15

Я должен был встретиться еще с троими: Аланом Петри, Полом Девоном и Эрнестом Тессельманом, но решил, что с этими можно подождать до утра. Был уже одиннадцатый час, а с людьми сподручнее общаться при свете дня. Надо было как-то убить четыре часа, а потом ехать в «Тамбурин» за Эллой, поэтому я отправился домой.

Я допивал пиво, когда зазвонил телефон. Никто, вроде, не должен был так быстро раздобыть сведения, поэтому, входя в гостиную и поднимая трубку, я гадал, кто бы это мог быть.

Голос я не узнал. Он был зычный, глухой и говорил с сильным акцентом

— Вы есть Клей? — спросил голос.

— Кто это?

— Вы знакомы с некий мистер Уильям Кэнтелом? — осведомился голос, безбожно коверкая слова.

— Уильямом Кэнтелом? Вы имеете в виду Билли-Билли Кэнтела?

— Иго самого. Он был просить меня вас телефонировать.

— Когда?

— Только немного мгновений назад.

— Вы знаете, где он?

— Он просил, — произнес голос со сводящей с ума медлительностью, да еще так, что разобрать что-либо было невозможно, — говорить вам, где вы могли встретиться с его.

— Где же? — спросил я, нащупывая карандаш и бумагу.

— Есть станция трубы на улице девяносто два…

— Что там есть?

— Ваше прощение. Станция подземная. Она больше не в использовании. Мистер Кэнтел есть там сейчас ожидающий вас.

— На станции подземки?

— Вы имеете карандаш с бумага? Я буду поведать вам, как достичь туда.

— Да, валяйте.

— Теперь слушайте, — сказал он. — Эта станция подземки есть больше не в употреблении. Нормальные входы опечатаны вконец. Но там есть еще путь пробираться в станцию через подземелье дома на улице девяносто два.

Он рассказал мне, как попасть на станцию подземки, и я все записал. Потом мой собеседник произнес:

— Власти употребляют платформы для складирования досок и много строительного материалу. Мистер Кэнтел был устраивать себе маленькую тайную нору на центростремительной платформе. Вы это имеете записать? На платформе, где бы становились центростремительные поезда, а не окраинностремительные. Это будет на западной стороне станции.

— Записал, — сказал я.

— Вы должны пройти через переход к центроедущая платформе, а потом заворотить к лево. Он там в южном конце платформы. Он взял убежище за штабелем досок там. Вы имеете все это?

— Я имею все это, — ответил я. — Как, вы сказали, вас зовут?

— Мистер Кэнтел говорил мне, что мне не было бы нужно именовать себя, поскольку вы не знаете я.

— Но я хотел бы с вами познакомиться, — сказал я, и в трубке щелкнуло.

Я немного посидел, пытаясь решить, что мне делать. У меня не было ни малейших сомнений в том, что звонил этот умник и никто иной. Этот насквозь фальшивый иностранный акцент, эта попытка использовать Билли-Билли как приманку. Он хотел залучить меня в тихое местечко, чтобы завершить дело, столь неудачно начатое вечером.

Что ж, ищущий да обрящет с моей помощью. Я не сомневался, что найду своего умника на этой заброшенной станции подземки. Он ждет меня там. К тому же, разнообразия ради неплохо бы хоть разок точно знать, где его искать.

Я снова вышел в душную ночь, доплелся до гаража и получил у пуэрториканского мальчишки свой «мерседес».

— По-прежнему жарко, — сообщил он мне, вылезая из машины.

— Хорошо поспал в кино?

— Неплохо. Вы не придумали, какую работу мне дать?

— Все не так, как тебе представляется, мальчик, — сказал я.

Он пожал плечами.

— Все лучше, чем тут вкалывать.

— Это тебе только кажется

— Я хочу свалить отсюда.

— Я поспрашиваю, — сказал я — Но ничего не обещаю.

— Спасибо, мистер, — обрадовался он. — Вы им скажите, что я вожу машину как черт. А когда полицейские начнут задавать мне вопросы, я, извините, по-английски ни бум-бум.

— Я им скажу.

