ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Все было спокойно, когда Дайен вышел из подземелья. Человек, вооруженный лучевой винтовкой, стоял в карауле у входа. По-видимому, он слышал, как они подходили, задолго до того, как они его заметили, — винтовка была нацелена на них. Дайен остановился и пожалел, что не попросил у Нолы ее лазерный пистолет. Однако человек не обратил на него никакого внимания.

— Ты Нола? — спросил он, опуская ружье.

— Да.

— Я — Ли. Меня послал Крис. Все в порядке. Брат Фидель, рад, что вы уцелели. — Судя по голосу, он был удивлен. — Это ваш Бог спас вас, а?

— Я спасен, хоть и не знаю точно почему, — тихо сказал брат Фидель. — Другим повезло меньше.

Лицо Ли потемнело.

— Да. Я слышал, вам нужен «Ятаган». Идите. Я тут на карауле. Не обращайте внимания, — добавил он, услышав несколько взрывов, прогрохотавших в ночном небе. — Это Гарри и Бернард закругляются.

— Мы тут останемся, — заявил лоти, при виде которого у Дайена возникло чувство, что он встречал его когда-то, но не мог припомнить где. — Крошка очень устал.

— Спасибо за помощь, — сказал Дайен.

— Мы рады служить Вашему величеству. — Лоти поклонился и вручил Дайену карточку с золотыми буквами: «С наилучшими пожеланиями. Снага Оме».

Дайен опустил ее в карман.

Нола не слышала лоти, она уже спешила дальше. Дайен подумал, что она побежала бы, даже если бы вокруг было полно коразианцев.

Он пошел за ней, заметил странный взгляд Ли. «Король?» — кажется, пробормотал Ли, когда Дайен прошел мимо него. Ли явно был поражен.

А Дайен и сам был поражен. Его победа все еще казалась нереальной, золотой луч погасила тень неизбежной утраты, скорби, горького сожаления.

Он не мог понять, почему, отдаляясь от Огненной комнаты, он испытывал все большую тяжесть на сердце, почему все труднее становилось идти сквозь тьму. Он остановился, решив повернуть назад, но брат Фидель мягко напомнил ему, что ему нужно помочь раненому другу.

Показался «Ятаган». Нола бросила винтовку и побежала. Дайен едва поспевал за ней. Почва была неровная, вся в выступах, покрытая трупами зомби. Брат Фидель тоже бежал, бормоча слова молитвы; Дайену казалось, что в этих словах — скорее вызов Творцу, чем смирение.

Дайен достиг «Ятагана» и принялся взбираться вверх, к люку. На него вдруг нахлынули воспоминания, и на мгновение он перестал понимать, где он — на этой несчастной безымянной планете или же снова на Сираке-7.

Тогда тоже была ночь. Он вспомнил, как полз в темноте к «Ятагану», вспомнил, как Таск ругался на него, а потом пожалел, стал подталкивать, помогая идти. Если бы Дайену позволено было решать, он бы сел и стал ждать, что случится.

Дайен забрался в люк, соскользнул по лестнице, вспомнил, как залезал по ней впервые: осторожно, боясь упасть, поскользнуться и выглядеть дураком.

Спустившись, он увидел высокого, мускулистого человека около Таска. Нет, не человека, поправил он себя, еще раз поглядев на него, а получеловека-полумашину. Киборг с длинной сигарой во рту не больше минуты смотрел на Дайена, словно его искусственный глаз умел еще и проникать сквозь тело, анализировать каждую его часть, а потом, запечатлев образ, запомнить навсегда.

— Как он, Крис? — спросила Нола испуганно.

— Жив. — Киборг встал, переложил сигару из одного угла рта в другой.

Нола опустилась на колени. Таск лежал под одеялом, его темная кожа блестела от пота, тело подрагивало от жара и боли. Одеяло было все в крови. Кровь растеклась и по полу — у них под ногами образовалась лужа.

У Дайена ком подкатил к горлу.

Сзади подошел брат Фидель.

— С вами все в порядке, Ваше величество?

— Я… Я не ожидал, что все так плохо. — Дайена пронзила боль страха и горечи.

— Мужайтесь, ради него.

Нола обняла Таска, положила руку на вьющиеся волосы.

Таск посмотрел на нее.

— Дай мне уйти, любимая! — Он едва дышал. — Дай мне умереть.

