Ненси Верайн

ДРАКОНЫШ

Содранными в кровь пальцами Ворон Торн ухватился за последнюю зацепку на склоне горы, носком сапога нащупал последнюю выемку и прижался к каменной стене. Ледяной ветер хлестал по щекам; пальцы начали быстро неметь. Он запрокинул голову и взглянул на вход в пещеру – высокое темное отверстие над широким уступом. Повиснув между бледным зимним солнцем и каменистой пустыней, Ворон набрал полную грудь холодного воздуха, собрал остатки сил и подтянулся на край выступа. Наконец руки могли отдохнуть на равной поверхности. Спустя мгновение он сумел выбраться на площадку. Ворон повернулся и посмотрел на лежащий внизу мир. На юго-востоке раскинулся город Оплот; за ним притаилось Убийственное ущелье, пристанище воров и логово наемных убийц. Там, в Убийственном ущелье, был дом Ворона. В нескольких милях от поселка начиналась гряда гор, тянувшаяся до самых Лордов Рока, группы спящих вулканов.

Ворон нырнул в пещеру. Во внезапно обступившей тишине он спрятал ладони под мышками и пригнулся, настороженно прислушиваясь. За спиной ветер над пустыней насвистывал свою вечную песню. Впереди слышалось спокойное дыхание гор. Оно не подчинялось определенному ритму, но постоянно напоминало о бесчисленных пещерах и туннелях, пронизывающих подземелье. Запутанные ходы были когда-то прорыты Сумрачным Народцем, легендарными жителями гор, о существовании которых теперь напоминали только древние каверны в толще камня. Легенды не интересовали Ворона; он беспокоился только о реальных препятствиях. Люди говорили, что банды бродячих драконидов обосновались в пещерах и туннелях и стали грабить жителей Нераки. Меньше всего Ворон хотел сейчас наткнуться на ящерообразных выродков, поскольку верил, что этой ночью нашел путь, ведущий к богатству.

При мысли о предстоящем испытании он невесело усмехнулся.

До войны драконы часто устраивали себе логова в горных пещерах, но в решающем сражении мало кто выжил, даже среди них. Гигантские ящеры, призванные на последнюю битву, были вынуждены покинуть свои кладки ради защиты армии Темной Королевы. Много красных и черных драконов, обитавших в окрестностях Нераки, не вернулись с войны. Люди в тавернах говорили, что целиком уничтожены два поколения – одни были перебиты в сражениях, другие погибли, не успев вылупиться из яиц.

Несчастье для драконов сулило удачу Ворону. Раньше скорлупа их яиц не представляла никакого интереса – диковинка, и ничего больше, ни один вор не стал бы ради нее рисковать своей жизнью. Но теперь, когда Боги вернулись на Кринн, когда маги вновь обрели способность заниматься чародейством и нуждались в магических компонентах для своих заклинаний, скорлупа драконьих яиц стоила не меньше состояния какого-нибудь лорда. Ворон не был лордом, но он был вором и хотел богатства. Его счета в баре давно не оплачивались, а хозяин дома прошлым вечером забрал все ценное из имущества Ворона в уплату за ночлег, а остальной хлам выбросил в канаву. Эти долги и потери еще можно было пережить, но вот хитроглазый гном Феррус Земная Твердь не обладал таким мягким сердцем, как арендатор. Ворон мог сбежать от владельца бара и хозяина дома, но у него не было иллюзий насчет своей участи в том случае, если бы карточный долг гному остался без уплаты в течение нескольких дней. По следу глупцов, которые считали бегство из Убийственного ущелья удачным способом предотвратить расчет, Феррус пускал надежных охотников, неумолимых, как сама смерть, – даже если им приходилось выискивать несговорчивых должников гнома на Пыльных Равнинах и дальше. Когда не было возможности вернуть деньги, наемники возвращались в Убийственное ущелье с тошнотворными трофеями, не оставлявшими никаких сомнений в смерти несчастных жуликов.

В одном из темных кварталов Ворон услышал, что двое охотников гнома праздновали выполнение очередного задания. Он наскоро сравнил риск встречи с ними и перспективу разорения драконьего логова и еще до рассвета выскользнул из Убийственного ущелья.

