- Блядь... ёбаная жизнь! И чё теперь делать, а?
      Я никогда его таким не видел, а я знаю этого ублюдка почти всю свою жизнь:
      - Чё случилось, Сай? Что за хуйня, бля?
      Он подошёл ко мне. Мне показалось, он собирается меня отпиздить. Мы отличные кореша, но иногда тузим друг друга, по пьянке или со злости, если один задрачивает другого. Но это же несерьёзно, просто чтоб спустить пар. Между корешами это бывает. Но только не сейчас, когда у меня начинались ломки. Если бы этот мудак меня ударил, мои косточки рассыпались бы на миллионы мелких осколков. Он просто стоял надо мной. Спасибочки, бля. Ой спасибо, Дохлый Саймон!
      - Всё накрылось пиздой. Это полный пиздец! - завыл он громким, отчаянным голосом. Он похож был на раздавленную собаку, которая ждёт, чтобы кто-нибудь её пожалел.
      Метти и Картошка встали и побежали в спальню. Я, мимо Дохлого, за ними. Я почувствовал запах смерти в комнате ещё до того, как увидел ребёнка. Он лежал ничком в своей кроватке. Он, вернее, она была холодной и мёртвой, с синяками под глазами. Мне даже не нужно было её трогать. Она лежала, как выброшенная кукла на дне детского гардероба. Такая махонькая. Крохотная, бля. Малютка Доун. Какая жалость!
      - Малютка Доун... не могу поверить. Какой грех на душу... - сказал Метти, покачивая головой.
      - Ну и духан, бля... это самое, сука... - Картошка прижал подбородок к груди и медленно выдохнул.
      Метти всё так же качал головой. Он готов был взорваться:
      - Всё, я сваливаю отсюда на хуй. Я не знаю, что делать, бля.
      - Ёбаный в рот, Метти! Ни один поц отсюда не уйдёт! - заорал Дохлый.
      - Спокуха, чувак, спокуха, - сказал Картошка, но его голос был очень неспокойным.
      - У нас тут заныкана гера. Эту улицу уже несколько недель пасут суки-легавые. Мы щас на ёбаных кумарах, и у всех нас скоро начнутся ебучие ломки. Полицейские ублюдки на каждом хуевом углу, - сказал Дохлый, стараясь держать себя в руках. Мысли о столкновении с полицией всегда помогают сосредоточиться. В вопросе о наркотиках мы классические либералы и горячо выступаем против вмешательства государства в любой форме.
      - Угу... а может, всё-тки лучше свалить на хуй? Мы тут всё приберём и съебёмся, а Лесли вызовет скорую или полицию. Лично я согласен с Метти.
      - Слышьте... может, надо остаться с Лес, это самое. Мы же типа друзья, и всё такое. А? - отважился спросить Картошка. Такая солидарность в нынешних обстоятельствах была чем-то из разряда фантастики. Метти снова покачал головой. Он недавно отмотал шесть месяцев в Сафтоне. Если его опять заметут, то навесят охуенный срок. Тут же везде рыщут мусора. По крайней мере, такое ощущение. Лично на меня картина, нарисованная Дохлым, произвела большее впечатление, чем предложение Картошки держаться вместе. Только пусть не вздумают спускать всю дрянь в унитаз. Лучше пускай меня посадят.
      - Я так понимаю, - сказал Метти, - это Леслин бэбик, правильно? Если б она за ним лучше смотрела, он бы, может, и не умер. Ну а мы тут при чём?
      Дохлый задышал часто и глубоко.
      - Мне неприятно об этом говорить, но Метти прав, - сказал я. Мне становилось всё хуже. Я просто хотел поскорее вмазаться и съебаться.
      Дохлый отмалчивался. Это было странно. Обычно этот сукин сын рявкал на всех и каждого, не обращая внимания, слушают его или нет.
      Картошка сказал:
      - Это самое, мы типа не можем бросить Лес на произвол судьбы. Это будет типа как нехорошо. Врубаетесь?
      Я посмотрел на Дохлого и спросил:
      - От кого у неё бэбик?
      Дохлый ничего не ответил.
      - От Джимми Макгилвэри, - сказал Метти.
      - Хуя лысого! - Дохлый недоверчиво ухмыльнулся.
      - Не разыгрывай из себя ёбаного мистера Невинность, - Метти повернулся ко мне.
