– Когда обнаружат лису, держитесь позади всех, потому что охота стремительно повернется. С Леммера я не спущу глаз, а вы помните, что я сказал вчера вечером – никаких глупостей. – Сегодня с утра Стивен очень нервничал.
      Фиби зевнула, прикрыв рот рукой. Ночью она почти не спала, но не обвиняла в этом Стивена, хотя это он лишил ее отдыха. Даже в ранние утренние часы его поцелуй все еще вызывал у нее тоску. Но быть может, она проснулась гораздо раньше обычного просто из-за волнения, перед предстоящей охотой – Фиби собиралась доказать Леммеру, что ее нельзя так легко запугать и что она не позволит вертеть собой, как ему вздумается.
      – Не знаю, о чем вы говорите, сэр. – Фиби снова зевнула, не желая вдаваться в объяснения.
      В раздражении хлопнув себя перчаткой по руке, Стивен повернулся и отправился седлать лошадь, а Фиби переключила внимание на конный двор, где гости четы Пейли заканчивали приготовления перед началом охоты на лису. Конюхи и мальчики-помощники готовили лошадей, гончие завывали, пронзительно лаяли и рвались на поводках, еще удерживавших их на привязи у длинной жерди. Уинстон разговаривал со своим егерем, а Элизабет стояла рядом, держась за его рукав. Их любовь друг к другу была столь очевидна, что Фиби с завистью вздохнула, о такой нежности и преданности мечтала она сама. Но не слишком ли многого она желает?
      Туман постепенно рассеивался, слабый ветерок, приносивший свежий запах весны и солнца, нежно касался лица Фиби, но, сосредоточившись на своей цели, она не замечала ничего, кроме того, что делалось возле конюшни. Протрубил рог, призывая леди и джентльменов – в их числе и Фиби – оседлать своих лошадей, и возбужденный говор разнесся в утреннем воздухе, чем-то отдаленно напомнив Фиби оживленный шум на проходивших дома хлопковых аукционах; но, садясь в седло, она представила себе крошечного лисенка, который был причиной всего этого воодушевления, и глубоко вздохнула. Егерь в ярко-красной накидке, выехав вперед, поднял руку, и по его сигналу мальчики-помощники спустили свору. Собаки, очевидно, хороню зная, что им нужно делать, как бешеные, понеслись через поляну в направлении ближайшего леса, а всадники рысью последовали за ними, держась на приличном расстоянии от своры. Ни леди, ни джентльмены, казалось, не обращали внимания на то, где и с какой скоростью они скачут. Иногда какая-нибудь одинокая птица издавала пронзительный крик, видимо, возмущенная лаем собачьей своры, мчавшейся через лесистые поляны.
      Стивен ехал рядом с Уинстоном и Элизабет, время от времени бросая на Фиби строгий предупреждающий взгляд. Леммер, щеголевато одетый, тоже гарцевал в передних рядах, то и дело оборачиваясь назад и поглядывая на Фиби с каким-то почти злым выражением, и ей стоило немалых усилий сдержать себя и не показать ему язык. «Все в свое время, – напомнила она себе, – если охота закончится так, как я задумала, зарвавшийся хвастун к обеду придет просить прощения».
      Фиби трусила рысцой в самом конце, дожидаясь своего часа и прислушиваясь к болтовне лорда Кендалла, своего самозваного компаньона, без умолку бубнившего о том, какое требуется искусство, чтобы правильно завязать шейный платок. В то же время она следила, чтобы не пропустить тропинку, о которой рассказал ей молодой помощник конюха.
      Спустя полчаса после начала охоты всадники миновали гнилой дуб, похожий на горбатую колдунью, и настал момент, которого ждала Фиби.
      – Ох, – покачнувшись в седле, она приложила руку ко лбу, – у меня слегка закружилась голова. Если не возражаете, сэр, я бы немного отдохнула.
      – Ну конечно. – Лорд Кендалл тотчас же остановил лошадь. – Давайте вернемся под сень вон тех вязов.
      – Чтобы лишить вас возможности завоевать право потанцевать со мной? Прошу вас, поезжайте, а я или догоню всех, или вернусь на конный двор.
