- Прекрасная принцесса Кимбелин, ваше присутствие подобно радуге, что возвеселяет истомившееся от дождей небо. - Это сравнение ему нравилось. До того, как сойтись с Брид, Халь не раз использовал его в разных случаях и находил весьма действенным. Слова он выдумал не сам, а случайно на них наткнулся в толстой книге в кожаном переплете, полной изысканных миниатюр и ярких буквиц, когда искал рисунки доспехов.
      Кимбелин ответила хмурым взглядом, однако улыбка Халя делалась все шире... Наконец принцесса поддалась и рассмеялась. Халь был доволен. Впервые ему удалось завязать с Кимбелин разговор, и смех ее обещал многое. Конечно, неусыпность Тудвала оставалась препятствием, но, оказывается, принцессе надоела постоянная опека со стороны брата.
      - Слишком долго вы скрывались в повозке. Подобной красоте не место взаперти, - продолжил свое победоносное шествие Халь, решив, что раз принцесса поссорилась с Тудвалом, не вредно будет встать на ее сторону, даже если не знаешь, в чем суть их спора. - Брат вас не понимает.
      - Ему всегда кажется, что он лучше знает, как надо. Но я не могу просидеть в повозке весь день, - пылко произнесла девушка. Принц нельзя не признать, смотрелся он впечатляюще уже кричал на кого-то еще. В небо вспорхнула стая перепуганных птиц. Кимбелин смотрела в ту сторону с гневом едва ли не большим, чем у Тудвала, но когда опять повернулась к Халю, произнесла неожиданно мягко: - Какой он?
      - Кто, ваш брат? - не понял он.
      - Да нет, - засмеялась Кимбелин. - Король Рэвик.
      - Он вас не стоит, - прямо ответил Халь. Большинству девушек, как он давно уже обнаружил, подобная откровенность всегда льстила. Если сначала щедро проявить интерес, а потом вдруг сделаться равнодушным, это разжигает в них страстный аппетит к твоему вниманию. Между Халем и принцессой стояло многое, и все же Халь полагал, что нащупал шаткое равновесие. К тому же Кимбелин оказалась легкой добычей. При столь обожающем ее отце она всегда была ограждена от поклонников и потому мало что знала о мужских ухищрениях. Можно было просто начать с нескрываемого восхищения и посмотреть, что получится. Получилось. Принцесса залилась краской.
      Халь с улыбкой подумал, сколько всего мужчины говорят о хитрости женщин. Он собирался лишь внести свою малую лепту в общий ответный удар.
      Впрочем, что подумает Брид?.. Халь почувствовал укол совести, но лишь на миг. Дочь короля Дагонета слишком ценный трофей, чтобы проходить мимо. Она уже заглотала наживку, и выпускать ее молодой человек не собирался.
      Кимбелин рассмеялась.
      - Король Рэвик Бельбидийский во всех отношениях прекрасная пара для принцессы Кеолотии.
      - Нельзя же вам выходить за человека замуж только потому, что он король! В жизни еще много...
      - Возможно, для вас, а у меня есть долг и обязанности, - твердо сказала она, прищуривая глаза и глядя сквозь длинные оленьи ресницы на Тудвала, продолжавшего грубо ругать солдат. Стоило принцу, привстав на стременах, взглянуть в сторону сестры, как она тут же отвернулась и подъехала поближе к Халю. Та же быстрая улыбка вновь скользнула по ее губам.
      - У всех свои обязанности, - величественно сказал Халь, хотя мысли о Брид мешали сосредоточиться на поставленной задаче, что заставляло его злиться на невесту. Ведь он еще не в том возрасте, чтобы неразрывно себя связывать с одной девушкой! Рано еще делать подобный выбор. С чего это Брид должна управлять всей его жизнью и вовсе не давать повеселиться? Слишком она серьезная. У нее всякие там высшие заботы, и вообще она...
      И вообще она высшая. Если бы это под Брид понесла лошадь, жрица бы тут же ее обуздала. Ее никогда не приходится спасать. Ей не нужна его помощь. А вообще он ей нужен?
