- Не знал, что в Камаллии утесы есть, - нахмурился Катрик. Он, должно быть, не понимал происшедшего и потому выхватывал только самые простые обстоятельства.
      - Да есть же... - начал было Каспар. Брид ухватила его за руку.
      - Позволь, я расскажу. Ты все только запутываешь. - Она коротко объяснила Катрику, почему они очутились в Кабаньем Лове и как по неосторожности попали в Иномирье из-за того, что Папоротник украл Свирель Абалона. - Вот видите, мы не должны были здесь оказаться, нам очень нужно вернуться, и, сверх всего, за нами гонятся ловчие.
      Катрик растерянно крякнул и указал на лучника.
      - А он чего? О нем-то вы ничего не сказали.
      - Абеляр, друг мой, - представился тот. - Баронский лучник первого разряда.
      Катрик с улыбкой протянул ему руку.
      - А я - баронский колодезный мастер и верный его подданный до самой смерти. Баронский значит, барона Бранвульфа.
      - А я служил барону Пеллинору.
      - Ну, ты, похоже, подзадержался в лесу. Впрочем, наверное, имел на то причину. Что ж, для меня большая честь такого героя повстречать. Ты ведь собой закрыл барона от стрелы.
      - Откуда ты знаешь? - удивленно спросил Абеляр.
      - В летописях написано. О тебе все знают, - рассмеялся Каспар.
      Абеляр посмотрел на него недоверчиво, будто опасаясь, не разыгрывают ли его.
      - Точно тебе говорю, - настаивал Каспар. - А еще баллада есть. Так и называется - баллада об Абеляре Лучнике.
      - Обо мне? Баллада? - опять не поверил тот. Каспар набрал воздуху и запел негромко, зато мелодично:
      Принц Галланд, юн и невинен, Бельбидии наследник,
      С бароном Пеллинором ехал утром крови и бед.
      Брунгар и Беоторик, Аттертон и Хальгард
      В шторм кеолотианский попали за ними вослед,
      Но тут Абеляр отважный, барона первый лучник,
      Храбрейший в Торра-Альта, устремился в бой.
      Бесстрашен перед лицом врага, из свиты барона лучший,
      Сражался он отчаянно, рискуя головой.
      Увы, Абеляр Лучник, первый стрелок барона,
      Отважнее, чем драконы, древле правившие страной,
      Он спас своего господина, но убит был наследник трона,
      Не смог уберечь Галланда, принца не спас герой.
      Так Абеляр отважный стрелу смертоносную принял, Метившую в Пеллинора был закрыт героем барон.
      Воспойте же Абеляра! Пойте об Абеляре!
      Да славится имя героя, будь вечно прославлен он!
      - Хватит! Не могу больше! - в замешательстве закричал лучник. - Это все незаслуженно. Я его подвел! Принц погиб, а я ведь знал, что тогда на трон взойдет Сорстан. Я должен был защищать принца и не защитил, из-за меня рухнула Старая Вера.
      Катрик склонил голову.
      - Что ж, как бы то ни было, а я горд встречей с тобой, мастер лучник. Ух! Ведь были люди раньше! Теперь-то молодежь...
      - Совсем стыд потеряла? - предвосхитил Каспар его вечную присказку.
      Катрик удовлетворенно кивнул.
      - Я в свое время тоже так считал, - рассмеялся Абеляр.
      Брид замахала на них руками.
      - Тише! Вы опять привлекаете к себе внимание! Каспар оглянулся через правое плечо и решил, что Брид зря беспокоится. Ближайший лесничий смотрел не на них, а просто пробегал глазами туда-сюда. Другие души тоже переговаривались на ходу, правда, большинство задумчиво смотрело вперед, уже обретя мир с собой и со своей прошедшей жизнью, найдя ответ на вопрос о ее смысле.
      - Не туда смотришь. - Брид указала глазами налево.
      - Да он тоже на нас не смотрит, - возразил Каспар.
      - На нас - нет, зато глядит на Папоротника и скоро поймет, что тот с нами.
