Глава 11

Сидящего в кинотеатре Дортмундера обычно можно было сравнить с огромным валуном на морском берегу — фильм шёл своим чередом, как бы накатываясь на него волна за волной, но не оказывал на него ни малейшего воздействия. Сегодняшний фильм — «Мадригал Мэрфи» — в рекламе был назван «трагифарсом» и давал зрителям возможность пережить все мыслимые эмоции, доступные человеческому мозгу. Нелепый и смешной главный герой, дети-калеки, нацисты, несчастные влюблённые — короче говоря, смотришь и не знаешь, что тебя ждёт в следующую минуту.

Дортмундер просто сидел. Рядом с ним Мэй стонала от смеха, всхлипывала, рычала от ненависти, стискивала кулаки, визжала от восторга… а Дортмундер просто сидел.

Когда они вышли из кинотеатра, часы показывали десять минут восьмого, так что у них ещё оставалось время перекусить. Они зашли в «Блимпи», и Мэй решила расщедриться на угощение. Когда они уже сидели за столиком со своими сэндвичами, она неожиданно сказала:

— Тебе не понравилось.

— Конечно, понравилось, — промычал Дортмундер, заталкивая пальцем в рот кусок хлеба с квашеной капустой.

— Ты просто там сидел.

— Говорю тебе, понравилось. — Пойти в кино предложила Мэй, и Дортмундер нехотя согласился, но большую часть времени в кинотеатре он провёл, размышляя о передвижном банке на Лонг-Айленде и о том, как его оттуда угнать.

— Тогда скажи, что тебе понравилось больше всего.

Дортмундер задумался, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из недавно виденного на экране.

— Цвет, — наконец сказал он.

— Я имела в виду — какое место в фильме?

Теперь Мэй и в самом деле начинала сердиться, а уж это было совершенно ни к чему. Поэтому Дортмундер напрягся и всё-таки кое-что вспомнил.

— Эпизод в лифте.

Режиссёр фильма додумался обвязать камеру крепким эластичным шнуром и сбросить её в ярко освещённую шахту лифта. Шнур не дал камере долететь до дна шахты и, прежде чем спокойно повиснуть, она некоторое время болталась из стороны в сторону. Весь этот эпизод, по времени занимавший сорок три секунды, был вставлен в фильм без перерыва в монтаже, и уже были известны случаи, когда в этом месте зрителей начинало тошнить en masse[13]. Все критики дружно сходились на том, что этот приём является одним из ярчайших достижений современного кинематографа.

Мэй улыбнулась.

— Точно. Отличное место, правда?

— Конечно, — согласился Дортмундер и посмотрел на часы.

— У тебя ещё есть время. Тебе ведь к восьми тридцати, так?

— Так.

— Ну, и что ты об этом думаешь?

Дортмундер пожал плечами.

— В принципе, это возможно. Разумеется, затея совершенно бредовая, но… — Не давая Мэй вернуться к обсуждению фильма и задать ему ещё какие-нибудь коварные вопросы, он поспешно добавил: — Впрочем, ещё предстоит решить кучу проблем. Но не исключено, что мы нашли «медвежатника».

— Это здорово.

— Хотя мы по-прежнему не знаем, где спрятать трейлер.

— Найдёте.

— Вообще-то он довольно большой.

— Нью-Йорк тоже.

Он покосился на неё, не уверенный, что понял, но решил не развивать эту тему.

— К тому же, ещё надо провентилировать вопрос с деньгами.

— Это может представлять проблему?

— Не думаю. Келп должен был сегодня кое с кем встретиться.

