4. Гибель Ская

Серебряный дракон не мог сказать, как долго он находился в пещере Ская, могущественного синего дракона: потеряв возможность видеть солнце, Мирроар лишился и чувства времени. Это случилось, когда он попал в великую бурю и услышал голос, показавшийся ему знакомым. Голос тот потребовал, чтобы Мирроар преклонился перед ним, но дракон отказался, и в следующее мгновение в него ударила молния, лишившая несчастного зрения и обезобразившая его черты. После этого Мирроар много месяцев бродил по свету, приняв человеческий облик, ибо слепой человек все-таки может ходить, в то время как незрячий дракон утрачивает способность летать и становится совершенно беспомощным. Наконец он обрел пристанище здесь, в пещере Ская, где его навещали лишь ночь и ее холодные тени.

Итак, слепой гость понятия не имел, сколько времени он провел вместе с синим драконом, мучившимся от жестоких страданий. Может быть, день, а может, и целый год миновал с тех пор, как Скай воззвал к Единому Богу, требуя обещанной награды, а Мирроар стал невольным свидетелем их встречи.

Узнав голос, раздававшийся во время бури, серебряный дракон загорелся желанием получить ответ на вопрос: если это была Такхизис, то что же она делала в мире, который покинули все другие Боги? В конце концов, подумал он, Скай — один из тех, кто может объяснить ему смысл происходившего.

Мирроара также всегда занимало множество вопросов, касавшихся личности Ская. Синекрылый исполин считался самым большим и сильным драконом, когда-либо жившим на Кринне. Поговаривали, что, получив главенство над своими соплеменниками, он присвоил себе право пожирать их, и Мирроару очень хотелось узнать, насколько столь страшные слухи соответствуют действительности.

С великим трудом отыскав пещеру Ская, Мирроар вошел в нее как раз в тот момент, когда хозяин жилища пал жертвой собственной дерзости и вероломства, — Скай хотел убить пришедшую к нему Мину ударом молнии, но ее сверкающие доспехи отразили этот удар, направив его в самого Ская. Огромный синий дракон был тяжело ранен.

Отчаянно желая получить ответ на мучившие его вопросы, Мирроар сделал все возможное, чтобы вылечить поверженного собрата. Увы, ему удалось справиться со своей задачей лишь отчасти: он сохранил Скаю жизнь, однако раны, нанесенные Богом, оказались слишком серьезными, а Мирроар был хотя и драконом, но все же смертным, и вскоре все, чем он еще мог помочь Скаю, свелось к доставке ему питьевой воды.

Скай часто впадал в забытье. Когда же он находился в сознании, Мирроар одолевал его расспросами о Едином Боге, в чьем имени уже не сомневался. Рассказ синего дракона растянулся на очень долгое время, поскольку, обессилев, он не мог рассказать много за один раз.

— Такхизис похитила мир, — прохрипел он как-то, придя в себя. — Похитила и перенесла за тридевять земель от его прежнего места. Она долго вынашивала этот план, а потом, подготовив все необходимое, затаилась в ожидании своего часа.

— Который пробил во время Войны с Хаосом, — заметил Мирроар. Немного помолчав, он вежливо спросил: — Как ты себя чувствуешь?

— Я чувствую приближение смерти, — ответил синий дракон. — Вот и все мои ощущения.

Будь Мирроар человеком, он пустился бы в фальшивые утешения, дабы скрасить последние часы умиравшего Ская. Но Мирроар не мог рассуждать как человек, хотя и ходил в человеческом обличий, а драконы не лгали даже из благих побуждений. К тому же он прекрасно понимал, что такие утешения обычно лишь ласкали слух самих утешителей.

