Не следовало так распускать мальчишку. В прежние времена это было бы немыслимо. Но сейчас... Пережить ваалаканскую осаду удалось немногим, и всех уцелевших связывали узы товарищества, рожденного тяготами, горем и, наконец, победой. А потом три года трудов плечом к плечу. Естественно, что выжившие, скажем, Май с Пипом, капитан, повариха еще больше сблизились с семьей барона.
      Пип всегда был озорником, и многим это нравилось. Повариха и даже Керидвэн смеялись вместо того, чтобы таскать мальчишку за уши, когда он тырил с кухни пироги или передразнивал кого-нибудь из стражников. Пожалуй, все женщины в крепости жалели осиротевшего мальчика. Но Каспар понял, что это зашло слишком далеко. Однажды он унаследует Торра-Альту, и если Пип займет при нем какое-нибудь место, придется ему научиться проявлять должное уважение вроде того, что капитан оказывает отцу. С Бранвульфом никто не смеет пререкаться. Кстати, мрачно подумал Каспар, с Халем тоже. Нет, должно быть, Пип не виноват, а виноват он сам. Определенно.
      Юноша потряс головой, разгоняя лишние мысли, и сосредоточился на разглядывании следов, прильнув к плечу Огнебоя. Наступали сумерки.
      Похоже, Пип скакал быстро должно быть, имел какую-то цель. Каспар сел прямо и наконец прервал общее молчание:
      - Потеряться он не мог, так в чем же дело? Никто не мог дать разумного ответа.
      Там, где ветви сосен были реже, пробивались лучи низкого солнца. На земле лежали длинные тени. Всадники ехали по следам Пипа уже долго, стал подниматься туман. Скоро должно было стать совсем темно. Наконец Брид повернулась к Каспару.
      - Ничего больше не вижу. Надо найти, где заночевать.
      - Пипу тоже придется остановиться, - возразил Каспар. - Если мы еще немного проедем, может быть, нагоним его.
      Брид - ее силуэт едва виднелся в полумраке - пожала плечами.
      - Не думаю, что мы его отыщем до завтра, но по пробовать можно. Пи-и-ип! - позвала она.
      - Тро-о-ог! В ответ лишь лесная тишина.
      - Не понимаю, - чуть не всхлипнула Брид. - Трог бы меня ни за что не бросил, и с нашего следа он сбиться никак не мог. Как они оба могли потеряться?
      Вдруг она сунула пальцы в рот и громко свистнула по-мальчишечьи. В ответ раздался протяжный печальный вой, перешедший в хриплое визжание. Каспар стиснул поводья, Огнебой замер на месте.
      - Волк из Желтых гор воет не так, - проговорила себе под нос Брид, останавливаясь рядом с Каспаром.
      - Надо скорее найти убежище.
      Каспар больше не спорил. Живьем он черномордого волка никогда не встречал, но шкуры видел. Размером они были почти с медвежьи, а клыки выступали дюйма на два под нижнюю губу.
      - Где предлагаешь остановиться? Деревню мы давно проехали там можно было бы заночевать в "Клыках и рогах". А до следующей еще скакать и скакать.
      - От главной дороги мы тоже далеко, - ответила Брид, - но когда я тут жила, где-то неподалеку обитал углежог. Если мы его найдем, он нас укроет, только углежоги народ скрытный.
      Она пришпорила лошадь и свернула на едва заметную извилистую тропинку, кое-где проглядывавшую из-под тумана. Корни деревьев в сгущающейся темноте становились, похожи на почерневшие лица висельников. Их неподвижность сводила с ума. Наконец показалась луна, и Каспар, оставив Брока прикрывать тыл, пустил Огнебоя порезвей.
      Волчий вой доносился издалека, но он не сомневался: зверь где-то рядом. Правда, ни хруста веток, ни шелеста опавшей хвои слышно не было. Жеребец прижал уши и то и дело беспокойно брыкался.
      - Надо бы поскорее найти твоего углежога, - сказал Каспар, нервно сжимая в руке лук.
