25. Молчание вдвоем

Вскоре участники военного совета разошлись. Остались только Лорана и маршал. Вдвоем. В молчании. Медан подумал, что такое молчание — это, возможно, самое ценное в отношениях между людьми. Ибо слова иной раз оказывают нам плохую услугу и не могут адекватно передать того, что мы хотим сказать. Зачастую они оказываются косными, бессмысленными и пустыми. И счастлив тот, кому удается найти друга, готового идти по жизни рядом в молчании, которое говорит лучше всяких слов.

Они сидели в саду, и лунный свет казался им таким бледным и странным, будто исходил от таинственного призрака луны.

— Берилл прибудет в Квалиност в ближайшее время, — нарушил наконец молчание маршал. — Она не упустит случая посмотреть, как вы — Золотой Полководец, победивший саму Владычицу Тьмы Такхизис, — дрогнете перед Ее Распухшим Величеством. Что ж, дадим Берилл то, чего она хочет. Она увидит великолепное зрелище.

— Согласна с вами, — сказала Лорана. — У меня на этот счет есть кое-какие мысли, маршал Медан. — Она оглядела сад с видимым сожалением. — Как здесь красиво и как жаль отсюда уходить! Но то, что я хотела бы показать вам, требует покрова темноты. Вы согласны отправиться со мной в Квалиност, маршал?

— Можете располагать мною, госпожа. — Медан склонил голову. — Но путь неблизкий и может быть опасным. Кто знает, не рыщут ли вокруг шпионы Берилл? Я бы предложил отправиться верхом, если вы не возражаете.

Они скакали сквозь лунную ночь, беседуя о драконах.

— Мне говорили, что Золотой Полководец не испытывает страха перед драконами, — сказал маршал, покосившись на Лорану. Она держалась в седле превосходно, несмотря на то что не скакала верхом уже многие годы.

Лорана рассмеялась и покачала головой.

— Те, кто так говорил, просто не знали меня. Это страх, который невозможно забыть.

— Как же вы тогда сумели сделать то, что сделали? Вы ведь сражались с драконами и побеждали их, не так ли?

— Да. Но я боялась так сильно, что этот страх становился частью меня самой. — Лорана говорила тихо, глядя не на собеседника, а куда-то в ночь. — Я чувствовала, как он бьется и пульсирует внутри меня, переполняет мое сердце и оно выскакивает из груди.

Она помолчала, прислушиваясь к голосам прошлого и мысленно ведя с ними беседу. Маршалу не случалось вести подобных бесед, и он хранил молчание.

— Сначала я подумала, — после долгой паузы продолжала Лораона, — что из-за страха у меня ничего не получится. Но однажды один мудрый человек — его звали Элистан — научил меня не бояться смерти. Смерть неизбежна, это часть жизни. И она приходит ко всем — к людям, эльфам, даже драконам. Мы побеждаем смерть своей жизнью, создавая то, что переживет нас. То, что я чувствовала, было страхом страха. И от него-то я так и не смогла избавиться, маршал. Я постоянно борюсь с этим.

Некоторое время они скакали молча. Затем Лорана снова заговорила:

— Я должна поблагодарить вас, маршал, за то, что вы не пытались переубедить меня. Вашу веру в меня я очень ценю.

Он наклонил голову, чувствуя, что Лорана хочет сказать нечто более значительное и старательно подбирает точные слова.

— Я должна использовать эту возможность для того, чтобы загладить свою вину. — Она говорила не только с ним, но и с теми голосами, что доносились из ее прошлого. — Вину перед теми, кто поверил в меня. Я была их предводителем. И я оставила их. Бросила одних. В самый решающий момент Войны Копья. Солдаты ожидали от меня приказаний, а я оставила их без помощи.

— Перед вами встал выбор между любовью и долгом, и вы выбрали любовь. Выбор, который я тоже сделал. — Маршал произнес эти слова безразличным тоном, внимательно разглядывая деревья по краям дороги.

— Нет, маршал, — возразила Лорана. — Как раз вы выбрали долг. Долг перед тем, кого вы любите. Это совсем другое.

— На первый взгляд — возможно, — сказал он, — но на самом деле это не так.

