Глава 43. ЦИТАДЕЛЬ. Приан

Яркий звездный свет лился из башни цитадели. Чудесный напевный звук, слова которого были слышны, но неразборчивы, плыл по улицам города. За его стенами стояли замершие в трансе, титаны. Внутри, у ворот, Алеата прижимала амулет к магическому изображению на них.

— Надо бежать, — сказал Пайтан, облизнув сухие губы.

— Я Алеату не оставлю, — сказал Роланд.

— А я не оставлю Роланда, — сказала Рега, становясь рядом с братом.

Пайтан посмотрел на них любящим, полным отчаяния взглядом.

— Я тоже не оставлю вас обоих. — И, собравшись с духом, добавил: — А это значит, мы умрем все.

— По крайней мере, мы будем вместе, — тихо проговорила Рега, одной рукой беря за руку Пайтана, другой — своего брата.

— Пока горит свет, мы в безопасности, — размышлял Роланд. — Пайтан, мы с тобой побежим к воротам, схватим Алеату и с ней рванем к цитадели. Потом…

В этот момент ворота распахнулись, а звездный свет внезапно погас. Титаны за стенами заволновались. Пайтан замер, ожидая, что они ворвутся внутрь и начнут втаптывать их ногами в землю. Он ждал… ждал… но ничего не произошло. Титаны по-прежнему стояли, не двигаясь, повернув безглазые головы в сторону открытых ворот. Алеата стояла перед ними сразу же за воротами, внутри.

— Пожалуйста, — обратилась она к ним с грациозным жестом эльфийской королевы, — пожалуйста, входите.

Пайтан застонал, переглянулся с Роландом. Оба приготовились броситься вперед, к Алеате.

— Стойте! — остановила их Рега и замерла в благоговейном страхе. — Смотрите!

С почтительной покорностью титаны побросали свои дубинки размером с целое дерево на землю и гуськом потянулись вверх по склону горы к воротам.

Первый из титанов, дойдя до ворот, остановился и обратил свое незрячее лицо к Алеате.

— Где цитадель? Что мы должны делать?

Пайтан закрыл глаза. Он не мог на это смотреть. Рядом с ним Роланд стонал от горя.

— Цитадель здесь, — просто сказала Алеата. — Вы дома.

Израненный и смертельно уставший, Ксар нашел убежище в библиотеке. Добравшись туда, он, обессиленный, упал на пол. И долго лежал, не в силах исцелить себя, залечить кровоточащие раны.

За свою долгую жизнь Повелитель Нексуса сражался со многими могучими противниками. Он бился со многими драконами, но еще ни разу не встречал никого с такой мощной магией, как у этого бескрылого гада.

Однако Повелитель не остался в долгу.

Ксар почти терял сознание от боли и потери крови. Он плохо представлял себе, что случилось с драконом. Может быть, он убил его? Или так сильно ранил, что тому пришлось отступить? Он этого не знал, да в тот момент его это не очень-то и заботило. Чудовище исчезло, и это главное. А он, Ксар, должен быстро исцелить себя, прежде чем эти болваны-менши найдут его в столь беспомощном состоянии.

Повелитель Нексуса сложил руки ладонь к ладони, замкнув круг своих жизненных сил. По телу начало распространяться приятное тепло, погружая его в животворный сон, который вернет ему здоровье и силы. Он уже почти поддался этой теплой волне, когда настойчивый голос, повторяющий его имя, вернул его к реальности.

Он быстро стряхнул с себя дрему. Нет времени спать. Скорее всего дракон где-то затаился, зализывая свои раны.

— Мейрит, ты вызвала меня вовремя. Ты выполнила мои приказы? Эпло и сартан в тюрьме?

— Да, Повелитель. Но я боюсь… ты совершил ужасную ошибку.

— Я совершил ошибку? — Ксар был резок, напряжен, беспощаден. — Что ты хочешь этим сказать, дочь моя? Какую ошибку я допустил?

