Увлеченная вместе с лесиком в буйный, ликующий хоровод, Май только и могла, что дружески улыбаться в ответ. Странные люди плясали, притоптывали, ржали, точно лошади, и выделывали диковинные коленца. Центром всего этого веселья был Огнебой. Они то и дело склонялись у его копыт, издавая нелепые, похожие на лошадиное ржание звуки. Однако стоило им обратить внимание на Каспара, недавний трепет вновь вернулся к ним. Обыскав тело юноши, они уложили его на обломок скалы под деревом. Лишь когда ориаксийцы чуть отошли, Май с ужасом поняла, что это - что-то вроде алтаря.
      - Нет! - завизжала она. - Нет! Это не жертва! Не трогайте его! Бросившись к Каспару, она раскинула руки, защищая его. - Нет!
      На миг среди облаченных в маски ориаксийцев воцарилось смятение. Прервав свои пляски, они стояли, глядя на нее и быстро-быстро лопоча что-то на своем неразборчивом наречии. А потом начали приближаться, подняв посохи.
      - Нет! - повторила Май. - Нет!
      Они остановились тесным кольцом. В свете фонарей Май различила, что на конце каждого посоха красовалась конское копыто. Двое жрецов, стоявших ближе всего к Каспару, с размаха опустили тяжелые дубины на алтарь. Май вздрогнула, но не отступила, все так же загораживая юношу. Она боялась, что дикари собираются размозжить тело жертвы в честь своего лошадиного бога.
      А в следующую секунду ее уже отбросили в сторону. Руна с Трогом, угрожающе рыча ринулись на защиту хозяйки, вмиг располосовав руку первому же, кто стоял у них на пути. Однако с полдюжины разъяренных ориаксийцев схватили и оттащили их. Толпа вновь сомкнулась над Каспаром.
      Май в ужасе закричала. Ориаксийцы начали грубо сдирать с юноши одежду, но, сорвав рубашку, внезапно остановились.
      Возбужденные, кровожадные вопли перешли в удивленное бормотание. Попятившись, они осторожно указывали на серебряный ларчик у него на груди. Наконец какой-то смельчак метнулся вперед и распахнул его.
      Май казалось, весь мир потонул в клокочущем тумане, и сквозь этот туман она бессильно наблюдала, как ориаксиец с пронзительным торжествующим криком поднял над головой Камень. Внезапно из корней дерева вырвалась яркая вспышка, небо прорезала ослепительная молния, а оглушительный раскат грома поверг ориаксийцев на землю. Над головами раздался жуткий, нечеловеческий крик. Все взоры с ужасом устремились в ночную мглу. В бледном ночном небе нависли тяжелые, гротескные тучи, похожие на невиданных чудищ.
      А потом эти тучи посыпались вниз!
      Бросившись на колени возле Каспара и прикрывая его своим телом, Май молилась лишь о том, чтобы крепкие ветви дуба защитили их. Земля дрожала от падающих немыслимо тяжелых тел. Распластавшись ниц, Май только вздрагивала от каждого нового удара. Неземные визги и вопли сотрясали воздух. Рискнув выглянуть в щелочку между пальцами, Май огляделась - и не поверила собственным глазам.
      Повсюду кругом корчились и извивались гигантские рыбины и прочие склизкие глубоководные существа, беспорядочно размахивающие щупальца и плавники неистово молотили землю. Май съежилась в тугой комочек. Одно из чудищ, проломив ветви дуба, рухнуло буквально в дюйме от нее. Огромный хвост смахнул с полдюжины ориаксийцев, впечатав их в твердый бок другого дергающегося страшилища.
      Что-то обвилось вокруг щиколотки Май, потянуло к разверстой пасти, похожей на пару крабьих клешней, выросших прямо в середине тела. Бедняжка панически завизжала, хватаясь руками за землю, силясь вырваться из хватки. Чудище держало добычу так крепко, что Май едва могла дышать. Но вдруг существо начало слабеть, щупальца обмякли и разжались. Теперь все кругом было усеяно бьющимися, умирающими морскими тварями, внезапно выброшенными на сушу. Но с неба сыпались и сыпались новые. Волоча за собой тело Каспара, Май поползла ближе к могучему стволу, ища укрытия от чудовищного ливня. Многие из этих созданий Иномирья при падении лопались, по земле струились потоки крови, тянулись грязные полосы вывалившихся внутренностей.
