- "Я сюда не загорать приехал, крошка", - передразнила она с такой же притворной улыбкой, как и его.
      - А тебе это не помешало бы: ты бледная, как привидение. И к тому же кожа да кости. Ты вообще когда-нибудь ешь?
      Майкл разглядывал Джоанну так, что ей стало неудобно. И вдруг она почувствовала странное желание швырнуть банку - вместе с мясным рагу и открывалкой - в его загорелое, наглое лицо. Но сдержалась.
      - Спасибо, - только и сказала она. - Ты всегда умел делать комплименты. - Она вывалила рагу в кастрюльку и поставила ее на конфорку.
      Майкл стоял совсем близко, и это действовало ей на нервы. Казалось, между ними образовалось электрическое поле, и когда они случайно прикоснулись друг к другу, то отпрянули в стороны, будто их обоих ударило током.
      Наконец Майкл нарушил молчание.
      - Как ты жила все это время? - спросил он таким небрежным тоном, будто хотел поиздеваться.
      - Превосходно! - буркнула она. - А ты?
      - Отлично! - Он будто ужалил ее в ответ. Джоанна выгребла свой наспех приготовленный ужин в тарелку.
      - Значит, ты жил отлично, а я - превосходно, но это не решает нашей проблемы. Как ты считаешь? - Сказав это, она повернулась на каблуках и направилась в столовую.
      Минуту спустя к ней присоединился Майкл. Он так небрежно вез сервировочный столик на колесиках, что посуда на нем подпрыгивала и бренчала. Джоанна посмотрела на тарелку с мутноватым супом и пришла к выводу, что ни один из них сегодня не получит приличного ужина.
      Резким, нервным движением Майкл поставил на стол свою тарелку и налил в бокал вина. Потом он сел за стол и, не прикоснувшись к еде, стал пристально глядеть на Джоанну. Ей стало не по себе.
      - Ты что, не будешь есть? - спросила она. Он не отвечал, но и не отводил от нее взгляда.
      Стараясь не смотреть на него, Джоанна ела и глядела по сторонам.
      - Послушай, Джо, давай не будем пикироваться. Какой в этом толк? наконец произнес он примирительным тоном.
      - Полностью с тобой согласна.
      - Что, если мы оба тут останемся? - спросил он, глубоко вздохнув.
      У Джоанны чуть не выпала из рук ложка.
      - Ты что, серьезно?
      - А что еще делать, черт возьми? Мы оба по праву приехали сюда, и ни ты, ни я не хотим уезжать.
      Чувство тревоги пронзило Джоанну.
      - Это невозможно!
      - Почему? Мы взрослые люди.
      - И что это должно будет означать? - занервничала Джоанна, ведь они уже не были восторженными юнцами, для которых совместное пребывание под одной крышей значило бы непомерно много.
      - Это значит, что мы должны так рассчитать свое время, чтобы не путаться друг у друга под ногами. Конечно, твой мальчик - это дополнительные трудности, но...
      Тут Джоанна взорвалась, несмотря на свое решение оставаться вежливой:
      - К твоему сведению, у моего сына есть имя! И с тобой ничего не случится, если ты его запомнишь!
      - Ладно, Джо, успокойся! - отрывисто произнес он. - Я не хотел тебя обидеть.
      - Уж конечно!
      Несколько мгновений воздух словно сотрясался от гнева, но постепенно все успокоилось, как будто улеглось облако пыли. Однако теперь Джоанна была уверена, что это только внешнее спокойствие. Они старались вести себя дружелюбно, а сами были как голые провода, и это путало ее.
      Видит Бог, шесть лет назад у нее появилось достаточно причин, чтобы злиться на него. Как же бесчестно он поступил по отношению к ней! Так убедительно играл в любовь, столько наобещал, понимая при этом, как она неопытна и впечатлительна. Бесчестно, бессердечно Майкл заманил ее в круговорот чувств, не переставая при этом втайне встречаться с Банни. Ложь и обман, прикрытые показной искренностью, неуважение к ней - вот что больше всего оскорбляло Джоанну. Да, она была уничтожена, когда узнала, что на самом деле представляет собою Майкл Мелоун. Ей еще не приходилось так горько плакать, как в ту ночь. Но когда пришло утро, она поняла, что рассержена. Ужасно рассержена.
