10. Банкет по случаю помолвки

Королевский дворец был охвачен суматохой лихорадочных приготовлений к празднику. Его Величество Беседующий-со-Звездами давал грандиозный банкет в честь Мины, спасительницы Сильванести. В обычных условиях эльфам потребовались бы месяцы для того, чтобы привыкнуть к мысли о нем, затем многие дни размышлений над списками гостей, недели на обсуждение с поварами меню, на выбор подобающей сервировки столов и цветов для букетов. Лишь юностью нетерпеливого короля объяснялось то, что банкет должен был состояться через двадцать четыре часа.

Два из них церемониймейстер потратил на попытки убедить короля, что организовать банкет за такое короткое время невозможно. Но король остался непреклонен, и придворный был вынужден в отчаянии уступить и начать приготовления к торжеству.

Мине было передано приглашение короля. Она приняла его от своего имени и от имени своих офицеров. Церемониймейстер пришел в ужас. Никогда в Сильванести эльфы не садились за один стол с представителями человеческой расы. Мина, конечно, была совсем другое дело, эльфы уверяли друг друга, что она одна из них, что в жилах ее течет эльфийская кровь, а тот факт, что она — командир сил Рыцарей Тьмы, как-то выскользнул из памяти ее приверженцев. Мина старалась не опровергать этого слуха, никогда не появляясь при эльфах в своих черных доспехах, а предпочитая надевать серебряные.

По этому поводу возник спор. Помощник церемониймейстера припомнил, что во время Войны Копья, когда дочь Лорака, Эльхана Звездный Ветер, вернулась в Сильваност, с нею вместе нагрянули несколько представителей человеческого племени. Записей, подтверждавших, что их приглашали, не нашлось, но, так или иначе, прецедент был установлен. Церемониймейстер заметил, что гости, без сомнения, обедали, завтракали и ужинали в период своего пребывания на эльфийской земле, но эти трапезы были неофициальными, являясь неизбежным злом того печального времени.

Что же касается минотавра, то возможность его присутствия на банкете даже не обсуждалась. Это было совершенно исключено.

С трудом подбирая слова, устроитель торжества стал объяснять Мине, что если вдруг ее офицерам наскучит долгая церемония и непонятные речи, если им не понравится пища, не придется по вкусу вино, то может случиться всякое, и не лучше ли будет, если офицеры пообедают у себя в лагере, вне стен Сильваноста. Его Величество, безусловно, возьмет на себя заботу о блюдах и напитках.

— Мои офицеры придут вместе со мной, — отрезала Мина — В противном случае я вообще не появлюсь на банкете.

При мысли, что ему придется передать такой ответ Его Величеству, церемониймейстер поспешил согласиться. Генерал Догах, капитан Самоал, минотавр Галдар и все рыцари Мины получили соответствующие приглашения. Церемониймейстеру оставалось только надеяться, что минотавр во время трапезы будет пользоваться ложкой.

Его Величество пребывал в отменнейшем настроении, заражая веселостью дворцовую челядь. Прислуга и обитатели дворца души не чаяли в молодом короле, и та грусть, что владела им последнее время, вселила в них тревогу. Если празднество сможет вернуть королю хорошее расположение духа, то они закатят такой банкет, какого в Сильванести еще не видывали.

Кайрин, наблюдая за кузеном, не мог не отметить, что в приподнятом настроении Сильванеша есть что-то лихорадочно-болезненное. Обстоятельно поговорить с королем он не мог, так как тот целиком окунулся в предпраздничную суету, вникая во все мелочи торжественных приготовлений, даже самолично выбирая цветы, которым надлежало украсить стол. На все попытки Кайрина заговорить с ним король отвечал отказом, ссылаясь на нехватку времени.

— Вот вы увидите, кузен, — лишь успел сказать на бегу король, — она любит меня. Вы убедитесь в этом сами.

Кайрин мог только догадываться, что между Сильванешем и Миной состоялся какой-то разговор и она дала ему уверения в своей любви. Только этим можно было объяснить лихорадочное возбуждение, которое владело королем. Хотя Кайрин, припоминая состоявшийся накануне визит короля к Мине, с трудом мог поверить, что за ее жестокими словами могло последовать любовное объяснение. Правда, она была человеком, а их порой очень трудно понять.

