Глава 15

На сегодняшний вечер оставалась еще одна встреча, со служащим авиакомпании Полом Айнхорном. Нам надо было ехать обратно в Манхэттен, куда мы, снова взяв такси, понеслись по Лонг-Айлендскому шоссе.

Во время этого переезда Керриган, как всегда, снабдил меня информацией о человеке, с которым предстояло вести беседу. Айнхорн, как и Лайдон, принадлежал уже ко второму поколению мафии; непосредственно с рэкетом был связан его отец, в то время как сын имел к корпорации лишь косвенное отношение. Существенная разница между Айнхорном и Лайдоном заключалась в том, что Айнхорн был не женат, что его мафиози-отец и два мафиози-дяди были еще живы и что Айнхорн сам пробил себе дорогу в легальный бизнес, вместо того чтобы, как Лайдон, идти по пути, проложенному отцом.

— Пол вылез, что называется, из грязи в князи, — объяснил Керриган. — Он чист как стеклышко, работает в крупной авиакомпании, но через отца и его братьев вхож в корпорацию и, хотя делами с ней не связан, просто ловит кайф оттого, что имеет возможность проводить время в компании крупных воротил. — Последние слова он договорил с ноткой сарказма в голосе.

— И никакого “ты — мне, я — тебе”? — спросил я. — Как у Лайдона?

— Ничего подобного, — покачал головой Керриган. — Подождите — вот увидите его, поймете почему.

— Мне что-нибудь нужно знать о его отце?

— Не знаю. Когда-то Майкл Айнхорн с двумя братьями орудовал здесь, в городе.

— А теперь они где?

— Во Флориде.

— И продолжал принадлежать корпорации?

— Продолжают, — усмехнулся Керриган.

— А сын — нет?

— Я же сказал — вы его сейчас сами увидите.

— По-моему, — начал я, — чем больше людей я вижу, тем дальше отодвигаюсь от мафии. Рембек разве не водит дружбу с коллегами?

Керриган, пожав плечами, ответил:

— Ну скажем, со мной. И с Юстасом Кэнфилдом. И бухгалтера вы тоже видели, Пьетроджетти. В списке были еще и другие, но у всех есть алиби.

— Какое совпадение.

— Вряд ли это можно назвать совпадением, — возразил он. — У человека, состоящего в корпорации, появляется естественное стремление на всякий случай подстраховаться. Живешь так, словно завтра придется давать показания в суде.

— Вы хотите сказать, что алиби может быть сфабриковано?

— Нет, просто когда тебе постоянно докучает полиция, через какое-то время учишься запоминать, где и когда был и кто это может подтвердить.

Я чуть было не вспылил по привычке и не бросился доказывать, что полиция никому не докучает, однако вовремя остановился. В первую очередь потому, что Керриган говорил правду, известных профессиональных преступников иногда действительно беспокоят не по делу, поскольку это себя оправдывает. А потом, какая разница, что говорит Керриган и почему я должен защищать честь полицейского мундира?

Пол Айнхорн жил в Гринвич-Виллидже, районе, где за время последнего поколения изменилось все, кроме названия. Писатели, художники и прочие представители богемы, прославившие некогда это место, сейчас здесь не жили, на смену пришел средний класс — молодые клерки, которые считали престижным селиться в Гринвич-Виллидже, располагаясь в современных многоэтажках — таких же, как, скажем, в квартале Ямайки в Куинсе, возведенных на месте старых зданий. В одной из многоэтажек мы отыскали Пола Айнхорна.

Он уже успел основательно поднабраться и встретил нас в дверях с той глуповатой ухмылкой, которая обычно бывает на лицах правонарушителей, оправдывающих свои действия состоянием алкогольного опьянения.

— Не мог дождаться, — объявил он. — Пришлось начать без вас. Заходите и присоединяйтесь.