      Больше Каспару ни о чем спрашивать не требовалось. Папоротник вел себя даже хуже, чем человек-лошадь. Остальные души шли спокойно, а лёсик все время метался то влево, то вправо, расталкивая их локтями и поминутно оглядываясь назад.
      Брид скользнула к нему, чтобы сделать строгое внушение. Папоротник тут же ухватил ее за руку и повеселел, но не успокоился. Однако же Брид удалось заставить его идти помедленнее, и вскоре остальные торра-альтанцы поравнялись с ними.
      - Что за глупое животное? - прошипел Абеляр. - Куда тебя несет все время?
      - Надо бежать, - пискнул Папоротник. - Видишь, какие у них луки!
      - Научись себя сдерживать, - сказала рогатому лёсику Брид.
      - Ты что, не видишь, что только хуже делаешь? - сердито спросил его Абеляр. - Или ты совсем дурак?
      - Да тебе попросту все равно! - вспылил Папоротник. - Ты просто не понимаешь, как это важно. Не твоего ведь детеныша в любой миг могут волки разорвать.
      - Да замолкни же ты! - зарычал лучник. - Что один какой-то детеныш значит по сравнению с судьбой...
      - Это моя дочка! Тебе неясно - я за нее отвечаю! Я ей нужен, и я должен вернуться и о ней заботиться! - В отчаянии Папоротник затопал копытцами и принялся заламывать ручки.
      Брид погладила его по плечу.
      - Мы вернемся, Папоротник, обещаю тебе. - Абеляр, ворча, отвернулся. Это не объяснишь тому, у кого своих детей никогда не было.
      - Откуда вы знаете, что у меня не было детей? - сердито спросил лучник.
      - Всякому понятно, - со смехом ответила Брид. - Человек, у которого они есть, не стал бы так отважно бросаться в бой, защищая барона и принца. Тот, кому нужно заботиться о своих детях, в первую очередь думает именно о них.
      Катрик был впечатлен ее способностями.
      - Вот ведь - вроде такой молодой девушке рано еще знать, что чувствуешь, когда воспитываешь детей, а она знает!
      - Достаточно посмотреть, как ведут себя люди, - объяснила Брид. - Если у человека нет детей, мир принадлежит ему, а если есть, то мир сводится к детям. Так и должно быть, потому что дети это будущее.
      Они шли через темный лес. Настроение у Каспара понемногу улучшалось. Звука охотничьей трубы давно не было слышно, и как он надеялся, до прохода оставалось уже немного. На деревьях по-прежнему шелестела весенняя листва, а вот земля стала сырой, и росший вдоль тропинки орляк сменился тростником и миртом с белыми, похожими на звезды цветами. Путь шел под уклон. Чибис кружил над гнездом, повторяя жалобную песню. Каспар испугался за его птенцов: нет ли в камышах горностая или травяной змеи? Впереди показалась пустошь, над ковром рыжего вереска торчали высокие стебли дрока, одетые по весне победоносным желтым цветом.
      Начало моросить. Каспар раньше думал, что в Ри-Эрриш дождя никогда не бывает; оказывается, ошибался. Вода смыла все краски природы, оставив лишь тени, бледный туман и едва видимые очертания. Деревьев уже не было, но, как и говорил Абеляр, лесной закон действовал и здесь.
      - А что, птицы тут тоже принадлежат к колесу жизни? - спросил Каспар, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.
      - Вряд ли, - ответила Брид. - Морригвэн считает, что существа Иномирья рождаются и умирают всего один раз. Им страшен не возраст, только насильственная смерть, а тогда они возвращаются в сияние великого бога солнца. Его пламя сжигает душу дотла. Здешние животные не похожи на тех, что обитают в нашем мире и после смерти возвращаются к Матери, чтобы она возродила их своей любовью и дала новую жизнь.
      - Места кругом напоминают Кеолотию, правда?
      - Это и есть Кеолотия! - раздался сзади насмешливый голос. Он принадлежал женщине в пурпурном платье из атласа, растянутом обручами, обшитом по подолу узорчатой бахромой и снабженным глубоким декольте, так что обширная грудь так и переваливалась в такт шагам. Туфли у женщины были на высоких деревянных подошвах, чтобы добавить хозяйке росту.