      Должно быть, это к лучшему, подумала Джоанна. Для нее гнев стал чем-то вроде защитного панциря, благодаря которому она смогла выстоять. Однако боль и унижение так и не ушли. Они всегда были в ней вперемешку с гневом, в бурлящем потоке смятенных чувств. Гнев и спас ее - не позволил предаться печали и заставил шагать в будущее, хоть и с горечью в душе.
      Но Джоанна не смогла бы жить дальше с этой болью. Она вышла замуж, пошла работать, нужно было научиться готовить и вести хозяйство, а потом родился Кэйси. Гнев уступил место всему хорошему, что появилось в ее жизни. И вот теперь она начала сомневаться: действительно ли гнев ушел или просто новая жизнь отодвинула его на второй план? Могут ли горькие чувства исчезнуть только потому, что тебе этого хочется? Или же они прячутся в темных уголках души, дожидаясь своего часа?
      Джоанна попробовала рагу - на вкус оно напоминало опилки. В ледяном молчании Майкл взял хлеб с маслом и откусил кусочек.
      - Наверно, я всю жизнь буду жалеть об этом, - неохотно произнесла она. - Ну ладно, давай попробуем.
      Майкл перестал жевать, и на его лице промелькнуло какое-то странное выражение.
      - Продукты я себе буду покупать сама, - быстро продолжила она. - Я уже должна тебе банку...
      - Забудь об этом.
      - Ни в коем случае! Я не хочу быть тебе чем-то обязанной. - Она заметила, как его темная бровь поднялась. - Как я уже сказала, я буду готовить еду себе, а ты - себе. Стирки и уборки это тоже касается. Другими словами, я буду жить по-своему, и ты тоже. Понял?
      - Отлично понял. Я уже начал было говорить об этом, но ты весьма деликатно меня прервала. Я был бы тебе благодарен, если бы ты не разрешала... своему сыну шалить, пока я работаю. Особенно по утрам.
      - Кэйси никогда не шалит! Он самый воспитанный ребенок на свете!
      - И все же он ребенок, - твердо заключил Майкл.
      - Не беспокойся, я буду держать его как можно дальше от тебя.
      У Майкла слегка приподнялся уголок рта.
      - Прекрасно. Значит, вопрос исчерпан.
      - Будем надеяться. - Высоко подняв голову, Джоанна взяла свою тарелку и отправилась на кухню.
      Наскоро вымыв посуду, она рухнула на стул и закрыла лицо руками. Неудержимая дрожь прокатывалась по телу. Опять Майкл разозлил ее, несмотря на все ее попытки оставаться спокойной. Это не поддавалось объяснению. Ведь она не держала на Майкла зла за прошлое, не собиралась упрекать его.
      Джоанна вяло уронила руки на колени и бессильно вздохнула. Ну конечно, она злилась на Майкла. В эти мгновения она даже ненавидела его! А если так, это может означать только одно: она еще не простила его. Осталось ощущение потери, боль и чувство унижения. А она-то думала, что уже избавилась от всего этого, стала свободной. Значит, нет.
      Это было невероятно, так неправдоподобно и несправедливо! Как мог Майкл вернуться в ее жизнь после этих шести лет? Ведь он давно перестал существовать для нее - во всяком случае, так ей казалось. А он сейчас сидит в соседней комнате! Разве такое возможно?
      Боже, почему ты допустил, что Фил умер? Сидеть бы ей теперь вместе с ним дома, за ужином, и спокойно разговаривать о работе в магазине. И как только она могла согласиться жить здесь вместе с Майклом? Не сошла ли она с ума?
      Нет! Она больше не позволит себе волноваться. Майкл этого не стоит. Однажды она уже преодолела в себе боль и гнев, а тогда эти чувства были куда более острыми и обжигающими. Значит, можно сделать это снова. Кроме того, Майкл не должен догадаться, что все еще может выбить ее из колеи. Где ее гордость?
