ГЛАВА ПЯТАЯ

На следующее утро, ещё затемно, в наш тихий квартал нагрянула целая армия полицейских и окружила все дома по соседству. Вскоре явилась и толпа репортёров в больших фургонах с множеством антенн, устремлённых в небо.

Могу только догадываться, что вообразили себе соседи. В который раз я задумался о том, как странно, что во времена кризисов человеческий рассудок цепляется за самые незначительные детали. Пока я подготавливал наше скромное жилище к приёму трех высокопоставленных гостей — по существу, трех самых могущественных людей в мире, — меня больше всего беспокоило, как я потом объясню все это миссис Мамфорд, которая жила в домике напротив нас.

Миссис Мамфорд заправляла всеми порядками на нашей улице, по крайней мере она считала себя кем-то вроде дирижёра — и ничто, ни развод, ни ограбление со взломом, не могло произойти без взмаха её дирижёрской палочки.

До сих пор она не слишком докучала нам с Сарьоном, очевидно считая нашу жизнь совершенно неинтересной. Но лишь до сегодняшнего утра. А сегодня я увидел, как миссис Мамфорд прилипла к окну в своей гостиной, и её маленькое хитрое личико было перекошено от любопытства. Она даже выбежала на улицу и попыталась выведать что-либо у полицейских. Не знаю, что они сказали ей, но миссис Мамфорд метнулась, словно кролик, к дому своей приятельницы-дирижерши, миссис Биллингсгейт, и теперь уже две любопытные дамочки выглядывали в окно. Завтра утром они наверняка будут стучаться в нашу дверь.

Я ставил в вазу несколько поздних роз и пытался придумать, как мы будем объясняться с соседями, когда в комнату вошёл Сарьон. И я сразу же позабыл о неуёмном любопытстве двух старушек.

Мой господин не вышел к завтраку, и я не стал его беспокоить. Зная, что он лёг в постель очень поздно, я позволил ему спать сколько захочется. Но выглядел он сейчас так, как будто вообще ни на миг не сомкнул глаз. За эту ночь Сарьон постарел лет на двадцать. Его лицо осунулось, сутулость стала более заметной. Каталист рассеянно прошёлся по комнате, вяло улыбнулся и поблагодарил меня за то, что я прибрал в доме. Но я знал, что на самом деле он сейчас не замечал ничего вокруг.

Мы прошли в кухню. Я заварил чай и сделал ему тост с маслом. Чаю он попил, а на тост посмотрел с рассеянным видом и отложил.

— Присядь, Ройвин, — тихим, спокойным голосом попросил Сарьон. — Я принял решение.

Я сел на стул, надеясь, что удастся уговорить каталиста поесть. В это мгновение зазвенел дверной звонок, и одновременно раздался стук в дверь чёрного хода. Я беспомощно посмотрел на моего господина. Он слабо улыбнулся, пожал плечами и пошёл к парадной двери, а я направился к чёрному ходу.

Армия полицейских, оцепивших улицу, теперь устремилась к нам в дом. Мною и Сарьоном занялась женщина в деловом костюме, которая назвалась представителем службы безопасности Армии Земли. Она сказала, что её люди должны осмотреть дом. Мы втроём прошли на кухню, где она усадила нас за стол и выложила перед нами план проведения предстоящего визита. Следом за этой женщиной в дом вошла команда суровых, решительных и неразговорчивых людей, приведших с собой свору таких же суровых и решительных собак.

Я слышал, как они ходят по дому — на втором этаже, в подвале, в каждой комнате. Не знаю, нашли ли они ещё какие-нибудь устройства, сияющие зелёным светом. Наверное, отыскали. Потому что они нашли все, когда-либо нами потерянное в доме, — включая недоеденное бисквитное печенье, которое завалилось за диванную подушку. Это печенье один из сотрудников вежливо протянул мне. Я предложил печенье его собаке, но пёс был слишком хорошо выдрессирован, чтобы принять подозрительную еду, выполняя служебные обязанности.

Я заметил, что Сарьон углубился в собственные мысли и не обращает ни малейшего внимания на план, который излагала женщина из службы безопасности. Поэтому я стал слушать за двоих — чтобы понять, чего от нас хотят и что мы должны будем делать. Но все это время я думал о том, какое же решение принял Сарьон.