Надо сказать, что Дортмундер познакомился с Мэй не очень давно и впервые планировал операцию по этапам при ней, но у него было такое чувство, что она воспринимает это как нечто само собой разумеющееся. Он никогда подробно не рассказывал ей о своём прошлом, но, похоже, ей этого и не требовалось. Это даже как-то успокаивало. Непонятно почему, но Мэй напоминала Дортмундеру его бывшую жену — не потому, что она была похожа на неё внешне, а скорее наоборот — тем, насколько сильно они отличались друг от друга. Да-да, всё дело было именно в этой несхожести. Пока Дортмундер не познакомился с Мэй, он бог знает сколько лет даже не вспоминал о своей бывшей жене. Она была танцовщицей, выступавшей под профессиональным псевдонимом Ханибан Базум. Дортмундер женился на ней в Сан-Франциско в 1952 году по пути в Корею — это был единственный раз в его жизни, когда он целиком и полностью был на стороне закона, — и развёлся в 1954-м в Рино, сразу после демобилизации. В основном Ханибан интересовала сама Ханибан, но если её внимание привлекало что-то помимо её собственной персоны, она тут же задавала об этом кучу вопросов. По количеству вопросов она могла легко обогнать ребёнка, впервые оказавшегося в зоопарке. Дортмундер честно ответил на первые несколько тысяч, пока не понял, что в этой хорошенькой головке ответы никогда не задерживаются надолго.

Более разных людей, чем она и Мэй, было просто невозможно представить — Мэй никогда не задавала вопросов и всегда запоминала ответы.

Доев свои сэндвичи, они вышли из «Блимпи» и остановились на тротуаре перед входом.

— Я поеду на метро, — сказала Мэй.

— Возьми такси.

— Нет. — Она покачала головой, закуривая. — Поеду на метро. После этих сэндвичей у меня от такси начнётся изжога.

— Не хочешь пойти со мной?

— Нет, иди один.

— В прошлый раз Марч пришёл со своей матерью.

— Нет-нет, я лучше домой пойду.

— Как хочешь. — Дортмундер пожал плечами. — Я ненадолго.

— Тогда до скорого.

Она зашагала к перекрёстку, Дортмундер — в противоположную сторону. Время у него ещё оставалось, и он решил прогуляться пешком, что означало — через Сентрал-парк. Некоторое время он в полном одиночестве шёл по посыпанной гравием дорожке, как вдруг буквально из ниоткуда под фонарём материализовался приземистый парень с хитрыми глазками, одетый в чёрную водолазку.

— Прошу прощения, — обратился он к Дортмундеру.

Дортмундер остановился.

— Да?

— Я провожу исследование. — Помимо бегающих глаз, у парня была какая-то странная улыбка: казалось, что он улыбается, а в то же время и нет. Дортмундер подумал, что похожие улыбки часто бывают у персонажей телесериалов.

— Вот, например, вы, — продолжал незнакомец, — обыкновенный горожанин, и в такую поздноту гуляете по парку. Что бы вы сделали, если бы к вам кто-нибудь подошёл и потребовал денег?

— Я бы башку ему оторвал, — холодно ответил Дортмундер, глядя на него в упор.

Тот удивлённо заморгал, и его «почти-улыбка» мгновенно исчезла. Вид у него был слегка сконфуженный.

— А что, если бы у него был… э… ну… что, если бы он был… — Тут он покачал головой, вытянул обе руки ладонями вперёд и попятился. — Ладно, всё это неважно. Давайте забудем об этом.

— О'кей, — кивнул Дортмундер.

Дойдя до конца парка, он пересёк Амстердам-авеню и оказался у «О-Джей Бара». Когда он вошёл, Ролло беседовал с двумя посетителями — парой жирных коммивояжёров — на тему, полезен или вреден с медицинской точки зрения секс после плотной еды. Каждый подкреплял свои доводы историями из личного опыта и, судя по всему, Ролло никак не мог отделаться от участия в этом диспуте. Дортмундер остановился у дальнего конца стойки, дожидаясь, когда его заметят.

— Ну-ка, ребята, подождите минутку, — наконец сказал Ролло. — Пока ничего не рассказывайте. Я сейчас. — Подойдя к Дортмундеру, он вручил ему бутылку виски и два стакана. — Пока явился только Пиво с Солью. Сегодня мамочка отпустила его одного.

— Должны подойти ещё, — предупредил Дортмундер. — Правда, точно не знаю, сколько.

— Чем больше, тем веселее, — хмуро буркнул Ролло и направился обратно к своим собеседникам.

