ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Сэр Джон Дикстер, Лорд-адмирал Королевского космического флота, сидел в своем шикарном кабинете, расположенном на верхнем этаже недавно построенного здания штаб-квартиры Королевских вооруженных сил, устремив взор в одно из окон, тянувшихся от пола до потолка. Панорама захватывала дух. Великолепная, пышная, — впрочем, любые эпитеты подобного рода сгодились бы здесь в превосходной степени. Прямо напротив высился Блистательный Дворец, резиденция Его величества. Арочные стены дворца сверкали на солнце, как грани алмазов. Отражение дворца мерцало и слегка колыхалось в зыбких серебристо-синих водах озера, омывающего его подножие.

С высоты своего положения Дикстер видел весь город Минас Тарес. Был час ланча, время, когда служащие правительственных учреждений покидают свои рабочие места, ненадолго заполняя близлежащие рестораны и бары, заходя в магазины или заглядывая в центры присмотра за детьми, чтобы отдохнуть за игрой со своими отпрысками.

Искусно спланированные улицы кишели толпами, но не хаотическими, а соблюдающими определенный порядок, которого не нарушили ни дела, ни развлечения людей. Прямо под окнами кабинета Дикстера стояла группа туристов, изо всех сил глазеющих на королевский дворец. Туристов пускали в Минас Тарес под строгим надзором, небольшими группами и только в определенные места.

Королевский город, суматошную столицу, и Королевский остров, отделенные друг от друга озером, соединял монорельсовый путь длиной около десяти километров. Большинство служащих Минас Тареса жили в Королевском городе, который и для туристов являлся отправной точкой.

Дикстер внимательно присматривался к туристам — насколько это позволяла высота двадцати этажей. Дикстеру показалось, что какой-то подозрительный субъект намеревается, похоже, незаметно отделиться от группы и улизнуть в боковую улочку…

Чуть ли не прижавшись носом к оконному стеклу, адмирал осмысливал, что ему делать, волновался и быстро озирался кругом, надеясь, что Беннетт не видит его.

Джоном Дикстером постепенно завладевала навязчивая идея, и он сам сознавал это.

— Однако к тому есть все основания, — пробормотал он, как бы оправдывая самого себя.

Мог ли он, Джон Дикстер, забыть революцию — время, когда он не придавал большого значения таким неважным на первый взгляд деталям, и его мир рухнул в пламени, бушевавшем вокруг. Чуть больше двадцати лет прошло с тех пор. Но ничего не стерлось из памяти Джона Дикстера.

Когда три года назад королем стал Дайен Старфайер Первый, ему посоветовали превратить Королевский остров в зону безопасности, доступ куда имели бы лишь самые необходимые здесь работники. Джон Дикстер, видевший двадцать лет назад Блистательный Дворец в огне и крови, был склонен поддержать эту идею. Но Дайен категорически отказался от такой меры предосторожности. Он не хотел быть в изоляции от своего народа, не желал становиться богоподобной фигурой, вознесенной на недосягаемую высоту и обращающейся к своим подданным с телеэкранов.

Его величество любил путешествовать и постоянно находился в разъездах. Повсюду, где бы он ни появлялся, сразу же собирались огромные толпы желающих увидеть его, и король был доступен людям, как только может быть доступен монарх в окружении вооруженной стражи и обремененный необходимостью придерживаться строгого регламента, расписанного с точностью чуть ли не до секунды. На частых публичных выступлениях, устраиваемых там, куда выезжал король, он лично принимал от приглашенных жалобы и петиции.

Эти встречи были адским испытанием для Королевской гвардии, ответственной за жизнь Его величества, несмотря на то что всех получивших доступ к королю подвергали самой тщательной проверке. Обычно это делала сама администрация тех мест, куда король намеревался отправиться с визитом, — их обыскивали, чуть ли не выворачивая наизнанку.

— Я уповаю на милосердие Господа, — сказал Дайен Дикстеру, когда адмирал осмелился выразить Его величеству формальный протест.

При этих словах король улыбнулся, и Дикстер не мог бы с полной уверенностью сказать, что Его величество не иронизирует. Адмирал же оставался серьезен.

— Прошу прощения, сир, — возразил он, понизив голос, — но я знал другого короля, не раз повторявшего то же самое.

Дайен положил свою руку на руку своего старого Друга.

— Господь Бог хранит меня, сэр.

Позднее, в разговоре о безопасности короля с Като, капитаном Королевской гвардии, Дикстер заметил, что так-то оно так, но хотелось бы знать, кто хранит Господа Бога.

