Глава 4

— Ты и вправду хочешь отправиться за ним? — вскричал Тас, выкарабкиваясь из ямы. Теперь он мог по крайней мере видеть глаза Карамона, который все еще сражался с веткой. — Это глупо, просто глупо!.. — Тут ему в голову пришла одна мысль, и он спросил, перебив самого себя:

— А как ты туда собираешься попасть?

Ты что, знаешь, где находится это место! Ты ведь даже не представляешь, где тебе его искать!

— У меня есть способ попасть туда, — спокойно ответил Карамон, убирая меч в ножны и хватаясь за сук обеими руками. Дерево затрещало и переломилось. — Одолжи-ка мне твой нож, — попросил он Тассельхофа.

Кендер со вздохом отдал гиганту кинжал. Глядя, как он срезает мелкие сучки, Тас хотел было продолжить свои возражения, но Карамон перебил его.

— У меня есть магическое устройство, которое доставит меня куда угодно, — сказал он, сурово глядя на несчастного кендера. — Ты знаешь это не хуже меня.

— В...в Бездну? — едва сумел выговорить тот. Глухой удар грома заставил обоих приподнять головы и посмотреть на приближающийся грозовой фронт. Затем Карамон вернулся к своему занятию с удвоенным рвением, а Тас снова попытался его отговорить.

— Магическое устройство помогло нам с Гнимшем выбраться оттуда, но я совершенно уверен, что оно не сможет доставить тебя туда. Тебе не нужно в Бездну, — решительно заключил Тас. — Это очень плохое место.

— Надеюсь, это устройство мне все таки поможет... — Карамон кивком головы подозвал кендера к себе. — Давай-ка проверим, как действует мой костыль, пока снова не полило. Для начала попробуем дойти до обелиска...

Карамон отрезал мечом кусок своего насквозь мокрого плаща и намотал его на верхний конец дрына. Затем он налег на свой импровизированный костыль всей тяжестью. Дерево выдержало. Карамон с трудом выдернул его из грязи и сделал шаг. Сук снова завяз, но Карамон сумел все же продвинуться вперед, оберегая раненую ногу. Тас поддерживал его с другой стороны, и оба медленно, пядь за пядью, пошли по скользкой земле.

Тассельхофу очень хотелось спросить, куда они идут, но он боялся услышать ответ. Впервые в жизни ему было совсем не трудно сдерживаться и хранить молчание. К несчастью, Карамон, словно подслушав его мысли, заговорил первым, отвечая на невысказанный вопрос.

— Может быть, эта волшебная штука действительно не может доставить меня в Бездну, — пропыхтел он, — но я знаю кое-кого, кому эта задача по плечу. Уж к нему-то магическое устройство способно меня перенести.

— К кому же это? — с подозрением спросил Тас.

— К Пар-Салиану. Только он сможет рассказать нам, что случилось, и отправить меня туда...где мне нужно быть.

— К Пар-Салиану? — спросил кендер таким встревоженным голосом, словно гигант намеревался направить свои стопы прямиком к Темной Воительнице. — Это еще большее безумие! — начал было он, но приступ слабости и тошноты заставил его остановиться и замолчать. Карамон терпеливо ждал, налегая на костыль, хотя и сам он выглядел неважно.

Наконец кендер почувствовал себя немного лучше. Он кивнул Карамону (говорить Тас пока не мог) и пошел вперед неверными, заплетающимися шагами.

Вскоре они оказались у обелиска. Оба тут же упали на землю и оперлись спинами о мокрый камень, совершенно вымотанные этим коротким переходом длиной в каких-нибудь три десятка шагов. Горячий ветер снова засвистел, завыл над их головами, а гром слышался теперь гораздо ближе.

Пот заливал глаза Тассельхофа, губы его приобрели зеленоватый оттенок, однако он нашел в себе силы улыбнуться Карамону с вполне невинным — так ему, во всяком случае, казалось — выражением лица.

