Кендер схватил свой хвост и больно себя дернул в качестве наказания.

– Если кто-то и виноват, так это сама Тика. Она сбежала по своей же глупости, – отрезал холодно колдун. – Но если смотреть правде в глаза, то в лагере куда безопаснее, чем здесь, с нами.

Карамон нахмурился, желая что-то возразить, но сдержался.

– Давайте-ка ближе к делу. Карамон, возвращайтесь с Тасом в крепость за дополнительными веревками и какими-нибудь приспособлениями, которые можно использовать для спуска. А я останусь здесь с Его Высочеством.

Когда великан в сопровождении кендера начал спускаться обратно, Стурм, предполагая малодушное дезертирство, чуть не ринулся вперед очертя голову. Колдуну едва удалось убедить Светлого Меча повременить с самоубийством.

– Надеюсь, дракониды скоро уберутся оттуда, – пробормотал Карамон. – Долго нам Стурма здесь не удержать.

Карамон и Тассельхоф вернулись с веревкой и стали закреплять ее. Сообразив, чем именно они заняты, Стурм предложил свою помощь. Сам рыцарь ровным счетом ничего не знал о скалолазании, а вот принц Граллен, проживший всю жизнь в горном королевстве гномов, был этому прекрасно обучен. Он показал Карамону, как вязать надежные узлы и закреплять веревки.

Пока они были заняты этой работой, дракониды начали просыпаться. Рейстлин, наблюдавший за происходившим внизу, увидел, как бааза на посту сменил бозак. Более высокий и не столь безобразный, как его сородичи, бронзовый драконид походил скорее не на командира, а на надсмотрщика над рабами.

Проснувшись, он обошел своих солдат, раздавая направо и налево пинки, пока с ворчанием и жалобами все они не поднялись. Бронзовый воин швырнул подчиненным куски кишевшего червями мяса, оставив самую большую порцию для себя и пяти баазов, которые, очевидно, были его телохранителями.

Из смеси драконьего наречия, Общего языка и военного жаргона Рейстлин понял, что бозак велит своим солдатам возвращаться в крепость, чтобы продолжить поиски всяческих ценностей. Он напомнил о причитавшейся ему доле и о том, что утаивать найденное лучше даже не пытаться, иначе он-де отрежет провинившемуся крылья.

Вслед за своим командиром дракониды промаршировали в крепость. Их голоса стали раздаваться где-то далеко внизу, под вентиляционной шахтой.

Карамон напряженно ждал, держа наготове веревку, пока стихнут крики и шум шагов. Затем обменялся взглядами с братом и кивнул:

– Мы готовы.

Рейстлин вылез на самый край отверстия. Крепко сжав посох Магиуса, он принял нужное положение, посмотрел вниз – до земли было каких-то восемьдесят футов – и поднял руки.

– Не надо, Рейст! – вдруг крикнул Карамон. – Я могу спустить тебя на спине.

Рейстлин обернулся:

– Ты же бессчетное количество раз видел, как я это делаю, брат.

– Да, знаю, – ответил воитель. – Просто… твое волшебство не всегда срабатывает.

– Мое волшебство срабатывает не всегда, потому что я человек, и мне свойственно ошибаться, – раздраженно возразил Рейстлин, который терпеть не мог, когда ему напоминали о его промахах. – Но магия посоха действует безотказно.

Несмотря на столь уверенное заявление, колдун почувствовал дрожь в коленях, впрочем, страх охватывал его всякий раз, когда он целиком отдавался на милость волшебства. Ему вновь и вновь приходилось убеждать себя, что это глупо. Расставив руки, он произнес заклинание и воспарил.

Посох не подвел Рейстлина и на этот раз, магические токи подхватили юношу и бережно опустили на землю, словно он был не тяжелее пушинки.

– Вот бы и мне так научиться, – с завистью протянул Тассельхоф, высовываясь в дыру. – Может, стоит попытаться, а, Карамон? Вдруг в воздухе осталась еще хоть чуточка волшебства…

– Тогда тебе не удастся потрогать стену, которая обжигает ладони, словно лед, – усмехнулся дюжий воин. – Неужели ты упустишь такое развлечение?

Он посмотрел вниз. Рейстлин махнул рукой, давая знать, что спустился благополучно, и направился к воротам крепости, где пробыл довольно долго, наблюдая и прислушиваясь, пока, наконец, не подал знак, что все спокойно. Карамон спустил вниз мешки с поклажей, а также хупак кендера и доспехи Стурма, которые Рейстлин предложил оставить в крепости, но Карамон в кои-то веки с братом не согласился.