— Его величество король Гаральд и генерал Боурис с адъютантами и сопровождающими лицами прибудут в одном автомобиле ровно в тринадцать ноль-ноль. Достопочтенный Кевон Смайс и его адъютанты прибудут на втором автомобиле, в тринадцать тридцать. Они все отбудут в четырнадцать ноль-ноль.

— Прошу прощения, мэм…

Я достал электронный блокнот, который всегда носил с собой, но она показала, что понимает язык жестов — что меня, конечно, порадовало.

— Сколько с ними будет адъютантов и сопровождающих? — спросил я.

Я подумал о том, что гостиная у нас небольшая — где же мы будем их всех принимать? Особенно если придётся подавать им чай. Если так, то мне надо поскорее бежать в кондитерскую!

Женщина меня успокоила. Нам ни о чём не стоит тревожиться. Все приготовления возьмут на себя её сотрудники. Судя по звукам передвигаемой мебели, я понял, что гостиную уже готовят к приёму.

В это время Сарьон вздохнул и встал из-за стола. Он поклонился даме — мне показалось, он не совсем понимал, кто она такая и что здесь делает, — и вышел, пробормотав, что будет у себя в кабинете, — чтобы я позвал его, когда нужно.

Женщина нахмурилась. Это ей явно не понравилось.

— Похоже, ваш господин не понимает, какая высокая честь ему оказана. Такие известные и уважаемые люди совершенно переиначивают своё расписание, едут сюда чуть ли не через полмира — некоторые из них только ради того, чтобы поздравить этого господина с днём рождения!.. Мне казалось, он должен быть благодарен за такое внимание.

День рождения! Я совсем забыл в суматохе, что сегодняшний день приблизительно соответствует дню тимхалланского календаря, в который Сарьон родился. Именно я высчитал эту дату — каталиста это никогда не интересовало, — и, надо заметить, я запланировал на сегодняшний вечер маленький домашний праздник. Подарок для новорождённого — новый набор шахмат, с фигурками драконов, грифонов и других якобы мифических животных — лежал, аккуратно упакованный, в моей комнате наверху. Интересно, откуда эти люди узнали, что у Сарьона сегодня день рождения? Мы никому об этом не говорили. Потом я вспомнил о подслушивающих устройствах, которые светились зелёным.

Так вот какой повод они придумали для визита — поздравить старого каталиста с днём рождения. Им повезло, что праздник пришёлся как раз на эту пору. Интересно, какой ещё повод они могли сочинить, если бы не такое совпадение? Я страшно разозлился — даже больше, чем из-за того, что в наш дом среди ночи вломились техноманты в своих серебряных костюмах.

Иногда немота — настоящий дар божий. Если бы я мог говорить, то непременно обругал бы эту женщину и, наверное, все этим испортил. Но когда слова приходится изображать знаками или писать, хватает времени, чтобы подумать, прежде чем высказываться. Поразмыслив, я понял, что король Гаральд и генерал поступили мудро, сохраняя в тайне истинную цель своего визита.

— Вы должны извинить Сарьона, — попросил я женщину знаками. — Мой господин очень скромный человек и попросту ошеломлён оказанной ему высокой честью. Он считает себя недостойным внимания столь важных людей и сожалеет, что из-за него поднялась такая суматоха.

Это несколько примирило женщину с поведением Сарьона, и мы продолжили обсуждать подробности плана будущей встречи. Высокие гости пробудут у нас час, не более, и, к счастью, подавать им чай не понадобится. Женщина намекнула, что Сарьону неплохо бы сменить коричневую рясу каталиста, которую он носил постоянно, на светский костюм. Да и мне неплохо бы вместо синих джинсов надеть что-нибудь более подобающее случаю. Я ответил, что ни у меня, ни у Сарьона нет парадных костюмов. На этом она меня оставила и пошла проверять, как идёт подготовка.

Я направился в кабинет моего господина, чтобы сообщить о предстоящем празднике: ведь каталист наверняка забыл о своём дне рождения. Но сперва я приготовил ещё один горячий тост и взял его с собой на тарелочке, вместе с чашкой чая.

Я все объяснил Сарьону — хотя, боюсь, излишне возбуждённо. Каталист проследил за моей жестикуляцией, потом устало, снисходительно улыбнулся и покачал головой.