      - Че-го? Пошёл ты на хуй! Чё ты гонишь? - ответил я, совершенно охуев от такого наезда.
      - Ведь ты там был, Рентс. На вечерине у Боба Салливэна, - сказал он.
      - Да ты чё, чувак, у меня с Лесли ничё не было. - Я говорил правду, но тут же понял, что дал маху. В некоторых компаниях люди верят не тому, что ты им говоришь, а как раз противоположному; особенно это касается секса.
      - А как вы оказались наутро в одной постели?
      - Я был уторчанный, чуваки. В полном отрубе. Меня и домкратом не поднять было. Я даже не помню, когда последний раз тутурился. - Мои объяснения их убедили. Они знали, что я уже давно и очень плотно торчу и что значит трахаться в таком состоянии.
      - Это... кто-то мне говорил, что это был... этот... Сикер... предположил Картошка.
      - Какой там Сикер, - Дохлый отрицательно покачал головой. Он положил руку на холодную щёку мёртвого ребёнка. Его глаза наполнились слезами. Я сам чуть было не расплакался. К горлу подступил комок. Одна загадка разрешилась. Мёртвое личико малютки Доун было как две капли воды похоже на лицо моего друга Саймона Уильямсона.
      После этого Дохлый закатал рукав куртки и показал сочащиеся ранки на руке:
      - Я больше никогда не притронусь к этому дерьму. С этого момента я завязал. - Его лицо приняло выражение раненого жеребёнка, которым он всегда пользовался, когда хотел, чтобы его пожалели или дали ему денег. Я почти поверил ему.
      Метти посмотрел на Дохлого:
      - Не дури, Сай. Не делай ложных выводов. То, что случилось с ребёнком, не имеет никакого отношения к дряни. И Лесли тоже не виновата. Насчёт неё я прогнал. Она была хорошей матерью. Она любила своего ребёнка. Никто не виноват. Он просто задохнулся во сне. Случается сплошь и рядом.
      - Ага, это самое, задохнулся во сне, чувак... врубаешься? - поддержал его Картошка.
      Я ощутил любовь к ним всем. К Метти, Картошке, Дохлому и Лесли. Я хотел сказать им об этом, но получилось только:
      - Я сварю.
      Они посмотрели на меня охуевшими взглядами.
      - Я, - пожал я плечами, словно оправдываясь. И поковылял в гостиную.
      Это было убийство. Лесли. Я ничем не могу помочь в такой ситуации. Тем более в таком состоянии. Скорее могу навредить. Лесли сидела в том же положении. Наверно, надо было подойти и успокоить её, обнять, наконец. Но все мои косточки так выкручивало и царапало, что я не мог ни к кому притронуться. Только бормотал:
      - Мне очень жаль, Лесли... но никто не виноват... она задохнулась в кроватке... малютка Доун... такая славная крошка... какая жалость... такой грех на душу...
      Лесли подняла голову и посмотрела на меня. Её тощее, бледное лицо напоминало череп, обмотанный белой изолентой, а под красными глазами чернели круги.
      - Ты сваришь? Мне надо вмазаться, Марк. Мне позарез надо вмазаться, бля. Давай, Марки, свари мне дозняк...
      Наконец-то я мог принести хоть какую-то пользу. По всей комнате были разбросаны шприцы и иглы. Я попытался вспомнить, какой из баянов мой. Дохлый говорит, что он никогда в жизни не станет ширяться чужой машиной. Пиздит. Когда ты в таком состоянии, тебе глубоко насрать. Я взял тот, что лежал под рукой, этот, по крайней мере, не Картошкин, потому что он сидел в другом конце комнаты. Если Картошка до сих пор не ВИЧ-инфицированный, то правительство должно послать в Лейт делегацию статистиков, чтобы выяснить, почему здесь не работает теория вероятностей.
      Я достал ложку, зажигалку, ватные шарики и немного той хренотени, которую у Сикера хватает наглости называть "чёрным". В комнату вернулись остальные торчки.
      - Вон отсюда, распиздяи, - наехал я на них, замахав руками. Я знал, что разыгрываю из себя Барыгу, и немного ненавидел себя, ведь это ужасно, когда с тобой так обращаются. Но ни один человек, побывавший в моём положении, никогда в жизни не станет отрицать, что абсолютная власть развращает. Чуваки отступили на пару шагов назад и молча наблюдали за тем, как я варю. Этим козлам придётся подождать. Сначала Лесли, потом я. Базара нет.
