Глава 9

Когда Рис вошел в библиотеку, Крелл поднялся со своего места и, издевательски поклонившись, проводил его к креслу возле маленького стола, на котором уже стояла доска для игры в кхас. В комнате было душно, пахло гниющей плотью. Крелл раздраженно откинул в сторону несколько костей, устилающих пол.

– Прошу прощения за беспорядок. Бывшие игроки в кхас, – пояснил он.

Кости рук, ног, ребра, кости пальцев, черепа – все они были сломаны или расколоты в нескольких местах. Рыцарь небрежно наступал на них, и кости превращались в пыль.

Он грузно уселся в свое кресло и указал на другое, жестом приказывая Рису садиться. Круглая доска для игры в кхас лежала между двумя игроками; ссохшиеся уменьшенные тела, служившие фигурами, стояли на черных, белых и красных шестиугольниках – две враждующие армии друг против друга на клеточном поле боя.

Сев на свое место, монах понял, что теряет уверенность в себе. Привычное спокойствие изменило ему. Он дрожал, его руки тряслись так, что эммида выскользнула из вспотевших ладоней и упала. Рис решил перевесить мешок, но уронил и его. Он встал, чтобы поднять котомку, но Крелл рявкнул:

– Оставь! Давай играть!

Монах отер лоб рукавом, снова сел, но на этот раз его дрожащие колени дернулись, ударились о доску и опрокинули ее. Фигуры раскатились в разные стороны.

– Ты неуклюжий олух! – прорычал Лорд Азрик и бросился поднимать фигуры, схватив одну из них особенно быстро.

Рис не смог хорошенько ее разглядеть, поскольку Крелл прикрыл ее рукой в перчатке.

– Подними остальные, монах! – буркнул рыцарь. – И если ты повредил их, я сломаю тебе кость за каждую. Поторопись.

Рис на четвереньках пополз по полу, собирая фигуры, некоторые из которых раскатились по углам комнаты.

– В человеческой руке двадцать семь костей, – произнес Крелл, возвращая фигуры, которые собрал сам, на доску. – Я начинаю обычно с указательного пальца правой руки. Ты забыл пешку. Она возле очага.

Монах поднял последнюю фигуру – кендера – и поставил на шестиугольник.

– Что ты делаешь, монах?

Рука Риса замерла. Он почувствовал, как Паслен дрожит в его пальцах.

– Пешка должна стоять не здесь, – с отвращением произнес Крелл, – а на том шестиугольнике, куда ты поставил ладью.

– Прошу прощения, – пробормотал монах и поставил Паслена на указанное место. – Я очень мало знаю об этой игре.

Рыцарь Смерти покачал головой:

– А я надеялся, что ты проживешь хотя бы неделю, чтобы я развлекся. Но, – весело добавил он, – на человеческой ноге двадцать шесть косточек. Ты протянешь день или два. Ходи первым.

Рис занял свое место, ногой задвинул пешку, которую подменил Пасленом, поглубже под кресло, взял кендера, стоявшего неподвижно, как и остальные фигуры, и подвинул на одну клетку. В этот момент монаха одолели сомнения: не ходят ли пешки на две клетки? Паслен почувствовал, что друг колеблется, и слегка шевельнулся. Рис подвинул его еще на одну клетку и откинулся на спинку кресла. Дрожь была искусно разыграна, но пот, заливавший лоб, был настоящим. Он снова отер лицо рукавом.

Крелл подвинул на две клетки гоблина на противоположной стороне доски:

– Твой ход, монах.

Рис посмотрел на доску, отчаянно пытаясь вспомнить уроки кхаса, которые давал ему Паслен прошлой ночью. Они разработали план, по которому кендер должен был добраться как можно ближе к фигурам черных Рыцарей Смерти и найти среди них Ариакана. Паслен объяснил все возможные случаи – что делать, если Крелл пойдет так или этак. К несчастью, Рис оказался не самым лучшим учеником.

– Ты должен думать как воин, – сказал ему вчера Паслен в минуту раздражения, – а не как пастух!

– А я и есть пастух, – улыбнулся тогда монах.

– Вот и перестань думать как пастух. Ты не можешь защитить все свои фигуры. Чтобы победить, придется пожертвовать некоторыми.