— Интриги. Политика. Все они во что-то играют. Они понятия не имеют, как можно оставить эти игры, и потому продолжают их до самой смерти, — Сарьон снова вздохнул и с рассеянным видом сжевал тост. — Даже принц Гаральд. То есть я хотел сказать — король Гаральд. Когда он был молод, то старался быть выше всего этого. Но, наверное, такая жизнь как зыбучий песок: затягивает и губит даже хороших людей.

— Отец, какое решение вы приняли? — спросил я.

Он ответил не вслух, а знаками.

— Эту комнату они тоже обшарили, Ройвин. Насколько мне известно, они могли и сюда подбросить электронные глаза и уши. А может быть, за нами сейчас следят и подслушивают не только они.

Я вспомнил двух Дуук-тсарит, которые появились у нас в кухне прямо из воздуха, и все понял. Мне показалось удивительным, что в этом маленьком кабинете сейчас, может быть, толпится с дюжину человек, при том что видно только меня и Сарьона. Я нервничал, когда вышел из кабинета и понёс тарелку на кухню. Все время боялся на кого-нибудь натолкнуться.

Официальные лица прибыли точно в назначенное время. Сначала подъехал чёрный лимузин с развевающимися флажками Тимхаллана и королевскими гербами на дверцах. Тут уже миссис Мамфорд и миссис Биллингсгейт отбросили всякое притворство. Они вышли на крыльцо и смотрели, разинув рты от изумления. Я невольно возгордился, когда из машины вышел его величество король в великолепном чёрном костюме, украшенном церемониальной лентой и орденами; короля сопровождал генерал в мундире, тоже с орденами и медалями. За ними вышли адъютанты. Солдаты вытянулись в струнку и отсалютовали.

Я заважничал ещё больше, представив, как завтра буду пить чай с этими двумя дамами и объяснять, что его величество — давний друг моего господина, а генерал был когда-то его грозным соперником. Этой фантазии не суждено было исполниться. Я больше никогда не увижу никого из наших соседей.

Король и генерал вошли в наш дом. Мы с Сарьоном встречали их, трепеща от волнения. Мой господин знал, что эти люди собираются оказывать на него давление, и боялся предстоящей встречи. Я тоже волновался за Сарьона, но, должен признаться, мне очень хотелось снова увидеть людей, о которых я писал в книгах, особенно короля, некогда так сильно повлиявшего на жизнь Джорама.

Тогда король Гаральд был ещё принцем. Это о нем я писал: «Прекрасный голос вполне соответствует благородным чертам лица, тонким, но без малейших признаков слабости. В больших глазах его высочества читается острый ум. Рот твёрдо очерчен, но заметно, что принц часто улыбается и смеётся. Подбородок сильный, но не надменный, скулы высокие и чётко обрисованные».

Моё описание, сделанное по собственным детским воспоминаниям и рассказам Сарьона, и сейчас соответствовало действительности, хотя король уже давно вышел из юношеского возраста. Складки вокруг твёрдо очерченного рта углубились и несли в себе отпечаток горя, страданий и тяжёлых трудов. Но когда король улыбался, его лицо сразу смягчалось. Улыбка его была тёплой и искренней, и тепло это шло из глубины души. Я сразу понял, почему этот человек сумел завоевать доверие и уважение сурового, упрямого Джорама.

Сарьон собрался было поклониться, но Гаральд протянул руку и крепко сжал ладонь моего господина.

— Отец Сарьон, это мне следует оказывать вам знаки почтения, — сказал король.

И поклонился моему господину.

Польщённый и смущённый Сарьон совсем растерялся. Тёплая улыбка короля мгновенно растопила все его страхи и волнения. Сарьон покраснел и залепетал что-то о том, что его величество оказывает ему слишком большую честь. Гаральд, видя смущение моего господина, сказал что-то весёлое, чтобы его ободрить.

Постепенно Сарьон почувствовал себя увереннее и смотрел на короля уже без стеснения, пожимал ему руку и все спрашивал:

— Ну, как у вас дела, ваше величество? Как у вас дела?

— Могли бы быть и лучше, отец, — ответил король, и складки на его лице углубились и потемнели. — Сейчас у нас тяжёлые времена. Вы помните Джеймса Боуриса?

