Глава 18

На этот раз швейцар меня узнал. Из-за дождя я взял от метро такси, и он, выйдя из подъезда, открыл передо мной дверцу машины, коснувшись рукой фуражки и назвав меня “сэр”; с той же почтительностью он обслуживал типов вроде Виклера, посыльного, который впервые принес мне известие об этой работе. Пока я выбирался из салона машины и шел к зданию следом за услужливым швейцаром, который держал надо мной зонт, я вспомнил, как Эрни Рембек заверил меня при первой же нашей встрече, что на мое целомудрие не будет никакого покушения, и задал себе вопрос, не придется ли мне теперь так или иначе все равно его лишиться.

Надо побыстрее найти убийцу и убраться из этого мира мафиози подальше, надежно отгородившись от него моей стеной, которую я строил.

Наверху Рембек сам открыл мне дверь. Он сообщил, что теперь мой офис будет находиться прямо здесь, в его квартире, и препроводил меня туда, уверяя:

— Сюда бомбу никто не подложит. Это я вам гарантирую. Он провел меня в небольшую комнату с видом на вентиляционную шахту. Кабинет был обставлен точно такой же мебелью, как и мой первый офис: письменный стол, шкаф для документов, стул и подставка для пишущей машинки. Рембек, стоя рядом со мной в дверях, окинул помещение взглядом и спросил:

— Ну как?

— Прекрасно.

— Ваш револьвер лежит в нижнем ящике стола. К сожалению, разрешение на ношение оружия для вас достать не удалось.

— Ничего страшного.

Подойдя к столу, я выдвинул ящик и достал “кольт-кобру”, короткоствольный револьвер, 38-го калибра. Он был примерно такого же размера и веса, как и “смит-и-вессон”, который я носил в течение последних нескольких лет полицейской службы, с той только разницей, что рукоятка у моего “СВ” была немного другой формы.

В ящике также лежала простая и добротная набедренная кобура. Я надел ее на свой пояс, засунул конец в карман брюк и вложил в нее револьвер.

Словно звуки из внезапно включенного радио, на меня нахлынули воспоминания.

— Ну как? — спросил Рембек. — Годится?

— Дайте мне пять минут, — попросил я. — Оставьте меня одного.

Он не понял.

— Как? Что с вами?

Я повернулся к нему и, повысив голос, почти крикнул:

— Да убирайтесь же отсюда, Рембек! На пять минут, черт возьми!

— Не знаю, понял ли он меня на этот раз? По крайней мере, вышел, притворив за собой дверь и оставив меня в одиночестве в маленькой квадратной комнатенке с грузом оружия на правом бедре и не менее тяжелым грузом воспоминаний на сердце.

Как я мог об этом забыть? Я восемнадцать лет носил табельное оружие по привычке на бедре, постоянно ощущая знакомую успокаивающую тяжесть. Первые месяца два после.., после того ходить без этого груза было неловко и непривычно, как будто мне прокусили дырку в бедре.

Однако тело, как и разум, все забывает, и с течением времени я привык к этой пустоте на бедре. И перестал замечать, что там чего-то не хватает. Я на мгновение потерял бдительность, и, когда опять ощутил кобуру на бедре, воспоминания, безжалостно накинувшись на меня, железными когтями впились в сердце.

Все проходит. Вскоре я снова смог дышать, двигаться, переключиться на мысли о другом. Когда через пять минут в дверь постучали, я сидел за столом, просматривая материалы по алиби шестерых подозреваемых из второго списка Рембека, который уже ждал меня на столе в конверте.

— Входите, — пригласил я. И Рембек нерешительно остановился на пороге. — Все в порядке.

Мои слова его успокоили, но все же он осторожно проделал короткий путь до стола, оставив дверь открытой.

— Иногда вы приводите меня в замешательство, — сказал он.

— Если бы все мои поступки можно было понять и объяснить логически, я бы до сих пор служил в полиции, а на вас бы работал кто-нибудь другой. — Я жестом указал на лежащие на столе бумаги. — Четверых можно исключить.