      В луче лунного света, пробившемся сквозь деревья, лицо Брид засияло белизной. Снова раздался вой, такой громкий, что в ушах у Каспара зазвенело, а сердце затрепетало. На этот раз волк оказался куда ближе, уже слышно было, как он дышит. Кобыла Брид всхрапнула и дернулась в кустарник. Зверь с рычанием, скрежеща зубами, бросился вперед. Все три лошади, перепугавшись, понесли...
      Каспар прильнул к спине Огнебоя, вздрагивая всякий раз, как над головой у него проносились ветви деревьев. Лишь бы с Брид ничего не случилось - ни о чем другом он думать не мог. Слева и справа мелькали горящие глаза и белые, блестящие под луной зубы. Брид сдавленно вскрикнула.
      Всадники вырвались на прогалину. Впереди пылали красным две пары глаз, остальная стая готовилась к рывку. Один волк, ростом с небольшого пони, прыгнул и вцепился лошади Брид в ногу. Клыки у него были, как кинжалы. Каспар тут же поднял лук и неуклюже повернулся - стрелять пришлось между ушами Огнебоя. Волк взвыл и рухнул, однако поздно: кобыла уже волочила ногу и едва не заваливалась набок.
      У Каспара вдруг мелькнула мысль, что за черномордого волка ему причитается двенадцать гиней... К Брид приближались уже две твари - стая собиралась вокруг раненой лошади. Брок, тяжело дыша, сделал несколько выстрелов, но убить сумел только одного волка. Каспар потянулся к колчану, прицелился и тут услышал у своих ног щелчок челюстей.
      Как их много! Надо было спасать Брид - у нее ведь из оружия только охотничий нож и ритуальный серп, больше ничего. Каспар искусно пускал стрелы одну за другой, едва слыша, как волки скулят от боли. Чтобы получше прицелиться, он загнал Огнебоя в самые зарос ли на краю поляны. Успел выстрелить еще один раз - и вдруг полетел на землю: Огнебой попытался лягнуть приблизившегося волка, но запутался в кустарнике. Каспар ударился головой о выступающий корень дерева, вскрикнул, и тут ему на ногу рухнул конь. Коленный сустав вывернулся.
      ... Через несколько мгновений Каспар пришел в себя. Поляну заливал яркий лунный свет. Издалека было слышно, как пробираются через лес волки, как ржут и фырка ют испуганные лошади. Голова кружилась.
      - Брид, - пробормотал он, еще ничего как следует не видя. - Брид...
      В волосах оказалось полно земли и прелых листьев. Каспар отбросил челку с перепачканного лица и вдруг заметил какое-то движение. Это был олень - да, точно, олень, самец с огромными ветвистыми рогами. Он стоял на темном пригорке у подножия старого тиса. Каспар приподнялся на локтях (в голове загудело). Олень повернулся к нему, и свет луны на миг упал на его морду нет, на лицо, на человеческое лицо!
      Они встретились взглядами, а потом животное - кем бы оно ни было исчезло в лесу.
      Каспар подполз к лежавшей на земле Брид, перекатил ее на спину, и к его огромному облегчению девушка застонала. Прижав ее к груди, Каспар закрыл глаза, шепча слова благодарения.
      Через некоторое время он заметил, что над ними кто-то стоит.
      - Вы чего это тут? С ума, что ли, сошли ночью по лесу бродить? Тут небезопасно. Давайте-ка скорей ко мне в дом.
      Голос был мягкий, низкий, уверенный, как у отца, успокаивающего расплакавшегося ребенка. У незнакомца оказались большие темные глаза и длинные, спутанные седые волосы, похожие на побеги плюща, свисающие с обломка ствола поваленного дерева. Человек был вы сок и крепок в кости, как самый сильный лучник, и Каспару от его присутствия стало уютно и радостно.
      - Я видел оленя с человечьим лицом, - проговорил он, еще не до конца справившись с головокружением.
      Человек рассмеялся.
      - Наверное, просто в свете луны так показалось. Оле ней-то в лесу много, должно быть, тебе повстречался молодой самец. Не беспокойся. Иди лучше попробуй собрать лошадей, а я понесу парня.
      - Это девушка, - поправил Каспар, думая о другом. Олень точно не мог быть молодым: у него на рогах было не меньше дюжины отростков.