      Зато Кимбелин... Вот прямо сейчас Халь ей просто необходим. Ее надо избавить от этого стервятника Рэвика. В скучном дворце девушка увянет и иссохнет. Она такая беззащитная... беспомощная... При этой мысли сердце билось от радости. Великодушно придя ей на помощь, Халь сделается ее верным рыцарем и спасителем, а чего еще можно желать в жизни?.. Вновь его внимание привлекли сверкнувшие на солнце бесценные рубины. Халь указал на луч, небесным благословением легший на грязную землю и озаривший ее всеми цветами жизни, и произнес:
      - Вы словно золотое солнце, вы сама красота и сияние. Глядя на вас, представляешь себе первый нарцисс, распустившийся в сумраке зимнего леса.
      Проведенной аналогией можно было гордиться. Правда, чем-то она напоминала о Брид, однако для принцессы, решил Халь, более подходящих слов и не найти.
      Кимбелин скользнула взглядом по его губам, лицу и черным волосам и улыбнулась - несомненно, довольная.
      - Милорд, вы не должны так говорить, - пожурила она Халя, глазами умоляя продолжать.
      Он засмеялся, зная, впрочем, что если зайдет слишком далеко, сделается, похож на подобострастного пажа.
      - Сколько ни восхваляй красоту радуги, она не станет прекраснее. Но если вам угодно, я не пророню больше ни слова, если только вы сами ничего не хотите сказать мне.
      - Я принцесса и обручена с королем! - гордо воскликнула Кимбелин. Тут же царственную надменность прорвало девичье хихиканье. - А что, он, правда, такой жутко старый?
      - Король Рэвик? Просто кошмарно. Ему лет сто пять, по меньшей мере.
      - Да ну, вы, должно быть, шутите? - Принцесса перепугалась, пока не поняла, что Халь и в самом деле над ней смеется.
      Кеолотианцы все понимают буквально, подумал он, а вслух продолжил:
      - Шучу, хотя Рэвик и в самом деле стар. Похож на покрытую морщинами водяную черепаху. Едва ли он позволит своей невесте выезжать на соколиную охоту. В Бельбидии дамы этим не занимаются.
      - Я введу среди них такую моду, - гордо откликнулась принцесса, однако ее лицо побледнело от сомнения. Она погладила кречета, сидевшего на резной луке седла. Птица встала на одну ногу и изогнулась, чтобы достать клювом и почесать спинку. - В любом случае, почему бы даме не поохотиться?
      На миг Халь представил себе, как бы выглядела Брид в этом прекрасном платье - удобном, но чрезвычайно женственном, со всеми его покрывалами, шелками и блестящими нитями, вплетенными в ярко-зеленый бархат. Должно быть, зеленый подчеркнул бы цвет ее глаз. Впрочем, Брид лишь посмеялась бы, предложи он ей надеть в поездку что-нибудь подобное. Беда с Брид в том, что она вечно пыталась забраться в самые дикие места, где леди находиться не подобает.
      Халь нахмурился. Всякий раз, как он смотрел на принцессу, тут же появлялась какая-нибудь мысль о Брид и портила все настроение. Вертя в пальцах поводья, молодой человек стал обдумывать положение. Должно быть, если он способен в таком духе думать о Кимбелин, Брид он на самом деле не любит? Иначе бы вообще не замечал ни одну другую девушку. А что он получит с женитьбы на жрице? В народе ее, конечно, почитают, но ни власти среди аристократии, ни земель Брид не имеет. Брак с принцессой Кеолотии другое дело. Как отнесется Дагонет к тому, что его самая большая драгоценность достанется другому? Ерунда, уж дочь родного отца всегда уговорит! Если принцесса будет счастлива, то со временем и король со всем согласится. А сделать Кимбелин счастливой Халь готов был взяться без малейшего сомнения.
      Девушка повернулась, чтобы заглянуть ему в глаза, и со стыдливой улыбкой призналась:
      - Я рада, что вы со мной.
      - Я тоже, - ответил Халь.
      Чувство вины его не отпускало. Если вместо Брид обручиться с Кимбелин, зло подумал он, не придется смотреть на сторону принцесса удовлетворит все его нужды. С Брид жить нелегко, даже больно; она его слишком хорошо знает и не обращает внимания на великолепные волосы, красивые черты лица, стройную фигуру и отточенные манеры. Брид видит его насквозь и заставляет чувствовать себя недостойным. А Кимбелин позволит ему быть таким, каким он хочет, тем, кем он стал бы, родись не младшим, а старшим сыном барона.