Ворон проверил короткий меч на бедре и взвесил в руке полную бутыль в кожаном чехле. Затем пересчитал факелы в связке за спиной. В небольшом мешочке на поясе имелось несколько пучков промасленной ветоши, а в кармане – кремень и кресало. Еще один мешок, заполненный гусиным пухом, висел на плече – в нем скорлупа будет в сохранности. Вытащив один из факелов, Ворон намотал немного ветоши и высек огонь. Оранжевое пламя мгновенно разгорелось, а в ноздри ударил запах рыбьего жира.

Повернувшись спиной к пустыне, вор шагнул в полную шорохов темноту.

Пещера оказалась высокой и очень просторной. Неровный пол под ногами был усыпан щебнем. Вой ветра затих, осталось только едва слышное дыхание самой горы. Ворон прислушался, не раздастся ли еще какой-нибудь звук: гортанное ворчание драконидов или отдаленный рык сидящей на яйцах драконицы.

В темноте что-то прошуршало за его спиной. Ворон быстро повернулся, едва не погасив факел. Из-под неровного края скалы на него сверкнули зеленые глаза черной горбатой крысы. Спустя мгновение та повернулась и юркнула в незаметную щель, словно растворившись в каменной стене.

Ворон сплюнул и пошел дальше. Сначала пол круто поднимался, затем выровнялся, и перед беглецом открылись два туннеля, уходивших вглубь горы под разными углами. Один проход вел вверх, второй же опускался, и оттуда веяло холодом. Ворон выбрал его. Пламя факела колыхалось от сквозняка. Туннель свернул еще раз, но продолжал уводить вниз. Ворон сделал не больше десяти шагов в новом направлении, как вдруг почувствовал, что поверхность стала неровной, и резко остановился.

В полушаге от него, словно купель в полу, зияла впадина. На темных стенах белели длинные глубокие царапины. Большая драконица сделала яму для своей кладки. Внизу лежала скорлупа четырех разбитых яиц разного цвета – от буровато-кровавого до пламенно-рубинового.

У Ворона зачесались ладони, как бывало всегда, стоило ему увидеть что-нибудь достойное кражи. Он облизнул пересохшие и потрескавшиеся от холода губы. Волосы на затылке тревожно шевельнулись, но Ворон все же высоко поднял факел.

Только одно яйцо раскололось из-за появления на свет отпрыска драконицы. Три из четырех были разбиты снаружи. Возле одного валялся обломок скалы, расколовший скорлупу, а заодно сломавший хребет готового вылупиться дракончика; остальные яйца тоже явно кто-то намеренно расколол камнями. Ворон нащупал рукоять меча. В пыли на дне гнезда он увидел широкий и глубокий отпечаток когтистой лапы. У вора засосало под ложечкой. Такой след мог оставить только драконид – человекоящер, передвигающийся на двух лапах. Судя по величине отпечатка, это существо было на целую голову выше Ворона.

– Проклятые ящерицы, – буркнул он.

Между драконидами – отродьями, вылупившимися из магически обработанных яиц драконов, и самими драконами никогда не было большой любви. Ворон поискал следы схватки и выругался от досады. Плохо, что ненависть драконидов вылилась в уничтожение столь ценных яиц. Вряд ли эти безмозглые бандиты понимали, что они делают. А если бы и понимали, ни у одного драконида недостало бы терпения собрать и продать обломки. Их мозгов не хватило бы даже на самую простую сделку. Ударить, схватить что попало и убежать – вот все, на что они способны.

Лишь последнее яйцо привлекло внимание вора; оно лежало у самого края гнезда, в тени, возможно, потому и оказалось самым счастливым. Эта оболочка выглядела так, словно из нее благополучно вылупился детеныш ящера.

Ворон поспешно огляделся, чтобы убедиться, что разорителей гнезда нет поблизости. Удовлетворенный осмотром, он оставил в покое меч. Обманчиво уверенные руки вора не выдавали охватившего Ворона волнения, так что он осторожно поднял сначала одну половинку скорлупы, затем вторую. Выручка только за одну часть впятеро перекроет долг Феррусу Горной Тверди. «Этого достаточно», – радостно решил Ворон. Второй половинки хватит, чтобы сравняться с Главой Гильдии Воров Убийственного ущелья.