      - Ведь идет дождь, вы заметили? - продолжила она. - Каждому совершенно ясно, что мы в Кеолотии. Или ты йомен-недоучка?
      - Может, и так, - ответил Каспар, не видя причины рассказывать о себе правду.
      Лицо у женщины было раскрасневшееся, хотя и с приятными чертами. И фигура, должно быть, тоже отличалась когда-то красотой, только с возрастом уж слишком расплылась. Причем не здоровой полнотой, какая от хорошего питания, уравновешенного тяжелым трудом или необходимостью подолгу бывать на морозе, а жирной тучностью, причина которой лень.
      - Я так и думала, - пропыхтела женщина. - Невежественная чернь. Ненавижу это место, и ходить пешком тоже ненавижу. Кушать нечего, слуги все куда-то разбежались... О! Мальчик, ты будешь моим лакеем, - объявила она, потом взглянула на Брид. - А ты, девушка, пойдешь ко мне в горничные. Я богата, и платить вам стану хорошо.
      - С удовольствием! Почту за честь служить столь прекрасной леди. Брид еще больше усилила свой и без того звучный горский акцент и присела в неуклюжем почтительном реверансе. - Только чем, госпожа, вы будете мне платить?
      - Мой муж об этом позаботится, - отмахнулась та. - Итак, когда мы в следующий раз остановимся, первым делом расчешешь мне волосы.
      К ее потрясению, Брид прыснула.
      - Сперва мне надо договориться с вашим мужем, - сказала она, подавив смех.
      - Его здесь нет, - сварливо произнесла женщина. - И этих твоих глупостей я не потерплю. Разве моего слова недостаточно? Ты хоть знаешь, кто я такая?
      - Нет, госпожа, мы ведь люди простые, с благородными не тремся, встрял Каспар, и Брид не смогла не поморщиться от его ужасного крестьянского говора.
      - Ясно. - Женщина подтянулась, от чего могучая грудь стала выпирать дюйма на два сильнее. - Я жена богатейшего после самого барона Виглафа человека в Наттарде Мой муж величайший сыроторговец во всех странах Кабалланского моря.
      - Ой, в самом деле? - воскликнула Брид с ожидавшимся от нее трепетом.
      - Этакий огромный круг сыра! - Каспар был не в силах больше сдерживать смех. Брид тоже чуть не расхохоталась.
      Катрик посмотрел на них неодобрительно.
      - Ох, мастер Спар, нехорошо над ней шутить. Она ведь еще не поняла.
      К ним скользнула маленькая девушка, похожая на робкую мышку.
      - Она на самом деле хорошая. Просто привыкла так со всеми обращаться, а зла-то никому не желает. В жизни ей досталось мало любви, разве что от мужа подарки получала, а по ночам плакала о чем-то.
      - Милочка, ты давно уволена, так что не смей говорить с моими новыми слугами. Это одно из моих правил. Я подобного не потерплю.
      - Она еще не понимает, что случилось. Не знает, что мы все мертвые. Слишком потрясена.
      - А что случилось? - спросил Каспар своим обычным четким тоном, явно выделявшим его из толпы простонародья.
      - На нас напали в дороге, хотели отнять деньги. Велели отдать драгоценности, а она решила не отдавать. Ей даже палец отрезали с обручальным кольцом. Храбрая она была, как буйвол, а глупая - как два буйвола.
      - Девчонка! Я велю мужу тебя наказать!
      - Зря она тут, - грустно сказала девушка. - Боюсь, когда она поймет, что случилось, то не сможет войти в Аннуин. Это ведь одно из самых дальних ее путешествий
      Каспар удивился, откуда в бедной служанке столько любви к этой мегере? Девушка пыталась объяснить должно, быть, уже не в первый раз:
      - Госпожа, ваш муж не может меня наказать, Его здесь нет.
      - Что значит - его здесь нет? Я знаю, что его здесь нет, но скоро он вернется домой и тут же пошлет людей на мои поиски. Я для него значу больше, чем все на свете. Он мне дарит драгоценные камни изумруды и бриллианты.