Королевские банкеты эльфы всегда проводили на свежем воздухе, под открытым небом. В прежние дни, до Войны Копья, до нашествия Циана Кровавого Губителя и страшного Сна, который он наслал на Сильванести, в саду около Башни обеденные столы расставляли длинными рядами, чтобы за ними могли разместиться все эльфы, принадлежавшие к королевскому роду. Но с тех пор много воды утекло. Многие знатные эльфы погибли, сражаясь со Сном, или умерли от изнуряющей неизлечимой болезни, порожденной магическим щитом. Большинство тех, кто выжил, отказались принять приглашение — ужасный афронт молодому королю. Вернее, он мог быть ужасным, если бы воспринимался как таковой, но король попросту не обратил на отказ ни малейшего внимания. Он только бросил, рассмеявшись, что без этих старых дураков никто не будет скучать. В итоге потребовалось сервировать всего лишь два обеденных стола, и пожилым эльфам-служителям оставалось только лить слезы, полируя изящное серебро, накрывая кружевными скатертями столы и расставляя на них фарфор более тонкий, чем яичная скорлупа.

Сильванеш нарядился задолго до полуночи, к которой было приурочено начало банкета. Ему казалось, что минуты ползут словно на спинах улиток — так медленно они проходили. Его не покидало беспокойство о том, все ли идет как положено, и, хотя он уже предпринял восемь попыток проверить это, его с трудом отговорили от девятой. Какофония настраиваемых музыкальных инструментов показалась ему сладчайшей музыкой, ибо она означала, что до начала торжества остается меньше часа. Он пригрозил уволить церемониймейстера, когда тот заявил, что королю не полагается появляться на банкете раньше гостей. Сильванеш прибыл в зал первым и покорил всех приглашенных тем, что лично приветствовал каждого из них.

Рубиновое кольцо он спрятал в серебряную, филигранной работы коробочку, которую, уложив в бархатный футляр, спрятал на груди под синим велюровым камзолом, в кармане шелковой рубашки. Он так часто прикладывал руку к сердцу, проверяя, на месте ли футляр, что многие стали перешептываться, предполагая у молодого короля тайную сердечную болезнь. Но они не видели Его Величество таким веселым с самого дня коронации, поэтому опасения за его здоровье вскоре оставили их.

Мина явилась ровно в полночь, и счастье Сильванеша стало беспредельным. На девушке было простое белое шелковое платье без каких-либо украшений. Единственной драгоценностью был гладкий серебряный кулон, который она постоянно носила на груди. Настроение у нее было столь же прекрасным, как и у короля. Всех знакомых эльфов она приветствовала по имени, скромно и без жеманства принимая их благодарность за чудесные исцеления, которые она совершила. Она была такой же хрупкой и изящной, как самая изящная из эльфийских девушек, и почти столь же прекрасной, как единодушно признала эльфийская молодежь.

— Я благодарю вас за честь, оказанную мне сегодня, Ваше Величество, — проговорила Мина, подходя к королю, чтобы сделать реверанс.

Но Сильванеш удержал ее за руку.

— Я сожалею, что у меня не было времени для большего, — многозначительно сказал он. — И надеюсь, что однажды ты будешь присутствовать на настоящем эльфийском празднестве. — Ему хотелось сказать: «На нашей свадьбе».

— Едва ли я заслуживаю такой чести, — ответила девушка, бросая взгляд в сторону накрытых столов, украшенных цветами и сотнями зажженных свечей. — Я благодарю вас за то, чем вы почтили меня приглашением в этот вечер. Того дара, который вы намерены преподнести мне, я давно ожидала и давно к нему готова. Надеюсь оказаться достойной его, — закончила она тихо и почти с благоговением.

Сильванеш изумился и на мгновение почувствовал, что радость от приготовленного подарка (который должен был стать сюрпризом) померкла. Но затем до него дошел смысл ее слов. Честь, которую он оказывает ей. Дар, которого она давно ждала. Она надеется оказаться достойной его . О чем могут быть эти слова, как не о даре его любви?

В экстазе счастья Сильванеш благодарно припал губами к руке Мины, дав себе обещание сегодня же поцеловать ее в губы.