Но предаваться мечтам в таком месте грозило неприятностями. Ворон бережно сложил обе половинки в наполненную пухом торбу, а затем крепко-накрепко привязал ношу к заплечному мешку.

Внезапно колыхнулась тень, что-то острое царапнуло по камню.

Ворон порывисто обвернулся, свет факела скользнул по стене. Тень выросла, остроконечные крылья и чешуйчатый гребень взметнулись к потолку.

Сердце больно заколотилось в ребра вора, факел выпал из рук. Пригнувшись, он подхватил его и снова высоко поднял. Вместе с выдохом с губ сорвалось ругательство. В полушаге от себя он увидел того, чьей тени испугался. Это был тощий детеныш дракона, не длиннее ноги Ворона. В свете шипящего факела чешуйки малыша блестели, словно капли недавно пролитой крови. Дракончик поднял голову, сверкнул глазами и продемонстрировал острые иглы зубов. От такого зрелища желудок Ворона поднялся к самому горлу – в его сознании слова «дракон» и «смерть» означали одно и то же.

Малыш растопырил крылья, забил тонким хвостом и вновь показал зубы. Вор даже не потянулся за мечом. Он просто замахнулся обутой в сапог ногой, чтобы покончить с маленьким чудовищем.

Существо злобно зашипело. В этот самый момент в проходе за спиной Ворона раздался лязг стали, скрежет когтей, разлился удушливый запах, характерный для драконидов. Звуки доносились из того коридора, который вор оставил без внимания на развилке.

– Битье яиц, – раздался резкий голос, – прекрасное занятие, когда тебе приказано охранять туннели в горе.

В ответ послышался грубый хохот, потом кто-то заявил, что битье яиц не просто развлечение.

– Это вроде общественно полезной работы. Мы убиваем отвратительных червяков прямо в яйцах.

Факел Ворона громко затрещал. На мгновение воцарилась полная тишина, а потом дракончик с визгом взлетел. Внезапно пещеру заполнили оглушительные голоса. В неровном свете заблестела зеленая чешуя, забились перепончатые, как у летучих мышей, крылья. Три драконида-бааза бросились к Ворону со стороны развилки, еще двое выскочили из того туннеля, через который он собирался выйти. Похоже, они одновременно увидели добычу – и с воплями ринулись вперед.

– Шпион! – заорал один из баазов, сверкая горящими ненавистью глазами-бусинками. Ворон бросил факел и схватился за меч. – Подлый человеческий шпион!

Остальные поддержали крикуна. Покрытый отливающей медью чешуей капак, на голову выше всех остальных, заревел:

– Убейте его!

В воздухе повис резкий ядовитый запах – дыхание капака вырывалось зелеными облачками, с устрашающих клыков капала зеленая слюна. Хлопая крыльями, зажав в когтистой лапе короткий меч, капак растолкал всех и вырвался вперед. Он прицелился и плюнул – капли яда едва не угодили на ногу Ворону и упали на пол, с шипением разъедая камень.

Капак нанес удар снизу. Ворон подпрыгнул, увернулся и упал на одно колено. Он взмахнул своим оружием и отбил меч противника, изменив направление клинка.

На время забытый всеми драконник тонким голоском издал пронзительный боевой клич и, метнувшись точно в лицо капака, хлопнул крыльями по глазам драконида. Тот размахнулся и одним ударом лапы сбил малыша на пол. Ворон успел перехватить меч обеими руками. Его клинок прорвал кожистое крыло и вонзился в тело человекоящера. Капак разъяренно взревел.

Вор поднял упавший факел и рванулся к единственному оставшемуся выходу. Этот туннель вел дальше вглубь горы. Вслед ему понеслись проклятия, ругательства и обещания скорой смерти. Баазы, толкаясь и стуча оружием о стены, ринулись в погоню за нарушителем.

Туннель становился все уже, и потолок постепенно опускался, но Ворон продолжал бежать, пока проход не превратился в узкий коридорчик. Пригнувшись и оберегая горящий факел, он свернул вбок и проскользнул в узкую щель.

– Во имя погибшей Такхизис! – ревел где-то капак. – Изловите его!