— Санг-дракс — предатель. Я подслушала, как он говорил о заговоре. Он и его сородичи собираются напасть на город и уничтожить его. Потом они хотят наглухо закрыть Последние Врата. Наши собратья окажутся в западне. Ты должен прибыть…

— Я прибуду, — сказал Ксар, едва сдерживая гнев. — Прибуду и разберусь с Эпло и этим сартаном, которые сбили тебя с толку, втянули в свои подлые дела…

— Нет, Повелитель. Умоляю тебя. Ты должен мне поверить…

Ксар заставил голос замолчать, как он заставит замолчать саму женщину, когда встретит ее. Возможно, она пыталась проникнуть в его мысли, шпионила за ним.

“Эта одна из уловок Эпло — хочет заманить меня обратно в Лабиринт своими дурацкими россказнями”.

— Я вернусь в Лабиринт, — с угрозой сказал Ксар, вставая. Силы его окрепли в гораздо большей степени, чем если бы он проспал две недели подряд. — И вы оба, дети мои, не обрадуетесь моему возвращению. Но сначала нужно найти меншей, в особенности эту эльфийку, которая убежала с амулетом гнома.

Ксар прислушался, расширив с помощью магии зону слышимости. Он уловил резкие возгласы ссорящихся меншей, мерзкое рычание дракона. Сначала ему с трудом удавалось различать все эти звуки. Надоедливое гудение с вершины цитадели, казалось, сегодня было громче обычного. Потом, к счастью, оно прекратилось, свет погас.

И тут он явственно услышал голоса меншей, и то, что он услышал, повергло его в изумление и смятение. Они открывают ворота титанам! Эти идиоты, эти кретины, эти…

Ксар не находил слов.

Он подошел к массивной мраморной стене, начертал на мраморе знак. Появилось окно, будто бы всегда тут и было. Теперь Ксар мог видеть ворота, видеть, как смертные сбились в кучу, точно бестолковые овцы. Он видел, как открылись ворота и как титаны вереницей зашагали внутрь.

Ксар ждал, с мрачным злорадством, что титаны превратят смертных в кровавое месиво. И поделом им, хотя такая их смерть порядком путает его планы. Однако он, быть может, сумеет воспользоваться тем, что титаны на какое-то время отвлеклись, и благополучно сбежит.

К удивлению Ксара, титаны прошли мимо четверых меншей. Не то чтобы они их не заметили (один из титанов поднял мужчину-человека и бережно переставил на другое место, освобождая себе путь), но и большого внимания на них не обращали. Безглазые головы титанов были задраны вверх. Свет цитадели, загоревшийся снова, хлынул на них, осветил их, сделал почти прекрасными.

Титаны шли по направлению к Ксару. Их целью была цитадель. Эти семь кресел. Эти великаны, которые не могут видеть, которым не повредит слепящий свет. Титаны возвращались в цитадель, чтобы исполнить какое-то свое предназначение.

Но самое главное — ворота остались открыты. Титаны заняты другим. Дракона поблизости нет. Это редкая удача для Ксара.

Оставив библиотеку, он быстро прошел через здание и вышел с заднего хода, предполагая, что титаны намерены войти с переднего. Боковыми улицами Ксар поспешил к воротам. Неподалеку от них он остановился, чтобы оценить ситуацию. Только семь титанов вошли в цитадель. Остальные продолжали стоять за ее стенами, но на их лицах было то же блаженное выражение радости, что и у тех, которые вошли. Трое меншей стояли у самых ворот, пялясь на титанов. Четвертая — эльфийка — стояла прямо на пути Ксара, загораживая ворота. Его алчный взгляд устремился на испачканный кровью амулет, который она держала в руке.

Этот амулет позволит ему пройти на сартанский корабль мимо сартанских рун. Судя по всему, титанов теперь можно не опасаться.

Семь титанов медленным ровным шагом продвигались к цитадели. Ксар рискнул выйти на открытое место. Титаны прошли мимо, даже не заметив его.