В задней комнате сидевший в одиночестве Марч усердно сыпал соль в пиво, стараясь получить побольше пены. Увидев вошедшего Дортмундера, он улыбнулся.

— Привет. Как дела?

— Отлично. — Дортмундер поставил на стол бутылку со стаканами и сел.

— Сегодня я добрался куда быстрее. Попробовал новый маршрут.

— Неужели? — без интереса спросил Дортмундер, свинчивая колпачок с бутылки.

— Сегодня я проехал по Флэтлэндс, а потом вверх по Ремсен, — гордо сообщил Марч. — А не по Рокуэй-паркуэй, понимаешь? Затем через Эмпайр-бульвар и по Бедфорд-авеню до самого Куинса, а потом махнул через Уильямсбург-бридж в Манхэттен.

Дортмундер аккуратно налил себе виски.

— Неужели? — снова спросил он, дожидаясь, пока Марч угомонится и даст ему возможность кое-что сказать.

— Потом по Деланси и Аллен, потом направо на Первую авеню и на Семьдесят девятую улицу. Сработало как часы.

— Неужели? — в третий раз спросил Дортмундер и отхлебнул. — А знаешь, Ролло на тебя вроде как в обиде.

Марч удивлённо вскинул брови.

— Почему? Что, я поставил машину прямо напротив входа?

— Нет. Видишь ли, посетитель, который приходит и весь вечер сидит с одной-единственной кружкой пива, не очень-то способствует процветанию его бизнеса.

Марч взглянул на своё пиво, и на его лице появилось удручённое выражение.

— Мне это и в голову не приходило.

— Вот я и подумал, что стоит тебе об этом сказать.

— Дело в том, что я не очень-то люблю пить, когда я за рулём. Вот, собственно, и всё.

Дортмундер не нашёлся, что на это ответить.

Марч ненадолго задумался, а затем с надеждой спросил:

— А что, если я его угощу? Как, по-твоему, это поможет?

— Возможно.

— Давай-ка я схожу попробую. — Марч встал, но тут дверь открылась и вошли Келп с Виктором. Поскольку комнатка была очень тесной, не говоря уже о том, что большую её часть занимал стол, Марчу удалось протиснуться к двери не сразу. Всё это время Дортмундер задумчиво разглядывал Виктора. Ему уже начинало казаться, что Виктор всё больше и больше подходит на роль непосредственного участника операции, которая ему очень не нравилась, но несмотря на это, он не мог найти способа остановить её подготовку. На него постоянно давил Келп, но делал это настолько хитро и незаметно, что ему никак не удавалось уловить подходящий момент, чтобы сказать: «Всё, мы с этим делом завязываем». Но, с другой стороны, неужели от него ждут, что он пойдёт угонять целый банк вместе с этим шутом, который то и дело лыбится?

Наконец Марчу удалось выбраться из комнаты — со стороны этот процесс напоминал выдавливание зубной пасты из тюбика, — и Келп сказал:

— Насколько я понимаю, Германа ещё нет.

— А ты с ним говорил?

— Он заинтересовался.

Дортмундер поразмыслил ещё немного. Сам-то Келп в порядке, вот только имеет привычку связываться с людьми и операциями, которые малость не того. Например, Виктор. А теперь ещё и этот тип по имени Герман Икс. Чего можно ожидать от человека с таким именем? Чего он добился в своей специальности? Если окажется, что это ещё один такой же «улыбчивый», Дортмундер собирался послать всё это дело к чёрту. В конце концов, улыбайся, но знай меру.

Усевшись рядом с Дортмундером и потянувшись за бутылкой, Келп довольным тоном сообщил:

— Вопрос с деньгами я уладил.

Виктор расположился за столом аккурат напротив Дортмундера и, конечно же, улыбался. Прикрыв глаза ладонью, Дортмундер слегка пригнул голову и сказал Келпу:

— Все четыре штуки полностью?

— До последнего цента. Тебе что, свет глаза режет?

— Я только что из кино.

— Да? И что смотрел?

Дортмундер, уже благополучно успевший забыть название фильма, задумался.

— В общем, он был цветной, — наконец сказал он.

— Тогда, наверное, что-то из последних.

