгляд, пытаясь заставить ее сменить тему. — Все влюблялись в тебя с первого взгляда.

— Не все, — возразила Семели, отказавшись сойти с курса. — Когда на меня смотрел Дерек Саган, меня не покидало чувство, что он рассматривает меня с точки зрения химических процессов, происходящих в организме. А мы, насколько тебе известно, на девяносто процентов состоим из воды.

Окунувшись в воспоминания давно прошедших дней, Мейгри не могла удержаться от смеха.

— Но не забывай, он воспитывался в монастыре, — тихо сказала она, снова покрывшись румянцем.

— Это ничего не значит! Ведь он был рожден? Каким бы религиозным ни был его отец, его мать, насколько я слышала, зачала не от ангела небесного…

— Семели! — возмутилась Мейгри. — Так ты меня хочешь довести сердечных колик?

— Ну уж про то, как он… чинил твой компьютер, ты мне наверняка расскажешь, — скромно заметила Семели.

Мейгри поднялась.

— Я ухожу.

— Хорошо, хорошо. Я бы разволновалась, услышав повествование о столь бурном приключении, а это мне ни к чему. Не уходи, пожалуйста! Больше не буду. На сегодня ты уже получила свою порцию нравоучений. А что еще можно ждать от немолодой замужней женщины?

— Но мне и правда уже пора. Доктор Господь Всемогущий дал мне пятнадцать минут, а если я еще задержусь, боюсь, он начнет метать в меня пылающие молнии.

— Но ты мне еще не рассказала ни одного неприличного анекдота, а кроме тебя некому, ты же знаешь…

У Семели перехватило дыхание; пальцы, державшие руку Мейгри, сжались еще сильнее. Семели принялась разминать спину.

— Схватки? — спросила Мейгри.

— Да. Несильные пока. Еще рано.

— Тогда я останусь с тобой. Банкет и без меня хорошо пройдет.

— И это говоришь ты, почетная гостья? Оставишь пустое место у головного стола? Джефри будет гоняться за тобой и проткнет салатной вилкой. Беги. Это только начало. Первый ребенок. Наверное, еще несколько часов осталось.

— Тебе дадут какое-нибудь обезболивающее?

— И это я слышу из уст женщины, которая три часа сражалась со сломанной рукой и сказала об этом только по окончании боя! — фыркнула Семели. — Ох-хо-хо. Эти чертовы машины на меня настучали. Вот и сиделка, и доктор, и Август. Надеюсь, мой бедный муж это переживет. Он терял сознание на уроках по акушерству. Мейгри наклонилась к подруге и поцеловала ее в лоб.

— Боишься? — шепотом спросила она. Семели подняла сияющие глаза.

— Нет, Мейгри. Я счастлива. Очень. — Она положила руку на живот. — Мой сын родится сегодня ночью! Мой сын!

Мейгри шагала по дворцовым коридорам, обеспокоенная и озабоченная, едва соображая, куда идет, движимая скорее инстинктом, чем намерениями. Семели… Саган. Стоило ей только перестать думать о Семели, как тут же всплывали мысли о Сагане, или наоборот.

Когда она пришла в себя, то обнаружила, что забрела не туда и оказалась возле капеллы. Банкетный зал располагался в другом крыле гигантского здания. В пустых коридорах не было ни души. Почему же тогда она сюда пришла? Не в ее характере бродить бесцельно, даже в рассеянном состоянии. Она уже собиралась уходить, опасаясь, что опоздает на банкет, когда кто-то возник из пропахшей ладаном темноты.

— Саган!

— Мейгри.

Для него ее появление явно не было неожиданным, и он, казалось, слегка удивился ее изумлению.

— Когда ты вернулся?

— Только что. Я тебя позвал. Разве ты не слышала? Мейгри смущенно приложила ладонь к виску.

— Да… наверное. — Она огляделась. — Кажется, поэтому я и пришла. Но… у меня в голове столько всего. Столько всяких мыслей…

— Неужели? И каких же именно? — поинтересовался он ровным, сдержанным голосом.

Мейгри пристально на него посмотрела. Саган терпеть не мог больших приемов. Он присутствовал на них лишь по обязанности, но выполнял все предписанные ритуалы неохотно и в течение всего вечера пребывал в раздражительном, нетерпимом настроении. Но не сегодня. Сегодня он был напряжен, собран, энергичен и, как всегда перед боем, холоден и сдержан. Его мысли были полностью закрыты от нее. С таким же успехом она могла попытаться проникнуть сквозь ноль-гравитационную сталь. Кроме того, на нем был боевой панцирь, а не парадные одежды.

