Глава 5

Тому и Джо не удавалось всегда работать в одни часы, так что прошло три дня, прежде чем они смогли поговорить о визите к Вигано. Однако Джо был слишком утомлен и плохо соображал. Ему, из-за временной нехватки полицейских, пришлось отработать две смены, шестнадцать часов подряд, и теперь хотелось только поскорее лечь в постель.

Том не сразу заметил, в каком состоянии Джо. Они вместе сели в машину, и Том бегло пересказал разговор с Вигано. Джо никак не отреагировал, главным образом потому, что почти не слушал. Том пытался разжечь в нем интерес, говоря все громче и быстрее:

– Это просто. Что такое облигации? Всего лишь листки бумаги. – Он мельком взглянул на Джо. – Джо?

– Листки бумаги, – согласно кивнул Джо.

– А самое главное, – продолжал Том, – что мы в состоянии сделать это. – Он еще раз посмотрел на Джо, уже немного обиженно. – Джо, ты слушаешь?

Джо поерзал на своем месте, вяло ответил:

– Ради бога, оставь меня, – простонал он, – я едва стою на ногах.

– Ты не стоишь на ногах.

Джо был слишком усталым, чтобы шутить.

– Я был на ногах. Две смены.

– Если ты выслушаешь меня, – сказал Том, – то сможешь сказать «прощай» всему этому.

Они как раз въезжали в туннель. Джо спросил:

– Ты действительно веришь в успех? И в то, что мы не попадемся?

– Естественно. Кстати, ты знаешь, что есть у Вигано? Свои собственный кегельбан. Прямо в доме.

– Кегельбан? – широко раскрыл глаза Джо.

– Настоящий кегельбан. С одной дорожкой. Прямо в доме.

Джо ухмыльнулся. Такая жизнь ему нравилась.

– Сукин сын! – воскликнул он.

– Иди и скажи ему, что преступление невыгодно, – подлил масла в огонь Том.

Джо согласно кивнул.

– И он сказал тебе о ценных бумагах, да?

– Об облигациях на предъявителя, – поправил Том. – Просто листки бумаги. Не тяжелые, никаких осложнений, и мы тут же передадим их.

Джо уже совсем проснулся, заинтересовавшись, забыл о своей усталости.

– Расскажи мне все, – попросил он. – Что он сказал, что ты сказал. Какой у него дом?

Глава 6

Оба они в этот полдень были свободны. Том обкашивал лужайку перед домом – он был в одних плавках, когда появился Джо – тоже в купальном костюме, и сказал:

– Эй, Том! – И показал две открытые банки с надписью «Будвейзер»

– Это мне? – Том показал на пиво.

– Я даже открыл для тебя, – подтвердил Джо, протягивая банку.

Том глотнул пива и сказал, переводя дыхание:

– Знаешь, о чем я только что думал? Когда косил лужайку?

– О чем?

– Что мы скажем нашим женам?

– О, – прошептал Джо. – Ты имеешь в виду – о грабеже?

– Естественно.

Джо не видел никакой проблемы. Он по привычке пожал плечами и сказал:

– Ничего.

– Ничего? Не знаю, как у вас с Грэйс, – заявил Том, – но если я собираюсь отвезти Мэри на Тринидад, то она будет знать, что едет на Тринидад.

– Конечно, – согласился Джо. – Ну, когда мы будем готовы к переезду, вот тогда и скажем им. После того как все закончится.

Том еще не принял окончательного решения по этому вопросу. Временами, особенно по ночам, ему очень хотелось рассказать все Мэри, обсудить с ней, услышать, что она скажет. Нахмурясь, он спросил:

– А сейчас вообще не говорить?

– Прежде всего, – сказал Джо, – они начнут беспокоиться. Во-вторых, будут против этого, ты же знаешь, что будут против.

Том кивнул в знак согласия; именно это удерживало его до сих пор.

– Знаю, – сказал он. – Мэри не одобрила бы этого, – перед совершением…

– А вот когда мы будем готовы уехать отсюда…

– Вот именно, – подтвердил Том. Затем добавил: – Дело в том, ты это знаешь, что мы не можем уехать из страны сразу же.

– О, конечно, – усмехнулся Джо. – Это я знаю. За нами тут же начнут охотиться.

– Давай договоримся, – предложил Том, – зарыть деньги и не подходить к ним до самого отъезда.

– Меня это устраивает.

– Нашим главным преимуществом является то, – сказал Том, – что мы знаем о всех ошибках, которые, в принципе, можно совершить.

– Правильно. И мы знаем, как их избежать.

Том глубоко вдохнул.

– Два года, – решительным тоном заявил он.

Джо поморщился.

– Два года?

– Нельзя рисковать, – наставивал Том.

