Глава 23

Дневные газеты добавили очередную порцию новостей. Взрыв в котельной на Пятой авеню, в самой середине Аллеи шлюх. Застрелен владелец винной лавки как писали газеты, при попытке ограбления, хотя бандит ничего не взял.

Высказывалось предположение, что грабитель испугался после того, как всадил в него четыре пули. И еще одна автомобильная катастрофа со смертельным исходом — на этот раз в Джексон-Хайтс, при этом водитель «понтиака» был назван в статье «человеком, без определенных занятий».

«Военная кампания» Кэппа началась меньше суток назад, а у меня было уже семь вырезок. Для каждого несчастного случая газетчики находили довольно правдоподобные объяснения, но ни одно из них не соответствовало действительности. Посторонний, прочитавший эти отдельные мелкие заметки, ни за что бы не догадался, что «революция» идет полным ходом.

А большая часть этих «инцидентов» вряд ли вообще попадет в газеты.

Наверняка за последние двадцать четыре часа кто-то бесследно исчез, но ни одна живая душа не посмеет обратиться в полицию. Другие тихо лягут в больницу, утверждая, что сломали руку или ногу, случайно поскользнувшись на лестнице. Владельцы магазинов будут мрачно взирать на разбитые витрины и испорченные товары, но им и в голову не придет позвонить в страховую компанию.

В четверг вечером я целых пять часов гулял по Манхэттену — в основном болтался между 50-й и 100-й улицами неподалеку от Бродвея, избегая Центрального парка. У меня не было никакой определенной цели, просто я чувствовал, что необходимо растратить лишнюю энергию. Никаких признаков вооруженного противостояния я не заметил.

В пятницу утром я прибавил к своей коллекции три вырезки, днем — еще пять. Среди жертв оказался житель квартала Ривердэйл в Бронксе, который сломал шею, упав с лестницы в собственном доме. Я узнал фамилию — это был один из тех, кто присутствовал на встрече в Лейк-Джордже. Стало быть, нынешние хозяева «пирога» давали сдачи.

Скорее всего, полиция догадывалась, что происходит, но не очень-то стремилась поднимать шум по этому поводу. Точно так же, как Ирвинг Баумхайлер, она хотела, чтобы обстановка в городе была тихой и спокойной. И уж совсем ни к чему было волновать мирных граждан.

В субботу утром газеты, сами того не подозревая, сообщили о результатах главного сражения минувшей ночи. «Ньюс», «Миррор» и «Геральд трибюн» писали о грандиозном пожаре в бруклинском клубе «Атлетик». «Геральд трибюн» и «Таймс» поведали читателям о мощном взрыве котельной ночного клуба в Ист-сайде через полчаса после его закрытия. Еще двое сторонников Кэппа погибли в результате несчастного случая — один у себя дома, второй — в машине. Всего у меня набралось одиннадцать вырезок о жертвах «боевых действий», но ни одна из них не была признана достаточно важной, чтобы о ней напечатали все четыре утренние газеты.

Когда я в воскресенье позвонил Джонсону, он нервничал.

— Слушайте, Келли, черт бы вас побрал, во что вы меня втравили?

— А в чем дело? Что случилось?

— Ничего. Я высунул нос из своей норки и тут же снова спрятался. Что-то происходит.

— Знаю.

— Могли бы предупредить.

— Я и предупредил — сказал, чтобы вы были поосторожнее.

— Слушайте, окажите мне еще одну любезность. Не звоните больше, ладно?

— Ладно.

— Что бы за чертовщина ни творилась в этом городе, я не хочу иметь к этому никакого отношения. Ничего знать об этом не желаю.

— Ладно, Джонсон, я все понимаю. Больше не буду вас беспокоить.

— Я бы хотел вам помочь, — сказал он извиняющимся тоном, — но это просто не моя весовая категория.

— Это я уже слышал.

— И это по-прежнему так. Вот в разводах я дока.

