6. ПАЛАНТАС

— А я тебе говорю, что это был Рейстлин!

— А я тебе говорю — попробуй только выдать мне еще одну байку про мохнатого слона, переносящее кольцо или воздушные растения, — и я намотаю твой хупак тебе на хребет!..

Флинт был вне себя от возмущения.

«И все равно это был самый что ни на есть рейстлиновский Рейстлин!»

—возразил про себя Тассельхоф. Кендер слишком хорошо знал, до какого именно градуса можно было доводить вспыльчивого гнома, не опасаясь последствий. А надобно молвить, что настроение у Флинта в эти дни было далеко не из лучших.

Приятели неторопливо шагали по широким проспектам блистательного Палантаса.

— Да не вздумай мне беспокоить Лорану своими дурацкими россказнями,

—добавил Флинт, безошибочно угадав намерение кендера. — У нее и без твоих бредней хлопот полон рот!

— Но… Гном остановился и угрюмо уставился на кендера из-под пушистых белых бровей.

— Обещай!

— Ну что с тобой делать, — вздохнул Тас. — Обещаю… Все было бы еще ничего, не будь он настолько уверен, что видел именно Рейстлина. Они с Флинтом как раз проходили мимо лестницы, ведшей к знаменитой библиотеке, когда острые глаза кендера различили кучку монахов, сгрудившихся вокруг чего-то, лежавшего на ступенях. Как раз в это время Флинт остановился полюбоваться одним из зданий — «чудесная работа, только гномские каменщики способны…», — чем и воспользовался Тас, незаметно прокравшийся вверх по ступеням взглянуть, что же там приключилось. Невозможно передать его изумление, когда лежавший на лестнице человек оказался точь-в-точь копией Рейстлина, — алые одежды, металлически-желтая кожа и все такое прочее. Тас видел, как его подняли со ступеней и унесли внутрь. Увы, пока кендер бегал на ту сторону улицы за гномом, лестница опустела.

Подбежав к самой двери, Тассельхоф принялся колотить в нее кулаком и требовать, чтобы его впустили. Но эстет, выглянувший на стук, пришел в такой ужас от одной мысли о кендере в библиотеке, что обозленный гном попросту схватил Таса за руку и поволок его прочь.

Давая обещание Флинту, кендер тем не менее собирался все рассказать Лоране, — его народ имел весьма туманные понятия о клятвах и так называемых честных словах. Потом, однако, перед его умственным взором всплыло лицо Лораны — исхудалое и прямо-таки увядшее от горя, недосыпания и бесконечных тревог. И мягкосердечный кендер решил, что Флинт, возможно, был прав. Опять же, если это в самом деле был Рейстлин — почем знать, вдруг маг путешествует по каким-то своим тайным делам? Вряд ли его обрадует их неожиданный визит! Но, с другой стороны… Кендер тяжело вздохнул и побрел дальше, наподдавая ногой камешки и любознательно глазея вокруг. И поглазеть было на что! Чудеса и красоты Палантаса славились по всему миру еще в глубокой древности, в Век Силы. Не было такого города на Кринне, который можно было бы хоть отдаленно сравнить с Палантасом (так, по крайней мере, считало племя людей). Если смотреть с большой высоты, город напоминал колесо; там, где полагалось быть ступице, и в самом деле помещался «пуп» Палантаса. Все главнейшие общественные здания располагались именно здесь. Архитектура их была несравненна: громадные, великолепные лестницы и стройные колонны попросту поражали воображение.

От городского центра на восемь сторон света разбегались широкие проспекты. Они были вымощены замечательно подобранным и подогнанным камнем («Говорю тебе, только гномы способны…») и окаймлены деревьями особой породы, чьи листья круглый год были подобны золотым кружевам. Северный проспект вел в порт, остальные семь — к семи воротам Старой Стены.