Скай был воином, прошедшим через множество битв, в которых он разил своих недругов направо и налево. Во время Войны Копья Скай и его наездница, зловещая Китиара Ут-Матар, держали в страхе половину Ансалона, а после Войны с Хаосом Скай стал одним из немногих, кто дерзнул противостоять Малис и Берилл — великим чужеземным драконицам. Наконец Скай настолько укрепился в своей власти, что сам занял место среди драконов-правителей. Тогда-то, желая увеличить собственную силу за счет себе подобных, он и начал пожирать других драконов, оставляя лишь их черепа для воздвижения тотема.

Мирроар не мог видеть этот тотем, но всем своим существом ощущал его присутствие и слышал стенания голосов, исходивших из черепов и взывавших о мести. Он не испытывал любви к Скаю и, доведись им встретиться на поле битвы, убил бы его без всякого сожаления. А Скай принял бы такой финал с радостью, потому что драконы не мыслили для себя иной смерти, кроме как пасть в бою, рухнув с небес со следами свежей крови врага на когтях и вкусом пламени на языке. Да, именно так и хотел бы умереть Скай. Но вместо этого он беспомощно лежал в своей пещере, и жизнь вытекала из него медленно и мучительно. Могучие крылья грозного воина оцепенели, а некогда смертоносные когти теперь лишь судорожно царапали каменный пол.

Мирроар решил, что ни один дракон не должен заканчивать свой бренный путь подобным образом. Даже его злейший враг. Мирроар чувствовал себя виноватым перед Скаем — ведь это он вернул его к жизни. Но как еще можно было узнать правду о Едином Боге? И, подавив в себе сострадание к врагу, Мирроар безжалостно продолжил свои расспросы, ибо у Ская уже почти не оставалось времени на ответы.

— Итак, Такхизис придумала план похищения Кринна, — напомнил он во время очередного разговора, — а ты являлся его частью.

Скай захрипел. Мирроар слышал, как извивалось его огромное тело в попытке справиться с приступом боли.

— И самой важной частью… Будь проклят тот день, когда я согласился помогать ей. Это ведь я обнаружил Врата. Наш мир, мир, в котором родился я и мне подобные, не похож на этот. Мы не делили его со слабыми и недолговечными созданиями. Это был мир драконов.

Скаю часто приходилось прерывать свою речь, чтобы перевести дыхание и издать очередной стон. Тем не менее на сей раз он был явно исполнен решимости довести рассказ до конца. Синий дракон говорил очень тихо, но в его голосе Мирроар слышал гнев, напоминавший далекие раскаты грома.

— Мы вели жестокие войны за выживание. Берилл и Малис, которых ты видел здесь, могут показаться тебе огромными и могущественными, но по сравнению с теми, кто правил нашим миром, они — просто жалкие букашки. Однако я забегаю вперед.

Как и многие другие, я видел, что наш мир начал загнивать. Будущее предлагало нашим детям небольшой выбор — поедать себе подобных или же самим оказаться чьей-нибудь пищей. Шел стремительный упадок. Я был не единственным, кто хотел найти пути, ведущие в иные измерения, но стал первым, кому это удалось. Я открыл их с помощью магии и потом не раз прятался в пролегавших между ними незримых переходах, когда меня преследовал кто-нибудь из старших драконов.

Там-то я однажды и столкнулся с Ее Темным Величеством. — Скай заскрежетал зубами, словно представил себе, что растирает ее в порошок. — До этого я никогда не встречался с Богами, не видел никого столь значительного и не ощущал такой силы. Я поклонился и предложил ей свои услуги. Владычицу Тьмы интересовали иные миры. Я не был пленен ею до глубины души, а потому не собирался выкладывать все секреты разом, и все-таки рассказанного мною оказалось достаточно, чтобы об остальном она смогла догадаться сама.

Такхизис привела меня в свой мир, называемый Кринном. Она заявила, что является в нем лишь одним из многочисленных божеств, но зато превосходит всех остальных силой, поэтому другие Боги боятся ее и явно вынашивают у нее за спиной какие-то планы. Такхизис попросила меня помочь ей подняться над ее коварными собратьями, дабы она смогла стать недосягаемой для их козней, и пообещала в случае успеха вручить мне щедрую награду — Кринн вместе со всеми его тщедушными обитателями. Он стал бы моим новым миром, платой за оказанные мною услуги. Нет нужды говорить, что она лгала.