— Троих, — поправил он.

— Микки Хансела теперь тоже можно вычеркнуть, — возразил я.

— Ах да! Извините, не сообразил.

Я снова просмотрел рапорты по проверке алиби подозреваемых. Одним из двух оставшихся в списке был Уильям Пьетроджетти, бухгалтер, с которым я познакомился, когда впервые тут побывал. Он утверждал, что весь вечер провел дома один. Второй — некто по имени Мэттью Сиэй, род занятий — телохранитель. Он настаивал, что в среду всю ночь был с другом, но подробности сообщить отказался.

Я спросил:

— Сиэй — охранник, что стоит у вас на дверях?

— Нет, это Бургер, он все время здесь находится. С Ритой он вообще никогда не встречался. С Сиэем мы иногда бывали вместе на светских приемах.

— Я хочу с ним встретиться. И с Пьетроджетти тоже. У них дома, как и с остальными подозреваемыми.

— Сегодня во второй половине дня вас устроит?

— Чем раньше, тем лучше. Он кивнул:

— Будет сделано.

— А что там с Джорджем Льюисом? — спросил я. — В ночь на четверг он был на побережье?

— Определенно.

— Хорошо. — Достав бумагу и ручку, я начал составлять список.

— Я нанял вам нового помощника, — сообщил Рембек. — Он будет здесь в течение часа.

— Нет, спасибо, мне больше никто не нужен. Он поглядел на меня:

— У вас тяжело на душе из-за Хансела, да?

— Естественно. Я получу копии полицейских рапортов по взрыву?

— Как только они появятся.

Я закончил список. В активе было семь имен:

Роджер Керриган

Фрэнк Доннер

Луис Хоган

Джозеф Лайдон

Пол Айнхорн

Уильям Пьетроджетти

Мэттыо Сиэй.

Я передал список Рембеку со словами:

— Мне на всех семерых нужны полицейские досье, если таковые имеются.

— Он с жадностью схватил листок, впившись глазами в имена.

— Значит, это оставшиеся под подозрением? Убийца — один из семи?

— Возможно, если мы правильно поняли записку. — Я покачал головой:

— Как жаль, что я ее утратил.

— Вы оставили ее в офисе?

— Да.

— Если хотите, я восстановлю, — с каким-то ожесточением произнес он. — Помню, все, что в ней было написано.

— Прекрасно. — Я встал с места и сел за машинку, придвинув ее поближе. — Диктуйте.

Он монотонно продиктовал мне записку Риты, и, если это и причинило ему боль, он не подал вида.

"Я ухожу. Я встретила настоящего мужчину, и мы вдвоем собираемся начать новую жизнь подальше отсюда. Ты никогда нас больше не увидишь”.

— Ладно, замечательно. — Я вынул листок из пишущей машинки и положил его на стол. Чистой стороной вверх.

— Посмотрите список, — попросил я. — Кто из этих семи мог знать, что у Риты есть деньги?

Он, нахмурившись, вгляделся в список:

— Так... Роджер мог. И Фрэнк, Фрэнк Доннер. Пьетроджетти, естественно, знал. Вероятно, Мэтт Сиэй тоже. Он иногда сопровождает меня как охранник и был раза два при мне, когда я передавал деньги Рите. Луис Хоган точно не знал. Ни Джо Лайдон, ни Пол Айнхорн — эти не могли. — Он поднял на меня глаза. — Но ведь она наверняка о деньгах тому типу рассказала.

— Тогда он охотился не за деньгами, — возразил я. — Она вряд ли сказала бы ему про деньги, пока они не.., не стали близки.

Выходит, если он с самого начала нацелился на ее деньги, то узнать о них должен был из другого источника, а не от нее самой.

— Значит, эти трое отпадают? Луис, Джо и Пол?

— Нет. Они менее вероятны, чем остальные. Может быть, это один из них, но сначала у них просто завязался роман, а деньги примешались потом.

Он еще раз бегло просмотрел список.