      Торчковая дилемма No 64
      - Марк! Марк! Открой дверь! Я знаю, что ты здесь, сынок! Я знаю, что ты здесь!
      Это моя мама. Я уже давно её не видел. Я лежу в нескольких футах от двери, ведущей в узкую прихожую, которая заканчивается другой дверью. За этой дверью стоит моя мать.
      - Марк! Сыночек, прошу тебя! Открой дверь! Это я, твоя мама, Марк! Открой дверь!
      Кажется, мама плачет. Она говорит "ды-вы-герь". Я люблю маму, очень люблю, но как-то по-особенному, мне даже трудно, почти немыслимо признаться ей в этом. Но я всё равно её люблю. Так сильно, что даже сожалею, что у неё такой сын. Мне хотелось бы найти себе замену, потому что мне кажется, что я не изменюсь никогда.
      Я не могу подойти к двери. Никаких шансов. Наоборот, я решил сварить ещё один дозняк. Мои болевые центры сообщают, что уже пора.
      Уже пора.
      Господи, час от часу не легче.
      В этом порошке слишком много бодяги. Это видно по тому, как туго он растворяется. Ух, злоебучий Сикер!
      Надо будет как-нибудь заскочить к старикам; проведать их. В первую очередь схожу в гости к ним, ну а потом, конечно, к этой суке Сикеру.
      Её мужик
      Ебическая сила.
      Мы просто вышли пропустить по кружечке. Ёбнуться можно.
      - Ты видал? Совсем рехнулся, - сказал Томми.
      - Обломись, чувак. Лучше не вмешивайся. Ты же не знаешь, в чём там дело, - сказал я ему.
      Но я всё видел. Ясно, как божий день. Он её ударил. Не просто шлёпнул, а звезданул кулаком. Жуть.
      Хорошо, что рядом с ними сидел Томми, а не я.
      - Я тебе сказал, сука! Не понятно, блядь? - парень снова заорал на неё. Никто и ухом не повёл. Высокий чувак с длинными светлыми волосами, что стоял у стойки, посмотрел на них и улыбнулся, а потом повернулся и стал смотреть игру в "дартс". Никто из парней, игравших в "дартс", даже не обернулся.
      - Ещё по одной? - я ткнул пальцем в полупустую кружку Томми.
      - Угу.
      Когда я подошёл к стойке, они завелись опять. Я всё хорошо слышал. Бармен и этот патлатый тоже.
      - Ну давай. Вдарь ещё. Давай! - Она его разводила. Голос, как у привидения, бля, визгливый такой, а губы не шевелятся. Хрен разберёшь, кто орёт. Бар полупустой, бля. Могли бы сесть в другом месте. Так нет же, выбрали именно это.
      Он заехал ей в морду. Из губы брызнула кровь.
      - Бей меня ещё, урел хренов. Давай!
      Он ударил. Она завизжала, потом начала реветь и обхватила голову руками. Он сидел рядом и зырил на неё: шары горят, челюсть отвисла.
      - Милые бранятся, - улыбнулся патлатый, поймав мой взгляд. Я тоже ему улыбнулся. Не знаю, зачем. Просто мне нужны друзья. Я никогда никому этого не скажу, но у меня проблемы с "синькой". Когда у тебе эти дела, то кореша начинают избегать тебя, чтобы у них тоже не возникло проблем с "синькой".
      Я глянул на бармена, седого мужика с усами. Он покачал головой и пробурчал что-то себе под нос.
      Я забрал кружки. "Никогда в жизни не поднимай руки на женщину, сынок" - часто говаривал мне отец. "Тот, кто этим занимается, самый распоследний мерзавец," - говорил он. Гад, который бил девицу, вполне подходил под это описание. Грязные чёрные волосы, худое бледное лицо и чёрные усы. Ух, сволочь блядовитая.
      Мне не хотелось тут оставаться. Я просто вышел спокойно выпить. Пару кружек, я поклялся Томми, чтоб только он пошёл со мной. Я могу себя контролировать. Только пиво, никакой "синьки". Но от всей этой гадости мне захотелось виски. Кэрол ушла к матери. Сказала, что переночует у неё. Я пошёл выпить пивка, но мало ли, вдруг я нажрусь.
