12. ВОЗВРАЩЕННЫЙ ДОЛГ

— А теперь, братец, прощай.

Рейстлин извлек из складок черных одежд небольшой гладкий шарик. Око Дракона.

Карамон почувствовал, как оставляют его последние силы. Он тронул рукой повязку, и ладонь покрыла липкая кровь. Голова немилосердно кружилась, свет посоха плыл перед глазами. Словно во сне, откуда-то издалека раздалось ворчание драконидов: стряхнув первоначальный испуг, они двигались к нему — прикончить его. Залитая водой скала дрожала под ногами… Или это у него самого от слабости ноги тряслись?

— Убей меня, Рейстлин… — Карамон смотрел на брата безо всякого выражения.

Рейстлин помедлил. Золотые глаза его сузились.

— Я не хочу умирать от их рук, — спокойно продолжал Карамон. Оставалось попросить о малости: — Прикончи меня, брат. Хотя бы этим ты мне обязан… Золотые глаза так и вспыхнули.

— ОБЯЗАН! — Рейстлин с шипением втянул в себя воздух. — ОБЯЗАН ТЕБЕ! — повторил он придушенным голосом, и лицо его, освещенное пламенем хрустального шарика, побелело. Свирепея, он повернулся и простер руку к драконидам. Молнии стекли с его пальцев и поразили отвратительных тварей. Вопя от боли и изумления, дракониды один за другим валились в черную воду, и вскоре на поверхности заклубилась зеленая кровавая пена: новорожденные драконы пожирали своих двоюродных родственников.

Карамон тупо наблюдал за их гибелью. Ему было плохо, он слишком ослаб для того, чтобы о чем-нибудь думать. Он только слышал бряцание чьих-то мечей, перекликающиеся голоса. Он начал падать вперед, увидел, как устремляется навстречу черная вода…

… И оказался на твердой земле. Он моргнул и поднял глаза. Он сидел на скале рядом со своим братом. Рейстлин стоял подле него на коленях, держа в руке посох.

— Рейст!.. — выдохнул Карамон, и к глазам богатыря подступили слезы. Неверным движением он поднял руку и коснулся плеча брата, ощутив бархатную мякоть его одежд.

Рейстлин отодвинулся.

— Вот что, Карамон, — проговорил он голосом, в котором тепла было не больше, чем в темных водах внизу. — На сей раз я спасу тебе жизнь, но больше чтобы никаких счетов. Я ничем тебе не обязан!

Карамон сглотнул.

— Рейст, — сказал он тихо. — Я совсем не имел в виду… Рейстлин точно не слышал.

— Стоять можешь? — спросил он раздраженно.

— П-попробую, — неуверенно пробормотал Карамон. — А… А ты не мог бы использовать эту… Эту штуку… — он указал на Око, — … Чтобы нам с тобой убраться отсюда?

— Мог бы, только вот путешествие вряд ли особо понравилось бы тебе, братец. И потом — ты что, уже забыл о тех, что явились с тобой сюда?

— Тика! — ахнул Карамон. — Тас!.. — И кое-как поднялся, цепляясь за мокрые камни. — И Танис! Как насчет того, чтобы…

— Танис пускай сам о себе думает. Ему-то я долг отдал уже десятикратно, — хмыкнул Рейстлин. — Не расплатиться ли мне лучше с другими?

Крики, смутно доносившиеся из тоннеля, становились все громче. Исполняя последние приказы своей Владычицы, в пещеру врывались войска. Карамон устало потянулся к рукояти меча, но прикосновение холодных, костлявых пальцев заставило его остановиться.

— Не стоит, — прошептал Рейстлин, и его тонкие губы скривила мрачная усмешка. — С некоторых пор я не нуждаюсь в тебе. И уже не буду нуждаться… Никогда более. Смотри!

В следующий миг его магия обратила подземную ночь в сияющий день. Карамону, все-таки вытащившему меч, только и оставалось, что стоять подле брата и благоговейно смотреть, как его чары поражают врага за врагом. Молнии с треском срывались с рук колдуна, пламя слетало с ладоней, из ниоткуда возникали призраки до того страшные, что самый ужас, излучаемый ими, был смертоносен.

