— Молодое колдовство, — сказал Тереус, когда он закончил. — Но оно сильно и хитро, несмотря на все его безумие.

— А этот Варент-Рхыфамун может найти сюда дорогу? — поинтересовалась Айлисс.

— Думаю, что нет, — сказал Денарус. — Зачем тогда ему было посылать их? Если бы он мог, он прибыл бы сюда сам.

— Нам еще предстоит выслушать женщину, — сказал; Айлисс. — Говори, Катя из Вану, расскажи, зачем ты отправилась в этот далекий путь.

— Святые отцы Вану имели видение, — начала Катя. — Они узнали, что Рхыфамун, которого они знают уже несколько веков, хочет при помощи «Заветной книги» пробудить Фарна. Ему известно заклинание, но без книги оно пустой звук. Они узнали, что он пошлет вместо себя мелких сошек, — она быстро взглянула на Каландрилла и Брахта с извиняющейся улыбкой, — и потому отправили меня в погоню. Отговорить их или убить, если в этом будет необходимость. Они дали мне талисман, который должен был вывести меня на них. Но и Рхыфамун дал Каландриллу точно такой же камень. Так мы и встретились, и я склонила их с Брахтом к союзу.

— Почему святые отцы выбрали именно тебя? — спросил Тереус. — Что касается Каландрилла из Лиссе и Брахта из Куан-на'Фора, я понимаю, почему колдун выбрал именно их. Но почему послали тебя?

— Мой народ по большей части мирный, — сказала она в смущении, — и там на меня смотрят как на чужеземку, поскольку я… не столь миролюбива. Мало кто одобрял мой отъезд из Вану, а мне очень хотелось повидать дальние страны. К тому же я умею обращаться с мечом. И не могу позволить Рхыфамуну завладеть книгой.

— Да, он просто безумец! — воскликнул Денарус.

— В ней течет истинная кровь, — сказала Айлисс, — именно поэтому ее и выбрали.

Катя, нахмурившись, переспросила:

— Кровь?

— На заре мира мы в Гесс-Ифа были первыми настоящими людьми, — объяснил Денарус. — Вокруг нас рос молодой мир, который населяли молодые народы, а мы держались своей земли, здесь. Это — подарок Балатура. Когда Фарн и Балатур вступили на тропу Войны, Фарн все свои силы бросил на наши — города, и вы видите, что он с ними сделал. Еще до того, как Тезин-Дар пал, один из нас, Янакс, предложил всем бежать. Он был самым мудрым из нас, Янакс, ибо предвидел то, что произойдет, и принял меры против таких, как Рхыфамун.

Он собрал всех, кто разделял его взгляды, — их оказалось немного, ибо мы поглупели в собственной гордыне и считали, что такая прекрасная земля, как наша, не может быть опустошена! И он ушел в поисках земли, свободной от богов и их честолюбия. Мне кажется, что он нашел то, что искал, у вас в Вану, и в твоих жилах течет кровь Янакса. Вот как твои святые отцы предсказали это испытание, и вот почему они выбрали именно тебя.

Каландрилл перевел взгляд с тонких, словно покрытых папирусом, чёрт Древних на Катю. Он многое понял, но одна мысль все еще не давала ему покоя.

— Зачем было создавать «Заветную книгу»? — спросил он. — Вы видели Войну богов, вы видели, как ваши города превращаются в руины, и все же вы создали книгу. Такую, которая привлекает Рхыфамуна. Неужели Янакс и вы не предвидели этого?

Древние переглянулись, и ему показалось, что они чувствовали себя виноватыми. Или в их лицах промелькнуло отчаяние? Трудно сказать — такими они были старыми, и кожа так плотно облегала их древние кости, что не оставляла на лицах никакого выражения, кроме следов времени.

— Мы ее не создавали, — объяснил Денарус, — и ее происхождение даже мы, кто столько над этим размышлял, не можем точно объяснить. Ее не было, и вдруг она появилась. Возможно, ее создали Первые Боги, чтобы отметить усыпальницу своих детей; а может, и сам Фарн, чтобы избежать поражения. Единственное, что мы знаем, так это то, что она есть сейчас, и мы охраняем ее.