      Халь продолжил беседу, но следил за тем, чтобы не переусердствовать и потому в основном поощрял принцессу рассказывать о кречете, благо она явно любила птицу. Спустя некоторое время он заметил в поведении Кимбелин небольшие изменения. Девушка перестала поглядывать вперед, на брата, и вообще расслабилась. Халь был доволен. Еще немного, и ему удастся вызвать у нее подлинный интерес к своей персоне. Сомневаться не приходилось. Ни разу он не терпел неудачи в попытках завоевать сердце девушки; правда, надо признать, в последнее время долго не тренировался и несколько потерял форму.
      Однако все удовольствие испортил подъехавший Тапвелл. Вежливо кивнув Кимбелин, он пристроился рядом, не говоря ни слова. Халь прожег овиссийца взглядом, всем своим видом показывая, что третий тут лишний, но тот и виду не подавал, что понимает намек. Ко всему прочему появился еще и Кеовульф. Выглядел он обеспокоенно, хотя тоже ничего не сказал.
      Тапвелл потянул носом воздух и опять повторил то, что утверждал раньше:
      - Определенно пахнет волками.
      Халь уже было собирался сбить с овиссийца спесь, сказав, что это лишь его трусливая выдумка, но тут тоже почувствовал отчетливый запах. Только не волчий. Пахло чем-то вроде плесени, непонятным.
      Кеовульф проверил оружие.
      - Миледи, полагаю, нам следовало бы сопроводить вас поближе к середине колонны.
      - Не стоит, мне хорошо и здесь, - возразила она. Рыцарь покачал головой.
      - Нет, миледи. Вы можете оставаться в седле, однако должны на время переместиться вперед. Здесь для вас слишком опасно.
      Принцесса молча уступила, в основном, как подозревал Халь, потому, что ей надоело общество Тапвелла.
      - Лорд Халь, вы поедете со мною? - спросила Кимбелин, на что он, к ее радости, с любезной улыбкой и поклоном ответил:
      - Следом за вами.
      Сперва ему хотелось переброситься парой слов с Кеовульфом, а потом уже продолжать охоту за сердцем принцессы.
      Кимбелин ускакала вперед, и Халь уже почти начал говорить, но осекся. Кеовульф смотрел на него весьма мрачно и неодобрительно.
      - Полагаю себя обязанным предупредить, что неразумно...
      - Запах! - перебил друга Халь, не желая выслушивать очередной реприманд по поводу своего поведения. - Тапвелл все говорит о волках, но это ведь что-то другое, да?
      Кеовульф, не переставая хмуриться, покачал головой.
      - Сначала я думал, что с наветренной стороны попросту какое-нибудь застоявшееся болото, но тогда мы бы его в конце концов проехали, и дело с концом. А запах нас как будто преследует.
      - Может, вивьерна? - предположил Халь.
      - Нет. Не вивьерна и не волки. Просто смерть. Пахнет смертью.
      Глава 20
      - За нами следят, - прошептал Абеляр. - Посмотрите на Папоротника - он весь дрожит и раздувает ноздри. Чувствует хищника, хотя сам этого уже не понимает.
      - Охотники! - вздрогнул Каспар. Абеляр покачал головой.
      - Нет, мы бы услышали их трубы. Папоротник успокоился, будто опасность миновала, и беглецы поспешили дальше. Они шли через лес, пока не стало слишком темно, а тогда укрылись в ложбинке, но, как ни устали, поспать смогли лишь урывками: по всему лесу кто-то стонал и выл, порой доносились крики неведомых зверей. Вот над деревьями разнеслось, будто гром, раскатистое рычание, и на долгую тягучую минуту все остальные звуки стихли. Дракон, в страхе подумал Каспар. Спустя несколько часов, еще до рассвета, путники заставили себя подняться и двинулись дальше. Ветви деревьев, тяжелые от листвы, густо переплетались между собою и свисали едва не до земли, так что приходилось подлезать под них и колоться о шипы кустарника. К тому времени, как поднялось солнце, щеки у Брид покрылись глубокими царапинами, из которых сочилась, не запекаясь, кровь.