      - Я сам ее понесу, - сказал из темноты Брок и поднял Брид на руки, словно ребенка.
      - Девушка, говоришь? И чего же вы, молодежь, тут делаете ночью в самой глуши? - спросил незнакомец у Брока.
      - Небось, из дому сбежали?
      Брок даже заикаться стал от таких слов, а Каспар, наоборот, расхохотался, мысль была совершенно абсурдная.
      - Да нет, волков ищем. Человек помрачнел.
      - Так вы что же, охотники?
      - Ни в малейшей степени! - оскорбился Каспар. - Хотя на черномордых тварей я бы не прочь поохотиться.
      Он захромал к Огнебою, храпевшему и бившему копытом неподалеку. Кремовая кобыла Брид опустила го лову, тяжело дыша; Каспар положил ей руку на шею и почувствовал, что лошадь вся дрожит. Он стал гладить кобылу по гриве, шепча бессмысленные слова, чтобы ее успокоить:
      - Тихо, милая, тихо, волков больше нет. Давай посмотрим, что они тебе сделали. - Юноша потянул кобылу за поводья, и та послушно двинулась вперед, припадая на заднюю ногу.
      - Бедная ты моя. Ну да ничего, Брид тебя вылечит.
      Он подвел лошадей к высокому незнакомцу, а тот уже держал в руках поводья коня Брока. Каспар с удивлением и восхищением заметил, какой длинный у него лук. Наверное, этот человек как раз и прогнал оставшихся волков.
      Они продвигались все глубже в чашу. Каспару приходилось опираться на спину Огнебоя, чтобы не так болело колено. Наконец среди леса показался мерцающий огонек - свет в оконце длинной приземистой хижины.
      Это был скорее хлев, чем дом просто вырытая в земле яма, накрытая навесом, хоть и со стенами из как следует переплетенного вьюнами хвороста. Из щелей торчал зеленый мох. Но внутри горел теплый очаг, и ласковый дымок, пробивавшийся через дыру в похожей на шалаш крыше, смешивался с туманом
      Вход, достаточно широкий, чтобы внутрь могла пройти корова, закрывал сшитый из шкур занавес. Незнакомец шагнул вниз, помог Броку спустить в землянку Брид и махнул Каспару, чтобы тот вел следом лошадей. Вырытый в земле ход разделялся впереди надвое.
      - Подождите, - сказал Каспар.
      - Мы днем потеря ли одного мальчика, его зовут Пип. Я должен вернуться его найти.
      - Оставлять Брид не хотелось, но и Пипа одного в лесу не бросишь.
      - Никого ты в чаще ночью не найдешь, - ответил хозяин. - Лучше поспи, а утром я тебе помогу.
      Его уверенность успокоила Каспара. Незнакомец прав. Туман сгущался, становилось все темнее, к тому же Пип ведь вырос в лесу. Наверняка у него тут есть друзья, которые пустят его переночевать, а в крайнем случае может залезть на дерево. Конечно, ночь холодная, но на мальчике медвежий плащ.
      Покряхтывая, косматый незнакомец отвалил в сторону несколько поленьев, перевязанных веревкой они тут были вместо двери, и, запалив факел, повел Каспара в подземную конюшню
      - Раньше я в сарае жил, - объяснил он, - да от волков там никакой защиты не было. Вот, пришлось землянку выкопать. Тут обороняться куда проще. Так, посмотрим-ка, что с кобылой. Он принялся промывать лошади рану и вскоре объявил:
      - Укус, конечно, глубокий, но сухожилия не порваны. Ей теперь главное отдохнуть. И тебе тоже.
      Никаких вопросов Каспар задавать и не думал. Он почему-то сразу стал доверять этому человеку. Брид лежала у огня на оленьей шкуре, под голову Брок пристроил ей скатанное одеяло, а сам скорчился в тени.
      - Все из-за меня, - заговорил он, как только Каспар вошел в жилую комнату. Мальчишка-то убежит я должен был знать, что негодник отправится навестить старых дружков. Надо было мне за ним приглядывать. Вы уж меня простите, мастер Спар.