      Когда я сел на место, Томми тяжело дышал и смотрел немигающим взглядом.
      - Я хуею, Сэкс... - сказал он мне, скрежеща зубами.
      Глаз у девицы весь распух и заплыл. Челюсть тоже распухла, а из губы текла кровь. Девица была худенькая и рассыпалась бы на части, ударь он её ещё хоть раз.
      Но она не сдавалась.
      - Это твой ответ. Это твой всегдашний ответ, - прокричала она сквозь рыдания, злясь и в то же время жалея себя.
      - Заткнись! Я кому сказал? Заткнись, сука! - Он просто задыхался от злости.
      - А что ты сделаешь?
      - Ах, ты сучара... - Он уже собрался вломить ей ещё раз.
      - Ну всё, хватит, чувак. Обломайся. Ты сбрендил, - сказал ему Томми.
      - Это не твоё собачье дело, блядь! Не суй свой нос, куда не просят! парень ткнул пальцем в Томми.
      - Хватит. Угомонитесь! - Закричал бармен. Патлатый улыбнулся, и несколько игроков в "дартс" оглянулись.
      - Нет, это моё дело, бля. Что ты собрался, на хуй, сделать? А? - Томми наклонился вперёд.
      - Ёб твою мать, Томми. Попустись, браток, - я робко схватил его за руку, подумав о бармене. Он резко стряхнул мою руку.
      - Хочешь, чтоб я начистил тебе рыло? - заорал парень.
      - А ты думаешь, что я не отвечу? Ёбаный пиздабол! Пошли выйдем, сука. Даввва-а-а-ай! - Сказал Томми нараспев, издеваясь над ним.
      Парень обосрался со страху. И то. Томми - чувак крутой.
      - Не твоё дело, - сказал он, но уже не так нагло.
      И тогда на Томми набросилась его тётка.
      - Это мой мужик! Ты говоришь с моим мужиком, ёб твою мать! - Томми настолько опешил, что не успел увернуться, когда она наклонилась к нему и запустила ногти ему в лицо.
      Ну, а потом пошло-поехало. Томми встал и захуярил парню в морду. Он свалился со стула на пол. Я тоже вскочил и подбежал к патлатому. Сначала заехал ему в челюсть, потом схватил за патлы, блядь, наклонил чердак и несколько раз захерячил с носока по фейсу.
      Один раз он поставил блок, а второй удар был несильным, потому что я был в кроссах. Он замахал руками и вырвался. Попятился назад: рожа вся красная, ни фига не догоняет. Он мог бы навалять мне, на раз, а он просто стоял, расставив руки.
      - Что за хуйня?
      - Шутка! - сказал я.
      - Шутка? - чувак совершенно охуел.
      - Я звоню в полицию! Все вышли отсюда, или я звоню в полицию! закричал бармен и для пущего эффекта снял трубку.
      - Никаких разборок, пацаны, - грозно приказал жирный урел из команды игроков в "дартс". У него была полная пригоршня стрелок.
      - Я тут ни при чём, брат, - сказал мне патлатый.
      - Значит, я типа как обознался, - ответил я.
      Тётка с мужиком, которые заварили, на хуй, всю эту кашу, - мы ж просто хотели спокойно выпить, - украдкой прошмыгнули в дверь.
      - Суки ёбаные! Это мой мужик, - крикнула она нам напоследок.
      Томми опустил руку мне на плечо.
      - Пошли отсюда, Сэкс, - сказал он.
      Жирный мудак из команды игроков в "дартс", он был в красной майке с названием бара, мишенью и надписью "Стью" внизу, ещё не всё сказал.
      - Больше не приходите сюда и не устраивайте бузы. Это не ваш бар. Я вас видел. Вы корешитесь с тем рыжим и с Уильямсоном, который с косичкой. Они конченые наркоманы. Нам тут не надо этой швали.
      - Мы не принимаем наркотиков, браток, - сказал Томми.
      - Угу. Только не в этом баре, - продолжал жирный.
      - Ладно, Стью. Ребята не виноваты. Это всё тот мудак Алан Вентерс со своей чувихой. Уж они-то точно сидят на игле. Ты же знаешь, - сказал другой чувак с редкими светлыми волосами.
      - Пускай выясняют отношения у себя дома, а не в баре, - сказал первый.