Он, пошатываясь, побрел прочь от двери, оставив ее открытой, и по дороге расплескал на паркетный пол все свое спиртное. Мы с Керриганом, войдя, закрыли дверь и последовали за ним в современную скромно меблированную гостиную, откуда открывался вид на площадь Шеридана.

Айнхорн стоял у передвижного бара. На нем были черные брюки, белая рубашка с черной бабочкой и белый смокинг, но ни носков, ни ботинок. Выглядел Айнхорн лет на двадцать пять, его тонкие волосы песочного цвета уже начинали редеть; он был высок и очень худ. На приятном, но несколько дряблом лице жалко вырисовывались маленькие усики в стиле Эррола Флинна.

Покачиваясь, он повернулся к нам спиной и крикнул через плечо:

— Что вам налить, джентльмены?

— Встяхните-ка его немного, — попросил я Керригана. Керриган ухмыльнулся и, кивнув, направился через гостиную к Айнхорну, который, раскачиваясь и опустив голову на грудь, гремел в баре бокалами и бутылками. Керриган обхватил Айнхорна за плечи, склонился к нему и стал что-то шептать ему на ухо. Тот замер, перестав бестолково шарить руками среди бокалов и бутылок и, казалось, либо напряженно слушал, либо стоя задремал.

Из стереопроигрывателя лился медленный джаз. Я подошел к окну и поглядел на площадь Шеридана, всегда, на удивление, темную, гораздо темнее, чем следовало бы быть такому большому и оживленному транспортному узлу. Поток автомобилей двигался на юг по Седьмой авеню, на Кристофер-стрит очень медленно свернул “фольксваген”, а перед рестораном Джека Делани такси подобрало какую-то молодую парочку. Из метро к рекламному стенду вышла совсем юная девушка — с виду не старше двадцати, — неся в руках нечто похожее на футляр со скрипкой, только больше по размеру. Может, футляр с виолончелью? Когда загорелся зеленый свет, она пересекла Седьмую авеню и исчезла на Гроув-стрит.

— Мистер Тобин! — позвал меня Керриган.

Повернувшись, я увидел, что Айнхорн склонился над телефоном и медленно набирает номер, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на этом занятии. Керриган, стоявший в центре гостиной, объяснил мне:

— Пол звонит вниз, в магазин, чтобы принесли кофе. Вам что-нибудь заказать?

По выражению его лица я понял, что нужно составить компанию Айнхорну, поэтому сказал:

— Спасибо. От чашки кофе не откажусь.

Айнхорн к тому времени кое-как справился с набором телефонного номера. Керриган подошел к нему, взял трубку и сделал заказ. Видимо, он наговорил мальчишке чего-то такого, что произвело на того сильное впечатление. Айнхорн почти протрезвел и широко раскрытыми глазами смотрел на нас в ожидании кофе.

— Пол, может, тебе умыться холодной водой, а мы подождем? — предложил Керриган. — Ты себя почувствуешь гораздо лучше.

— Хорошая мысль, — нетвердым голосом проговорил Айнхорн. — Очень хорошая мысль. — Не переставая медленно и сосредоточенно кивать, он неуверенной походкой вышел из комнаты.

— Он придет в норму, — заверил меня Керриган. — Правда, пока не прибудет кофе, лучше подождать с расспросами.

— Ладно.

— Я сказал ему, что, если он не протрезвеет, Эрни придется сообщить его отцу, что Пол не пожелал с нами сотрудничать, и тогда старик снова заставит его переехать домой во Флориду.

— У него плохие отношения с отцом?

— Они разной породы. — И Керриган, усмехнувшись, добавил:

— Лично я всегда полагал, что тут не обошлось без участия соседа. Теперь вы понимаете, почему в корпорации не хотят иметь с ним дела.

— Такое с ним часто случается?

— Если “часто” значит “всегда”, то — да, часто. Пластинка на проигрывателе закончилась. Раздались щелчки аппаратуры, и снова зазвучала музыка — на этот раз джаз-гитара. Я подошел к окну и стал наблюдать за тем, что происходит на площади Шеридана, которую как раз пересекал, направляясь к дому Пола, пожилой разносчик в переднике, неся в руке зеленый бумажный пакет с нашим заказом.