Гнев закипел в душе Мирроара — гнев, вызванный неуемным властолюбием тех, кто ни секунды не думал об участи слабых живых созданий, словно речь шла всего лишь о пылинках. Серебряному дракону стоило большого труда не выплеснуть свою ярость наружу и не уничтожить Ская прежде, чем тот расскажет ему все, что знал о похищении Кринна, и поможет понять суть произошедшего. Никто не мог изменить прошлое, ибо оно уже свершилось, но у Мирроара еще теплилась надежда на спасение будущего.

— Я был тогда молод, — продолжал Скай, — но самые юные из обитателей нашего мира превосходили размером взрослых синих драконов Кринна. Владычица Такхизис дала мне в наездницы Китиару — свою любимицу. Китиара…

Скай замолчал, припоминая ушедшие времена. Послышался его тяжелый вздох.

— Мы не знали поражений. Впервые в жизни я узнал, что выживание — не единственное, ради чего стоит сражаться, что существуют еще честь, радость битвы и славное место в истории. Сначала я презирал хилых местных жителей — людей и всех прочих, не понимая, зачем Боги вообще позволили им появиться на свет. Но вскоре я начал находить некоторых из этих особей очаровательными, особенно Китиару. Отважная и не ведавшая сомнений, она всегда точно знала, чего хотела и как достичь желаемого. О, какая Богиня из нее бы получилась! — Скай замолчал, пытаясь отдышаться. — Я увижу ее снова. Я знаю. Мы еще взлетим навстречу славе…

— Значит, ты продолжал служить Такхизис, — сказал Мирроар, возвращая Ская к главной теме его рассказа, — и проторил пути, по которым она пробралась сюда, в эту часть мироздания?

— Да. Я все для нее подготовил. Ей оставалось только выждать удобный момент.

— Но Войну с Хаосом она, конечно, не могла предвидеть? Или… — Ужасная мысль вдруг пришла Мирроару в голову. — Или Война тоже являлась частью ее интриги?

Скай презрительно фыркнул.

— Может, Такхизис, и умна, но не до такой степени. Хотя она, конечно, могла догадываться о том, что Хаос заперт внутри Серой Драгоценности. В таком случае ей оставалось лишь подождать, пока какой-нибудь глупец не освободит его. Впрочем, если бы этого не случилось, Владычица нашла бы другие способы.

Как я уже говорил, она выжидала удобный момент, а Война с Хаосом вложила ей карты в руки. Теперь все было готово, и Такхизис изобразила уход от мирских дел, бросив на произвол судьбы всех, кто на нее рассчитывал. Она поступила так, чтобы сохранить свои силы для выполнения той грандиозной задачи, которая ждала ее впереди.

Наконец час Владычицы Тьмы пробил. В момент поражения Хаоса высвободилось огромное количество энергии. Такхизис завладела этой энергией, сорвала с ее помощью Кринн с его исконного места, перенесла по магическим переходам, открытым мною, и установила здесь, на краю Вселенной. Она проделала все так быстро, что никто ничего не заметил. Боги, втянутые в отчаянную битву за выживание, сначала даже не догадывались о ее замысле, а потом, ослабленные, уже не могли помешать его осуществлению. Такхизис увела мир прямо из-под носа у Богов и надежно спрятала от их глаз. Все пошло точно по ее плану. Лишившись небесного покровительства, люди впали в смятение и отчаяние. Правда, сама Такхизис тоже изрядно выдохлась, пока воплощала свой план в действие, и теперь не очень-то годилась на роль единовластной правительницы Кринна. Ей требовалось длительное время для отдыха и восстановления утраченных сил. Однако это совсем не беспокоило Ее Темное Величество — она понимала, что чем дольше люди лишены защиты Богов, тем сильнее они нуждаются в ней и тем более благоговейно встретят нового Бога, когда он наконец спустится в мир. Но кое в чем она просчиталась.