Позади Ворона вновь раздался тонкий крик, что-то острое царапнуло щеку. С маленьких изогнутых коготков капнула кровь. Дракончик покачнулся в воздухе, описал круг, снижаясь, потом немного поднялся и полетел у плеча вора.

Широко раскинув черные как ночь крылья, красная драконица, давно известная как Инферно, парила в небе, наслаждаясь восходящим потоком с Лордов Рока. Драконица с удовольствием вдыхала холодный воздух, наполненный запахом серы из дымящихся внизу вулканов. Она летела спокойно, словно во сне. Половина ее сознания и впрямь была погружена в полудрему, в воспоминания о яростных победоносных сражениях, о криках побежденных, об огненных залпах, пробивающих широкие бреши в армии врагов Такхизис. В те давно ушедшие дни, когда была жива Королева Тьмы, Инферно, ветеран трех войн, славилась своей боевой мощью. Теперь нет ни Королевы, ни битв. Народы заключили соглашение о мире, а целое поколение драконов почти полностью исчезло.

Почти. Гнезда драконов стали могилами большей части поколения, но только не гнездо Инферно. Она отложила яйца довольно поздно и теперь стала одной из счастливиц, которая возвращалась вовремя, чтобы позаботиться о своем потомстве.

Лорды Рока остались позади, и драконица начала спускаться, описывая широкие круги, пока не увидела пещеру, где в темной глубине были надежно спрятаны ее яйца. Инферно сложила широкие крылья, задние лапы коснулись широкого уступа, и драконица, наконец, вошла в пещеру.

Внутри ее встретил ненавистный смрад драконидов, хотя пещера была расположена достаточно высоко, чтобы не опасаться за кладку. Ноздри Инферно дрогнули, и в темноте вспыхнули тонкие струйки огня. Она вдохнула поглубже – вырвавшееся пламя заметно разгорелось. В этом тщательно выбранном месте, куда не взбирался до сих пор ни один человек, запах драконидов смешивался с людским.

При виде разоренного гнезда опасения сменились яростью. Повсюду была разбросана скорлупа яиц, один трупик невылупившегося детеныша, уже объеденный крысами, распростерся на камне, словно в предсмертной муке. Ужасный и грозный рев несчастной матери прокатился по пещерам и переходам. Но вот она почувствовала еще один запах, сухой и резкий, он принадлежал драконышу. Кто-то убил троих ее детей – Инферно вновь взревела от горя, – и убийца похитил единственного выжившего малыша.

Драконица хорошо изучила гору. Она не могла преследовать злосчастного похитителя по узким туннелям, но существовали и другие пути. Под землей тянулась цепочка храмов вплоть до самых Лордов Рока. Они были предназначены не только для слабых людей и мерзких драконидов. Эти когда-то великолепные, а теперь покинутые помещения создавались и для драконов, служивших Такхизис и выполнявших ее жестокую волю. Ради них-то и были проделаны входы, ведущие с высоких пиков.

Инферно испустила еще один крик. Все живое в пещерах – крысы и летучие мыши, тритоны и мелкие слепые рыбки в темных озерах – кинулось в свои убежища. Красная драконица устремилась в небо, и ее черные крылья заслонили неяркий свет зимнего солнца.

От прогремевшего под сводами туннеля рева у Ворона бешено заколотилось сердце. Факел мгновенно погас. В ушах зазвенело от ярости драконицы, а темнота опустилась на плечи тяжелой ношей. По спине потекла струйка ледяного пота, и в этот момент рев повторился и снова затих. Вор, задыхаясь, вслепую достал немного промасленной ветоши из своих скудных запасов, потом нашарил кресало, но холодная сталь проскользнула меж пальцев. Ворон услышал, как кресало покатилось по каменному полу, и сердито выругался.

– Ну ладно, – произнес он вслух, стараясь успокоиться, чтобы не дрожали руки. – Не стоит сходить с ума. Ни один дракон не протиснется в этот туннель. Не спеши…

Но дракониды могли его догнать. Ворон снова обругал кремень и кресало и опять потерял их, едва попытался высечь огонь. Он тревожно оглянулся через плечо и прислушался, несмотря на оглушительный шум крови в ушах. Вполне возможно, что дракониды уже идут к нему по каменному коридору. Усилием воли вор едва смог унять дрожь.