Неохотно, но уступая, Джо сказал:

– Ладно, пусть будет два года.

За несколько недель после моего визита к Вигано я собрал массу информации о займах и облигациях, маклерских конторах и Уолл-стрит.

Сама Уолл-стрит занимает всего около пяти кварталов, но маклерские конторы разбросаны по всей ее площади и расположены возле новой мэрии, на Пайн-стрит, Эксчейндж-плейс, Уильям-стрит, Нассау-стрит и Мэйденлейн.

Пришлось подумать о множестве деталей. Как совершить ограбление, например, днем или ночью, использовать ли отвлекающий маневр… И каким образом убедиться, что мы берем нужные облигации… И как скрыться после ограбления на этих узких, запруженных улицах…

Маклерские конторы не были легким орешком. Их охраняли как банки – нет, они были даже неуязвимее банков.

Однако у Джо и у меня было преимущество перед любым обычным грабителем. В нашем распоряжении были средства полицейского управления, которые могли обеспечить нас подсобным материалом для грабежа и нужной информацией, – например, схемами систем оповещения и других мер безопасности той маклерской конторы, на которой мы наконец решили остановиться.

Она называлась «Паркер, Тобин, Истпул энд компани». Располагалась на углу Джон-стрит и Перл-стрит. В здании с маленьким вестибюлем, на шестом, седьмом и восьмом этажах. Я знал, что мне нужен седьмой этаж, поскольку изучил систему сигнализации в папке, находящейся в полицейском управлении.

Дверь лифта открывалась в довольно большую комнату, разделенную в длину стойкой из орехового дерева. Схема обеспечения безопасности была типичной для крупной маклерской конторы. Два вооруженных частных охранника в форме дежурили за стойкой. На стене позади них висела большая доска с колышками, на которых было около двадцати пластиковых личных жетонов, и еще пустовала примерно сотня колышков. На каждом жетоне была цветная фотография человека, которому он принадлежал, и личная подпись внизу. На стене справа мерцали экраны шести телевизионных приемников, показывающих тот или иной участок конторы – включая и ту комнату, где находился я. Над приемниками располагалась телевизионная камера, поворачивавшаяся то в одну, то в другую сторону. На стене слева от меня висела вторая доска с колышками, поменьше первой: там было около двадцати пяти жетонов с крупной надписью «Посетитель». Двери в обоих концах этой комнаты вели в служебные помещения.

Возле стойки было весьма оживленно. Приходящие служащие брали свои жетоны, уходящие сдавали их, рассыльные доставляли служебные конверты. Я простоял целых две минуты, наблюдая за всем этим.

Прежде всего я заметил, что только один из охранников имел дело с людьми, подходящими к стойке. Второй стоял у задней стены и присматривал за всем сразу – людьми, телевизорами…

Далее – телевизоры. Черно-белые, но с четким и ясным изображением. Можно было без труда различить лица людей в различных комнатах. И я знал, что этот блок телевизоров дублируется еще, вероятно, в трех-четырех местах на этом этаже: в кабинете босса, кабинете начальника охраны, в приемной депозитария – возможно, и еще где-нибудь. И все, конечно, записывалось на видеопленку…

– Чем могу быть полезен?

Это был тот охранник, который занимался людьми. Сейчас он смотрел на меня. Я сделал несколько шагов к стойке, пытаясь изобразить самую невинную и глупую улыбку в мире. Указав на телевизоры, я спросил:

– Это я?

Он мельком, утомленно глянул на экраны.

– Это вы. Так чем могу быть полезен?

– Никогда раньше не видел себя на экране телевизора, – сообщил я. Мне и впрямь было интересно посмотреть на себя. У меня снова были усы, как в юности. Пожалуй, я не узнал бы себя, если бы встретился с собой на улице…

Охраннику я надоел. Он посмотрел, нет ли у меня служебного конверта, и спросил:

– Вы рассыльный?

Я не хотел болтаться здесь больше необходимого: вдруг запомнит. Кроме того, я уже видел все, что хотел посмотреть, а проникнуть в комнаты пока не было возможности. Я сказал:

– Нет, я ищу отдел кадров. Хочу устроиться на работу.

– Это на восьмом этаже, – сказал охранник и ткнул большим пальцем в потолок.

– О! Значит, я не туда попал.

– Вот именно, – подтвердил он.

– Спасибо, – поблагодарил я и пошел к лифту, где сразу нажал на кнопку. Ожидая, я еще раз осмотрелся по сторонам. Системой их охраны нельзя было не восхищаться. И все же эта фирма была наиболее вероятной добычей.

Мне не очень нравилось навещать Пола в больнице, куда он попал после перестрелки с грабителями на улице. Больницы мне вообще не нравятся, а тем более если там лежит коллега. Нетрудно представить себя на его месте…

Пол находился в палате на двоих, но сейчас вторая койка пустовала. Телевизор, укрепленный на стене, был включен, но без звука.