Оживление каталиста улетучилось; тяжкое бремя, на мгновение снятое Гаральдом с плеч моего господина, обрушилось обратно со всей силой. Дело было не в персоне Боуриса. Невысокий, широкоплечий, крепкий, как его боевые машины, Джеймс Боурис был хорошим человеком и отличным солдатом. Он проявлял милосердие в Тимхаллане, когда по праву мог быть безжалостным. Боурис искренне обрадовался встрече с моим господином и так крепко пожал ему руку, что Сарьон даже поморщился и слабо улыбнулся. Но Джеймс Боурис и его армия олицетворяли собой гибель Тимхаллана. Новый гость принёс с собой гнетущую атмосферу безрадостных воспоминаний.

— Генерал Боурис, добро пожаловать в мой дом, — мрачно сказал Сарьон.

Войдя в гостиную, каталист представил меня. Король и генерал отпустили несколько вежливых комплиментов по поводу моих трудов по истории Тёмного Меча. Король одарил меня одной из своих тёплых и обезоруживающих улыбок и заметил, что, живописуя его, я ему чрезвычайно польстил.

— Даже не наполовину, ваше величество, — показал я, а Сарьон перевёл мои жесты в слова, — как хотелось бы кое-кому из присутствующих.

Я скосил глаза на хозяина и продолжил:

— Мне пришлось потрудиться, чтобы выискать у вас хотя бы несколько недостатков, дабы ваш образ предстал более живым.

— Олмин знает, недостатков у меня много, — чуть улыбнулся Гаральд. — Кое-кто в моем окружении проявляет большую заинтересованность в твоей работе, Ройвин. Может быть, ты уделишь им внимание и ответишь на вопросы, пока мы с твоим господином и генералом побеседуем о прежних временах?

Я восхитился деликатности, с которой он выпроваживал меня. Поднявшись, я направился к двери, но тут Сарьон протянул руку и цепко ухватил меня за запястье.

— Я доверяю Ройвину во всем.

Гаральд и генерал Боурис переглянулись. Генерал едва заметно склонил голову, и король кивнул ему в ответ.

— Хорошо. Генерал, прошу вас.

Боурис, подойдя к двери, бросил несколько слов своему подручному. Солдат махнул рукой остальным, и они вышли, оставив нас вчетвером. Я услышал, как по дому прогрохотали сапоги, затем топот стих, хлопнула входная дверь. Через окно я увидел, как солдаты рассредоточились вокруг здания, охраняя его по периметру.

Хотя в доме остались мы, четверо, он казался опустевшим и осиротевшим, словно кров, покинутый жильцами. У меня мурашки пробежали по коже.

Изо всех присутствующих только Сарьон чувствовал себя легко и непринуждённо. Он уже принял решение, голос его был спокоен, движения — уверенны. И как ни странно, но именно он, а не король или генерал, владел сейчас положением.

Когда Гаральд заговорил, Сарьон попросту перебил его:

— Ваше величество, вчера вечером ваш агент Мосия вкратце обрисовал мне ситуацию. Визит техномантов тоже был вполне убедительным.

На последней фразе король заёрзал на диване и хотел подать голос, но Сарьон продолжил, ровным и невозмутимым тоном:

— Я принял первичное решение. Прежде чем я отыщу окончательный ответ, мне нужно больше информации. Надеюсь, что вы, господа, как и человек, который собирается прибыть позже, сможете пролить свет на непонятные мне пока факты.

— Что касается господина, который прибудет позже, — заговорил Боурис, — то вы должны кое-что узнать про Кевона Смайса заранее, отец.

— Кое-что я о нем уже знаю, — ответил Сарьон, слегка улыбнувшись. — Я всю ночь разыскивал сведения о нем в мировой нити.

— Сети, — показал я, поправляя его.

— Сети, — кивнул Сарьон. — Всегда путаю эти слова. Гости, казалось, были сбиты с толку. Хотя, знай они Сарьона как следует, не стали бы удивляться. Устройство двигателя внутреннего сгорания ставило старого каталиста в тупик, но в мире компьютеров он сумел разобраться и чувствовал себя в нём, словно рыба в воде.