Она посмотрела на него и улыбнулась. Они были уже на подступах к Квалиносту. Город выглядел молчаливым и пустым. Медан придержал лошадь.

— Куда мы направляемся, госпожа? Мне не хотелось бы открыто скакать по улицам. Нас могут увидеть.

— Нам нужно в Башню Солнца, — сказала она. — То, что я хочу вам показать, находится там. Вы с таким сомнением смотрите на меня, маршал. Не стоит. Доверьтесь мне. — Они остановились, и он помог Лоране спешиться. — Я не могу обещать вам, что луна упадет с неба, но я могу дать вам в дар звезду.

Они быстро пошли по улице, стараясь держаться в тени, чтобы их не смогли увидеть сверху соглядатаи Берилл. Впрочем, драконам нелегко было бы разглядеть что-либо в предутреннем тумане, потянувшемся с реки.

Запах опасности, запах дыма и огня, запах дракона и смерти витал в воздухе, и все живое бежало отсюда.

— Те, кто боится, исчезли, — сказал маршал. — Остались мы .

И так глубоко было молчание города, что Медану казалось, будто он слышит биение сердец тех, кто прятался за этими стенами. Одни сердца бились бесстрашно и ровно, другие колотились учащенно, трепеща от страха. Воображение рисовало ему влюбленных или друзей, сидевших рядом в темноте, державшихся за руки и понимавших друг друга без слов.

Они добрались до Башни Солнца, когда луна уже покидала небосклон. Расположенная в северо-восточной части города, Башня венчала, собою высокий холм, с которого открывался прекрасный вид на город. Кровля ее была выкована из золота и сверкала так сильно, что казалась восходящим солнцем, посылающим в мир радость и жизнь. Этот свет слепил глаза, и обычно маршал, приближаясь к Башне в дневное время, старался не смотреть на нее.

По ночам гладкие стены Башни отражали звездное небо, и трудно было разобрать, где кончается настоящий небосвод и начинается его отражение.

Они вошли в Башню через главный вход, двери которого никогда не закрывались, и направились в парадный зал. Лорана несла с собой маленький светильник, который освещал им путь, но был слишком тускл, чтобы привлечь к ним нежелательное внимание.

Медану случалось бывать в Башне Солнца во время торжественных церемоний, и ее красота никогда не переставала поражать его. Шпиль Башни вознесся над землей на высоту нескольких сотен футов, и рядом было два других шпиля, чуть пониже. Купол здания изнутри был украшен великолепной мозаикой, окна спиральной линией опоясывали Башню и были расположены так, что в любое время дня направляли свет солнца на тронный помост в центре зала.

Сейчас было не разглядеть мозаику на куполе, но маршал знал, что она изображает небо в солнечный полдень и звездное небо полуночи. Так эти картины олицетворяли два эльфийских королевства. Художник, создавший этот шедевр, разделил два эльфийских народа радугой, и маршал частенько думал, что правильнее было бы поместить между ними слепящий зигзаг молнии.

— Возможно, в этом и таится причина того, что произошло с нами. — Лорана, разглядывая мозаику, полускрытую утренними тенями, как будто читала мысли маршала. — Может быть, эта жертва необходима для того, чтобы моя родина увидела новое начало, которое объединит два народа.

Маршал мог бы сказать ей, что причины того, что произошло — разрушения столицы и набега врага, — не имеют ничего общего ни с каким «новым началом». Причины этого — злоба и жадность, питавшие ненависть Берилл к тому, чем она восхищалась, зависть к тому, чего она не могла создать, и стремление разрушить то, чем она больше всего мечтала бы обладать.

Но он не стал говорить об этом. Если предположение Лораны принесет мир в ее душу, он охотно позволит ей убедить себя в этом. В конце концов возможно, что его и ее мысли — это две стороны одной медали.

Они направились к выходу из парадного зала. Лорана подвела маршала к мраморной лестнице, и они поднялись на галерею. Двери, выкованные из серебра и инкрустированные золотом, сменяли одна другую в полукруглом вестибюле. Поравнявшись с центральной, седьмой, Лорана вынула из синего бархатного мешочка у пояса небольшой ключ. Дверь украшал рисунок в виде изящного осинового деревца, ветви которого тянулись вверх, к солнцу. Замка на двери Медан не увидел.