— Значит, мы должны будем повидаться с Пар-Салианом? — спросил он как можно небрежнее и вытер влажное лицо кончиками волос. — Мне кажется, это не самая лучшая мысль. Тебе не под силу пройти весь путь, даже если бы у нас были вода и еда.

— Я и не собираюсь идти пешком. — Карамон достал из кармана волшебный брелок и начал осторожно раскладывать его, превращая в украшенный драгоценными камнями скипетр.

Тас поглядел на его руки, сглотнул и быстро заговорил:

— Я уверен, что Пар-Салиан...очень занят. Вот именно — занят! Ему, небось, не до нас. — Тас криво улыбнулся. — У него, должно быть, полно дел. Особенно если учесть, какое безобразие творится вокруг. Так что давай забудем об этом и отправимся в такое место и время, где нам было хорошо. Может быть, вернемся в тот год, когда Рейстлин наложил на Бупу привораживающее заклятие и заставил ее влюбиться в себя? Это была довольно веселая шутка. Как сейчас помню — эта грязная девчонка из племени овражных гномов повсюду таскалась за ним...

Карамон не отвечал. Тассельхоф в отчаянии принялся накручивать на палец свой хохолок.

— Он умер, — сказал кендер, траурно вздыхая. — Бедный Пар-Салиан умер и лежит сейчас где-нибудь недвижимый и холодный, как дверная ручка. В конце концов, — радостно заключил Тас, — он был уже очень стар, когда отправил нас в прошлое. Да и выглядел он не ахти...Для него, наверное, стало настоящим потрясением известие о том, что Рейстлин сделался богом и будет править Кринном. Наверняка сердце старика не вынесло этого. Бац — и все! Пар-Салиан готов!

Тас искоса взглянул на Карамона. На губах гиганта появилась легкая улыбка, но он продолжал молчать, ловко поворачивая драгоценные камни, словно детали сложной головоломки. Ослепительная молния заставила обоих вздрогнуть. Карамон поднял голову, чтобы посмотреть на тучи, и его улыбка погасла.

— Я уверен, что и Башня Высшего Волшебства находится теперь совсем не там, где она была раньше! — в отчаянии вскричал Тас. — Если все, что ты говорил, — правда, и если весь мир стал таким, как...как здесь, то Башня должна была пострадать первой. Удар молнии — и все!.. В конце концов, она была выше всех деревьев, которые я когда-либо видел.

— Башня никуда не делась, — мрачно возразил Карамон, ставя на место последнюю деталь и поднимая магическое устройство над годовой. Лучи Солинари заиграли на гранях кристаллов, и жезл засиял в его руках, но набежавшие тучи закрыли луну, и свет погас. В кромешной тьме сверкали лишь ослепительные молнии.

Скрипнув зубами от боли, Карамон подхватил свой костыль и встал на ноги.

Тассельхоф последовал его примеру, но поднимался он гораздо медленней, с явной неохотой.

— Видишь ли, Тас, я неплохо знаю Рейстлина, — сказал гигант, не обращая внимания на опечаленного кендера. — Может быть, уже слишком поздно, но теперь я понял его до конца. Он ненавидел Башню, а вместе с ней и магов за то, что они с ним сделали. Но и ненавидя, он продолжает ее любить, ибо она — часть его магического Искусства. А магия значит для него больше, чем все остальное, — больше, чем сама жизнь. Нет, Башня осталась на месте.

Приподняв устройство на уровень глаз, Карамон начал читать заклинание, но был прерван Тассельхофом.

— О Карамон! — взвыл кендер, вцепившись в друга обеими руками. — Не заставляй меня отправляться к Пар-Салиану вместе с тобой! Я знаю, он сделает со мной что-нибудь ужасное! Он может превратить меня в летучую мышь... — Тас помолчал. — И хотя быть летучей мышью само по себе довольно интересно, я не уверен, что мне понравится спать вниз головой, цепляясь ногами за какой-нибудь сучок. Теперь я думаю, что больше всего на свете мне нравится быть просто кендером, и я...