      - Ее отец очень влиятельный человек. У него много торговых кораблей, и он по выгодной цене перевозит сыры ее мужа, - рассказала служанка. - Тот не мог рисковать отношениями с тестем, поэтому без конца покупал ей драгоценности. Но никогда не любил.
      - Как грустно, - проговорила Брид. - Жизнь, в которой столько денег, а любви нет.
      В глазах женщины мелькнул страх.
      - Со мной еще никто несмел так разговаривать! - воскликнула она. - Я жена купца, у меня есть богатство и власть, и больше я не собираюсь идти пешком. Пусть меня кто-нибудь понесет.
      Каспар посмотрел на нее.
      - Я старший сын барона Бранвульфа Торра-Альтанского, но даже с собакой не стал бы говорить так, как вы говорите со своими слугами.
      Женщина смутилась, поняв, что сама себя выставила на посмешище.
      - Если так, значит, твои люди тебя ничуть не уважают. Слугам надо давать понять, кто тут главный, не то их не заставишь работать. Я плачу им хорошие деньги и ожидаю соответствующей отдачи. Однако, мальчик, ты мне лжешь! - воскликнула она с возвратившейся уверенностью в себе. Определенно ты не можешь быть дворянином, иначе знал бы это сам и не якшался бы с чернью. А ты, девушка, - повернулась она к Брид, - изволь найти мои кольца. Я их куда-то положила, только не помню куда.
      - Их у вас отняли. - Веселье исчезло из голоса Брид. Как ни ужасно женщина обращалась со своими слугами, она попала в беду. - И получить их обратно вы не мо жете, потому что погибли и попали в Иномирье. Здесь у вас нет ни слуг, ни денег. С этим нужно примириться. Вы в Иномирье, а через грань не возьмешь с собой ни богатство, ни власть, ни положение в обществе.
      - Ложь! - Женщина презрительно вскинула голову и, переваливаясь, пошла прочь, бормоча что-то с все нарастающим раздражением. Вдруг она остановилась и поглядела на свою служанку. У той лицо пересекала глубокая рана, а одна рука свисала под неуклюжим углом. Потом женщина уставилась на свою ладонь с отрезанным безымянным пальцем.
      - Люди! - внезапно всхлипнула она. - Трое людей в масках, двое с мечами, а один - с арбалетом. Я вспомнила. Они напали на нас. Мы должны были погибнуть.
      - Мы погибли, - сказала ей девушка и с улыбкой взглянула мимо хозяйки на восток, где с каждым днем все ярче разгоралось теплое сияние. Каспар не сомневался, что это свет любви Великой Матери, ждущей дома своих детей.
      - Я мертва! - закричала женщина. Она рванула платье, откинула голову назад и разрыдалась. - Я мертва! Деньги, все мои деньги, где они? Они мне нужны!
      - Блаженство посмертия дороже миллиона драгоценных камней, произнесла служанка.
      - Не смей со мной так говорить! О чем думают все эти люди? Они уходят прочь от жизни! Мои деньги. Без денег у меня не будет слуг. Нет, я не могу умереть без денег!
      - Их нельзя забрать с собой, - попыталась объяснить Брид.
      - Но ведь без денег нет счастья. Без денег ничего нет!
      Между вересковыми пустошами и укрытыми туманом болотами лежали заливные луга. Лесничие теснее сомкнулись вокруг путников. Иные нацелили на идущих луки, но большинство смотрело по сторонам, туда, где среди чертополоха паслись косматые коровы и серые ослики. Пробежало стадо гривастых коротконогих пони, искавших, должно быть, травы посочнее.
      - Вот они! - Абеляр толкнул Каспара локтем и указал в сторону. Простолюдины.
      Теперь Каспар их заметил: два высоких худых человека с плоскими лицами и сутулыми спинами жадно разглядывали путников. Руки и ноги их казались слишком длинными. У одного был короткий лук, у другого - нож. Оба, тяжело ступая, шли вдоль тропы, держась на некотором расстоянии.
      - Они голодны, - прошептала Брид. Папоротник прижался к ней, нутром чуя опасность.
      Лесничие велели душам держаться ближе друг к другу.
      Все тревожно смотрели на сгорбленных простолюдинов и на их собак, неуклюже ковылявших у ног хозяев.