Пол сидел в постели, обложенный газетами и журналами, и время от времени поглядывал на телевизор.

Я пытался придумать, о чем бы поговорить. Терпеть не могу долгое тягостное молчание.

– Послушай, Джо, если хочешь уйти, то иди, – сказал Пол.

– Нет, нет, что ты! Какого черта, пусть Луи немного поездит самостоятельно. – После ранения Пола моим напарником временно стал один из новичков, Луи.

– Как он справляется? – спросил Пол.

– Нормально. – Я безразлично пожал плечами. Затем попытался поддержать разговор, сказав: – Он слишком ретив, вот и все. Буду рад, когда ты вернешься.

– Я тоже. – Он ухмыльнулся и добавил: – Можешь в это поверить? Я хочу вернуться на работу.

– А мне, – сказал я, – часто хочется поменяться с тобой местами.

Вдруг он начал яростно чесать ногу через простыню.

– Мне все время обещают, что больше зудеть не будет.

– Ну, конечно, скоро совсем заживет.

Вот такой интересный был у нас разговор. Я посмотрел на телевизор. И что же было на экране? Госпитальная палата, один парень лежит в постели, а второй ходит по комнате, разговаривая с ним.

– Нас показывают по телевизору! – объявил я.

– У парня в постели амнезия [1], – пояснил Пол.

– Как ты узнал?

– Забыл, – ухмыльнулся он.

Снова больше не о чем было говорить. Глядя на Пола и ни на секунду не забывая, что в любой день я могу оказаться на соседней койке, я не первый раз подумал, что нужно бежать от этой жизни…

Глава 7

У обоих это воскресенье было свободным, и они повезли свои семьи на Джоунз-бич, на пляж.

Мысль об ограблении сейчас постоянно витала в их головах, она придавала интерес всей жизни. Включая заурядную поездку к морю.

– Можно быть уверенным в одном, – сказал Джо, похлопывая по газете. – Мы не сделаем этого семнадцатого.

Беззаботно, не настораживаясь, все еще глядя на девушек в бикини, но поняв, о чем говорит Джо, Том спросил:

– Почему?

– Парад в честь астронавтов.

Том сразу представил узкие улицы, заполненные толпами и оркестрами.

– О да, – согласился он.

Джо отшвырнул газету, потом раздраженно спросил:

– Когда, черт побери, мы сделаем это?

Том пожал одним плечом.

– Когда придумаем, как, – ответил он. – Посмотри на ту, с волейбольным мячом.

– Пошла она к черту вместе с волейбольным мячом – огрызнулся Джо. Он не был настроен слушать вздор. Не дождавшись ответа по существу, он со злобой проговорил: – Послушай, я серьезно спрашиваю.

Том повернулся на бок и посмотрел на Джо.

– Что это вдруг с тобой случилось?.

– Ничего не случилось. Мы просто ходим вокруг да около, вот и все.

Том нахмурился. Джо говорил очень грубо и зло, и Том не был еще уверен, хочет ли он обидеться или нет. Отложив решение этого вопроса на секунду, он спросил:

– Ну и что ты предлагаешь?

– Совершить ограбление наконец, – ответил Джо. – Или, по крайней мере, подготовиться к нему.

– Прекрасно, – сказал Том. Он тоже начал понемногу раздражаться. – Каким образом?

– Ты занимался маклерскими конторами. Каков результат?

Том сел, примирившись с необходимостью заняться делом.

– А вот каков: любую из них разгрызть будет трудно.

– Расскажи. – Джо жаждал действия, движения, ощущения того, что что-то происходит сейчас.

– Ну, – начал Том, – половина из них, во-первых, не представляет интереса.

– Почему же?

– В любой маклерской конторе, – объяснил Том, – есть два места, где находятся охранники. Я хочу сказать – кроме главного входа. И этими двумя местами являются клетка и хранилище.

– Клетка?

– Так они называют то место, где оформляют бумаги, принимают и выдают займы и облигации. А хранилище – место, где хранят все это.

– Значит, нам нужно хранилище, – догадался Джо.

– Правильно, – подтвердил Том. – Нам нужно хранилище. Но половина контор держат хранилища в подвале, клетка находится на каком-нибудь другом этаже, а между ними располагаются телевизионные камеры.

– О… – скорчил гримасу Джо.

– Понимаешь, в чем проблема, – продолжал Том. – Пока мы обрабатываем охранников в подвале, какой-нибудь тип на седьмом этаже смотрит, как мы это делаем. И фиксирует.

– Фиксирует?

– Все снимается на видеопленку. – Том кисло улыбнулся и добавил: – Которую можно показать присяжным на нашем суде.