      Джоанна сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и встала. По пути в гостиную она снова обрела хладнокровие.
      - Ты еще не ложишься спать? - спросил Майкл.
      Она медленно обернулась к нему со ступеней лестницы.
      - Конечно, ложусь.
      - Еще нет и восьми. А потом, мы даже не поговорили.
      Джоанна заколебалась.
      - Ну, давай же, - рассмеялся он. - Я не кусаюсь.
      Она нехотя подошла к столу.
      - Может быть, бокал вина? Ты ничего не пила за ужином.
      - А ты ничего не ел.
      Майкл улыбнулся и отодвинул тарелку со своим нетронутым супом, а потом подошел к бару и взял бокал. Налив вина, он придвинул бокал к ней, а потом налил себе.
      - Так как ты жила все это время, Джоанна?
      - Ты уже спрашивал.
      - Да, спрашивал. Но, кажется, ты не слишком честно ответила. Должно быть, этот год был для тебя очень тяжелым.
      - Ты имеешь в виду смерть моего мужа? - спокойно спросила Джоанна, хотя рука ее дрожала, когда она подносила бокал к губам.
      - Да.
      Она вгляделась в его лицо и ничего там не увидела - ни сочувствия, ни любопытства, ни даже удовлетворения оттого, что ей пришлось страдать. Или он просто привык скрывать свои чувства? Ну что ж, она ответит тем же.
      - Да, смерть Фила была тяжелым ударом, но я ведь знала, что это неизбежно.
      - Лейкемия?
      Джоанна на мгновение поникла. Печаль снова наполнила сердце.
      - Да.
      - И как ты, справляешься?
      Она посмотрела в эти холодные синие глаза, и гордость снова вернулась к ней.
      - Отлично справляюсь. Фил был молодым, но очень ответственным человеком. Он не оставил нам долгов, у нас есть крыша над головой и... и достаточно сбережений, чтобы не слишком беспокоиться о дальнейшей жизни. Джоанна была вынуждена собрать все свое самообладание, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица. Зачем она лжет? Откуда взялись эти слова?
      Майкл проницательно глянул на нее, как человек, когда-то знавший ее лучше, чем она сама себя знала. Джоанне показалось, что он поверил.
      - Кажется, в отношении финансов у тебя все в порядке. А как насчет, так сказать, неофициальной стороны? Насчет переживаний?
      Джоанна не могла понять, чего он добивается. Хочет, чтобы она сказала, будто безнадежно одинока и не может жить дальше?
      - Я слишком занята, чтобы беспокоиться о душевных недугах, а это значит, что у меня их нет. Я управляю магазином одежды. - Джоанна чуть не сказала, что является его владелицей. - Симпатичный магазинчик, очень модный, хотя и не такой шикарный, чтобы отпугивать местных жителей. - Она сделала большой глоток из своего бокала.
      Майкл прищурился, а Джоанна отвернулась, испугавшись, что взгляд может ее выдать. Она понимала всю бессмысленность своего вранья, но ни за что не хотела дать Майклу понять, как была несчастлива без него. Болезнь Фила оказалась долгой и выматывающей, а его похороны полностью лишили ее сил. Потом несколько месяцев ее держали в напряжении судебные иски о наследстве. А помимо этого были одиночество, страх, нехватка денег и тревожные перемены, происходящие с Кэйси. Она могла бы поведать мистеру Мелоуну многое, о чем он и не подозревал. Но она этого не сделает!
      - А как Кэйси воспринял смерть отца?
      - У него все нормально, он уже пришел в себя, хотя иногда скучает по Филу. Они были очень дружны. - Джоанна потягивала вино и бесстрашно смотрела в каменное лицо напротив. - Фил с самого начала был чудесным отцом - всегда был готов менять пеленки или дежурить возле малыша, когда тот болел. Джоанна сама удивлялась, сколько удовлетворения получала от этого хвастовства. Она как будто вонзала в сердце Майклу крошечные кинжалы, чтобы удовлетворить какое-то странное желание... чего? Мести? Джоанне это было не совсем понятно, но чем дольше они с Майклом разговаривали, тем больше ей казалось, что она причиняет ему боль.