      При упоминании о возможном призе глаза у лорда заблестели, он несколько раз перевел взгляд с Фиби на удалявшуюся группу всадников и обратно, потом кивнул и галопом поскакал вдогонку за охотниками.
      Дождавшись, когда он скрылся за большим кустом куманики, Фиби повернула лошадь и легким галопом пустила ее в обратном направлении, а отъехав немного, остановилась и вытащила из лифа маленькую карту, которую дал ей мальчик, готовивший охоту. Издали до Фиби донесся странный пронзительный визг, затем она услышала громкий вопль и звук рога – лисица была обнаружена, значит, у Фиби оставалось совсем немного времени.
 
      Как и ожидал Стивен, Кавалер с легкостью преодолел трехфутовое препятствие в виде кустов, и Стивен отъехал в сторону на заросшую травой дорожку, решив подождать Фиби, чтобы самому оценить ее искусство верховой езды. Когда же лорд Кендалл появился в одиночестве, Стивен понял, что предчувствия его не обманули. Эта плутовка выдумала какой-то идиотский план и отправилась неизвестно куда, отправилась одна.
      Не тратя зря времени, Стивен пустил лошадь в галоп и, доехав до того места, где в последний раз видел Фиби, остановился, пытаясь определить, в какую сторону она могла поехать. В этот момент несколько сорок с криком поднялись вверх над деревьями, и Стивен довольно улыбнулся – Фиби была недалеко.
      Стивен на расстоянии сопровождал Фиби, которая, кружа по лесу, направлялась к какой-то, видимо, только ей одной известной цели. Минут через пять он был вознагражден – хитрой девчонке тем или иным способом удалось выведать расположение лисьих ходов, и она намеревалась открыть их, чтобы лиса могла спрятаться в норе. Значит, сегодня не будет победителя, а Леммер страшно огорчится. Стивен снова довольно ухмыльнулся, хотя и был обижен тем, что Фиби не посвятила его в свой план. Тихо спустившись с лошади, он привязал Кавалера к ближайшему клену и пошел дальше пешком, но, спугнув маленького зайчонка, который бросился бежать через поляну, вынужден был спрятаться за большой куст.
      Увидев испуганное животное, Фиби замерла, и ее взгляд заметался от одного дерева к другому – по крайней мере у девушки еще хватало ума бояться. Выждав еще несколько мгновений и, очевидно, решив, что она все-таки одна, Фиби снова взялась отодвигать от входа в нору большой камень, но внезапно, грубо выругавшись, сунула в рот палец и выпрямилась.
      – Фиби Рафферти, вы ругаетесь, как матрос! – Стивен вышел из своей засады. – Вам что, наскучила охота?
      – Вы прекрасно понимаете, что я делаю. – Она вскочила на ноги и, опустив голову, принялась отряхивать с колеи грязь и листья.
      – Верно, понимаю и сержусь. Стоит только оставить вас без присмотра, как вы обязательно выкинете какой-нибудь номер. – Стивен покачал головой из стороны в сторону, ожидая, что она поднимет голову и он сможет определить ее настроение. – Ну что мне с вами делать? Нельзя сказать, чтобы я не одобрял эту затею, но что будет, если вы попадетесь? Как по-вашему, что подумают остальные, когда мы оба, вы и я, вдруг исчезнем? А что, если кто-нибудь еще видел вас и решил пойти следом? Таких джентльменов, как я, больше не существует.
      – В самом деле? – Она решительно вздернула подбородок и уперлась кулаками в бедра. Две расстегнутые верхние пуговицы нарядного синего костюма для верховой езды позволяли Стивену видеть тонкую кремовую шею девушки, а ее выпиравшая грудь словно нарочно дразнила его. – Если вы и вправду такой галантный джентльмен, подите сюда и отодвиньте этот проклятый камень.
      «Черт побери, как она соблазнительна», – не мог не признаться себе Стивен. Однако сейчас было не время поддаваться искушению, для этого нужно было найти уединенное место, и Стивен, снова покачав головой, отодвинул Фиби в сторону и без особых усилий убрал камень.