      Вскочив на ноги, Май бросилась бежать, мечась то вправо, то влево, огибая тела распластанных страшилищ, которые тяжко стонали и хватали ртами воздух. Наконец она добралась до того места, где в последний раз видела Некронд. Ориаксиец, который так дерзновенно присвоил его, лежал, придавленный огромной ракушкой, все еще сжимая в бессильно откинутой руке Яйцо. Май без колебаний схватила Некронд.
      - Прочь! Убирайтесь! - приказала она.
      Завеса черных туч над головой мгновенно исчезла, умирающие морские твари растаяли прямо на глазах. По щекам девушки покатились слезы. Рухнув на колени возле Каспара, она поспешно спрятала Яйцо обратно в серебряный ларчик и яростно вытерла руки подолом разорванной юбки, словно стараясь избавиться от любых следов тлетворного прикосновения. Лежа на траве, она тяжело дышала, глядя сквозь просветы в поредевшей кроне дуба на яркие звезды. Раненая рука вновь дала знать о себе приливом нестерпимой боли. Май прикусила губу.
      Внезапно она заметила, что на холме воцарилась неестественная тишина. Сев, Май обнаружила, что уцелевшие люди в белом бросили свои фонари и сбежали. Пара ламп перевернулась при падении, масло из них расплескалось, поджигая островки сухой травы.
      Май снова откинулась назад, не в силах отдышаться, смутно гадая в наступившей тишине, что же ей делать дальше. И тут Папоротник что-то быстро и неразборчиво вскрикнул, указывая на возникшую над ней белую фигуру.
      - Впечатляюще. Весьма впечатляюще. Если не ошибаюсь, из Бельбидии, причем довольно давно. Примечательно! Весьма примечательно. Да еще женщина, притом с такой неуправляемой силой. Ты говорить-то умеешь, бельбидийка?
      - Я... я... - залепетала Май, уже и сама не зная, умеет ли она говорить.
      Свет бил ей прямо в лицо, не позволяя хорошенько разглядеть черты склонившегося над ней старца. Отчетливо виднелась лишь заслоняющая звезды широкополая высокая шляпа да густая седая борода, что щекотала лицо Май.
      Старец заговорил снова:
      - Волшебница, зачем ты пришла в нашу святыню? Зачем принесла с собой жертву? Зачем призвала с неба чудовищ?
      - Это не я! Я ничего не делала. Не знаю, как это получилось. Мне нужна помощь. Пожалуйста, пожалуйста, помогите мне! - молила она.
      Незнакомец засмеялся.
      - Воины убежали. Решили, ты - демоническая злая колдунья. Ты распознала средоточие силы. Ты принесла с собой... не знаю, как это называется. - Он показал на рог у нее за поясом.
      - Рог единорога, - подсказала Май.
      - Рог единорога. У тебя есть магический шар, магический рог и укротитель лошадей. - Он кивнул на Папоротника. - Воистину, немалая сила. А женщина в тягости достигает высот могущества. - Старец пристально поглядел на ее выпуклый живот. - Однако контролировать свое могущество ты не умеешь. Ха!
      Он презрительно фыркнул.
      - Мне нужна помощь! - Голос Май надломился. Она знала, нельзя никому доверять. Но положение было и впрямь отчаянным. - Я не волшебница, заявила она и показала на Каспара, не зная, как бы попроще все объяснить. Это он... ну... его волшебство дало сбой. Он страж силы, но такой, на которую нельзя полагаться.
      - Любая магия может сработать против своего создателя. И все, кто углубляется во тьму мира магии, должны иметь доспех против нее. Давай-ка помоги мне с этим колдуном. - Старец показал на тело Каспара.
      Май решила, что у нее нет иного выбора, кроме как довериться незнакомцу. Вдвоем они кое-как сумели усадить юношу в седло, пока Папоротник придерживал Огнебоя. Усилие вконец подорвало силы беременной Май. Прижав руку к животу, она пыталась перевести дыхание.