— Я… точно не знаю, — запинаясь, ответила она. — Дерек, что происходит?

Он шагнул к ней, взял ее за руки.

— Что ты видела, Мейгри? Что тебе показало внутреннее зрение?

Она перевела глаза с него на точку далеко за ним, отчаянно пытаясь рассеять туман.

— Опасность, но я ее не вижу. Помнишь, как мы вы садились на корабль коразианцев? Я знала, что они поджидают нас… но вокруг был густой туман. Я не вижу! Ничего не вижу!

— У тебя руки холодные, — сказал Саган, возвращая ее к реальности, и ласково растер ей руки. — Ты мне веришь?

— Да, — ответила она без колебаний. — Ты мой командир.

— Хорошо, — сумрачно улыбнулся он, поцеловал ей руки и отпустил. — Тогда отдай мне свой меч.

Мейгри расстегнула пояс и подала ему меч. Ловко обернут пояс вокруг рукояти, он засунул меч к себе за пояс, скрыв его под складками развевающегося плаща.

— Заряжен?

— Конечно. Зачем…

Саган приложил ладонь к ее губам.

— Как вы думаете, миледи, если бы Создатель захотел, чтобы вы увидели, Он разогнал бы туман?

Мейгри отодвинулась от него, опустила глаза, потерла окоченевшие руки.

— Боюсь. Я вдруг почему-то очень испугалась… Саган взял ее за руки, привлек к себе, погладил ее тонкие светлые волосы, рассыпавшиеся по синему бархату. Она расслабилась в его объятиях, прислушалась к учащающимся ударам его сердца.

— Я думаю о той ночи, — сказала она. — Я вспоминаю ту ночь…

Она покрепче прижалась к нему и почувствовала, как его губы прикасаются к ее голове.

— У нас будет еще немало ночей, — тихо сказал он. — Что есть космический полет, если не одна долгая, нескончаемая ночь?

«Что есть смерть?» Эта непрошеная мысль испугала ее.

Он убрал руки и снова предстал в обличье требовательного, сурового командира.

— Как здоровье Ее королевского высочества? — отрывисто спросил он, надевая мягкие кожаные перчатки.

— Ты имеешь в виду Семели? — удивленно спросила Мейгри, ни разу не слышавшая, чтобы он называл титулом принцессу, с которой все-таки учился в одной школе. — Я за нее волнуюсь. У нее начались схватки.

— Значит, ребенок родится сегодня, — произнес Саган, слегка нахмурившись, перестав натягивать перчатку.

— Врач не уверен. Ничего нельзя предугадать… когда речь идет о детях. — Мейгри пожала плечами и покраснела, вдруг почувствовав смущение из-за того, что говорит с мужчиной на такую тему.

Саган, казалось, что-то хотел ей сказать, развеять туман. Он посмотрел на нее серьезно, пристально, словно примериваясь.

По выражению его лица она каким-то образом поняла, что не удостоится его откровенности.

— Следи за моим сигналом на банкете, — сказал он. — Когда увидишь, иди ко мне со всеми остальными. Будь быстрой и решительной. От этого будет зависеть жизнь тех, кого ты любишь, кого ты обязалась защищать.

Мейгри была разочарована.

— Хорошо, мы будем готовы. Но почему ты мне не расскажешь…

— Есть причины, — ответил Саган, наклонившись и прикоснувшись губами к ее щеке. — Я на тебя рассчитываю, Мейгри.

И он ушел широкими шагами в сгущающуюся тьму.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Я гляжу с тяжелым сердцем,

Как на землю с небес звездой падучей

Твое величье катится стремглав.

Уильям Шекспир. РичардII. АктII, сцена 4

В дальнем конце зала на возвышении сидел оркестр из андроидов, запрограммированных на исполнение классики. Они играли королевские марши и гимны, собранные со всех концов галактики. Стражи в синих бархатных одеяниях, из украшений имевшие только звездные камни, проходили в обширный зал в порядке, предписанном обычаем и протоколом. Каждого представляли собравшимся, и их имена парили над музыкой и эхом отдавались в высоких сводах.

Точно так же они отдавались бы в высоких небесных сводах, подумала Мейгри, нервно потирая руки.

— Когда-нибудь, — заметил Ставрос, — ты оторвешь себе пальцы.