      - К концу пути от нас мало что останется, - заметил Абеляр, ковыляя на своих искалеченных ногах.
      - Надо остановиться передохнуть, - тяжело дыша, выговорил Каспар.
      - Нет, мы должны идти, - не согласилась Брид.
      - У нас у всех в голове плывет от усталости, - настаивал юноша. - Надо остановиться. Посмотри на себя. Нужно время, чтобы подумать, а не то мы, в конце концов, будем ходить кругами.
      Брид тревожно взглянула на кусочки голубого неба, проглядывавшие сквозь зелень листвы, и кивнула.
      - Ты прав. Мы зашли слишком далеко к северу. Не удивительно, что устали уже несколько часов идем вверх. Будь мы дома, в той стороне находилось бы Ваалаканское плато. Впрочем, здесь все по-другому, я сбиваюсь.
      Она рухнула на землю и принялась растирать ноги. Все, кроме Папоротника, сели рядом.
      Абеляр взглянул на лёсика, нетерпеливо крутившегося на месте, потом на лук, висевший у Каспара за спиной.
      - Я, наверное, четыре сотни лет не натягивал лука. Говорят, один раз научившись, никогда не забудешь.
      Каспар не знал, так ли это. В Торра-Альте он тренировался каждодневно.
      - Тетива запасная есть, Спар? - спросил его лучник.
      - Конечно. И не одна.
      - Хорошо. Хоть этот обычай в Торра-Альте не забыли, - усмехнулся Абеляр, хотя Каспар не понял, как тому удалось сохранить чувство юмора. Сам он от усталости не мог и улыбнуться. - А нож найдется? Я бы себе вырезал лук из тиса. Получится, конечно, не ахти, но это лучше, чем ничего.
      Брид тут же принялась делать из остатков покрывала колчан, а Каспар поделился с лучником стрелами. Спустя некоторое время Абеляр решил, что из такого плохого дерева ничего болеепутного не выйдет.
      - Стрелять, конечно, будет, но до торра-альтанского боевого лука ему далеко. И маловат, конечно, да уж ни чего не поделаешь иначе твоей тетивы не хватит.
      Он повел затекшим плечом и, упершись ногой, согнул тисовую палку, чтобы натянуть на нее тетиву, по том, наконец, взял стрелу и наложил на лук. Тщательно прицелившись в бородавчатый нарост на коре кривого орешника меньше чем в тридцати шагах от них, Абеляр выстрелил и лишь чуть задел край мишени. С сожалением, покачав головой, старый солдат сказал:
      - Я думал, получится лучше. Папоротник при виде луков пришел в ужас.
      - Это же нечестно!
      - Нечестно, - со смехом согласилась Брид. - Человек существо слабое, и чтобы убивать, использует палку с веревкой.
      - Ты до сих пор думаешь по-оленьи, - проворчал Абеляр. - Олени глупые, а вот у человека есть мозги. Страшнее оружия не придумаешь. Правда, у тебя они еще маленькие.
      Крошка лёсик вдруг застыл на месте, раздувая ноздри. Лучник схватил Каспара за руку и указал на него.
      - За нами опять следят, Спар.
      - Кто? - спросила Папоротника Брид. Тот испуганно потряс головой.
      - Похоже на волков. Обходит сбоку, как волки, но пахнет по-другому. И он там один, ну, может, двое их.
      - Почему раньше не сказал? - спросил Каспар.
      - А ты что, сам не знаешь? - недоверчиво нахмурился лёсик. - Должен знать!
      Все четверо невольно подались поближе друг к другу - Глядите, за боярышником - тропинка направо и просвет, - прошептала Брид. - Быстрее туда! Нам нужно больше пространства, чтобы защищаться.
      Проломиться через цветущие заросли боярышника было нелегко. Глядя на маячащие перед глазами белые лепестки, "майский цвет", как их порой называют, Каспар впервые за долгое время вспомнил об их тезке Май. Вдруг оказалось, что он тоскует по ней, хочет взглянуть в ее добрые карие глаза и погладить по каштановым волосам. С Май всегда спокойно. Конечно, здесь с ним есть Брид, но уж больно мир вокруг дик и жесток.