      Каспар покачал головой, сам-то он считал виноватым как раз себя.
      - Похоже, я упала с лошади, - пробормотала жрица, она заметила Каспара, слабо улыбнулась, а потом с удивлением стала разглядывать комнату. Странного вида старуха поправила ей подушку и принялась мешать какое-то варево в черном горшке, уютно булькавшем над огнем на треноге. Каспар почуял запах мясного бульона и облизнулся. Брид, морщась, приподнялась на локте и посмотрела на старуху, а потом - и на мужчину, показавшегося в дверях.
      - Кто вы? - подозрительно спросила она. - Я вас знаю?
      - Может, и знаешь, - ответил тот, опускаясь всем своим немалым весом на приземистый трехногий табурет у огня, - да только вряд ли. Я тут много лет не бывал - годков шестнадцать, наверно. А ты с виду больно молода, чтобы меня помнить - На его покрытом морщинами лице заиграла улыбка. - А вот я тебя знаю, Брид. Ты, наверно, была еще совсем малышкой, да только другого человека с такими глазами на свете нету.
      Брид смело улыбнулась в ответ.
      - Стало быть, у тебя есть преимущество, стрелок, - сказала она, бросив взгляд, на повешенный, у двери длинный лук.
      После тяжелой паузы мужчина сказал:
      - Харле. Зови меня просто Харле. А это - моя мать. Женщина улыбнулась, и, к удивлению Каспара, зубы у нее оказались белые и здоровые. Ничего себе старушка. Как и у сына, волосы у нее были спутанные, но более тонкие, они свисали на плечи, словно ивовые ветви. Лицо ее в свете огня казалось зеленовато-серым, но скорее просто чумазым, нежели нездоровым.
      - Иди сюда, сын Керидвэн, посиди у огня, тут твой человек уже устроился, - прошептала она, указав кивком на Брока, тот неуютно скорчился на низком табурете. - Тебе, Брид, надо поесть. Попробуй-ка мой бульончик. А за кормежку расскажешь нам свою историю.
      Говорила старуха голосом скрипучим, как сучья старого дерева, которые тревожит ветер. Брид поднялась и села, хоть и была еще бледна.
      - Мне нечего вам рассказывать.
      - Нечего? - недоверчиво покачала головой женщина.
      - Ну, ладно, все равно давай поешь. Не пропадать же добру.
      Голодный Каспар облизнулся, не поднимая головы: странная женщина и человек, от которого тянуло плесенью, вызывали у него беспокойство, и лишний раз к ним обращаться не хотелось. Что за суп сварила старуха, он тоже понять не мог. Пахло кабанятиной, да, несомненно, а вот грибы... Необычный запах, землистый, поду мал Каспар, постепенно осваиваясь. Харле встал, едва не метя космами потолок, и, тяжело ступая, пошел к грубо сработанному столу, уставленному множеством кувшинов и крынок. Оттуда он притащил прошитый кожаный мех и пять роговых чаш, плеснул в одну янтарной жидкости и протянул ее Каспару.
      Питье было по-летнему сладким от меда, с резким вкусом. Юноша подержал его во рту, потом проглотил, но закашлялся: напиток оказался куда крепче, чем ему сперва показалось.
      Брид пить не стала. Она смотрела поверх края своей чаши на старуху, внимательно ее изучая. Та была сложена необычно руки и пальцы очень длинные, а туловище плотное, коренастое. Каспар решил, что женщина напоминает ему старую иву, пустившую побеги. Брид молчала, пока старуха не спросила ее про Морригвэн.
      - Боюсь, она в последнее время себя плохо чувствует, - печально ответила девушка.
      - Ну, так ей же лет-то сколько! Я все удивляюсь, что она вообще до сих пор жива. Человеческое тело так мало может протянуть! Жалко, она ведь такая мудрая. Старуха посмотрела на Брид неодобрительно, будто виня ее в том, что та отнюдь не так мудра, как Морригвэн, а потом, кряхтя, налила девушке еще бульона.
      Брид, сидевшая у огня, скрестив ноги, похоже, по теплела по отношению к незнакомке, во всяком случае, плошку приняла с благодарностью. Каспар удивился: Брид редко ела помногу, значит, видимо, пытается порадовать хозяйку.