      – Большинство мужчин очень серьезно относятся к охоте, не знаю, представляете ли вы, насколько испортите им удовольствие.
      – Уинстон рассердится?
      – Зная Уинстона, могу сказать, что он, сопоставив предложение Леммера и наше с вами отсутствие, придет к собственному вполне логичному выводу. Конечно, он устроит проверку, чтобы убедиться в справедливости своего предположения. Эта ваша маленькая авантюра может обернуться неприятностью для парней из конюшни. Но все-таки откуда вы узнали расположение лисьих ходов?
      – Я как бы… ну, в общем… как бы сказать… подкупила мальчика, готовившего охоту. – Теребя перчатки, Фиби поглаживала траву носком сапога. – Но он не должен быть наказан.
      – Если вы согласитесь провести со мной остаток дня, я все объясню Уинстону и склоню его к снисхождению. – Стивен нарочито небрежными движениями отряхнул руки.
      – Что вы имеете в виду, лорд Бэдрик?
      Если он рассчитывал провести день в ее обществе, то рисковал не справиться с картинами, вызывавшими в его теле панику.
      «Тебя. Тебя в моих объятиях. Тебя подо мной. Тебя, слившуюся со мной», – должен был ответить он.
      – Устроим прогулку верхом, побеседуем. – Он поднес к губам ее руку и поцеловал в запястье с внутренней стороны. – А дальше будет видно, все целиком зависит от вас, Фиби, но сейчас нам лучше поторопиться, чтобы собаки не учуяли наш запах и мы не попали под подозрение и не были разоблачены.
      – Боже праведный, тогда нужно поскорее удирать. – Взяв Стивена за руку, Фиби почувствовала себя в безопасности и уже предвкушала интересное продолжение дня.
      Когда они, отыскав второй лисий ход, вместе освобождали его от загородки, гончие уже лаяли совсем неподалеку, и молодые люди поняли, что их время вышло, но зато теперь лиса сможет вернуться в свою нору.
      Быстро вскочив на лошадей, они галопом понеслись через большое поле, усеянное желтыми первоцветами и лиловыми фиалками и обрамленное буйно цветущими вишневыми деревьями. Но главным украшением этого пейзажа был Стивен. Великолепный наездник, он при скачке составлял как бы единое целое с лошадью. Его бедра были обтянуты шоколадного цвета бриджами, а ветер играл длинными черными волосами, то закрывая, то открывая уши и лицо. Стивен довольно улыбался, очевидно, радуясь предстоящему дню так же, как и Фиби.
      – Куда мы едем? – спросила Фиби, когда они стали медленно подниматься к вершине небольшого холма по заросшей папоротником тропинке, петляющей вдоль порожистого ручья.
      – К Чанктонбери-Ринг, волшебному и загадочному месту. На вершине этого холма когда-то стоял католический храм. В юности мы с Уинстоном приходили сюда и представляли себя участниками всякого рода приключений.
      Не было ни малейшего дуновения ветерка, и густой запах земли и свежей листвы наполнял воздух. В центре небольшого открытого пространства камни разрушенных величественных построек образовывали круг. Между валунами прорастали дикие цветы и трава, а вокруг, образуя плотный, почти не пропускающий солнечные лучи потолок, вздымались к небу величественные деревья – распустившийся ясень, покрытый молодыми почками платан, мощный кряжистый дуб и огромные старые вязы. И хотя издали доносился собачий лай, Фиби показалось, что она и Стивен были единственными людьми во всей Англии.
      – Какое чудо, – прошептала она.
      – Говорят, если в полночь под Иванов день семь раз обежать вокруг этих деревьев задом наперед, сам Сатана подаст тебе миску пориджа.
      – А вы с Уинстоном когда-нибудь пробовали это сделать?
      – Однажды попробовали. Мы дошли до шестого круга и решили, что хорошо бы найти большую палку, а вслед за этим наши желудки стали ворчать самым неподобающим образом, и мы предпочли вернуться домой, чувствуя непреодолимую потребность что-нибудь съесть, чтобы не быть совершенно бессильными перед лицом своего противника. – В его темных глазах светилась загадочная смесь озорства и удовольствия.