      Где-то справа хрустнула ветка. На миг все застыли на месте, а потом опять побежали. Впереди уже показалась тропа. Вдруг Каспар услышал в кустах за спиной глухой рык. Толкнув Брид вперед, он развернулся с луком в руках, чтобы ее защищать.
      Так смотрят в лицо собственной смерти. Волк, черномордый волк. Густая шерсть блестела на солнце. Между зубами, с которых капала кровь, метался мокрый красный язык. Из углов рта, будто клыки, свисали потеки густой слюны. Зверь зарычал опять и ринулся на Каспара. Глаз его тот не видел.
      - Беги, Спар, беги, - кричал Абеляр, но Каспар будто прирос к месту.
      Тот же волк, что должен был его убить в Кабаньем Лове, никаких сомнений. Как можно было оставить Некронд в Торра-Альте? Чудовищная глупость.
      - Спар! - Абеляр дернул его за плечо. - Прочь с дороги, беги к остальным. Ты им нужен.
      Будто во сне... От волка не оторвать взгляд. Только глаз его, огромных горящих красным глаз, не видно. Словно какая-то тень окутала зверя. От страха Каспар не мог пошевельнуться. Так и смотрел, беспомощный, на бегущего к нему из тьмы волка, на клыки и когти, на черную пасть провал между длинными челюстями.
      Сзади звон тетивы Волк взвизгнул, потом еще раз, но продолжал рваться вперед Из груди и из бока у него торчали стрелы. Прыжок и Каспар лежит на спине. Каспар понял, что волк сбил его, еще прежде, чем услышал крик, свой собственный крик. Почувствовал слабость, тошноту, стало ужасно холодно. Деревья закружились в хороводе. Каспар понял, что быстро теряет кровь, и едва слышал сдавленные возгласы спутников. Откуда-то появилось лицо Брид, а Абеляр оттащил извивающегося волка. Зверь бился в предсмертной агонии.
      - Спар, Спар, ты меня слышишь? - умоляла Брид.
      Ее фигура расплывалась в алом тумане. Каспар шевельнул рукой и на миг сумел сжать ее ладонь Умереть здесь значило умереть навечно, обратиться в ничто. Нет, он не мог умереть. Слишком дорога была ему жизнь.
      Он услышал пение, не легкое и сладкозвучное, а медленный плач на одной ноте, переполненный скорбью.
      - Брид, пожалуйста, не бросай меня, - попытался сказать юноша, но губы не шевелились.
      - Я здесь, Спар. - Брид стояла на коленях возле него, низко склонив голову. - Милый мой, я рядом. Я тебя не брошу.
      - Я слышу песню своей смерти, - хрипло прошептал он. - Она печальная. Я думал, будет радостная, будет ликующая, празднующая завершение достойной жизни. А получаю то, чего заслужил.
      - Спар, это настоящая песня. Мы все ее слышим.
      - Я ранен, и мне страшно холодно.
      - Знаю, - сказала Брид. - Я знаю, но эта песня - она в самом деле настоящая, Спар. Поверь мне.
      - Это ведь не облава, - закашлялся он.
      - Не облава. - Голос Брид казался далеким и нечетким. Лежа на холодной сырой земле, Каспар слышал, как отдаются в ней поспешные шаги, слышал, как тр щит подлесок. - Нет. Абеляр говорит, что это лесничие ведут несколько душ через лес. Тропа, которую мы нашли, - один из их путей... - Она умолкла и взяла Каспара за руку. - Абеляр ушел посмотреть, что там, так что лежи тихо.
      Пение звучало громче и настойчивее. Каспару стало тяжело дышать. Должно быть, это оттого, что легкие заполняются кровью. Брид крепче стиснула его ладонь, прижалась к нему, боясь потерять навсегда.
      - Брид, я люблю тебя, - прошептал он, прощаясь. Брид погладила его по щеке, уложила его голову к себе на колени.
      - И я тебя люблю.
      И в сей миг Каспар понял, что это не истинная любовь, потому что Брид не стала частью его души. Он чувствовал, как по щекам у нее текут слезы, падают ему на лицо и смешиваются с кровью, выступившей у него на губах. Он едва мог дышать: в груди будто торчал острый нож. Ощущения притупились, и страх исчез. С годами, постепенно, стервятники Ри-Эрриш обгложут его тело, а после черви и личинки доедят все, что останется. Тог да умрет его душа, а вместе с нею - боль.