— Само собой.

— Я сегодня пью! — довольным тоном возвестил Виктор.

Дортмундер опустил голову ещё ниже и посмотрел на него сквозь пальцы. Тот, разумеется, расплывшись в улыбке, держал высокий бокал с какой-то розовой жидкостью.

— М-да? — скептически спросил Дортмундер.

— Сливовый джин с содовой.

— Понятно, — Дортмундер тяжело вздохнул и повернулся к Келпу. — Стало быть, вы раздобыли все четыре тысячи.

— Да. И самое смешное, что…

Дверь открылась и вошёл Марч.

— Всё утряслось, — довольно сообщил он. Он тоже улыбался, но его улыбку вынести было гораздо легче. — Спасибо, что надоумил.

— Рад, что всё сработало.

Марч придвинул к себе пиво, аккуратно посолил его и изрёк:

— Ролло — парень что надо, стоит лишь узнать его получше.

— Ясное дело.

— Оказывается, у него «сааб».

Дортмундер был знаком с Ролло уже бог знает сколько лет, но никогда не интересовался, какая у него машина.

— Да что ты говоришь? — с притворным удивлением спросил он.

— Раньше у него был «борг-уорд», но он его продал, потому что их перестали выпускать, и стало трудно доставать запчасти.

— Это что ещё за тачка такая? — удивился Келп.

— «Борг-уорд». Немецкая. Их выпускала та же компания, что и рефрижераторы «Нордж».

— Ничего подобного, они американские.

— Рефрижераторы — да, а машины — немецкие.

Допив свой стакан, Дортмундер вновь потянулся за бутылкой, но тут открылась дверь, и Ролло, просунув внутрь голову, сообщил:

— Тут какой-то «Олд-крау» Со Льдом спрашивает Келпа.

— Это он, — кивнул Келп.

— Чёрный.

— Да, это он. Зови его сюда.

— Ладно, сейчас. — Ролло оглядел стол намётанным взглядом бармена. — У всех всё есть?

Все кивнули.

Ролло покосился на Марча.

— Стэн, у тебя достаточно соли?

— О, да, — кивнул тот. — Большое спасибо, Ролло.

— Если что, не стесняйся.

Ролло вышел. Дортмундер посмотрел на Марча, но промолчал. Через минуту в комнату вошёл высокий худощавый негр с тёмно-коричневой кожей и скромной причёской в стиле «афро». Больше всего он походил на армейского лейтенанта в увольнительной. Закрыв за собой дверь, он кивнул и слегка улыбнулся, и Дортмундер сначала подумал, что он на чём-то «торчит», но потом понял, что подобная холодная сдержанность характерна для человека, который впервые встречается с группой незнакомых людей.

— Привет, Герман! — радостно окликнул его Келп.

— Привет, — спокойно кивнул Герман, по-прежнему стоя у двери и позвякивая льдинками в своём старомодном бокале, словно гость, пришедший на вечеринку с коктейлями раньше назначенного времени.

Келп представил собравшихся:

— Познакомьтесь — Герман Икс, а это — Дортмундер, это — Стэн Марч, это — мой племянник Виктор.

— Привет.

— Здорово.

— Здравствуйте, мистер Икс.

Дортмундер заметил, как Герман слегка нахмурился при виде Виктора, затем взглянул на Келпа, однако тот ничего не заметил, всецело поглощённый ролью гостеприимного хозяина.

— Садись, Герман. Мы тут как раз обсуждаем ситуацию.

— Именно об этом я и хотел услышать, — сказал Герман, усаживаясь справа от Дортмундера. — О ситуации.

— Даже как-то странно, что я тебя не знаю, — нахмурившись, начал Дортмундер.

Герман усмехнулся.

— По-видимому, мы вращаемся в разных кругах.

— Просто мне любопытно, насколько ты опытный спец.

Усмешка Германа превратилась в улыбку.

— Ну, видишь ли, мне кажется, вряд ли кому-нибудь захочется распространяться о своём опыте в комнате, где полно свидетелей.

— Всё в порядке, — успокоил его Келп. — Дортмундер, поверь мне на слово, Герман своё дело знает.