Рейстлин отвязал мешки, сложил все в одно место и встал около входа, спрятавшись за кучей обломков, чтобы в случае появления драконидов застать их врасплох. Карамон, Тас и Стурм начали спуск.

Соламниец спускался, ловко перебирая руками, с привычной легкостью. Тассельхоф обнаружил, что гладкие стены и впрямь забавны. Он изо всех сил толкался ногами и отлетал далеко назад и затем с размаху врезался в камень. Шалопай развлекался так до тех пор, пока Карамон строго не велел ему прекратить заниматься ерундой и спускаться на землю. Сам богатырь двигался медленно, побаиваясь, что веревка не выдержит его веса, и неуклюже ставя ноги. Когда, наконец, великан оказался на твердой земле, из его могучей груди вырвался вздох облегчения. Слезть с каменной груды было гораздо проще, чем спускаться по отвесной стене. Они подняли свою поклажу, но тут Рейстлин подал знак молчать.

– Кто-то идет!

Карамон в тревоге взглянул на три веревки, свисавшие из дыры. Глядя с этой точки, он понял, откуда крепость получила свое название. Она и вправду имела пугающее сходство с человеческим черепом. Вентиляционное отверстие походило на один глаз, второе, немного поодаль, на другой. Ворота напоминали рот с рядами кривых зубов, образованных сталактитами и сталагмитами. Веревки, болтавшиеся на стене, сообщали о присутствии чужаков всем и каждому. Вначале Карамон хотел укрыться в густом тумане, поднимавшемся над топью, но потом решил, что если случится столкнуться с драконидами, то сражаться будет удобнее на твердой земле.

Карамон вытащил меч, Тассельхоф, сетуя на отсутствие Грозы Кроликов, крепче сжал свой хупак. Стурм тоже обнажил клинок. Богатырь искренне надеялся, что принц Граллен столь же искусный воин, как и Стурм Светлый Меч. Рейстлин, спрятавшись за грудой каменных обломков, приготовился произносить заклинания.

Бозак и пятеро его телохранителей вышли из крепости, намереваясь лично осмотреть добычу каждого, чтобы проверить, не утаил ли кто чего-нибудь стоящего. Приготовившись отбирать награбленное, бозак вовсе не ожидал драки. Он и его товарищи явно растерялись, столкнувшись нос к носу с вооруженным врагом.

Тем не менее, дракониды были рождены и взращены для войны, и бозак быстро оправился от шока. Вначале он прибегнул к колдовству, чтобы обезоружить воина, который, как ему показалось, представлял наибольшую угрозу. Световой шар вспыхнул в когтистой лапе драконида и ударил Стурма так, что тот с криком повалился на землю и стал со стонами бить себя в грудь.

Увидев, что рыцарь повержен, бозак повернулся к Карамону. Тварь расправила крылья и оттого стала казаться еще больше. Вытащив меч, драконид принялся описывать в воздухе широкие сверкающие дуги. Карамон отразил первый удар, больно отдавшийся в плече.

Но не успел Карамон опомниться, как бозак развернулся и ударил его по ногам своим мощным хвостом, так что великан рухнул на колени. Пытаясь подняться, Карамон увидел нависшего над ним врага, парившего в воздухе с занесенным мечом. Карамон подставил клинок, и от удара посыпались искры.

Невидимый противникам в своем укрытии, колдун достал розовые лепестки и приготовился произнести заклинание, которое должно было наслать на троих стоявших поблизости баазов зачарованный сон. Маг не был на сто процентов уверен, что все получится, Рейстлин и раньше пробовал воздействовать на драконидов с помощью магии, но они могли противостоять колдовству.

Два бааза оступились, а один даже ослабил хватку, так что чуть не выронил меч, но лишь на мгновение. Ему удалось стряхнуть сон, и он ринулся в драку. Двое других устояли на ногах и, к несчастью, поняли, что их пытался околдовать волшебник. Дракониды стали озираться и заметили Рейстлина.

Маг уже хотел предать их огненной смерти, но с ужасом обнаружил, что позабыл заклинание. Тщетно он рылся в памяти, заветные слова не шли на ум. Рейстлин жестоко отругал себя за легкомыслие. Слишком он увлекся подслушиванием и подсматриванием за Тикой и Карамоном прошлой ночью, а надо-то было думать совсем о другом.