– Побеждать необязательно, – заметил Рис. – Я просто должен продержаться, чтобы у тебя хватило времени выполнить свое задание.

Но они не могли предположить, что Крелл пообещает ломать кости.

Рис взял фигуру и посмотрел на Паслена. Кендер замер на своем месте и едва заметно покачал головой. Монах убрал руку.

– Ха! – взревел Крелл, подавшись вперед, отчего его доспехи громко лязгнули. – Ты дотронулся до фигуры и должен ею ходить!

Плечи Паслена поникли. Рис сделал ход. Он еще не успел убрать руки, как Рыцарь Смерти схватил одну из своих пешек, передвинул ее через всю доску и опрокинул фигуру Риса, а затем победно передвинул фигуру на свою сторону стола.

– Снова мой ход, – сказал он.

Поднявшись с кресла и сверкнув маленькими красными глазками, Крелл вцепился в руку монаха.

От прикосновения Рыцаря Смерти у Риса перехватило дыхание. Он вздрогнул.

Монахи Маджере обучались переносить боль без жалоб, используя много разных техник, одна из них называлась «Замороженный Огонь». Путем постоянных тренировок и медитаций монах способен полностью игнорировать несильную боль, пока не перестанет ее чувствовать, а также может смягчить боль до той степени, что будет способен действовать дальше. Техника «Замороженный Огонь» предписывала представить корку инея, покрывающую боль, и чтобы холод лишил чувствительности поврежденные части тела.

Рис надеялся применить свои знания, чтобы переносить боль сломанных костей, по крайней мере, какое-то время. Медитации и тренировки не помогли ему против прикосновения Крелла. Однажды монах опрокинул лампадку и горячее масло пролилось ему на босые ноги. Кожа немедленно покрылась волдырями, боль была настолько сильной, что он почти потерял сознание. Прикосновение Крелла напомнило ему о том случае. Рис не мог совладать с собой и отчаянно закричал, дернувшись всем телом.

Схватив указательный палец правой руки Риса, Крелл вывернул его привычным движением. Кость хрустнула в суставе. Монах застонал. Его накрыла волна нездорового жара.

Рыцарь оставил его и вернулся на свое место.

Рис откинулся назад, борясь со слабостью и глубоко дыша, чтобы прояснить ум и войти в состояние «Замороженного Огня». Ему пришлось туго. Сломанный палец побелел и отек. В том месте, где до него дотронулся Крелл, плоть стала мертвенно-бледной, словно кожа трупа. Монах чувствовал тошноту и головокружение. Фигурки кхаса и вся комната поплыли перед его глазами.

«Если ты сейчас закричишь, все пропало, – сказал себе Рис, с трудом балансируя на грани реальности. – Такое поведение не прощается. Учитель был бы разочарован. Неужели все годы, проведенные в монастыре, были напрасной тратой времени?»

Монах закрыл глаза. Он снова сидел в траве у подножия холма и наблюдал, как по небу медленно плывут облака, похожие на белых овец. Рис медленно начал приходить в себя, его душа восторжествовала над раненым телом.

Подув на сломанный палец, он снова обратил внимание на доску, вспомнил уроки Паслена, поднял руку – поврежденную руку – и сделал ход.

– Я поражен, монах! – произнес Крелл, посмотрев на Риса с мрачным восхищением. – Большинство людей теряют сознание, и мне приходится ждать, пока они очнутся.

Рис едва слышал рыцаря. Следующим ходом он должен помочь Паслену, но это означает пожертвовать еще одной фигурой.

Крелл сделал свой ход и кивнул монаху.

Рис притворился, что рассматривает доску, а сам внутренне готовился к тому, что произойдет. Он положил руку на фигуру и посмотрел на Паслена.

Кендер побелел, стал почти неотличим от остальных фигурок. Он прекрасно знал, как и Рис, что произойдет, но понимал, что это необходимо, и кивнул.

Монах поднял фигуру, передвинул ее и после недолгих колебаний убрал руку. Он слышал довольное фырканье Крелла, слышал, как тот сбил его пешку, слышал, как он грузно поднимается со своего места.

Смертельно холодная тень упала на Риса.