— Янакс ушел раньше того, как она появилась, — сказал Тереус, — хотя он и предвидел ее появление и предупреждал нас об этом. Да мы и не знали, жив он или нет и куда пошел. Может, думали мы, он знает, как ее уничтожить. Нам же это не удалось, как мы ни бились; мы наложили на нее заклятье, чтобы ее не могли найти и унести до тех пор, пока мы не снимем его. Большего мы сделать не смогли.

— Но он предвидел ее появление, — сказала Айлисс, — и потому мудрецы Вану имели видение.

— Да, — согласился Денарус. — Раз созданная, она представляет постоянную угрозу, ибо все наши усилия уничтожить ее ни к чему не привели.

— И все же вы хотите передать ее нам, — сказал Каландрилл. — И верите, что в Вану ее уничтожат.

— Святые отцы не сомневаются в этом, — вставила Катя.

— А ваше появление здесь — лишнее тому подтверждение, — сказал Денарус. — Послушайте, мы говорим о вещах, недоступных для понимания смертных. Единственное, в чем мы не сомневаемся, так это в том, что «Заветная книга» должна быть уничтожена, ибо даже мы стареем и наша магия ослабевает, мы устали и хотим отдохновения. Рхыфамун надеется, видимо, на то, что мы устанем под этим бременем и откажемся от исполнения своего долга. Со временем даже наше заклятье может не сработать.

— Тогда почему, — впервые вступил в разговор Брахт, задавая прямой вопрос, — Рхыфамун просто не подождет, чтобы взять ее самому?

— Возможно, он опасается, что его опередят, — предположил Денарус. — Такие, как Аномиус, о котором вы рассказывали, или честные люди, как народ Вану. Люди, сделанные из его теста, ненасытны и хватают все, не дожидаясь, когда это само придет им в руки.

— Мы почувствовали движение, — сказал Тереус, когда его товарищ замолчал. — Мы почувствовали изменения и поняли, что собираются силы. И тогда мы придумали, как привести вас сюда.

— Я понимаю, как здесь оказалась Катя, — сказал Каландрилл. — Но мы, я и Брахт, — почему выбор пал на нас?

— Просто пал — и все, — ответил Денарус. — Большего я сказать не могу, пути богов неисповедимы, и то, что вы добрались сюда, подтверждает, что вы — настоящие.

— Вы должны забрать ее, — сказала Айлисс, — и подарить нам покой.

— Даже мы не можем устоять перед смертью, — сказал Тереус. — И тогда менее честные люди смогут найти к ней дорогу. Наше время пришло, и мы ляжем, чтобы превратиться в прах.

— Пошли, — сказал Денарус. — Мы отведем вас к книге, и вы унесете ее из Тезин-Дара. Отправляйтесь назад в сывалхинское селенье, и его жители доведут вас до судна. Но торопитесь, ибо дорога исчезнет вскоре после того, как мы уйдем.

Каландрилл нахмурился, и Тереус сказал:

— Наша жизнь связана с заклятьем, которое мы наложили на книгу. Когда мы снимем его, мы обретем покой. Тогда дорога и все, что мы сотворили, пропадут.

— Наконец-то, — пробормотала Айлисс. — О, как жду этого момента!

— Итак, пошли, — сказал Денарус. — Говорить можно бесконечно, ответов мы все равно не найдем. Пусть «Заветная книга» отправится отсюда к своему уничтожению.

Они повернулись и вышли через арку в сгустившуюся ночь; сверху на них бесстрастно поглядывала луна. Петляя, они шли по городу мимо разрушенных стен и домов, на которых лежали тени от голых шпилей, мимо зияющих провалов и глубоких оврагов и наконец подошли к простой, обожженной огнем металлической двери в тонущей в тенях нише. Древние остановились, и каждый по очереди наложил на нее руки, бормоча что-то на давно забытом языке. Дверь открылась, и они пошли вниз по лестнице в черное чрево города, к слабому свету, исходившему от рун, глубоко выгравированных во второй двери из черного металла. Денарус, Айлисс и Тереус проговорили что-то по очереди, и дверь открылась навстречу еще одной лестнице. Круче, чем первая, она освещалась холодным белым светом, явно не огненного происхождения, — он исходил от канделябров, установленных в нишах над головой, и Каландрилл, шедший сразу за Древними, разглядел пятна, оставленные веками на их черепах под серебристыми волосами, и слабое биение крови под папирусной кожей.