      Девушка смешно надула губы и повторила:
      - Так я вас знаю, да?
      - Знаешь, - ответила мать Харле. - Я тебя на руках качала. Только ты не помнишь. Теперь, маленькая Дева, ты выросла, и пора тебе муженька завести. Скоро придется тебе избавить Морригвэн от ее старых костей. А ты этого сделать не в силах, покуда не найдешь девочку себе на смену, так? Женщина подняла мохнатые брови. - Морригвэн ведь тебя на поиски послала, верно?
      - Почему вы так думаете? - спросила Брид, потирая затылок.
      - У-у, я много чего знаю. Были всякие знаки, что бы мы сюда возвращались. Ну-ка, давай говори: права я или нет?
      - Морригвэн отправила меня искать волчат, оставшихся без матери, сказала Брид. - Один охотник убил волчицу-мать.
      Старуха вскрикнула и выронила чашу. Даже не взглянув под ноги на разлившееся по полу медовое питье, она посмотрела на Брид долгим тяжелым взглядом.
      - Убил волчицу-мать? Да, ты должна найти детенышей. Но это будет нелегко. Охотники напугали волков, и те настороже.
      - Пока все выглядит довольно просто. Мы собирались пересечь Кабаний Лов, а потом повернуть на юг, к Волчьим Зубам волчата должны быть там. Но мы потеряли пса, а потом Пип пропал, и, в конце концов...
      - Да-да, и, в конце концов встретили черномордых волков, пробормотала женщина, опускаясь на табурет. Наклонившись к Брид, она с заговорщицким видом шепнула: - Парень-то притих чего-то, да? По глазам у него, как говорится, все видать, а рот на замок.
      Брок вежливо удалился в дальний угол землянки и стал там греть мозолистые руки о плошку с бульоном. Харле сел рядом с Каспаром. Сперва тот отвечал на его вопросы односложными словами, но потом, хоть и не охотно, разговорился. Уверенность Харле передалась и юноше, помогла забыть о проблемах. Не упомянуть о находке в лесу он не мог. Каспар заметил, что высокий неумытый незнакомец слегка потеет. От него шел странный запах, вроде как от лошади.
      Брид вытащила из сумки солнечный необработанный рубин и кусок волчьей шкуры.
      - Что за человек мог это спрятать в грудной клетке волка, а потом закопать?
      - Дело нехитрое, - ответил Харле. - Любой, кто хотел, чтобы их нашел охотник. Лучше места, чтобы спрятать весточку для кого-нибудь из этих бестий, не приду мать. Собака почует волка за милю, а больше никто не отыщет.
      Разговор стал затихать, и мать Харле принесла одеяла. Каспар растянулся у огня - больше спать было не где. Сладкий напиток ударил ему в голову, боль в колене прошла, и он без труда задремал, хотя его отдых и тревожили дурные сны.
      Каспар ворочался, со всех сторон из темноты скалились блестящие зубы. Вдруг он оказался в Торра-Альте и пополз вдоль подземной темницы. Какие-то люди пытали каленым железом гниющих заживо пленников. Зловонный труп стоял, не падая его держала "железная дева", и по-прежнему сжимал руками прутья решетки.
      Каспар старался остановить пытки, но как только он поворачивался к кому-нибудь из палачей, его смеющееся лицо удлинялось и становилось мордой волка. Волки были повсюду! Юноша побежал в глубину подземелья, чтобы спасти Некронд, но не мог пробраться - не пускали волки. Целые сотни их заполонили темное помещение, они корчились и извивались, ползали друг по другу. А откуда-то доносился крик человека, просившего Каспара о помощи...
      Он проснулся - Брид звала его по имени.
      Каспар потряс головой, чтобы разогнать сон. В землянку ворвался порыв холодного предутреннего ветра: Харле стоял у входа, откинув занавеску, и всматривался в лес.
      - Брок пропал, - взволнованно сказала Брид.