С воплями падали гоблины, пронзаемые пиками рыцарского легиона, который по слову Рейстлина огласил пещеру воинственным песнопением, а по другому его слову — исчез без следа. Драконья молодь в ужасе спешила укрыться в темных, потайных логовах, где плесневела скорлупа их яиц. Дракониды обугливались и чернели в огне. Темные жрецы, которых последний приказ их Владычицы тучами ринул в подземелье, пали, пронзенные стаями сверкающих копий, и исступленные молитвы их сменились предсмертными криками… Наконец появились Черные Одежды — старейшины Ордена, пришедшие истребить юного выскочку… И, едва появившись, с ужасом убедились, что, при всей их древности, Рейстлин некоторым мистическим образом был еще старше их. Его сила не поддавалось описанию; победить его было попросту невозможно. Прозвучали заклинания, и маги стали исчезать один за другим, причем многие, улетучиваясь, с глубоким почтением кланялись Рейстлину… И вот опять стало тихо, только лениво плескалась вода. Хрустальный свет Посоха Мага заливал пустую пещеру. Храм поминутно сотрясала новая судорога, и Карамон с опаской поглядывал вверх. Магическая битва длилась какие-то мгновения. Но Карамону в горячке уже казалось, что они с братом торчали в этом жутком месте чуть не всю жизнь.

Когда мантия последнего мага растворилась во тьме, Рейстлин оглянулся на брата.

— Видал? — холодно произнес он.

Великан молча кивнул. Глаза у него были круглые.

Земля тряслась все сильнее. Волны бились о скалы. На том конце пещеры задрожала и раскололась сломанная колонна, усеянная самоцветами. Карамон поднял глаза к готовому обрушиться потолку, и в лицо ему посыпалась каменная крошка.

— Что случилось? — спросил он в тревоге. — Что это значит?

— Это значит, что наступил конец, — сказал Рейстлин. Подобрал полы черных одежд и раздраженно бросил брату: — Пошли отсюда. Идти-то сможешь? — Смогу… Погоди только чуть-чуть, — проворчал Карамон. Кое-как оттолкнувшись от камней, он шагнул вперед, но тут же зашатался и чуть не упал. — Я думал… Я крепче, — простонал он и схватился за бок.

Он выпрямился, хотя и с величайшим трудом. Губы у него были белые, по лицу тек пот. Он сделал еще шаг… Рейстлин с угрюмой усмешкой наблюдал за тем, как, спотыкаясь, бредет к нему Карамон. Потом маг протянул ему руку.

— Обопрись на меня, братец, — сказал он негромко.

В гигантском куполе Большого Тронного Зала разверзся огромный пролом. Каменные глыбы рушились вниз, круша и сметая все живое внизу. Хаос, царивший в Зале, сменила паника. Напрасно офицеры выкрикивали команды, напрасно подкрепляли свои слова ударами кнутов, а то и мечей, — воины думали только об одном: как бы спасти свою жизнь, как бы успеть выскочить из рушащегося Храма. В своем бегстве они безжалостно рубили всякого, кто оказывался у них на пути, — даже своих собственных недавних товарищей. Кое-кому из наиболее могущественных Повелителей удалось-таки сплотить вокруг себя преданных телохранителей и с их помощью выбраться наружу. Другие пали — зарезанные собственными воинами, раздавленные падающими глыбами или попросту затоптанные.

Отчаянно продираясь вперед, Танис неожиданно заметил впереди то, что он страстно молил Богов позволить ему отыскать — ореол золотых волос, горевший в серебряных лучах Солинари, словно пламя свечи.

— Лорана!.. — закричал он, вполне сознавая, что за шумом и грохотом она все равно его не услышит. Он устремился к ней, прокладывая себе путь бешеными ударами меча. Летящий обломок камня распорол ему щеку. По шее потекла горячая кровь, но ни кровь, ни боль уже не имели значения. Он лягал, пинал и рубил мечущихся драконидов, прорываясь к Лоране. Несколько раз он пододвигался к ней вплотную, но толпа снова и снова оттаскивала его прочь.