“Отлично”, — подумал он, потирая руки. И быстро пошел к воротам. Разумеется, при виде его менши ударились в панику. Женщина-человек издала истошный крик, мужчина-эльф взвыл от ужаса, мужчина-человек бросился на Ксара с кулаками. Повелитель швырнул в них магическим знаком, как швырнул бы кость в стаю голодных волков. Знак ударил их, и менши сразу же успокоились и притихли.

Женщина-эльф повернулась к нему лицом. В ее широко открытых глазах застыл страх.

Ксар приближался к ней, растопырив руки.

— Отдай мне амулет, моя дорогая, — проговорил он притворно-ласковым голосом, — и с тобой ничего не случится.

Рот женщины приоткрылся, но слов не прозвучало. Потом, сделав глубокий вдох, она покачала головой.

— Нет! — и спрятала амулет за спину. — Это амулет Другара. Мне… мне все равно, что ты со мной сделаешь, я тебе его не отдам. Без него я не смогу перенестись в другой город…

Вздор, все пустой вздор! Ксар не понимал, о чем она говорит, его это не интересовало. Он приготовился стереть ее в порошок, превратить в кучку пыли, увенчанную амулетом, когда один из титанов вошел в ворота и встал перед Алеатой.

“Ты не тронешь ее, — прозвучал голос в голове Ксара. — Она находится под нашим покровительством”.

Сартанская магия, примитивная, но невероятно мощная, исходила от титана, как звездный свет исходил от вершины цитадели.

Ксар мог бы сразиться с этой магией, но он ослаб после боя с драконом, и, кроме того, в этом не было необходимости.

Повелитель просто выбрал вероятность, при которой он стоял бы не перед эльфийкой, а сзади нее. Она прятала руку с зажатым в ней амулетом за спиной, думая, что там он в безопасности. Ксар, поменяв свое местоположение, протянул руку, вырвал у нее амулет и выбежал за ворота.

Сзади слышались смятенные крики эльфийки. Титаны не обратили на Ксара никакого внимания, когда он пробегал мимо них, устремляясь в джунгли, к кораблю, и, следовательно, к Лабиринту.

— Бедный Другар, — тихо проговорила Рега, смахивая рукой слезы. — Я жалею… жалею, что была так невнимательна к нему.

— Он был так одинок, — Алеата присела на колени перед телом гнома, взяла его холодную руку в свою.

— Мне ужасно стыдно, — сказал Пайтан. — Но кто же знал? Я думал, он сам хотел быть один.

— Никому из нас не пришло в голову спросить, — добавил Роланд. — Все были слишком заняты собой.

— Или какой-то машиной, — едва слышно проговорил Пайтан. И покосился в сторону Звездной камеры.

Титаны уже, наверное, там — расселись по своим огромным креслам. И занялись — чем? Машина не работала, звездный свет уже давно не загорался. Но в воздухе дрожало какое-то напряжение, доброе напряжение, какое-то сдерживаемое возбуждение. Больше всего Пайтану сейчас хотелось подняться туда, наверх, и увидеть все собственными глазами. И он пойдет туда. Титанов он больше не боится. Но этим он обязан Другару. Очень многим он обязан Другару. И Пайтану казалось, что единственное, чем он может отплатить гному, это стоять подле его тела и страдать.

— Он выглядит счастливым, — отважилась заметить Рега.

— Счастливее, чем когда был с нами, — пробормотал Пайтан.

— Не надо, Алеата, не плачь, — сказал Роланд, помогая ей подняться. — Тебе не надо плакать. Ты-то была добра к нему. Я… я должен сказать, что… восхищаюсь тобой за это.

Алеата обернулась к нему и посмотрела на него с удивлением.

— Правда?

— И я тоже, — смущенно проговорила Рега. — Ты мне раньше не очень нравилась. Я думала, ты пустая и легкомысленная, и слабая. Но ты самая сильная из нас. Я бы хотела… да-да, очень хотела бы стать твоей подругой!