Мейгри не слышала его, хотя стояла рядом.

— «А поскольку нам нужны лучшие Стражи для нашего города, должны ли это быть те, кто в наивысшей степени обладает их качествами?»

— Никакого Платона, пока не выпью, — запротестовал Ставрос. — Бар забит. Я не смог и близко подойти. Но мы с тобой зашли последними. Так что можно попробовать…

— Никакой выпивки.

Мейгри потянула его за рукав, оттащила назад.

— Ты понимаешь, — продолжала она, понизив голос, — что, если сегодня ночью что-нибудь случится, правительство каждой планеты во всей галактике потеряет одного, а то и больше представителей?

— Ну хоть какой-нибудь паршивый вискарик с водой! — взмолился Ставрос. — Продолжай, Мейгри! Только не говори, что воспринимаешь все эти слухи всерьез! Что может случиться? Мы же говорим о Королевской крови! Ведь в этом зале достаточно особей, соединивших в себе достижения космического века и генной инженерии и способных снести с дворца башни и отправить их на орбиту!

— Мне и это не нравится, — заметил Данха Туска.

— Тебе всегда все не нравится, так что твое мнение никого не интересует! — сварливо бросил Ставрос. Его мучила жажда.

— До нас с Платусом от военных донеслись странные слухи…

— Военные, как твое брюхо, — всегда ворчат. Подумай, Данха, что ты говоришь! Пригони сюда хоть целую армию: не пройдет и пяти секунд, как Королевская кровь одним движением руки заставит солдат обратить свое же оружие против себя!

— Если только речь идет об обычной армии, — заметила Мейгри.

— А какая здесь еще есть?

— Думаю, кто-то все-таки должен поговорить с королем, — настаивала она.

— Мы пытались сказать Его величеству, — пророкотал бас Данхи Туски. — Он не стал слушать.

— Не совсем верно, — вмешался Платус, не обращая внимания на Данху, не любившего, чтобы ему противоречили. — Его величество очень учтиво нас выслушал, учтиво поблагодарил нас за заботу и отпустил.

— Наверняка очень учтиво, — пробормотала Мейгри.

— Он не стал слушать! — упрямо повторил Данха. — Старфайер — старый дурак, и пусть меня слышат! Я повторю это ему в лицо, если он захочет!

Огромный, устрашающего вида чернокожий Страж так свирепо посмотрел на проходившего лакея, что бедолага пробормотал извинения за что-то, чего не делал, и поспешно скрылся.

— Теперь пойдем! — сказал беспечный, добродушный Ставрос, который терпеть не мог споров, от которых Данха получал удовольствие. — Не сердитесь на старого короля. Посмотрите на все реально. Каким образом Его величество может отменить банкет? Это же самый крупный прием за последние десять лет! Если отменит, на него насядет пресса и будет допытываться, почему отменили. А если он скажет почему, то придаст вес ропоту кучки недовольных.

— Господь с ним. Господь его защитит, — буркнул Данха.

— Господь помогает тем, кто помогает себе сам, — вздохнула Мейгри.

Она не отрывала глаза от зала. Она уже много раз видела этот зал, сверкающий огнями хрустальных люстр. Сегодня ей казалось, что к их блеску примешиваются отсветы огня.

— Как крысы в ловушке. Безоружные. Без телохранителей…

— И вправду безоружные! — мрачно согласился Данха. — Ты отдал свой меч Сагану?

— Да, и обещал ждать его сигнала, но он не сказал, в чем дело, — пожал плечами Ставрос.

Вид у Платуса был угрюмый.

— А ты спрашивал?

— Дорогуша, я боролся с этим чертовым нарядом! Только я его надел и посмотрел в зеркало, как обнаружил, что надел эту чертову штуку задом наперед. Вместо того чтобы снять, я решил частично из него вылезти и повернуться внутри, не снимая. И вот торчу я в этом проклятом балахоне, угодив головой в рукав, как вдруг в мою комнату врывается Саган и требует у меня меч. У меня не было настроения для беседы.

— Я его спросил, — сказал Данха, — и он мне не ответил. Он сказал, что у него нет времени, что он встречается с Его величеством.

— И он встретился? — изумилась Мейгри.

— Нет, — ответил Платус, по лицу которого пробежала тень. — Его величество отказался его принять.

— Что это? — спросил Данха, оглядываясь. — Вы слышали? Похоже на взрыв…

Ставрос раздраженно покачал головой.