— Что ты несешь? — перебил его Карамон, свирепо глядя то на Тассельхофа, то на мрачные тучи. Дождь стремительно набирал силу, а молнии били в землю все ближе и ближе к ним.

— Пар-Салиан! — воскликнул Тас, в ужасе приседая. — Я помешал его заклятью! Я отправился в прошлое вместе с тобой, хотя меня никто туда не приглашал! И еще я укра...нашел волшебное кольцо, которое кто-то обронил, и оно превратило меня в мышь. Я уверен, что Пар-Салиан очень сердит на меня за это. И потом, я же тогда сломал магическое устройство! Помнишь? Правда, я в этом не виноват, это Рейстлин заставил меня сделать что-то не правильно, однако Пар-Салиан очень строгий! Он может рассудить, что если бы я с самого начала не влез в это дело — как я и должен был поступить, — то потом не произошло бы ничего из того, что случилось! Или ты со мной не согласен? Правда, я заставил Гнимша починить устройство, но он исправил его не совсем удачно, из-за этого мы...

— Тассельхоф, — сказал Карамон. — Заткнись, пожалуйста.

— Хорошо, Карамон, — покорно согласился кендер.

Гигант посмотрел на его маленькую, жалкую фигурку, освещенную вспышкой молнии, и вздохнул.

— Я не позволю Пар-Салиану сделать с тобой ничего дурного, — сказал он устало. — Обещаю. Или ему сначала придется превратить в летучую мышь меня.

— Честно? — с беспокойством осведомился кендер.

— Даю слово, — отозвался Карамон, не отрывая глаз от грозового неба. — А теперь дай мне руку, и давай выбираться отсюда.

— Конечно. Вот она, — сказал Тас почти радостно и сунул пальцы в ладонь Карамона.

— И еще, Тас...

— Что?

— На этот раз думай, пожалуйста, о Башне Высшего Волшебства в Вайретском лесу. И больше никаких лун, слышишь?

— Хорошо. — Тассельхоф вздохнул. Карамон снова начал читать заклинание, а кендер закрыл глаза и подумал: «Готов поспорить, что из Карамона получилась бы замечательная летучая мышь!»

В следующее мгновение они очутились на опушке леса.

— Я тут ни при чем, — едва открыв глаза, быстро сказал Тас. — Я думал о Башне всем сердцем и головой. Клянусь, у меня и в мыслях не было никакого леса.

Карамон пристально всмотрелся в просветы между стволами. Ночь еще не кончилась, но небо очистилось от туч. Гроза бушевала где-то у горизонта.

Лунитари светилась в небе тусклым красным светом. Солинари медленно погружалась в далекие облака. В зените горела выложенная звездами руна Песочных Часов.

— Ну что же, мы, по крайней мере, все еще в том же временном периоде, — пробормотал Карамон. — Но где мы? В каком месте?

Он оперся на костыль и с раздражением посмотрел на зажатое в руке волшебное устройство. Затем его взгляд переместился на стволы деревьев, освещенные болезненным светом лун. Неожиданно лицо Карамона прояснилось.

— Все в порядке, Тас, — сказал он с явным облегчением. — Ты что, не узнаешь это место? Это Вайретский лес — тот самый магический лес, который охраняет подступы к Башне Высшего Волшебства!

— Ты уверен? — с сомнением спросил кендер. — Мне сдается, что, когда я видел его в последний раз, он был совсем другим. Тогда он был намного старше, а мертвые деревья теснились со всех сторон и словно глядели на меня. Когда я хотел войти, они меня не впустили, а когда захотел вырваться из их кольца, то не выпустили.

— Это тот же самый лес, — пробормотал Карамон, снова складывая скипетр и превращая его в неприметный брелок.

— Тогда что же с ним случилось?