— Малис, — подсказал Мирроар, — Берилл и остальные драконы.

— Да. Их очень заинтересовала диковинная игрушка, свалившаяся на них непонятно откуда. Уставшие от бесконечных битв за выживание в своем мире, они с радостью вцепились в новый. А Такхизис не оставалось ничего иного, кроме как в беспомощной злобе наблюдать за новоиспеченными хозяевами и лживо уверять меня, что скоро ее силы восстановятся и тогда она уничтожит всех самозванцев и отдаст Кринн мне. В течение какого-то времени я еще верил ей, но годы летели, а Малистрикс, Берилл и их соплеменники становились лишь сильнее. Они убивали криннских драконов, пожирали их и воздвигали тотемы из черепов своих жертв, в то время как Владычица Тьмы хранила молчание. Этот мир начал вырождаться, подобно моей покинутой родине. Я все чаще стал вспоминать Китиару и наше славное прошлое. Мне больше не хотелось иметь ничего общего ни с моим собственным племенем, ни с маленькими паршивцами, населявшими Кринн, и однажды я отправился к Такхизис, чтобы потребовать обещанной платы. «Оставь свой мир себе, — заявил я ей. — Мне он не нужен. Я не желаю им править. Верни мне Китиару. Мы уйдем отсюда по магическим коридорам и найдем другой мир, где нас встретит настоящая слава».

Такхизис пообещала выполнить мою просьбу. Она сказала, что я найду душу Китиары в месте, называемом Мглою. Я видел эту Мглу. Я посещал ее. Во всяком случае, мне так казалось. — Из легких Ская донесся страшный хрип. — Остальное ты уже знаешь. Ты видел Мину — нового прихвостня Владычицы Тьмы — и слышал ее слова о том, что меня предали.

— Но ведь это ты был предателем. По крайней мере, все так думали.

— С момента окончания Войны с Хаосом все думали и видели только то, что играло на руку силам Тьмы.

Скай замолчал, погрузившись в раздумья о содеянном. Судя по его затрудненному дыханию, ему оставалось жить считанные часы, и оба дракона это понимали. Скай умирал от ран — телесных и душевных — и, наверное, сам не знал, какие из них мучили его сильнее.

Серебряный дракон сменил тему разговора, пытаясь привлечь внимание Ская.

— Итак, перед Ее Темным Величеством возникла новая угроза — великие драконы.

— Великие драконы… — прохрипел Скай. — Да, они действительно стали для нее большой проблемой. Такхизис надеялась на продолжение жестоких междоусобных войн, в которых воюющие стороны рано или поздно истребили бы друг друга, но вместо этого драконы вдруг заключили перемирие, а вслед за ним объявили и об окончании войны. Люди воспряли духом, и Владычица Тьмы испугалась, что скоро жители Кринна начнут (а некоторые уже начали) служить могучим драконицам и тогда новый Бог будет никому не нужен. Однако она еще не успела набраться сил и не могла открыто выступить против своих врагов. Нужно было срочно искать другой выход, и тут Ее Темное Величество превзошла саму себя. Видишь ли, Такхизис давно уже знала об огромном количестве энергии, покидавшей Кринн вместе с душами умерших, и страстно желала получить к ней доступ. В конце концов она нашла способ удерживать эти души в пределах нашего мира, а вместе с тем приобрела и возможность повелевать ими. Такхизис заставила мертвых похитить стихийную магию природы и передать ее ей. Вскоре, напитавшись бесценным даром, силы Такхизис полностью восстановились, и однажды ночью Владычица Тьмы вернулась в мир, вызвав великую бурю.