      Глава 6
      Пип закусил губу, пытаясь выдумать себе оправдание, развернул лошадку и поскакал обратно к поваленным деревьям. Конечно, надо было крикнуть мастеру Спару, как только увидел следы Трога. Но уж больно его обидели слова Брока. А с тех пор прошло уже больше часа.
      Мальчик лишь пытался доказать, что чего-то стоит, отыскав пса в одиночку. Однако оказалось, что идти по следу вовсе не так легко, как можно было подумать, глядя на Брид и мастера Спара, и вскоре Пип потерял из виду отпечатки собачьих лап. Трог оставил на мерзлой земле всего дюжину следов, и ни одного больше Пип найти не смог, как ни старался. Теперь, отсутствовав так долго и заехав так далеко, он просто не мог вернуться с пустыми руками. Может, если поискать еще немного...
      Лес он знал лучше всех. Надо доказать, что в своих родных местах он умеет больше, чем Брок, что он чего-то стоит, что он мужчина. Пип знал, что многие в крепости считают его маленьким заносчивым выскочкой, выезжающим за счет везения сестры: если Май когда-нибудь выйдет замуж за лорда Каспара, ее брат, разумеется, тоже займет высокое положение. Но Пип хотел добиться всего сам. К совершеннолетию ему надо было стать хотя бы сержантом.
      Только кто его сделает сержантом, раз он бросил баронского сына без всякой веской причины? Вот дурак! Надо было давно уже вернуться и принести извинения. Положение сложилось отчаянное. Мастер Спар теперь решит, что на него совершенно нельзя положиться. Как возвращаться, не найдя сперва Трога? Пес должен быть где-то неподалеку.
      Мастер Спар всегда был с ним так добр, никогда к нему не относился, как к сыну простого дровосека. Нет, такой сюзерен ничего кроме любви не вызывает... Вот только его отношения с Май!
      Пип оставил пока в стороне вопрос о том, следует ли возвращаться с пустыми руками или продолжать искать Трога самому, и принялся обдумывать отношения своей сестры с дворянином. От размышлений он проголодался и стал копаться в седельном мешке в поисках еды. Ну, сушеную оленину оставим совсем на черный день - она попросту несъедобна, решил Пип, и вытащил толстую краюху хлеба и небольшой пирог с яйцом. Это уже что-то, но где же яблочный кекс? Пип ведь лично проследил, чтобы повариха его положила.
      - Шикарно! - провозгласил он, обнаружив, наконец, кусок кекса, обильно сдобренный специями. Чтобы больше не пришлось перелопачивать весь мешок, сушеную оленину и овсяные лепешки Пип переложил к себе в карманы, а потом вернулся к мыслям о Май и том, какие у нее перспективы с мастером Спаром. Вообще-то ему бы радоваться тому, как все складывается, да только вот... Конечно, хорошо, что Май может удачно выйти замуж (если принять, что у Каспара благородные намерения), но Пипу не хотелось ничего получать за счет сестры. Он знал, что завоевал, огромное уважение молодых рекрутов тем было проще обращаться с вопросами и за указаниями к нему, чем к старшим солдатам, однако теперь... Пип тяжело вздохнул. Он проявил полную безответственность; ничего не оставалось, как только вернуться к мастеру Спару и извиниться. Может, на обратном пути он успеет придумать хорошую причину, заставившую его отсутствовать так долго. Можно сказать, что видел подозрительных людей уж не браконьеры ли они? или даже самого Трога и потому-то не вернулся немедленно доложить о замеченных следах.
      Нет, не годится. Брид сразу все поймет. От одной этой мысли у Пипа по спине пробежал холодок. Глаза, пронизывающие до самой души... Матери еще можно было иногда соврать, а повариха вообще никогда вопросов не задавала, но вот три высшие жрицы те всегда знали правду. Интересно, как мастеру Халю удается общаться с Брид? Стоит только взглянуть на какую-нибудь другую девушку, и Брид тут же все знает, даже если сама ничего не видела. А Халь, похоже, любит посмотреть на девушек. Некоторые не понимают, что у них в руках драгоценнейший изумруд, так поговаривают в крепости. Кстати, приятно, что слухи ходят не об одном только Пипе.