Дортмундер, по-прежнему хмурясь, продолжал разглядывать Германа. Почему-то он никак не мог отделаться от впечатления, что во внешности этого парня есть что-то от верхогляда. Конечно, дилетантом может оказаться и крутой с виду громила, которому, казалось бы, любая передряга нипочём, но предполагается, что специалист-«медвежатник» должен выглядеть серьёзным и внушающим доверие.

Окинув собравшихся ироничным взглядом, Герман пожал плечами и отхлебнул из своего бокала.

— Ну, хорошо. Например, вчера вечером я помог очистить кассу «Справедливости!». Теперь в федеральной полиции…

— В Бюро? — с изумлением спросил Виктор.

— В бюро? — недоуменно переспросил Герман. — Нет, деньги были на столах. Их как раз пересчитывали.

— Так это был ты? — Келп рассмеялся. — Я читал об этом в газете.

Как выяснилось, Дортмундер тоже читал.

— С какими замками ты там работал? — тут же поинтересовался он.

— Ни с какими. — Герман вздохнул. — Там вообще ничего не пришлось открывать.

Всё ещё пытаясь переварить услышанное, Виктор пробормотал:

— Простите, вы имеете в виду ограбление на Фоули-сквер?

На этот раз Герман нахмурился, причём весьма недружелюбно.

— Ну, там рядом ФБР.

— Бюро, — поправил Виктор.

— Виктор, потом! — поспешно вмешался Келп. — Не сбивай с толку.

— Но в Бюро нет никакой кассы, — не слушая, продолжал Виктор. — Уж я бы точно знал. Как-никак, целых двадцать три месяца протрубил агентом.

Герман резко вскочил, опрокинув стул.

— Что здесь происходит?

— Всё в порядке, — успокаивающе сказал Келп, небрежно помахивая рукой. — Всё в порядке. Его оттуда уволили.

Герман озирался по сторонам, бешено вращая глазами и пытаясь смотреть сразу в нескольких направлениях.

— Если это ловушка… — начал он.

— Говорю тебе, его уволили! — повторил Келп. — Правда, Виктор?

— Ну, — протянул тот, — в общем, мы сошлись на том, что не подходим друг другу. Если уж быть точным, то меня не совсем уволили, а я…

Наконец Герман решил более внимательно прислушаться к объяснениям Виктора.

— Ты имеешь в виду, по политическим причинам?

— Да-да, что-то вроде этого, — мягко сказал Келп, опередив Виктора. — Всё из-за политики, верно, Виктор?

— Г-м. Ну… в общем, да. Можно сказать и так… да, наверное, можно сказать и так.

Герман нервно поёжился, поправил свой спортивный пиджак, сел и с облегчением улыбнулся.

— Вы меня на минуту напрягли.

Дортмундер давно понял, что терпение — это качество, которому цены нет. На своих и чужих ошибках он научился тому, что, если сообщники начинают суетиться и спорить, единственное, что должен сделать здравомыслящий человек, — это спокойно сидеть и молчать, давая им возможность разобраться между собой. И неважно, сколько это может занять времени. Разумеется, существовал и другой способ — постараться привлечь их внимание, либо объяснив, в чём заключается их взаимное непонимание, либо вернувшись к первоначальной теме разговора. Но подобная попытка означала, что рано или поздно ты сам начнёшь суетиться и орать. Терпение и ещё раз терпение; в худшем случае им самим надоест пререкаться.

Дортмундер оглядел собравшихся за столом, невольно улыбнувшись, — Марч как ни в чём ни бывало спокойно солил своё пиво, — и сказал:

— Дело в том, что для этой работы нам понадобится специалист по замкам.

— Я и есть специалист по замкам, — отозвался Герман. — Вчера вечером я просто помогал. Ну, чтобы была команда. А так обычно я работаю с замками.

— Например?