— Да, — подтвердил Мирроар, — она говорила со мной. Такхизис велела мне вступить в ее легионы и служить ей как Богу. Возможно, я так и сделал бы, но что-то удержало меня. Разум мой не мог узнать ее голос, но мое сердце узнало его. А потом она покарала меня. Я…

Он замолчал. Скай вдруг начал извиваться, пытаясь приподнять свое массивное тело с каменного пола.

— Что с тобой? Почему ты пытаешься встать?

— Тебе лучше спрятаться, — ответил Скай, продолжая отчаянные попытки приобрести контроль над собственным телом. — Малис приближается.

— Малис! — повторил встревоженный Мирроар.

— Она уже знает, что я умираю. Должно быть, ее известили о случившемся трусливые подхалимы, бывшие моими слугами. Великая стервятница идет сюда, чтобы забрать мой тотем. И я должен молча смотреть на подобную наглость! С меня хватит и Такхизис, которая попользовалась им для своих нужд. Я знаю, Малис ждет не дождется, когда я умру. Так пусть это красное чудовище подойдет поближе. Я покажу ей, чего стоит мой последний вздох!

Мирроар был уверен, что Скай бредит. Тем не менее его совет спрятаться показался серебряному дракону вполне разумным. Мирроар ненавидел и презирал красную драконицу всеми силами души, однако не рискнул бы схватиться с ней, даже будучи зрячим, — слишком часто ему доводилось видеть, как другие драконы заканчивали свою жизнь в мощных челюстях Малис или сгорали в ее ужасающем пламени. Одной лишь храбрости было недостаточно, чтобы сражаться на равных с подобным существом. Самый большой и сильный из драконов Кринна не пожелал бы вступить в схватку с Малистрикс, и даже Боги не захотели бы встретиться с нею!

Серебряный дракон принял человеческое обличив и сразу почувствовал себя очень слабым и уязвимым в теле с мягкой кожей, тонкими костями и хлипкой мускулатурой. Но зато теперь он мог двигаться. Мирроар решил забраться подальше от входа и спрятаться в глубоких лабиринтах пещеры.

Он ощупью пробирался вдоль массивного туловища Ская, когда его рука вдруг наткнулась на что-то гладкое и холодное — это был тотем синего дракона, сделанный из черепов его жертв. Поняв, к чему он прикоснулся, Мирроар вздрогнул и от отвращения так быстро убрал руку, что потерял равновесие и налетел на стену. С трудом удержавшись на ногах, он двинулся дальше.

— Подожди. — Шипение Ская эхом пронеслось по темным коридорам. — Ты оказал мне услугу. Благодаря тебе я не закончу свою жизнь в грязных лапах Малис. У меня появился шанс умереть со всем сохранившимся у меня достоинством. Теперь я тоже хочу оказать тебе услугу. Ты искал своих соплеменников — серебряных и золотых драконов, но не нашел их, верно?

У Мирроара не было ни малейшего желания признавать это даже перед умирающим. Ничего не ответив, он продолжил пробираться вдоль стены.

— Металлические драконы не бежали в страхе, — донеслись до него слова Ская. — Когда Владычица Тьмы обратилась к ним в ночь великой бури, они узнали в ней Такхизис и, поняв, что означало ее появление, отправились на поиски старых Богов.

Мирроар остановился и повернул свое незрячее лицо туда, откуда исходил голос, но в это время снаружи донесся еще один звук, услышанный Скаем задолго до Мирроара, — хлопанье могучих крыльев.

— Твои собратья попали в ловушку, — сообщил Скай, — и теперь не могут ни покинуть Кринн, ни вернуться назад — Такхизис удерживает их между мирами, подобно тому как она удерживает души мертвых.

— Есть ли способ помочь им? — спросил серебряный дракон.

— Я уже рассказал тебе все, что знал, — ответил тот, — и оплатил свой долг перед тобой. А теперь поторопись.