— Дерек Саган, — пожал плечами Като.

Обо всем этом вскоре узнали в казармах, и ответ Като Дикстеру заслужил высокую оценку у Королевских стражников, особенно у тех из них, кому в свое время довелось служить под началом покойного Командующего. Сам Дикстер улыбался, вспоминая остроту капитана, однако не сомневался, что капитан вовсе не шутил.

— Я не хочу, чтобы меня видели живущим в страхе, — заявил Его величество при своем вступлении на престол. — В мои намерения входит внушить всем ощущение спокойствия и надежности. Если люди увидят, что я и моя семья чувствуем себя уверенно и ничего не боимся, то и сами они будут чувствовать себя в безопасности и ничего не будут бояться. Надо, чтобы все видели меня контролирующим настоящее и уверенным в будущем.

И такая позиция оправдала себя. Дайен взял бразды правления в свои руки и держал их надежно. Он установил конституционную монархию, учредил парламент. И все же борьба не прекращалась ни на один день. Каждый день приносил с собой какой-нибудь новый кризис. Казалось, король вот-вот утратит свою власть и будет выбит из седла, а уж позади него найдется немало всадников, готовых растоптать упавшего наземь предводителя.

— И такая жизнь нравится ему, — повторял самому себе Дикстер.

Но шло время, и адмирал проникался все возрастающим уважением к юному королю, изумленный той зрелой мудростью, которая отличала дела и мысли Его величества. Дайен знал, когда лучше столкнуть между собой ссорящиеся группировки, а когда — держать их в изоляции друг от друга. Он безошибочно определял, когда и с кем лучше заговорить, а когда — хранить молчание, когда и кому угрожать, а когда — кого-то ублажать и задабривать. Его политическое чутье никогда не обманывало его, а политические расчеты — никогда не тяготили. На него проблемы действовали, как биостимуляторы. После изнурительных заседаний он казался свежим и бодрым, в то время как другие участники выглядели измученными и обессиленными.

Тем временем гид там, внизу, рассказывал туристам о расположении королевских покоев, монотонной скороговоркой перечисляя роскошные предметы из королевской коллекции фарфора, королевского серебра, посуды и постельного белья, королевские драгоценности, предметы одежды, обуви и так далее и тому подобное. Туристы, ошарашенные этим потоком статистических данных, задирали головы, разглядывая с благоговейным трепетом окна дворца, сверкавшие на солнце где-то в казавшейся недосягаемой вышине.

Дикстер в печальной задумчивости смотрел туда же, куда и туристы. Там, за теми окнами, Дайен был так далек от телекамер и микрофонов. Там заканчивалось действие этого «лекарства» и наступала реакция. Да, в своем доме, где он один на один противостоял судьбе, бросившей ему вызов, совсем еще молодой человек, сумевший примирить враждующие между собой галактики, не мог провести и пятнадцати минут в мире и согласии с собственной женой.

Дверь бесшумно открылась, и в кабинете Дикстера возник адъютант адмирала Беннетт, принявшийся ненавязчиво наводить порядок.

— Прекрасный вид, милорд, — заметил Беннетт, проследив за взглядом Дикстера.

— Да? — прищурился Дикстер, не отрывая глаз от объекта своего наблюдения. — Да, конечно. — Он грустно улыбнулся. — Ни за что не угадаете, Беннетт, куда я смотрю.

— Разумеется, нет, милорд, — согласился Беннетт, давая понять своему шефу, что и не станет пытаться угадывать, потому как готов к любой неожиданности и ничему не удивится.

— На окна короля. А помните нашу с ним первую встречу? Я был в том трейлере на планете Энджелис. Помните?

— Помню, что было жарко, милорд.

— Жарко? Да, пожалуй. Я не обратил тогда на это внимания. Мы бывали в местах и пожарче.

— Так точно, милорд, — Беннетт продолжал наводить порядок, возвращая на свои места стулья, сдвинутые как попало после совещания, выливая из чашек остатки кофе, убирая со стола бумажные салфетки.

— Тогда Таск привел его ко мне. Я помню первое впечатление от этих огненно-рыжих волос и таких синих глаз. Знаете, Беннетт, когда я возвращаюсь в мыслях к тому моменту, мне кажется, что вся моя жизнь была до этого серой. Не могу вспомнить ничего яркого в ней. И так длилось годами. — Он вздохнул и потер глаза, болевшие от бившего в них солнечного света.