      - Смотри, Спар. Помнишь, я говорил, что по лесному закону каждый простолюдин, у которого есть собака, обязан отрезать ей пальцы на задних лапах? - негромко сказал Абеляр. - Так ей труднее догнать... - он на миг замялся, - ну, дичь.
      - То есть нас, - спокойным тоном произнесла Брид.
      Лучник кивнул. Катрик расправил плечи и вышел вперед Каспара с Брид. Каспар хотел, было воспротивиться попытке его защищать, однако решил не возражать, Катрику надо было почувствовать свою значимость. Папоротник ухватился за руку Брид и закричал, с каждым словом подпрыгивая все выше:
      - Там собаки! Собаки! Надо бежать! Опасность! Опасность! Опасность!
      - Иногда бывает, что убегать нельзя, только раззадоришь противника, не пустила его Брид.
      - Нет, надо!
      - Ты теперь человек, а мы не всегда убегаем.
      - Надо бежать! - Других слов Папоротник, похоже, не помнил.
      Абеляр возвел очи горе.
      - Вот из-за таких дураков люди начинают зря тратить стрелы, когда им велено ждать до последнего. - Он посмотрел на Папоротника с презрением. Никакого терпежу не знает.
      - Тише, - укорила лучника Брид. - Он так привык. Мы ведь не знаем, что значит вдруг превратиться из животного в человека. Должно быть, это очень тяжело.
      Каспар подумал и решил, что он и сам-то в предыдущей жизни человеком был вряд ли. Вот люди вроде Халя или отца это да, они уверены в себе и умеют управляться с чужим честолюбием. И Пип тоже. А он нет, точно, не всегда он ходил в человечьей шкуре. Точно так же, как Огнебоя раздражала лошадиная участь, Каспара пугала ответственность, ложившаяся на плечи каждого человека.
      - Вот трус, - продолжал ругать лёсика Абеляр. - Он-то и привлечет к нам простолюдинов.
      От простолюдинов пахло потом, страхом и голодным предвкушением.
      Лесничие громко запели, заставляя души сплотиться потеснее. Папоротник чуточку успокоился.
      Одна хромая собака подошла так близко, что Каспар увидел торчащие под покрытой лишаями шкурой ребра. Пес зарычал, должно быть, голод оказался сильнее, чем страх перед луками лесничих. Те держали его на прицеле, пока он, наконец, не отступил. Каспар понял, что под защитой лесничих бояться нечего. Напасть на них простолюдины не осмелятся.
      Он сжал руку Брид, одно движение стоило тысячи слов любви, дружбы и заботы. Та ответила тем же, но куда слабее, будто понимала его чувства, признавала их, но не вполне разделяла.
      Отряд двинулся дальше. По спинам струился пот, идти по сырой земле было трудно. По счастью, вдали показались деревья.
      - Хорошо. Туда простолюдины не сунутся, - сказал Абеляр. - Хищники для них слишком опасны.
      - Почти пришли, - произнес Катрик. - Костями чую.
      - Нам нужен план, - сказал Каспар Брид. - Если кругом так и будут все эти души, ты не сможешь сыграть на Свирели. Не забирать же их всех с собой. Они должны уйти в Аннуин.
      Ответить Брид не успела - над тропой разнесся вопль жены купца:
      - Я без денег никуда не пойду! Не могу их оставить! Отведите меня обратно! Кто-нибудь, отведите меня обратно! У меня хватит золота и бриллиантов для вас всех, если кто-нибудь отведет меня обратно. Не могу оставить деньги! - беспомощно кричала несчастная, хватаясь за голову искалеченной рукой. - Я хочу к своим деньгам!
      Другие души отшатнулись от нее, будто боясь, что внезапное желание держаться за жизнь передастся и им. Бледная девочка в простом белом платьице и деревянных башмачках посмотрела на женщину в ужасе и вдруг тоже закричала:
      - Я хочу к маме!
      У Каспара сердце обливалось кровью от жалости к ней. Души принялись разбредаться, юноша в отчаянии оглядывался по сторонам, зная, что должен что-то предпринять, чтобы не допустить надвигающегося хаоса, но мог лишь повторять:
      - Надо держаться вместе!