Лорана стояла у прохода в один из притворов, отбиваясь от драконидов отобранным у Китиары мечом. Действовала она им с ловкостью и сноровкой, порожденной долгими месяцами войны. Танис почти достиг ее как раз в тот момент, когда, расшвыряв врагов, она осталась на миг в одиночестве.

— Лорана! — крикнул он, перекрывая шум. — Подожди меня!..

Она услышала его. Она обернулась, и при свете луны он разглядел, что ее глаза были спокойны, а взгляд — тверд.

— Прощай, Танис, — сказала она ему по-эльфийски. — Я обязана тебе жизнью, но не душой.

С этими словами она повернулась к нему спиной и, шагнув под арку, исчезла во тьме.

Очередная глыба, обрушившаяся с потолка Храма, с треском разлетелась на гранитном полу, с головы до ног осыпав Таниса пылью и мусором. Какое-то время он стоял неподвижно, качаясь от усталости, и смотрел вслед Лоране. Кровь затекла ему в один глаз. Он рассеянно стер ее… А потом неожиданно начал смеяться. Он хохотал, пока с кровью на его лице не смешались слезы, выступившие из глаз. Наконец, совладав с собой, он поудобнее перехватил окровавленный меч и побежал в темноту следом за девушкой.

— Они ушли вон по тому коридору, Рейст… То есть Рейстлин… Карамон едва не прикусил язык, произнеся детское прозвище брата. Как-то очень уж не подходило оно к этому грозному и молчаливому магу в черных одеждах.

Они стояли у столика тюремщика, рядом с трупом хобгоблина. Стены кругом них положительно сходили с ума: шатались, трескались, выравнивались… Перевоплощались. Зрелище это наполняло Карамона смутным ужасом, точно воспоминание о давно позабытом ночном кошмаре. Он предпочитал пореже отводить взгляд от лица брата, на руку которого с благодарностью опирался. Рейстлин, по крайней мере, был существом из плоти и крови, чем-то реальным посреди страшного сна.

— Ты знаешь, куда он ведет? — оглядывая восточный коридор, спросил Карамон.

— Да, — ответил Рейстлин равнодушно.

У Карамона свело живот от внезапного страха.

— Ты… Ты уже знаешь, что с ними что-то случилось…

— Они, как всегда, сделали глупость, — сказал Рейстлин с горечью. — А ведь тогда во сне им дано было предупреждение, — тут он глянул на брата,

—как и всем остальным. А впрочем, я, может, еще поспею, хотя для этого и придется поторопиться. Слышишь?

Карамон посмотрел в сторону лестницы. По ней уже шаркало множество когтистых лап: стража мчалась предотвратить побег сотен узников, с чьих камер внезапная катастрофа сбила замки. Карамон потянулся к мечу…

— Уймись! — отрезал Рейстлин. — Подумай сам: на тебе ведь по-прежнему офицерские латы. На что мы им? Владычицы больше нет, а стало быть, и подчиняться им некому. Каждый из них теперь думает только о себе и о том, как бы урвать кусок пожирнее. Держись подле меня, брат, да прикинься, будто спешишь по делу… Карамон поглубже вздохнул — и сделал, как ему было велено. Силы частично возвратились к нему, он мог идти сам, не опираясь на руку колдуна. Не обращая внимания на драконидов — которые тоже лишь мельком посмотрели на них, торопясь мимо, — братья отправились дальше по коридору. Стены справа и слева от них продолжали менять свою форму, потолок трескался и содрогался, пол вздымался и опадал под ногами. Сзади раздавались ужасающие крики: это узники отстаивали вновь обретенную свободу.

— Хорошо хоть, при той двери не будет охраны, — заметил Рейстлин, указывая вперед.

— О чем ты?.. — Карамон даже остановился, испуганно глядя на брата.

— Там ловушка, — прошептал Рейстлин. — Помнишь наш сон?