— То же, что и со всем остальным миром, — ответил Карамон, бережно пряча брелок в кожаный кошелек на поясе.

А Кендер уже унесся мыслями в то время, когда он в последний раз побывал в заколдованном лесу.

Создан он был для того, чтобы ограждать от непрошеных гостей Вайретскую Башню Высшего Волшебства, и всегда считался странным и опасным местом, где с неосторожными путниками происходили разные сверхъестественные вещи.

Достаточно сказать, что человек — или, допустим, кендер, — как правило, не мог найти этот лес. Напротив, сам лес находил того, кто был ему нужен. Например, в первый раз он нашел Тассельхофа и Карамона сразу после того, как Сот наложил умертвляющее заклятие на Крисанию. Тогда Тас проснулся после крепкого сна и обнаружил лес на том месте, где еще вчера его не было.

Деревья в лесу показались ему тогда мертвыми. Их скрюченные, почерневшие сучья были лишены листвы: лишь клочья сырого тумана шевелились у земли, да между стволами мелькали какие-то темные тени. Но деревья вовсе не были мертвыми. К тому же у них оказалась довольно любопытная привычка — не свойственная обычным, живым деревьям — следовать за путником. В связи с этим Тас припомнил свои попытки выйти из леса, но в каком бы направлении он ни шел, лес всегда оказывался на его пути.

Все это было довольно загадочно и таинственно. Стоило тогда Карамону вступить под сень чудовищных деревьев, как все чудесным образом преобразилось. Старые стволы, выглядевшие сухими и безжизненными, снова принялись расти, на глазах превращаясь в прекрасные и величественные валлины.

Из мрачной непролазной чащобы лес превратился в зеленую и приветливую рощу, шумящую на ветру согретой солнцем золотисто-зеленой листвой, в которой беззаботно и зазывно Щебетали птицы.

Теперь Вайретский лес снова переменился, и Тассельхоф с недоумением его разглядывал. Как ни странно, он все еще был похож на тот, прежний Вайретский лес, и все же в нем появилось что-то незнакомое и пугающее. Деревья выглядели мертвыми, однако, пристально вглядевшись в то, как они колышутся под ветром, кендер вдруг подумал, что эти черные и голые сучья отнюдь не мертвые, а очень даже живые! Они тянулись к путникам, словно хищные пальцы чудовищ...

Повернувшись к чаще спиной, Тассельхоф оглядел окрестности. Вокруг все было точно так же, как в Утехе. Кроме леса, ни вблизи, ни вдали не было видно ни одного дерева — ни живого, ни засохшего. Только серо-черная, мертвая земля и обгорелые пни. Насколько хватало глаз, нигде не наблюдалось ни малейшего признака жизни — лишь смерть и запустение.

— Что это, Карамон?! — вскричал вдруг Тассельхоф.

Гигант обернулся. У одного из пней скорчилась в грязи какая-то маленькая фигурка.

— Это живое существо! — в крайнем волнении завопил кендер. — Я же говорил, что мы не одни!

— Тас... — Карамон предостерегающе поднял руку, однако прежде, чем он успел остановить друга, Тассельхоф устремился вперед.

— Эй! — закричал он на бегу. — Привет! Ты что, уснул? Вставай скорее!!!

Опустившись на колени, он потряс фигуру за плечо, но с ужасом почувствовал, что тело под его руками — твердое и холодное. От толчка кендера оно перекатилось на спину, и Тас ошарашенно застыл.

— Ох! — сказал он. — Карамон! Это же Бупу! Когда-то очень давно Рейстлин подружился с Бупу — женщиной из племени овражных гномов.

И вот теперь она лежала в грязи, глядя широко раскрытыми невидящими глазами в черное небо с яркими пятнами звезд. Бупу была одета как обычно — в грязное и рваное тряпье, но ее крошечное тело выглядело невероятно худым, чумазое личико заострилось, а всегдашнее его дурашливое выражение навеки уступило место гримасе страдания и усталости. Вокруг шеи мертвой Бупу был намотан длинный кожаный шнурок, к другому концу которого была накрепко привязана сушеная ящерица. В одной руке Бупу сжимала дохлую крысу, а в другой — куриную кость.