Беннетт украдкой покосился на своего шефа. Другие, обращаясь к Дикстеру, называли его сэр Джон или «лорд Дикстер», но для Беннетта он всегда был «генералом», с тех самых пор, как пятнадцать лет назад началась служба старшего сержанта Беннетта у генерала Дикстера.

У Беннетта были свои собственные воспоминания. Он смотрел на Джона Дикстера, блестящего или по крайней мере выглядевшего безупречно в своей форме, которую украшали награды, присвоенные ему многочисленными галактиками. И первой среди этих наград была медаль с изображением львиной головы в виде солнца. Ее повесил на грудь Дикстеру собственноручно король Дайен. То был первый официальный акт короля.

Беннетт огляделся вокруг. Один из письменных столов в огромном кабинете не уступал своими размерами тому трейлеру, на планете Энджелис, где сидел когда-то генерал. Старшему сержанту вспомнилось, как он впервые встретился с Джоном Дикстером в баре на Ласкаре. Это произошло вскоре после революции. Дикстера преследовали по подозрению в роялистских симпатиях, и он вынужден был спасаться бегством от своих преследователей. Была даже назначена награда за его поимку, и Дикстер стал наемником, обосновавшись на более-менее свободной планете. Бар, в котором они повстречались впервые, был единственным баром на Ласкаре, который постоянно посещал Дикстер. Единственным баром, где он мог позволить себе по-настоящему напиться. В ту ночь Дикстер признался Беннетту, абсолютно постороннему человеку, почему.

В этом баре за несколько лет до революции Джон Дикстер увидел женщину, ставшую раз и навсегда его любовью. Это была леди Мейгри. Он никогда не мог бы назвать ее своей, потому что в ее жилах текла Королевская кровь, а он, Джон Дикстер, не мог похвалиться знатностью своего происхождения. Он рассказал Беннетту, как любил и как потерял ее в ночь, когда совершилась революция. Чего генерал не мог предвидеть, так это того, что годы спустя он вновь найдет Мейгри.

Но лишь затем, чтобы снова потерять.

Может, это было как раз к лучшему, что Дикстер не предвидел будущего. В ту ночь он был пьянее, чем обычно.

Старший сержант доставил Дикстера домой и с тех пор постоянно оставался при нем. Вспоминая тогдашнего Дикстера — в поношенной, выцветшей униформе, близкого к отчаянию — и видя его теперешнего — Командующего флотом галактики, Беннетт чувствовал, как пощипывает его глаза влага, но сдерживал непрошенные слезы, не подобающие солдату. Старший сержант четким шагом приблизился к генералу и строго уставился на своего шефа.

— Что за пятно у вас на мундире, милорд?

Дикстер нехотя взглянул туда, куда с укоризной глядел его адъютант.

— Где? Ах, это. Кофе, мне кажется.

— Вы, милорд, похоже, угодили в него локтем.

— А все из-за этих малюсеньких чашечек. Пьешь, как из яичной скорлупы. Что за крохотные позолоченные ручки — взяться не за что! Поэтому я и проливаю кофе в блюдце. Вот и попал в него рукавом… Черт побери, что вы делаете, Беннетт?

— Вам необходимо сменить френч, милорд.

— Из-за этого пятнышка кофе?

— И из-за пятна от сырного пирога, милорд.

— Не стоит, Беннетт. По расписанию я сегодня ни с кем не встречаюсь…

Резко заверещал телефонный звонок. Беннетту пришлось поневоле прервать препирательства с генералом, приказавшим своему адъютанту ответить тому, кто звонит. Пока Беннетт говорил по телефону, Дикстер вернулся к своему письменному столу и безуспешно попытался стереть пятно смоченной в воде салфеткой.

Беннетт осуждающе сдвинул брови, но до завершения телефонного разговора был лишен возможности высказать Дикстеру свое неудовольствие.

— Срочное сообщение для вас, милорд. По вашему персональному коду.

Дикстер нахмурился, засунул салфетку в стакан с водой и направился в комнату с аппаратурой связи. Тех, кто на всем Млечном Пути знал его персональный код и имел к нему доступ, было совсем немного. Этот код обеспечивал самый высокий уровень безопасности и секретности. Срочное сообщение от кого-либо из таких персон не предвещало ничего хорошего.

Войдя в аппаратную, примыкавшую к его кабинету, Дикстер отпустил работавших там сотрудников, закрыл и опечатал дверь. Беннетт, протяжно вздохнув вслед уходящему Дикстеру, остался в кабинете своего шефа и принялся вытирать на письменном столе пролитую воду.