      - Вся беда в том, что ты норовишь украсть силу у богов. А надо всегда обещать вернуть гораздо больше, чем берешь. Ты пыталась почерпнуть силу из этой пустяковины, но ничего не предложила взамен.
      - Да у меня ничего и нет.
      - У тебя есть конь и магический рог. Этого достаточно.
      Луна зашла, настал самый темный час ночи, когда старец привел их в свое простое жилище на краю небольшой деревушки. Пробивающиеся из окон хижины лучи света выхватывали из тьмы крупные шары цветов на тонких высоких стеблях, в воздухе пряно пахло луком, шалфеем и тимьяном. Добравшись до двери, старик раздраженно выругался себе под нос. Крыльцо было усеяно мотыльками и ночными бабочками, что устремились на свет. Спеша на холм, он забыл затворить дверь и теперь вся прихожая кишела насекомыми.
      Первобытный страх заставил Май передернуться.
      - Моя старуха могла бы и закрыть дверь, - проворчал незнакомец.
      С помощью Май сняв Каспара с седла, он взял метлу и принялся проворно сметать со стен насекомых.
      - За домом, совсем близко, амбар, в нем много сена, да и вода рядом, пренебрежительно бросил он Папоротнику. - Позаботься устроить коня поудобнее. Он обладает великой магией.
      - Солас! - позвал он в приоткрытую дверь.
      Через минуту из одной из задних комнат вылетела маленькая девочка с косичками и в коротенькой ночной рубашке, под которой ничего не было. Старец обратился к ней по-ориаксийски, и она торопливо разложила перед очагом подушки. Незнакомец осторожно опустил на них тело Каспара. Вслед за девочкой в комнату шмыгнула старуха. Бросив один только взгляд на царящую неразбериху, она поставила на огонь котелок, а сам присела в кресло-качалку дождаться, пока вода закипит, но через секунду задремала.
      Руна опасливо косилась на огонь, но Трог уже принюхивался к неубранному столу. Вспрыгнув на стул, он мгновенно стащил корку хлеба и кость, а еще через пару секунд расколотил кувшин с вином. Однако Май и не думала следить за его поведением. Встревоженно присев рядом с Каспаром, она взяла руки юноши в свои.
      - Он мертв! - объявил старец.
      - Вот и я то ж говорю. - В комнату рысцой вбежал Папоротник. Обнюхав Каспара, он наморщил нос. - Он так и пропах Иномирьем.
      Май положила руку на грудь Каспару. У нее у самой сердце так и скакало, громом отдаваясь в ушах, но все же она сумела различить ободряющее слабое-слабое биение.
      - Он жив. Сердце бьется! - настаивала она.
      - Это не одно и то же.
      Странный незнакомец закатал просторные рукава, и Май только сейчас заметила, что одна рука у него высохшая.
      Он мгновенно перехватил взгляд гостьи и полыхнул на нее гневным огнем.
      - Давай пялься! - вызывающе сунул он руку к ее лицу. - Думаешь, сама такая из себя вся распрекрасная, а надо мной насмехаешься!
      - Я вовсе не насмехаюсь, - извинилась Май. - Я просто обратила внимание.
      - Выходит, ты не боишься?
      - Да нет же, конечно, нет, - пылко заверила она.
      - И не жалеешь меня?
      - Нет, если только вам не больно.
      Он улыбнулся, взмахнув тонкой, хрупкой рукой.
      - Нет, не больно, - похоже, ее ответ пришелся ему по вкусу. - Ладно, надо разобраться с этими чарами. Расскажи, как все произошло.
      Май по мере сил объяснила, как было дело. Выслушав ее, седобородый старец открыл ларчик, который Май положила на стол.
      - Говоришь, он упал в эту вот игрушку?
      Загадочный незнакомец натянул пару толстых рукавиц и вооружился каминными щипцами и лишь после этого осторожно выудил Яйцо из ларчика и опустил его на стол среди грязных тарелок. Оно покатилось и остановилось, наткнувшись на кусок хлеба. Склонившись над мраморным шаром, старик пристально вгляделся в него.
      - Что-то не вижу я там твоего приятеля, - заметил он, придвигая поближе лампу и снова принимаясь разглядывать Некронд.