Слепой Мирроар поторопился слишком сильно, споткнулся и полетел вниз по наклонному коридору. Почувствовав, что его несет куда-то вглубь пещеры, он сумел ухватиться рукой за стену и больше не отпускал ее — потом, следуя вдоль этой стены, можно было выбраться обратно. Послышалась визгливая речь Малис, и он мысленно отметил, что столь массивное существо могло бы иметь и более низкий голос. Он присел на корточки, став совсем незаметным во тьме, и постарался даже замедлить дыхание, которое могло выдать драконице его местонахождение.

Итак, затаившийся Мирроар сидел в пещере синего дракона и с тревогой ожидал исхода их встречи.

Скай знал, что умирает, — слишком неровно билось сердце в его могучей груди. Но он продолжал бороться за каждый вздох, хотя больше всего на свете ему сейчас хотелось лечь, закрыть глаза и погрузиться в воспоминания. Там он мог в последний раз расправить свои могучие крылья цвета небесной синевы и воспарить над облаками. А еще он мог опять увидеть Китиару, бросающую вызов всем и вся, услышать ее решительные приказания и почувствовать, как своими надежными и умелыми руками она направляет его в самое сердце битвы. Ему хотелось снова опьянеть от лязга оружия, запаха крови и звука чужой плоти, рвущейся под натиском его когтей, а потом вернуться домой, залечить раны и ждать прихода боевой подруги. Она всегда приходила к Скаю, предпочитая его компанию обществу своих хилых сородичей, усаживалась рядом, и они начинали вспоминать прошедшую битву. Дракон и его наездница… единство на грани жизни и смерти…

— Так-так, Скай, — раздался ненавистный голос, и голова Малис просунулась в пещеру, заслонив солнечный свет. — Похоже, меня дезинформировали. Я вижу, ты еще жив.

Скай приподнялся. На мгновение ему показалось, что в прекрасную реальность, сотканную из его грез и воспоминаний, ворвался чей-то зловещий призрак.

— Да, я не мертв, — прорычал синий дракон. Он вонзил когти в скалу и, превозмогая боль, попытался подняться.

Малис уже протиснула в пещеру плечи и передние лапы, оставив задние свисать снаружи вместе с хвостом и сложенными крыльями. Взгляд ее маленьких и жестоких глаз, с презрением скользнув по Скаю, жадно выискивал то, за чем она пришла, — его тотем. Увидев черепа, сложенные в середине пещеры, глазки-буравчики радостно блеснули.

— Не обращай на меня внимания, — дерзко сказала она. — Ты ведь умирал. Пожалуйста, не отвлекайся. Мне совсем не хочется тебе мешать. Я только заберу отсюда несколько сувениров, дабы они напоминали мне о тех временах, когда мы с тобой летали в одном небе.

Вытянув когтистый палец, драконица начала плести магическую сеть вокруг черепов тотема. Скай посмотрел в их глаза и сразу же почувствовал невидимое присутствие своей бывшей Владычицы. Конечно, она не могла явиться сюда ради самого Ская, поскольку больше не нуждалась в его услугах. Такхизис следила за Малис. Ну и замечательно. Скай искренне желал, чтобы две гостьи сцепились, ибо они вполне стоили друг друга.

Вдруг его задние лапы задрожали. Ослабленные, они устали держать огромное чешуйчатое тело, и Скай с грохотом упал на пол своей пещеры. Дракон разъярился на самого себя. Он должен был подняться, должен был сражаться и любой ценой оставить свою роспись на туше Малис! Но его умирающее тело лишь сотрясалось от болезненного озноба, а сердце колотилось так бешено, словно готово было вот-вот разорваться на части.

— Скай, мой синий красавец! — неожиданно донесся до него задорный, смеющийся голос Китиары. — Ты все еще спишь, лежебока? Немедленно поднимайся! Сегодня нас ждет битва не на жизнь, а на смерть, и наши недруги уже готовы. Можешь в этом не сомневаться.