      - Семейная ссора. Только и всего. Не надо напрягать людей, которые просто пришли выпить, и всё такое, - согласился белобрысый.
      Худшее осталось позади. Я боялся, что они пойдут за нами, и поэтому шёл быстро, а Томми отставал.
      - Куда тебя несёт?
      - Отъебись. Пошли скорее.
      Мы выползли на улицу. Я оглянулся: из бара никто не вышел. Впереди мы увидели эту чокнутую парочку.
      - Надо бы расквитаться с этим козлом, - сказал Томми, уже готовый бежать за ними. Я заметил, что подошёл автобус. 22-й. Нам катит.
      - Брось, Томми. Наш автобус. Поехали. - Мы побежали на остановку и сели на автобус. Поднялись на второй этаж и прошли в самый конец салона, хотя нам всего несколько остановок.
      - Что у меня с лицом? - спросил Томми, когда мы сели.
      - Как обычно. Полный пиздец. Даже лучше стало, - сказал я ему.
      Он посмотрел на своё отражение в окне.
      - Ёбаная тварь, - выругался он.
      - Пара ёбаных тварей, - поправил его я.
      Томми был прав, что ударил чувака, а не чувиху, хотя его ударила она, а не он. В своё время я натворил кучу вещей, за которые мне теперь стыдно, но я никогда в жизни не бил чувих. А всё, что говорит Кэрол, это пиздёж. Она говорит, что я применяю к ней насилие, но я никогда её не бил. Я просто держал её, чтобы можно было поговорить. Она говорит, что удерживать - это всё равно, что бить, и что это тоже насилие. Я так не думаю. Я просто хотел придержать её, чтобы поговорить.
      Когда я рассказал об этом Рентсу, он сказал, что Кэрол права. Я сказал, что она может приходить и уходить, когда ей угодно. Я, конечно, спиздел. Просто я хотел поговорить с ней. Франко со мной согласился. "Ты просто никогда не жил с тёткой", - сказали мы ему.
      В автобусе мне стало тошно и муторно. Наверно, Томми тоже, потому что мы больше не разговаривали. Но утром мы забуримся вместе с Рентсом, Попрошайкой, Картошкой, Дохлым и всей толпой в какой-нибудь кабак и будем дружно заливать о своих подвигах.
      Вербовка под "спидом"
      1 - Подготовка
      Картошка и Рентон сидели в баре в "Королевской миле". Заведение косило под американский тематический бар, но весьма отдалённо: это было сумасшедшее нагромождение антиквариата.
      - Какой ёбнутый придурок, это самое, пошлёт нас с тобой на одну и ту же работу? - спрашивал Картошка, прихлёбывая свой "гиннесс".
      - Для меня это полный пиздец, чувак. Не надо мне никакой работы, бля. Это будет кошмар! - Рентон покачал головой.
      - Да уж, классно было бы, это самое, ширяться и дальше, угу?
      - Только не вздумай сорвать собеседование, Картоха, а то эти суки настучат на биржу, и те ублюдки не будут платить тебе бабла. В Лондоне со мной такое уже было. Тут надо быть на стрёме.
      - Ага... А что мне тогда типа делать?
      - Надо сделать вид, будто ты хочешь работать, и в то же время сорвать на хуй собеседование. Если не будешь лохом, они не сумеют ни хера с тобой сделать. Надо быть самим собой и честно обо всём рассказать - тогда они никогда не дадут тебе никакой ебучей работы. Но если ты будешь сидеть и молчать, то эти ублюдки сразу пошлют тебя на биржу. Они скажут: этого чувака нельзя трогать.
      - Для меня это трудно, чувак... Врубаешься? Трудно всё это провернуть... это самое. Я типа могу перетрухать, врубаешься?
      - Томми принесёт "спида". Когда у тебя собеседование?
      - Аж в полтретьего.
      - Классно, у меня в час. Встретимся тут в два. Я дам тебе свой галстук и "спида". Прикинься получше, покажи товар лицом, понял? Ладно, давай катать заявы.
      Они положили на стол перед собой бланки. Рентон заполнил свой почти до половины. Картошка краем глаза пробежал пару пунктов.
      - Обана... ты чё, чувак? "Джордж Хериот"?.. Ты ж ходил в лейтскую школу...