      Он все еще выдумывал себе оправдание, когда услышал неподалеку справа отрывистый лай. Пип повернулся туда и стал вглядываться в густые заросли куманики, засохшей на корню.
      Конечно же, это Трог, подумал он с облегчением. Дело не в том, что мальчик беспокоился о псе. Просто теперь его должны были простить за отлучку. А то на душе просто кошки скребли при мысли о том, что скажет Брок.
      Пип принялся свистеть и звать пса по имени. В зарослях завизжали. Пип погнал своего тяжелого мерина напролом через колючие кусты и вскоре уже стоял на коленях над раненым Трогом.
      Пес перестал биться, лег и доверчиво посмотрел Пипу в глаза - будто был уверен, что тот избавит его от мучений. Мальчик с ужасом разглядел, что передняя лапа у Трога зажата в стальном капкане, и из раны течет кровь.
      - Бедный ты мой, - проговорил он, стараясь успокоить пса, а потом закричал, что было сил: - Брид! Мастер Спар! Помогите, помогите! - Пип знал, что никто его не услышит, но все равно ничего не мог с собой поделать. - Брок!
      Трог заскулил, жалобно стуча по земле коротким хвостом. Остальные остались слишком далеко. Придется вытаскивать пса самому.
      - Что за ублюдки это сделали, - сказал Пип собаке. - Кровавые убийцы, варвары! - Он положил ладонь Трогу на спину и почувствовал, что пес дрожит. - Храбрый ты мой, молодец!
      Трог застучал хвостом быстрей, но стоило мальчику потянуться к ржавым зубьям капкана, как пес издал предупреждающее рычание и легонько куснул его за ладонь. Пип тут же отдернул руку, поняв, что усиливает боль собаки. Что же делать? Паника спутала все мысли, и Пипу пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Он не мог приблизиться к лапе Трога, а отсюда не видел, как открыть капкан. Может, подцепить чем-нибудь?
      Пип стиснул зубы, готовясь сделать то, что был должен. Он подсунул пальцы под зубья, не обращая внимания на то, что Трог вгрызается ему в руку.
      Капкан был тугой, и Пип боялся за свои пальцы - если он захлопнется, то уж точно переломает кости. На миг ему показалось, что сил не хватит, и зубья опять врежутся псу в лапу. Мальчик откинулся назад и потянул со всех сил, капкан подался настолько, что Пипу удалось упереться ногой... Наконец что-то хрустнуло, и ловушка рас крылась.
      Пип так и не увидел радости в черных узких глазах пса: что-то тяжелое ударило мальчика по голове, и он утонул в темноте.
      Его тащили головой по прелым листьям. Пип поморгал глазами, пытаясь прийти в себя. Оказалось, что его за руки и за ноги привязали к длинной жерди, как оленью тушу, и несли. Чтобы не так тошнило, пришлось сжать зубы. Что же происходит?
      "Трог!" - внезапно вспомнил мальчик и вскрикнул. Со всех сторон словно заболтали сороки. Краем глаза Пип увидел птичьи лапы и тела, одетые до колена в густой мех. Кобольды! А Брид говорила, что они безобидные. Ничего себе!
      Собаку тоже тащили на жерди, из раненой лапы текла кровь. Морду Трогу туго затянули какой-то тряпкой, голова безжизненно свесилась и качалась в такт неровному шагу кобольдов.
      Пип порадовался за пса: раз тот потерял сознание, значит, больше не чувствует боли. Лишь бы не умер. Все в крепости обожали нахального проказника, хоть он и гонял кур и таскал с кухни еду. И Пипу ли этого не понять! Пироги, вечно одни только пироги. Пес бы отдал огромные куски мяса и здоровенные круги крепко пахнущего сыра ради одного только пирога. Повариха пыталась его отвадить, но куда там! Как-то раз на столе специально оставили пирог с горчицей вместо начинки, целый горшок угрохали, и что? Трог на него ни капли внимания не обратил, будто знал, что тут неладно. В последний раз он стянул лимонные пирожные из кладовки. Никто до сих пор так и не понял, как Трогу удалось туда забраться, а Пип только посмеивался про себя. Не будет же он раскрывать тайну и портить все веселье!