Все семь врат сами по себе были сущими шедеврами строительного искусства. Каждые защищало по две башенки, возносившиеся, подобно изящным минаретам, на триста футов вверх. Вся поверхность Старой Стены была покрыта замысловатой резьбой: сплошная цепь рельефов повествовала об истории Палантаса в Век Мечтаний. А за Старой Стеной раскинулся Новый Город. Застраивали его таким образом, чтобы ни в коей мере не нарушить первоначального плана: внешний обод палантасского «колеса» прорезали все те же семь широких, обсаженных золотыми деревьями проспектов. Вот только защитных стен вокруг Нового Города не было. Палантасцы не больно-то жаловали стены, заметно портившие общую планировку, а без учета этой самой общей планировки в Палантасе нынче не забивался ни один гвоздь.

Невыразимо прекрасен был силуэт древнего города, особенно на фоне заката… Если не считать одного-единственного места.

…Размышления Таса были самым грубым образом прерваны — Флинт ткнул его в спину кулаком.

— Да что с тобой сегодня?.. — обернулся обиженный кендер.

— Где мы? — подбоченившись, мрачно спросил Флинт.

— Мы… Ну… — Тас начал оглядываться. — Мы… То есть… Я думаю, мы… Хотя нет, навряд ли. — И он в свою очередь смерил Флинта испепеляющим взглядом: — Ну и куда мы по твоей милости забрели?

— По моей милости? — взорвался гном. — Это ты вызвался быть провожатым! Это ты у нас сильно шибко разбираешься в картах! Это ты клялся, будто знаешь этот город, как дом родной!..

— Я задумался, — с горделивой скромностью ответствовал Тас.

— О чем еще?! — взревел Флинт.

— О чем-то высоком!

Кендер был глубоко оскорблен.

— Да я тебя… Э, погоди-ка… — Флинт начал пристально разглядывать улицу. И нравилась она ему чем дальше, тем меньше.

— Правда, очень странное место? — сказал Тас, как бы отвечая его невысказанной мысли. — Совсем не видно народу… Не то что на других улицах!

— Он обежал любовным взглядом длинные ряды безмолвных домов. — А что если…

— Нет, — отрезал Флинт. — Ни в коем случае. Пойдем, откуда пришли!

— Да брось ты! Посмотрим, что там, дальше! — И Тас решительно зашагал по гулкой, совершенно пустой улице. — Ну давай пройдем хоть немножко! Ведь Лорана что нам сказала? Погуляйте, мол, изучите эту, как ее, форте… Фортафи…

— Фортификацию, — пробурчал Флинт, неохотно топая следом за легконогим Тассельхофом. — Между прочим, ее тут и на дух нету, слышишь, балбес? Это же центр, а Лорана говорила о стенах. Даже безмозглый дуралей вроде тебя должен знать, что стены бывают снаружи, а не внутри!

— А вот снаружи-то никаких стен как раз и нет! — с торжеством в голосе заявил Тас. — По крайней мере, кругом Нового Города. А если тут центр, то почему он покинут? Это следует выяснить!

Флинт только фыркнул. В рассуждениях кендера появились признаки здравого смысла. «Не прилечь ли где-нибудь в тенечке, пока он шныряет вокруг?..» — задумался гном.

Еще некоторое время они молча шагали вперед, постепенно углубляясь в самое сердце города. Почти рядом, всего в нескольких кварталах, возвышался дворец палантасского Государя: на фоне ясного неба отчетливо выделялись шпили и купола. Зато впереди… Впереди ничего нельзя было рассмотреть. Там лежала какая-то тень… Минуя дом за домом, Тас не пропускал случая сунуть нос то в дверь, то в окошко. Они с гномом молча прошли целый квартал. Потом кендер наконец подал голос. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке:

— Слушай, Флинт… Эти дома… В них совсем никто не живет!

— Их бросили, — приглушенно отозвался гном. Рука его лежала на топорище неразлучной секиры. Пронзительный голосок кендера почему-то заставил его вздрогнуть.

— Как-то… Странно здесь все, — пробормотал Тассельхоф и придвинулся поближе к гному. — Я, собственно, не то чтобы боюсь…

— А я боюсь, — буркнул Флинт. — Пошли-ка отсюда!