— Таск, я привела Дайена, — сказала она, пытаясь улыбнуться.

— Малыша? — Таск, похоже, обрадовался. — С ним все хорошо. — Он кашлянул. Изо рта потекла струйкой кровь.

Брат Фидель мягкими, умелыми руками, как мог, помогал раненому. Он вытер кровь, протер потное лицо полотенцем, которое протянул ему киборг.

Нола побледнела; улыбка не сходила с ее губ, она продолжала успокаивать Таска. Но когда она обернулась к Дайену, ее глаза выражали мучение и мольбу.

Дайен опустился на колени рядом с Таском, лампочки на доске внезапно засветились, чуть не ослепив его. Через мгновение все внутри корабля погрузилось во тьму.

— Включите огни! — жестко приказал брат Фидель.

Из переднего помещения корабля донесся странный звук. Температура, заметил Дайен, начала колебаться. В шею ему подул холодный ветер, в то же время горячий поток воздуха задул по ногам.

— Икс-Джей, — позвал Дайен, боясь пошевелиться и упасть на Таска. — Черт побери, включи лампы!

— Ругаешься? Не ругайся. Ты знаешь… как я… как я… Белье… на полу. У конденсатора. Не могу… двинуться… Шорты… и полотенца… мокрые полотенца…

Лампочки вспыхнули, тускло загорелись.

— Я не хотел! — Икс-Джей икнул. — Я пошутил насчет Линка! Этот пилот куда хуже Таска! Никто не умеет вести машину лучше, чем он! И мне наплевать на деньги, которые он мне должен. Чепуха какая-то — 179 килноров и 49…49…

Дайен опустился на землю около Таска. Наемник посмотрел на него и выдавил слабую улыбку.

— Господи, да что же это такое, — вздохнул он, — надоело слушать, как ворчит старина Икс-Джей.

Он закрыл глаза, тяжело вздохнул, и что-то щелкнуло у него в горле.

— Все безнадежно? — тихо спросил священника Дайен.

Брат Фидель приподнял одеяло, посмотрел под него. Его лицо потемнело, он положил одеяло, посмотрел на Дайена и жестом попросил встать. Они прошли к аптечке в грузовом отсеке.

— Извините меня, Ваше величество. Если бы он был в больнице, у него, может, и был бы шанс. Но сейчас… — Священник покачал головой. Подняв шприц, он стал наполнять его остатком болеутоляющего. — Это поможет ему заснуть. Если вы что-нибудь хотите ему сказать, скажите сейчас. Он уже не проснется.

Дайен вздохнул и опустил голову.

— Дайте мне с ним попрощаться…

— Нет!

Мужчины обернулись и увидели, что позади них стоит Нола. Ее лицо было бледным, но жестким и решительным. Зеленые глаза смотрели на Дайена.

— Ты можешь его спасти!

Дайен провел языком по губам.

— Нола, я не врач…

— Его можно вылечить! Ты же делал это прежде! Ведь тогда ты его не знал! Таск рисковал жизнью ради тебя, Дайен. Ты не можешь дать ему умереть.

— Нола, я не знаю… Тот, другой… Это, может, случайное стечение обстоятельств. Сам Саган сказал…

— Леди Мейгри сказала, что ты можешь помочь своему другу, — напомнил ему брат Фидель.

«Что Мейгри имела в виду? — изумленно подумал Дайен. — Может, давала свое добро? Свое благословение? Свое утешение? А Саган? После всех споров. Все, что он говорил. Горький сарказм… Что он имел в виду? Или же он хотел заставить меня самого решиться?»

Лицо Нолы затуманилось. Лицо брата Фиделя было слишком жестко, слишком ясно. Искусственный глаз Криса уставился на него — спокойный, немигающий. Дайен испугался, испугался больше, чем если бы прямо смотрел в глаза смерти. Он боялся самого себя, боялся поражения. Ибо если он проиграет, — значит, он всегда будет проигрывать.

— Господь с вами, Ваше величество, — раздался голос. Голос Мейгри… А может, священника.

И Дайен понял, что не проиграет. У него хватит сил, но просто так это ему не будет даровано. И в конце концов он понял, какой ценой это получит. Он готов к жертве. Он ее принесет, только не так, как сначала думал.