Внезапно в темноте вспыхнул слабый огонек. От неожиданности Ворон подпрыгнул.

– Проклятый драконыш!

Ругательство вызвало раскатистое эхо. Мелькнула тень – дракончик тоже был где-то здесь. Ворон вызвал в памяти красную чешуйчатую шкуру, обтягивающую тонкие косточки, и тотчас понял, что это существо обладает слишком слабыми легкими, чтобы представлять угрозу.

– Это лучше, чем ничего, – пробормотал он, надеясь, что дракончик еще раз продемонстрирует свою маломощную пиротехнику.

Малыш захлопал крыльями, напряг детское тельце и опять выдохнул струйку огня. Ворон проворно подставил ему свой факел. Ветошь занялась, в туннеле запахло горящим рыбьим жиром. Дрожащее, готовое в любой момент погаснуть пламя осветило каменные стены.

Вор мгновенно напрягся. Сумрачный Народец, служители Богини Тьмы, были не единственными обитателями этого подземелья. С настенных барельефов на него смотрели пятиглавые драконицы. Все они – большие и маленькие – изображали Богиню Тьмы Такхизис.

– Она мертва, – прошептал Ворон едва слышно, словно забрел на край кладбища, где водятся привидения.

Ворон не поклонялся никаким богам, но был достаточно умен, чтобы не раздражать никого из них, даже умерших.

Дракончик взлетел к самому потолку и принялся кружить, хлопая крыльями.

Недоразвитый гребень гордо поднялся, словно приветствовал Божество, которого маленький ящер еще не знал.

Вид этого отпрыска ужасных чудовищ, славящего Темную Королеву, внезапно наполнил Ворона непреодолимым отвращением, словно он нечаянно наткнулся на ядовитую змею. Не задумываясь ни на секунду, он потянул из ножен меч. В каменном гнезде, прямо в скорлупе, погибли три таких создания, и вор не видел причин оставлять в живых последнего детеныша. Свет факела блеснул на клинка. Дракончик обернулся, и в этот момент за спиной Ворона раздался лязг обнажаемого меча. Туннель наполнился светом факелов и криками драконидов.

– Дерзак! – закричал один из человекоящеров. – Сюда!

Длинный капак бросил свой факел, выхватил из ножен клинок и взвился высоко в воздух, перепрыгнув сразу через четверых опередивших его сородичей. В пещере не было ветра, который бы поддержал его в полете, но мощные ноги обеспечили достаточный толчок, а распростертые крылья медленно, хотя и не слишком ровно опустили на пол. Меч Ворона совсем недавно располосовал правое крыло драконида.

У вора не было ни крыльев, ни доспехов, так что он перехватил факел и ткнул им в нападавшего, словно мечом. Яркий свет и мечущиеся по стенам тени привели баазов в замешательство. Ворон осмотрелся в поисках пути к отступлению. Не успел он отыскать выход, как Дерзак, едва приземлившись, подхватил когтистой лапой воротник поношенной рубахи вора и поднял того в воздух. Парень не переставал быстро перебирать ногами, словно еще бежал по каменному полу, а затем резко дернулся в сторону.

Факел выпал из рук и упал рядом с остальными, уже валявшимися на полу. Ворон еще раз дернулся, и его энергичное движение опрокинуло капака. Тот выпустил жертву, и вор шлепнулся и сильно ударился о камни, но не услышал с ужасом ожидаемого треска драгоценной скорлупы, лежащей в его мешке. Случилось значительно худшее – он ощутил, что наполненный пухом мешок соскользнул с плеча – острый коготь, который мог перерубить его руку, рассек лямку.

Ворон выхватил свой меч из ножен почти в тот же момент, когда, пошатываясь и ругаясь, встал на ноги. Теперь свет озарял туннель снизу – упавшие факелы продолжали гореть. Вор с криком начал отчаянно размахивать мечом, словно разъяренный гном боевым топором, и рванулся вперед, к своему упавшему сокровищу и в то же время к выходу.

– Пусть тебя проклянут Боги! – крикнул он поднимающемуся капаку.