Тас посмотрел на здания, возвышавшиеся справа и слева… Их поддерживали в неплохом состоянии. Видимо, палантасцы до того гордились своим городом, что не жалели денег даже на ремонт покинутых зданий. И жилье, и лавочки сохранялись в неприкосновенности. На чисто подметенных улицах не было ни мусора, ни грязи… И при всем при том — ни души!

А ведь здесь когда-то жили сплошь богатей, подумалось кендеру. Самый центр! Что же произошло? Почему, спрашивается, все вот так вдруг взяли да съехали?.. Почему в воздухе все отчетливее веяло жутью? Не так уж много, кстати, было на Кринне мест, о которых кендер выразился бы подобным образом

— «веяло жутью»…

— Даже крыс нет! Ушли! — пробормотал Флинт. И крепко взял кендера за плечо: — Посмотрели — и хватит!

— Да брось ты, пройдем еще! — сказал Тас. Высвободившись, он поборол странные ощущения и, расправив неширокие плечи, двинулся дальше. Шага через три до него дошло, что он остался один. Тас остановился и досадливо оглянулся на гнома. Тот стоял на месте и зло смотрел на него.

— Ну хоть вон до той рощицы! — Тас вытянул руку, указывая вперед. — Самая обычная роща самых обычных дубов. Парк, наверное. Или скверик. Или еще что-нибудь в этом духе. Присядем, перекусим на травке…

— Не нравится мне здесь! — с мрачным упорством заявил Флинт. -Знаешь, что оно мне напоминает? Омраченный Лес, вот что! Ту поляну, где Рейстлин разговаривал с привидениями…

— Да какие тут привидения! — фыркнул Тас, хотя, правду сказать, и сам только что вспомнил точно о том же. — Ясный день на дворе! Мы стоим в центре города! Так почему, во имя Реоркса…

— Может, ты мне объяснишь, почему тут холод собачий?

— Потому что сейчас зима! — всплеснув руками, за кричал кендер… И тут же встревоженно притих — уж больно занятное эхо пошло гулять между молчаливыми зданиями. — Ну что, идешь или нет? — спросил он громким шепотом.

Флинт набрал полную грудь воздуха, нахмурился, поудобнее перехватил топорище и пошел следом за кендером. Вид у него при этом был такой, как если бы он каждое мгновение ожидал нападения целой ватаги привидений.

— Не такая уж кругом и зима, — проворчал он углом рта. — Только тут!..

— До весны еще… — возразил Тас, радуясь хоть какому-никакому предмету для спора и надеясь, что это отвлечет его от тех странных штук, что выделывал его живот: кишки вдруг принялись завязываться узлами… Флинт, однако, спорить не стал. Плохой знак. Очень плохой. Двое путешественников молча крались по улице и наконец достигли конца квартала. Дальше начиналась дубовая роща. Как и говорил Тас, это была самая обычная роща. Правда, таких высоких дубов ни разу еще не видели ни кендер, ни гном — притом что оба отнюдь не мало странствовали по Кринну… И чем ближе подходили они к роще, тем больше охватывала обоих леденящая жуть. Поистине, такого холода не испускала даже вековечная Ледяная Стена. Этот холод непостижимым образом зарождался внутри! Ну откуда, спрашивается, мог взяться подобный мороз?.. Ярко сияло солнце; в небе не было видно ни облачка. Однако пальцы у обоих вскорости занемели. Флинт не мог больше удержать топора и был вынужден трясущимися руками спрятать его в чехол. У Таса стучали зубы, он совершенно перестал чувствовать свои остроконечные ушки. Его колотила крупная дрожь.

— П-п-пошли-ка от-т-тсюда… — заикаясь, синими губами выговорил гном.

— М-мы п-просто з-з-зашли в тень к-к-какого-то дома… — Тас едва не прикусил язык. — В-вот выйдем на с-с-солнышко, и с-сразу с-станет т-т-тепло…

— Еще нем-м-много — и ни од-дин к-костер на К-кринне нас уже не с-согреет! — огрызнулся Флинт, яростно топая, чтобы кровь прилила к застывшим ногам.