Тассельхоф печально подумал, что на пороге смерти Бупу призвала на помощь ту маленькую магию, которой она владела, но магия ей не помогла.

— Она лежит здесь не так давно, — заметил Карамон.

Хромая, он приблизился и, болезненно морщась, опустился на одно колено рядом с крошечным телом.

— Похоже, она умерла от голода. Протянув руку, гигант закрыл остекленевшие глаза Бупу и покачал головой.

— Интересно, как ей удалось продержаться так долго? Те, кого мы видели в Утехе, умерли по меньшей мере несколько месяцев назад.

— Может, Рейстлин защитил ее? — не подумав, брякнул Тас.

Карамон нехорошо осклабился.

— Это просто случайность, вот и все! — сказал он хрипло. — Ты же знаешь овражных гномов, Тас. Они могут существовать месяцами, имея в запасе черствую корку хлеба. Мне кажется, что именно эти гномы прожили после катастрофы дольше других, а Бупу, которая была из них самой умной, сумела пережить и всех своих соплеменников. Однако в этом проклятом краю даже овражный гном не может протянуть долго.

Гигант обреченно пожал плечами.

— Что...что мы с ней сделаем, Карамон? — спросил Тассельхоф неуверенно. — Неужели мы так и бросим ее здесь?

— А что еще мы можем для нее сделать? — резко ответил Карамон, у которого при виде Вайретского леса пробудились старые, не очень приятные воспоминания. — Вот, например, ты — ты хотел бы быть похороненным в этой грязи?

Вздрогнув, гигант огляделся по сторонам, грозовые тучи были совсем рядом; он уже слышал приглушенный гром и шипение молний.

— Кроме того, у нас нет времени. Надо спешить, пока снова не налетела буря.

Тас продолжал жалобно глядеть на него.

— Здесь все равно не осталось ничего живого, что потревожило бы ее останки, Тас, — с явным раздражением отрезал Карамон, но, увидев выражение горя на лице кендера, смягчился. Сняв с плеча остатки плаща, он накрыл ими Бупу.

— А теперь — идем! — поторопил он.

— До свиданья, Бупу! — чуть слышно сказал Тас. Похлопав по маленькой руке, торчащей из-под плаща, — той самой, в которой была зажата крыса, — он хотел получше укрыть тело и вдруг заметил, как в красноватом свете Лунитари что-то сверкнуло. У кендера перехватило дыхание — ему показалось, что он узнает чудесную вещицу. С великой осторожностью он разжал маленькие окоченевшие пальчики Бупу, из них выпала дохлая крыса, вслед за нею в грязь покатился крупный изумруд.

Тас поднял драгоценность. Камень напомнил ему...где же это было? В Кзак Цароте?

Тогда они сидели в дренажной трубе, скрываясь от солдат-драконидов, а Рейстлина некстати одолел кашель...

Бупу тревожно посмотрела на мага, затем засунула свою маленькую ручку в мешок и выудила оттуда какой-то предмет, который немедленно поднесла к свету.

Прищурившись на него, она вздохнула и покачала головой.

— Это не то, что моя нужно, — пробормотала она.

Тассельхоф, заметив блеск драгоценного камня, подполз к ней поближе.

— Что это? — спросил он, хотя уже знал ответ. Рейстлин тоже глядел на блестящий предмет в пальцах Бупу, и внимательные глаза его сверкали.

Бупу пожала плечами.

— Красивая камень, — равнодушно откликнулась она, продолжая рыться в сумке.

— Изумруд! — присвистнул Рейстлин чуть ли не в полный голос.

Бупу подняла голову.

— Твоя нравится?

— Очень! — воскликнул маг.