Карамон покрылся смертельной бледностью и, собрав остаток сил, помчался по коридору вперед. Рейстлин покачал головой в черном бархатном капюшоне и пошел следом за ним. Завернув за угол, он увидел брата стоящим на коленях между двумя телами, распростертыми на полу.

— Тика!.. Тика!.. — стонал великан. Бережно отведя с белого, застывшего лица девушки пропитанные кровью рыжие кудри, он пытался нащупать у нее на шее биение пульса. Вот он нашел его и с величайшим облегчением зажмурился… Потом потянулся рукой к кендеру: — Тас! Ох, Тас, зачем!..

Услышав знакомый голос, произносивший его имя, кендер поднял веки, но так, словно они были слишком тяжелы для него.

— Карамон… — прошептал он еле слышно. — Я… Мне очень жаль…

— Тас!.. — могучие руки подхватили легкое, пылающее в лихорадке тело. Обняв Тассельхофа, Карамон стал укачивать его, точно младенца: — Тихо, Тас, не надо говорить… Тело кендера скрутила предсмертная судорога. Карамону бросились в глаза сумочки и кошели Тассельхофа, в беспорядке раскиданные по полу: позабытые сокровища валялись, точно игрушки в детской, в которой не стало ребенка. Карамон заплакал.

— Я хотел спасти ее… — содрогаясь от боли, прошептал Тас. — Я не сумел…

— Ты спас ее, Тас, — задыхаясь от слез, выговорил Карамон. — Она жива. Она просто ранена. Она выздоровеет, Тас…

— Правда?.. — Лихорадочно горевшие глаза кендера озарились внутренним светом, потом начали тускнеть. — Не сердись, Карамон, но… Я, похоже, не выздоровею… Ну да ничего, ты не волнуйся… Я зато Флинта скоро увижу… Он меня ждет… Хватит ему скучать там одному… И вообще… Не надо было ему туда без меня уходить…

— Что с ним? — спросил Карамон неслышно подошедшего брата. Не тратя времени даром, Рейстлин склонился над кендером, чей шепот уже перешел в бессвязное бормотание.

— Яд, — коротко ответил маг, глянув на золотую иголочку, поблескивавшую в факельном свете. Протянув руку, он несильно толкнул дверь. Щелкнул замок, и она повернулась на петлях, слегка приотворяясь. Снаружи раздавались вопли и визг: солдатня и неракские невольники разбегались кто куда из рушащегося Храма, а небеса над ними содрогались от надсадного рева драконов. Повелители бились между собой, выясняя, кто же среди них сильнейший в этом новом, изменившемся мире. Рейстлин прислушался к шуму и задумчиво улыбнулся… Рука брата, стиснувшая плечо мага, прервала его размышления.

— Ты можешь помочь ему? — спросил Карамон.

Рейстлин покосился на умирающего кендера.

— Слишком далеко он ушел, — холодно проговорил маг. — Я могу вернуть его, но это потребует части моей силы. А мы отнюдь еще не в безопасности, братец.

— Ты действительно можешь спасти его? — не унимался Карамон. -Неужели у тебя хватит могущества, чтобы?..

Рейстлин пожал плечами:

— Разумеется.

Тика зашевелилась и села, обхватив руками больную голову.

— Карамон!.. — радостно закричала она. Потом она увидела Таса. — Ой, нет… — прошептала она. И, забыв о собственной боли, тронула окровавленной ладонью его горячечный лоб. Глаза кендера широко распахнулись от прикосновения, но Тику он не узнал. Он закричал от боли. Его крики не могли заглушить топота когтистых лап, бегом приближавшихся по коридору.

Рейстлин снова посмотрел на брата. Тот по-прежнему обнимал Таса. Рейстлин хорошо знал, на какую нежность были способны огромные ладони богатыря.

«Вот так же он и меня обнимал», — подумалось магу. Он смотрел на кендера, а в памяти проносились яркие, памятные дни их юности, картины беззаботных путешествий вместе с Флинтом… Которого больше не было. И Стурма не было. Солнечные дни, когда на утехинских валлинах распускались зеленые почки… Вечеринки в «Последнем Приюте»… От которого остались теперь одни головешки. Как и от сожженных валлинов.