— Все имена можно вычеркнуть — по той или иной причине.

— Поэтому я пока никого и не вычеркиваю. Расскажите мне про то здание.

— Какое здание?

— В котором вчера находился мой офис. Корпорация владеет зданием или только офисом?

— У нас там помещений двенадцать, для разных целей. Остальная часть здания нам не принадлежит.

— Кто им владеет?

— Да, собственно, Джо Лайдон. Я ведь вам рассказывал, что он сдает нам в аренду недвижимость.

— Тогда у него должен быть ключ от всего здания.

— Ему бы ключ вряд ли понадобился. Вход в здание открыт круглосуточно, у дверей дежурит старик вахтер. Лифт всю ночь работает. Чтобы попасть в ваш офис, ключ тоже был не нужен, на двери висел такой замок, что его можно зубочисткой открыть.

— Значит, список не сократить, — заключил я, поглядел на свой новый, пустой письменный стол и продолжил:

— Мне придется восстановить кое-какие бумаги. У вас наверняка есть еще экземпляры рапортов допрошенных из первого списка?

— Конечно. У меня в кабинете. Сейчас принесу.

— Хорошо. И полицейский рапорт из Аллентауна. Он мне тоже понадобится.

— Вы на этом категорически настаиваете? Его теперь трудно будет раздобыть.

— Что ж, попытаемся, — сказал я. Он пожал плечами:

— Раз вы так хотите.

Достав блокнот, я открыл его на странице, куда переписал имена из записной книжки, найденной в квартире Риты Касл.

— Как зовут Ритиного дружка, который был у нее до того, как вы с ней познакомились, — спросил я.

— Какого дьявола он вам нужен? Она с ним два года не виделась.

— Я хочу с ним поговорить. Как его имя?

— Квигли. Фамилия — Квигли, а как зовут, не помню. Я заглянул в блокнот.

— Тед, — сказал я. — Тед Квигли.

Он, нахмурившись, взглянул на меня и на мой блокнот.

— Откуда это у вас?

— Может быть, она с ним и не виделась, — ответил я, — но его адрес и телефон из записной книжки не вычеркнула.

— Правда? — Он наклонил голову и, тряхнув волосами, сказал:

— Вам просто попалась ее старая записная книжка.

— Возможно. — Я встал из-за стола. — Скоро вернусь.

— Куда вы?

— Хочу побеседовать с Тедом Квигли.

— Какой в этом смысл?

— Скажу вам, когда вернусь. — Остановившись, я посмотрел на него и добавил:

— Пусть это вас не очень обнадеживает, Рем-бек. Вряд ли Тед Квигли всплыл из прошлого и похитил Риту.

— Тогда зачем он вам нужен?

— Я хочу выяснить, что, по его мнению, она собой представляла. Иногда она меня несколько озадачивает. Он гневно что-то пробормотал и вдруг замер.

— Да, — произнес он совсем другим тоном. — Меня она тоже ставила в тупик. Я ее, оказывается, вовсе не знал. Она была совсем не такая, какой представлялась.

— Я скоро вернусь, — пообещал я и переступил порог.

— Погодите, — остановил он меня. — Я позову Роджера.

— На этот раз я обойдусь без Керригана.

— Но...

— Он наблюдает за мной, когда я беседую с людьми из корпорации. Тед Квигли к корпорации не принадлежит. — Вспомнив еще кое-что, я снова остановился и спросил:

— Кстати, а где вы познакомились с Ритой Касл?

— На генеральной репетиции. Рита поначалу в ней участвовала.

— Там не осталось каких-нибудь неизвестных мне связей?

— Нет. Я не стал финансировать постановку спектакля, Рита в нем не захотела играть. Я слышал, пьеса приказала долго жить.

— Ладно. Я скоро вернусь.

Я был уже у двери, когда он окликнул меня:

— Мистер Тобин! Я обернулся.

— Потом расскажете мне, что вам поведает Квигли, хорошо? — попросил он. — Какой она, по его мнению, была?