– Ладно, – сказал Джо. – Значит, те, что имеют клетку и хранилище на разных этажах, исключаются.

– Остальные, – вновь заговорил Том, – у которых клетка и хранилище на одном этаже, тоже ставят охрану, в том числе и при входе, и опять же не забывай про телевидение…

Джо нахмурился. Все это не повышало ему настроения.

– У всех так?

– Любое заведение, достаточно большое, чтобы иметь то, что нам нужно, – сказал Том, – располагает телевидением. В маленьких компаниях его нет, но там мы вряд ли найдем десять миллионов долларов в облигациях на предъявителя.

– Значит, у нас вообще ничего не получится, – прошептал Джо. – Это просто невозможно.

– Вы грабители? – внезапно произнес голос позади них. Оба повернулись и увидели малыша, мальчика лет пяти-шести. В руке он держал лопатку, весь был покрыт песком и смотрел на них яркими любопытными глазами, как попугай. Том просто замер, но Джо быстро произнес:

– Нет, мы полицейские. А ты – грабитель.

– Ладно, – согласился малыш.

– Ты лучше беги-ка, – посоветовал Джо, – пока тебя не арестовали.

– Ладно, – снова согласился малыш, повернулся и пошлепал по песку.

Оба смотрели ему вслед. Сердца у них стучали, как моторы на подъеме.

– Боже! – выдохнул Джо.

– С этого момента давай-ка лучше говорить в машине, – предложил Том.

– О чем говорить? – в голосе Джо звучала горечь, и он не скрывал ее. – Ты уже описал ситуацию, ничего не выйдет.

– А может быть, выйдет, – возразил Том. – В том случае, если клетка и хранилище на одном этаже, шанс у нас есть.

– Ты уверен? – Джо внимательно посмотрел на него.

– Ограбления происходят довольно регулярно. Мы тоже справимся.

– Возможно, – неуверенно кивнул Джо.

– Больше всего меня беспокоит то, как мы спрячем облигации. Мы давно решили, что держать их у себя нельзя.

– Позвоним Вигано сразу после дела, – пожал плечами Джо.

– Да, так лучше всего.

– Меня беспокоит другое, – сказал Джо, отводя глаза, – те два года, о которых мы договорились.

– Мы договорились, Джо. – Том укоризненно посмотрел на него.

– Да, конечно. Но погляди, что случилось с Полом. Ранен в ногу. Еще восемь дюймов, и ему попали бы в живот. Чуточку выше – в сердце.

Том безразлично пожал плечами.

– Пол поправляется, ты сам говорил.

– Дело не в этом, – возразил Джо. – Я не хочу закопать миллион долларов, чтобы при этом и меня закопали рядом.

– Мы не можем сразу же убежать, мы обсуждали это…

– Да, да, да, – прервал его Джо, – знаю, что обсуждали. Я по-прежнему согласен с самой идеей. Но не два года, это слишком тяжело.

– А сколько, по-твоему? – спросил Том.

– Год.

– Что, половина?

– Год – это достаточно долго, Том. Неужели ты хочешь прожить так, как мы живем, хотя бы один лишний день?

Том нахмурился, глядя в сторону. Он уставился на девушку в бикини, не видя ее.

– Идея заключается в том, чтобы послать эту жизнь к черту, – продолжал Джо. – Или ты забыл?

Исчерпав все свои доводы, Том покачал головой и произнес:

– Эх-х-х, боже.

– Год, – настаивал Джо.

Том помолчал еще несколько секунд, но наконец пожал плечами.

– Хорошо. Год.

– Отлично! – просиял Джо. Он улыбнулся, значительно более счастливый, чем раньше, и Том неохотно ухмыльнулся ему в ответ.

Глава 8

Существует некое странное ощущение смещения, когда покидаешь свою семью в десять или одиннадцать часов вечера и отправляешься на работу. Еще большее ощущение того, что это покидание – глубокое противоречие между семейной и служебной жизнью… Ни Тому, ни Джо никогда не удавалось перебороть в себе это чувство потери, но вслух они об этом никогда не говорили.

Возможно, если бы они работали в ночную смену постоянно, то привыкли бы и чувствовали себя точно так же, как тот, кто уходит на работу в восемь утра. Но регулярная перемена графика не давала возможности привыкнуть к особенностям какого-либо времени.

После случая с малышом на пляже они большей частью говорили об ограблении в машине по пути на работу или домой, и казалось, что оба предпочитают поездку в одиннадцать вечера в сторону города. Вероятно, этим разговорам помогало чувство отчуждения от семьи и дома, помогала также и темнота, ничем не освещенный интерьер машины – если не считать лампочек приборов и огней встречных машин. Словно они были изолированы, отделены от всего и могли сконцентрировать свои мысли на проблеме ограбления.