— Например, «Народный кооперативный универсам» на Саттер-авеню примерно три недели назад. А за пару недель до этого — филиал «Заботливой кредитной компании» на Ленокс-авеню. А за пару дней до этого — сейф в букмекерской конторе «Улыбчивый Сэм Тахачапи», что на Линден-бульвар прямо за баром «Пятое ноября». А за неделю до этого — сейф отеля «Душистый ветерок» в Атлантик-Сити во время съезда предпринимателей на покое. Кредитное агентство «Открытая ладонь» на Джером-авеню…

— Тебе не нужна работа, — завистливо перебил его Келп. — Я смотрю, у тебя работы столько, что только бы управиться.

— Не говоря уже о деньгах, — добавил Марч.

Герман покачал головой и невесело усмехнулся.

— Дело в том, что я сижу без гроша. Мне деньги нужны позарез.

— Должно быть, ты живёшь на широкую ногу, — предположил Дортмундер.

— Все эти дела я проворачивал для нашего Движения, — пояснил Герман. — Мне не досталось ни цента.

На этот раз единственным, кто всё понял сразу, оказался Виктор.

— А, так вы помогаете финансировать их социальные программы?

— Да, например, такие, как раздача беднякам бесплатных обедов и так далее.

— Минутку, — перебил Келп. — Выходит, раз ты провернул дело для Движения, то денег получить не должен? Работа для Движения — что это означает? Ты хочешь сказать, что вы делали это, чтобы попрактиковаться? А потом отсылали деньги обратно?

— Он отдаёт деньги своей организации, — объяснил Виктор. — Кстати, — как бы между прочим обратился он к Герману, — в какой организации вы состоите?

— В одной из них, — небрежно ответил тот и повернулся к Келпу. — Видишь ли, лично я не планировал ни одного из этих дел. Те люди, о которых, — тут он быстро покосился на Виктора, — должен знать твой племянник, разрабатывают всю операцию от начала до конца и собирают группу, которая выполняет работу. Как мы говорим, «по освобождению денег».

— Странно, — хмыкнул Келп. — Я воспринимаю это как раз наоборот. Мне всегда кажется, что я захватываю деньги.

— Когда ты в последний раз работал на себя? — спросил Дортмундер. — Ну, то есть, когда ты оставлял деньги себе?

— Примерно год назад, — ответил Герман. — Мы взяли банк в Сент-Луисе.

— А с кем работал?

— Со Стэном Дэверсом и Мортом Коблером. Машину вёл Джордж Кэткарт.

— Я знаю Джорджа, — сказал Келп.

Дортмундер был знаком с Коблером.

— Что ж, хорошо, — кивнул он.

— А теперь, ребята, давайте-ка поговорим о вас, — предложил Герман. — Не о том, что вы делали раньше, тут я верю Келпу на слово. А о том, что вы хотите сделать.

Дортмундер глубоко вздохнул — предстояло самое трудное.

— Мы собираемся украсть банк.

— Ограбить? — с озадаченным видом переспросил Герман.

— Нет, украсть. Келп, расскажи.

Келп начал рассказывать. Сначала Герман слушал с улыбкой, словно это был анекдот, и ему не терпелось добраться до самой соли. Через некоторое время он начал потихоньку хмуриться, как будто у него появилось подозрение, что он попал в компанию законченных психов, недавно сбежавших из дурдома. Но под конец он слушал с заинтересованным видом, из чего можно было сделать вывод, что идея пришлась ему по вкусу.

— Значит, у меня будет достаточно времени, — наконец сказал он. — И при желании я даже смогу работать при дневном свете.

— Конечно, — заверил его Келп.

Герман кивнул и посмотрел на Дортмундера.

— Тогда почему всё ещё остаётся «может быть»?

— Потому что нам некуда его спрятать. К тому же, нам ещё нужно достать для него колёса.

— Я над этим работаю, — сказал Марч. — Но мне может понадобиться помощь.

— Целый банк, — задумчиво произнёс Герман, зачарованно улыбаясь. — Надо же, мы собираемся освободить целый банк.

— Мы собираемся захватить целый банк, — поправил его Келп.

— В конечном счёте всё сводится к одному и тому же. — Герман пожал плечами. — Поверь мне, это то же самое.