Он прибыл до того, как Айнхорн вернулся из ванной комнаты. Керриган расплатился, проводил разносчика и сказал мне:

— Схожу за Полом.

Я стоял у окна, глядя на улицу и слушая музыку, и вдруг поймал себя на мысли, что играю в игру под названием “Если бы я был...”. Это игра людей, которым трудно не замечать, какой невыносимой стала их жизнь, и в нее хорошо играть под музыку гитары на фоне сцен из жизни ночного города.

Что я делаю здесь, в этой печальной комнате, глядя на эту печальную улицу, слушая эту печальную музыку, вмешиваясь во все эти печальные жизни? Как здесь очутился?

Я попытался открыть окно, когда в гостиную вбежал Керриган с криком:

— Он удрал!

— Знаю, — ответил я, продолжая дергать оконную раму. — Он только что выскочил из подъезда.

Внизу Айнхорн, уже обутый, по диагонали переехал площадь. Не успел я распахнуть проклятое окно, как он, вытянув руку, остановил такси, нырнул в него и скрылся на Седьмой авеню.

Глава 16

— Надеюсь, мы не потревожим вашу супругу, — сказал я, обращаясь к Эрни Рембеку.

— Ее нет дома, — нетерпеливо произнес он. — Она ушла. Ну, рассказывайте.

Мы ему, собственно, все уже рассказали, вернее, рассказал Керриган по телефону из квартиры Айнхорна. Однако Рембек настоял, чтобы мы поехали к нему и сообщили все подробности. Поскольку мне и самому надо было повидаться с Рембеком, я согласился.

И вот мы снова были у него в апартаментах, куда нас впустил, как и в первый раз, все тот же одетый в строгий костюм телохранитель — бывший футболист. Но теперь нас проводили не в офис, а в комнату, похожую на рабочий кабинет или библиотеку, обставленную в несколько старомодном и строгом стиле, которая напоминала скорее залу какого-нибудь закрытого клуба, а не жилую комнату. Черные кожаные диваны и кресла, встроенные книжные шкафы темного дерева, высокие, от пола до потолка, длинные темные драпировки на окнах; здесь не хватало только двух-трех заснувших в креслах стариков завсегдатаев.

Рембеку непременно хотелось изобразить гостеприимного хозяина, и я не стал возражать против виски с содовой, а Керриган — против коктейля; напитки отправился смешивать все тот же футболист. У Рембека в руках была сигара и бокал бренди.

Когда все мы расселись, словно новоиспеченные члены клуба, Рембек вновь попросил меня приступить к рассказу.

— Но вам уже все известно, — уточнил я. — Вам все рассказали по телефону.

— Расскажите еще раз.

— Когда мы приехали туда, он был пьян. Керриган слегка надавил на него, чтобы привести в чувство. Айнхорн позвонил в бар, чтобы принесли кофе, и по совету Керригана отправился ополоснуть физиономию холодной водой.

Рембек бросил на Керригана тяжелый взгляд.

— Зачем? — спросил он.

Я ответил вместо Керригана.

— Он дал правильный совет, иначе это пришлось бы сделать мне. Айнхорну было необходимо освежиться, чтобы протрезветь. В общем, когда принесли кофе, Керриган пошел за Айнхорном в ванную, а того и след простыл. Я стоял у окна в гостиной, и как раз в тот момент, когда вернулся Керриган, увидел Айнхорна, который вышел из подъезда и сел в такси.

— Куда такси поехало?

— Это не имеет значения. По Седьмой авеню движение разрешено только на юг, но дальше могли повернуть куда угодно. Рембек сердито жевал сигару. Через минуту он спросил:

— Ну и что вы обо всем думаете?

— А что я должен думать?

— Черт возьми! Разве вам не кажется, что это он и есть? Что Айнхорн убил Риту?