      - Должно быть, он был тебе надежной опорой, - прокомментировал Майкл со своей надоедливой вежливостью.
      - Да, конечно. Но хватит говорить обо мне. Чем занимался ты? Все еще преподаешь в Вирджинии?
      Он нахмурил лоб, во взгляде отражались стремительно проносившиеся мысли.
      - Нет... Да. То есть на этот год я взял академический отпуск.
      - Вот как? Преподавать оказалось слишком утомительно? Ненадолго же тебя хватило, - сказала она злорадно. Значит, он не стал счастливым баловнем судьбы, каким хотела видеть его Вивьен.
      - Да нет, мне там очень нравилось, - ответил Майкл, отхлебнув вина. Мне повезло: я оказался в нужном месте и именно тогда, когда мне это больше всего было нужно. Как раз в тот момент, когда я заканчивал свою диссертацию, декан литературного факультета ушел на пенсию, и его место предложили мне.
      - Тебе предложили стать деканом? А диссертацию ты закончил? - Джоанна не торопясь потягивала вино. Странно, но ей хотелось порадоваться за него, хотя одновременно что-то ее удерживало. И она взглянула на него с сардонической усмешкой. - Это так престижно! Доктор Мелоун! Банни, надо думать, была в восторге.
      За ее словами последовала такая тишина, что казалось, все вокруг сковало льдом.
      - Да, она гордилась этим. Но больше всего ей понравилось, что благодаря моему положению у нее появились новые возможности для развлечений. Ректор университета сказал мне, что она была самой гостеприимной хозяйкой за всю историю их учебного заведения.
      Джоанна пожалела, что перевела разговор на Банни. Теперь эта красотка будет глядеть на них из каждого угла в этой слабо освещенной комнате. Конечно, Банни чувствовала себя как рыба в воде, она и выросла в доме, где знают толк в развлечениях.
      - Могу я спросить, почему вы развелись? Майкл ответил не сразу, только бровь его выгнулась дугой.
      - Мы оба были очень расстроены этим разводом, долго обсуждали, как нам быть, но все-таки приняли решение расстаться. Понимаешь, в чем дело: Банни очень талантлива, она окончила колледж и стала дизайнером, и ей хотелось заниматься самостоятельным делом. Вполне естественно, что надо было ехать в Нью-Йорк, там есть где развернуться. Я же не мог бросить свою работу. Поэтому и решил, что не имею права удерживать ее, а она не хотела мешать мне. И вот... - Он поднял брови, подчеркивая безвыходность ситуации.
      - Так, значит, вас разлучила работа?
      - Да, других причин не было.
      Джоанна внимательно смотрела на него поверх своего бокала. У нее не было оснований не верить ему, однако в его голосе звучало что-то такое, что заставило ее засомневаться, - какая-то бравада, странным образом напомнившая ее собственное состояние.
      - Думаю, что в конце концов все для тебя устроилось к лучшему. К тому же и детей у вас не было.
      - Не знаю... А мне хотелось бы иметь детей. Мы надеялись, что и у нас родится ребенок, но у Банни случился выкидыш. - Его глаза были прикрыты, как будто он хотел спрятаться в темной пещере где-то глубоко внутри себя.
      - Я тебя понимаю, - с сочувствием сказала Джоанна. В голове у нее все перемешалось. - Ребенок приносит в семью столько счастья, сближает супругов.
      - Да, могу представить. Это... был бы мальчик.
      - Вам так сказали? - Джоанна смотрела, как он наливает вино.
      - Да, в больнице. Мы хотели назвать его Питером. В честь его деда Питера Уилкокса.
      Джоанна помолчала, обдумывая услышанное. На ее лице застыла дежурная улыбка. Она пыталась сохранить серьезное выражение, но вдруг испугалась, что не выдержит и рассмеется.
      - Ты что? - насторожился Майкл, очнувшись от своих мыслей.