Глава 19

Тед Квигли жил на Восточной Десятой улице, между авеню А и авеню Б, там, где находится покрытая асфальтом и огороженная цепью детская игровая площадка “Томпкинс-сквер”, запрятавшаяся в глубине квартала. Это был район трущоб с дешевыми, переполненными жильцами многоквартирными домами, известный под названием Нижний Ист-Сайд. На сегодняшний день вокруг Восточной Десятой улицы и авеню Б образовалось своеобразное поселение бедных артистов и художников, поскольку высокая квартирная плата, которую способны выложить преуспевающие обитатели Гринвич-Виллиджа, вытеснила оттуда богему.

Квигли жил на третьем этаже старого дома без лифта, на первом этаже которого располагалось кафе. Я постучал в дверь, никто не ответил, подергал за ручку — заперто. На всякий случай я спустился в полупустое в это время кафе — было около полудня — и спросил у женщины, мывшей посуду в раковине в глубине зала, не попадался ли ей сегодня на глаза Тед Квигли?

По ее взгляду я понял, что она учуяла во мне полицейского — этот запах так просто не выветривается, даже если снять значок. Я улыбнулся и объяснил:

— Нет, я не из полиции.

Она не знала, верить мне или нет, но мои прямота и доброжелательность говорили в мою пользу. Она в нерешительности оглядела меня, пожала плечами и сказала:

— Ладно. Если его нет наверху, тогда он, наверное, у своей подружки. Вы знаете, где это? Я покачал головой:

— Нет. И как зовут ее, тоже не знаю. Я с Тедом Квигли не знаком.

В ее глазах мелькнули любопытство и ожидание недоброго. Не потому, что Тед Квигли был преступником, нет, просто, от меня разило полицейским — и все тут. Мне, видимо, предстоит еще долго сталкиваться с бытующими среди бедноты предрассудками. Обитатели бедных кварталов предубеждены против полицейских, они считают — и порою не без оснований — что полиция всегда против них. Художники и богема, не являясь нарушителями общественного порядка, непрестанно нарушают общественные традиции, что приводит к столкновению с полицией почти столь же часто, как и в мире уголовников, при полном отсутствии понимания и сочувствия с обеих сторон. Очутившись в квартале, где жила бедная богема, я попадал в зону действия этих обоюдосторонних предубеждений.

И все же я всем своим видом доказывал, что намерения мои честны, я был один, а полицейские в подобных кварталах редко появляются без напарника, и женщине показалось, что мне стоит помочь. Она решилась:

— Я дам вам номер телефона. Позвоните и узнаете, там ли он.

— Спасибо.

Ей нужно было найти этот номер. Я последовал за ней к кассе, где лежала растрепанная телефонная книга. Она, листая ее, постаралась так заглянуть туда, чтобы я не увидел страницу. Огрызком карандаша она написала номер на обратной стороне какого-то конверта, потом, спохватившись, подумала о мерах предосторожности и сказала:

— Я вам сама наберу номер.

Телефон-автомат висел прямо на стене, а не в кабинке. Я дал ей десять центов, и она набрала номер, а затем передала мне трубку. Затем отошла к кассе, откуда могла краем уха слышать разговор, делая вид, что занимается своими делами. Наконец после семи длинных гудков я услышал женский голос, принадлежавший, судя по тембру, школьнице.

— У вас там случайно нет Теда Квигли? — спросил я.

— Подождите минутку, — произнесла она раздраженным усталым тоном, как будто ее постоянно отрывали от дел звонками Теду Квигли. Было слышно, как она крикнула: “Это тебя!"

Его голос звучал взрослее, и все же в нем тоже слышалось что-то мальчишеское, задорное.

— Хэлло! Кто это? — спросил он.

— Тед, вы слышали про Риту Касл?

— Естественно, — ответил он таким тоном, словно я напомнил ему о неотмщенном оскорблении. — Полицейские мне сообщили.

— Они к вам заходили?

— А то как же.