— Ну, х-хоть несколько футов… — Тас еще хорохорился, хотя коленки его так и стукались друг о дружку. Но, когда он шагнул вперед, его спутник остался на месте. Тас оглянулся, и ему показалось, что Флинта хватил внезапный столбняк. Гном стоял неподвижно, опустив голову — только вздрагивала длинная борода.

И вправду что ли вернуться, подумалось Тасу, но знаменитое кендерское любопытство возобладало. Любопытство, послужившее причиной гибели куда большего числа кендеров, чем все остальные причины, вместе взятые.

Однако на краю дубовой рощи мужество едва не изменило ему. Чувство страха было известно его племени только теоретически, — вот почему никто, кроме кендера, вообще не смог бы забраться сюда. Но даже и Таса вдруг захлестнула волна ни с чем не сравнимого ужаса. И источник этого ужаса помещался там, впереди, за дубами.

Деревья как деревья, клацая зубами, сказал себе Тас. Подумаешь!.. Я запросто болтал с призраками в Омраченном Лесу. Я разгрохал Око Дракона. Я и с настоящими живыми драконами дело имел. Раза три или даже четыре! А тут — всего-навсего какие-то деревья. Да я у чародея пленником в замке сидел! Я демона из Бездны своими глазами видел! Подумаешь, деревья несчастные… Уговаривая себя таким образом, Тас дюйм за дюймом приближался к дубам. Но даже и первого, самого крайнего ряда деревьев миновать ему так и не довелось. Ибо он увидел то, что скрывалось в середине рощи.

Тассельхоф судорожно сглотнул, повернулся — и припустил во всю прыть… При виде кендера, несшегося во все лопатки. Флинт понял, что наступил конец света. Нечто Ужасное вот-вот должно было ринуться на них из-за деревьев. Гном крутанулся на месте с такой быстротой, что запутался в собственных ногах и растянулся на мостовой. Подоспевший Тас ухватил его за поясной ремень и рывком вздернул на ноги. Они помчались дальше как сумасшедшие, причем Флинт на полном серьезе спасался от смерти. Он почти слышал великанские шаги, громыхавшие за спиной, и не смел обернуться. Отчетливое видение чудовищной слюнявой пасти гнало его вперед, пока сердце не начало выпрыгивать из груди.

Но вот наконец последний дом заброшенной улицы… Было тепло. В небе сияло безмятежное солнце.

Отчетливо слышались живые голоса, долетавшие с проспектов, заполненных спешившей куда-то толпой. Флинт в изнеможении остановился, одышливо ловя ртом воздух. Отважившись наконец посмотреть назад, он с изумлением убедился, что улица за их спинами была, как и прежде, пуста.

— Ну и что… Ты… Там… Увидел? — дав сердцу несколько успокоиться, выговорил гном.

Мальчишеская рожица кендера по-прежнему была белее бумаги.

— Б-б-башню… — простонал он, отдуваясь.

Флинт вытаращил глаза.

— Башню?.. — переспросил он удивленно. — И я убегал! Реорксова борода!.. Да я чуть насмерть себя не загнал! Стало быть, я удирал от башни!.. Надеюсь,

— тут брови Флинта угрожающе сошлись к переносице, — ты не станешь утверждать, будто она за тобой погналась?..

— Н-нет, — дрожащим голосом согласился Тас. — Она там… Просто стояла. Но, честное слово, ничего страшнее я в жизни своей не видал!

И бестрепетный кендер вновь содрогнулся.

— Это, похоже, была Башня Высшего Волшебства, — поведал в тот же вечер Лоране палантасский Государь. Они стояли над картами в одной из комнат прекрасного дворца, венчавшего собой холм. — Не удивительно, что твой маленький друг так испугался. Странно, что он вообще сумел добраться до Шойкановой Рощи…

— Он — кендер, — улыбнулась Лорана.