Дикстер дал свои опознавательные признаки — голос, отпечаток пальца и структуру ДНК, — обеспечивающие доступ к особо важным сообщениям. Идентификация длилась несколько секунд, которые Дикстер провел, терпеливо ожидая, когда они истекут, и хмурясь. Он догадывался, кто звонит ему, и далее старался не забыть о том, что надо будет потом принять таблетку антацида.

На экране возникло мужское лицо — лишенная волос голова, обтянутая пятнистой, как будто бы изъеденной кислотой кожей, нависающей над глубоко сидящими глазами. Наполовину робот, наполовину человек. Ощущение жжения в желудке у генерала сделалось еще сильнее.

Крис коротко кивнул, когда собственный экран киборга зарегистрировал изображение Дикстера. Не тратя времени на предварительные формальности, Крис сразу же приступил к делу.

— Кое-кто клюнул на приманку, босс.

— Они предприняли попытку? Вы схватили их?

Крис скорчил гримасу:

— С таким же успехом вы могли бы сказать, что это они прекратили ловить нас, босс. Заглотнули крючок, леску, удилище и лодку. Хорошая новость та, что вы были правы в двух отношениях: вы организовали утечку информации, и кое-кто начал охотиться за бомбой. Плохая новость та, что они нашли ее. Кто-то проник в подвал. Бомбу похитили.

Дикстер застыл, пораженный.

— Боже Милостивый! Этого не может быть! И вы позволили им уйти…

Крис хмыкнул.

— Погодите, босс. Сначала выслушайте меня. Вы получите от меня полный отчет в письменном виде, но сначала я счел за лучшее сообщить вам обо всем лично. Я, чтобы вы знали, спокоен.

Дикстер старался скрыть свое нетерпение.

— Что случилось?

Запустив руку в карман, киборг достал оттуда сигару, вставил ее в рот и прикурил.

— Мы переместили свертывающую пространство бомбу из дворца в дом Снаги Оме. Как мы с вами договорились, Рауль довел до сведения определенных кругов здесь, на Ласкаре, что готов продать наши секреты. Кое-кто выразил желание купить их, однако они повернули дело таким образом, что им нужна только информация о новых производственных линиях.

Здесь мы промахнулись. Этих парней не интересуют новейшие плазменные гранатометы. Они хотели заполучить планы здания и подробности о системах безопасности. Рауль предоставил им материалы, достаточно подлинные с точки зрения эксперта, но не для использования. Не знаю, зачем это понадобилось им. И что именно. — Крис глубоко затянулся табачным дымом. — Они впустую тратят деньги, а мы время.

— Отнюдь нет, — сухо сказал Дикстер. — Они извлекут из этого выгоду. Вы скорее всего совершили ошибку, Крис, передав им так много подлинной информации.

Киборг фыркнул, выдохнув через ноздри большое облако дыма.

— Не за то мне платят, чтобы я делал ошибки, босс. Черт побери, я мог бы передать им схему содержимого головы Рауля, и это было бы одно и то же. Взгляните-ка на данные монитора. Они как раз сейчас должны появиться.

Дикстер перешел к другому аппарату и внимательно вчитывался в данные, передаваемые в это время через Млечный Путь. Нахмурясь еще больше, чем прежде, он дал компьютеру команду распечатать эту информацию. Дикстер отказывался верить тому, что видел на экране.

Однако ничего иного распечатка в себе не содержала. Дикстер изучал ее, не произнося ни слова, а потом снова взглянул на киборга.

— Будь на вашем месте кто-то другой, я бы сказал, наверное, что вы видели призраков…

— Призраков? — Крис загасил окурок сигареты о консоль. — Странно, что вы упомянули о призраках. Имейте в виду, если это хоть немного улучшит ваше настроение, что никто из нас не верит в них. Мы, как, вероятно, и вы, рассчитывали, что оборудование вышло из строя. Мы проверили его, причем неоднократно. Но все было в полном порядке.

Киборг прервался, чтобы достать новую сигарету, но, не прикуривая, задумчиво уставился на нее, а затем перевел взгляд на Дикстера.

— И тогда мы нашли доказательство. Хотите узнать все с самого начала?

Дикстер вздохнул, потер себе лоб и кивнул.

— В главные ворота никто не входил, — продолжал Крис, — не зарегистрировано ничего. То же самое на всех других входах. Первое, о чем мы узнали, это то, что произошло вторжение; детекторы внутри здания начали регистрировать движение, как вы сами можете видеть это там у себя.

— Но на чем основана эта ваша уверенность? Другие мониторы не дают подтверждения, ведь так?

— Ни визуального, ни аудио.

— Что же, в таком случае, считать подтверждением?