— Ты единственная среди нас, кто умеет видеть, — добавил Пайтан удрученно. — Все остальные слепы, как титаны. Ты видела Ксара таким, какой он есть. И ты видела Другара таким, какой он есть.

— Одиноким, — тихо проговорила Алеата. — Он был так одинок…

— Алеата, я люблю тебя! — сказал Роланд. Он обнял ее за плечи, привлек к себе. — И не только люблю — ты мне нравишься.

— Я нравлюсь тебе? — изумленно повторила Алеата.

— Да, — Роланд от смущения покраснел. — А раньше не нравилась. Я любил тебя, но ты мне не нравилась. Ты была такой… такой красавицей, — он произнес это слово с неодобрением. Потом его глаза потеплели, он улыбнулся. — А сейчас ты… прекрасна.

Алеата смутилась. Она притронулась рукой к волосам, в этот момент растрепанным, немытым, космами свисающим на ее худые плечи. Лицо было забрызгано грязью, размазанной слезами, нос распух, глаза покраснели. Он любит ее, но раньше она ему не нравилась. Да, она могла это понять. Раньше она никому не нравилась. Даже самой себе.

— И чтобы больше никаких игр, Алеата, — тихо сказал Роланд, сжимая ее в своих объятиях. Он перевел взгляд на тело гнома. — Мы не знаем, в какой момент игра может закончиться.

— И чтоб больше никаких игр, Роланд, — сказала она и положила голову ему на грудь.

— Как мы поступим с Другаром? — помолчав, спросил Пайтан. Его голос звучал хрипло. — Я ничего не знаю об обрядах погребения гномов.

“Отнесите его к его собратьям”, — услышала Алеата безмолвный голос титана.

— Отнесите его к его собратьям, — она повторила вслух.

Пайтан покачал головой.

— Мы бы это сделали, если бы знали, где их искать. Или, точнее, если бы они были живы…

— Я знаю, — сказала Алеата. — Ведь так?

— С кем ты разговариваешь, Tea? — Пайтан выглядел немного испуганным.

“Ты знаешь”, — пришел ответ.

— Но у меня нет амулета, — сказала она. “Он тебе не нужен. Подожди, пока загорится звездный свет”.

— Сюда, идите за мной, — уверенным голосом позвала Алеата.

Сняв с плеч шаль, она благоговейно накрыла ею тело Другара. Роланд и Пайтан подняли его. Рега шла рядом с Алеатой. Все вместе они вошли в садовый лабиринт.

— Ну, теперь-то я могу встать? — раздался сварливый голос.

— Да, сэр, но вам нужно поторопиться. Остальные могут вернуться в любой момент.

Куча кирпичей пришла в движение. Несколько верхних соскользнули вниз и со стуком упали на пол.

— Пожалуйста, спокойнее, сэр, — менторским тоном изрек дракон.

— Ты бы мог хотя бы подать мне руку, — проворчал недовольный голос, — или когтистую лапу. Что там у тебя имеется в данный момент.

Дракон со страдальческим вздохом начал ворошить кирпичи зеленой чешуйчатой лапой. Подцепив старика за ворот его мышино-серого — теперь, скорее, кирпично-красного — балахона, дракон вытащил его из-под обломков.

— Ты нарочно обрушил на меня эту стену! — укорял его старик, потрясая сухим кулачком.

— У меня не было выхода, сэр, — печально ответил дракон. — Вы дышали.

— Да, конечно, я дышал! — возмущенно воскликнул старик. — Может, кто-то и способен так долго не дышать, но я — нет, чтоб ты знал. Ты, наверное, этого и хотел — чтобы я посинел и испустил дух!

Яркая веселая искорка мелькнула в глазах дракона, потом он вздохнул, словно вспомнив о чем-то давнем, навсегда ушедшем.