— Это гром. Гроза начинается. Слушай, Мейгри, если Данха собирается всю ночь так дергаться, я просто требую стаканчик, раз уж больше нечем успокоить мои расшатанные нервы.

— Небо было чистым, когда я пришел. Это был взрыв со стороны базы. Не нравится мне это, — повторил Данха. — Может, кому-нибудь из нас посмотреть…

— Никакой возможности. — Мейгри остановила Данху, вцепившись в рукав. — Джефри на нас смотрит. Ты и до двери не дойдешь. Кроме того…

— И не пытайся, Данха, — посоветовал Ставрос. — Я как-то пытался удрать со званого вечера у Его величества. Так визг Джефри у меня до сих пор в ушах стоит. Иногда я просыпаюсь ночами и слышу его вопли, вижу, как он носится за мной и размахивает этим шелковым платком. Клянусь, после этого несколько часов не мог глаз сомкнуть.

— Кроме того, — продолжала Мейгри, раздраженная тем, что ее перебили, — мы должны дождаться здесь Сагана… если ему понадобимся.

— Кстати, где наш командир?

Все трое — Ставрос, Платус, Данха — посмотрели на Мейгри.

— Он появится здесь. И тогда все будет нормально. Что бы ни происходило, Сагану об этом известно, все под его контролем.

— Сагану об этом известно? — переспросил Платус, еще больше помрачнев. — Что ты имеешь в виду, Мейгри?

Она не собиралась ничего говорить, а лишь затрясла головой.

— Она имеет в виду, что знает, где он провел последний месяц, — догадался Данха, у которого была развита интуиция, как и у всех, кто пользовался гемомечом. — Теперь я понял. Он был у своего друга революционера!

— Это правда, Мейгри? Саган был у Питера Роубса?

— Да, был! И не смотри на меня так, Платус! — бросила Мейгри, постепенно накаляясь. — А Данха… где бы ты был, если бы Саган не убрал того тройлианца, который пришпилил тебя к переборке? А ты, Ставрос, так бы и болтался на той дурацкой статуе, если б не он! А ты, Платус, вспомни ту мину-ловушку, на которую ты чуть не наступил… Да нас всех уже давно бы на свете не было или висели бы тушами в холодильниках коразианцев, если бы не Дерек! Вы все обязаны ему жизнью, каждый из вас! Не хочу я больше тут стоять и слушать ваши наветы…

— Сестра, остынь! — Платус погладил волосы Мейгри, как бы гладил кошку. — Никто ни на кого не клевещет.

Данха фыркнул, словно рассерженный бык.

Двери зала медленно закрылись. Собравшиеся занимали места за длинными столами с белыми скатертями, уставленными хрусталем, золотом, серебром. Двери должны открыться еще раз для почетных гостей… и Его величества короля.

— Почти пора, — сказал Ставрос, гораздо тише, чем обычно. — А вот и Его величество со свитой.

— А вон Джефри нас разыскивает, — сообщил Данха, который благодаря своему росту возвышался над толпой и видел все происходящее.

— Сагана не видно? — спросил Платус.

— Нет, — ответил Данха.

Министр протокола Джефри, в бархатном костюме, весь в ленточках, заметил их, сурово нахмурился и засуетился, размахивая надушенным платком, словно это было кадило, а он — священник, отпускающий грехи. Он быстро их пересчитал, сбился, начал снова считать, все это время пристойно улыбаясь публике, и прошипел уголком рта:

— Куда запропастился Дерек Саган?

— Сейчас придет, — бросила Мейгри.

Ей вдруг стало тяжело дышать. Легкие у нее горели; невидимый огонь препятствовал дыханию.

— Черт бы его побрал! Оркестр вот-вот начнет церемонию. Как я буду оправдываться перед Его величеством? Занимайте свои места. Момент, дайте на вас взглянуть. Боже мой! Леди Морианна! У вас юбка сзади подтянута чуть ли не до колен! А где вы взяли эти невообразимые туфли? Прячьте ноги под столом.

Джефри умелой рукой поправил одежду Мейгри, мельком взглянул на мужчин.

— Будет ли позволительно попросить вас, Данха Туска, раздобыть наряд, нижняя кромка которого не будет на три дюйма подниматься над лодыжкой?

Данха только что-то пробурчал. Он не стал затевать полноценный спор — плохой признак для тех, кто его знал. Мейгри чувствовала себя все хуже; ужас наполнял ее. Вдруг по необъяснимым причинам она почувствовала, что не может войти в зал.