      - Да так, ничего. Я только подумала, какое же еще имя можно дать сыну, если его мать зовут Банни. - Все же ее голос предательски дрогнул, и она сделала большой глоток вина, чтобы скрыть это. А если бы у них родились другие дети, как бы они их назвали: Флопси, Мопси и Коттонтэйл? <Банни, Питер, Флопси, Мопси, Коттонтэйл - кролики, персонажи популярных детских сказок, принадлежащих перу английской писательницы Беатрикс Поттер (1866-1943). - Прим. перев.>
      И тут же ее пронзило чувство вины. Как можно шутить над чужим горем?
      Майкл пошевелился с такой осторожностью, как будто сидел на куче колючек.
      - Да, кстати, об именах. У твоего сына необычное имя - Кэйси. Почему вы его так назвали?
      - Моего сына? - переспросила Джоанна, невольно выпрямившись. Вопрос застал ее врасплох. Хотя она еще не понимала, что случилось, но почувствовала опасность. Необходимо было встать на защиту Кэйси. Немедленно. - Сразу после свадьбы мы с Филом поехали во Флориду. Пока путешествовали, побывали во многих местах. Было там одно местечко под названием Кэйси. Там, насколько я понимаю, и получился наш сын.
      - А-а, вон оно что. Это имя напоминало вам о той поездке, - пробормотал Майкл.
      Все это были ее выдумки. Просто Джоанне нравилось это имя. Зачем она снова солгала? Она не хотела, слова вылетели сами собой. Но одного мгновения безотчетного страха хватило, чтобы придумать эту историю. Она уже не в состоянии была контролировать себя. Ею руководила какая-то другая сила. Ей нужно было доказать Майклу, что ему не удалось разбить ее сердце и жизнь. Джоанну так и переполняло желание ткнуть его носом в свое благополучие и счастье. Все дело тут в уязвленной гордости и чувстве собственного достоинства. Она понимала это, однако чувствовала, что есть здесь еще что-то, какой-то неосознанный страх. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Майкл заподозрил ее во лжи.
      Майкл смотрел в темноту мимо Джоанны. Лицо его казалось высеченным из гранита.
      Злишься, обманщик, двуличная душа! - мысленно бросила она Майклу. - А ты помнишь, как я любила тебя? Может быть, ты подумал, что поехать туда мы могли бы вдвоем с тобой? Неужели жалеешь о том, чего ты лишился, предав меня?..
      Но тут его глаза вновь остановились на Джоанне, и в них было одно только безразличие. Она ничего для него не значила. Ему было все равно, с кем говорить - с ней или со случайным попутчиком где-нибудь в автобусе.
      - Мы с Банни тоже пару раз ездили во Флориду. Там хорошо, но все же не сравнить с Ямайкой. Мы там были во время свадебного путешествия. В октябре там просто здорово.
      Воображение тут же нарисовало Джоанне вереницу образов: Майкл и Банни бегут к морю через волны прибоя, Майкл и Банни обедают в кабинете на двоих в роскошном отеле, Майкл и Банни в объятиях друг друга... И все это лишь несколько недель спустя после того, как он соблазнил другую девушку.
      Джоанне вдруг расхотелось продолжать эту игру. Дело могло зайти слишком далеко, в таком случае ей грозило остаться в проигрыше. Как и всегда, когда ей приходилось состязаться в чем-либо с Майклом. Она резко встала.
      - Если ты не возражаешь, я, пожалуй, пойду. С ног валюсь от усталости. И Кэйси всегда рано встает. Но я рада, что нам удалось поговорить. Очень было приятно.
      Ледяные глаза Майкла вдруг пронзили ее.
      - Да, чудесный получился вечер.
      - Спокойной ночи. - Больше она ничего не сказала, лишь выдавила из себя улыбку.
      Он откинулся в кресле, и его губы растянулись в какой-то демонической мстительной усмешке.
      - Приятных сновидений, Джоанна.
      Она поспешно поднялась по лестнице, но не успела дойти до своей комнаты, как слезы отчаяния брызнули у нее из глаз.
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
      Сквозь сон Джоанна услышала частые негромкие постукивания и решила, что это дождь стучит по крыше ее дома в Нью-Хэмпшире. Но, открыв глаза, она увидела жалюзи на окне, сквозь щели которых пробивались солнечные лучи, освещая незнакомую комнату неровным бледным светом, как на полотнах импрессионистов. Толчком к ней вернулось сознание, и она вспомнила, где находится.