Он откажется от всего, понемногу, не сразу, каждый чего-то ждет от него, берет себе его часть, ест его еду, чтобы выжить, пьет его воду, чтобы утолить свою жажду, согревается его огнем.

Вот к чему готовил его ритуал посвящения. Вот что значит быть королем.

— Я не могу сделать это один, — сказал он, не понимая, что говорит вслух, пока брат Фидель не ответил ему.

— Один вы не будете, Ваше величество. Я с вами и… — Священник на мгновение заколебался, потом твердо сказал: — И Он тоже.

— Хотелось бы верить, но я не вижу Его и не знаю, где искать.

— В себе, Ваше величество. — Брат Фидель положил руку себе на грудь. — Смотрите внутрь.

Дайен закрыл глаза. Мысленно он снова был на Сираке-7, в доме посреди степи, в саду, где играла музыка, и окно снова было открыто, и ветер проносился по волосам и страницам книги.

Дайен возвратился к Платусу, который любил его таким, каким он был.

Дайен возвратился.

И Таска он взял с собой.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

«Феникс» прибыл на сторожевую заставу коразианцев. Военный корабль занял позицию между планетой и солнцем. «Ятаганы», летающие на короткую дистанцию, патрулировали пространство, не прекращая следить за коразианцами, готовящимися к атаке.

Прогулочный лайнер «Галактическая Красавица» присоединился к нему. Его капитан отказалась улететь, несмотря на то, что ей дали все необходимые координаты для совершения прыжка. Ей дали помощников. «Ятаганы» окружили лайнер для защиты в случае атаки.

«Феникс» должен был оставаться на месте, пока все не вернутся с планеты, потом он разрушит сторожевую заставу. Группа, вооруженная протонными бомбами, была уже послана вниз.

Криса и его команду взяли на борт «Феникса» вместе с Раулем и Крошкой. Пассажиры и офицеры разглядывали лоти и его приятеля с подозрением, особенно когда стало известно, что они были обнаружены среди тел зомби: они оставляли на трупах визитные карточки. Поползли слухи. Но киборг и его парни взяли эту парочку под свою опеку. Крис сделал их членами своего отряда.

Адмирал Экс вернулся на корабль Его величества и принес ему свои извинения. Капитан Уильямс утверждал, что некоторые вещи сложно забыть, но его оскорбленное достоинство и уязвленная гордость были в конце концов смягчены.

Усталый и измотанный Дайен прибыл на борт корабля, где его встретили как героя, но он немедленно направился в лазарет, куда отнесли его раненого друга. Вокруг Таска скоро начали циркулировать слухи, пущенные медицинским персоналом. Люди слушали и в неверии качали головами.

— Ничего подобного ни разу в жизни не видел! — сказал доктор Гиск генералу Дикстеру, который стоял около палаты Таска и ждал Дайена. — Столько внутренних повреждений, не говоря уж о потере крови. Он не должен был выжить. Не должен.

Казалось, тот факт, что Таск остался в живых, доктор воспринимал как личное оскорбление.

— Все говорят о чуде. — Гиск фыркнул. — Но этому должно быть нормальное объяснение. Пока что я провожу обследование. Но скоро узнаю секрет. У Таска есть примесь Королевской крови, вы знаете? Это тоже могло повлиять.

Из палаты Таска вышел Дайен. Молодой король был бледен, явно устал и волновался. Но от него исходило сияние, оно шло изнутри, глаза лучились внутренним светом, как солнце, встающее на безоблачном голубом небе.

— Вы хотели меня видеть, генерал?

Дикстер покачал головой, призывая к молчанию, пока доктор Гиск не займется пациентом.

— Бедный Таск, — с сочувствием сказал Дикстер.

— С ним брат Фидель, — сказал Дайен. — Он позаботится, чтобы доктор не очень его утомлял.

— Как он?

— Нормально. Он поправится. — Дайен улыбнулся, улыбка была одновременно и ободряющая, и грустная. Он увидел, что люди на него смотрят с благоговейным страхом. — Как дела, сэр?

— Как раз об этом я пришел вам сказать, Ваше величество. Группа разрушения докладывает, что бомбы сброшены. Они собираются назад. Коразианцы приближаются. Это армада и Бог знает сколько бойцов. Мы должны поскорее смываться отсюда.