— Другими словами, вы не узнали, где Дженолезе — У меня есть два его адреса. Городская квартира и дом на Айленде. Но его нет ни там, ни там. И, чтобы ни происходило, сдается мне, что сейчас не самое подходящее время выяснять, где еще он может быть.

— Понятно.

— Извините, я сделал все, что мог.

— Я знаю. Не переживайте. По правде говоря, хорошо бы, если бы такой весовой категории вообще не было.

Мы попрощались. Я закурил и, обдумав положение, решил подойти к проблеме с другой стороны. Полистав телефонную книгу, я нашел адрес конторы Уильяма Чивера, но в субботу его там не должно было быть. Домашнего телефона в книге не оказалось.

Словом, выдался один из самых тоскливых уик-эндов в моей жизни.

Глава 24

Контора Чивера находилась на Западной 111-й улице у самой границы Гарлема. В понедельник утром я отправился туда на метро.

Я сошел на 110-й улице у северо-западной окраины Центрального парка и вскоре оказался в негритянском гетто. Поверх костюма я надел дождевик, чтобы рукоятка револьвера Смитти не торчала из-за пояса, но никто не обращал на меня внимания.

Весь первый этаж занимал магазин грампластинок со сверкающей витриной.

Остальные семь этажей старого кирпича и грязных окон рядом с ним выглядели столь же неуместными, как огромная волосатая бородавка на щеке хорошенькой девушки.

Слева от магазина находилась дверь подъезда для жильцов дома. Я вошел и по узкой замусоренной лестнице, освещенной тусклыми двадцативаттными лампочками без плафонов, поднялся на третий этаж.

Имя Уильяма Чивера стояло последним в списке, приклеенном к двери из матового стекла. На самом деле это была не юридическая фирма, а всего-навсего одна из тех захудалых контор, которую сообща снимают несколько профессионалов-неудачников, чтобы было легче платить за аренду помещения и жалованье секретарше.

Секретаршей оказалась молоденькая негритянка с очень светлой кожей. У нее были искусственно выпрямленные волосы, завитые затем в «греческом» стиле. На ней была свободная кружевная блузка с высоким воротником, судя по всему, созданная модельерами для городских девушек с крупным бюстом.

Увидев меня, она улыбнулась и закрыла тоненькую книжку Лэнгстона Хьюза[8], заложив пальцем страницу.

— Чем я могу вам помочь? — У нее был легкий английский акцент, характерный для уроженцев Ямайки.

— Мне нужен Уильям Чивер, — ответил я, надеясь, что у адвокатов в этой конторе есть хотя бы отдельные кабинеты.

— Его нет.

— Вот как? — Я озабоченно нахмурился. — Мне необходимо как можно скорее с ним связаться. Вы не знаете, когда он должен вернуться?

— Мистер Чивер? О, нет. Он бывает в конторе очень редко. — Она вытащила палец из книги. — Честно говоря, порой я удивляюсь, зачем ему вообще нужен кабинет.

— Разве он не встречается здесь с клиентами?

— Что-то я этого не замечала. — Она явно была готова болтать о мистере Чивере хоть целую неделю. — Единственные его клиенты, которых я здесь видела, — ядовито добавила она, — это всякие картежники и букмекеры, которых он присылает на консультации к мистеру Партриджу. — Девушка доверительно подалась ко мне, навалившись грудью на книгу. — Лично мне кажется, что мистер Чивер просто использует мистера Партриджа, подсовывая ему подобные дела. Я думаю, если широкая публика будет связывать имя мистера Партриджа со всяким хулиганьем и шулерами, это может повредить его репутации.

Я улыбнулся, услышав такое искреннее и четко сформулированное мнение, несомненно, сложившееся в бесчисленных воображаемых разговорах.

— Если вы выйдете замуж за мистера Партриджа, — сказал я, — то уверен, что сумеете противостоять этому дурному влиянию.

Она покраснела, что было хорошо заметно при такой светлой коже, и опустила голову, перебирая бумаги на столе.

Мне вовсе не хотелось ее смущать, она была приятной девушкой, но в таком состоянии она скорее бы ответила на мой вопрос.