      – Вы оба оказались трусами, – засмеялась Фиби. Оживление Стивена и его неожиданное желание рассказать о своем детстве заставили ее подъехать ближе к Стивену.
      – Ничего подобного. Просто нам было по десять лет, и мы боялись, что эти рассказы могут не сбыться. Легенды очень интересны, но, к сожалению, в свете разумных объяснений они рассыпаются в прах, как исчезают при свете дня болотные тени.
      – Расскажите еще.
      Стивен, спрыгнув с лошади, помог Фиби спуститься на землю, лишь мимолетно прижав ее к себе, но даже от простого прикосновения к его телу у нее по спине побежали мурашки и что-то кольнуло в грудь и в кончики пальцев. Фиби покраснела, поняв по его усмешке, что от него не укрылась охватившая ее дрожь. Стивен стоял перед ней с видом человека, разгоряченного бренди, готовящегося побаловаться сигарой и чего-то ожидающего.
      Отобрав у Фиби поводья, Стивен привязал обеих лошадей к первому попавшемуся дереву, взял девушку за руку и повел ее к травянистой прогалине среди развалин.
      – На этом холме обосновался седой столетний старец – возможно, друид, – ищущий сокровища, да еще призрачная армия. По временам, если хорошенько прислушаться, можно услышать цокот копыт невидимых лошадей.
      – Вы видели этого старика?
      – Это уже совсем другая история. – Сияв куртку, под которой была облегавшая грудь белая муслиновая сорочка, Стивен расстелил ее на земле вместо одеяла в, опустившись на нее, протянул Фиби руку, приглашая ее к себе. Фиби, не имея сил противиться, охотно села рядом с ним. – Мы впервые пришли сюда вскоре после того, как отец Уинстона поведал нам историю о старике. Стоит рассказать мальчишкам о сокровищах, и их уже ничто не остановит. Как два наивных недотепы мы почти целую неделю бродили по лесу, копая в тех местах, где, как нам казалось, мог быть тайник. Однажды вечером, когда мы задержались дольше обычного, начался ужасный ураган. Ветер дул не переставая и с воем исполнял свои жуткие песни среди деревьев – как хор покойников. Во всяком случае, так это представлялось нашему разгоряченному воображению. И внезапно вон оттуда, – Стивен указал на узловатое дерево возле развалин, – появилась фигура в белом со злобно горящими глазами и раздался отвратительный, наводящий ужас хриплый смех. Уинстон, бедолага, был совершенно выбит из колеи. Когда это призрачное явление двинулось к нам, я все же пришел в себя и, схватив друга за дрожащую руку, потащил спасаться. – Он как бы случайно оперся на локоть, так что его лицо очутилось опасно близко от груди Фиби.
      – Ну, лорд Бэдрик, если бы я не знала вас так хорошо, я бы сказала, что вы стараетесь меня запугать. – Она положила скрещенные руки на согнутые колени.
      – То, что я рассказал, чистейшая правда. – Стивен обиженно прижал руку к сердцу. – Уинстон будет рад это подтвердить, хотя наверняка постарается изобразить себя героем. Так вот, мы побросали свои лопаты и стремглав помчались домой. Ворвавшись в кабинет отца Уинстона в страшном возбуждении – частично от страха, но главным образом от упоения своим приключением, – мы обнаружили, что этим призраком был переодетый отец Уинстона. Когда все было выяснено и высказано, мы весело посмеялись над своей глупостью.
      – Невероятно интересно. – Завороженная бархатным тембром голоса Стивена и просто одним только его присутствием, Фиби понимала, что оставаться наедине с ним на вершине этого уединенного холма едва ли разумно, но она не могла сопротивляться силе, притягивавшей ее и Стивена друг к другу.
      – Я знаю, мисс Рафферти, по духу вы тоже любительница приключений.
      Но в данный момент она совершенно не чувствовала себя любительницей приключений, понимая, что ступила на опасную дорожку. Пальцы Стивена покручивали завиток, выбившийся из ее косы у изгиба шеи, и Фиби млела от удовольствия, а в его глазах пылала страсть, на которую уже привычно отзывалось ее тело.