— Тебе! — Бупу сунула драгоценность в подставленную ладонь Рейстлина.

Затем, с приглушенным торжествующим воплем, она достала наконец то, что искала.

Тас, наклонившийся ближе, чтобы первым увидеть новый чудесный предмет, с отвращением отпрянул. В руке у Бупу очутилась дохлая — причем уже давным-давно — ящерица. К ее негнущемуся хвосту был привязан обрывок веревки. Ящерицу Бупу тоже протянула Рейстлину.

— Твоя повесить на шею, — сказала она. — Ящерица лечить кашель.

— Итак, Рейстлин побывал здесь, — пробормотал Тассельхоф. — Это он дал Бупу камень, больше некому. Но зачем? Как амулет? Последний подарок?

Задумчиво качая головой, кендер вздохнул и поднялся.

— Карамон, — начал он, но увидел бледное лицо друга, который пристально вглядывался в мертвую чащу Вайрета. Догадавшись, о чем думает Карамон, Тас молча сунул изумруд в карман.

Вайретский лес казался таким же мертвым и пустым, как и остальной ландшафт. Безжизненные стволы и гнилые ветви словно сочились свежей кровью в красном свете Лунитари. Карамон вспоминал...

«Когда я впервые попал сюда, то испугался, — мысленно сказал себе гигант и положил ладонь на рукоять меча. — Я ни за что не вошел бы в этот лес, если бы не Рейстлин. Еще больше я боялся во второй раз, когда мы привезли сюда госпожу Крисанию, пытаясь помочь ей. И тогда бы я тоже не вошел в лес, если бы не сладкое пение листвы, которая звала и манила меня».

Он с горечью вздохнул.

"Приветлив леса расписной дворец, Где вечность и покой царят законно, Здесь спелый плод на землю не падет, Ручей прозрачный, как стекло, едва течет, И спит шатер листвы завороженно. "

— вспомнил Карамон. — Я думал, что они обещали мне помощь; мне казалось, что я получу ответы на все вопросы. Теперь-то я понимаю, что означала эта песня. Смерть — вот что такое этот «сказочный дворец, где время остановилось и спелые плоды вечно покоятся на ветвях».

Вглядываясь во мрак между стволами, Карамон снова вздрогнул, хотя ночной воздух был довольно теплым из-за поднявшегося ветра.

«В этот раз я боюсь больше, чем в предыдущие, — размышлял он. — Что-то нечисто в этом лесу».

Ослепительная молния расколола небо, залила землю ярким, как бы дневным светом, и Карамона хлестнул по лицу настоящий шквал дождевых капель.

— Но по крайней мере, лес все еще стоит! — вслух рассудил Карамон. — Должно быть, его магия по-прежнему способна сопротивляться буре. «Приветлив леса расписной дворец...» — пробормотал он. Тассельхоф тихо подошел к нему сзади.

— Что ты сказал? — спросил он.

— Я сказал, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, — откликнулся исполин.

— Ты же знаешь, что я умирал трижды! — торжественно сообщил кендер. — Первый раз в Тарсисе, когда драконы обрушили на меня здоровенный каменный дом.

Второй раз в Нераке, когда Рейстлин спасал меня из ядовитой ловушки, в которую я угодил. А третий — в Истаре, когда боги сбросили на меня огненную гору. И все же, — прибавил он после недолгих размышлений, — в этой пословице есть доля истины. Смерть действительно всегда на одно лицо. Яд действовал ужасно болезненно, зато все было кончено очень быстро. С другой стороны, дом...

— Идем, — Карамон устало улыбнулся. — Про дом и огненную гору расскажешь Флинту, когда с ним встретишься. Ты готов? — С этими словами он вытащил из ножен свой меч.

— Готов, — уверенно ответил Тассельхоф. — Мой отец любил повторять:

«Самое вкусненькое приберегай напоследок». Хотя... — Кендер помолчал. — Мне кажется, он имел в виду обед, а не способ смерти, однако вполне вероятно, что большой разницы тут нет.