— А вы не могли бы дать мне адрес мистера Чивера? Мне совершенно необходимо сегодня с ним поговорить.

— Да, конечно! — По-видимому, она была только рада сменить тему разговора, поскольку тут же схватила маленькую записную книжку и принялась ее листать. Я попросил у нее карандаш и лист бумаги и записал адрес. Чивер жил всего в нескольких кварталах отсюда, на 110-й улице, в доме, фасад которого выходил прямо на северную окраину парка Это был старый кирпичный дом, построенный еще в те времена, когда в этом районе жили только богатые белые. С тех пор многое изменилось. В большом вестибюле штукатурка на стенах и потолке потрескалась и осыпалась.

На двери лифта одно и то же тупое ругательство было нацарапано семь раз подряд. Стены коридора восьмого этажа были покрыты серой облупившейся краской. Открыв дверь с надписью «Служебная лестница», я оказался в маленькой пятиугольной комнатке с цементным полом, вдоль стен которой стояли мешки с мусором. На каждой из четырех дверей черного хода, ведущих в квартиры, белой краской были грубо намалеваны буквы.

Дверь, помеченная буквой "0", была заперта, и я застыл на месте, поняв, как это меня обрадовало.

Одного человека я убил случайно. Другого — в перестрелке, когда у меня даже не было возможности задуматься об этом. Но теперь я не представлял, смогу ли расчетливо и хладнокровно убить Чивера.

А если нет? Одно дело — говорить о мести, и совсем другое — решиться на это.

Тогда я заставил себя вспомнить отца, смертельно напуганного и истекающего кровью. Подумал о Билле и его жене, которую никогда не видел.

Вспомнил, каким увидел себя в зеркале в доме на озере Джордж. Ощутил в себе чужеродный предмет — маленький стеклянный шарик, который никогда не сможет заменить мне глаз. Я заглянул в черную дыру, рваную рану, исковеркавшую всю мою жизнь.

Но ничего не вышло. Я так и не смог почувствовать ненависти ни к Чиверу, ни вообще к кому бы то ни было. Мне было одиноко и жаль себя.

Да, все напрасно, все впустую. Видно, все, через что мне пришлось пройти, так ничему меня и не научило, и я остался таким же рохлей.

Я прислонился спиной к двери и сполз на пол, упершись коленями в подбородок и обхватив голову руками. Слабовольная и ни на что не годная тряпка. Жалкое, сломленное духом ничтожество.

И тут я неожиданно дико на себя разозлился. Вскинув голову и сверля глазами дверь Чивера, я в бешеной ярости осыпал себя отборными ругательствами, но вскоре выдохся и, вытянув ноги, замер, бессмысленно уставившись на мешки с мусором.

Так я просидел часа два. Ноги затекли, спину ломило, но за это время я все тщательно обдумал и в конце концов нашел объяснение — точнее, оправдание — своему существованию. Да, я слабый и нерешительный, но все равно должен отнять жизнь у Уильяма Чивера и иже с ним. Будь я сильным и ловким, то, кипя от ненависти, хладнокровно перестрелял бы их всех, не испытывая ни малейшей жалости. А вместо этого я прикончу их совершенно равнодушно, словно они неодушевленные предметы; прикончу только потому, что я так решил.

На дверях черного хода замки, как правило, слабые. Пилка для ногтей, просунутая между дверью и косяком, открывает их с такой же легкостью, что и ключ. Я тихо открыл дверь и вошел на кухню. В другом конце квартиры слышалось приглушенное бормотание.

Повернув налево, я оказался в просторной спальне. Дверь была прикрыта, но не до конца, и сквозь оставшуюся щель я увидел Чивера, говорившего по телефону. Из спальни была видна только часть гостиной, и нельзя было определить, один он или нет Насколько я понял, он как раз делал разнос секретарше за то, что она дала мне его адрес. Лицо его посерело и выглядело испуганным и беззащитным.

Мне было приятно, что он меня боится.