      – Абсолютно верно. – С трудом проглотив ком в горле, согласилась Фиби, боясь быть похожей на пугливого церковного мышонка. – Когда мне было лет восемь, один из рабов рассказал о шкатулке с монетами, оставленной французским пиратом. Я была твердо намерена добыть себе сокровище и даже достала карту. С помощью Тобиаса, мужа Ди, я отыскала пещеру. Все это было увлекательно и страшно в одно и то же время. В пещере мы нашли скелет и старый ящичек. Подойдя ближе, мы увидели, что в одной руке скелета зажат медальон, внутри которого оказался портрет красивой женщины, а в другой – обрывок мятой бумаги. В лежавшем рядом ящичке было кольцо с выгравированными на нем двумя переплетенными сердцами и связка писем, которые, очевидно, писала эта женщина. Уверена, он умер, думая о той, которую любил. Вот такая ужасно печальная, но очень романтическая история.
      – И что вы сделали?
      – Мы оставили все как было, и постарались поплотнее забаррикадировать вход в пещеру, а карту я уничтожила. Я понимаю, что это глупо, рано или поздно кто-нибудь все равно снова разыщет пещеру, но мне казалось святотатством нарушать вечный покой.
      – У вас сердце романтика. – Стивен переплел пальцы своей руки с пальцами девушки и погладил их.
      Фиби растерялась; она почувствовала, что именно сейчас, когда они делились своими воспоминаниями о прошлом, она сорвалась с края обрыва в любовную бездну. Уже много дней, со времени их совместного пребывания в ее поместье Марсден, она предчувствована, что это вот-вот произойдет, и теперь все сомнения были отброшены. Она знала, что позволит Стивену все. Приходу любви следовало радоваться, а не бояться его, но Фиби только еще сильнее встревожилась от охватившего ее чувства безысходности.
      – А вы, лорд Бэдрик? Вы можете вот так отдать свое сердце?
      – Вне всякого сомнения. И боюсь, если я утрачу бдительность, то могу скоро потерять его.
      – Если вы отдадите ваше сердце мне, я буду беречь его как величайшее сокровище.
      – Глупенькая девочка. – Живая искра, вспыхнувшая в глубине его темных глаз, так же быстро исчезла за привычной сдержанностью.
      Фиби хотелось пожалеть его, разобраться со всем тем, что заставляло его загонять внутрь свои чувства; не в силах сдержаться и надеясь избавить его от страдания, звучавшего в его голосе, она, протянув руку, ласково погладила Стивена по щеке.
      – У меня нет выбора, все решено.
      – Вы не можете…
      – Стивен, – она приложила пальцы к его губам, – для меня это подарок, который я получаю бесплатно.
      Бесплатно? Стивену хотелось завыть, он знал, ничто в жизни не проходит даром, без последствий, и понимал, что было бы лучше всего оставить Фиби прямо сейчас. Но ее слова вызвали у него в голове водоворот надежд и желаний – согласиться, обладать ею, принять все, что она предлагала. Стивен опрокинул ее и, прижав к земле, впился взглядом в лицо, вторгавшееся по ночам в его сны. Он разглядывал черты, не дававшие ему покоя: светло-каштановые брови, дугами поднимавшиеся над глазами цвета зеленого весеннего луга, нежную влажную кожу, пухлые губы, раскрытые и готовые принять его.
      – Фиби. – Ее имя прозвучало, как мольба. Стивену была противна охватившая его слабость, но он, очевидно, потерял способность управлять собой, желание скреблось и царапалось в нем, стремясь вырваться на свободу, как дикий зверь из клетки. Он нежно, почти благоговейно, потерся губами о ее губы, чувствуя, что поцелует ее только в самом конце.
      Разумный человек на его месте вскочил бы на лошадь и умчался бы куда глаза глядят, словно спасаясь от злых духов. Стивен так и считал, что его преследуют злые духи, его собственные демоны, которые лишили его личной жизни и будущего, но, будучи не в силах отказать себе в короткой передышке, он жадно прижался ртом к ожидавшим его губам.