— Я хочу сказать, сэр, вы очень заметно дышали. Ваша грудь поднималась и опускалась. Один раз вы даже засопели. Не очень-то это похоже на труп.

— Волосок бороды попал мне в нос, — проворчал старик. — И я чуть не чихнул.

— Да, сэр, — подтвердил дракон. — Вот тогда-то я и обрушил на вас стену. А теперь, сэр, если вы уже готовы…

— С ними все в порядке? — спросил старик, выглядывая через дыру в стене. — Им ничто больше не угрожает?

— Нет, сэр. Титаны вошли в цитадель. Семеро избранных займут свои места в семи креслах. Они начнут передавать энергию из колодца вверх и с помощью своей мысленной силы направлять ее в центр Приана и, в конечном счете, сквозь Врата Смерти. Эти двое людей и двое эльфов смогут общаться со своими собратьями в других цитаделях. И, кроме того, сейчас, когда титаны вновь стали управляемыми, люди и эльфы смогут углубиться дальше в джунгли. Они найдут других представителей своих рас, а также и гномов. И приведут их под защиту этих стен.

— И с этих пор заживут счастливо, — закончил старик, сияя от восторга.

— Я бы не стал так говорить, сэр, — сказал дракон. — Но они будут настолько счастливы, насколько это возможно. У них будет много дел. В особенности после того, как они вступят в контакт со своими сородичами в других мирах — на Арианусе и Челестре. Тогда у них забот прибавится.

— Мне бы хотелось остаться и увидеть все это собственными глазами, — с сожалением сказал старик. — Мне бы хотелось увидеть, как они, не ссорясь, вместе работают, мирно строят свою жизнь. Не знаю, почему, — он помрачнел, — но мне кажется, что это помогло бы мне избавиться от тех страшных ночных кошмаров, что иногда посещают меня.

Он задрожал.

— Ты знаешь, о каких кошмарах я говорю. Эти чудовищные сновидения. Ужасающие пожары, обрушивающиеся здания, гибнущие люди… и я не могу им помочь…

— Нет, можете, мистер Бонд, — мягко остановил его дракон. Он осторожно погладил когтистой лапой голову старика. — Вы самый лучший секретный агент ее величества. Или, может быть, сегодня вы предпочтете быть неким полоумным колдуном? Он вам тоже всегда был симпатичен.

Старик поджал губы.

— Нет уж. Никаких колдунов. Не хочу все время играть одни и те же роли.

— Прекрасно, мистер Бонд. Думаю, Манипенни старается удержать вас.

— Она всегда старается удержать меня, — захихикал старик. — Ну что ж, улетаем. Нам надо торопиться. Нехорошо заставлять леди “N” ждать.

— Полагаю, ее имя начинается с “М”, сэр.

— Не имеет значения! — отрезал старик. Они оба начали растворяться в воздухе, сливаться с пылью. Стол, построенный сартанами, остался погребенным под слоем битого кирпича и камней.

По прошествии многих циклов, когда Пайтан со своей женой Регой стали правителями города под названием Другар, эльф приказал замуровать эту комнату.

Алеата заявила, что она слышала в комнате голоса, печальные голоса, они говорили на чужом языке. Никто другой не мог их слышать, но, поскольку Алеата была теперь главной жрицей титанов, а ее супруг Роланд был главным жрецом, никто не усомнился в ее словах.

Комната была превращена в гробницу одного довольно бестолкового старого волшебника, который дважды жертвовал ради них жизнью и чье тело, как все были уверены, лежало погребенным под завалом.

Глава 44. АБРИ. Лабиринт

-Эпло, извини…

Шепот Альфреда отвлек Эпло от происходившей в нем внутренней борьбы. Он переключил внимание на сартана, не жалея, что приходится отложить оружие в этой мысленной борьбе и обратить мрачные мысли на что-то еще, возможно, не менее мрачное.

— Да, слушаю.

Альфред с опаской посмотрел на их стражей, идущих рядом, и передвинулся ближе к Эпло.