      - Всем хорошо известно, что в нашем городе у тебя очень хуёвые шансы получить приличную работу, если ты не ходил в мажорскую школу. Выпускнику "Джорджа Хериота" они никогда не предложат место швейцара в гостинице. Это только для нас, плебеев; так что пиши чё-нибудь в этом роде. Если эти козлы увидят у тебя в заявлении школу "Оги" или "Крейги", то сразу дадут тебе чёрную работёнку... Блядь, мне пора. Короче, не опаздывай. Скоро увидимся.
      2 - Процесс: мистер Рентон (13.00)
      Заведующий приёмом на работу, который со мной поздоровался, оказался жутко прыщавым типом в облегающем костюме с перхотью на плечах, похожей на дорожки кокаина. У меня аж руки зачесались при виде этого мудозвона. Его рябое лицо и угри полностью разрушали впечатление, которое эта ебливая вонючка пыталась произвести. Даже во время самых страшных ломок у меня никогда не было такого цвета лица, как у этого несчастного говнючонка. Наверно, он уже приготовился к нападению. Посередине сидел толстый, выёбистый мудила, а по правую руку от него - оскаленная бабища в костюме деловой женщины с лицом, намазанным толстым слоем крема, - типичная "жаба".
      Термоядерный расклад для получения места ёбаного швейцара.
      Как и следовало ожидать, всё началось со вступительного гамбита. Жирный посмотрел на меня с теплотой во взгляде и сказал:
      - В вашей анкете написано, что вы посещали гимназию Джорджа Хериота.
      - Ах да, школьные годы чудесные... Как давно это было!
      Я ещё мог соврать в заяве, но только не на собеседовании. Один раз я действительно посетил "Джордж Хериот": когда я был помощником ученика в "Гиллслэнде", мы занимались там какой-то работой по контракту.
      - Старина Фозерингхем всё ещё читает лекции?
      Сука. Одно из двух: либо читает, либо ушёл на пенсию. Нет. Слишком рискованно. Что-нибудь левое.
      - Боже мой, вы снова напомнили мне о детстве... - я улыбнулся. Жирная скотина, видимо, осталась довольна ответом. Это меня беспокоит. Мне показалось, что собеседование окончено, и они сейчас предложат мне работу. Все остальные вопросы были приятными и безобидными. Мой план накрылся пиздой. Да они скорее дадут выпускнику коммерческого училища с серьёзным психическим расстройством место инженера по ядерной энергетике, чем предложат чуваку с учёной степенью чистить скотобойни. Надо что-то с этим делать. Какой кошмар. Жирный считает меня выпускником "Джорджа Хериота", который сбился с пути, и хочет мне помочь. Грубейший просчёт, Рентон!
      Огромное спасибо прыщавому хую. (Я вправе допустить, что хуй у него тоже в прыщах, учитывая, что все остальные части его тела густо покрыты чиряками.) Робея, он задаёт мне вопрос:
      - Э...э... мистер Рентон... э... как вы, э, объясните... э, перерывы в своей работе, э...
      А как ты объяснишь перерывы между своими словами, пидор?
      - Видите ли, я уже давно страдаю от героиновой зависимости. Я пытался бороться с ней, но она мешает моей трудовой деятельности. Я считаю, что должен честно во всём признаться и рассказать об этом вам как моему возможному будущему работодателю.
      Сногсшибательный трюк. Они нервно заёрзали на стульях.
      - Что ж, э, спасибо за откровенность, мистер Рентон... э, нам нужно кое с кем посоветоваться... ещё раз спасибо, мы с вами свяжемся.
      Фантастика! Стена холодности и отчуждённости, стоявшая между нами, в одно мгновение рухнула. Теперь-то они не посмеют сказать, что я не пытался устроиться на работу...
      3 - Процесс: мистер Мёрфи (14.30)
      Этот "спид" - полный улёт. Я весь типа как пружина, жду не дождусь собеседования. Рентс сказал: "Покажи товар лицом, Картоха, и расскажи всю правду". Ну где эти коты, начинайте быстрей...
      - В вашей анкете написано, что вы посещали гимназию Джорджа Хериота. Сегодня просто урожай на бывших "хериотских" выпускников.
      Ага, жирный котяра.