Музыканты перестали играть. Залились звоном серебряные колокольчики, возвещая о том, что обед подан. Сильванеш предложил Мине руку и, подведя девушку к столу, усадил справа от себя. Гости и приглашенные офицеры тоже стали рассаживаться. Сильванеш сразу забыл о гостях, он не видел никого и ничего, кроме Мины. Кайрин, сидя напротив короля, пытался заговорить с ним, но безуспешно. Сильванеш не слышал ни слова. Он не пил вина, будучи опьянен одним присутствием Мины. Он не ел фруктов и печенья, не отрывая взгляда от Мины. Бледная луна не могла соперничать со светом, который излучала Мина. Музыка казалась ему грубым скрипом в сравнении с голосом Мины. Янтарь ее глаз пленил его. Юноша плавал в этом блаженном плену, в золотом оцепенении счастья. Словно захмелев от медового вина, он не задавал никаких вопросов, не слышал, когда к нему обращались.

Что же касается Мины, то она приветливо беседовала с соседями, очаровывая их своим великолепным знанием эльфийского языка. Ее рассказы о Едином Боге и его чудесах захватили собеседников. Она редко обращалась к королю, но взгляд ее янтарных глаз часто останавливался на нем. Этот взгляд был не теплым и любящим, а холодным и выжидающим.

Сильванеша смущала эта холодность, но, прижимая ладонь к драгоценной коробочке на груди и вспоминая слова Мины, он успокаивался.

«Это девическая робость», — говорил он себе и продолжал слушать ее рассказы о Едином Боге, с гордостью отмечая про себя, как уверенно она держится с учеными эльфами, например с Кайрином.

— Вы, надеюсь, простите меня, если я позволю себе задать вопрос о Едином Боге? — осторожно спросил Кайрин.

— Я не только прощу вам это, — с чуть заметной улыбкой отвечала девушка, — но и сама попрошу вас задать этот вопрос. Я не боюсь выслушивать вопросы и не боюсь давать на них ответы.

— Вы один из офицеров Рыцарей Такхизис? — начал он.

— Неракских Рыцарей, — поправила Мина. — Теперь нас принято называть Неракскими Рыцарями.

— Да, я слышал о том, что ваш Орден сменил свое название. Такхизис оставила этот мир…

— Как и Бог эльфов Паладайн.

— Увы, это так. — Голос Кайрина зазвучал грустно. — Хотя обстоятельства и причины их ухода, думаю, могли быть различны. Но это уводит нас в сторону от моего вопроса. На протяжении всей истории Неракского Рыцарства эльфы оставались для вашего Ордена заклятыми врагами. Рыцари никогда не делали тайны из того, что намерены захватить земли эльфов и огнем очистить их от прежних хозяев.

— Кайрин, — гневно перебил его Сильванеш, — едва ли сейчас уместно…

Мина положила ладонь на его руку, но это успокаивающее прикосновение показалось ему жгучим языком пламени.

— Позвольте вашему кузену закончить свою мысль, — сказала Мина. — Продолжайте, пожалуйста.

— И теперь я не совсем понимаю, почему вы, вторгшись на нашу землю, не… — Кайрин замялся, подыскивая слова. Лицо его было суровым.

— Не отнимаем у вас жизней, хотели вы сказать? — закончила за него Мина.

— Да, но не только это. Вы излечивали эльфов именем Единого Бога. Какое дело этому Единому Богу, Богу наших врагов, до нас, эльфов?

Мина откинулась на спинку кресла. Подняв бокал на уровень глаз, она чуть покачала его в пальцах, следя за отражением пламени свечей в вине.

— Давайте на мгновение предположим, что я — правитель большого города, за стенами которого живут тысячи людей, доверивших мне свои жизни. И в этом городе есть две богатые и влиятельные семьи, которые враждуют между собой. Они поклялись уничтожить друг друга, при встречах постоянно затевают стычки, сея вокруг себя вражду и напряженность. И тут перед моим городом неожиданно замаячила угроза внешнего вторжения. Враг уже находится у городских ворот, и что же теперь делать? Если влиятельные семьи будут и дальше ссориться, город неминуемо падет. Если же они объединятся против внешнего врага, тогда у них есть шанс победить.

— Этот общий враг, о котором вы говорите, без сомнения, великаны-людоеды? — спросил Кайрин. — Когда-то они были вашими союзниками, но потом, как я слышал, ополчились против вас.

Мина покачала головой.