      Лесничие сосредоточились вокруг жены купца, пытаясь магической песней заставить ее замолчать, но, кажется, от ее личности уже мало что осталось. Женщина завывала столь безумно, что Каспар вообще сомневался, слышит ли она их пение. Сам он мог думать лишь о рыдающей девочке в белом платьице.
      - Мама! - плакала та. - Мама! Я заблудилась. За чем ты меня бросила? Мама!
      Брид не выдержала, бросилась к малышке и прижала ее к груди.
      - Мама тебя не бросила. Мама тебя любит. Девочка обхватила ее обеими руками, продолжая всхлипывать. Слишком поздно Каспар понял, что нельзя отвлекаться на беду одной души, когда остальным грозила опасность. Люди мужчины, женщины, дети разбежались. Лесничие, занятые женой купца, перестали обращать внимание на простолюдинов, и те уже почти подобрались к добыче. Внезапным рывком они бросились вперед, с ними тощие собаки, щелкавшие зубами налево и направо. Перепуганные души кинулись кто куда, псы хватали несчастных за ноги. Человек-лошадь упал прежде, чем лесничие успели, как следует прицелиться.
      Истощенные великаны - целые толпы их! хлынули из зарослей. Лесничие открыли стрельбу, однако души в панике метались, кто куда, и защитить их всех одно временно не хватало возможности. Каспар неуверенно потянулся за луком.
      - Сир? - Абеляр смотрел на него, ожидая приказаний. Фамильярность как ветром сдуло, теперь он был воином Торра-Альты, а Каспар - наследником барона.
      Что делать? Как поступил бы отец, как поступил бы Халь?
      - Ко мне! Ко мне! - закричал Каспар. - Все сюда. Занимаем круговую оборону!
      Большинство послушалось. Только жена купца бежала прочь, безумно крича и размахивая руками.
      - Нет, назад, назад, - попытался вернуть ее Каспар.
      Поздно. Большая часть душ оказалась далеко впереди, и все лесничие убежали к ним. Молодой простолюдин, свистом подозвав трех собак и держа нож острием книзу, бросился в погоню. Один пес ухватил жену купца за ногу, и та рухнула наземь; два других тут же принялись рвать зубами ее руки и лицо. Женщина кричала до тех пор, пока простолюдин не перерезал ей горло. Потом он распорол ей живот и содрал с тучного, еще дергающегося тела кожу, как охотник освежевал бы оленя. Тем временем кому-то из собак удалось отгрызть женщине руку, и пес с победным видом побежал в кусты, унося свой трофей. Два других отправились следом.
      - Ко мне! - кричал Каспар. - Не расходиться!
      - Вставайте все в круг, - велела Брид. Души послушно собрались к ней, она сверкнула дружеской улыбкой в сторону Каспара.
      - Абеляр, ты с этой стороны, я с той, - распорядился юноша. - Катрик, возьми мой нож.
      - У меня свой есть, - откликнулся старик, нашаривая висящее на поясе оружие.
      - У меня тоже! - крикнул кто-то из душ.
      Итак, четыре бойца. Лесничие, золотоглазые лучники Ри-Эрриш, были заняты отчаянно пытались защитить основную часть своих подопечных. Воздух в той стороне звенел от серебряных стрел, обращавшихся в тумане белыми молниями.
      Шайка простолюдинов, испугавшись, побежала в сторону отряда Каспара. Тот почувствовал, как быстрее забилось сердце, и сглотнул, чтобы побороть страх.
      Тщательно прицелился, но стрелять пока не стал надеялся, что простолюдины, увидев и здесь лук, отступят. Стрел было мало.
      Простолюдин с голодной улыбкой смотрел Каспару в глаза. Тот опять сглотнул, обещая себе, что не погиб нет здесь, в краю, где смерть его пройдет незамеченной и будет означать вечное небытие.