— Пусть это будет моим последним долгом, — сказал он вслух. — Я расплачусь сполна. — И, не обращая внимания на исполненный благодарности взгляд Карамона, велел: — Уложи его и поди уйми драконидов. Это заклинание потребует от меня полного сосредоточения. Ни под каким видом не допускай их сюда и не позволяй мне помешать!

Карамон бережно опустил Таса на пол у ног волшебника. Глаза кендера уже закатились, тело судорожно подергивалось, коченея, из горла рвался хрип.

— Не забудь, брат, что на тебе офицерские латы, — еще раз напомнил Рейстлин, запуская руку в один из множества тайных кармашков, которыми изобиловали его бархатные одеяния. — Пустись на хитрость… Если сумеешь. — Ясно, — Карамон бросил последний взгляд на Таса и расправил плечи:

— Давай, Тика, укладывайся обратно. Притворись, что ты без сознания… Девушка кивнула и опустилась на пол, послушно закрывая глаза.

Рейстлин слышал, как Карамон с лязгом удалился по коридору, слышал, как там зазвучал его низкий, гулкий бас… Потом маг сосредоточился для произнесения заклятия, позабыв и о брате, и о приближавшихся драконидах. Вынув из внутреннего кармашка мягко лучащуюся белую жемчужину, Рейстлин крепко сжал ее в одной руке, а в другую взял серо-зеленый листок.

Раздвинув судорожно сжатые челюсти кендера, Рейстлин засунул листок под распухший язык Тассельхофа. Некоторое время маг пристально смотрел на жемчужину, припоминая мудреные слова заклинания. Он мысленно проговорил их несколько раз, пока не уверился, что твердо помнит нужный порядок слов и правильно произнесет каждое. Он знал, что шанс у него был только один, второго не будет. Мало того. Если он сделает хоть что-то не так, кендер умрет наверняка, и с ним, весьма вероятно, погибнет он сам.

Прижав жемчужину к своей груди против сердца, Рейстлин закрыл глаза и начал произносить заклинание. Шесть раз пропел он каждую его строчку, каждый раз играя голосом чуть-чуть по-другому. И с восторгом ощутил, как магическая энергия пробежала по его жилам и, восприняв частицу его собственной жизненной силы, заключила ее в жемчужину.

Довершив начальную стадию заклинания, Рейстлин нагнулся, держа сияющий шарик над сердцем Тассельхофа. Снова закрыл глаза и опять начал читать заклинание, только теперь уже задом наперед. При этом он медленно крошил пальцами жемчужину, осыпая радужным порошком застывшее тело кендера. Кончив, Рейстлин устало открыл глаза и с торжеством увидел, как гримаса смертной муки покидает мальчишескую рожицу кендера, сменяясь блаженным покоем.

Тас открыл глаза.

— Ой! Рейстлин! Я… Тьфу! — И Тас выплюнул зеленый листок. — Бр-р, какая гадость! Откуда она взялась у меня во рту?.. — Тас приподнялся, очумело оглядываясь, и увидел свои рассыпавшиеся кошели. — Эй, кто тут рылся в моем имуществе? — Он с упреком уставился на мага — и вдруг вытаращил глаза: — Рейстлин! Так ведь ты теперь в Черных Одеждах! Во отпад!.. А можно потрогать? Ладно, ладно, нельзя так нельзя… Ну, незачем так на меня смотреть, я просто… Они такие мягонькие с виду… Погоди, так ты, значит, теперь совсем-совсем злой? Слушай, а может, сотворишь что-нибудь злое, а я посмотрю? Я же знаю, чем занимаются злые волшебники. Один раз я видел, как колдун вызывал демона. А ты это умеешь? Может, вызовешь хоть одного на минуточку и сразу назад? Ну, хоть маленького?.. Не хочешь? — И Тас разочарованно вздохнул. — Ну ладно… Ой, Карамон, а почему с тобой дракониды? И что такое с Тикой? Слушай, Карамон, я…

— Заткнись! — взревел великан. Мрачно уставившись на кендера, он указал драконидам на него и на Тику: — Мы с магом вели этих пленников нашему Повелителю, когда они напали на нас и попытались бежать. Это весьма ценные рабы, особенно девка. А кендер — ловкий воришка. Они ни в коем случае не должны убежать. Мы еще выручим за них неплохие денежки на торгу в Оплоте. Владычицы больше нет, а значит, теперь всяк сам за себя, верно, ребята?