— Не уверен.

— Но ведь так оно и есть! Он же сбежал!

— Он был пьян, — напомнил я. — И, как я понял, до смерти боится отца.

— Я пригрозил мальчишке, — поспешно объяснил Керриган, — что, если он не приведет себя в чувство, ты пожалуешься Майку и тот может забрать его домой.

— Идиоты несчастные! — с отвращением произнес Рембек.

— Кто? — спросил я. — Айнхорн и его отец?

— Нет, Майк Айнхорн с братьями. Неудивительно, что у него вырос такой сынок.

— Почему? Расскажите, в чем дело.

Однако Рембек, потеряв терпение, раздраженно воскликнул:

— Какая разница? Они же во Флориде, черт возьми! И Риту не убивали!

— Но, возможно, это сделал сын Майка, — возразил я. — Да расскажите же, что там делается во Флориде. Почему он так боится туда возвращаться?

Рембек глубоко вздохнул, пытаясь обуздать нетерпение, и взял себя в руки.

— Братьев Айнхорн трое, — начал он, — Майк, Сэм и Алекс. Они живут все вместе и считают себя очень крутыми парнями.

Этакими ковбоями из вестернов. У них дом с бассейном, и они целыми днями могут вплавь гоняться взад-вперед друг за другом. А могут притащить какую-нибудь шлюху из Майами и держать пари, кто на сколько раз больше за день воткнет в девку свою штуковину.

— Все трое очень волосатые и коренастые, — вставил Керриган. — Пол гораздо более хрупкого сложения.

— Где его мать? — спросил я. Рембек передернул плечами:

— Кто знает? Какая-то потаскуха женила на себе Майка, когда он напился до бесчувствия и не соображал, что делает, а потом сбежала. Пол был в ту пору еще младенцем.

— У меня записано, что он служащий авиакомпании. Что это значит?

— Да, работает в “Трансокеанских авиалиниях”. Менеджером по связям с общественностью.

— Это корпорация приискала ему работу?

— Нет. По-моему, он устроился туда сам, разговорившись с кем-то на вечеринке за коктейлем. Он же один из университетских хлыщей, которые всегда находят себе тепленькое местечко, где можно просиживать штаны. По связям с общественностью, или рекламе, или в отделе развития и тому подобное. Ну вы знаете этот тип людей.

— А с корпорацией он связан только через отца?

— Совершенно верно.

— Через него не идет контрабанда или что-нибудь подобное?

— Вы же его видели, — вместо ответа, сказал Рембек. — Вы бы доверили ему важное дело?

— Нет. — Ответил я. Рембек пожал плечами:

— И мы тоже. Он нам ничего не предлагал, и мы не напрашивались.

Керриган подал голос:

— Как-то раз он сделал мне одно предложение. Мы оба посмотрели на него.

— Когда это было? — спросил Рембек.

— Год или два назад, сразу после того, как он получил работу в авиакомпании. Как-то на вечеринке он подошел ко мне и говорит: “Если тебе что-либо надо из-за кордона, дружок, я все могу протащить через таможню, только дай мне знать”. Он был уже порядком пьян, поэтому я поблагодарил его, пообещал, что непременно дам знать, и больше на эту тему мы с ним не беседовали.

— Мне он вообще об этом не заикался, — сказал Рембек.

— Его отец и дяди уже отошли от дел?

— Кто, эти? Да в жизни вы от них не дождетесь! Они занимаются игорным бизнесом. Во Флориде много охотников до подобных развлечений.

— Но здесь они вообще не появляются?

— Может, раз в год, если не реже.

— Значит, с Ритой Касл они не были знакомы? Рембек фыркнул:

— Они? Я бы паршивых ублюдков и своей уборщице не представил.

— Ладно. Вы пошлете людей на розыск сына Марка?

— Уже посланы, — мрачно изрек Рембек.

— Откровенно говоря, — продолжал я, — сомневаюсь, что это тот человек, который нам нужен. Так что с ним можно бы и помягче.