Судя по всему, он очень жалел, что не может простыми и весьма откровенными словами объяснить девушке, насколько он разозлен. Было видно, каких усилий ему стоило держать себя в руках и не повышать голос. Все, что он мог себе позволить, это едкий сарказм.

— Нет, он сюда не приходил. Когда он у тебя был? Значит, больше двух часов назад. Милочка, ты должна была немедленно позвонить мне, а не дожидаться, пока я сам позвоню... Дорогая моя, никто из моих клиентов не «о'кей», и ты это прекрасно знаешь. Когда ты в последний раз видела у нас в конторе белого? О, черт возьми, говорить с тобой без толку! А, еще и на ленч пора отправляться, да? Прямиком на диван к Бенни Партриджу? А как, по-твоему, что я хочу этим сказать?

Выслушав ответ, он бросил трубку и затравленно огляделся. По выражению его глаз я понял, что он один. Сунув руку под плащ, я достал револьвер.

Тут Чивер снова схватил трубку и дрожащей рукой начал набирать номер. Я насчитал десять цифр — значит, он позвонил кому-то за город Он продиктовал телефонистке номер и, ожидая, пока его соединят, выудил из кармана пиджака пачку «Вайсроя», но тут же бросил ее на стол и торопливо заговорил:

— Дай мне поговорить с Эдом. Это Уилли Чивер да-да, я жду. — Он быстро вытащил из пачки сигарету и нервно закурил. — Эд? Уилли Чивер. Сегодня утром кто-то приходил ко мне и контору и спрашивал, где меня можно найти... Дело в том, что эта тупая девка-секретарша дала ему мой адрес... Сейчас? Дома. Эд, я хочу приехать. Если бы я мог пересидеть пару дней у тебя на ферме... всего пару дней, Эд, пока. Эд, ради бога, она же сказала ему, где я живу!.. Больше некуда... Эд, раньше я никогда не просил у тебя каких-то особых одолжений.

Я... Эд! Эд! — Он забарабанил по рычажкам телефона.

Я шагнул в гостиную и сказал:

— Уилли, он повесил трубку.

Чивер резко повернул голову и застыл, глядя на револьвер. Я подошел к нему, взял у него трубку и, положив ее, отступил назад.

— Уилли, ты бы лучше поднял сигарету, а то дырку в ковре прожжешь.

Двигаясь как робот, он поднял сигарету, ткнул ее в пепельницу рядом с телефоном и вновь выпрямился, не сводя глаз с оружия.

— Дженолезе вышвырнул тебя вон, — спокойно продолжал я. — У него сейчас своих забот хватает, а ты для него всего лишь дешевый адвокатишко из Гарлема. Стоит ему только пальцем шевельнуть, и на твое место запросто найдется дюжина таких же.

— Нет! — Чивер замотал головой, и его руки, лежавшие на коленях, начали судорожно подергиваться. — Эд меня слушает. Он уважает мои советы!

— Он только что тебя вышвырнул.

— О господи! — Сжав кулаки, он закрыл лицо руками.

Я подошел поближе и, дожидаясь, пока он придет в себя, уселся в кресло напротив. Когда он наконец опустил руки, глаза его покраснели и припухли, щеки блестели от слез. Сейчас его усики выглядели так же нелепо, как мамины туфли на маленькой девочке.

— Он обозвал меня сопляком, — простонал Чивер. — Как мальчишку, который чистит ему ботинки.

— Эдди Кэпп берет верх, — сказал я. — У Дженолезе нет времени на мальчишек, которые чистят ему ботинки. Даже если они окончили колледж.

— Сукин сын! Черт бы его побрал, ведь я служил ему верой и правдой!

— Отвези меня к нему, и я замолвлю за тебя словечко перед Эдди Кэппом.

Секунду он смотрел на меня, потом медленно покачал головой.

— Это невозможно. Ничего не выйдет.

— Дженолезе проигрывает. Если бы он побеждал, у него бы нашлось время поговорить с тобой, как обычно.

— О черт! — Чивер зажмурился и с силой стукнул кулаками по подлокотникам кресла. — Я никогда никому не прислуживал. Никогда не шестерил! Он обращался со мной как с равным, как с белым, ни разу не намекнул, что я чем-то хуже его.