– Ага, сокровище! – зарычал драконид.

Он с хохотом поднял своими ужасными когтями драгоценный мешок. Но на этом дело не закончилось. Дракончик пришел в ярость и удивил всех. Маленькое существо ринулось вперед и вонзило острые как иглы зубы и когти в морду капака. Зеленая кровь брызнула из глазницы Дерзака.

Драконид взвыл и одним движением смахнул детеныша на пол. Но его рев стал еще громче, когда нацеленный на обидчика удар ноги оказался напрасным, поскольку малыш уже улетел. Ворон подхватил факел и следом за дракончиком поспешил в туннель, ведущий к первой развилке.

В темном каменном коридоре, освещенном пляшущим светом факела, ворон обогнал детеныша и продолжал бежать все дальше, стараясь произвести побольше шума, чтобы убедить драконидов, будто он испугался. Но вместо страха его обуяла ярость. Его ограбили!

Ограбили! А это было равносильно смерти, если он покинет горы без средств заплатить долг жестокому гному. Ворон ничуть не сомневался, что кровожадные наемники его кредитора уже точат свои кинжалы.

Бегство продолжалось до самой развилки, потом он повернул и продолжал бежать. Звуки погони не умолкали. Вору все труднее было переставлять ноги, сворачивая то направо, то налево, пока усталость не вынудила его остановиться и перевести дух. Только тогда он понял, что дракончик все еще рядом. Малыш, тоже запыхавшись, опустился на камень у самых ног Ворона.

Тот осмотрел туннель и прислушался. Не было ни топота драконидов, ни отблесков их факелов. Что ж, и это неплохо. Вор решил вначале убедиться, что преследователи отказались от погони, а потом идти обратно. Он сам их отыщет. Мягкая обувь позволит выследить врагов до самого их логова, а ловкие пальцы помогут выкрасть у капака Дерзака сокровище и взамен вонзить холодную сталь в то место, где, по словам драконидов, у них находится сердце.

Он посмотрел на детеныша, и при воспоминании о жутком крике, возвестившем о горе матери, у Ворона похолодело в животе. Мамаша этого существа не сможет проникнуть в пещеры, но она наверняка летает где-то поблизости.

– Об этом будем беспокоиться позже, – пробормотал Ворон.

Только разнесшееся по переходам эхо подсказало, что он разговаривает вслух. Дракончик смотрел на него круглыми глазами рептилии. Ворон сплюнул и отвернулся.

Он встряхнул висящую на поясе бутыль с водой. Сосуд остался неповрежденным и был полон влаги. Ворон выдернул пробку, вода выплеснулась, и несколько капель, скатившись по кожаной оплетке, упали на камни. Детеныш вытянул шею и лизнул пол. Ворон это заметил. От вида жуткого создания у него до сих пор по спине бегали мурашки, даже когда он вспомнил, как маленькое создание ринулось на драконида и выцарапало ему глаз. Представляя себе ярость Дерзака, вор невесело усмехнулся.

– Ладно, драконыш, – ворчливо сказал он, – за это ты получишь глоток воды.

Ворон налил немного воды себе на ладонь. Малыш сверкнул глазами и потянулся к питью, но в последний момент, представив прикосновение шершавого языка к своей коже, Ворон перевернул ладонь и вода выплеснулась.

Но дракончик рванулся вперед, и его открытый рот поймал все до капли. Попив, детеныш поднял гребень, словно в знак благодарности. Ворон с отвращением фыркнул и поднялся на ноги.

– А теперь идем охотиться, – пробормотал он, даже не задумываясь, к кому обращены эти слова. – Надо двигаться. Пора.

Они пошли по туннелю в обратном направлении, сворачивая каждый раз, когда Ворону казалось, что он вспоминает очередной проход. Спустя некоторое время он потерял не только следы врагов, но и дорогу к туннелю, где на стенах была изображена пятиглавая драконица. Рожденный в мире, где время и направление определяется по солнцу и лунам, свету и тени, Ворон не умел ориентироваться другими способами. В глубинах пещер у него не было никаких отметок; все туннели казались похожими друг на друга, нигде не было ни столбов, ни каменных курганов, указывавших путь.