— Теперь я к вам зашел, — непринужденно сказал я. Он мгновенно насторожился:

— Кто вы такой? Тоже из полиции?

— Нет. Я выполняю одно поручение. Меня послали выяснить, что из себя представляла Рита Касл.

— Кто послал? — с сарказмом спросил он. — Секретные службы?

— Нет, Эрни Рембек. Знаете такого? Молчание.

— Тед?

— Да-а, — очень тихим голосом ответил он. — Я его знаю.

— Он ее не убивал, Тед. — Краешком глаза я увидел, как женщина у кассы вздрогнула при слове “убивал”, но быстро справилась с собой.

Тем временем Тед Квигли уже громко продолжил:

— Ну и я тоже ее не убивал!

— Конечно нет. Я это точно знаю.

— У меня есть алиби. Даже полиции пришлось с ним посчитаться.

— Тед, мне и в голову не могло прийти, что вы ее убили. Я прошу вас поговорить со мной. Только поговорить. Мне надо знать, какой была Рита.

— Зачем?

— Рембек нанял меня, чтобы я это выяснил.

— Но зачем?

— Спросите у него.

— Гм... Да, прямо сейчас побегу спрашивать.

— Я звоню из кафе, — сообщил я. — В вашем доме, на первом этаже. Вы не могли бы подойти сюда? Я угощу вас кофе, и мы немного побеседуем.

— Не знаю...

— У вас не будет никаких неприятностей, Тед. Обещаю.

— Значит, вы в кафе? — переспросил он, и я понял, о чем он подумал. Раз я уже здесь, мне остается только подстеречь его, прежде чем он вернется домой.

— В нем самом, — повторил я.

— Хорошо, — согласился он. — Через двадцать минут.

— Спасибо, Тед.

Повесив трубку, я поблагодарил женщину и заказал чашечку кофе. Выбрав столик в глубине зала, отнес туда кофе, сел и стал ждать.

Он появился через пятнадцать минут и притащил с собой свою подружку. Она выглядела старше, чем можно было подумать, разговаривая с ней по телефону. Но ее голос, как мне показалось, скорее выдавал возраст, чем лицо.

Я представился — неофициально, назвав свое имя — Митч Тобин, — а Квигли познакомил меня со своей девушкой — Робин.

Я попросил:

— Тед, буквально пару минут! Я хотел бы поговорить с вами наедине. Робин будет не против подождать нас за соседним столиком? Она ответила вместо него:

— Я не возражаю, — и, развязно вихляя бедрами, побрела к другому столику и села подальше от нас.

И Робин и Квигли были одеты в комбинезоны и просторные свитера. Волосы у него были длинные, а у нее — еще длиннее. Он носил чахлую бородку, сквозь которую просвечивала кожа, и вообще выглядел так, словно только что перенес изнуряющую болезнь. Бороды порою обладают любопытным обратным эффектом: на первый взгляд они прибавляют “взрослости” ее обладателю, а на второй — делают его гораздо моложе, чем он пытается выглядеть.

Тед Квигли, которому было, наверное, лет двадцать пять — двадцать шесть, с бородкой, которая должна была придать ему солидный вид тридцатилетнего мужчины, выглядел восемнадцатилетним юнцом.

В тот момент мы трое были единственными посетителями в узком и длинном зале кафе, и я понял, что хозяйка явно не в восторге от того, что клиенты, принадлежавшие к одной компании, разделились на две группы и сидят в противоположных концах. Она неохотно откликнулась, когда я жестом подозвал ее, и даже не обрадовалась, приняв заказ на три чашки кофе.

— Робин предпочитает чай, — вмешался Квигли. — Цейлонский. А мне кофе эспрессо.

Владелица кафе кивнула и обратилась ко мне:

— Еще чашечку американского?

— Да, пожалуйста.

Она отошла, и Квигли заговорил:

— Я по дороге сюда все обдумал и решил, что вы ко мне неспроста пожаловали. Вы наверняка собираетесь заняться вымогательством. Я пришел только из любопытства — узнать, что и сколько вам нужно.