Он вытащил свой маленький нож и вслед за Карамоном вступил в волшебный Вайретский лес.

Глава 5

Темнота поглотила путников. Свет луны и звезд не в силах был преодолевать мрак, царящий в этом страшном лесу. Не видно было и блеска разноцветных яростных молний. Только раскаты грома проникали во мрак чащи, однако даже они походили лишь на собственное слабое эхо. Карамон едва различал у себя за спиной глухой ропот дождя и жирное чавканье крупных градин, врезающихся в раскисшую почву, но в лесу было сухо, словно капли воды не осмеливались просочиться в кромешную тьму Вайрета.

— Ну ладно, и то хорошо, что нет дождя! — с явным облегчением вздохнул кендер. — Вот если бы только у нас был какой-нибудь свет, я бы...

Его голос неожиданно прервался с таким звуком, будто Тас поперхнулся.

Карамон прислушался, ожидая, что еще скажет его маленький приятель, однако расслышал лишь тупой удар, скрип дерева и громкий шорох, словно по земле проволокли чье-то тело.

— Тас? — окликнул он.

— Карамон! — донесся до него приглушенный крик друга. — На помощь! Это дерево, оно меня схватило. Помоги, Карамон!!!

— Это что, шутка?! — рявкнул гигант. — Если шутка, то она совсем не смешная!

— Нет! — снова завопил кендер не своим голосом. — Оно схватило меня и куда-то тащит!

— Что?!.. Куда?! — встревожился гигант. — Я ничего не вижу в этой проклятой темноте! Где ты, Тас?

— Здесь! Здесь! — заверещал кендер. — Оно держит меня за ноги и хочет разорвать пополам!!!

— Продолжай кричать! — Карамон ринулся вперед, но тут же споткнулся обо что-то в темноте. — Я сейчас!..

Огромный древесный сук вынырнул из мрака и с силой ударил его в грудь, опрокинув на землю и сбив дыхание. Когда Карамон немного отдышался, справа от него вдруг что-то затрещало и заскрипело. Наугад рубанув мечом, гигант откатился в сторону и с трудом встал. Нечто весьма тяжелое обрушилось на землю в том месте, где он только что лежал. Карамон снова замахнулся мечом, но еще один толстый сук хлестанул его сзади по пояснице, и гигант упал лицом вниз на голую землю.

Могучий удар пришелся прямо по почкам, и Карамон застонал от боли.

Несмотря на это, он попытался подняться, но раненое колено отказывалось держать его вес. Он больше не слышал криков кендера — лишь зловещий скрип смыкающихся вокруг деревьев.

Что-то твердое и гибкое обвилось вокруг руки Карамона. Сморщившись, гигант вырвался и отполз подальше, однако крепкие щупальца схватили его за ноги. В отчаянии он ударил по ним мечом, острые деревянные щепки вонзились ему в ногу, однако нападавшему или нападавшим он никакого вреда не причинил.

Сила и крепость столетий чувствовались в массивных ветвях древних деревьев! Магия наделила их способностью мыслить и действовать. Карамон незваным вторгся на земли, которые они охраняли. Теперь деревья собирались убить его; Карамон понял это внутренним чутьем.

Еще один корявый сук крепко обхватил его бедро. Ветки потоньше сплелись вокруг рук, словно проволочные петли. Еще несколько секунд, и они действительно разорвут его на куски...

Издалека донесся хриплый вопль Таса...

Гигант открыл рот и закричал во всю силу легких:

— Я Карамон Маджере, брат мага Рейстлина! Я должен встретиться с Пар-Салианом или с тем, кто ныне является Владыкой Башни!

На мгновение наступила тишина, деревья словно заколебались. Гигант почувствовал, что ветви слегка ослабили свою железную хватку.

— Пар-Салиан, ты здесь? Ты знаешь меня! Я его брат! Я — последняя твоя надежда!