Вор долго еще продолжал идти, пока голод и слабость не заставили его остановиться. Он заблудился.

Инферно летела всю ночь. В поисках пути в пещеры она осматривала одну вершину за другой. Некоторые из древних проходов обвалились сами по себе, другие были завалены намеренно. Драконица не сумела найти входа ни к рассвету, ни к полудню и вынуждена была остановиться на отдых.

Сквозь каменную толщу больше не проникал запах ее детеныша, так же как и запах убийцы, погубившего весь выводок. Но оба они остались в памяти Инферно. Горечь потери и жажда мщения придавали ей сил. Драконица взмыла в воздух и возобновила поиски. На рассвете следующего дня она заметила на севере силуэт Храма Луэркхизис, отмеченного скалой, похожей на огромную драконью голову. На вершине зиял кратер потухшего вулкана. Этот вход не может обвалиться, его невозможно засыпать – он навсегда останется открытым.

Инферно набрала высоту и повернула на северо-запад. Перед ней был путь в сердце горы, и не важно, что ей придется разрушить Храм или разнести по камешку всю гору. Инферно вернет свое дитя. Похититель и убийца получит по заслугам и ответит за преступление каждой капелькой своей крови.

Ворон шел, пока не иссякли последние силы, пока ноги не отказались двигаться, а в животе не прорезалось громкое голодное урчанье. Он больше не отмахивался от надоедливого драконыша. Такое общество не доставляло удовольствия, но вор не хотел, чтобы маленький ящер улетел, а потом навел на его след драконидов.

Широкие расчищенные туннели, которые попадались вначале, уступили место узким проходам, наполовину засыпанным обломками камней. Несколько коридоров были перекрыты оползнями, в одном обвалился свод. По этой причине Ворон старался выбирать самые безопасные на вид пути, но не знал, идет на юг или на север, отыщет путь наружу или так и погибнет в толще скал. После очередного поворота факел в руке показался слишком тяжелым, а когда туннель закончился тупиком, Ворон застонал. Он слишком устал, чтобы возвращаться. Дракончик, тоже заметно утомившийся, немного посидел рядом, а затем внезапно исчез. Вор, страдая от боли в мышцах, поднял факел и обнаружил в стене широкую трещину. За ней открылась небольшая пещера. Он протиснулся в щель и выбрал место, чтобы можно было наблюдать за проходом, но самому оставаться незамеченным. Запрокинув голову, Ворон ударился о камень, однако почти не почувствовал боли. Упавший факел вспыхнул и продолжал гореть на полу. Можно было бы развести костер, но вор не знал, где найти дрова и растопку. Хорошо бы приготовить еду, но в пещерах невозможно ее найти. Измученный, Ворон, проклиная свою судьбу, поднял факел. У него еще осталось несколько заготовок, но промасленной ветоши было совсем немного, а кремень и кресало остались далеко-далеко, там, где капак лишился глаза.

Рядом с его лицом приземлился дракончик; Ворон не видел его, но ощутил дуновение от крыльев маленького ящера – легкие волны, словно дыхание. Из открытой пасти вырвалась тонкая струйка пламени, как в тот раз, когда он зажигал упавший факел. Детеныш снова взлетел и стал кружить по пещере, поднимаясь и опускаясь на слабых потоках воздуха. В полете он издавал тонкие чирикающие звуки, словно гордился собой.

– Заткнись, ты… – огрызнулся Ворон.

Из когтистых лап малыша упала бледная извивающаяся рыбина.

Пораженный вор схватил рыбу, разрезал и выпотрошил. Он набросился на еду, даже не задумываясь над тем, нравится ли ему вкус сырой рыбы. У него от голода уже давно подвело живот. Краем глаза Ворон заметил золотой отблеск, который мгновенно исчез. Вор повернул голову, но не обнаружил ничего, кроме дракончика.

Затем опять сверкнуло червонное золото, и на том месте, где сидел малыш, появилась девочка.

Ворон разинул рот и тотчас подавился рыбьей костью. Девочка подмигнула ему золотистым глазом и исчезла, уступив место дракончику.

Вор потянулся за мечом, но понял, что делает глупость, и опустил руку.

– Не вздумай это повторить, – приказал он, – Разве вокруг не достаточно безумств?