— Вот как? Тогда понятно. Отчего мне до сих пор не приходило в голову нанять кендеров для различных работ в окрестностях Башни?.. Мы платим немыслимые деньги рабочим, которые раз в году посещают тамошние здания и наводят порядок. Другое дело, — энтузиазм Государя по зрелом размышлении пошел на убыль, — вряд ли неожиданное нашествие кендеров обрадует горожан… Амозус, палантасский Государь, заложив за спину руки, мерял шагами полированный мраморный пол. Лорана шла рядом с ним, изо всех сил стараясь не споткнуться о край длинного платья со шлейфом, подаренного ей палантасцами. По их дружному мнению, принцессе Правящего Дома Квалинести подобало именно такое одеяние, а вовсе не помятая, со следами крови боевая броня. Лоране пришлось уступить — не обижать же тех, чьей помощью она рассчитывала заручиться. Но кто бы знал, до чего беспомощной и беззащитной — да что там, попросту голой! — казалась она себе без привычной кольчуги и без меча на боку… Это неприятное чувство особенно усиливалось в присутствии палантасских полководцев, временных командиров отряда Соламнийских Рыцарей и знатных советников из городского Сената. Каждый взгляд этих мужчин неизменно напоминал Лоране, что с их точки зрения она была всего лишь женщиной, вздумавшей поиграть в солдатики. Они даже готовы были согласиться, что получалось это у нее неплохо. Она выиграла свою маленькую войну. А теперь — марш обратно на кухню…

— А что такого связано с вашей Башней? — спросила Лорана. После недели переговоров с палантасским Государем она убедилась, что человек этот был отменно умен, но мысль его имела обыкновение уноситься в неведомые дали: приходилось постоянно возвращать ее в основное русло беседы.

— Ах да. Башня… Ее можно увидеть прямо отсюда, из окна. Если ты действительно хочешь… Судя по голосу Государя, самому ему этого не хотелось.

— Не откажусь, — спокойно кивнула Лорана.

Пожав плечами, Амозус подвел эльфийку к окну, на которое она успела обратить внимание, ибо, в отличие от всех прочих, открывавших захватывающий вид на блистательный город, это окно было забрано плотными занавесками.

— Да, именно из-за Башни я и держу его закрытым, — со вздохом ответил Государь, когда Лорана спросила его о причине. — Какая жалость: согласно древним летописям, именно эта часть города некогда слыла прекраснейшей. Но вот уже много лет над Башней тяготеет проклятие… Лицо Государя омрачила глубокая скорбь. Дрожащей рукою отвел он плотные занавеси… Как и следовало ожидать, такое предисловие лишь подстегнуло любопытство Лораны. Но стоило ей посмотреть в окно, как у нее перехватило дыхание.

Солнце садилось за далекие вершины снежных гор, заливая все небо золотом и багрянцем. Закатный свет причудливо играл в белых стенах особняков, сложенных из редкостного полупрозрачного мрамора. Оказывается, мир людей был способен породить красоту, на равных спорившую с чудесами ее родного Квалиноста… Потом глаза Лораны обратились к пятну мрака, лежавшему посреди жемчужного сияния города. Там возносилась к небу высокая башня; горделивый дворец Государя стоял на холме, и, тем не менее, башня ненамного уступала ему высотой. Темный мрамор ее стен резко контрастировал со светлыми, пастельными тонами вокруг. Изящные минареты, когда-то украшавшие ее, лежали в руинах. Слепые окна напоминали пустые глазницы. Башню окружала ограда; она тоже была черна, а на воротах повисло нечто трепещущее. Это нечто казалось до того живым, что Лорана сперва приняла его за птицу. Она как раз собиралась указать на непонятный предмет Государю, когда тот содрогнулся и быстро задернул занавеси.

— Прости, — извинился он. — Вид ее каждый раз заново потрясает меня. А ведь она стоит здесь не первый век. Жить с этим…

— А мне этот вид почему-то не кажется таким ужасным, — серьезно сказала Лорана. Перед глазами у нее все еще стояла Башня и город вокруг.

—По-моему… Башня здесь некоторым образом на месте. Ваш город прекрасен, но красота его до того совершенна и холодна, что временами ее просто перестаешь замечать… — Она обвела взглядом остальные окна, и несравненный вид в который раз околдовал ее. — Зрелище этого… Изъяна… Как бы заново подчеркивает красоту Палантаса. Я, вероятно, неуклюже выразилась, но ты. Государь, конечно, понимаешь, о чем я?.. — Судя по озадаченному выражению столица, он не понял. Лорана только вздохнула и оставила попытки что-либо объяснить; занавешенное окно странно притягивало и завораживало ее. — Как вышло, что Башню прокляли? — спросила она.