— Я знаю, что за этой дверью, — сказал он. — Королевская сокровищница. — И он осторожно накрыл своей рукой руку Лораны. — Вы уверены, что мне необходимо видеть ее? Там есть тайны, которые эльфы хранили в течение многих столетий! Мне кажется, было бы мудро не выдавать их и сейчас.

— В таком случае мы бы походили на скупца, который бережет свои сокровища на черный день и умирает с голоду. Вы хотите, чтобы я продолжала хранить в тайне то, что может спасти нас?

— Нет. Я ценю ваше доверие, госпожа, вот и все, что я хотел сказать, — поклонился маршал.

Лорана нашла седьмую снизу ветвь и седьмой лист на ней и поднесла к нему ключик.

Дверь не открылась.

Она исчезла .

Перед Меданом предстал огромный зал, в котором хранились сокровища эльфийского королевства. Когда Лорана подняла светильник чуть выше, блеск драгоценностей едва не ослепил ее и Медана. Сундуки с медными, золотыми и серебряными монетами стояли рядами на полу. Оружие редчайшей красоты было развешано по стенам. Бочонки с драгоценными камнями и жемчугом стояли на полу между сундуками. Сокровища королей — венцы, скипетры, диадемы, мантии, неподъемные от покрывавших их изумрудов, рубинов и сапфиров, — красовались на бархате витрин.

— Не двигайтесь, маршал, — предупредила Лорана.

Но Медан и не думал двигаться. Он как вкопанный стоял у двери, разгневанно оглядывая несметные ценности и не веря своим глазам. С холодной яростью он обратился к Лоране:

— Вы говорили о скупце, госпожа, — он указал рукой на сокровища, — но вашего богатства достаточно, чтобы купить каждый меч, каждого наемника в Ансалоне! Вы бережете золото, но расточаете жизни!

— Когда-то, в незапамятные времена, возможно, еще при Кит-Канане, эти сокровища действительно принадлежали нам, — спокойно отозвалась Лорана. — Теперь это только воспоминания.

И в ту же секунду он все понял. То, что предстало его глазам, было лишь иллюзией.

Гигантский провал открылся у самых его ног. Вглубь его уводила узкая витая лестница. Любой, кто не знал тайны, рухнул бы в этот колодец, не сделав и двух шагов.

Они стали спускаться по лестнице, единственным источником света им служил светильник Лораны. Медан осторожно двигался позади нее. Когда они достигли пола, то увидели один-единственный сундук, крышка его была распахнута, а на дне виднелось несколько мешочков со стальными монетами. Сокровищница давно стала приютом пауков и мышей. Оружие, когда-то развешанное на стенах, исчезло. Но, как оказалось, не все. На одной из стен висело копье, обычное копье пехотинца. Луч светильника отразился от него серебряным блеском, таким, наверное, когда-то светила серебряная Солинари.

— Копье Дракона! — приглушенно воскликнул Медан, в его голосе звучал благоговейный страх. — Я никогда не видел его, хотя слышал о том, что оно существует.

Лорана смотрела на Копье с гордостью.

— Я хотела бы вручить его вам, маршал Медан. Вы понимаете почему?

— Кажется, понимаю, — медленно произнес он. Глаза его не отрывались от Копья. — Начинаю понимать.

— Хотелось бы мне рассказать вам какую-нибудь героическую историю, связанную с ним, — продолжала она, — но, если она и существует, мы не знаем ее. Это Копье досталось Танису вскоре после нашей свадьбы от одной женщины, которая сказала, что нашла его среди вещей своего покойного мужа. Тот человек высоко пенил это Копье и завещал отдать его в надежные руки.

— Насколько мне известно, лишь самые прославленные воины удостаивались чести владеть Копьем Дракона, — заметил Медан.

— Я знала того воина, маршал. Я помню его. О нет, не именно его. Я помню всех тех, кто пожертвовал столь многим, приняв участие в нашей борьбе, о ком не сложили песен и кому не воздвигли монументов. Те, кто выжил, вернулись к своим прежним занятиям: стали лавочниками, портными, фермерами или пастухами. Они тоже выполнили свой долг. Вот я и подумала, что нужно воспользоваться Копьем.