      Уже не чувствуя больше руку Брид, он закрыл глаза. Как холодно... Каспар попытался сосредоточиться на ее голосе, потому что все еще, хоть сам и не мог говорить, слышал и хотел, чтобы она не замолкала, не оставляла его в одиночестве. Вскоре ему предстоит одиночество, одиночество вечное, отрешенное от блаженства Аннуина, от слияния с Матерью.
      Брид его не оставила. Словно поняв, она прижала Каспара к груди, стала баюкать, как маленького, и все время тихо молилась Матери. Но никакими молитвами его боль исцелить было нельзя.
      - Я тебя не брошу, Спар, - повторила она. Другие голоса. Брид теперь не шептала ему на ухо, а громко обращалась к кому-то. Может, к вернувшемуся Абеляру.
      - Ты должен их позвать. Нам нужна целительная сила лесничих. Любой ценой, даже если мы присоединимся к отряду душ, который они ведут.
      - А если они сообщат ловчим?
      - Без их помощи мы лишимся Спара. Возможно, они не знают об облаве. Ты сам сказал, что они движутся медленно, значит, вышли из Абалона задолго до нас. Ведь ты уже ходил с ними и знаешь, чего ожидать. Ты сам рассказывал, что лесничие могут вылечить любые раны, полученные в лесу.
      - Спрячьте Свирель, госпожа моя. И постарайтесь, чтобы лицо у вас было спокойное и мирное. Не хотелось бы идти с ними, но выбора у нас, кажется, нет.
      Каспар понял, что его тащат на руках через кусты. Он знал, что из-за него под угрозу поставлена возможность добраться до прохода, но мало о чем мог думать, кроме своих мучений. Если лесничие сумеют прекратить боль...
      Он открыл глаза и посмотрел на солнце. На золотое солнце, отраженное в очах лесничего.
      - Мы несчастные души, - сказал Абеляр, - заплутавшие на пути через лес. Просим, проведите нас через ваши земли к Великой Матери и новой жизни.
      Холодная рука с длинными пальцами легла Каспару на лоб, и кругом зазвучала музыка так, наверное, пели бы нарциссы и колокольчики, если бы только умели. Под язык ему положили полоску коры. Спустя несколько минут боль исчезла без следа, словно была лишь грязью, которую смыло водой. Рваные раны там, где волк вонзил зубы ему в грудь, остались, однако Каспар чувство вал, как возвращаются силы. Чувствовал, что легок, будто перышко.
      - Пойдете с нами, - бесстрастно приказал лесничий.
      Каспар понял, что поднялся на ноги и шагает рядом с Брид. Та не сводила с него глаз, словно боялась, что он упадет. Вместе с ними шло, порой с трудом передвигая ноги, больше четырех десятков душ. У многих на лицах не было никакого выражения, иные с надеждой смотрели вперед, а кое-кто оглядывался, желая, должно быть, знать, как дела у оставшихся в мире живых, но все они шаг за шагом примирялись со своей смертью. По большей части души принадлежали людям, однако было и несколько таких, кто, подобно Папоротнику, претерпевал преображение из животного в человека. Одна несчастная душа время от времени падала на четвереньки, мотала головой и брыкалась по-лошадиному; выглядело это совершенно нелепо. Каспар решил, что, будь он лошадью, он бы и не хотел делаться человеком. Человеческая жизнь слишком сложна. Папоротник, возбужденно шнырявший впереди, пытался пообщаться со всеми сразу. Большинство не обращало на него никакого внимания, а некоторые даже злились, когда он на них наталкивался.
      - Зря это мы, - сказал лёсик Абеляру. - Теперь все пропало. Все!
      - Помолчи-ка, малыш, да подумай минутку.
      - Не-а, - не унимался Папоротник. - Ты только посмотри вокруг. Повсюду охранники, а в колчанах у них полно серебряных стрел на случай, если мы попытаемся прорваться.
      - Послушай, - мягко сказала ему Брид. - Сейчас это наша лучшая возможность. Лесничие отведут нас прямо к проходу и к тому же будут защищать от зверей. Ловчие и не подумают, что мы можем быть тут.