— Пожалуй, — слабо заговорила она, — мне не стоит присоединяться к процессии. Наверное… мне следует дождаться лорда Сагана…

Судя по лицу Джефри, он был близок к апоплексическому удару.

— Плохо уже то, что одного из вас не хватает, — истерично завизжал он, — и я и так, без сомнения, проведу завтра несколько неприятных минут, пытаясь объяснить это Его величеству! Если двоих не будет, жизнь моя кончена! Кончена! — Он промокнул рот надушенным платком. — Я тогда брошусь с балкона вниз головой!

— Ну и пусть, — вполголоса заметил Данха.

— Это не понадобится, Джефри, — вздохнула Мейгри. — Я просто предложила.

Она заняла свое место в выстраивающейся процессии, а Джефри все время крутился рядом на тот случай, если она вдруг решит улизнуть. Вся группа двинулась вперед, к огромным дверям с королевским гербом: сверкающая звезда, лежащий лев (символизирующий мирное правление Его величества) и девиз «Tolle me» — «Воспринимай меня таким, какой я есть».

Все двигались медленно, а Джефри задавал ритм взмахами платка. Раз-два, раз-два. Мейгри чувствовала себя, как каторжник на одной цепи с товарищами, которых ведут на смерть. Она не испытывала такого страха, высаживаясь на вражеский корабль. Мальчик с флагом Стражей, возглавлявший процессию, подошел ко входу в зал. Два лакея в напудренных париках и бархатных ливреях с поклоном широко распахнули двери.

Оттуда вырвались свет, тепло, смех. Барабанная дробь, которой начинался марш Золотого легиона, взволновала кровь Мейгри и повлекла ее вперед. Смех и разговоры смолкли, уступив место шорохам, шепоту, скрипу кресел и шелесту, с которым несколько сотен людей поднялись с мест. Исключение составляли существа, не имевшие ног; в этом случае они выказывали свое уважение другими приличествующими поводу способами.

Мейгри вошла в зал под мерные звуки марша, в то время как сердце у нее стучало неровно, сбивчиво. Ей показалось, будто она вошла в горящий дом. В зале стояли огненные завесы, а раскаленный воздух был наполнен ядовитым дымом. С трудом дыша, она продолжала шагать впереди эскадрильи мимо рядов сервированных хрустальной посудой столов, мимо улыбающихся, перешептывающихся и аплодирующих Стражей, многие из которых беззаботно поднимали бокалы с шампанским.

Дерек должен был шагать впереди нее. Как командир он имел на это право. Никто не выразил недоумения или разочарования из-за его отсутствия. Его недолюбливали: его угрюмая суровость отбрасывала тень на любое празднество. Мейгри подумала, что Джефри пока нет надобности бросаться с балкона.

Будучи второй по старшинству, она вела свою небольшую эскадрилью по центральному проходу, мимо рядов ликующих людей, к головному столу, столу Его величества. Хорошо, что Мейгри делала это уже не в первый раз. Приблизившись к головному столу, она повернулась лицом к толпе, ожидая прибытия короля, сама не понимая, как ей удалось дойти.

Брат оказался рядом с ней; его тонкие пальцы скользнули по ее руке.

— Мейгри, у тебя ужасный вид! Ты нормально себя чувствуешь?

Она взяла Платуса за руку. Ей вдруг вспомнились слова хоббита Фродо, сказанные верному Сэмуайзу на горе Дум: «Я рад, что ты здесь со мной, здесь, в конце всего сущего…»

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Свою страну ты, …

дерзновенный,

Забрызгал кровью короля

священной.

Уильям Шекспир. Ричард П. АктV, сцена 5

Последним под звуки фанфар вошел Его величество со свитой. Король милостиво кивал налево и направо в ответ на приветствия.

Амодиус Старфайер, которому было под семьдесят, за последние лет тридцать не слишком изменился. Его фамильные рыжие волосы поседели довольно рано; он их подкрашивал, чтобы избежать желто-оранжевого оттенка. Черты его лица были мягкими, слегка оплывшими, что постоянно придавало ему утомленный вид. Голубые глаза уже давно лишились огня, если он в них когда-то и был.

Ходили слухи, что со здоровьем у Его величества нелады. Лицо его имело сероватый оттенок, он часто страдал одышкой. Врачи предлагали ему поставить искусственное сердце, но Его величество отказался, безоговорочно вверив Богу свою судьбу.