      Старик просидел так всю ночь. Май, к своему стыду, заснула напротив старухи. Вскоре после рассвета девушку разбудило покашливание. Рывком приподнявшись, она увидела, что незнакомец трясет старуху за плечо.
      Немедленно повернувшись к Каспару, Май ахнула: лицо юноши было залито кровью.
      - Что вы с ним сделали?
      - Это кровь коня. Я надеялся призвать силу великой небесной лошади.
      - Вы убили Огнебоя!
      Май в ужасе вскочила на ноги.
      Старец покачал головой.
      - Нет, всего-навсего пустил ему кровь, да и то самую малость. Однако кто знает, может, полная жертва еще и потребуется.
      Старик отмахнулся от Май, как от вздорной истерички, и снова повернулся к жене, все еще не вставшей с кресла.
      - Сидра.
      Он наклонился поцеловать ее, однако старуха оттолкнула его и обняла девочку, которая залезла к ней на колени. Старики еще некоторое время о чем-то спорили на своем языке, а потом Сидра опустила девочку на пол и поднялась. Подковыляв к Май, она взяла гостью за подбородок, подняла ее голову и заглянула в глаза.
      - Мой бестолковый муженек, который с тех пор, как не стало родителей Солас, ни о чем, кроме внучки, и говорить-то не может, ни с того ни с сего будит меня посреди ночи, чтобы я помогла ему оживить мертвеца. Пожалуй, лучше мне сперва одеться, а уж потом пытаться во всем этом разобраться.
      Она, шаркая ногами, вышла из комнаты и скоро вернулась, выглядя значительно крепче и выше, чем прежде. Лицо Май просияло улыбкой.
      - Вы мне поможете!
      Поверх изумрудно-зеленого одеяния женщины был наброшен черный плащ, расшитый белыми рунами. Скрепляла плащ фибула: толстое кольцо, разделенное в центре на три сегмента изображением руны, символизирующей Великую Мать. Сложив большой и указательный пальцы, Май воздела руки, приветствуя вошедшую знаком Матери. Та тоже заулыбалась в ответ.
      Упав на колени, Май поцеловала руку жрицы.
      - Он хотел убить Огнебоя, но вы нам поможете, вы служите Матери. - Она показала на фибулу. Женщина улыбнулась ей в ответ.
      - Я выужу твоего спутника. Он в Яйце, а Яйцо - из женского мира. - Она поднесла руки к Некронду и нахмурилась. - Весьма любопытная диковинка. Она вам нужна для прорицания? Вы читаете по ней будущее?
      Май пожала плечами, но ее собеседница была слишком поглощена Яйцом и почти не обращала на нее внимания. Она уже тянулась к ножу.
      - Так говоришь, он внутри? Надо раскрыть Яйцо и выпустить его дыхание жизни наружу.
      - Нет! Нет! - всполошилась Май. - Тогда оттуда вырвутся всякие чудовища, вроде тех морских тварей, что сыпались с неба, и драконов, и других жутких зверей. Это будет конец рода человеческого. Мы все погибнем. Ни за что нельзя разбивать Яйцо.
      - Тогда как же ты предлагаешь вызвать его дыхание? Сидра повернулась к гостье. Май пожала плечами.
      - Я бы взяла его в руки и попыталась вызвать Каспара обратно, только это слишком опасно. Боюсь, у меня с магией тоже что-то не в порядке, и я скорее сама туда провалюсь, чем его вызволю.
      - Ты хочешь вызвать его, но не касаясь Яйца голыми руками? - Женщина взяла перо - насколько могла судить Май по цвету и размеру, хвостовое перо орла - и срезала кончик, так чтобы им можно было писать. - Как его зовут?
      - Спар, - тихо ответила Май. - Лорд Каспар, сын барона Бранвульфа из Торра-Альты, - добавила она.
      - Слишком длинно, - покачала головой старуха. - Мы будем звать его Спаром. Ты, девочка, гляди ему в глаза и зови его, а я начертаю его имя на Яйце. Только тебе придется заплатить за это - отдельно мне, а отдельно Великой Матери.
      Май кивнула и обнажила руку.