— Не волнуйтесь, — успокоил он меня. — От парней, которых я послал, требуется только одно — разыскать его.

— Хорошо.

Рембек, отхлебнув бренди, отставил бокал и спросил:

— Вы еще что-нибудь за сегодняшний вечер успели?

— Кое с кем повидался, — ответил я. — Пока ничего толкового.

— Завтра утром мне доставят рапорты о допрошенных по алиби, тех, оставшихся шестерых, — сообщил он. — Прислать их вам в офис?

— Да. После девяти там кто-нибудь будет.

— Ладно. Я еще распустил слухи о вас, намекнул, чем вы занимаетесь. Если кто-нибудь что-нибудь узнает или обнаружит, он должен связаться с вами.

— Прекрасно. — Я поставил бокал на столик и продолжал:

— Я кое-что хотел с вами завтра обсудить, но, раз уж я здесь, мы могли бы и сейчас побеседовать.

— Выкладывайте! — обронил он.

— Я вам рассказывал, что ко мне явились двое полицейских из отдела криминальных убийств. Один из них высказал предположение, что вы наняли меня для отвода глаз, потому что сами убили Риту Касл. Я сказал, что не верю в это, и на самом деле так оно и есть. Однако это возможно. Она сбежала, вы ее разыскали, убили и отобрали деньги. Потом наняли меня, чтобы замести следы. Рембек с кривой улыбкой спросил:

— Разве это в моем стиле?

— Нет, — признался я. — Но я хочу прокрутить все возможные версии.

— И что это значит?

— Это значит, что мне надо получить и ваше алиби на ту ночь. Вы дадите мне его завтра утром вместе с остальными?

— Можете получить его прямо сейчас.

— Я имею в виду с доказательствами, — уточнил я. Он покачал головой:

— Доказательств вам раздобыть не удастся. Ночь на четверг я провел дома, в полном одиночестве. Даже Элеонора, моя жена, ничего не сможет подтвердить. Ее здесь не было.

— Где же она была?

— Навещала друзей, — коротко ответил он.

— Она и сейчас там?

— Она собиралась к ним недели на две, — уточнил он.

— Когда она уехала?

— Зачем вам это? Какая разница?

— Не знаю. Может быть, и никакой. Так когда она уехала?

— В воскресенье. Мне надо было ехать в тот день вечером в Балтимор на собрание, так что, когда я уехал, она отправилась.., она уехала в одно время со мной. И давайте оставим эту тему. Никакого отношения к делу она не имеет.

— Ваша жена не знала про Риту Касл?

— Нет, конечно.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Я вам уже объяснил, какие чувства испытываю к своей жене. Я не посмел бы ее так расстроить.

— А ее брат не мог ей все рассказать?

— Фрэнк Доннер? Определенно нет. Он в курсе того, как обстоят дела.

— Хорошо. Остается Джордж Льюис, ваш друг с Западного побережья.

— А что с ним такое?

— Он был знаком с Ритой. Давайте удостоверимся, что он и в самом деле в ночь на четверг был на побережье.

— Сделаем. Еще что-нибудь?

— Пока нет.

Когда мы покончили с выпивкой, Рембек вызвал телохранителя-футболиста, чтобы тот нас проводил, а сам остался стоять в глубине своей библиотеки, похожей на клуб.

В холле я на минуту задержался, чтобы задать телохранителю-футболисту вопрос:

— Когда мистер Рембек вернулся домой в среду вечером? Он, удивившись, молча повернулся к Керригану, явно испрашивая у него разрешения. Керриган, нахмурившись, чуть поколебался, а потом отрывисто кивнул. И телохранитель-футболист ответил:

— Около четырех утра, сэр.

— Спасибо. Керриган сказал ему:

— Не стоит беспокоить Эрни и сообщать ему про этот разговор. Ясно?

— Да, сэр.