— Все готово. Когда группа разрушения вернется, отдайте приказ на взлет. Почему нет?

— Дайен, — сказал тихо Дикстер, отводя молодого человека от дверей. — Лорд Саган не вернулся. Вестей от него пока нет. Вы видели его или леди Мейгри?

— Нет. Я думал, она может быть в лазарете. У нее рана на руке. Но доктор Гиск не видел ее, и… генерал Дикстер, сэр, что с вами?

Генерал потемнел.

— Что значит — рана? — Он не мог говорить. — Хрустальный серп коснулся ее доспехов. Вы мне не говорили, что ее ранили.

Дайен ошеломленно уставился на него.

— Она сказала, что ушиблась о камень. — Он остановился. Тень на сердце сгустилась. — Тогда я вернусь.

— Нам надо спешить, — угрюмо сказал Дикстер. — Времени у нас немного.

Дайен прибыл на планету, когда шаттл с группой разрушения готовился к вылету. Он прилетел на «Ятагане» Таска. Как только армада коразианцев появится, Эксу дадут приказ сделать прыжок. Дайен и Дикстер последуют за ним и сами пересекут пустоту. Бомба все еще была на борту. Дайен не успел ее обезвредить.

Дайен бессчетное количество раз сказал Икс-Джею, что Таск спасен, пока он наконец ему поверил. А потом на протяжении всего путешествия ворчал, что пол в крови.

— Вот машина Мейгри, — сказал Дайен, показывая на экран. Неяркие лучи солнца начинали опускаться на темную поверхность планеты, освещая белый космический корабль, стоявший на посадочной площадке. — Но мои приборы не показывают никого в окрестности. Подождите. Вот. Что-то живое — там вдали, с другой стороны от деревьев. Я посажу туда корабль.

Джон Дикстер ничего не сказал. Он молчал с тех пор, как они покинули «Феникс».

Дайен приземлился, выключил пульт управления и приготовился покинуть рубку.

— Это Звездный камень? Драгоценность Мейгри? — внезапно спросил Дикстер. Он пристально смотрел на бомбу.

— Да, — ответил Дайен испуганно.

— Я думаю, вы должны взять ее с собой.

— Но я тем самым обезврежу бомбу.

— Вы же не собирались взрывать ее, сынок?

— Нет. — Дайен задумался на мгновение. — Не собирался. Никогда.

— Да и спокойнее не оставлять этот Звездный камень здесь…

Осторожно Дайен вытащил Звездный камень, остановился на секунду, посмотрел на него, как будто ждал от него знака. Камень лежал у него в руке, темный, ужасный. Дайен сжал руку и полез из люка.

Они увидели Дерека Сагана на вершине одной из трех пирамид, на которой лежали три тела. Его руки были сжаты, накидка с капюшоном развевалась по ветру. Его золотые доспехи сияли, отражая лучи огненного солнца, восходящего над вершинами деревьев.

Дайен сильнее сжал звездный камень в руке, и острые концы впились ему в ладонь, оставив восемь отметин, которые он обнаружил на следующий день. Он никого больше не увидел, но на центральной пирамиде в солнечном свете сияли доспехи.

В левой руке у Дайена был Звездный камень, в правой — меч. Время от времени меч должен был «заряжаться», чтобы к нему вернулась его чудодейственная сила. И сейчас он «ожил», его бело-голубое лезвие засияло. И пламя, и развевающееся красное одеяние, и золото доспехов, и нестерпимая боль в горле и в сердце — все вместе живо напоминало ему ту ночь, когда умер Платус. Этот меч был тогда в его руке. Дайен с криком кинулся вперед.

Дерек Саган не пошевелился.

Сильные руки обвились вокруг Дайена. Голос, низкий, искаженный страданием, но по-прежнему повелительный, каким он всегда был у генерала, привыкшего отдавать команды, этот голос заглушил шум в ушах Дайена, у которого кровь бросилась в голову, когда он рванулся к Сагану.

— Дайен, стойте! — закричал Дикстер. — Что вы делаете!

— Мейгри мертва! Вы видите? — закричал Дайен. — Посмотрите на него! На его руках ее кровь! Абдиэль предупреждал…

— Дайен! Хрустальный серп! Это был Зуб змеи! Рана на ее руке…

Тень спала с сердца Дайена, и завеса с разума. Забрезжил свет; он все понял. Пламя меча угасло. Его рука стала слабой и безжизненной. Он положил меч в ножны, потом бросил.