— Карамон? — раздался поблизости дрожащий голосок.

— Тихо, Тас! — прошипел гигант.

Наступившая тишина казалась осязаемо плотной, как и кромешный мрак.

Наконец воин почувствовал, что лес отпускает его. Послышались шорох и скрип, однако на этот раз деревья удалялись. Карамон облегченно вздохнул, чувствуя, как им овладевают слабость и тошнота — последствия пережитого страха.

— Тас, ты цел? — с трудом проговорил он.

— Да, Карамон, — раздался у него за спиной голос кендера. Гигант протянул руку и, нащупав полу Тасовой куртки, притянул его к себе.

Несмотря на то что деревья отступили, у Карамона появилось такое ощущение, будто они продолжают внимательно следить за каждым его движением и прислушиваются к каждому его слову. Гигант медленно убрал меч в ножны.

— Я очень рад, что ты вспомнил про Пар-Салиана и сказал, кто такой, — отдуваясь, пробормотал кендер. — Я как раз думал о том, как мне объяснить .

Флинту, что убило меня на этот раз. Не знаю, можно ли смеяться на Том Свете, однако я почти уверен, что, не будь Флинт мертв, он мог бы лопнуть от смеха...

— Тсс! — слабо шикнул Карамон.

Тас помолчал, потом шепотом осведомился:

— А ты в порядке?

— Да, только дай мне отдышаться. Я потерял свой костыль.

— Он здесь. Я как раз об него споткнулся. — Кендер уполз в темноту, но сразу вернулся, волоча за собой дрын. — Вот он.

Тассельхоф помог Карамону подняться.

— Послушай, — спросил он через минуту, — как ты думаешь, сколько нам понадобится времени, чтобы добраться до Башни? Я...мне очень хочется пить, и, хотя я чувствую себя немного лучше с тех пор, как меня вывернуло наизнанку, в животе у меня как-то щекотно. А иногда там что-то скребет...

— Я не знаю, Тас, — честно признался Карамон. — Я ничего не вижу в темноте, не знаю, куда идти, и не представляю, как можно сделать в этой чаще хотя бы пару шагов и при этом ни на что не налететь и не выколоть себе глаза.

Шорох и поскрипывание вокруг внезапно возобновились, словно штормовой ветер принялся раскачивать огромные сучья, сталкивая их между собой с сухим треском. Карамон напрягся, Тассельхоф тревожно замер — деревья снова смыкаются вокруг них. Путники беспомощно озирались, хотя вокруг по-прежнему не было видно ни зги. Ветки осторожно ощупывали их в темноте, мертвые листья касались волос, нашептывая в уши странные, незнакомые слова. Дрожащая ладонь Карамона сомкнулась на рукоятке меча, хотя он прекрасно понимал, что никакое оружие ему не поможет. Внезапно, когда лес подступил совсем близко, шорох и треск снова прекратились. Вытянув руку, Карамон ощупал крепкие стволы слева и справа от себя. Он чувствовал, как деревья толпятся у него за спиной. Повинуясь внезапно пришедшей ему в голову догадке, гигант вытянул руку перед собой. Впереди никакой преграды не было.

— Держись ближе ко мне, Тас, — приказал он, и кендер на этот раз не стал с ним спорить. Первые же несколько шагов убедили обоих, что они идут по проходу, специально оставленному для них деревьями.

Поначалу кендер и Карамон двигались медленно, боясь запнуться об упавший сук или выступающий из земли корень и следя за тем, чтобы не запутаться в кустах или, чего доброго, не провалиться в какую-нибудь яму. Постепенно, однако, они поняли, что земля под их ногами — ровная и сухая, что никаких препятствий или ловушек здесь нет, равно как нет ни кустов, ни густого подлеска. Они не имели никакого представления о том, куда бредут. Вокруг было все так же темно, однако свернуть с тропы им бы не удалось, даже если б они и захотели. Деревья расступались перед ними и снова смыкались позади.