— Это произошло, когда… Погоди! Сюда идет тот, кто расскажет тебе обо всем гораздо лучше меня, — с явным облегчением проговорил Амозус, когда дверь в комнату неожиданно растворилась. — Если честно, не очень-то я люблю пересказывать эту историю…

— Астинус, хранитель палантасской Библиотеки! — торжественно провозгласил герольд.

К немалому изумлению Лораны, все присутствующие немедленно поднялись на ноги — даже именитые вельможи и прославленные полководцы. Не слишком ли большая, подумалось ей, честь для простого библиотекаря?.. Ее изумление еще более возросло, когда Государь, полководцы и знать низко поклонились вошедшему. Следуя их примеру, растерянно поклонилась ему и Лорана, — а ведь ей, принцессе Квалинести, не пристало бы кланяться ни единой живой душе на Кринне, кроме отца, Беседующего-с-Солнцами. Тем не менее, выпрямившись и приглядевшись к историку, она вдруг поняла, что ему попросту невозможно было не поклониться.

Астинус держался так уверенно и просто, что можно было сразу сказать: этот человек ничуть не смутился бы, даже соберись перед ним скопом не то что все Криннские короли — сами силы небесные. По виду ему можно было дать лет пятьдесят… И вместе с тем чувствовалось в нем нечто вневременное, вечное, изначальное. Лицо его казалось изваянным из палантасского мрамора, и Лорану сперва отпугнула бесстрастная холодность его черт. Однако потом она заметила, какой огонь горел в его темных глазах. Огонь тысячи душ!

— Ты несколько задержался, Астинус, — дружески, но с подчеркнутым уважением сказал ему Государь. От Лораны не укрылось, что и сам он, и его полководцы, и даже гордые Соламнийские Рыцари оставались стоять, пока не уселся историк. Охваченная непонятным благоговением, опустилась она в свое кресло за большим, заваленным картами круглым столом…

— У меня было неотложное дело, — ответил Астинус голосом, шедшим, казалось, из бездонного колодца.

— Мы наслышаны о странном происшествии, потревожившем покой Библиотеки, — палантасский Государь даже покраснел от смущения. — Прими, пожалуйста, наши извинения. Ума не приложу, и как только этот юноша мог оказаться на ваших ступенях в столь неподобающем состоянии! Зря ты не пожелал нас известить. Мы без лишнего шума удалили бы тело…

— Он не причинил нам особых хлопот, — коротко ответил Астинус и искоса взглянул на Лорану. — Мы справились сами, так что к настоящему моменту вопрос благополучно исчерпан.

— Но… Э-э-э… Как насчет… Э-э-э… Останков? — нерешительно спросил Государь. — Неприятно упоминать об этом, но существуют определенные постановления Сената по вопросам здравоохранения, которые должны быть соблюдены…

— Может быть, — поднимаясь из-за стола, холодно проговорила Лорана, -мне выйти вон и подождать, пока вы завершите эту беседу?

— Что? Выйти?.. — рассеянный Государь взирал на нее с искренним недоумением. — Но ведь ты только что пришла!..

— Я полагаю, эльфийской принцессе неприятен наш разговор, — заметил Астинус. — Как тебе хорошо известно, господин мой, эльфы относятся к дару жизни с глубочайшим почтением. Вряд ли вежливо было с нашей стороны столь бессердечно рассуждать о смерти в присутствии эльфа.

— О Боги, — простонал Амозус, еще пуще краснея. Он торопливо поднялся и взял Лорану за руку: — Я молю о прощении, милая принцесса. Воистину мерзко с моей стороны. Пожалуйста, сядь и не сердись больше. Вина принцессе! — махнул он слуге, и тот наполнил кубок Лораны.

— Когда я вошел, вы говорили о Башнях Высшего Волшебства. Что тебе известно об этих Башнях? — спросил ее Астинус.