— Я сверился со многими источниками, — продолжил он, и я спрятал улыбку, понимая, что сейчас мой хозяин попросту рисуется. — Я прочитал статьи о Смайсе, написанные политическими аналитиками. Я просмотрел газетные заметки и даже его биографию, которая была в общем доступе. И нигде не нашёл упоминания о том, что Кевон Смайс — техномант.

— Ничего удивительного, отец, — заметил Гаральд. — Он тщательно оберегает свою самую главную тайну. И кроме того, кто бы в это поверил? Лишь те, кто родился и вырос в Тимхаллане. И… — добавил он, кивнув в сторону генерала Боуриса, — … и те, кто там хоть однажды побывал. Признайтесь, вы же сами это понимаете! После вчерашнего…

— Верно, ваше величество. — Сарьон был невозмутим. — Вчерашний вечер оказался весьма познавательным. Все говорит о том, что Кевон Смайс амбициозен, что он невероятно быстро достиг славы и успеха, что его харизма заставляет людей подчиняться его желаниям. Все поражены тем, насколько благоволит к нему леди удача, приносящая Кевону богатство, помогающая оказаться в нужное время в нужном месте или позволяющая принимать единственно верное решение из всех возможных.

— Я бы назвал эту «удачу» просто магией, — бросил король Гаральд.

— Как же так вышло, что никто об этом не знает? — безмятежным тоном поинтересовался Сарьон.

— Вы не верите своему королю? — воскликнул генерал Боурис, на его щеках полыхнул румянец.

Гаральд махнул ему рукой, приказывая молчать.

— Я понимаю точку зрения отца Сарьона. Мне тоже непросто было в это поверить. Но именно таким образом техномантам удавалось действовать в этом мире. Вы наверняка слышали рассказы о тех, кто, так сказать, практикует тёмную магию. Эти люди носят чёрное, приносят в жертву животных и танцуют на кладбищах в полночный час. Именно так большинство жителей Земли представляют себе Тёмные культы, но только не техноманты. Они смеются над подобными предрассудками и даже иногда используют их в собственных целях — отвлечь внимание от себя самих.

Король помолчал, затем продолжил:

— Да и кто бы поверил, что бизнесмен в деловом костюме, удачливый игрок на бирже, использует магию, чтобы невидимым пробираться на совещания директоров компаний и подслушивать их корпоративные планы? Кто поверит, что растратчица, доведшая свою компанию до банкротства, пустила всем пыль в глаза, магически воздействуя на сознание окружающих?

Это прозвучало как нелепость даже для меня, а я ведь своими глазами видел, как наш дом наводняли техноманты в серебристых одеяниях.

Король Гаральд с горечью продолжил:

— Когда я только узнал, что четыре Тёмных культа до сих пор существуют, я попытался предупредить земное правительство. Но даже мой самый близкий друг не поверил мне. — Он бросил взгляд на Джеймса Боуриса, который в ответ печально улыбнулся. — Я не буду тратить время, описывая события, которые его убедили. Они едва не стоили нам обоим жизни, но он наконец поверил мне. Генерал заметил, что я напрасно пытался сражаться с техномантами в открытую. Я должен перенять их собственную тактику.

— Мосия сообщил вам, что был одним из них, — подал голос генерал Боурис. — А он говорил, что пошёл на это добровольно? Чтобы действовать под личиной? Чтобы, рискуя собственной жизнью, выведать их страшные тайны?

— Нет, — ответил Сарьон, определённо с облегчением, — такого он не говорил.

— Через него нам удалось многое разведать об их организации. Мы узнали истинное предназначение «химического завода», на котором они работают и под который, — холодно усмехнулся Гаральд, — они даже получили государственные средства!

— Вы же работаете со Смайсом, — заметил Сарьон. — Вы не отвергаете его помощи.

— У нас нет выбора, — ответил король внезапно охрипшим голосом. — У него в заложниках наш народ и люди всей Земли.

— Техноманты проникли во все уровни военной иерархии, — добавил генерал Боурис. — Нет, они не опускаются до саботажа — они слишком умны для этого. Они просто стали незаменимыми. Благодаря их способностям и их силе мы до сих пор противостоим хч'нив. Стоит им ослабить магическую поддержку или, хуже того, обратить свою силу против нас — и нам конец!

— И как они это делают? — озадаченно спросил Сарьон.