      - У меня нет подношений иных, чем моя кровь или рог единорога. Возьмите, что пожелаете.
      - Ребенок! - провозгласила женщина и вдруг предстала глазам Май совершенно иной: страшной, высокой и грозной. Мягкий рот затвердел, точно клюв, да и вся она сделалась необыкновенно похожей на стервятника. - Я исторгла из своего чрева множество сыновей, но ни одной дочери, чтобы передать ей свое искусство. Ты отдашь мне ребенка!
      Май показалось - она вот-вот лишится чувств. Мысль о том, чтобы утратить ребенка, была столь ужасна, что она обеими руками схватилась за живот.
      Руна с Трогом, почуяв страх госпожи, встали по бокам от нее, ощетинившись и скаля зубы. От угрожающего рычания кровь в жилах стыла. Выхватив рог единорога и выставив его перед собой как оружие, Май попятилась к двери. Со двора раздалось ржание и фырканье Огнебоя. Должно быть, Папоротник почуял грозящую опасность и вывел коня из конюшни, с облегчением подумала она. Резко развернувшись, девушка вылетела в дверь - и оказалась в кольце жутких масок минувшей ночи.
      Кто-то захлопнул дверь перед самым носом Трога с Руной, отрезав их от Май.
      - О, Великая Мать! - всхлипнула бедняжка в панике. - Помоги мне! Что же я натворила?
      Она понимала, что навлекла на себя все эти несчастья собственной глупостью и опрометчивостью.
      - Я могу извлечь дитя из твоего тела так, что обе вы останетесь живы, - пообещала Сидра, надвигаясь на нее.
      Руна взвыла, как демон отчаяния, и бешено заскребла дверь лапами. Май закричала и бросилась бежать, но тотчас же попалась в руки людям в масках, служителям культа лошади. Они грубо швыряли ее во все стороны, а потом четверо из них крепко-накрепко ухватили ее за руки и ноги, пригвоздив к земле. Старуха неотвратимо приближалась, в руке у нее сверкал серп.
      Внезапно земля под ногами черной жрицы зарокотала и разверзлась. Оттуда выскочила могучая каменная фигура и, легонько выдернув одной рукой молодое деревце, принялась размахивать им, как дубиной, сметая с пути ориаксийцев, что в ужасе бежали прочь.
      - Перрен! - восторженно закричала Май. Она-то думала, горовик давно мертв, поглощен зыбучими песками. Однако казалось, что он полностью пришел в себя.
      Рыча что-то на гортанном, жутковатом наречии, Перрен бросился в дом, подхватил Каспара и перебросил его через плечо. Трог и Руна выскочили во двор и, ощетинившись, заняли свои места по бокам от Май.
      - Яйцо! - воскликнула она. - Нельзя оставлять его здесь!
      - Я забрал его, - заверил ее горовик, спрятав Некронд в серебряный ларчик и облизав пальцы, точно их обожгло прикосновение к камню. - А теперь скорее!
      Огнебой уже мчался прочь, в холмы. Из-под копыт его поднимались тучи пыли. Май схватила прильнувшего к земле Папоротника за руку и потянула за собой. Перрен, неся на одном плече Каспара, легонько подхватил Май и посадил ее на второе плечо.
      - Я думала, ты погиб, - пробормотала она, когда горовик наконец замедлил шаг.
      Конический холм с одиноким дубом остался далеко позади. Перрен аккуратно опустил ее на землю, чтобы Май могла немного пройтись, пока они не отыщут подходящее для привала место.
      Горовик заметно исхудал, лицо его осунулось и покрылось трещинами, некогда серые глаза стали тускло-карими и утратили былой блеск. Он улыбнулся Май невеселой улыбкой того, кто раз и навсегда разучился радоваться жизни.
      - Май, мне так стыдно. Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня. Это все солнце! Взрослые предупреждали, что солнце мне вредно, и так оно и оказалось. Оно свело меня с ума. Твоя рука! Я сам не знал, что делаю. Ты сможешь меня простить?
      - Ты ранил меня и вполовину не так сильно, как мог бы, - заверила Май, мгновенно забыв всю злость и ярость на горовика. - А еще теперь я знаю, как вытащить мастера Спара, а ты нашел и спас нас, Перрен. - Она задумчиво поглядела на него. - Хотя ума не приложу, как тебе удалось нас отыскать.