И Карамон ткнул одного из драконидов, под ребра. Тот зарычал, выражая полное согласие. Его черные змеиные глазки жадно рассматривали красавицу Тику.

— «Воришка»! — возмутился Тас. Его пронзительный голосок отдался под сводами коридора. — Да я… Он замолчал на полуслове: Тика, лежавшая якобы без сознания, ущипнула его за бок.

— Я потащу девчонку, — сказал Карамон, косясь на раззявившего пасть драконида. — Ты присмотри за кендером, а ты, — приказал он второму, — ты поможешь магу. Он только что колдовал и очень ослаб.

Драконид с величайшим почтением поклонился Рейстлину и помог ему встать.

— Вы двое — марш вперед, — распоряжался Карамон. — И чтобы никаких мне неожиданностей, когда будем покидать город. Если справитесь, может, я возьму вас с собой в Оплот… И он вскинул на плечо Тику. Та притворилась, что только-только приходит в себя, и со стоном затрясла головой.

Довольные дракониды последовали за ними. Один из них схватил Таса за шиворот и потащил его наружу.

— Мои вещи! — силясь вывернуться, жалобно запищал кендер.

— Вперед! — зарычал Карамон.

— Ну что ж… — Тас покорился жестокой необходимости, однако продолжал оглядываться на свои драгоценности, раскиданные на испятнанном кровью полу.

— Может, это еще не конец моим похождениям. В конце концов, как говорила моя мамочка, в пустые карманы больше помещается… Спотыкаясь, он вышел наружу, зажатый между двумя драконидами. И поднял глаза к звездному ночному небу.

— Ты уж извини. Флинт, — проговорил он тихонько. — Придется тебе еще чуточку меня обождать…

13. КИТИАРА

Проскочив под аркой, Танис словно бы угодил в совершенно другой мир. В самом деле, перемена была разительная. Всего мгновение назад он прилагал все усилия, только чтобы устоять на ногах посреди беснующейся, дерущейся толпы. И вдруг оказался в прохладной темной комнате вроде той, где они с Китиарой и ее воинами ожидали своей очереди у входа в Большой Тронный Зал… Быстро оглядевшись, он удостоверился, что в обширном покое, кроме него, никого не было. И, хотя все инстинкты подталкивали его вперед -скорее бежать дальше, продолжая лихорадочный поиск, — Танис заставил себя остановиться, перевести дух и утереть кровь, грозившую совсем залепить ему один глаз. Он попытался припомнить расположение чертогов у входа в Храм. Притворы располагались по кругу, соединяясь с главным входом цепочками извилистых коридоров. Некогда, еще во времена Истара, в устройстве этих коридоров наверняка был и смысл и порядок. Искаженное перевоплощение Храма уничтожило смысл, оставив беспорядочную путаницу. Коридоры, которые, казалось, вот-вот должны были куда-нибудь вывести, внезапно кончались тупиками. Зато другим, казавшимся поначалу короткими, конца не было и не предвиделось.

Пол колебался под ногами, с потолка ручьями сыпалась пыль. Совсем рядом со стены с треском свалилась картина. Танис не имел ни малейшего понятия, куда скрылась Лорана. Он только видел, как она вошла сюда. И все. Ее держали в плену здесь, в Храме, но камера располагалась наверняка под землей. Танису оставалось только гадать, заметила ли она дорогу, когда ее несли наверх, знала ли она, как выйти наружу. Подумав об этом, он понял, что и сам имеет весьма относительное представление о том, где находится. Схватив один из факелов, еще продолжавших гореть, он посветил вокруг. Он сразу увидел за сорванной шпалерой дверь, висевшую на единственной петле. За дверью виднелся полутемный проход.