— Тогда ты ему был нужен. — Я встал. — Поехали.

Он малость успокоился и мрачно уставился в стену — Зря он бросил трубку, — прошипел он. — И обозвал меня сопляком тоже зря. Сам-то он кто? Поганый итальяшка и ничего больше.

— Поехали.

Он быстро взглянул на меня.

— Так ты обещаешь замолвить за меня слово перед Кэппом?

— Конечно, — с легкостью солгал я. — Можешь не сомневаться.

— Договорились, — он кивнул, не догадываясь, что этим самым покупает себе пару лишних часов жизни.

Глава 25

Машина Чивера — сине белый «бьюик» последней модели — стояла на полквартала в глубине зоны, где парковка была запрещена. Однако на ее ветровом стекле было наклеено специальное разрешение.

Чивер завел мотор и поехал на запад по 110-й улице, а затем повернул на север на Генри Гудзон-парквей. Я сидел рядом с ним, положив револьвер на колени. Мы не разговаривали.

Переехав мост Джорджа Вашингтона и оказавшись в Джерси, мы покатили по шоссе № 17. Все машины фирмы «Дженерал моторс» очень похожи. В последний раз я ехал этой дорогой вместе с отцом в его «олдсмобиле», который был всего на год старше этого «бьюика». Тогда я сидел на том же месте. Именно поэтому теперь я нервничал и чувствовал неприятный холодок в животе.

Чивер свернул с шоссе и, по-прежнему держа курс на север, вновь пересек границу Джерси, вернувшись таким образом в штат Нью-Йорк.

— Далеко еще? — впервые за всю поездку заговорил я.

Он мельком посмотрел на меня и снова уставился на дорогу — Сразу после Монси. У самой границы округа Рокленд.

— Что из себя представляет этот самый Монси? Город?

— Да, совсем небольшой, построен всего несколько лет назад.

— Значит, там должен быть торговый центр. Остановишься у спортивного магазина.

— Хорошо.

Минут через пять Чивер резко повернул направо, и, промчавшись сквозь туннель, мы вынырнули на шоссе № 59, вдоль которого вскоре потянулась цепочка новых магазинов с автостоянками перед ними. Чивер затормозил у спортивного магазина, в витрине которого были выставлены охотничьи ружья и сапоги для рыболовов.

Я вытащил ключ из замка зажигания. До этого я уже успел проверить отделение для перчаток — там было пусто.

— Жди здесь, — приказал я Чиверу.

— Не беспокойся, — заверил он. Было заметно, что к нему мало-помалу начинает возвращаться самообладание. — Теперь я могу рассчитывать только на тебя и Эдди Кэппа. Даже и пытаться не собираюсь сбежать.

— Рад слышать. — Не исключено, что при других обстоятельствах этот вежливый и спокойный выпускник колледжа даже мог бы мне понравиться, но сейчас он меня только раздражал.

Зайдя в магазин, я купил ружье 30-го калибра с оптическим прицелом и коробку патронов. Это обошлось мне в сто девяносто долларов, и мне пришлось выложить почти все наличные, что были у меня с собой.

Я вернулся в машину и, пока Чивер вел, быстро просмотрел инструкцию и попрактиковался заряжать ружье.

— Еще примерно милю по этой дороге, — сказал Чивер.

Мы как раз проезжали перекресток. Вокруг простиралась незастроенная территория, и только на месте пересечения дорог одиноко торчал магазин под названием «Три ивы».

— Дом по правой стороне дороги? — спросил я — Нет, участок находится в полумиле от шоссе, вверх по склону горы.

Туда ведет грунтовка.

— Там... ну-ка, сбавь немного... там есть охрана?

— Конечно. Потому-то я и должен был сначала получить разрешение приехать. Не хотел бы я там появляться без приглашения.

— Понятно. Когда будем проезжать мимо, покажешь мне этот поворот.

— Хорошо.

— Теперь можешь прибавить газу.