— Я… ох, вот несчастье! Откуда только это взялось? Эпло, схватив Альфреда, помешал ему врезаться прямо в мощную каменную стену.

— Эта гора стоит здесь с незапамятных времен, — сказал Эпло, направляя Альфреда во вход пещеры.

Он продолжал поддерживать сартана, ослабевшие ноги которого спотыкались о каждый лежащий на дороге камень, каждую трещину или выбоину. Стражники, после долгих изучающих взглядов исподлобья, видимо, решили, что Альфред не опасен, и оставили его в покое. Теперь основным объектом их внимания стал Хаг Рука.

— Спасибо, — пробормотал Альфред. — Я что хотел спросить… хотя, может, тебе это покажется глупым вопросом…

— Твой вопрос — глупым? — Эпло это нашел весьма забавным.

Альфред смущенно улыбнулся.

— Я хотел узнать насчет этой тюрьмы. Я не думал, что у твоего народа принято устраивать такие вещи… для своих же.

— Как будто я думал! — язвительно ответил Эпло. Вазу, шагавший рядом, такой же молчаливый и озабоченный, как и Эпло, посмотрел на них.

— Мы делаем это только в случае крайней необходимости, — серьезно пояснил предводитель. — И больше для блага самого же узника. Некоторые из наших собратьев подвержены, как мы говорим, лабиринтной болезни. Если больного не запереть, он обычно погибает.

— И к тому же подвергает опасности все племя, — мрачно добавил Эпло.

— А что с ними происходит? — спросил Альфред. Эпло пожал плечами.

— Обычно они сходят с ума и бросаются с утеса. Бывает, что выходят в одиночку против стаи волкунов. Или топятся в реке…

Альфред содрогнулся.

— Но мы выяснили, что, если не жалеть времени и терпения, этим несчастным можно помочь, — сказал Вазу. — Мы содержим их там, где они, находясь в полной безопасности, не могут причинить вреда ни себе, ни окружающим.

— И это то самое место, куда ты хочешь упрятать нас, — сказал Эпло.

— Вы сами напросились, — парировал Вазу. — Разве не так? Если вы хотели уйти, вы могли это сделать.

— И навлечь несчастье на моих братьев? Я не для этого сюда пришел, — ответил Эпло.

— Ты мог бы оставить человека вместе с его кинжалом.

Эпло покачал головой.

— Нет. Я за него отвечаю. Это я принес сюда этот клинок, хотя и неумышленно. И мы втроем, — он взглянул на Альфреда и Хага Руку, — может быть, придумаем, как его уничтожить.

Вазу кивнул в знак того, что понял и согласился. Эпло немного помолчал, потом спокойно сказал:

— Но я не собираюсь сдаваться на милость Ксара. Лицо Вазу стало жестким.

— Он не сможет забрать тебя без моего согласия. Это я тебе обещаю. Я выслушаю все, что он может мне сказать, и на основании этого приму решение.

Эпло с трудом удержался от смеха. Сделав над собой усилие, он сохранил серьезное выражение.

— Ты никогда не имел дела с Ксаром, предводитель Вазу. Мой Повелитель сам берет то, что ему нужно. И он не привык, чтобы ему в чем-то отказывали.

Вазу снисходительно улыбнулся.

— Хочешь сказать, что мое слово ничего не будет значить? — Он самодовольно погладил себя по круглому животу. — Я, может быть, с виду и мягок. Но не надо меня недооценивать.

Эпло это не убедило, но спорить было бы уж совсем невежливо. Когда придет время, он сам один на один разберется с Ксаром. Эпло вернулся к своим безрадостным мыслям и внутренней борьбе с самим собой.

— Не могу не поинтересоваться, предводитель Вазу, — это заговорил Альфред, — каким образом вы удерживаете узников в тюрьме? Учитывая, что ваша магия основана на вероятностях и при наличии огромного числа возможных вариантов побега… только не думайте, что я планирую побег, — поспешил добавить он. — И если вы не сочтете нужным ответить, я не обижусь…

— На самом деле, все очень просто, — спокойно ответил Вазу. — В сфере вероятностей всегда имеется вероятность, что нет никаких вероятностей.