      Занимаясь любовью с другими женщинами, Стивен тоже целовал их, но тогда поцелуи были просто необходимой прелюдией, подготовкой к последующему физиологическому акту. Поцелуй Фиби был сам по себе лакомством. Игра языков, невероятные комбинации губ доставляли им обоим неведомое прежде наслаждение. Как сумасшедший, не способный понимать, что можно и чего нельзя, Стивен вкушал дыхание Фиби; его язык, побуждаемый лишь собственным желанием, знакомился с нежными, мягкими губами и заглядывал в потаенные уголки ее рта, а руки ласкали пышную грудь. Дрожь от копчиков пальцев Стивена побежала по рукам и охватила все тело, требовавшее получить свое.
      Желание Фиби не вызывало никаких сомнений, и она не стала сопротивляться, когда Стивен, расстегнув одну за другой пуговицы ее жакета, снял с нее эту одежду, а затем, став на колени, развязал пояс и снял юбку.
      На мгновение застыв, он неторопливым пристальным взглядом окинул ее всю – стройные ноги в сапожках, темный треугольник под бельем внизу живота и мягкие, податливые персикового оттенка холмики грудей с уже поднявшимися и затвердевшими сосками – и постарался успокоить дыхание, но так как все его мысли были сосредоточены на том, чтобы поглубже погрузиться в женское тепло, эта задача оказалась весьма трудной, и, проклятие, Фиби еще усложнила ее, сказав, что любит его, что принадлежит ему.
      «У нас бесконечно много времени, чтобы заняться любовью всеми известными мне способами», – решил Стивен и, подняв сначала одну ее ногу, затем другую, снял с нее сапоги и чулки, помассировал нежные подошвы, пока пальцы ее ног не сжались в ответ, и перешел к икрам, медленно и равномерно поглаживая их и разминая мышцы. И по мере его продвижения вверх к бедрам ее белье постепенно поднималось все выше. Сев на нее верхом и положив руки ей на бедра, он замер, ожидая, чтобы она взглянула на него и до конца осознала, чем они собираются заняться.
      Фиби открыла глаза, и ее взгляд, полный любви и доверия, обжег его. Боже, что он задумал? Но Стивен точно знал ответ на свой вопрос и скомкал мешавшую ему материю. Он задумал заняться любовью с женщиной, минуту назад признавшейся, что любит его. И она хотела его, так что еще нужно было ему знать? Такова была правда.
      – Приподнимись немного.
      Когда Фиби послушно выполнила его просьбу, он поднял ее белье до талии, потом до плеч, стащил через голову и отбросил за ненадобностью на землю – ему нужно было видеть эту женщину во всей ее обворожительной наготе. Легко, как перышком, он провел тыльной стороной ладони от ключицы до вершины груди, обвел круги у сосков, опустил руку вниз по животу до завитков волос и дальше по бедрам к ногам, делая все это исключительно для того, чтобы устроить пытку, от которой они оба начали тяжело дышать.
      – Только я одна должна быть без одежды? – Фиби подняла голову.
      Стивен снял с себя рубашку и склонился к Фиби. Мужская грудь прижалась к женской груди. Его язык нырнул глубоко к ней в рот. Жажда его ласк и поцелуев укротила ее дерзость, этот остаток самоконтроля; потребность утолить страсть пересилила все остальное, Фиби ни в чем не могла отказать бывшему с ней мужчине.
      Ощущение его нагого тела, прижимающегося к ней, было не похоже ни на что из того, что она когда-либо представляла себе. Его руки томительно медленно продвигались к самому ее центру, а добравшись туда, бесконечно долго играли с ним, пока она не стала извиваться под его настойчивыми пальцами, а когда он погрузил один палец внутрь ее тела, она на мгновение застыла, пораженная таким действием, незнакомым ей, но в то же время очень приятным. Затем то же повторили два пальца, и равномерный ритм их движения вызвал в ее теле небывалое напряжение, ожидание чего-то неизвестного и желание познать неизведанное.
      Тогда и только тогда Стивен поднялся, чтобы сбросить бриджи. И когда он снова лег на нее, Фиби почувствовала, как неоспоримое доказательство его желания прижалось к ее бедрам. Она широко раскинула ноги, чтобы ей было удобнее принять то, что он предлагал, то единственное, что могло положить конец терзавшему ее голоду.