На какое-то ужасное мгновение Паслен понял, что теряет сознание. Он ясно слышал звук ломающейся кости и леденящий кровь стон друга. Добросердечного кендера бросило в жар. Только ужасная мысль о себе – фигуре для игры в кхас, – внезапно упавшем в обморок на черном шестиугольнике, удержала Паслена на ногах. Пошатываясь, он твердо решил продержаться до конца.

Паслен не был обычным кендером – приключения его не интересовали. Его родители считали это прискорбным явлением и пытались бороться, но безуспешно. Отец в свое время грустно подытожил: отсутствие авантюризма у сына, возможно, объясняется тем, что он постоянно общается с мертвыми. А ведь у некоторых из них негативное отношение к жизни.

Выпавшее на его долю приключение совсем не убедило Паслена, что авантюризм – это замечательно.

С самого начала ему не понравилась идея Риса уменьшить его до размера фигуры для игры в кхас. Для мира крупных существ Паслен и так был маленьким. Ему не нравилась и мысль, что Зебоим его сперва уменьшит, а потом снова увеличит. Рис заверил друга, что заставит Богиню поклясться сделать все так, как надо. К несчастью, Морская Королева молниеносно произнесла над кендером заклинание и у него не было возможности все обговорить. Секунду назад Паслен стоял рядом с Рисом в ее камере, а в следующее мгновение понял, что сидит в кожаном мешке, пропахшем козьим сыром, обливается потом и вспоминает, что пропустил завтрак.

Он хотел выбраться из мешка до того, как появится Крелл, но не успел, а потом хотел только одного – спрятаться в складках котомки. Паслен думал, что он смелый, как и любой кендер, но даже его знаменитый дядюшка Тас, согласно легенде, боялся Рыцаря Смерти.

А потом для страха времени не осталось. После того как Рис уронил мешок, у Паслена было всего несколько секунд, чтобы выползти из мешка и откатиться, прежде чем Крелл его заметит. Оказалось, что очень трудно держаться прямо и неподвижно, когда монах мягко, как только мог, брал его и ставил на доску. За волнениями и беспокойством по поводу происходящего у Паслена совсем не было времени испугаться Рыцаря Смерти.

Когда суматоха улеглась, кендер смог хорошенько разглядеть Крелла, поскольку стоял прямо напротив него. Рыцарь, как и представлял себе Паслен, вызывал только отвращение.

Кендер не знал, заметит ли Крелл, если он закроет глаза. Мельком взглянув на другие фигуры кендера, Паслен увидел, что их глаза широко раскрыты.

«Конечно, ведь они трупы. Счастливчики!» – мысленно пробормотал Паслен.

Крелл оказался не особенно наблюдательным, но он все же мог заметить подмену. Паслен был вынужден смотреть перед собой – прямо на Рыцаря Смерти. Кендер с трудом выносил его ужасный вид, но внезапно заметил душу Азрика. И если Крелл был большим, уродливым и ужасным, то его душа оказалась, наоборот, маленькой, уродливой и трусливой. На уровне души Паслен мог противостоять Креллу, бросить его на землю и присесть на его голову, как на пенек. От подобной мысли кендеру стало лучше, и он принялся обдумывать, как бы им выбраться отсюда живыми. Когда Крелл сломал Рису первый палец, Паслен чуть не потерял сознание, а вместе с ним – и всякую надежду.

«Чем скорее ты закончишь свою часть работы, – сказал себе Паслен, – тем быстрее вместе с Рисом выберешься отсюда».

Он проглотил слезы и продолжал делать то, зачем его сюда отправили, – искать, в какой из фигур томится душа Лорда Ариакана.

Узнав, что все фигуры – это уменьшенные тела, Паслен решил, что небо над Башней Бурь будет заполнено душами. Но те, к счастью, давно покинули свои бренные тела. Кендер чувствовал присутствие только одного духа, но он стоил двадцати.

Паслен мог бы использовать свой дар, чтобы определить, в какой фигуре заключена душа Ариакана, но гнев, обрушиваемый на доску, оказался такой силы, что отличить нужную оказалось невозможным. Гнев и яростное желание отомстить чувствовались повсюду и могли исходить от любой пешки.