      Простолюдин оскалился, обнажив острый язык и редкие зубы. Рядом с ним встало еще четверо. У одного вместо рук торчали лишь обрубки несомненно, когда-то его наказали за незаконную охоту. Внезапно все пятеро рванулись вперед. Каспар спустил стрелу, наложил на тетиву еще одну, выстрелил снова. Могучий простолюдин схватился с Катриком, мигом повалил его на колени и вонзил зубы в кожу на голове. Оттолкнув противника, старик, держа нож обеими руками, полоснул его по горлу.
      Кровь не хлынула. Вместо этого простолюдин просто осел, будто сухая змеиная кожа, оставшаяся после линьки.
      Остальные лишь переступили через его останки и продолжали кромсать ржавыми ножами налево и на право. Едва слыша крики, Каспар стрелял по каждому, кто подворачивался, будь то человек или пес, и думал только о том, чтобы оставаться между простолюдинами и Брид. Остальное не важно. Главное, чтобы уцелела она.
      Из строя вырвалась, одна душа вырвалась и бросилась на врагов, склонив голову, как разъяренный бык. Это был сильный широкоплечий мужчина, и ударил он простолюдина так, что враг распластался на земле. Остальные души закричали от радости. Но тут же человека-быка окружили собаки. Тот нагнулся, угрожая им давно уже отвалившимися рогами.
      Как ни старался Каспар отогнать псов последними оставшимися стрелами, всего за несколько мгновений они разорвали свою жертву в клочья. Только одна собака упала с пронзенной глазницей, а другая бросилась прочь, унося глубоко засевшую стрелу в плече. Сзади Каспар слышал резкие хлопки тетивы: это Абеляр одного за другим расстреливал смыкавших кольцо простолюдинов. Вдали, за полосой тумана, уходили под сень деревьев лесничие, уводя с собой тех, кого могли. До Каспара донесся обрывок их песни, которая должна была отпугивать простолюдинов, однако на таком расстоянии те ее и не замечали. Стрелы кончились. Каспар вынул нож и приготовился к новому натиску.
      Сырой воздух пах кровью. Каспар слышал, как заливаются слюной простолюдины, как скрежещут зубами их собаки, споря из-за кусков мяса, оторванных от еще бьющегося тела.
      И вдруг все они кинулись на него. Один пес врезался ему в живот, Каспар отлетел на руки стоявшим сзади. Второй вцепился в горло. Катрик, метнувшись вперед, взмахнул ножом, чтобы их отогнать. Каспар понял, что стоит на коленях и пытается подняться. Абеляр и Катрик заступили путь собакам, полные решимости защитить наследника Торра-Альты.
      Нельзя было позволить, чтобы его люди рисковали своими душами! Каспар хотел поползти вперед хоть на четвереньках, но не хватило сил. Трое простолюдинов разом рванулись в бой, в воздухе, словно гнилой запах, повисли их крики. Это конец, подумал Каспар.
      Но почему-то простолюдины отступили, растаяли в тумане и зарослях.
      Он лежал в грязи, не в силах встать, не в силах даже пошевелиться.
      Лесничие преследовали отступающих простолюдинов. Однако с другой стороны вынырнули еще двое. Души, праздновавшие было избавление, в страхе разбежались. Остались лишь торра-альтанцы.
      - Вы не бойтесь, мастер Спар, я уж позабочусь, чтоб вы домой вернулись. - Катрик стоял над лежащим Каспаром. Простолюдины, осмелев при виде того, как на пуганы души, принялись кружить по пустоши, выжидая момент для нападения.
      В тумане, словно тень, показалась фигура. Непохожая на простолюдинов. Вокруг нее шли, прильнув к земле и извиваясь по-змеиному, черномордые волки.
      Великая Мать, сбереги Брид, безмолвно молился Каспар.
      Те лесничие, что остались на краю пустоши защищать укрывшиеся среди деревьев души, запели, созывая остальных.
      Каспар не мог двинуться с места. Разум хотел бы гнать его вперед, только ноги не отзывались. Не хватало сил даже на колени встать, как ни требовала того песня лесничих. Души уходили без него, а он мог лишь лежать в грязи и ждать страшного конца. С ним остались торра-альтанцы их верность была сильнее, чем магия лесничих, стоявших вдалеке.
      - Вы должны идти. Брид надо добраться до прохода. Абеляр, уведи ее, приказал Каспар. - Защищайте Брид. Ей необходимо вернуться в мир живых. Идите!