— О, Боже! — в муке прошептал он. — Она знала. Они оба знали и скрывали от меня. Они… Они меня отослали прочь. Если бы я остался… Я бы мог ей помочь…

— А Таск умер бы. — Джон Дикстер обнял юношу. — Я не уверен, что вы что-то могли бы для нее сделать, сынок.

Генерал посмотрел на Сагана, на его обветренных щеках блеснули слезы.

— Свершилось то, что ей… и ему… было предначертано.

Три пирамиды из лежащих друг на друге камней стояли в ряд. Центральная возвышалась над остальными двумя. На ней лежало тело леди Мейгри Морианны, Королевского Стража. Она была облачена в серебряные доспехи, с которых смыли кровь. Руки сложены на груди. Пустые ножны не на талии, а в ногах, что означало ее победу над врагом. Прекрасные светлые волосы распущены по плечам.

Дайен наклонился, чтобы застегнуть драгоценное украшение на ее шее, задел рукой ее волосы. Они казались живыми; он коснулся ее щеки, посмотрел в лицо — оно было белым, холодным и прекрасным. Он узнал ее и не узнал. Он понял, что она потому показалась ему чужой, что исчез шрам. Шрам поглотила смертельная бледность, он слился с мраморным цветом лица.

Дайен закрепил Звездный камень на ее груди. Отводя руку, он замер, надеясь увидеть, что его чернота исчезнет, он побледнеет, как побледнел шрам. Он ждал, что в нем заиграют лучи яркого солнца.

Солнце коснулось его, и камень изменился. Но он не загорелся в светящемся пламени, не засиял, как раньше. То был свет далеких звезд, чье тепло ослаблялось временем и пространством. Камень, так же как и доспехи Мейгри, сиял холодным, бледным светом.

Справа от Мейгри лежал Агис, центурион, капитан Почетной гвардии. Слева — Спарафучиле, ублюдок убийца. Такие непохожие попутчики в ее долгом путешествии. И все же, подумалось Дайену, они были надежными товарищами.

Джон Дикстер посмотрел на спокойное лицо миледи. Он потянулся рукой к прекрасным светлым волосам и погладил их.

— Больше мы не скажем друг другу «До свидания», — тихо сказал он ей. — Никогда.

Солнце продолжало подыматься.

Дайен повернулся к Сагану.

— Милорд, коразианцы вот-вот начнут атаку. Протонные бомбы сброшены в туннель. Прежде чем уйти, мы собираемся уничтожить сторожевой пост врага.

Дерек Саган ничего не сказал и не двинулся.

Его лицо было бесстрастно — ни тоски, ни гнева, ни грусти, ни сожаления. Ничего.

— Надо идти, милорд, — мягко напомнил Дайен.

Саган не ответил.

Дайен беспомощно взглянул на Дикстера, который только покачал головой.

Внезапно Командующий обернулся и посмотрел в глаза Дайену. Поднеся руку к шее, он, казалось, собирается снять собственное украшение в форме звезды.

— Не надо, — сказал Дайен, не сразу поняв его намерение. — Мне это украшение не нужно. Я не стану заряжать бомбу… никогда. Я оставлю ее у себя, но лишь для того, чтобы знать, что она не попадет к другому. Я буду… — он замолчал и поправился: — Я надеюсь править, не прибегая к страху и насилию.

Запачканная кровью рука Сагана повисла как плеть.

Джон Дикстер пожал его руку, шепча что-то, что только они двое слышали. Лицо Сагана было по-прежнему отрешенным. На миг его рука сжала руку Дикстера, затем он выпустил ее. Он еще сильнее замкнулся в себе. Камни пирамиды — и те казались более живыми, чем он.

— Ваше величество, — сказал Джон Дикстер, — нам пора уходить.

Дайен дотронулся до мертвых пальцев Мейгри.

— Господь с вами, миледи, — сказал он, потом посмотрел в темные, пустые глаза Сагана. — Милорд…

Повернувшись, король покинул мертвую и ушел навстречу рассвету.

«Феникс» был готов к старту. Группа разрушения вернулась на борт. «Ятаганы» улетели. Но надо было еще кое-что сделать.

Капитан Уильямс подошел к адмиралу.