      - Ты поступила очень мудро, Май. - Перрен кивнул на холм. - Нашла место средоточия силы и вонзила этот рог в землю, так что вокруг по земле растеклись отголоски магии. Мне было совершенно не трудно найти вас. Но и человеку-волку это тоже проблем не составит. - Он покаянно поглядел на Каспара. - Что я натворил? Это все я виноват! Что нам теперь делать?
      - Я как раз пыталась тебе сказать. Все так просто! Старуха мне показала. Вот только найдем безопасное место для привала - и я его освобожу, - задыхаясь, проговорила Май, ковыляя рядом с горовиком.
      Теперь, когда ребенок сильно вырос, она стала такой неуклюжей. Не прошло и пяти минут, как она с готовностью позволила Перрену снова ее нести.
      Пес и волчица трусили за ними по пятам. Склон холма, поросшего орешником и рябинками, вывел небольшой отряд к голому, открытому всем ветрам гребню. Впереди на много миль раскинулась зеленая равнина. Вдали смутно проглядывало море. Здесь путники и остановились. Выбрав подходящий обломок скалы, Перрен бережно снял Каспара с коня и уложил туда.
      Пока Папоротник с Перреном разжигали костер, чтобы держать Каспара в тепле, девушка срезала веточку с одной из рябин чуть ниже по склону и заточила кончик так, что получилось нечто вроде пера. Потом, чувствуя легкую дурноту, закатала рукав и натянула кожу.
      В порывах резкого ветра ей слышался голос Морригвэн, отчитывающей ее за слабонервность: "Мы таковы, какими сотворила нас Великая Мать, а значит, не пристало нам воротить нос при виде крови, плоти или костей".
      Девушка глубоко вздохнула, разгоняя дурноту.
      Сжав зубы, она полоснула по руке кинжалом, который извлекла из сапога Каспара. Боль была резкой - но не настолько, чтобы Май отдернула руку, не докончив надрез.
      Потом, раскрыв ларчик, она аккуратно обмакнула веточку в капельки крови и начертала яркой жидкостью руны имени Каспара на Яйце.
      Не сводя глаз с кремовой мраморной поверхности, Май замерла в напряженном ожидании.
      Томясь на дне океана, почти утратив способность мыслить из-за чудовищного холода и одиночества, Каспар вдруг решил, что заснул и видит сон. Сквозь толщу воды, точно перо, парящее в неподвижном воздухе, спускался виток света. Он явился за ним, Каспаром. Не в силах пошевелиться, юноша наблюдал, как лучащаяся спираль упирается в морское дно прямо рядом с ним, а потом ширится, разбухает, чтобы вместить свою добычу.
      Едва поток света обнял Каспара, на пленника Иномирья снизошел небывалый покой. Юношу потянуло вверх, к поверхности. В вышине ярко сиял Некронд, на сей раз к сиянию его примешивался пурпурный оттенок. Воздух вокруг был по-волшебному прекрасен, странный луч прорезал дрожащие капли, отражаясь золотыми, серебряными и алыми полукружиями. Вода, которая осталась в ладони Каспара, попав под луч, начала словно бы сгущаться, застывать - но не льдом, а тягучим стеклом совершенно дивного оттенка, блестящего и белоснежного. Но в тот миг юноша успел лишь мимолетно обратить на это внимание, зачарованно глядя на поток света, что уносил его ввысь, к похожей на луну сфере, зависшей в сочившемся кровью небе.
      Воздух ворвался в его изголодавшиеся легкие и наполнил их теплом, дыханием жизни.
      - Что это? - с любопытством спросил Перрен, заглядывая через плечо Май. - Просто руны? Май чуть отодвинулась.
      - Письмена Богов способны протянуться сквозь измерения. Все так просто, если знать как. - Она не сводила глаз с Яйца. Сердце так и замирало в груди. - Но только вот не работает!
      Перрен засмеялся.
      - Он не выскочит из Яйца. Смотри на Спара, а не на этот булыжник.