А сейчас прямо перед ним стоял разъяренный драконид. Рейстлин в отчаянии поднял посох, пытаясь отразить удар и молясь про себя, чтобы тот его не подвел.

Стоило мечу соприкоснуться с посохом, как сверкнула вспышка, раздался звон и вой. Бааз выронил оружие, завертелся на месте, размахивая обожженными руками. Видя постигшую товарища участь, второй воин приближался к магу осторожно, но все же приближался. Рейстлин прижался спиной к камням и снова выставил перед собой посох.

Ни один драконид не обратил внимания на кендера, решив, что эта мелочь неопасна и они могут с чистой совестью оставить ее напоследок. Бааз подбежал к Стурму то ли для того, чтобы прикончить врага, то ли для того, чтобы обыскать тело, а может, он собирался сделать и то и другое.

– Эй ты, ящерица! – воскликнул Тассельхоф и, подпрыгнув, ударил драконида своим хупаком по затылку.

Удар, пришедшийся по чешуйчатой голове, мог разве что разозлить драконида. Он развернулся с мечом в руках, чтобы пришлепнуть кендера. Но поймать его было не так-то просто. Тассельхоф прыгал из стороны в сторону и уворачивался, дразня бааза.

Драконид наносил удар за ударом, но кендер всегда успевал отпрыгнуть, выкрикивая всякие обидные прозвища типа «пень чешуйчатый» или «драконья какашка» и тыча в бааза своим хупаком. От этого мельтешения и визга у драконида голова пошла кругом, и он поддался на провокацию.

Тассельхоф увел врага подальше от Стурма, но, к несчастью, слишком увлекшись, кендер не посмотрел, куда направляется, и оказался на самом краю топи. Сделав еще один, последний скачок, чтобы увернуться от удара, грозившего разрубить его пополам, он поскользнулся на мокром камне и, помахав несколько секунд руками в попытке удержать равновесие, свалился в вонючую грязь.

Бааз уже готов был ринуться за ним, когда резкий окрик командира привел его в чувство. После секундного колебания он оставил кендера, уже почти скрывшегося в зыбкой трясине, и побежал на помощь товарищу, который все не мог сообразить, как половчее прикончить колдуна.

Карамон двинул своему противнику сапогом в колено. Бозак, взвыв от боли, ударил богатыря в ответ, попав прямо в солнечное сплетение, так что Карамон на какое-то мгновение оказался обездвижен и мог лишь судорожно хватать ртом воздух. Бронзовый воитель уже поднял меч, приготовившись нанести смертельный удар, когда страшный крик, раздавшийся сзади, заставил его обернуться.

Карамон поднял голову, чтобы посмотреть. И оба застыли от ужаса.

Белесые, мертвенные глаза, окутанные лохмотьями ночного мрака, парили возле Рейстлина. Один драконид лежал на земле, уже распадаясь в прах. Другой бааз жутко кричал, в то время как кисть столь же бледная и мертвенная, как и глаза, выворачивала его руку; плоть драконида на этом месте высохла и сморщилась, тело начало каменеть.

Карамон попытался подняться, опасаясь, что его брат станет следующей жертвой привидения. К его удивлению, призрак вовсе не обратил внимания на Рейстлина, который стоял, прижавшись спиной к камням и выставив перед собой посох. Вместо этого безжизненные глаза и обрывки темноты, словно грозовая туча, нависли над бозаком. Крича в агонии, ящер извивался, словно уж. Изо всех сил пытался он высвободиться, но хватка была мертвой.

Когда тело драконида начало каменеть, Карамон вспомнил, что происходит с бозаками после смерти, и попытался отползти как можно дальше от поверженного врага. Кости драконида взорвались, Карамона обдало волной обжигающего воздуха; взрыв распластал его по земле, оглушив на несколько мгновений.

Тряхнув головой, чтобы прийти в себя, Карамон поспешно вскочил на ноги и обнаружил, что битва закончилась. Те двое драконидов, которым удалось выжить, спешили под защиту крепости. Призрак последовал за ними, и Карамон услышал предсмертные крики слуг Такхизис. Он с облегчением вздохнул, но тут же похолодел от ужаса.

Два белесых глаза парили возле Рейстлина.

Карамон ринулся к брату, хотя понятия не имел, как можно ему помочь.

Затем он увидел, как глаза опустились, словно мертвец кланялся магу. Привидение исчезло, оставив лишь леденящий холод да прах своих жертв.