Выйдя из апартаментов, мы вызвали лифт. Пока кабина не поползла вниз, Керриган хранил молчание. Затем заговорил:

— Почему вы его спросили?

— У меня возникло ощущение, что Рембек лжет.

— На каком основании?

— Он слишком поторопился сообщить, что у него нет доказательств алиби. Будь это правдой, он сказал бы, что у него нет свидетелей, кроме телохранителя.

Керриган, нарочито тщательно выговаривая слова, предложил:

— Давайте уточним. Вы думаете, что он это сделал? Так считает ваш друг из полиции?

— Нет. По-моему, у Рембека другая причина лгать. Вы можете пойти со мной и помочь мне это выяснить?

— Конечно.

Мы прошли два квартала к дому Риты Касл. Когда мы были там в первый раз, я заметил, что швейцар узнал Керригана и, казалось, знал о его знакомстве с Рембеком. Поэтому теперь я попросил Керригана объяснить швейцару, что он может без опасений отвечать на мои вопросы.

— Ладно, хотя я и не понимаю зачем, — сказал он. Керриган переговорил со швейцаром, не вводя его в курс дела. Потом я сам обратился к нему:

— В начале недели мистер Рембек часто сюда приезжал, так ведь?

— Да, сэр, — подтвердил он. Пока мы разговаривали, он нервно моргал ресницами. Вероятно, был убежден, что, как бы себя в данной ситуации ни повел, ему все равно не поздоровится.

Я продолжал:

— Он приезжал в среду вечером?

— Да, сэр.

— Когда он приехал?

— В одиннадцать.

— А когда уехал?

— Кажется, часа в четыре.

— Кажется?

— Около четырех. Может, без пяти.

— Благодарю вас, — сказал я.

Когда мы шли по тротуару, Керриган пробормотал:

— Не понимаю.

— Эрни Рембек — гораздо более эмоциональный человек, чем хочет казаться. После того как Рита его бросила, он по-прежнему приезжал в ее апартаменты, чтобы посидеть тут и подумать о ней.

— Вы полагаете, он ждал, что она вернется?

— Не в этом дело. Просто он думал о ней, вспоминал. Бродил по комнатам, наедине со своими чувствами. А теперь он стыдится самого себя и не хочет, чтобы кто-нибудь про это узнал.

— Никогда бы такого про Эрни не подумал, — удивился Керриган.

— Вот то-то и оно. — Не успел я договорить, как у обочины остановился лимузин, и из салона выскочил Эрни Рембек.

Он зашагал к нам и, подойдя ближе, сердито накинулся на меня:

— Я так и подумал, что нагоню вас здесь. Какого черта вы приставали к моему человеку?

— Вы путаете мне все карты бессмысленной ложью, — признался я. — Мне надо убрать ложь с дороги, чтобы двинуться дальше.

— Вы напрасно тратите время, — начал он, однако я перебил его:

— Нет, это вы напрасно тратите время. Мое время. Если хотите, чтобы от моей работы был толк, говорите правду, когда я вас о чем-нибудь спрашиваю.

Он не стал оправдываться и, повернувшись к Керригану, произнес:

— Спокойной ночи, Роджер.

Керригана это изумило, но он быстро справился с собой:

— Ага. До завтра, Эрни. — Меня он спросил:

— Когда мы завтра начинаем?

— Пока еще не знаю. Позвоните мне в офис часов в десять.

— Хорошо.

Он направился по улице прочь от нас. Когда он отошел достаточно далеко, Рембек снова заговорил:

— Ладно, вы правы. Я думал, нет никакой разницы, где я был, раз не убивал Риту.

— Но мне нужны доказательства.

— Ну хорошо. Теперь вы довольны?

— Да. — Я заметил, что швейцар озабоченно глядит на нас сквозь стеклянную дверь. — Может быть, вы скажете ему, что все в порядке. А то он так нервничает.

— Ладно. Вас подвезти?

— До метро.

— Поехали.

Больше о его местонахождении в ту ночь со среды на четверг мы не говорили.