— Эрни Рембек очень огорчен тем, что случилось с Ритой. Я прежде служил в полиции, и он нанял меня, чтобы я помог выяснить, кто ее убил.

— Так вы что, типа Сэма Спейда?

— Частного детектива? Нет. У меня нет ни лицензии, ни официальных полномочий. Я работаю на Рембека как частное лицо.

— Но вы же охотитесь за убийцей, — насмешливо произнес он. — Значит, работаете под Хэмфри Богарта.

— Вы так считаете? Он покачал головой.

— Нет, на эту роль вы не годитесь, — заметил он. — Слишком много весите. И лицо совсем другое. Вы больше похожи на тренера футбольной команды.

Я невольно улыбнулся:

— Ну это еще не самое страшное.

— Вы, скорее, — типаж Бартона Маклейна.

— Плохо, что в наши времена еще не было таких хороших фильмов. Ни я, ни мои друзья ничего о них не знают. Вы ведь раньше встречались с Ритой Касл, верно?

Он встрепенулся, как ужаленный:

— Что значит “встречался”?

Я кивнул в направлении Робин, сидевшей за первым столиком:

— Вы сейчас с ней встречаетесь, разве нет?

— Я с ней сплю, если вы это имеете в виду.

Я с нескрываемым удивлением уставился на него:

— Вы что, пытаетесь меня шокировать? В самом деле? Он передернул плечами, почувствовав неловкость:

— Это уж как вы решите.

— Если вы считаете, что добрачные отношения могут шокировать, — продолжал я, — не лучше ли их прекратить? Иначе смахивает на ханжество.

— Ладно, — вздохнул он. — Ладно, хватит, оставим мою личную жизнь в покое.

— Вы спали с Ритой Касл, верно? Вы этого вопроса от меня ждете?

Он поднял руки кверху:

— Сдаюсь. И оставим эту тему.

— Все? Больше не будем про кино и про секс?

— Все. Больше не будем. — Он выдавил из себя неуверенную улыбку. — Я только что проснулся, — как бы извинился он. — Еще не пришел в себя. Да, я спал с Ритой.

— Когда? Два года назад?

— Скорее две недели назад, — поправил он.

— Как это?!

— Она иногда заходила со мной повидаться. — Он бросил взгляд через плечо, затем наклонился ко мне над столом и прошептал:

— Робин ничего не знала.

— Похоже, никто не знал.

— Вы имеете в виду Рембека? Уж он-то точно не знал, готов поспорить. — Квигли скривил губы в усмешке и выпалил:

— Он ведь собирался на ней жениться.

— Жениться? Вы уверены?

— Так она мне сама говорила. Обещала, что после того, как они с Рембеком поженятся, мы сможем чаще бывать вместе, потому что мужчины не следят за своими женами так, как следят за любовницами.

— У Рембека уже есть жена.

Он пренебрежительно махнул рукой:

— Значит, он собирался развестись. Рита не вдавалась в подробности.

— И Риту устраивало это замужество?

— По ее словам, да.

— Почему?

С минуту он раздумывал, что ответить, барабаня пальцами по столу. Наконец снова заговорил:

— Ситуация с золотой клеткой. Рембек богат, влиятелен, многое мог для нее сделать. Все выходило здорово, пока он просто оплачивал ее содержание и квартиру. Оставалась возможность иногда заглядывать к старым друзьям, а благодаря ему у нее и деньги водились, и она хорошо одевалась, и все такое. И вдруг Рембек решил, что влюблен, и пожелал на ней жениться, а ей не хотелось лишаться привычных удовольствий, и она дала согласие. Право, не знаю, решилась ли бы она пойти с ним к алтарю?

— Вы думаете, она могла сбежать?

— А разве она этого не сделала?

— Что вам известно о случившемся с ней?

— Только то, что я прочел в газетах.

— Да. Так что вы прочли в газетах? Он пожал плечами, демонстративно показывая, что не видит смысла в моем вопросе, но готов ответить.