— Я приведу простой пример. У нас есть ракета с электронным мозгом. Мы можем запрограммировать её на поражение цели. Враги обнаруживают ракету и посылают электронный сигнал, который разрушает её мозг. Но они не способны послать сигнал, который разрушит магию. Техномант, направляющий ракету с помощью своего волшебства, обязательно доведёт её до цели. И если, — генерал Боурис понизил голос, — им вздумается, они могут перепрограммировать ракету, заставить её отклониться от прежнего курса и избрать другую цель…

Его могучие плечи вздрогнули.

— Они заявили нам, что подобным образом контролируют все ядерное вооружение, — добавил король Гаральд. — И, судя по нашим данным, это, скорее всего, правда.

— Другими словами, мы не будем рисковать и проверять, не блеф ли это, — мрачно вставил генерал.

— Не понимаю, каким же образом Тёмный Меч может помочь вашей борьбе с этими людьми, — бросил Сарьон, и я догадался, какое решение он принял.

— Признаться, мы тоже, — вздохнул король Гаральд.

— Тогда почему…

— Потому что они боятся его, — перебил каталиста король. — Причина нам неизвестна. Мы не знаем, что они открыли и каким образом, но их исследователи, которых называют Д'карн-каир, объявили, что Тёмный Меч может стать для них или бесценным сокровищем, или величайшей угрозой.

Сарьон покачал головой.

Гаральд молча посмотрел на него, потом тихо добавил:

— Есть и другая причина.

— Я тоже так думаю, — сухо заметил Сарьон. — В противном случае вы не стали бы так стараться меня завербовать.

— Об этом не знает никто, кроме Дуук-тсарит, а они, как всегда, скованы обетом хранить тайну. Тем не менее Мосия вчера кое-что вам рассказал. Помните епископа Радисовика, которого вы знали как кардинала Радисовика?

— Да-да, припоминаю. Хороший, порядочный человек. Значит, он уже епископ? Прекрасно! — отозвался Сарьон.

— Так вот, — продолжал король. — Однажды епископ работал у себя в кабинете, когда почувствовал, что вместе с ним в комнате кто-то есть. Он поднял голову и обнаружил, что в кресле у его письменного стола сидит женщина. Это было крайне странно, ведь секретари получили строжайший приказ никого не пускать в кабинет без предупреждения. Опасаясь, что женщина задумала недоброе, епископ приветливо заговорил с ней и одновременно нажал на потайную кнопку в столе, чтобы поднять тревогу. Но кнопка не сработала, охрана не появилась. А женщина тем временем заверила епископа, что ему нечего бояться. «Я пришла, чтобы сообщить кое-что, — сказала она. — Во-первых, я предлагаю вам прекратить войну с хч'нив. У вас нет никаких шансов на победу. Они слишком сильны. Вы столкнулись лишь с незначительной частью их войск, которое исчисляется миллиардами миллиардов. И они не намерены с вами сотрудничать, потому что им это не нужно. Они хотят уничтожить вас и, безусловно преуспеют в этом».

Епископ был потрясён. Эта женщина, как он рассказывал, была пугающе спокойна. Она сообщала ужасающие сведения таким ровным голосом, что у него не возникло сомнений в её правоте. «Простите, мадам, — спросил её епископ, — но кто вы? Кого вы представляете?» Она улыбнулась и ответила: «Того, кто вам близок и принимает живейшее участие в вашей судьбе». А потом продолжила: «У вас, как и у всех людей Земли и Тимхаллана, есть всего один шанс выжить. Тёмный Меч сокрушил мир. Сейчас он может его спасти». «Но Тёмного Меча больше нет, — возразил епископ Радисовик. — Он уничтожил самое себя!» — «Он снова выкован. Отдайте его создателю Тимхаллана и найдёте выход из тупика». В эту минуту зазвонил телефон внутренней связи епископа. Он повернулся, чтобы взять трубку, а когда снова посмотрел в сторону женщины, её уже не было. Он не слышал, как она выходила, собственно, как прежде не заметил её прихода. Епископ опросил секретарей и охрану, но никто не видел посетительницу. Потайная кнопка в столе, как выяснилось, была исправной. Никто не мог объяснить, почему не услышал сигнала тревоги.

Что особенно примечательно, — подчеркнул Гаральд, — ни одна из скрытых камер не зафиксировала присутствия женщины, даже камера, установленная в кабинете епископа. Более того, тогда мы ещё понятия не имели, что Смайс навещал Джорама и что Джорам, как упомянула женщина, выковал новый Тёмный Меч.