Альфред уставился в пространство неподвижным взглядом. Собака, схватив его за лодыжку, спасла его от неминуемого падения в яму.

— Никаких вероятностей, — задумчиво повторил Альфред. И озадаченно покачал головой. Вазу улыбнулся.

— Буду рад объяснить. Нетрудно понять, что сведение всех вероятностей к их полному отсутствию требует очень сложных и трудоемких заклинаний. Мы помещаем узника в небольшое замкнутое пространство, например в тюремную камеру или подземную темницу. Необходимость этого объясняется самой природой заклинания, которое требует, чтобы в пределах этого пространства время было остановлено. Потому что только путем остановки времени можно исключить вероятность того, что со временем произойдут какие-то события. Естественно, у нас нет ни возможности, ни необходимости останавливать время для всего населения Абри.

Таким образом, мы построили так называемый “колодец” — небольшую камеру глубоко в пещере, где время в буквальном смысле остановлено. Ты как бы живешь в замершей секунде, и во время этой секунды, пока длится действие магии, не существует возможностей побега. Посаженный в камеру продолжает жить, но, даже если остается там надолго, физически не стареет, не меняется. Страдающих лабиринтной болезнью мы никогда не держим здесь подолгу. Лишь столько, сколько нужно, чтобы принять решение и исцелить его.

— Как остроумно! — восхитился Альфред.

— Что и говорить, — сухо добавил Эпло.

Встревоженная и одинокая, Мейрит бродила по улицам города еще долго после того, как тусклый полумрак Лабиринта сгустился до темноты. Многие патринцы гостеприимно предлагали ей свой кров, но она отказывалась, глядя на них настороженно и холодно.

Она им не доверяла, не могла больше доверять своим же собратьям. То, что она узнала, подавляло ее. Она чувствовала себя такой одинокой, как никогда.

“Я должна пойти к Вазу, — решила она. — Предупредить его. Но только о чем? Мой рассказ покажется ему дикой выдумкой. Змеедраконы в образе патринов. Нападение на город. Они собираются закрыть Последние Врата…

И почему я должна доверять Вазу? — спросила она себя. — Может, он с ними заодно. Я должна дождаться моего Повелителя. Таков был его приказ мне. И все же… все же…”

“Им движет зло”.

Эпло поверил бы ей. Он единственный, кто бы ей поверил. Единственный, кто бы знал, что делать. Но рассказать ему об этом означало бы предать доверие Ксара.

“Я пришел, чтобы найти свою дочь…”

А как же та девочка, та малышка, которую она оставила давным-давно? Что случится с ней, со всеми детьми, дочерьми и сыновьями патринов, если Последние Врата закроются навсегда? Неужели Эпло говорил правду?

Мейрит направилась к подземной тюрьме в пещере.

Улицы были темны и тихи. Патрины спрятались в своих жилищах, чтобы уберечь себя и свои семьи от коварного зла Лабиринта, сила которого увеличивается по ночам.

Она шла мимо домов, мимо освещенных окон, слышала голоса, доносящиеся из них. Семьи, собравшиеся вместе. В безопасности — пока…

Подгоняемая страхом, она ускорила шаг.

Абри зародился как поселение в недрах горы, но теперь в пещерах никто не жил. Необходимости прятаться в пещере, как затравленным животным, для патринов уже не существовало.

Мейрит спросила одного из патринов, и он объяснил ей, что входы в пещеры заперты. Пещеры использовались как убежища только в случаях крайней необходимости. И лишь один вход оставался открытым — вход, ведущий в подземную тюрьму.

Мейрит направилась к нему, придумывая, что скажет стражникам, как убедить их пропустить ее к Эпло? И только почувствовав, что кожу на руках покалывает и жжет, Мейрит поняла, что не одна она намеревается проникнуть в пещеру.