Я сел за руль «мерседеса», сказал «пока» мальчишке, одарившему меня улыбкой до ушей, и поехал на Восемьдесят шестую улицу, а по ней — через парк в Истсайд. По пути я вытащил из-под приборного щитка свой пистолет тридцать второго калибра и проверил его. Он был вычищен, заряжен и в боевой готовности. Я сунул его в карман пиджака.

Дома через два от нужного мне здания нашлось место для стоянки. Тут был эдакий псевдожилой квартал из четырех— и пятиэтажных кирпичных домов, выстроенных с расчетом на дешевизну квартир. Цены на жилье тут не были занижены, поскольку само жилье, в общем-то, никуда не годилось. Тем не менее дома эти весьма выгодно отличались от настоящих жилых кварталов с их бараками, и даже пахло здесь еще весьма сносно.

Я вошел в подъезд нужного мне дома, с минуту потыкался туда-сюда и отыскал дверь в подвал. Она была заперта, но замок оказался старинного образца, а у меня всегда с собой два обычных больших ключа на цепочке. Я сунул в замок первый, и дверь открылась. Прошмыгнув в подвал, я прикрыл за собой дверь и включил свет. Миллионные полчища тараканов бросились в беспорядочное отступление по лестницам и стенам, забиваясь в щели и трещины. Я спустился по лестнице и с опаской двинулся в сторону заднего фасада дома. По моим расчетам, умник должен был поджидать меня на станции, но ему могло прийти в голову караулить тут, в подвале.

Пролом в стене был именно там, где умник велел мне его искать. Я прополз в него, перешагнул через древние булыжники и очутился на платформе подземки. Свет давали только несколько маленьких лампочек.

Это была действительно старая станция подземки с залом в форме эскимосского жилища: высокий купол вверху, украшенный замысловатыми мозаичными узорами, слишком сложными для нынешних торопливых строителей. Шаткий на вид железный мостик висел высоко над путями и вел на другую платформу. Как и сказал умник, примерно половину площади обоих перронов занимали штабеля досок и других стройматериалов. Умник мог поджидать меня за любым из них.

Я вытащил из кармана пистолет и медленно двинулся вперед, к мостику. Неторопливо, с опаской и в полусогнутом состоянии поднялся я по ступенькам и едва успел добраться до самого верха, когда слева донесся грохот приближающегося поезда.

Мне не хотелось попадаться на глаза какому-нибудь машинисту подземки. Заметив меня, он свяжется с диспетчерской, и через считанные минуты станция будет кишеть легавыми. Кроме того, мне не улыбалось попасть в сноп света от фар поезда и сделаться отличной мишенью для нашего умного стрелка. Поэтому я растянулся плашмя на стальном настиле мостика и принялся ждать, когда проедет поезд.

Их оказалось два, один шел на север, второй — на юг, и оба проскочили одновременно, с грохотом, способным до конца дней лишить меня слуха. Поезда исчезли, а я выждал долгую минуту, медленно поднялся на ноги и опять двинулся вперед, по-прежнему сгибаясь в три погибели.

Я спустился по лестнице с противоположной стороны и опять затаился. Где-то среди этих досок и брезентовых холмов в темноте слева от меня и должен был ждать моего появления Билли-Билли. Но дудки! Верно, кто-то уж наверняка меня там поджидает. И если я прав, это парень, который убил Мэвис Сент-Пол.

Я медленно направился в ту сторону, опасливо перебираясь от одного штабеля досок к другому. Прежде я никогда не замечал, как же длинны эти платформы станций подземки. Я успел дойти только до середины, когда опять услышал шум приближающегося поезда. Присев за одним из покрытых брезентом бугров, я стал ждать. Минуту спустя мимо опять прогрохотали два поезда. Промелькнули вереницы окон, на миг изобразив на стене позади меня причудливую игру света и тени. Последний вагон поезда, шедшего на север, миновал станцию, рассыпая ослепительные искры, и на какую-то долю секунды все подземелье озарилось яркой вспышкой света.

А потом опять стало темно и тихо, и я пошел дальше. Пока я не слышал никаких звуков, за исключением шорохов, которые производил сам, да рева проходящих поездов. Интересно, может быть, кто-то решил сыграть со мной гадкую шутку?

Мало-помалу я добрался до конца платформы, где лежал последний штабель досок. Он был прямо передо мной. Я бочком придвинулся к его краю, выставил перед собой пистолет и выглянул из-за угла.