— Отдать приказ взорвать протонные бомбы, сэр?

Экс в замешательстве взглянул на Дайена. Король только что прибыл на мостик. Он стоял, пристально глядя через экран на планету, она казалась неразличимой пылинкой с такого расстояния.

— Ваше величество, у нас нет сообщений от лорда Сагана. Может, он все еще…

— Вы видите какие-нибудь живые существа на планете, адмирал? — тихо спросил Дайен.

— Нет, Ваше величество, но…

— Ваши сканеры показывают, что корабль еще на планете?

— Нет, Ваше величество. Только что взлетел, но, если бы лорд Саган был на борту, он бы связался…

— Приступайте к взрыву.

— Но, Ваше величество!

— Приступайте, адмирал.

Ворча и краснея, адмирал подчинился.

Дайен повернулся к экрану. Генерал Дикстер отошел.

Вспышка света, белого, жаркого, слепящего, появилась на экране.

Планета превратилась в огненный шар, который вспыхнул на миг, словно звезда.

Потом — тьма.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Мужчина и женщина шли по анфиладе комнат Блистательного дворца, в сопровождении привратника в бархатной ливрее, который после бесконечного, показавшегося им многокилометровым путешествия, перепоручил их камердинеру, тоже в бархатной ливрее; тот, бросив полный удивления и возмущения взгляд на защитного цвета куртку и солдатскую спецодежду мужчины, не хотел их пускать.

— Нам назначена аудиенция, — рявкнул мужчина, роясь в карманах куртки. Наконец ему удалось найти, что он искал. Камердинер все это время стоял с непроницаемым выражением лица. Мужчина достал приглашение с печатью Его величества: золотом нарисованное солнце в форме львиной головы.

— Мендахарин Туска и Нола Райен, — сказал мужчина, показывая на выведенные золотом имена на приглашении.

— Это мы.

— Я вижу, — ответил камердинер, с недоумением глядя на пятно от кетчупа и на круг, след от бутылки; судя по всему, гости использовали приглашение вместо подставки.

— Охрана их проверила и пропустила, — доложил привратник.

Камердинер счел это величайшей ошибкой, во всяком случае, такое у него стало выражение лица. Но ограничился словами:

— Сюда, пожалуйста.

Повернулся и направился к массивным дверям, сделанным из стали, на которых была такая же эмблема, как на королевской печати.

Два легионера Дворцового легиона, в тех же римских доспехах, что носили и при лорде Сагане, загородили им путь. Как только к ним приблизился камердинер, они сделали шаг в сторону.

Таск узнал легионеров, он служил с ними на борту «Феникса», поприветствовал их. Они едва взглянули на него, но по их взгляду он понял, что они его не узнали, просто решили удостовериться, не представляет ли он опасности.

Камердинер широким жестом распахнул двери, Таску было явно не по себе, он уже пожалел, что притащился сюда, но тем не менее вошел, надеясь, что попал наконец в личные апартаменты короля.

Блистательный дворец пустовал в течение девятнадцати лет, сейчас здесь проводились дорогостоящие реставрационные работы. Огромный зал, когда-то чрезвычайно элегантный и красивый, больше всего пострадал во время революции. Теперь ему возвращали былое великолепие, но работы еще не закончили.

Ко дню церемонии следы работ постарались убрать, но стены с картинами были занавешены. Хрустальные люстры в полотняных чехлах смахивали на мумий. Леса не стояли, их прикрыли разноцветными флагами.

Таск с любопытством оглядывался. «Отец, наверно, бывал тут, стоял на том самом месте, где я стою».

Он почти видел своего отца, облаченного в синюю парадную одежду Стража; Данхе Туске она была мала — ведь он такой высоченный; Таск видел, как отец ходит по этому залу, спорит своим гулким голосом, смеется.

Раньше, когда призрак отца посещал Таска, он приходил от этого в бешенство, чувствовал вину перед ним. Но сейчас он смотрел на него с грустью и печалью; наконец он нашел в себе силы попрощаться с отцом, пожелать упокоения его душе.

— Они уже шесть месяцев, как реставрируют здесь все, — сказала Нола, стараясь подавить в себе страх. — А ты думал, что больше успели сделать?