Через пару минут он кивнул головой.

— Вот она, справа.

Я увидел ухабистую узкую грунтовую дорогу, исчезавшую за деревьями.

Вокруг поднимались густые заросли, покрывавшие весь пологий склон от дороги до самой вершины горы Рамапо. Я успел заметить, как на солнце блеснуло стекло машины, припаркованной у обочины дороги под деревьями.

— Что теперь? — спросил Чивер.

— При первой возможности сверни направо.

Проехав около мили, мы свернули на узкую асфальтированную дорогу, полого поднимавшуюся в гору. Ярдов через сто на противоположной стороне дороги показалась посыпанная щебенкой автостоянка, рядом с которой располагались деревянный стол для пикника, очаг, сложенный из булыжников, и сетчатая корзина для мусора.

— Развернись здесь и остановись, — скомандовал я.

«Бьюик» Чивера был слишком велик для этой дороги, и тому пришлось изрядно повозиться. Других машин не было видно. Середина октября, понедельник — совсем неподходящее время для загородных прогулок.

Наконец Чивер вырулил на щебенку, затянул ручной тормоз и выключил мотор. Сунув в карман ключ зажигания, я вышел из машины и положил на стол ружье и револьвер Смитти Чивер тоже подошел к столу.

— Садись, — приказал я.

Наверное, что-то в моем голосе его насторожило, потому что он резко остановился и испуганно посмотрел мне в лицо, вытянув перед собой руки с растопыренными пальцами.

— В чем дело? Что случилось? — встревоженно спросил он — Ты знаешь, кто я такой? — в свою очередь поинтересовался я.

— Ну ты был вместе с Кэппом на озере Джордж, встречал мою машину...

— Но ты знаешь, как меня зовут?

Он покачал головой.

— Рэй Келли. Сын Уилла Келли.

Чивер продолжал качать головой.

— Мне это ни о чем не говорит. Не знаю, о чем ты думаешь, но ты ошибаешься.

— Убить всех Келли, — мрачно улыбаясь, сказал я. — Вот о чем я думаю.

Кто-то шепнул это Эду Дженолезе. Убить всех Келли — старика, обоих сыновей и невестку. Всю семью, потому что Эдди Кэпп скоро выходит из Даннеморы, а откуда мы знаем, кто...

— Нет! — закричал он — Ты все не так понял! Это был не я!

— Откуда мы знаем, — продолжал я, — кто из двоих ребят — сын Эдди Кэппа, и даже если мы уберем того, кого нужно, вместо него может встать другой член семьи, а ты сам знаешь, насколько сентиментальными и упрямыми могут быть итальянцы старшего поколения. Верно, Чивер? Кто-то нашептал все это на ушко Эду Дженолезе, и ему оставалось только отдать приказ.

Он затряс головой и попятился.

— Это был не я! Келли, поверь мне, ты все перепутал! Все было не так, совсем не так!

Я поднял револьвер.

— Признайся, Чивер, ведь это ты все затеял.

Он резко повернулся и рванул к лесу. Через секунду он скрылся из виду, и некоторое время я слышал, как он продирается сквозь заросли.

Я должен был убить его и запросто мог это сделать. Он еще только делал первый шаг, а я уже держал его на прицеле. В ту секунду, когда я поймал на мушку его левую лопатку, мой мозг приказал пальцу нажать на курок. Но тот отказался повиноваться.

Опустив руку, я слышал, как он в панике ломится через кустарник, разрывая брюки об острые сучья, цепляясь шнурками за корни деревьев, падая и снова вскакивая...

Я не смог его убить и сказал себе — это только потому, что я не до конца уверен в его вине: а вдруг эту идею подкинул Дженолезе кто-то еще?

Ведь Чивера могли послать на переговоры к Кэппу и по какой-нибудь другой причине.

Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что все это могло быть правдой.

Но настоящая причина заключалась совсем в другом. Я не убил его потому, что просто не мог себя заставить.