Остальное оружие, которое когда-то здесь хранилось, я отдала тем, кто отправился в изгнание, и тем, кто остался защищать город. А здесь, — Лорана провела рукой по крышке сундучка из розового дерева, — лежат подлинные сокровища древних времен. Они здесь и останутся, олицетворяя собой наше великое прошлое. Когда воцарится мир на нашей земле, о них вспомнят.

Она отвернулась от сундучка и положила руку на ветвь дерева. Странно, подумал Медан, что ветвь дерева лежит здесь. Опустившись перед ней на колени, Лорана наклонилась и одним движением легко расщепила ветвь надвое.

Внутри лежал меч. Огромный, двуручный, с широким лезвием меч, который, казалось, невозможно поднять и обеими руками. Лезвие сверкало, как полированное, на нем не было ни пятнышка, ни царапины, ни зазубрины. На рукояти меча не было никаких украшений и тех аляповатых орнаментов, которые вызывают восторг дилетантов и отвращение опытных бойцов. И все-таки одно украшение имелось — крупный, величиной с мужской кулак, сапфир.

Меч был великолепен. Медан невольно протянул к нему руку, но тут же отдернул ее.

— Берите меч, маршал, — серьезно сказала Лорана. — Он ваш.

Медан сжал рукоять и вынул меч из того странного хранилища, в котором он покоился. Чуть взмахнул им, проверяя вес. Меч был сделан словно для него. С удивлением маршал почувствовал, что меч, неподъемный на вид, выполнен с таким мастерством, что им можно орудовать без особого труда.

— Этот меч называется «Пропавшей Звездой», — раздался тихий голос Лораны. — Он был сделан для одного эльфийского рыцаря, Калита Риана, который вел эльфов в битву с Такхизис во время Первой Войны Драконов.

— Почему меч носит такое странное имя? — поинтересовался Медан.

— Легенда рассказывает, что, когда кузнец принес меч Калиту Риану, он поведал ему такую историю. Как-то вечером, выковывая этот меч, он вдруг увидел пересекшую небо и исчезнувшую звезду. А на следующее утро, придя в кузницу, чтобы окончить работу, он увидел, что в горне сверкает вот этот сапфир. Кузнец счел это знаком Богов и украсил сапфиром рукоять меча. Риан назвал меч «Пропавшей Звездой». С его помощью рыцарь победил великого красного дракона по имени Огненный Клык, хотя и сам был смертельно ранен в этой битве. Говорят, что этот меч обладает волшебной силой.

Медан нахмурился и, чуть помедлив, протянул меч Лоране.

— Благодарю вас, госпожа, но я предпочел бы вверить свою судьбу обычному оружию. Я не могу воспользоваться мечом, который в разгар битвы надумает распевать эльфийские песенки или превратится вместе со мной в пару извивающихся змей.

— Меч не станет распевать песенки, маршал Медан, уверяю вас, — рассмеялась Лорана. — О «Пропавшей Звезде» говорят, что тот, кто взглянет на сапфир, не сможет отвести от него глаз и застывает на месте.

— Еще лучше! — воскликнул маршал. — Вы хотите, чтобы меня околдовал мой собственный меч?

— Не вас, маршал, а Берилл. Копьем же я воспользуюсь сама.

— Понимаю, — задумчиво протянул Медан.

— Сегодня вечером, когда я собиралась на военный совет, я вспомнила об этом мече и поняла, как полезен он может быть для нас.

— Еще как полезен! — с энтузиазмом воскликнул маршал.

Он осторожно снял Копье со стены и с благоговением осмотрел его. Медан был высокого роста, но Копье было длиннее его фута на два.

— Я вижу тут одну трудность. Копье будет нелегко спрятать от Берилл. Драконы великолепно чувствуют присутствие магии.

— А мы и не будем его прятать, — пожала плечами Лорана. — Пусть она его видит.

— Госпожа? — Маршал явно не понимал, что она задумала.

— Это будет ваш дар победительнице. Магический артефакт Четвертого Века.

Медан поклонился.

— Я глубоко чту вашу мудрость, Золотой Полководец.