      Он почти ничего не видел, однако почувствовал, как дрожит земля от удаляющихся шагов. И понял, что остается наедине с собаками.
      Чья-то широкая ладонь сгребла его за ворот.
      - Давайте-ка, шевелитесь, мастер Спар. Не время вам еще помирать. Я ж вас еще новорожденным видел. Вы нужны Торра-Альте. И отцу вашему я поклялся, что буду вас защищать хоть бы и ценой своей жизни.
      - Нет, Катрик, - прошептал Каспар. - Ценой жизни, но не ценой души. Ступай с остальными. Тебя ждет блаженство Великой Матери.
      - Мое место с вами, мастер Спар. Вы ведь мальчонка совсем. Что ни говорите, а я вас не брошу.
      Глава 23
      Стальной ошейник начал уже окончательно выводить Пипа из себя. К тому же и Брок как-то болезненно позеленел, по его лицу катились капли холодного пота. Старик припадал на одно колено. Мальчик молча подставил ему плечо.
      - Что им от нас нужно? - ворчал Брок, баюкая поврежденную руку. Несмотря на зелье Всадника, края воспалившейся раны до сих пор сочились густым зеленым гноем.
      Ответа Пип не знал. А и знал бы, не смог бы сказать: дыхания едва хватало на то, чтобы идти, спотыкаясь, следом за пегим вьючным пони. Знаменный Откос остался далеко позади. Путь теперь лежал в пятнистой тени березовых рощ, окаймлявших с запада огромное Троллесье, что в Кеолотии. Потом в воздухе запахло смолой путники окунулись в полумрак под ветвями сосен. Идти по заросшим тропинкам было трудно.
      Безмерность леса вселяла в мальчика трепет. Дни сливались в недели, а деревьям все не было конца. Кобольдам это, похоже, нравилось: они время от времени похлопывали и гладили друг друга по плечам, хотя от Всадника и его злобных собак держались как можно дальше. Спустя несколько недель Пип стал испытывать к кобольдам некоторое сочувствие, видя, как укоризненно те поглядывают на светловолосого кеолотианца, когда он не видит. Он уже размышлял, не выйдет ли из кобольдов какой-нибудь пользы, когда вдруг всепоглощающую тишь леса прорвал шум быстротекущей воды.
      Между деревьями показалась бурая поверхность реки, вздувшейся от половодья. Палец помрачнел.
      - Шкурий Ручей! Разлился, зараза. В прошлый раз, как мы тут проходили, куда меньше был. В жизни не переберемся.
      - Это от весенних дождей, - сказал Всадник, тоже не ожидавший такого. - Пойдем вверх по течению. Оно и к лучшему, не придется в Хобомань углубляться. Там дальше несколько мостов, первый уже близко.
      Ну, мостом бы Пип эти наваленные между торчащими из воды валунами доски и брусья называть не стал. Шкурий Ручей был хоть и куда меньше Лососинки, но тоже бурлил вокруг камней еще как. Кобольды, как ни странно, оказались совершенно бесстрашны и перебежали на ту сторону без малейшего промедления.
      Всадник отвязал пленников от пегого пони и помахал у них перед лицами ножом, которым снимал с волков шкуры.
      - И не думайте слинять!
      Брок так устал, что просто опустился на землю, уткнув голову в колени, а Пип подумал, не броситься ли на охотника. Но нет: без помощи Брока он бы Всадника не одолел, а тот выглядел так, словно и шагу больше ступить не мог, не то, что бежать. И все же впервые за множество долгих и тяжких недель он был свободен от веревки.
      Всадник остался их сторожить, пока рыбоглазый овиссиец осторожно переводил трех вьючных пони через мост. Последний из них задержался, было, недоверчиво обнюхивая шаткие доски, однако Всадник подбодрил его своим любимым кнутом. Потом Пипу велели вести пегого пони с притороченным к поклаже мешком, в котором сидели волчата.
      - С этим-то грузом ты, Пискля, осторожненько пойдешь, я-то знаю. И не забывай: чуть, что учудишь, старика твоего ждет еще одна трепка.