Они спустились в комнату, стены которой были исписаны рунами и казались кроваво-черными в этом странном свете. В центре стоял серебряный пьедестал, вокруг которого полыхало пламя, скрывавшее предмет, лежавший наверху.

Денарус поднял руку, и Каландрилл остановился, Катя и Брахт — подле него. Древние, шаркая ногами, встали по другую сторону огня и сквозь него посмотрели прямо на них. Каландрилл почувствовал сильное волнение и страх, ибо мощь, исходившая от того, что скрывалось за пламенем, была вполне осязаемой и растекалась по костям и венам.

Денарус сказал:

— Клянетесь ли вы, что доставите «Заветную книгу» в Вану, дабы там она была уничтожена?

Они ответили в один голос:

— Клянемся.

Айлисс сказала:

— Даже если за невыполнение клятвы вас ждет проклятье?

— Клянемся! — хором повторили они.

Тереус сказал:

— Даже зная, что души ваши будут прокляты, если вам это не удастся?

— Клянемся.

Древние заговорили разом:

— Так берите «Заветную книгу», и пусть она исчезнет навечно.

Денарус сделал шаг вперед и сунул руки в огонь. Айлисс и Тереус присоединились к нему. Они произнесли что-то на том же странном языке, который открыл им двери, и пламя ослепительно взмыло прямо к потолку. Каландрилл отшатнулся, защищаясь рукой от неожиданного жара, Брахт и Катя резко выдохнули. Пламя погасло.

Огонь пропал, а вместе с ним и трое Древних. Там, где они стояли, остался только прах, медленно опускавшийся на сверкающий чистотой пол. На пьедестале лежала тонкая книжка в черном, как древняя кожа, переплете. На обложке было только два слова: Заветная книга. Маленькая, вроде бы никчемная вещица, но мощь, исходившая от нее, была сродни холодной ауре в горячей комнате.

Каландрилл сделал шаг вперед, с трудом заставляя себя дотронуться до этой реликвии. И вдруг закричал от резкой боли, пронзившей ему грудь, словно к ней приложили раскаленное железо. Он вытащил из-за пазухи камень, горевший яростным огнем, и в воздухе повеяло миндалем.

— Ахрд! — воскликнул Брахт. — Что это?

Меч кернийца мгновенно выскользнул из ножен, сабля Кати уже была в ее руках. Каландрилл застонал, отчаянно пытаясь разорвать тесемку, на которой висел раскаленный камень, и швырнул его в дальний угол.

Там, где он упал, воздух заколебался. Каландриллом стал овладевать ужас. Считая, что камень ему уже не подмога, он вытащил меч.

Колеблющийся воздух начал отвердевать, и запах миндаля рассеялся. Он увидел знакомое лицо, которое с победоносной улыбкой смотрело на него с другой стороны пьедестала; одна рука уже лежала на книге.

— Благодарю, — сказал Варент-Рхыфамун. — Ты не плохо послужил мне.

Брахт ринулся вперед, как жалящая змея, с проклятьем опуская меч на руку колдуна. Варент-Рхыфамун почти небрежно поднял руку и поймал меч, как парящее перышко. Катя тоже набросилась на него, но и ее клинок колдун отбил таким же образом, парализовав обоих улыбкой. Каландрилл сделал осторожный шаг вперед, и Варент-Рхыфамун рассмеялся и чуть согнул руки; керниец и девушка отлетели в стороны.

— Вам до меня не дотронуться, — с презрительным выражением на орлином лице сказал он. — Неужели вы думаете, что какие-то клинки причинят мне вред? Нет, сила моя намного больше, чем вы предполагаете. Все эти годы она росла и росла.