Глава 17

Еще не было семи, когда утром в субботу меня разбудил шум дождя. Я быстро натянул одежду и вышел во двор, чтобы прикрыть канаву брезентом. Я решил, что, когда снова примусь за работу, надо будет первым делом уложить на дно один-два слоя бетонных блоков, чтобы ливни не подмывали края канавы и не изменяли ее размеров. Возможно, дождь скоро прекратится, и тогда укреплять края канавы можно будет начать уже сегодня после обеда. О своей новой службе я подумал только тогда, когда сидел на кухне за первой утренней чашкой кофе и смотрел, как Кейт в домашнем платье суетится, готовя завтрак. Мне пришло в голову, что Кейт сегодня не надо торопиться в магазин к покупателям, потому что я снова стал кормильцем в семье.

Однако эта мысль меня не приободрила. Вчера, когда я вращался в мире Эрни Рембека, во мне проснулся профессиональный интерес к людям его мира и к решению задачи, но к сегодняшнему утру он уже угас. Я хотел бы все свое время посвятить строительству моей стены, несмотря на неудобства, причиненные дождем. А вместо этого я все больше втягивался в суетливую беготню по лживому разлагающемуся миру в бессмысленных поисках какого-то подонка, убившего проститутку. Какое мне дело до Риты Касл? Какое мне вообще до всего дело?

Я даже посмаковал немного мысль, а не послать ли Эрни Рембека с его пятью тысячами долларов ко всем чертям? Можно ему телеграфировать, не придется даже утруждать себя поездкой в Манхэттен. Но присутствие Кейт здесь, со мной на кухне, делало это невозможным. И потому, что мой отказ от работы означал бы, что ей придется все-таки опять тащиться сегодня в магазин и встать за прилавок, и потому, что она возлагала такие большие надежды на благотворное влияние на меня расследования, ради которого меня нанял Рембек.

Поэтому пришлось заставить себя переключиться на ведение дела, и я не без труда восстановил в памяти вчерашние встречи с пятью подозреваемыми. Похож ли хоть один из них на убийцу?

Сначала Айнхорн. Он сбежал, но я был склонен считать это скорее признаком слабохарактерности, чем вины. Мальчишку легко напугать и обратить в бегство чем угодно, даже домогательствами Риты Касл. Вряд ли это он.

Хоган. Он признался, что устроил Рите “осмотр”, когда она стала ему очень уж докучать. Он тоже по характеру не подходил на роль человека, за которым мы охотились, слишком был сдержанный, вел размеренный и упорядоченный образ жизни. Мое воображение рисовало образ убийцы как человека с перепадами настроения, чье эмоционально-психическое состояние или неустойчивое финансовое положение дали сбой, вылившийся в убийство Лайдон, владелец недвижимости с видом на Куинс. Он казался мне довольно неуравновешенным, однако не проходил по другим статьям. Я мог еще представить себе, чтобы Рита Касл сбежала с Айнхорном или Хоганом. С первым, потому что она могла над ним властвовать, со вторым, потому что он мог властвовать над ней. Но трудно было вообразить, что бы их могло связывать с Лайдоном. Кроме того, если убийца нацеливался на деньги — а скорее всего, так и было, — то Лайдон с его положением, безусловно, мог раздобыть их гораздо более мирным и безопасным путем.

Доннер, примерный семьянин, шурин Рембека. При мысли о нем я приходил в замешательство. Не верилось, что у них с женой была такая идиллия. А может быть, я смотрел на все предвзято, со своей колокольни? Пока я не откопаю улик против Фрэнка Доннера, доказательств “за” или “против”, пусть он побудет в списке подозреваемых.

Керриган. Пока что я считал его кандидатуру наиболее вероятной. Рита Касл способна была клюнуть на его молодость и светские манеры. В его характере просматривалась беспощадность, необходимая для того, чтобы замыслить и осуществить подобное преступление ради денег, плюс в настоящее время у него, очевидно, не было интрижки с другой женщиной, хотя это мне еще предстояло проверить. Значит, на следующем этапе мне необходимо сосредоточиться на Керригане.