Амодиус Старфайер ни разу не был женат и не обзавелся наследником престола. Романтики говорили, что он потерял свою единственную любимую еще в юности, когда ее планета подверглась налету коразианцев. Недоброжелатели утверждали, что он просто жутко боялся честолюбивых помыслов со стороны своих детей.

Как бы там ни было, ближайшим претендентом на трон являлся Август Старфайер, младший брат короля. Их отец был уже старым, когда Август появился на свет; он был почти на сорок лет моложе старшего брата. Судя по всему, ждать ему оставалось недолго.

Его величество подошел к головному столу, прошел мимо Золотого легиона, сказав каждому из офицеров что-нибудь приятное, обратившись к каждому по имени. В таких делах он понимал толк. Мейгри, мысли которой были заняты Саганом, место которого слева от нее пустовало, поняла, что король говорит с ней. Но с таким же успехом он мог говорить на инопланетном языке, когда у нее отключен переводчик. Не поняв ни слова, она сказала в ответ что-то малозначащее.

Король двинулся дальше, а за ним — придворные, которые хихикали и болтали, как обезьяны. У Мейгри похолодело в животе; ее тошнило, кружилась голова. Покачнувшись, она ухватилась за край стола, испугавшись на мгновение, что ей придется уйти из зала.

К счастью, король сел, что означало разрешение садиться всем остальным. Платус торопливо подставил кресло сестре, иначе она могла упасть.

— Выпей.

Он сунул ей в руку бокал. Вино, вода… какая разница. Мейгри выпила, так и не успев понять, что это, почувствовала себя немного лучше. Тошнота прошла, осталась лишь дрожь по всему телу.

Поднялся королевский капеллан и призвал всех склонить головы и восхвалить Создателя. Собравшиеся подчинились, причем большинство предусмотрительно приняли наиболее удобные позы, зная, что процедура будет долгой. Благочестивый король не притронулся бы к еде, над которой не помолились бы меньше пятнадцати минут.

В тишине, приглушавшей звучный голос капеллана, Мейгри показалось, что она снова услышала слабо доносившийся звук взрыва. Гром. Гроза надвигается. Вся дрожа, она наблюдала, как запотевает хрустальный кубок с охлажденным фруктовым коктейлем, как по нему стекают капельки, образуя лужицу на подставленной под кубок изящной фарфоровой тарелке.

Капеллан замолк. В этой паузе слышалось неодобрение. Мейгри подняла голову, почувствовав, что у нее учащается пульс, и посмотрела в сторону двери, как и все остальные, кроме Стражей, задремавших во время молитвы. Двойные двери, закрытые и запертые после появления Его величества, открывались — против всяких правил.

На фоне золотых дверей стоял Дерек Саган в боевом панцире. Он вошел в зал, сопровождаемый не музыкой, а изумленным шепотом и дурными предчувствиями.

Дерек ни на кого не обратил внимания. Больше похожий на короля, чем сам король, он двинулся по проходу к головному столу. Мейгри невольно поднялась. Ее примеру последовал весь легион. Саган скользнул по ним взглядом. Казалось, он доволен. Но тут же его взор обратился на короля.

Саган остановился перед Его величеством, высокий, прямой, несгибаемый.

— Вы не преклонили колени перед нами, лорд Саган, — сурово заметил король Старфайер. Все Старфайеры отличались вспыльчивостью, но загорались не сразу.

— У меня нет времени на бессмысленные церемонии, Ваше величество, — ответил Саган, после чего в зале наступила полная тишина. И снова взрыв, на этот раз громче, ближе. Сомнений не осталось. — Народ галактики поднял восстание. Сейчас, пока мы говорим, военную базу на Минас-Таресе осаждают революционные силы. Нет сомнений, Ваше величество, что она падет.

Зал наполнился испуганными, недоверчивыми, изумленными голосами. Саган перевел взгляд на Мейгри. «Ваше оружие под скатертью» — это и был сигнал, которого она ждала.

— Внизу! — сказала она остальным.

Ее гемомеч лежал на полу у ее ног. Остальные подняли с пола свои мечи. Мейгри с внезапным раздражением заметила, что Платус рассматривает свое оружие с таким видом, словно никак не поймет, что это такое.

Возможность действовать была для нее лучше любого вина. Дрожь прекратилась, туман рассеялся, все окружающее приобрело резкие очертания. Саган подал знак, призывая их окружить короля.