      Нежно и осторожно он вжался в нее, давая ей возможность принять чуждую ей часть мужского тела. Фиби ощутила легкое жжение и почувствовала некоторую неловкость, не зная, что нужно сделать, чтобы расслабиться, и в этот момент Стивен медленно двинулся вглубь, соединяя ее и себя в одно целое. Фиби беспомощно пискнула, как мышонок, а Стивен замер и лежал неподвижно, зарывшись лицом в ее волосы, и его дыхание слегка шевелило пряди волос у нее на виске.
      Фиби ждала, что будет дальше, и мучившее ее желание, которое на мгновение утихло, вспыхнуло с новой силой, но Стивен лежал совершенно неподвижно.
      – Это все? – с трудом промолвила Фиби и, почувствовав, как его плечи затряслись от смеха, закусила нижнюю губу.
      – Нет, радость моя. – Подняв голову, он заглянул ей в глаза. – До конца нам еще очень далеко. Просто я даю тебе время прийти в себя.
      – Уверена, что я вполне готова. – Она жаждала продолжения и была невероятно смущена необходимостью разговаривать, когда они вот так склеены друг с другом.
      Стивен снова рассмеялся, на этот раз громче и свободнее, и его легкое движение глубоко внутри ее привело Фиби в восторг, стук сердца отдался у нее в пояснице.
      – О Боже, – только и смогла выдохнуть она, когда Стивен неторопливо отстранился от нее только для того, чтобы опять войти внутрь и входить снова и снова все более мощными движениями.
      Он застонал и жадно поцеловал ее, как бы повторяя языком движения своего тела, и тело Фиби поднялось, следуя за движением партнера. Она открыла для себя, что, участвуя в этом акте любви, получает наслаждение от собственного движения и, подстраиваясь под ритм Стивена, стала опускаться и подниматься, стремясь в те волшебные края, в которых она еще никогда не бывала, но которые, конечно же, существовали. И наступил момент, когда на нее снизошло такое блаженство, что она была уже ни на что не способна и лишь содрогалась, испытывая неимоверное облегчение.
      В следующее мгновение, сделав завершающий толчок, Стивен громко застонал и уронил голову на плечо Фиби. Некоторое время они лежали, не шевелясь, оба бездыханные и обессилившие. Затем Стивен, соскользнув с нее, лег на бок, подложив под голову согнутую в локте руку, а Фиби вытянула руку над головой, чувствуя себя разомлевшей в теплых лучах полуденного солнца, как блаженно потягивающийся котенок.
      Когда биение ее сердца стало приходить в норму, Фиби чуть улыбнулась, решив, что любовь – это восхитительное занятие. Приподняв веки, она обнаружила, что Стивен смотрит на нее таким же пристальным взглядом, как и прежде, Фиби даже сказала бы, что его выражение стало еще более пылким, а глаза горели еще ярче, если только такое вообще было возможно.
      – Дорогая, как только мы вернемся в Лондон, мы сразу же найдем тебе жилье, – торжествующе объявил он, убирая с ее лба пряди волос.
      – Дом? – переспросила она, продолжая нежиться.
      – Ты сама выберешь, что захочешь, для меня это не имеет значения, цена тоже не важна. Я просто хочу, чтобы ты как можно скорее была в моей постели.
      Уверенный тон, которым говорил Стивен, словно речь шла о давно решенном деле, пробился сквозь пелену сладостного тумана, окутывавшую ее тело. Фиби откровенно призналась в своей любви и, если сказать правду, не знала, чего ожидать от Стивена, но такое ей даже не приходило в голову; видимо, он опять неправильно ее понял.
      – С чем, по-вашему, я согласилась? – Резко сев, она отодвинулась от него на некоторое расстояние.
      – Разумеется, с тем, чтобы стать моей любовницей. – Его уверенность слегка пошатнулась.
      – Разумеется.
      Взяв свою одежду, она натянула через голову рубашку и, просунув руки в рукава блузки, немного помедлила, подыскивая слова для объяснения.