— Вы предъявите меня, вашу пленницу, драконице. Мы будем стоять на верху Башни Солнца. Вы преподнесете ей Копье в качестве дара. Если Берилл попытается взять его…

— Она непременно попытается, — мрачно заметил маршал, — ее так и тянет к таким штукам, будто пьяницу к гномову зелью.

— Значит, когда Бирилл протянет лапы к Копью, — продолжала Лорана, — оно, будучи артефактом Добра, подействует на нее подобно удару молнии. Вы тут же поднесете к ее глазам эфес меча с драгоценным камнем. Зачарованная его магической силой, она не сможет защищаться, и, пока она будет неотрывно смотреть на сапфир, я схвачу Копье и проткну ее. У меня есть некоторый опыт обращения с ним, — скромно добавила она.

Медан был счастлив.

— Ваш план достоин всяческих похвал, и я думаю, что нам гарантирован успех. Кажется, мне действительно удастся еще раз взглянуть на свой милый сад.

— Очень надеюсь, маршал. — Лорана улыбнулась, протягивая ему руку. — Я скучала бы без своего лучшего врага.

— А я без своего. — И, склонившись, маршал приник губами к ее руке.

Они вернулись по лестнице на галерею. Выходя, Лорана обернулась и бросила свой бархатный мешочек с ключом в сокровищницу. Они услышали, как он мягко упал на пол, и в ту же минуту дверь за ними закрылась.

— Теперь единственный ключ от этой комнаты принадлежит моему сыну, — сказала Лорана.

26. Расплата за измену

Дракон Келлендрос, которого когда-то звали Скай, соорудил себе берлогу на одной из вершин Вингаардских гор. В отличие от великих дракониц Малистрикс и Сейбл, Скай имел несколько таких лежбищ, однако ни одно из них не было ему домом.

Скай был в несколько раз крупнее самого большого из синих драконов, за долгие годы своей жизни достигнув трехсот футов в длину. Когда-то чешуя Ская имела глубокий синий цвет, но за последние годы дракон полинял, как будто его посыпали мелкой серой пылью. Скай слышал кривотолки своих собратьев по этому поводу и знал, что прислуживавшие ему синие драконы считают его капризом природы.

Впрочем, ему было безразлично, что они там считали. Ему также было все равно, в какой берлоге обитать — просто он не любил оставаться подолгу на одном месте. Не знавшему покоя, мятущемуся, ему ничего не стоило, повинуясь капризу, проползти по огромному туннелю из одной подземной норы в другую.

Этим крошечным козявкам из племени людей понадобилось бы не меньше года, чтобы пробраться по такому лабиринту. Бесчисленные богатства Ская были упрятаны в этих норах. Дань со всех концов Ансалона нескончаемым потоком текла к нему, ибо ему принадлежал богатейший из городов континента — Палантас.

Но и к своим богатствам он не питал особого интереса. Какой ему прок от этих стальных монет? За все сокровищницы мира, переполненные золотом, серебром и драгоценными камнями, не мог бы он купить того, чего ему хочется. Даже собственные магические силы дракона, необъяснимым образом увядшие за последний год, не способны были помочь ему в исполнении его желания.

Конечно, эти ничтожные драконишки, такие как Смальт, его новый помощник, не помнили бы себя от счастья, получи они хоть толику такого богатства. Но Скаю не нужны были деньги. Он не удостаивал их взглядом и даже отказывался выслушивать отчеты об их поступлениях. Он метался по залам своих подземных замков до тех пор, пока не заболевал от вида сокровищ. Тогда он спешил в другую берлогу, где рано или поздно повторялась та же история.

Со времени страшного ночного урагана, не так давно пронесшегося над Ансалоном, Скай поменял четыре лежбища, ни в одном из которых не нашел покоя. Сквозь грохот бури он слышал голос и узнал его. С тех пор он не слышал этот голос ни разу и не переставал искать его, бесясь от злобы. Его предали, загнали в угол, и виновата в этом та, чей голос он слышал в урагане. Скай не делал секрета из своей ярости. Он постоянно твердил о ней своим миньонам, зная, что в конце концов эти слова достигнут нужных ушей и его придут утешить.