      Трог, жадно следящий за тренировками стрелков и норовящий поучаствовать в щитовом бою, составлял важную часть жизни крепости. Он шествовал перед шеренгами солдат, задрав нос, будто их инспектировал, и только перед бароном Бранвульфом всегда почтительно поджимал хвост. Повариха не раз упрашивала барона, чтобы Трога вышвырнули из крепости или хотя бы приструнили, но пес проявлял к Бранвульфу такое уважение и с такой яростью рычал на всякого, кем тот был недоволен, что барон и слышать ничего не хотел. Пса не то что не наказывали ему даже позволено было сидеть за господским столом на особом высоком стуле. Такой дерзостью Пип мог только восхищаться. Трог был ему по сердцу: пес знал, как надо жить в этом мире.
      Голова у Пипа кружилась, в запястья врезались веревки, а ногти побелели. Было больно, но совсем не страшно: мастер Спар их, конечно же, найдет и разберется с этими мохнатыми недомерками. Пип нахмурился: как же он дал этим отбросам себя захватить? Вся крепость будет над ним смеяться.
      В самоуничижениях прошло немало времени, прежде чем мальчик почувствовал первую тень беспокойства. Кобольды двигались на восток и все больше удалялись от мест, где он вырос. Лес кругом сделался уже совсем незнакомым. Где-то на севере журчала вода, должно быть Лешая река она течет через среднюю часть Кабаньего Лова с запада на восток, а потом впадает в Лососинку. Пип застонал при мысли о том, что мастер Спар может их здесь и не отыскать, а потом еще раз, вспомнив, как ушел, не сказав ни слова. Мастер Спар решит, что он просто сбежал и вернулся в свой родной лес. Пип даже представить себе боялся, что сюзерен о нем будет думать.
      Это конец. Он принес бесчестье своей семье. Что теперь случится с Май? После смерти матери старшая сестра все время хлопотала вокруг Пипа и пыталась его воспитывать, но мальчик все равно ее любил. А теперь вот так опозорил. Наверное, мастер Спар ее бросит, раз у нее та кой глупый брат?
      - Аи! - невольно вскрикнул Пип, ударившись головой о лежащее поперек дороги бревно.
      Длинные пальцы с узловатыми суставами ухватили его за волосы и рывком подняли голову. В лицо Пипу уставилось существо с покрытой бородавками мордой, огромными глазами и узкими прорезями ноздрей. По телу проскребла серовато-коричневая кожа, похожая на мягкую кору старого тиса, в нос ударил прелый землистый запах. Шершавая лапа ущипнула за щеку, будто проверяя: вкусный ли мальчик? Уж не сожрать ли его собираются?! Пип признался себе, что начинает ощущать не которую неуверенность.
      Кобольды вдруг остановились и сбросили его на землю. По лицу хлестнули сухие ветки. И все же это не так унизительно, как болтаться подвешенным на жерди!.. Пип стал растирать пальцы.
      - Эй, ублюдки, развяжите меня! Я человек барона. Он вас всех за это повесит. Если вы меня не отпустите... - Рядом заскулил Трог, и Пип со всех сил дернулся, пытаясь освободиться. - Что вы сделали с псом? Ну-ка раз режьте веревки! Вы что, не видите - он ранен! Ему же больно!
      Трог был по-прежнему привязан к жерди, но тугие путы хотя бы помогли остановить кровь. Пип лишь надеялся, что лапа у пса не сломана. Впрочем, кости у приземистого коренастого Трога были, пожалуй, раза в два толще, чем у легконогих желтогорских волков.
      Пип позвал пса по имени, и тот с трудом поднял голову.
      - Ах вы, ублюдки! - снова стал ругаться мальчик. - Развяжите его, живо! Это же собака барона Бранвульфа, кретины вы этакие! Барон с вас живьем шкуру сдерет, как только я ему все расскажу. Глупые отродья!
      Кобольды разбежались, хрипло щебеча. Пип увидел большие меховые сапоги. Кто-то подошел и встал над ним.
      - На кой ляд вы притащили сюда мальчишку? - говорил человек родом из Бельбидии, но определенно не из Торра-Альты: слова звучали резко и грубо.