Зебоим настаивала, что ее сын заключен в одного из черных рыцарей на синем драконе, – так ей сказал Крелл. Паслен считал такое вероятным, однако не мог не принимать в расчет, что Рыцарь Смерти способен солгать. Он посмотрел через головы гоблинов, стоящих перед ним, затем мимо одетого в черное мага, чтобы лучше разглядеть фигуры рыцарей.

Кендер в глубине души надеялся, что один из них задрожит от нетерпения, злобно фыркнет или ткнет другого копьем…

Но ничего подобного не произошло. Рыцари стояли неподвижно.

Паслен понял, что есть только один способ найти душу Ариакана, – обнаружить себя перед ней и попросить объявиться в ответ.

Обычно он просто говорил с душами – им это нравилось, так они чувствовали себя дома. Но здесь говорить вслух было нельзя. Хотя Крелл не казался очень умным, но даже он мог заподозрить неладное, если заговорит фигура для игры в кхас. Однако Паслен мог общаться с духами и способом, привычным в их мире. Иногда приходилось прибегать к нему, чтобы пообщаться с особенно застенчивыми душами.

К несчастью, будучи бессмертным, Лорд Азрик существовал в обоих мирах – телесном и духовном – и мог услышать кендера. Но Паслен все же решил рискнуть: он не мог позволить Рису и дальше терпеть мучения.

Кендер внимательно посмотрел на Крелла и его душу. Рыцарь Смерти казался полностью увлеченным игрой и муками монаха. Он чувствовал себя отлично в обоих мирах, как и его мелкая уродливая душонка.

– Прошу прощения, – позвал Паслен вежливым шепотом, стараясь держать в поле зрения фигуры рыцарей и Азрика, – я ищу Лорда Ариакана. Вы бы не могли как-нибудь проявить себя?

Он терпеливо подождал, но никто не откликнулся на его просьбу. Однако ярость ничуть не утихла. Ариакан был здесь, теперь кендер знал это точно.

На Паслена не обращали внимания. Уголком глаза он заметил покалеченную руку Риса, дрожащую над доской, и с опаской посмотрел вверх, чтобы понять, какой ход тот собирается сделать. Они проработали несколько стратегий, чтобы подвинуть Паслена по доске и поставить его рядом с фигурами рыцарей. Кендер напряженно наблюдал за пальцами, а затем тихонько облегченно вздохнул, когда Рис сделал правильный ход. Ему пришлось вздохнуть снова, на этот раз глубоко и с сожалением, – Рис пожертвовал еще одной фигурой и еще одним пальцем. Паслен попытался собраться.

– Лорд Ариакан… – начал он намного громче и более решительным тоном.

– Заткнись! – произнес холодный замогильный голос.

– О, вот ты где! – Кендер перевел взгляд на фигуру черного рыцаря, стоящую на его стороне доски. – Я рад, что ты нашелся. Мы пришли, чтобы спасти тебя, – я и мой друг. – Он не мог повернуться, но скосил глаза и слегка дернул головой в сторону Риса.

Ярость слегка поутихла. Теперь Паслен полностью завладел вниманием духа.

– Кендер и монах Маджере здесь, чтобы спасти меня от Чемоша? – горько усмехнулся Ариакан. – Верится с трудом.

– Я кендер. Признаю это. Но Рис больше не монах Маджере. Ну, он, конечно, монах, но на самом деле не монах, если ты понимаешь, что я имею в виду, но, возможно, не понимаешь, потому что я сам не очень хорошо понимаю. Но сюда мы пришли не по своей воле. Твоя матушка отправила нас.

– Моя мать! – фыркнул Ариакан. – Теперь все понятно!

– Думаю, она пытается помочь, – предположил кендер.

Ариакан снова фыркнул.

За спиной Паслен услышал хруст еще одной сломанной кости. Рис застонал, затем стало тихо, так тихо, что на мгновение кендер испугался, что его друг потерял сознание. Затем он услышал хриплое дыхание и увидел руку Риса, движущуюся к следующей фигуре.

Было видно, как сломанная кость выступает из плоти. На доску для игры в кхас брызнула кровь. Кендер сглотнул, его сердце сжалось при мысли о страданиях друга.