— И как епископ трактовал этот визит? — поинтересовался Сарьон.

Гаральд помялся, но всё-таки ответил:

— Исходя из слов женщины, что она — представительница того, кто близок епископу и кто принимает участие в его судьбе, он решил, что это был агент самого Олмина. Ангел, если хотите.

Генерал Боурис заёрзал на стуле, явно смущённый.

— Наверняка агент, — проворчал генерал. — ЦРУ, Интерпола, Секретной службы её величества, ФБР. Но не Бога.

— Как интересно, — протянул Сарьон, и я заметил, что он глубоко задумался.

— Кто бы ни принёс нам эти сведения, — решительно заявил генерал, — нашим исследователям совершенно необходим этот меч! Чтобы понять, возможно ли каким-нибудь образом остановить хч'нив с его помощью.

— Но ан… женщина говорила о другом, — возразил Сарьон. — Она сказала, что меч следует вернуть тимхалланскому создателю.

Лицо генерала Боуриса приобрело выражение, с которым взрослые обычно объясняют детям подробности сказки.

— И кому именно? Мерлину? Если вы, отец, отыщете его, я отдам ему Тёмный Меч.

Сарьон выпрямился, не ответив на эти кощунственные слова.

— В конце концов, — примиряющим тоном промолвил король Гаральд, — мы должны не допустить, чтобы Тёмный Меч попал в руки техномантов.

Сарьон встревожено нахмурился, словно вдруг усомнился в правильности собственного первоначального решения. Двое гостей продолжали бы свои уговоры, если бы в это мгновение к дому не подкатил огромный чёрный лимузин.

Генерал Боурис поднёс ладонь к уху.

— Вижу, — ответил он кому-то по переговорнику. Потом генерал мрачно посмотрел на нас и сообщил:

— Приехал Смайс.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Мы с Сарьоном недавно смотрели постановку оперы Гуно «Фауст» по каналу Би-би-си, поэтому, когда я повернулся к двери, чтобы встретить главу техномантов, в голове у меня вертелся образ Мефистофеля. Но Смайс нисколько не походил на Мефистофеля. Он оказался огненно-рыжим мужчиной среднего роста, а его нос был щедро усыпан веснушками. Но в светло-голубых глазах — ярких, изменчивых и холодных, как бриллианты, — таилась дьявольская сила обольщения и убеждения.

Смайс оказался энергичным и остроумным, он привнёс веселье и свет в наш затхлый и сумрачный дом. Он, без сомнения, знал, какие жуткие истории рассказывали о нем король Гаральд и генерал, но его это не заботило. Он вовсе не собирался оправдываться или обвинять в чём-то своих оппонентов. На самом деле он любезно и мило поздоровался с ними. И, отвечая на его приветствия холодно и сдержанно, они выглядели просто грубиянами и невежами.

— Отец Сарьон, — Кевон Смайс схватил руку моего господина и радушно пожал, одарив его лучезарной улыбкой, в ответ на которую каталист растерянно заморгал, словно посмотрел на слишком яркий свет. — Наконец-то мне выпала честь познакомиться с вами. Я так много хорошего слышал о вас! О вас и о Джораме. И я просто в восторге.

Он уселся в кресло, а не на диван, как остальные два гостя, которые за время его монолога не проронили ни слова.

— Расскажите историю Джорама и Тёмного Меча. Я знаю совсем немного и почту за счастье услышать всю историю из ваших уст.

Потом он повернулся ко мне.

— Мне стыдно признаться, Ройвин, что я не читал ваш опус, о котором, правда, слышал немало восторженных отзывов. К сожалению, у меня почти нет свободного времени, и я не успеваю читать всё, что хотел бы. Ваши книги стоят на почётном месте в моей библиотеке. И когда моё положение позволит мне тратить больше времени на себя, я обязательно их прочту.

Как ни странно, но мне почему-то было приятно, словно я услышал самую большую похвалу моей работе. Хотя в глубине души я знал, что его сотрудники наверняка подготовили ему краткую выжимку из моих книг и что едва ли когда-нибудь он возьмётся читать мои труды, стоящие на полке в его библиотеке.