      Девушка перевела взгляд. Спар словно бы весь закоченел от боли или напряжения - обмякшие было руки судорожно сжались. Но дышать он так и не начал. Только пульс, биение сердца - и никакого дыхания. Это было так странно, так неестественно.
      - Смотри, он что-то держит, - еле слышно выговорила Май, не смея верить, что чудо произошло.
      Между стиснутыми пальцами Каспара пробивалось неяркое свечение. Заглядевшись, Май отвлеклась и чуть не вскочила в испуге, когда тело юноши резко дернулось.
      - Спар! - вскричала она, вытирая слезы, что так и хлынули из глаз.
      Юноша жадно схватил ртом воздух, но тут же закашлялся, извергая огромное количество воды. Его тошнило добрую минуту кряду, а потом он все кашлял, кашлял и кашлял, пока лицо его, только что безжизненно серое, сперва не покраснело, а потом не почернело от удушья. И наконец, дыхание восстановилось - мучительное, тяжелое, но регулярное. Каспар резко раскрыл глаза, в страхе озираясь по сторонам, но через несколько секунд вновь поперхнулся и начал давиться. Лицо его снова посинело.
      - Нет! Нет! Нет! - Май принялась яростно трясти его за плечи.
      Каспар беспомощно разевал рот, точно выброшенная на берег рыбка. Он перекатился на живот и, сложившись пополам, упал с камня на колени. Наконец ему удалось выплюнуть какой-то склизкий комок - судя по всему, водоросли.
      - Май! - вымолвил он, устало протягивая к ней руки.
      Девушка пылко сжала их, и оба удивленно опустили глаза - из ладони его что-то выпало и покатилось по земле.
      - Луна! - произнес Каспар. - Осколок луны, пойманный в туннеле магии.
      До чего же этот осколок был прекрасен - маленький хрустальный шарик, внутри которого клубились облака.
      - Лунный камень, вроде того, в котором ты видел, где сейчас твоя мать, вроде того, что был у дракона, - ахнула Май, наклоняясь поднять его и вкладывая обратно в дрожащие руки Каспара.
      Она чувствовала, что с нее пока магии хватит.
      Юноша слабо кивнул. Трог с Руной жались к нему, возбужденно виляя хвостами и радуясь радости людей. Но Папоротник украдкой улизнул в сторонку проверить, как там Огнебой, а Перрен просто тактично удалился. Май напрочь забыла о них. Сейчас ее не волновало ничего, кроме того, что Каспар сжимает ее в объятиях и нежно заглядывает ей в лицо.
      - Май, я думал, что потерял тебя навсегда.
      На глаза Май навернулись слезы. Сколько лет потеряно зря, сколько страданий она перенесла, дожидаясь этого момента. Она все равно заплакала, уткнувшись лицом в грудь Каспара - но не от горя, а от счастья.
      Не помня себя от неимоверного облегчения, Каспар все неистовее жался к Май. Одиночество еще преследовало его, он не смел даже глаз закрыть из страха, что к нему вновь вернется ледяное, опустошающее удушье иного мира. Теплое тело Май здесь, рядом, было сейчас для него важнее всего на свете. Жив! Он жив!
      - Май, только говори со мной, говори, - попросил он. - Никогда не покидай меня! Никогда! Пожалуйста, не молчи, не молчи, - слабым голосом лепетал он.
      Май прижала голову возлюбленного к груди, баюкая его, точно малого ребенка. Она часто-часто моргала, чтобы остановить слезы.
      - Ну, наконец-то, милорд, вы мой, - пробормотала она, гладя любимого по волосам, обнимая теплыми руками за шею. - Все будет хорошо, Спар. Тебе больше ничего не грозит. Я люблю тебя.
      Она поцеловала его в лоб.
      - И я тебя, - отозвался он сонно.
      Теперь, когда Каспар оказался в безопасности, истощение быстро брало свое.
      - Тебе надо поспать, - с материнской заботой сказала Май.
      - Не могу. Мне больше никогда не захочется спать. Я хочу в полной мере насладиться каждой секундой рядом с тобой. Хочу... - Голос его оборвался.