      Снова донеслись те самые негромкие постукивания. Не шевелясь, Джоанна вслушалась. Стук раздавался откуда-то со стороны гостиной, это стучала пишущая машинка Майкла. Накануне он говорил ей что-то о работе, которую должен закончить этим летом и ради которой приехал на остров, хотя и не объяснил, что это такое. Наверное, диссертация. Или статья для научного журнала.
      Джоанна зевнула и прогнала эти мысли из головы. Какое ей дело до занятий Майкла Мелоуна! Несмотря на крайнюю усталость, вечером она едва смогла уснуть. Несколько часов она пролежала, слушая ночные звуки; Майкл ходил взад-вперед по комнате на первом этаже, булькал газ в баллоне под окном, едва слышно дышал Кэйси на соседней кровати. Около одиннадцати она услышала, как Майкл вышел из дома. Она понятия не имела, куда он пошел, но, когда он вернулся - несколько часов спустя, - еще не спала. И все это время вспоминала, что они говорили, а особенно то, о чем не говорили. Ирония ситуации была в том, что их последнее лето занимало в его мыслях не меньшее место, чем в ее, она была уверена в этом, по-другому просто быть не могло. И все же ни один из них не осмелился затронуть эту тему. Что ж, так, наверное, даже лучше. Она и сама предпочитает не вспоминать о том времени. У нее и так полно забот, и не хватало еще заново переживать прошлое!
      Джоанна стянула с волос длинную сетку и взглянула на часы. Господи! Уже без четверти девять! Кэйси обычно встает в семь.
      Она обернулась и посмотрела на его кровать. Пусто! На полу валялись его игрушки, но самого Кэйси не было. Джоанна выскочила из постели и, даже не надев халат и тапочки, бросилась вниз, в гостиную.
      - Кэйси! - позвала она, стараясь не поддаться охватившей ее панике. Кэйси, где ты?
      Она никогда не простит себе, если он потеряется или с ним что-нибудь случится из-за того, что она проспала. Сразу за забором был обрыв, по склону которого шла вниз деревянная лестница - прямо к лагуне, где у мостков стояли причаленные лодки. Для пятилетнего мальчика нет более привлекательного места - и более опасного, если он не умеет плавать.
      Джоанна бросилась к черному ходу. Сердце ее бешено колотилось - и вдруг будто оборвалось. В том уголке двора, где неухоженная лужайка переходила в пустырь, поросший жимолостью, сидел на корточках Кэйси и играл со своими машинками. Джоанна подошла и присела рядом.
      - Кэйси, ты меня до смерти напугал. Я не слышала, как ты ушел из спальни. Почему ты меня не разбудил?
      Мальчик пожал плечами. На нем все еще была пижама. "Др-р-р-р" - и его грузовичок с натужным ревом полез на песчаный холмик.
      - Если в другой раз раньше меня проснешься, разбуди меня обязательно, ладно?
      Он кивнул ей в ответ.
      - И вот еще что: никогда не уходи без меня со двора, ты слышишь?
      - Ага. - Он поглядел на нее с ангельской улыбкой, и Джоанне ничего не оставалось, как прижать его к себе и расцеловать в гладкие щечки.
      - Бедненький мой ягненочек, ты, наверное, умираешь с голоду. Ведь вчера вечером ты даже не поужинал.
      - Я уже съел два печенья.
      - Печенье? На завтрак? - Джоанна застонала и с гневом поглядела в окно на втором этаже. Там колыхалась занавеска, как будто ее только что опустили. Никто не просил Майкла кормить ребенка, но разбудить-то ее он мог? Послушай меня. Я сейчас приготовлю роскошный завтрак. Ты, если хочешь, побудь пока тут и поиграй. Минут через пятнадцать я тебя позову.
      После завтрака они взяли с собой бутерброды и отправились на пляж, оставив дом в полное распоряжение Майкла. Погода была чудесная, ярко сияло солнце, и уже становилось жарко. Они поехали в Катама-Пойнт.