Да, вот уж шутка так шутка: прямо передо мной сидел Билли-Билли Кэнтел и во все глаза пялился на меня.

Но и с Билли-Билли тоже сыграли гадкую шутку. Он был мертв.

16

Целую минуту простоял я, согнувшись в три погибели и глядя на Билли-Билли. Его зарезали. Впереди на грязной рубахе (еще более грязной, чем прежде, потому что она была заляпана запекшейся кровью) зиял неровный порез. Несколько буроватых ленточек прочерчивали грудь и соединялись с высохшей коричневой лужицей на бетонном полу, рядом с левой рукой мертвеца.

Его привели сюда и зарезали. Судя по количеству крови на полу возле левой руки (эта рука, лежащая ладонью кверху, бледная, безжизненная, со скрюченными пальцами, являла собой настоящее олицетворение смерти), Билли-Билли не могли доставить сюда уже убитым.

Я стоял и таращился на него, пока шум не заставил меня очнуться и снова пошевелиться. Это был звук голосов, я выпрямился, напрягся и обратился в слух. Голоса доносились из черного зева тоннеля, с юга.

А потом я все увидел. Я увидел, во что втянул меня убийца.

17

Он позвонил мне и направил сюда, чтобы я нашел Билли-Билли. А потом позвонил в полицию и сообщил, что Билли-Билли здесь. И обстряпал все так, что полиция найдет тут не только Кэнтела, но и меня.

Не имело значения, сумеют ли легавые повесить на меня убийство Кэнтела. Им это и не нужно. Я работаю на Эда Ганолезе. Я работаю на организацию, стоящую вне закона, и закону нет нужды ждать, пока можно будет сцапать меня по обвинению в убийстве. Закон сцапает меня по любому обвинению Пребывание здесь, на закрытой и покинутой станции подземки уже само по себе было правонарушением, и полиция с радостью сцапает меня за это. Пистолет у меня в руке — еще один прекрасный повод засадить меня. Закон мог упрятать меня на несколько лет, даже не упоминая об убийстве Кэнтела. И наш умник пойдет себе гулять. И никаких расходов.

Надо было убираться к чертям. Я развернулся и побежал. Теперь мне было плевать, произвожу я шум или нет, теперь меня волновало только одно — как бы сдернуть с этой станции и из этого квартала.

Я добежал до мостика и взлетел по железным ступенькам, которые громко лязгали у меня под ногами. Вдруг откуда-то справа донеслись крики, но я не стал терять времени и смотреть вниз. Опрометью перебежав через пути и перепрыгивая через три ступеньки, я спустился с мостика, пригнулся и нырнул в пролом в стене, после чего оказался в вонючем подвале псевдожилого дома.

Пробираясь туда, я споткнулся обо что-то и растянулся на полу. Пистолет отлетел куда-то в темноту. Надо было его найти: на нем полно моих отпечатков. Я принялся лихорадочно копаться в покрывавших пол пыли и мусоре, а сзади уже слышались вопли и топот бегущих ног. Наконец мои пальцы наткнулись на ствол пистолета. Я схватил его, поднялся на ноги, бросился к лестнице, взбежал по ступенькам, не обращая внимания на копошащихся под ногами тараканов, и выскочил через дверь в подъезд Маленькая толстуха, тащившая набитую овощами хозяйственную сумку (и это в половине двенадцатого ночи!), как раз проходила мимо двери в подвал Она разинула рот, и я увидел ее пожелтевшие зубы и вытаращенные глаза. Захлопнув за собой дверь и не обращая на толстуху никакого внимания, я принялся охлопывать карманы в поисках ключей. Потом до меня дошло, что я все еще сжимаю в руке пистолет, а толстуха смотрит на него выпученными глазами. Сунув пистолет в карман пиджака, я отыскал ключи и запер дверь в подвал. Преследователи уже топали по лестнице Отпихнув толстуху, которая по-прежнему смотрела на меня, разинув рот, но еще не начала кричать, я выбрался на улицу, где заставил себя перейти на шаг, гуляющей походкой добрести до «мерседеса» и притвориться, что в душе моей царят мир и безмятежный покой, будто я какой-нибудь страховой агент. В итоге я сел за руль, воткнул ключ в замок зажигания и убрался оттуда ко всем чертям.