— Она должна это сделать, — жаловался он Смальту. — Пусть лучше она сама отдаст мне то, что мне нужно. До сих пор я протягивал ей руку в знак своего согласия, позволял играть в военные сражения и даже одерживать победы. Но я еще не получил положенной мне награды. И я устал ждать. Если она не собирается дать то, что принадлежит мне по праву, я положу конец ее забавам. Я разобью доску и разметаю фигуры, будь то пешки или ферзи Тьмы.

В целом Скай одобрял меры, предпринятые Миной. Некоторые из синих драконов, слетевшиеся на зов девушки в Сильванести и перебросившие ее войско в Найтлунд, были посланы им самим. И Скай не удивился, когда Смальт объявил ему, что Мина просит его о встрече.

— Как она говорила обо мне? — капризно поинтересовался Скай. — Что именно она сказала?

— Она говорила о вас со всем возможным почтением, о Шторм над Ансалоном! — ответил Смальт. — Она сказала, что время и место встречи зависят только от вас. Она явится по первому вашему зову. Мина высоко ценит вас как своего союзника и огорчена дошедшими до нее сведениями о вашем недовольстве нынешним положением дел. Она полагает, что это всего лишь недоразумение, которое, несомненно, будет заглажено при личной встрече.

Скай фыркнул, его громадное тело содрогнулось. Этот ничтожный синий дракон, что юлил сейчас перед ним, был просто смешон, со своей низко опущенной головой, прижатыми к бокам крыльями и смиренно поджатым хвостом.

— Другими словами, Смальт, вы, как и все остальные, попали под власть ее чар. Не трудитесь отрицать это.

— Я и не стану отрицать, о Шторм над Ансалоном. — В голосе дракона послышалась нотка недовольства, его глаза непривычно дерзко сверкнули. — Она покорила Сильваност. Мерзкие эльфы валились перед ней как колосья, срезанные серпом. Нераканец Таргонн покушался на нее и был обезглавлен и сожжен по ее приказу. Теперь она — Предводитель Неракских Рыцарей. Она привела свое войско в Найтлунд и разрабатывает планы захвата Соланта…

— Соланта? — возмущенно проревел Скай.

Хвост Смальта нервно дрогнул. Он понял, что зашел слишком далеко. О последних новостях его повелитель еще не знал. А правом все знать обладает только Хозяин, и опережать его в этом довольно опасно.

— Без сомнения, она хотела обсудить это с вами, — поспешно заверил его Смальт. — Для этого она и хочет встретиться с вами, о Шторм над…

— Закрой рот и убирайся, Смальт, — прорычал Скай. — Вон отсюда.

— А как же ваша встреча? — осмелился спросить тот.

— Можешь передать ей, — насмешливо протянул Скай, — пусть ожидает меня у восточного выхода из этого туннеля. Пусть приходит в любой момент, когда ей будет удобно. А теперь оставь меня.

Смальт с радостью удалился.

Скай не дал бы за Солант и медной монеты. Он не мог припомнить, где находится этот занюханный городишко. А когда припомнил, ему пришло на ум, что он его уже покорял, правда, Скай не мог сообразить, когда именно. Впрочем, не исключено, что это был какой-то другой город. Нет, он определенно не помнил о Соланте, однако нападение войск Мины на этот город без его разрешения оскорбляло Ская, говорило о ее презрении к нему. Скай был разгневан и, к своему собственному удивлению, напуган. Он давно знал Мину, знал о ее мстительности, о силе ее гнева. Но этот гнев никогда не оборачивался против него. Скай был ее любимцем. Только однажды ему случилось совершить ошибку. И теперь он платил за это.

От страха гнев Ская лишь возрастал. Он не случайно выбрал для встречи такое место, оттуда мог прекрасно видеть все, что творится вокруг. Он не хотел дать себя провести и оказаться запертым в этом подземелье, как в ловушке. Едва Смальт ушел, Скай вскочил и опять принялся беспокойно метаться по пещере.

Нищий слепец наконец добрался до нужного места. Посохом он тщательно ощупал все вокруг себя и, отыскав большой камень, осторожно уселся, привалившись к нему спиной. Ему необходимо отдохнуть, собраться с силами и поразмыслить, что делать дальше. Расспрашивая встречных, он выяснил, что находится в Соламнии, где-то в предгорьях Вингаарда. Путь свой он прокладывал не по карте, а шел туда, куда вели его инстинкт и чувства.