      Каспар поймал на себе взгляд Перрена и содрогнулся, мгновенно вспомнив о предательстве горовика. Перрен глядел на юношу с таким видом, словно читал его мысли. На сером грубом лице вновь появилось то загадочное проницательное выражение, которое Каспар до сих пор видел всего один раз когда они с горовиком оба стояли в воде, что напрямую связывала их разумы. Но сейчас-то никакой воды тут не было.
      - Прости, - запинаясь, проговорил Перрен. - Старшие предупреждали меня насчет солнца, а я их не слушал. Меня одолело безумие, я не владел собой.
      - Ты послал меня на вечное забвение и хотел сожрать Май! - обвиняюще заявил юноша. Перрен повесил голову.
      - Знаю, - только и пробормотал он.
      Впервые на памяти Каспара горовик молчал и сидел, понуро уставившись в землю. Он выглядел усталым и постаревшим, грудь его тяжело вздымалась, а кожа растрескалась.
      - Не трогай его, он уже за все заплатил сполна, - вмешалась Май, гладя юношу по голове.
      Перрен так и просидел, глядя в землю, пока не появился Папоротник с Огнебоем. К своему изумлению, Каспар обнаружил, что нежная ласка Май все-таки усыпила его: перестук копыт разбудил юношу, и он рывком вырвался из сна, в котором болтался на волнах, а снизу, из глубин, поднималось какое-то чудовище с огромной разинутой пастью. Потом чудовище превратилось в человека-волка, и Каспар проснулся с резкой болью, что расходилась от раны на голове.
      Папоротник что-то прошептал Перрену, и горовик встревоженно встрепенулся.
      - Где?
      - Скорее! Скорее! Все, как один, матерые. И единороги теперь с ними. Как будто ими управляет та же сила.
      Каспару не требовалось спрашивать, чтобы понять, о чем они говорят. Он знал: Папоротник видел волков. Растирая шрам на макушке, он спросил:
      - Человек-волк? Папоротник кивнул.
      - И с ним еще тени. Призраки людей. Воинов! Мастер Спар, доставайте Некронд! Прогоните их! - Он почти кричал. - Скорее! Скорее! Они движутся очень быстро!
      И без предостережений матери Каспар знал: этого делать нельзя. Нельзя более пользоваться Некрондом. Этот камень и так чуть было не отправил его на вечное забвение. Нет, решение Каспара только окрепло: необходимо навсегда избавиться от Яйца Друида, унести его на край света, туда, где любимые и дорогие сердцу люди никогда его не найдут. Надо надеяться, что мир, как утверждают иные философы, и впрямь плоский, а значит, можно будет вышвырнуть проклятый Камень за край.
      - Скорее к морю, - предложил Перрен. - Перебраться через море им будет не так-то легко.
      Внезапная тревога придала Каспару энергии. Он успел проспать уже довольно долго, а страх вдохнул в него силы. Не теряя времени, юноша закинул Май в седло. Одной рукой она обхватила живот, другой так судорожно цеплялась за луку седла, что даже костяшки пальцев побелели.
      - Перрен, понесешь Трога, - приказал Каспар, понимая, что иначе псу за ними нипочем не угнаться.
      Горовик взвалил терьера на плечи, и маленький отряд помчался по крутым лесистым склонам, которые выводили на равнину. Каспар знал, что мог бы пустить Огнебоя и быстрее, но боялся за Май. Она крепко обхватила его за талию, и юноша вмиг почувствовал себя сильным и гордым - могучим защитником. Никогда еще он не любил Май так, как в эту минуту.
      - Это не повредит ребенку? - прокричала Май, когда конь пустился вскачь.
      Ветер уносил ее слова в сторону, так что Каспар едва разобрал их.
      Молодой воин даже не стал задумываться над ее вопросом. Он знал лишь одно: ребенок для него - не главное. Куда важнее сама Май - и Некронд.
      - Очень многие женщины ездят верхом во время беременности, - заверил он.
      Море, что виднелось вдали узкой полоской серой дымки, приблизилось, заполонило чуть ли не полгоризонта, обрело цвет. Руна на бегу держалась так близко к коню, что Каспар несколько раз всерьез боялся задавить ее. Внезапно Перрен споткнулся. Юноша придержал коня, чтобы удостовериться, что с горовиком все в порядке.