Глава 12

Миссис Марч, улыбаясь и щурясь от яркого солнца, стояла перед фасадом магазина Кресджа, сжимая обеими руками ручку сумочки, отчего та болталась у самой земли. На ней было платье в горизонтальную зелёную и жёлтую полоску, которое ни в коей мере не улучшало её фигуру, а на ногах — высокие жёлтые виниловые ботинки с зелёными шнурками. Картину довершал шейный корсет, с которым бежевая кожаная сумочка гармонировала по цвету куда больше, чем с платьем и ботинками.

Прямо напротив миссис Марч стояла Мэй в своей обычной одежде, нацелив на неё объектив фотоаппарата «инстаматик». По первоначальному замыслу предполагалось, что именно Мэй, выряженная в эти яркие тряпки, будет позировать миссис Марч, но когда она наотрез отказалась покупать платье и ботинки, присмотренные Дортмундером, да к тому же выяснилось, что миссис Марч почему-то направляет объектив ниже и левее чем нужно, им пришлось поменяться ролями.

Мэй продолжала хмуро смотреть в видоискатель, судя по всему недовольная тем, что она видела — впрочем, понять это было довольно легко. Покупатели, то и дело входившие и выходившие из магазина, увидев Мэй с фотоаппаратом и позирующую миссис Марч, на секунду останавливались, не желая испортить кадр, но, заметив, что ничего не происходит, за исключением того, что Мэй только пристально всматривается в видоискатель и переминается с ноги на ногу, покупатели бормотали «Прошу прощения» или ещё что-нибудь в этом духе и, пригнувшись, проходили мимо.

Наконец Мэй опустила фотоаппарат и покачала головой.

— Здесь неподходящее освещение. Что, если мы отойдём чуть подальше?

— Хорошо, — с готовностью согласилась миссис Марч.

Шагая рядом с Мэй по тротуару, миссис Марч тихо сказала:

— В этих тряпках я чувствую себя как последняя дура.

— Ну что вы, вы выглядите просто отлично.

— Я знаю, как я выгляжу, — сердито проворчала миссис Марч. — Я выгляжу как лимонное мороженое с фисташками. Аромат месяца.

— Давайте-ка попробуем здесь, — сказала Мэй, по «странному» совпадению останавливаясь рядом с трейлером, в котором находился банк.

— Давай.

— Встаньте у стены, там, куда падает свет.

— Хорошо.

Медленно пятясь, миссис Марч пересекла усыпанную битым кирпичом площадку и оказалась у стены банка; в свою очередь Мэй, не отрываясь от фотоаппарата, шаг за шагом отступала назад, пока не наткнулась на припаркованную у бордюра машину. На этот раз миссис Марч прислонилась спиной к стене трейлера и крепко прижала сумочку к боку. Мэй быстро щёлкнула камерой, а затем сделав два шага вперёд, — ещё раз. Третий снимок она сделала, стоя на внутренней кромке тротуара — слишком близко, чтобы миссис Марч целиком уместилась в кадре, не говоря уже о том, что объектив был опущен слишком низко, чтобы в кадр могло попасть её лицо.

— Ну вот, — сказала Мэй. — Думаю, всё получилось как надо.

— Спасибо, милочка, — улыбнулась миссис Марч, и обе дамы чинно зашагали к своей машине.

Глава 13

Дортмундер и Келп метались по незаселённым участкам Лонг-Айленда, словно спаниель, который никак не может найти подстреленную утку. Сегодня они ехали в оранжевом «датсуне-240Z», естественно, добытом Келпом у очередного рассеянного врача. Погода стояла неважная — небо было затянуто сплошной пеленой серых туч, готовых вот-вот разразиться проливным дождём. Но дождя всё не было, и вскоре Дортмундер начал ворчать.

— Пока я занимаюсь всей этой чертовщиной, — хмуро буркнул он, — я не зарабатываю ни цента.

— У тебя есть Мэй.

— Мне не нравится жить на деньги, заработанные женщиной. Не приучен, знаешь ли.

— Деньги, заработанные женщиной? Но она же кассирша, а не проститутка.

— Принцип тот же.

— А доход — нет. Что это там такое?

— Похоже на сарай.

— Пустой?