– Теперь, когда ты знаешь, что мы здесь, чтобы спасти тебя, господин, – проговорил Паслен, отчаянно пытаясь поскорее покончить с этим, – вот наш план…

– Вы зря теряете время. Я не уйду, – яростно ответил Ариакан, – пока не вырву голыми руками печень этого Предателя и не скормлю ему маленькими кусочками!

– У него нет печени, – сердито произнес Паслен. – Больше нет. И еще я хочу сказать, что именно ненависть держала тебя в плену все эти долгие годы. А теперь наш план таков. Рис тебя схватит, – уверенно сказал он, стараясь не выдать сомнения, – и передвинет на свою сторону доски. Я отвлеку Крелла. Рис спрячет тебя в карман, сбежит и отнесет тебя в целости к твоей матушке-Богине. Все, что надо сделать тебе…

– Я не хочу, чтобы меня спасали, – отрезал Ариакан. – Если вы попытаетесь, я устрою нечто невообразимое. Даже Крелл не сможет не заметить. Боюсь, вы напрасно теряете время. И свои жизни.

– Весь в матушку, – пробормотал Паслен. – Бедный Рис, – добавил он и вздрогнул, услышав прерывистое дыхание друга. – Он больше не вынесет. О нет! Он ходит. Он собирается взять не ту фигуру!

Кендер яростно дернул головой и закатил глаза. К счастью, Рис заметил его намек. Его рука – теперь он пользовался левой – переместилась от королевы к ладье. Паслен с облегчением вздохнул и быстро посмотрел на Крелла.

– Ему придется подумать! – удовлетворенно произнес кендер.

Рыцаря Смерти поразил такой ход. Крелл наклонился вперед, тщательно обдумывая свой, потом, барабаня пальцами, затянутыми в перчатку, по деревянному резному подлокотнику кресла, откинулся на спинку и воззрился на доску.

Паслен бросил взгляд на Риса. Монах был бледен, по его лицу стекали капельки пота. Он согнул правую руку в локте и положил ее на левую. Кровь забрызгала его одежду. Рис не проронил ни звука, даже не стонал, хотя боль была мучительной. Паслен слышал лишь тихое прерывистое дыхание.

Кендеры, по своей натуре простодушный народец, не помнили прошлого зла, жили и давали жить другим, никогда не судили по внешности и не рыдали над пролитым молоком. Но иногда они становились просто безумными. Любой на Кринне мог сказать, что на свете нет ничего опаснее, чем разгневанный кендер.

«Ну вот, – сказал себе Паслен, – мы рискуем жизнями, чтобы спасти этого рыцаря, и вдруг узнаем, что одетый в броню осел не желает, чтобы его спасали. Ну, – мрачно добавил он, – мы еще посмотрим!»

Случалось, кендеры забывали об «одалживаниях», забывали о ловкости рук и хитрых маневрах, когда нужно было простое и грубое «хватай-и-беги». Паслен не мог никаким образом дать Рису знать об изменении плана, мог только надеяться, что друг поймет намек, который, кстати, будет вполне очевидным.

Крелл протянул руку, чтобы сделать ход. Как Паслен и предвидел, Рыцарь Смерти собирался взять фигуру черного рыцаря – ходить Лордом Ариаканом.

Паслен пригнул голову, словно бык, которого он видел однажды на ярмарке, и бросился вперед.

Глава 10

Одна часть сознания Риса знала, что происходит на доске для игры в кхас. А другая – нет. Этой частью он находился в холмах, босые ноги ступали по траве, не просохшей от росы, а солнце согревало плечи. Однако монах чувствовал, что оставаться в мирной юдоли с каждой минутой становится все труднее.

Резкие вспышки агонии прерывали медитативное состояние Риса. Каждый раз, когда Крелл касался его холодной бестелесной рукой, силы и воля монаха оказывались на грани истощения.

Согласно плану ему надо было сделать еще несколько ходов и потерять еще несколько фигурок.

Наступила ночь. За окном, на горизонте, вспыхивали молнии – Зебоим нетерпеливо ждала новостей.