      - Я щас всё объясню. На самом деле, я ходил в "Оги", школу св. Августина, это самое, а потом в "Крейги", ну знаете, "Крейгройстон". Я вписал "Хериот", потому что думал, это типа поможет мне получить работу. Вы ж знаете, в нашем городе дискриминация, ну и всё такое. А как тока эти мажоры в пиджаках с галстуками увидят "Хериота" или там, "Дэниела Стюарта" или Эдинбургскую академию, они сразу типа начинают переться. Я врубился, вы хотели сказать, это самое, я, мол, вижу, что ты ходил в "Крейгройстон", да?
      - Нет, просто я пытался завязать беседу, поскольку сам закончил "Хериот". Мне хотелось, чтобы вы расслабились. Но я могу успокоить вас насчёт дискриминации. Мы с вами пользуемся совершенно равными возможностями.
      - Вот это клёво, чувак. Теперь я спокоен. Просто мне позарез нужна работа. Я всю ночь не спал. Всё переживал, что провалю собеседование. Когда эти коты читают в анкете "Крейгройстон", они, это самое, думают, что каждый, кто ходил в Крейги, он типа конченый, правильно? Но вы ж знаете, это самое, Скотта Нисбета, футболиста? Он играет за "Гуннов"... ну, первый состав "Рейнджерсов", и подписывает самые дорогие международные контракты, врубаетесь? Так вот, чувак, этот пацан на год младше меня и учился вместе со мной в "Крейги".
      - Могу вас заверить, мистер Мёрфи, нас гораздо больше интересуют полученные вами оценки, нежели то, в какую школу вы, или любой другой кандидат, ходили. Здесь сказано, что вы успешно сдали пять выпускных экзаменов...
      - Да бросьте вы! Это самое, хватит об этом, котяра. Все эти выпускные - сплошной пиздёж. Я написал о них чисто для отмазки. Чтобы типа проявить инициативу. Врубаетесь? Мне позарез нужна работа, чувак.
      - Послушайте, мистер Мёрфи, вас направило к нам Управление центра занятости. И у вас нет надобности лгать нам, как вы выразились, "для отмазки".
      - Слы... всё равно, чувак. Ты ж тут главный, типа как начальник, мажор, который, это самое...
      - Так, по-моему, мы топчемся на месте. Скажите же нам, наконец, неужели вы настолько нуждаетесь в работе, что готовы для этого солгать?
      - Мне нужны башли, чувак.
      - Извините, что вы сказали?
      - Капустка, э... ну там, это самое, хавка, флэт. Врубаешься?
      - Понимаю. Но что именно вас привлекает в индустрии развлечений?
      - Ну, всем нравится веселиться, ну там, всякие удовольствия. Это и есть типа развлечения, чувак. Мне нравится, когда люди веселятся, просекаешь?
      - Хорошо. Благодарю вас, - сказала краля со штукатуркой на лице. А мне приглянулась эта крошка... - Что вы считаете своими основными достоинствами? - спрашивает.
      - Ну... это самое, чувство юмора. Его нужно иметь, без него никуда, без этого не обойдёшься, врубаетесь? Не надо так часто повторять "врубаетесь", а то эти мажоры подумают, что я типа плебей.
      - А какие у вас слабости? - спросил своим скрипучим голоском кошак в костюмчике. Это тот прыщавый; Рентс не наврал насчёт угрей. Вылитый леопардик.
      - Наверно, я слишком щепетильный, понимаете? Если что-то, это самое, не по-моему, так меня лучше не трогать, просекаете? После такого собеседования у меня весь день будут классные вибрации, врубаетесь?
      - Большое спасибо, мистер Мёрфи. Мы вам сообщим дополнительно.
      - Нет, чувак, это тебе спасибо. Это самое классное собеседование в моей жизни, врубаешься? - я подскочил к ним и пожал лапу каждому из этих кошаков.
      4 - Обсуждение
      Картошка встретился с Рентоном в том же баре.
      - Как успехи, Картоха?
      - Классно, чувак, классно. Даже чересчур классно. Эти мажоры могут даже предложить мне работу. Херовые вибрации. Но насчёт "спида" ты был прав. Я ещё никогда типа так себя не расхваливал. Вот это оттяг, компадре, оттяг так оттяг.
      - Давай выпьем за твой успех. Хочешь ещё децл "спида"?
      - Не откажусь, чувак, это самое, не откажусь.