Мейрит видела вход в пещеру — черную дыру на фоне не такой густой, чуть сероватой темноты ночи. Вход охраняли патрины. Но нет, это были не патрины. Руны на их коже не светились.

Мейрит благословила свою магию за то, что она вовремя предупредила ее. Иначе Мейрит попала бы прямо к ним в руки. Спрятавшись в укромном месте, она наблюдала и слушала.

Еще четыре фигуры сходились ко входу. В темноте звучали их голоса — тихие, немного шипящие.

— Можете подходить без опаски. Вокруг никого нет.

— Пленники там одни?

Мейрит узнала голос Санг-дракса.

— Одни и посажены во временной колодец, — послышался ответ.

— Великолепная ирония судьбы, — заметил Санг-дракс. — Упрятать в тюрьму единственных людей, кто мог бы спасти их, эти болваны-патрины сами облегчают нам нашу задачу. Сейчас мы четверо войдем. Вы двое стойте здесь, следите, чтобы нам никто не мешал. Надо полагать, вы не знаете, где их держат?

— Нет, мы ведь не могли следовать за ними до конца. Иначе нас бы узнали. Санг-дракс пожал плечами.

— Неважно. Я их найду. Я чувствую запах теплой крови уже сейчас.

Псевдопатрины засмеялись.

— Много времени тебе нужно для этой “работенки”? — спросил один.

— Они заслуживают медленной смерти, — заметил второй. — В особенности Змеиный маг, который убил нашего короля.

— К сожалению, мне придется поспешить, — ответил Санг-дракс. — Наше воинство собирается, и я должен успеть вовремя, чтобы ввести их в бой. А вам нужно торопиться к Последним Вратам. Но не расстраивайтесь. Мы устроим кровавое празднество завтра, когда Последние Врата закроются — навечно.

Мейрит схватилась за рукоять кинжала. Красный глаз повернулся, посмотрел в ее сторону. Она непроизвольно сжалась. Красный глаз гипнотизировал ее, вызывая в памяти образы убитых — ужасные, истерзанные трупы. Ей хотелось убежать и спрятаться. Ее рука с кинжалом бессильно опустилась вниз.

Красный глаз, усмехнувшись, переместился дальше.

Мейрит беспомощно смотрела, как четверо змеедраконов вошли в пещеру. Двое других заняли свое место у входа.

Как только Санг-дракс исчез, Мейрит вновь обрела силы. Ей нужно попасть внутрь пещеры, проникнуть в магическую камеру и предупредить Эпло. А если удастся, то освободить его. Мысль о Ксаре промелькнула в ее голове.

“Если бы мой Повелитель был здесь, — подумала она, — если бы он слышал змеедраконов, он бы принял такое же решение”.

Мейрит подняла заостренную палку, которую носила с собой. С такого расстояния метнуть ее не трудно. Сжимая в руке примитивное копье, она вспомнила ужасного змеедракона, которого видела в водах Челестры. Что, если она только ранит одного из них? Тогда он, может быть, вернется к своему истинному обличью? Ей представилось, как гигантский змей, раненый, мечется в ярости, сея смерть в городе ее собратьев.

“И даже если я смогу убить их обоих, как мне попасть в камеру раньше Санг-дракса? Я теряю время”.

Нужно пока забыть о змеедраконах. Ее магия доставит ее к Эпло, как это было однажды, на Арианусе. Она начертала в воздухе знаки, представила себя рядом с Эпло…

Ничего не произошло. Магия не сработала.

“Ну, конечно, — от досады она выругалась. — Он же в тюрьме. Он не может выйти. Но я смогу войти. Вазу, — сказала она себе. — Я должна его найти. У него ключ. Он может провести меня туда”.

А если предводитель откажется…

Мейрит вертела в руке кинжал. Что ж, тогда она силой заставит его подчиниться. Но сначала нужно узнать, где он живет, и как можно скорее.