Скай открыл глаза. Перед ним, сверкая доспехами из драконьей чешуи, стояла его наездница. Она улыбалась и куда-то указывала рукой.

— Там находится твой враг, Скай. Тебя ждет еще одна битва. Одно-единственное сражение. Потом ты сможешь отдохнуть.

Скай поднял голову. Он не увидел Малис, так как его зрение быстро ослабевало, уходя вместе с жизнью. Дракон видел лишь Китиару и то направление, в котором она указывала. Он сделал глубокий вдох. Последний вдох, который ему нужно было сделать в своей жизни.

Воздух, втянутый извне, смешался с серой, находившейся у него внутри. Скай выдохнул.

Пламя вспыхнуло и яростно зашипело, расколов воздух, и в следующий миг утес содрогнулся от страшного грохота. Однако даже этот грохот не смог заглушить визга Малис, полного ярости и боли. Скай не мог видеть, какой ущерб причинил ей, но надеялся, что весьма значительный. Довольный, он опустил голову на пол пещеры.

— Отлично, мой дорогой синий дракон, — услышал он голос Китиары и почувствовал прикосновение ее руки к своей шее. — Отлично…

Удар Ская не нанес Малис серьезных ран — он всего лишь заставил гостью покачнуться и лишил ее левую лапу приличного куска чешуи. Но в отличие от огромного жирного туловища, гордость Малис была ранена не на шутку, и, обуреваемая жаждой мщения, красная драконица с остервенением набросилась на Ская. Она рвала его плоть до тех пор, пока всю пещеру не залило кровью, и только тогда Малис наконец осознала, что треплет давно уже бездыханное тело.

Выпустив наружу нахлынувшую на нее злость, она начала разбирать тотем, подготавливая его для переноса в свою новую пещеру на Пике Малис, расположенном на Гудлундском хребте.

Победительница с торжеством оглядывала свой трофей из великого множества черепов и чувствовала, как растет ее собственная сила от одного лишь их созерцания. Раньше она не использовала силу криннских драконов: в своем мире они являлись самыми могучими существами, из-за чего остальные местные жители боялись их и почитали безмерно, чем, в конечном счете, изнежили и испортили крылатых исполинов. Правда, иногда тонкокожие обитатели Кринна все же выступали с оружием в руках против своих чешуйчатых соотечественников. Малис знала о подобных поединках от Ская, любимым занятием которого было рассказывать о Войне Копья, об упоении битвой и узах, соединяющих дракона с его наездником.

Очевидно, сам Скай слишком долго находился вдали от родного мира, если мог называть битвами какие-то детские забавы. Однажды Малис довелось сразиться с несколькими такими воздушными парами, и потом она вспоминала об этом как о самом уморительном происшествии в своей жизни.

В мире, взрастившем Малистрикс, ни дня не проходило без кровавой битвы, в коей устанавливалась клановая иерархия. Выживание было ежедневным делом, вот почему Малис и ее соплеменники так обрадовались этому большому и ленивому новому миру, который им подвернулся. Она не хотела возвращения былых времен, однако вспоминала о них с ностальгией, подобно тому как убеленный сединами ветеран с грустью перебирает в памяти минувшие сражения. Малис и ее сородичи преподали убогим местным драконам хороший урок, после которого побежденные склонились перед ними и признали их своими властителями. А потом пришла ночь загадочной бури, и новоиспеченные подданные сразу как-то изменились, хотя Малис и не могла понять, в чем именно заключалась эта перемена. Красные, черные, синие — все они продолжали служить ей, спеша на каждый ее звук и жест, и тем не менее драконица не на йоту не верила в их искренность. Она часто видела, как новые слуги о чем-то перешептывались между собой, но, заметив ее, немедленно умолкали. А в один прекрасный день некоторые из них вдруг исчезли, и вскоре Малис узнала, что криннские драконы с наездниками — Неракскими Рыцарями — вступили в бой с соламнийцами в Соланте.