Прошло шесть месяцев с того момента, как их флот целым и невредимым вернулся с победой из Коразианской галактики, после исторического сражения. Прошло шесть месяцев с тех пор, как президента Роубса обнаружили мертвым в его кабинете. Череп его был размозжен выстрелом из лазерного пистолета; его самоубийство запечатлели видеокамеры охраны, пленку с этой ужасной сценой решено было сохранить в назидание потомству.

Пленка зафиксировала, как сначала он метался, выкрикивая, что «он потерял рассудок и голос». А потом выстрелил в себя. Средства массовой информации взяли интервью у всевозможных специалистов касательно произошедшего, но никто не смог растолковать, что означает столь странная фраза самоубийцы. Все сошлись на том, что президент получил информацию от своих шпионов, из которой следовало, что Дайен Старфайер обнаружил неопровержимые доказательства сотрудничества Роубса с коразианцами. Поняв, что его ждет величайший позор и ему объявят импичмент, он помутился рассудком и покончил с собой.

В конституции оговаривалась процедура передачи власти другому лицу, но понадобилась пропасть времени, чтобы выяснить подлинное лицо вице-президента и его настоящую фамилию, когда же наконец это было установлено, никто не мог вспомнить, где и когда его видели в последний раз. Тем временем кабинету министров были предъявлены обвинения в коррупции. Несколько видных конгрессменов, как выяснилось, были подкуплены Роубсом. Правительство пало, в галактике наступил хаос. И наконец народ Галактической Демократической Республики обратился с просьбой к Дайену Старфайеру, законному наследнику, взойти на престол и восстановить в стране порядок.

Король дал согласие. На сегодня были назначены его — коронация и его свадьба.

— Как я выгляжу? — спросила Нола, пытаясь мельком взглянуть на свое отражение в стальных стенах.

— Нормально. Перестань волноваться. Это же наш малыш, забыла, что ли?

— Нет, — сказала Нола мрачно. Она взяла руку Таска. — Теперь уже не наш.

Таск понял, что она имеет в виду, промолчал, ему тоже было не по себе.

— Его величество сейчас примет вас.

Открылись еще одни двойные двери, у которых на страже тоже стояли два легионера. Таск и Нола, взявшись за руки, вошли.

Зал, где находился кабинет короля, в отличие от холодной, пустой приемной, был натоплен, его утонченное, изящное убранство напоминало входящему, что он в покоях Его королевского величества.

Таск оробел при виде стеллажей книг из темного полированного дерева, роскошной кожаной мебели, зеленого с коричневым ковра, мягкого света.

За массивным, резного дерева столом сидел человек. Он был занят изучением документов, судя по качеству бумаги, на которой они были написаны, — деловых документов.

Таск и Нола совсем растерялись. Секретарь, сопровождавший их, изящным жестом предложил подойти поближе. Обойдя стол, секретарь склонился и что-то тихо сказал сидящему за столом мужчине. Тот кивнул.

— Оставьте нас, — приказал он.

Секретарь, поклонившись, удалился в боковую дверь.

Мужчина поднял голову, увидел Таска и Нолу и улыбнулся.

Таск сразу же его узнал по его золотисто-рыжим волосам, пышными волнами ниспадавшим на плечи; он был в военном мундире. Сверкнули ярко-голубые глаза, которые всегда поражали Таска, когда он встречался с Дайеном после долгой разлуки. Наверно, человек не способен запомнить цвет. Наверно, просто невозможно поверить, что глаза могут быть такими ясными, сияющими, такими… голубыми.

Но если бы не волосы и глаза, Таск ни за что бы не узнал его. Нет, это не малыш перед ними сидел.

Дайен поднялся, обошел стол, протянул руку. Лицо его осунулось, стало более серьезным, торжественным; он казался старше и, подумал Таск, — выше. Голос его, когда он заговорил, звучал по-другому, стал более глубоким.

— Нола, Таск, — сказал Дайен, беря их за руки. — Как я рад, что вы пришли! Надеюсь, вы изменили свое решение и останетесь на церемонию?

— Нет, спасибо, ма… — Слово застряло в горле Таска. Он покраснел и быстро исправил свою ошибку: — Ваше величество. Нам надо лететь. Видите ли…

— Завтра у мамы Таска день рождения, — вставила Нола, тоже нервничая. — Таск столько раз не поздравлял ее, что мы решили, ему надо быть там…