Шаги Чивера давно уже стихли вдали, и в лесу наступила тишина, а я все стоял, размышляя над этой проблемой. То, что я был прав, еще не означало, что любое убийство будет оправдано.

Я бросил ключи на переднее сиденье машины, заткнул за пояс револьвер, взял ружье и, перейдя через дорогу, углубился в лес, направляясь к ферме.

Одно я знал точно: несмотря ни на что, я должен был убить Эда Дженолезе.

Глава 26

Приближался вечер, и заходящее солнце приобрело красновато-оранжевый оттенок, но под деревьями было уже по-вечернему темно. Я шел, ориентируясь по косым солнечным лучам, проникавшим сквозь хитросплетение ветвей.

Сначала я вышел к грунтовке, но, сообразив, где нахожусь, тут же отступил под прикрытие зарослей и замер, прислушиваясь. Откуда-то справа доносились приглушенные расстоянием голоса. Наверное, это охрана, расположившаяся вдоль дороги. Я повернул налево и двинулся вверх по склону, стараясь держаться поближе к грунтовке.

Дом Дженолезе — длинное двухэтажное строение, выкрашенное в желтый цвет — стоял недалеко от дороги. На пятачке перед крыльцом были припаркованы три машины — черный «кадиллак», светло-коричневый «крайслер» и зеленый «бьюик».

На крыльце сидели четверо телохранителей, тихо переговариваясь между собой.

Укрывшись за деревом, я внимательно осмотрел окружающую обстановку.

Дом, лучшие времена которого, судя по всему, давным-давно миновали, был построен вдоль склона горы. К нему вплотную примыкала заросшая сорняками полоска земли, по-видимому, когда-то бывшая садовым участком. Позади и справа от дома стоял покосившийся сарай.

Прячась в кустах, я обошел дом слева и, поднявшись по крутому склону, оказался в относительно безопасном месте. Я устроился под деревом и принялся наблюдать за окнами, дожидаясь подходящего момента.

Темнота наступила внезапно, как будто кто-то повернул выключатель.

Сразу стало холоднее. Пиджак и дождевик оказались слабой защитой от холода, поэтому вскоре мне волей-неволей пришлось встать и начать расхаживать туда-сюда, размахивая руками, чтобы согреться.

Время от времени то в одном, то в другом окне зажигался свет, и тогда я останавливался, чтобы рассмотреть людей, находившихся в комнате. Вскоре я уже знал, где расположены кухня и несколько спален. В доме было полно народа — и мужчины, и женщины, — но Эда Дженолезе я впервые увидел только около десяти вечера.

Он вошел на кухню и, взяв с полки стакан, достал лед из холодильника.

Сушильная доска у раковины была заставлена бутылками, и Дженолезе, стоя спиной ко мне, начал делать себе коктейль.

К тому времени я просидел в засаде почти пять часов, и мои руки замерзли, не говоря уже о том, что у меня не было возможности покурить. И теперь я боялся, что промахнусь, не смогу тщательно прицелиться. В армии я неплохо стрелял из карабина, но сейчас у меня было другое оружие, к тому же я дрожал от холода и невыносимого желания сделать хотя бы пару затяжек.

Поэтому в первый раз я дал ему спокойно уйти. Повернувшись спиной к дому, я присел на корточки и выкурил сигарету, пытаясь отогреть руки под пиджаком, а затушив окурок, вновь посмотрел на кухню сквозь оптический прицел. Никого.

Плохо. Я так и не смог убить Чивера. Теперь я воочию увидел Дженолезе, виновника всех моих бед, и все равно нашел достаточно доводов, чтобы не нажать на курок. Хуже некуда.

Я не имел права еще раз позволить себе поддаться слабости, как это вышло с Чивером. Я должен был наконец решиться и покончить с Дженолезе раз и навсегда.

Постепенно небо затянулось облаками, и луна скрылась. Я спустился поближе к дому, пока не оказался напротив кухни, буквально в паре футов от желтых прямоугольников света, падавшего на траву из окон. Хотя я находился на открытом пространстве, разглядеть меня из дома в такую темень было просто невозможно.