Всю дорогу я размышлял об этом подонке. Сначала он пытается меня убить. Когда этот замысел проваливается, умник норовит засадить меня в тюрьму на изрядный срок и таким образом на несколько лет удалить от дел. Он меня знает, а я его — нет. Стало быть, преимущество на его стороне. И мы больше не играем в охотника и дичь. Теперь мы оба охотники, и он ближе к цели.

Кроме того, он быстро делает ходы. Устраивает мне одну засаду за другой и не угомонится, пока не достанет меня.

Стало быть, мой следующий ход ясен: я должен увеличить темп. Надо действовать проворнее, чем он, чтобы свести на нет его фору. Он меня знает, значит, я должен выяснить, кто он.

Иначе я покойник.

17 Я приехал домой и бросил «мерседес» перед дверью, под знаком, угрожавшим принудительной буксировкой. Было без десяти двенадцать, а после полуночи стоянка разрешена. Если легавым удастся за десять минут пригнать сюда буксировочный грузовичок, пускай забирают мою машину.

Поднявшись к себе, я направился прямиком в ванную и полюбовался своим отражением в зеркале. Ну, хорош! Физиономия чумазая, на потном лбу, правой щеке и подбородке — потеки грязи. Руки были еще грязнее, чем лицо, а одежда имела и вовсе жуткий вид. Рубаха и пиджак в пятнах, штаны на коленях порваны

— вероятно, это произошло, когда я катапультировался из подвала. С носка правого ботинка содран клок кожи.

Теперь умник задолжал мне еще и за шмотки, и я горел желанием взыскать с него этот должок.

Я разоблачился, принял душ, натянул чистую одежду и позвонил Эду, введя его в курс последних событий и сообщив в числе прочего, что нашел труп Билли-Билли. Когда я кончил доклад, он сказал:

— Поганый сукин сын.

— Я тоже так думаю, — ответил я.

— Ладно, — молвил Эд. — Ладно, ладно. Он сам на это напросился. На сей раз он зашел слишком далеко. Перемудрил. Самую малость, но вполне достаточно, чтобы себе же и нагадить. Легавые получили своего желанного Билли-Билли, а значит, закроют это чертово дело. Стало быть, умник наш, Клей Этот сукин сын — наш, и нам нет никакой нужды сдавать его в полицию.

— Да, верно, — сказал я. — Мне это в голову не пришло.

— И ему, ублюдку, тоже. Но мне-то пришло Клей, сейчас этот сукин сын нужен мне как никогда. Я хочу видеть его воочию. Этот ничтожный умник малость переумничал, и теперь ему будет плохо.

— Я его накрою, Эд, — пообещал я.

— Надеюсь на тебя, мальчик.

— Да, Эд, послушай, вот еще что. С точки зрения полиции, убийство Мэвис Сент-Пол раскрыто. Но как насчет Бетти Бенсон? Я ведь еще хожу в подозреваемых, как ты знаешь.

— Легавые получили своего Билли-Билли, — сказал он, — и теперь нетрудно будет убедить их заткнуть им обе дыры.

— Хочу надеяться. Ну а как с самим Билли-Билли? Думаешь, легавые станут искать парня, который его пришил?

— Черт, конечно, нет. Они решат, что это наших рук дело, и плюнут на все. Какое им, к черту, дело, кто угробил эту никчемную шпану?

— Да, наверное. Ладно. Эд, я просто подумал, что тебе следует знать про Билли-Билли. Сейчас опять возьмусь за дело.

— Давай, Клей. Притащи мне этого гада.

— На подносе, — ответил я, — и с яблоком в пасти.

— Погоди-ка, — спохватился Эд. — Надо бы поставить в известность и Клэнси. Именно ему придется уговаривать легавых снять с тебя подозрение и повесить Бетти Бенсон на Билли-Билли. Поезжай к нему. Посовещайтесь, найдите способ отмазать тебя и свалить все на Билли-Билли.

— Куда мне ехать? К нему домой?

— А куда же еще, черт возьми? Сейчас ведь полночь.

— О чем я и толкую. Ты знаешь, Клэнси не любит смешивать работу и личную жизнь.