– Ты не ранен? – выдохнул Карамон.

– Нет. А ты? – озабоченно спросил Рейстлин.

Он оглядел брата, так что сам узнал ответ на свой вопрос, затем его взгляд упал на Стурма. – Что с ним?

– Не знаю. Его поразило какое-то заклятие. Рейст, те призраки…

– Забудь ты о призраках. Он тяжело ранен? – спросил Рейстлин, отодвигая Карамона с дороги.

– Не знаю, – ответил Карамон, прихрамывая вслед за ним. – Мне было не до того.

Он протянул руку и сжал плечо брата, заставив его остановиться.

– Та нежить поклонилась тебе. Это ты ее вызвал?

Рейстлин окинул Карамона ледяным взглядом, саркастическая усмешка чуть скривила его губы.

– Ты много преувеличиваешь мои способности, брат, если считаешь, что я могу повелевать мертвыми. Подобное колдовство не в моих силах, уверяю тебя.

– Но, Рейст, я видел это…

– Да у тебя галлюцинации. – Рейстлин сердито глянул на Карамона. – Сколько раз тебе повторять: я не люблю, когда до меня дотрагиваются.

Карамон выпустил плечо брата.

Молодой колдун поспешил взглянуть, что случилось со Стурмом. Карамон не мог припомнить, чтобы его брата когда-либо прежде так заботило здоровье рыцаря. Воину показалось, точно Рейстлин куда больше волнуется по поводу участи принца Граллена. Карамон последовал за братом, а в это время, фыркая и отплевываясь, Тассельхоф выбирался из илистой жижи.

– Ух! – выдохнул кендер, отжимая мокрый хвост и утирая с лица грязь. – Эта топь оказалась совершенно не на месте. Как там Стурм? Что я пропустил?

Рейстлин держал руку на пульсе рыцаря. Его нагрудник был опален, основной удар пришелся на него, и сам соламниец пострадал не слишком серьезно. Прикосновение колдуна привело его в чувство. Он зашевелился и открыл глаза, порываясь встать.

– Рейст, если не ты вызвал этих призраков, то почему они не напали на нас? – не унимался Карамон, помогая Стурму подняться на ноги. – Почему они убили лишь драконидов?

– Не знаю я, Карамон, – не скрывая раздражения, ответил Рейстлин. – Я не специалист по неупокоенным мертвецам.

Видя, что брат все еще ждет объяснений, золотоглазый маг со вздохом сказал:

– Существует множество объяснений. Ты не хуже меня знаешь, что призраков иногда оставляют в качестве стражей. Может, дракониды позарились на сокровища или же, как любит повторять рыцарь, зло обратилось против себя самого.

Карамона, похоже, это не убедило.

– Все может быть. – Он пристально посмотрел на брата. – Нужно уносить отсюда ноги, пока не вернулись остальные.

Рейстлин бросил взгляд на ворота, походившие на ухмылку черепа, и на какое-то мгновение ему показалось, будто руины смеются.

– Не думаю, что они вернутся, но ты прав. Пора в путь. – Он посмотрел на валявшиеся на земле мешки с добычей и покачал головой. – Жаль, у нас нет времени перебрать их содержимое. Кто знает, может, там окажутся бесценные вещи?

– Я бы не прикоснулся к ним даже за гору золота, – признался Карамон, обводя мешки мрачным взглядом. – Что ж, Ваше Высочество, показывайте путь.

Хотя Стурм шатался, словно пьяный, никаких серьезных повреждений он не получил, кроме небольших ожогов на плечах и руках. Одержимый духом, рыцарь направился прямо в топь, по щиколотки входя в воду. Туман клубился и вился вокруг него.

– Я только что оттуда, – энергично запротестовал Тас. – Это вовсе не так весело, как может показаться на первый взгляд. – Он пожал плечами и подобрал свой хупак. – Ну ладно, во всяком случае, мокрее я уже не буду. – Он нырнул в туман и последовал за Стурмом.

Рейстлин поморщился. Подвязав полы своей мантии, волшебник прощупал посохом дно и осторожно ступил в воду.

Карамон пошел вслед за ним, готовый в любую минуту поддержать брата.

– Просто мне показалось, будто я слышал, как призрак говорил с тобой, Рейст. И будто бы он назвал тебя «Хозяин».

– У тебя богатая фантазия, братец, – саркастически ответил колдун. – Возможно, когда все это закончится, тебе стоит взяться за перо.