      Кэйси никогда раньше не видел океана, и шумные волны прибоя сначала напугали его. Но вскоре он освоился и плескался в воде, как будто всю свою жизнь только и делал, что жил на этом острове и купался в океане. Вместе с Джоанной он строил замки из песка, вместе они искали красивые камушки и ракушки. Потом они перекусили и снова пошли купаться.
      К полудню, однако, мальчик выглядел утомленным. Дело было не только в том, что палило солнце. Кэйси заскучал без сверстников, не зная, чем еще заняться на пляже.
      Однако Джоанне не хотелось возвращаться в коттедж. Слишком неуютно ей там было, и, как ни боролась с собой, она ничего не могла с этим поделать. Чувствуя себя беглянкой, она села за руль и поехала в Ок-Блафс.
      В начале века это был респектабельный курорт, но теперь все заполонили сувенирные лавки, кафе и бары, и городок потерял былую элегантность. Но Джоанна все же любила Ок-Блафс - живописные домики, красивые, как пряники, смотревшие на кривые улочки сквозь готические окна; ей нравились крошечные балкончики и цветы в ящиках под окнами. Кэйси тоже пришел в восторг от этих домиков, они казались ему сказочными.
      Мальчуган весь сиял от удовольствия, когда они наконец добрались до аттракциона, который Джоанна приберегла напоследок: "Летучие кони" - ярко раскрашенная карусель, старейшая в стране.
      Усадив Кэйси на одного из коней и убедившись, что он не упадет, Джоанна уселась на другого коня рядом с ним. Они катались под звуки музыки, потом музыка кончилась, и карусель остановилась. Потом снова играла музыка, и они опять катались круг за кругом, и казалось, их путешествие не кончится никогда.
      Джоанна слушала смех своего сына и радовалась за него. И в то же время никак не могла прогнать непонятную грусть. Боль утраты за несколько месяцев, прошедшие после смерти Фила, поутихла, хотя изредка она вдруг снова испытывала страдание. Но сейчас причина ее грусти явно другая. Она как-то связана с... каруселью. Конечно: именно Майкл впервые привел ее сюда, когда ей было шестнадцать лет и когда она ничего, кроме отвращения, к нему не испытывала. И, однако, сегодня у нее такое чувство, будто она безвозвратно потеряла что-то дорогое... На следующий год Майкл, свесившись с карусельного коня, читал ей стихи Байрона - по строчке всякий раз, когда проносился мимо нее, - а она стояла и смеялась... И снова здесь Майкл посадил ее на коня тем последним летом - и по-рыцарски целовал ей кончики пальцев, вручая уздечку... Глаза у Джоанны вдруг словно заволокло туманом, а кони все продолжали свой бег в никуда.
      Только когда карусель остановилась, Джоанна почувствовала облегчение. Она повела Кэйси на набережную, и там они нашли ресторанчик со столиками под открытым небом. Они заказали аппетитные гамбургеры и жареную картошку, однако, едва Джоанна вспомнила, что скоро придется вернуться в коттедж и встретиться там с Майклом, у нее пропал аппетит. Наклонив голову, она стала массировать заболевшие вдруг виски, но это не помогло. Да и разве могло помочь?
      - Джоанна? Джоанна Скотт?
      Джоанна подняла голову, по давно забытой привычке откликнувшись на свое девичье имя. К ней приближалась полногрудая, рыжеволосая, невероятно веснушчатая женщина лет двадцати пяти.
      - Мэг?
      Женщина кивнула и приветливо засмеялась.
      - Боже, кого я вижу! Я думала, что обозналась. Как ты, Джо?
      Мэг была местная жительница, ее дом стоял на берегу той же лагуны, что и коттедж отца. Джоанна подружилась с ней, когда приезжала сюда раньше.
      - Ничего. А как ты?
      - У меня все хорошо. Что ты тут делаешь?
      - Отдыхаю в доме у отца. Он на лето поехал с Вив в Калифорнию.
      - Вот здорово! - Мэг просто сияла от радости, а ее волосы, такие же неугомонные, как и она сама, рассыпались на ветру огненными локонами. - Джо, а это твой сынишка?