— Великаны еще придут к вере в Единого Бога Они будут сражаться вместе с вами. Говорите откровенно, — она улыбнулась, стараясь приободрить его, — вы, эльфы, всегда слишком вежливы. Не стоит бояться, что вы оскорбите мои чувства или рассердите меня. Задайте вопрос, который тяготит ваше сердце.

— Хорошо, — согласился Кайрин. — Мина, вы открыли сотням эльфов, где скрывается дракон Циан Кровавый Губитель. Вы открыли нам правду о магическом щите. Вы возвращали жизнь тем, у кого могли бы отнять ее. Но ничего не дается даром. Услуга за услугу, как говорится. Чего же вы ожидаете от нас? Какую цену нам придется заплатить за ваши благодеяния?

— Служите Единому Богу, — спокойно ответила Мина. — Вот и все, что от вас требуется.

— А если мы не захотим служить Единому Богу? — нахмурился Кайрин. — Что тогда будет с нами?

— Не мы выбираем себе Богов, — сказала Мина, не сводя глаз с язычка пламени, мерцавшего в густом кармине вина. — Это Единый Бог выбирает нас. Все живые служат ему. Как и мертвые. Особенно мертвые, — добавила она так тихо, что ее слова слышал один Сильванеш.

Печаль, прозвучавшая в словах Мины, а также ее странный вид напугали юношу.

— Послушайте, кузен, — заговорил король, кидая на Кайрина раздраженный взгляд, — давайте прекратим эти философские дискуссии. Иначе у меня голова разболится от скуки. — Он обернулся к слугам. — Налейте гостям вина. Внесите фрукты и печенье. Велите музыкантам играть. Так мы не услышим Кайрина, — со смехом сказал он Мине.

Кайрин промолчал, но взгляд его был тревожным.

Мина не слушала Сильванеша. Ее взгляд был устремлен на толпу гостей. Ревнуя к тому, кто мог отвлечь ее внимание, король присмотрелся и обнаружил, что она ищет глазами своих офицеров и они отвечают ей либо понимающим взглядом, либо, как минотавр, молчаливым кивком.

— Тебе не о чем беспокоиться, Мина. — Сильванеш намеренно не скрыл ноток раздражения в голосе. — Твои спутники ведут себя прекрасно. Много лучше, чем я мог надеяться. Минотавр разбил всего лишь бокал для вина и несколько тарелок, проделал дыру в скатерти и рыгнул так, что его, наверное, было слышно в Торбардине. Вечер, без сомнения, удался.

— Как это мелко, — прошептала Мина, — как мелко. Как бессмысленно.

Внезапно она схватила короля за руку и устремила на него горящий взгляд своих янтарных глаз.

— Я готовлю их к тому, что должно сейчас произойти, Ваше Величество. Вы думаете, что опасность миновала, но вы жестоко ошибаетесь. Опасность рядом с нами. Рядом с нами те, кого надо бояться. Те, кто хочет нашей гибели. Красивая музыка и сладкое вино не должны усыпить нашу бдительность. Поэтому я напоминаю своим офицерам об их долге.

— Какая опасность? — Сильванеш, ничего не поняв, не на шутку встревожился. — О чем ты говоришь? Где она?

— Близко. — Янтарный блеск глаз слепил его. — Очень близко.

— Мина, — Сильванеш заговорил о том, что весь вечер не давало ему покоя, — я хотел бы вручить это тебе. Я даже приготовил речь… — Он смешался. — Но я забыл все слова этой речи. Слова, которые я хотел сказать, помнит мое сердце, и, наверное, их знаешь ты. Ты слышишь их в моем голосе. Ты можешь прочесть их в моих глазах каждый раз, когда смотришь на меня.

Сунув дрожащую руку в карман рубашки, он вытащил бархатный футляр, извлек из него изящную серебряную коробочку и положил ее на стол перед Миной.

— Открой, — попросил он. — Это для тебя.

Мина несколько долгих мгновений не сводила глаз с подарка. Ее лицо побледнело, и до слуха короля донесся подавленный вздох.

— Не беспокойся, пожалуйста, — неловко сказал Сильванеш, — я не собираюсь ни о чем просить тебя. Сейчас, во всяком случае. Но я надеюсь, что когда-нибудь ты полюбишь меня или хотя бы станешь думать обо мне с теплотой. Я надеюсь, что это случится, если ты наденешь мое кольцо.