В комнате не горели ни свечи, ни очаг. Доску освещало лишь красное пламя глаз Крелла. Рис пытался сосредоточиться, но понимал, что невозможно найти смысл в партии, если в ней нет смысла. Стараясь вспомнить, какой фигуркой он должен пойти, монах с удивлением обнаружил, что черные шестиугольники оторвались от доски и висят в трех дюймах над ней. Рис моргнул, сделал глубокий вдох, и клетки вернулись на место.

Пальцы Крелла перестали барабанить по подлокотнику и потянулись к одному из черных рыцарей.

Когда Паслен бросился бежать. Рис испугался, что его зрение снова играет с ним злые шутки. Он пристально посмотрел на доску, желая, чтобы все поскорее вернулось на свои места.

Крелл довольно хрюкнул, и монах понял, что тот не замечает происходящего. Паслен взял игру в свои руки. Пешка сделала ход сама.

Бегая между фигурами, кендер пересек доску и кинулся прямо на черного рыцаря, схватил синего дракона за лапы и побежал дальше.

Пешка и рыцарь скатились с доски.

– Что такое? – строго спросил Крелл. – Это против правил.

Рис не видел фигур, но слышал, как они упали на пол – одна со стуком, другая с воплем.

Рыцарь Смерти яростно зарычал, глядя на монаха пылающими глазами.

Схватив эммиду обеими руками. Рис поднялся со своего места и изо всех сил ударил Лорда Азрика по шлему, прямо между глаз.

Он надеялся, что удар отвлечет Крелла, нарушит его координацию на некоторое время, чтобы можно было успеть найти Паслена и Лорда Ариакана, и вовсе не собирался причинять Рыцарю Смерти серьезные повреждения.

Но палка была священной, благословленной самим Маджере – его последний дар своей заблудшей овце.

Действуя по собственной воле, эммида выскользнула из рук Риса. Пораженный монах недоверчиво воззрился на нее, а палка изменила форму и превратилась в огромного богомола – священное насекомое Бога Маджере.

Огромный десятифутовый богомол навис над Креллом хитиновым телом, посмотрел на него выпуклыми глазами и схватил Рыцаря Смерти за голову длинными колючими лапами. Подтянув извивающегося Крелла к движущимся жвалам, насекомое принялось поедать его, вгрызаясь в доспехи, чтобы добраться до спрятавшейся отвратительной душонки.

Схваченный гигантским богомолом, Крелл заверещал от ужаса, его трусливое сердце съежилось от страха.

Рис быстро прошептал благодарность Богу, а затем мягко опустился на колени, чтобы найти фигурку рыцаря и кендера. Это оказалось легким делом, поскольку Паслен прыгал на месте, махал ручками и отчаянно вопил. Монах поднял друга.

– Он не хочет, чтобы его спасали! – закричал кендер.

Рис спрятал Паслена в кожаный мешок, затем взял в руку черного рыцаря. Тот на ощупь казался таким горячим, словно его только что вытащили из огня.

Монах посмотрел на Крелла и понял, что жаждущая отмщения душа Ариакана еще долго будет привязана к этому миру.

Но теперь это было заботой Зебоим. Рис сунул рыцаря в котомку и услышал крик обжегшегося Паслена, но помогать кендеру времени не было, Крелл немного пришел в себя и принялся отбиваться от богомола, молотя кулаками по зеленому телу насекомого, лягая его и изо всех сил пытаясь вырваться. Монаху представилась отличная возможность бежать, пока Рыцарь Смерти сражается с богомолом. Рис надеялся, что богомол одолеет Крелла, но не посмел остаться, чтобы посмотреть, чем все закончится.

Он сумел выбраться во двор крепости, сделал несколько шагов и сообразил, что далеко не уйдет, – слишком ослаб.

Рис пошатнулся, едва дыша от накатившей дурноты, ноги монаха задрожали, он запнулся об одну из плит, которыми был вымощен двор, лежащую неровно, и упал на четвереньки, но все равно пытался продвигаться вперед. Однако даже ползти Рису удавалось с трудом. Ему было так плохо, он чувствовал себя таким измученным, что хотел только одного – лечь и умереть. За спиной монах услышал звук тяжелых шагов Крелла и его яростный рев.