      На игле
      Шотландия принимает наркотики для психической обороны
      Я не мог сказать Лиззи о сейшене в "Бэрроуленде". Никакой, бля, возможности, чувак, я тебе говорю. Я купил билет после того, как достал "чёрного". Я был на голяках. А у неё день рождения. Или билет, или подарок. Выбора не оставалось. Выступал Игги Поп. Я думал, она меня поймёт.
      - Ты покупаешь билеты на всяких ёбаных Игги Попов и не можешь купить мне подарок на день рожденья! - Вот что она сказала. - До каких пор я должна нести этот чёртов крест? Дурдом какой-то.
      Я не обиделся. Она была права. Я сказал ей типа того, что я сам во всём виноват. Наивный бедняга Томми. Ёбаный ты по голове. Вечно принимаешь удар на себя. Если б я был хоть чуть-чуть более, как бы это сказать? двуличным, я бы ничего не сказал ей про билеты. Но когда я слишком взволнован, у меня вся душа нараспашку. Бесстрашный Томми Ган. Бедный дурачок.
      Поначалу я ничего не говорил ей о сейшене. Но за день до концерта Лиззи сказала мне, что мечтает сходить на "Обвиняемую". Там играет та же актриса, что и в "Таксисте". Честно говоря, мне не хотелось идти на этот фильм: слишком много вокруг него шумихи и рекламы. Но дело, как ты понимаешь, было не в этом, а в том, что я сидел жопой на билетах на сейшн Ига. Поэтому я вынужден был рассказать о "Бэрроуленде".
      - Завтра я не могу. У меня билеты на сейшн Игги Попа в "Бэрроуленде". Я иду вместе с Митчем.
      - Так, значит, тебе приятнее пойти на концерт с этим долбаным Дэви Митчеллом, чем идти вместе со мной в кино? - Бедняжка Лиззи. Это был риторический вопрос, шаблонное оружие женщин и психопатов.
      Спор перерос в обычное выяснение отношений. Я инстинктивно шёл на конфликт и готов был ответить "да", но это означало бы, что я посылаю Лиззи на фиг, а я ужасно люблю заниматься с ней сексом. Боже мой, как я это люблю! Особенно раком, когда она тихо постанывает, положив свою красивую головку на жёлтые шёлковые наволочки, у меня дома; Картошка стибрил их в магазине "Всё для семьи" на Принсис-стрит и подарил их мне для уюта. Я знаю, мне не стоит слишком откровенничать о нашей жизни, чувак, но воспоминание о том, какая она в постели, настолько ярко, что его не способны затмить ни её грубость, ни склочный характер. Как бы мне хотелось, чтобы Лиззи всегда была такой, как в постели!
      Я бормочу нежные извинения, но она сурова и неумолима: красивая и сладкая только в постели. Из-за этого порочного круга она утратит красоту раньше времени. Она называет меня самым последним долбоёбом на свете и ещё кучей обидных словечек. Бедняга Томми Ган. Ты больше не великий вояка, а великий засранец.
      Игги не виноват. Как я могу обвинять этого парня? Откуда ему было знать, когда он включал "Бэрроуленд" в свой гастрольный тур, что это поссорит двух людей, о существовании которых он даже не догадывается? Так думать может только полное чмо. Просто это была капля, переполнившая чашу. Лиззи - "железная" леди. Но я всё равно счастлив. Мне завидует даже Дохлый. Быть парнем Лиззи - это привилегия, но положение, как говорится, обязывает. Выходя из бара, я чувствовал, что уронил своё человеческое достоинство.
      Дома я закинулся платформой "спида" и выжрал полбатла "Мерридауна". Мне не спалось, я позвонил Рентсу и пригласил его позырить фильмец с Чаком Норрисом. Завтра Рентс уезжает в Лондон. Он там бывает чаще, чем дома. Тусуется с "чернушниками". Он вступил в такой себе синдикат с этими чуваками, с которыми познакомился несколько лет назад, когда работал на пароме "Харидж-Гаага". Когда он приедет в Дымный Городишко, то пойдёт на Ига в "Таун-энд-Кантри". Мы пыхнули, и нас пробило на ха-ха, когда Чак начал пиздить кучи коммуняк-антихристов со своим неизменным запорно-стоическим выражением лица. По трезвяни смотреть это невозможно. А под кайфом - глаз не оторвёшь.