У Таниса перехватило дыхание. Теперь он знал, куда скрылась Лорана.

Из коридора веяло свежим воздухом, воздухом, напоенным запахами весны и благословенной ночной прохладой. Это веяние коснулось его левой щеки, и он понял, что его наверняка почувствовала и Лорана. Она не могла не догадаться, что это путь к выходу из Храма. Забыв о боли в голове, Танис помчался по коридору, усилием воли заставив измотанные мышцы повиноваться. Наперерез ему из какого-то прохода вывалилась группа драконидов.

Вовремя вспомнив про свои офицерские латы, Танис остановил их.

— Эльфийка!.. — прокричал он. — Не видали? Нельзя дать ей уйти!..

Они второпях и неразборчиво буркнули что-то. Танис заключил, что они ее не видали — как и следующий встреченный им отряд. Зато двое, пробиравшиеся полуразрушенными залами в поисках добычи, кивнули и вытянули лапы в том самом направлении, куда он и бежал. Танис обнадеженно заспешил дальше.

Между тем сражение внутри Зала закончилось. Выжившие Повелители Драконов выбрались наружу и присоединились к своим воинам, остававшимся за стенами Храма. Кто-то сразу вступил в междоусобную схватку, кто-то скомандовал отбой, не спеша ввязываться и желая сперва посмотреть, чем кончится у других.

Всех занимали два главных вопроса. Во-первых, останутся ли драконы на Кринне или исчезнут вместе со своей Владычицей, как это произошло после Второй войны с драконами? И, во-вторых, — если драконы останутся, кому быть их Верховным Владыкой?

Пробегая полутемными коридорами, Танис порою ловил себя на том, что и сам смутно задается этими же вопросами. Ему, впрочем, было особо не до того. Он то и дело сворачивал не туда, натыкался на глухие стены и, ругаясь, бежал назад по собственным следам, ища место, где свежее дуновение опять коснется лица… Потом он совсем перестал о чем-либо думать. Боль и усталость постепенно брали свое. Ноги вконец отяжелели, каждый шаг давался огромным усилием. В голове стучало, из раны над глазом снова потекла кровь. Пол под ногами дрожал не переставая. Статуи рушились с постаментов, с потолка, поднимая тучи пыли, сыпались камни… Танис начал терять надежду. Он был по-прежнему уверен, что двигался в единственно правильном направлении, но дракониды, которых он встречал теперь, Лорану не видели. Что могло произойти? Неужели она… Нет. Он запретил себе даже думать об этом. Танис бежал все вперед и вперед, и аромат весны указывал ему путь сквозь тучи пыли и дымного смрада.

От факелов, вывалившихся из гнезд, начал распространяться огонь. Пламя пожара постепенно охватывало Храм.

Перебираясь через кучу мусора, завалившего узкий коридор, Танис расслышал впереди какой-то звук. Он замер, придерживая дыхание. Нет, он не ошибся. Звук раздавался совсем рядом. Танис сжал меч, вглядываясь сквозь дым. Он только что натолкнулся на целую ораву драконидов, успевших напиться и жаждавших крови. Одинокий офицер-человек показался им легкой добычей, но тут, на счастье Таниса, один из них вспомнил, что видел его с Темной Госпожой. Больше рассчитывать на такое везение Танис не хотел. Коридор впереди него был завален почти наполовину — часть потолка обрушилась внутрь. Мрак стоял кромешный — единственным источником света был факел, который держал в руке полуэльф. Некоторое время Танис раздумывал, выбирая меньшее из двух зол: погасить факел и оказаться во тьме — или оставить его гореть, рискуя, что кто-нибудь недобрый заметит его из темноты. И решил рискнуть, понимая, что впотьмах ему Лорану уже точно не отыскать.

Выручайте еще раз, офицерские доспехи!

— Кто идет? — хрипло гаркнул он и бесстрашно посветил факелом вперед. Вдалеке блеснула броня, мелькнул силуэт бегущего… Бегущего не к нему — от него. Странновато для драконида… Утомленный разум не поспевал уследить за происходившим. Бегущий был тонок, гибок и двигался слишком быстро для…