      Джоанна гордо кивнула:
      - Да. Кэйси, это моя старинная подруга Мэгги Трент.
      - Я уже пять лет как Макгонигл. Какой же он очаровашка! Здравствуй, Кэйси, - обратилась она к мальчику. На губах Кэйси, измазанных томатным соусом, появилась улыбка. - Тебе, наверное, столько же лет, сколько и моему Полу. Тебе четыре года?
      Кэйси покачал головой:
      - Пять!
      - Скажите пожалуйста! Совсем большой.
      - Мэг, а я и не знала, что ты замужем. Значит, твоему сыну уже четыре года?
      - Точно. А второму сыну - три. А самой младшей дочке - девять месяцев.
      Джоанне стало смешно: Мэг с видом крайней усталости перечисляла своих детей.
      - Ты помнишь Стива Макгонигла? Вот именно за него я и вышла. Мы с ним уже встречались, когда ты с Май... - Голос у нее вдруг осекся, а румяные щеки стали пунцовыми.
      - Что-то я не могу его вспомнить, - быстро заговорила Джоанна. - А ты до сих пор живешь здесь?
      - Да. Мы со Стивом купили дом рядом с домом моих родителей. Знаешь, здорово, когда есть кому подкинуть детей.
      Мэгги на мгновение устремила взгляд на океан, до горизонта усеянный лодками. Лицо ее стало задумчивым.
      - Можно я с вами посижу?
      - Ну конечно.
      - Я недолго. Жду своего брата, Нейтана. - Она качнула головой в сторону магазинчика рядом с рестораном: - Это его магазин. У него еще один есть, в Эдгартауне. Ты ведь помнишь Нейтана?
      - Конечно, - улыбнулась Джоанна.
      - Я так и думала. В те годы он был от тебя без ума. - Мэг помолчала, улыбаясь. - Хотя, помнится, ты с ним и здороваться-то не хотела.
      Их глаза вдруг встретились.
      - А как там Майкл, слышала что-нибудь о нем?
      - Ты не поверишь, но вчера я увидела его впервые за все эти годы. Оказывается, он тоже приехал сюда на лето.
      Мэг округлила глаза, но, к великому облегчению Джоанны, ничего не сказала.
      - Джо, я слышала, ты недавно овдовела. Это случилось зимой?
      - Да, в ноябре. - Джоанна переключила свое внимание на рассыпанную на столе соль и стала пальцем чертить по ней фигуры.
      - Я так тебе сочувствую. Нелегко тебе пришлось, - прошептала Мэг.
      Джоанна пожала плечами и изобразила улыбку.
      - Ничего, сейчас уже легче.
      - Извини, если это тебе неприятно, но от чего он умер?
      - Лейкемия.
      Мэгги покачала головой, горестно поцокала языком.
      - Так, значит, это не было для тебя неожиданностью? Это ведь не то что несчастный случай.
      - Ты права. Он пролежал в больнице половину всего времени, что мы были женаты.
      Мэг протянула через стол руку и сжала пальцы Джоанны, глядя на нее полными сочувствия глазами.
      - Ты все еще живешь в Нью-Хэмпшире?
      - Да.
      - Работаешь?
      Джоанна терпеть не могла говорить о своей жизни. Лучше бы Мэг ни о чем не спрашивала. В таких разговорах все было не так. Ведь после смерти Фила вся ее жизнь пошла кувырком.
      К счастью, в этот момент Мэгги замахала рукой, избавив ее от мучительного разговора:
      - Иди сюда, Нейтан!
      Джоанна проследила за взглядом Мэгги. Ее ждала новая встреча.
      - А сама ругаешь меня, что я громко разговариваю, - улыбаясь, заговорил он. Но тут заметил Джоанну и застыл, пораженный. - Что?.. Джоанна?
      Она с улыбкой смотрела на Нейтана.
      - Как поживаешь?
      - Вот теперь - здорово!
      Нейтан был симпатичным мужчиной, хотя невысоким и плотным. У него были темно-рыжие волосы, аккуратно подстриженная бородка, теплые карие глаза и пухлые губы. Все вместе это напомнило Джоанне плюшевого мишку.