Каландрилл ударил мечом по насмехающемуся лицу, но не попал, его отбросило в сторону, и он поднял облако праха, что остался от Древних. Он стукнулся головой о стену, и в глазах у него помутнело.

— Дера да проклянет твою душу! — бессильно простонал он, глядя на колдуна, длинными пальцами поглаживавшего, словно любовницу, переплет «Заветной книги».

— Дера? — Варент-Рхыфамун покачал головой, злорадно посмеиваясь. — Теперь эта слабая, хнычущая богинька и притронуться ко мне не сможет. Такая же дура, как и вы! Теперь у меня есть книга, и у меня есть все. Теперь у меня в руках ключ, который освободит Фарна и вернет моего господина в его царство.

— Ты безумец! — воскликнул Каландрилл, пытаясь подняться, но колдовство Варента-Рхыфамуна придавило его к полу. — Ты ввергнешь мир в хаос!

— Я верну моего господина в его владения, — возразил колдун, — и, когда это свершится, я буду стоять по его правую руку. Эх вы, глупенькие дурачки! Как хорошо вы сыграли в мою игру! Без вашей помощи я, вероятно, никогда бы сюда не добрался и не переборол магию Денаруса и прочих.

— Камень, — сообразил Каландрилл. — Ты воспользовался камнем!

— При помощи той силы, что я почувствовал в тебе, — согласился Варент-Рхыфамун. — Да, камень — это суть моего колдовства. Сам я сюда войти не мог, но вы, вы, верные ищейки, вы донесли его досюда, а когда он оказался здесь, мне оставалось только прибегнуть к своему искусству, зная, что Стражей больше нет. — Он прижал к себе книгу, оголяя зубы в ужасной ухмылке. — А теперь я ее забираю, чтобы найти усыпальницу Фарна, а вы останетесь здесь. Прощайте, друзья.

Воздух вокруг него опять заколебался, наполняясь уже знакомым и теперь столь ненавистным запахом. Варент-Рхыфамун пропал, а с ним и «Заветная книга».

— Дера, покарай его! — простонал Каландрилл. — И меня, за мою глупость! О, Богиня, что же мы наделали?!

— Мы выпустили безумство в мир, — горько сказала Катя, с трудом поднимаясь и подбирая саблю. — Мы оказались просто пешками в его игре.

Брахт тоже встал на ноги и подобрал меч; лицо у него было угрюмым, а голубые глаза яростно блестели.

— Древние говорили, что дорога еще останется на какое-то время, — пробормотал он. — Пойдем — или будем умирать здесь?

— А зачем? — горько спросил Каландрилл, качая головой. — Он получил книгу. Ты слышал, что он намеревается сделать? Какая разница, где умирать — здесь или в мире, ввергнутом в хаос?

— «Заветная книга» ведет к усыпальнице Фарна, — сказал Брахт. — Видимо, это место не так просто отыскать. А прежде, чем пробудить Безумного бога, Рхыфамуну туда еще надо добраться.

Катя повернулась к нему, и в ее глазах заблестела надежда.

— Ты думаешь, что мы еще можем его остановить?

— Я предпочитаю умереть, пытаясь остановить его, чем гнить здесь, — ответил Брахт.

— Безнадежно! — возразил Каландрилл, поднимаясь на ноги и пряча меч в ножны.

— Он забрал с собой камень, — сказал Брахт. — А ты, Катя, говорила, что твой талисман притягивается к нему, как магнит.

— Да, — подтвердила она, — это правда.

— Тогда у нас еще есть надежда, — с яростью заявил керниец. — И нам еще предстоит драться, если только мы наберемся смелости.

Она кивнула:

— Я с тобой, Брахт.

— И я, — сказал Каландрилл, приободренный решимостью товарищей и вновь загораясь. — До конца света.

— Возможно, мы увидим его еще до того, как ему придет конец. — Брахт с надеждой улыбнулся. — Пошли!

Они махом взлетели по лестнице и, не обращая внимания на руины города, бросились за нарождающимся утром к дольмену, одиноко возвышавшемуся на лугу, и нырнули в его черный проем.

В погоне за Рхыфамуном.