— Падение барометрического давления — только в определенных местах — и сопряженное с этим движение воздуха там, где этого быть не должно.

— Падение давления сопутствует нарушениям, — заметил Дикстер, изучая отчет. — Итак, воздушные потоки.

— Именно это обстоятельство убеждает нас в том, что мы не сошли с ума. Мы ввели весь этот материал в компьютер и получили диаграмму результатов. Взгляните на нее, посмотрите, какой путь показывают линии.

Дикстер всмотрелся в другой документ, передаваемый киборгом, — в план когда-то принадлежащего Снаге Оме обширного поместья. На диаграмме красная линия сопровождала передвижение, регистрируемое различными воспринимающими элементами. Взгляд Дикстера сделался неподвижным, у генерала буквально отвисла челюсть.

— Призраки, как вы изволили выразиться, босс, — прокомментировал Крис.

Регистрируемое движение началось от наружной стены, затем линия проникала через мраморную стену с невесомым стальным каркасом в здание и, минуя одно помещение за другим, прямиком пронизывала стены, потолки и полы, нигде не разу не отклоняясь от раз избранного направления, ничто не препятствовало ей. Она стремилась к точно установленной цели — подвалу здания.

— Как видите, эта штука, чтобы достигнуть самого здания, должна была пройти сквозь силовое поле, окружающее поместье, через сад, где все живое погибает за тридцать секунд — это если вам еще повезет. Детекторы регистрировали движение в саду, но другие детекторы не дали этому никаких подтверждений.

Вот почему этот объект не попался ни в одну из тысячи или сколько их там этих дурацких ловушек, а совсем не потому, что были какие-то неисправности. Эта штука двигалась дьявольски быстро. Она прошла прямо сквозь укрепленную наружную стену, способную выдержать прямой удар лазерной пушки и не дрогнуть. Ничто ее не остановило. Ничто даже не создало для нее помех, по всей вероятности.

— Был ли подвал показан на схеме Рауля?

— Конечно. Не имело смысла не сделать этого. Масса людей уже знают о нем. Снага Оме гордился хитроумным проектом здания. Он часто показывал его особым заказчикам. Лоти рассказывал, Оме как-то раз заявил, что мог бы взорвать атомную бомбу вблизи своего дома и вреда от этого взрыва было бы не больше, чем вмятины на стенах. Это, конечно, преувеличение, но не столь уж большое. Чего мы в схеме не показали, так это окружающего здание силового поля безопасности и не упомянули о системах безопасности внутри подвала.

— Но это не помешало. Что делал объект, когда проник в подвал? Забрал бомбу?

— Может быть, да. А может, испарил ее или съел. Мы показали эту штуку на экране. Мне известно лишь, что минуту назад эта бомба, черт бы ее побрал, была в подвале, а теперь ее там нет.

— Это дело… весьма серьезное. Черт, как бы нам все узнать наверняка?

— Может, никак. Мы получили два надежных показания, босс: первое — мы зарегистрировали повышение уровня радиации вокруг подвала. Это не так уж много, но достаточно, чтобы заставить нас подозревать преднамеренное оставление следа на пути объекта. Мы проверили суперструктуру подвала и обнаружили изменения в самом металле, химические изменения, достаточные для того, чтобы генерировать радиоактивность. И только в одном месте, непосредственно на линии передвижения объекта.

— Это первое. А что второе?

Крис нахмурился:

— Бомбу передвигали.

— Передвигали?

— Толкали, вручную. Понемногу, сантиметр за сантиметром, пока она не исчезла совсем. Но этого было достаточно, чтобы сработала сигнализация. Кстати, это была единственная тревога, которую вызвал объект. И произошло это лишь потому, что мы окружили бомбу всеми мыслимыми и немыслимыми типами самых чувствительных приборов, таких чувствительных, что они способны зарегистрировать упавший на нее волосок. Охрана прореагировала немедленно и бросилась в подвал, но ничего там не обнаружила. Ничего, кроме того, что бомба похищена.

— Охрана ничего не увидела и не услышала?

— То-то и оно, и это тоже странно, босс. Охрана не видела и не слышала ровным счетом ничего, но одна из охранниц доложила, что что-то чувствовала. Как будто ветка треснула за секунду до тревоги. Еще она сказала, будто почувствовала, что ее втолкнули в герметически закупоренную комнату. Но это ощущение почти сразу же исчезло. У нее нет признаков психического расстройства и не обнаружено никаких химических или иных воздействий. Но заметьте, то место, в котором она в тот момент находилась, босс…