Он посмотрел вверх, в звездное небо, и закричал прерывающимся голосом:

– Зебоим! Твой сын у меня! Теперь все зависит от тебя!

Море вздыбилось. Свинцовые облака, сбившиеся в кучу на горизонте, только и ждали приказа к атаке. Рис тоже ждал, уверенный, что в любой момент Богиня унесет их с острова.

Огромная молния соединила небо и землю. Ударив в вершину башни, она отколола огромный кусок кладки. Вдали прогремел гром. Монах замер во внутренний дворе, кендер и фигура рыцаря находились в его котомке.

А тяжелые шаги Рыцаря Смерти все приближались и приближались.

Атака богомола страшно напугала Крелла. Ни один смертный не мог причинить ему боль, но к Богам это правило не относилось, и Лорд Азрик познал настоящий ужас, когда жвала насекомого стали вгрызаться в доспехи, а выпученные глаза отразили пустоту его существования. Крелл всегда ненавидел насекомых. Обезумев от страха, он несколько раз ударил богомола, и этого оказалось достаточно. Рыцарь Смерти выхватил из ножен меч и вонзил в тело насекомого. Брызнула зеленая кровь. Жвала богомола страшно щелкнули, колючие лапы снова потянулись к Креллу.

Азрик наносил удары снова и снова. Он не видел, куда вонзает меч, желая только одного – убить, убить, убить ужасное насекомое. Спустя какое-то время рыцарь понял, что пронзает воздух.

Крелл остановился, а затем в страхе огляделся. Богомол исчез. На полу лежала только палка монаха. Рыцарь Смерти занес ногу, готовый растоптать ее в мелкие щепки, но неожиданно замер: а вдруг насекомое появится снова? Крелл медленно опустил ногу и отодвинулся в сторону. Держась подальше от эммиды, насколько это было возможно, Азрик обошел страшное оружие и заглянул под стол. Фигурок рыцаря и кендера там не было.

Крелл посмотрел на доску. Второй черный рыцарь стоял, как и раньше, на своем шестиугольнике. Крелл схватил фигуру, с надеждой взглянул на нее, а затем отшвырнул и разразился страшными проклятиями.

Раньше Рыцарь Смерти не заметил пропажи – его внимание отвлекло нападение богомола, пытавшегося откусить ему голову, но быстро понял, что произошло. Он бросился за монахом, подстегиваемый ужасными мыслями, что сделает с ним Чемош за потерю души Ариакана.

Крелл выбежал во двор и увидел Риса. Но его взору предстали также и грозные, свинцовые, штормовые тучи, собиравшиеся на небе. Молния ударила в одну из башен, и Азрик почувствовал, что следующая настигнет его.

– Не трогай меня, Зебоим! – вскричал Крелл, отчаянно пытаясь убедительно солгать. – Монах украл не ту фигуру! Твой сын все еще у меня! Если ты поможешь бежать этому вору. Чемош уничтожит твоего сына, а его душу предаст забвению!

Молнии мелькали среди туч, глухо ворчал гром. Поднялся ветер, небеса становились все темнее и темнее. На скалы упало несколько капель дождя. И все.

Крелл усмехнулся и, потирая руки, пошел за монахом.

Рис слышал, что сказал Крелл, и его сердце упало.

– Зебоим! – выкрикнул монах. – Он лжет! Твой сын у меня! Забери нас отсюда!

Молния сверкнула в последний раз, гром утих, облака клубились над головой, словно растерялись. Рыцарь Смерти бежал по плацу, его кулаки были сжаты, красные глазки яростно пылали. Он неуклонно приближался к своей жертве, мечтая сотворить нечто более страшное, чем сломать монаху пальцы.

– Моя Королева, – взмолился Рис, – мы рисковали жизнями ради тебя. Теперь время тебе рисковать ради нас.

Закапал дождь. Ветер вздохнул и успокоился. Тучи начали отступать.

– Очень хорошо, госпожа, – произнес монах и отвязал котомку от пояса. – Прости, но у меня нет другого выбора.

Схватив мешок здоровой рукой, Рис огляделся, прикидывая расстояние, и бросился бежать, зная, что это его последний поступок, на который потребуются все оставшиеся силы.