К четверти десятого я потихоньку собрался с мыслями о расследуемом деле и дошел до телефона, чтобы позвонить в офис и сообщить Микки Ханселу, что приеду вскоре после десяти, а также передать Керригану мою просьбу явиться в офис в одиннадцать часов.

Однако в трубке раздались три длинных гудка без ответа, которые внезапно прервал голос телефонистки, спросившей меня, по какому номеру я звоню. Я назвал ей номер, и она сказала, что он временно отключен, не работает линия, а когда возобновится связь, она не знает. Поблагодарив ее, я повесил трубку, и телефон тут же зазвонил.

Это был Эрни Рембек.

— Неприятности! — объявил он.

— Что за неприятности?

— Только что взорвали офис.

— Что?!

— Мне позвонили из здания. Это произошло десять минут назад. В офисе находился Хансел. Вы там не хранили динамит или что-нибудь такое?

— Нет, конечно. Что с Ханселом?

— Что с ним может быть? Он мертв.

— Тот, кого мы разыскиваем, считает, что я подобрался к нему ближе, чем есть на самом деле, — предположил я.

— Надеюсь, вы не подозреваете меня?

— Нет.

— Вы сумеете прямо сейчас приехать сюда?

— Сначала мне нужно переправить семью в безопасное место.

— Хорошо. Разумеется.

— Вы можете раздобыть мне оружие?

— Нет проблем.

— Я привык, чтобы кобура была на бедре.

— Вы получите то, чем пользуются в полиции, — пообещал он.

— Ладно.

— Единственное, вряд ли нам удастся раздобыть вам разрешение на ношение оружия.

— Что ж, придется носить без разрешения.

— Это выход, — сказал он. — Когда будете здесь?

— Не знаю. Приеду, как только смогу.

К счастью, была суббота, и у Билла в школе не было уроков. Я поднялся наверх, где Кейт застилала постели, коротко рассказал ей о случившемся и посоветовал им с Биллом на какое-то время переехать в другое место.

— Митч, — предложила она, — может, тебе лучше, пока не поздно, выйти из игры?

— Слишком поздно. Он уже за мной охотится. Начинай собирать вещи. Я позову Билла.

— Куда нам поехать?

— Как насчет Грейс? — спросил я, имея в виду сестру Кейт, живущую в Патчоге, в Лонг-Айленде.

— Я позвоню ей, — согласилась она.

Билл находился в гараже у дома напротив, помогал соседскому мальчишке чинить велосипедную цепь. Я позвал его домой и поставил в известность о том, что они с матерью отправляются погостить к дяде Альфреду и тете Грейс. Как и следовало ожидать, у него вытянулось лицо, и он спросил:

— Как так?

— Дело в том, — начал я объяснять, — что работа, которой сейчас занимаюсь, становится опасной. Хочу, чтобы ты был бдительным и готовым защищать маму.

Я еще немного поговорил с сыном в том же духе, чтобы его подбодрить, и собрался было пойти наверх помочь Кейт укладывать вещи, как снова зазвонил телефон.

Это был Марти Кенгельберг, мой старый приятель из отдела криминальных убийств.

— Хорошо, что я застал тебя дома. Оставайся пока на месте. Ладно, Митч?

— Зачем?

— Нам с Фредом нужно с тобой побеседовать.

— Вы не могли бы приехать побыстрее? Мне предстоит тяжелый денек.

— Нам тоже, Митч. Приедем, как только сможем. Я повесил трубку и помог Кейт и Биллу отнести багаж к машине. Кейт на минуту задержалась со мной в прихожей. Мы всегда стеснялись изливать друг другу чувства, а в редкие моменты, подобные этому, просто не находили нужных слов. Однако Кейт все же ласково коснулась моего лица кончиками пальцев, сказав этим все.