      - Так-то оно так, да ведь мы же все в Аннуин идем, а мне домой надо, ясно тебе?
      - Послушай, Папоротник, мы все понимаем, - с истощающимся терпением проговорил Абеляр. - Но нас ведут к проходу, а у Брид есть Свирель. С лесничими нам лучше всего.
      - Не верю я тебе. Нам надо одним идти.
      - Нет, Папоротник. Так лучше, - мягко, но властно сказала Брид.
      Маленький лёсик взглянул на нее снизу вверх и доверчиво пошевелил носом. Тому, что говорила Брид, он явно доверял больше, чем словам Абеляра. Папоротник пристроился рядом с девушкой и только время от времени принимался прыгать на ходу, а на лучника поглядывал сердито.
      Абеляр сильно выделялся среди других душ. Одежда его напоминала Каспару о вызолоченных иллюстрациях в старинной книге сказок, которую он любил разгляды вать в детстве.
      Юноша еще не до конца оправился от испуга после нападения волка, и успокаиваться стал, только пройдя медленным шагом много миль. В любом случае сейчас опасности нет. Однако, как и Папоротник, он начал тревожиться: стоило ли идти с лесничими? Вдруг те поймут, что они не хотят переходить в Аннуин? Что тогда - отведут их обратно в темницы Абалона или выдадут ловчим?
      Лесничие, похожие на эльфов, легким шагом шли по обе стороны от колонны, управляя ею при помощи не прерывающейся песни. Что-то в их лицах беспокоило Каспара: похоже, лесничим не терпелось воспользоваться своими прекрасными золотыми с серебром луками. Подтянутые и бодрые, они в любой момент были готовы к попытке какой-нибудь души скрыться в лесу.
      - Что им толку пытаться бежать? - спросила Брид.
      - Те, кто так же не способен смириться со своей смертью, как Папоротник, ищут способа вернуться, - ответил Абеляр. - В основном они направляются обратно к Абалону, надеясь, что смогут убедить Нуйн отпереть дверь в сердце замка.
      Каспар старался не смотреть на свою грудь. Боли не было, но глубокая рана дурно пахла и выглядела страшновато. Рукой он то и дело бессознательно потирал голову там, где лишился нескольких волос. Получившаяся залысина его раздражала.
      Вдруг сзади послышался грохот копыт и фырканье. Лесничие поспешно отогнали своих подопечных на обочину тропы. Буйволы! Каждый как две капли воды напоинал другого. Каспар понял, что это все одно стадо, вне всякого сомнения, одновременно пущенное под нож.
      Брид смотрела на него большими от страха глазами. Каспар догадался, что она тоже поняла: в Ри-Эрриш можно повстречать любое животное, которое ты же сам убил или съел в мире живых.
      - Знаешь, что странно? - заговорила Брид, негром ко, чтобы не привлекать чужого внимания.
      - Что?
      - Человек их использует, сгоняет в стада, ведет, куда хочет, а потом убивает. А они все равно возвращаются, чтобы опять терпеть то же самое.
      - Трава на пастбищах вкусная, а жизнь легка и не принужденна, предположил Абеляр, когда Каспар не нашел, что ответить. - Все животные рано или поздно должны умереть, и быстрая безболезненная смерть - все, о чем большинство могло бы мечтать. Так что почему бы не вернуться на зеленые поля?
      Каспару эта мысль показалась разумной, но Папоротник ужаснулся.
      - Вот я могу бродить по лесам на свободе, и ни один человек меня никогда никуда не поведет.
      - Ну, став человеком, ты лишишься свободы, - сказал ему Каспар. - Мы, люди, все кому-то подчиняемся.
      - Ты-то, Спар, будучи наследником Торра-Альты, вполне свободен и можешь делать, что тебе угодно, - указал Абеляр.
      - Я подчиняюсь своим людям точно так же, как они подчиняются мне. И делать, что мне угодно, могу лишь до тех пор, пока это идет на благо народа.
      Абеляр склонил голову набок, обдумывая эти слова, после чего промолвил:
      - Однако это твой выбор, служить им или нет. Я уверен, что на свете есть дворяне, не считающиеся со своими подданными.
      - Пожалуй, есть, - согласился Каспар и тут же вы сказал самый сокрушительный аргумент: - Но свободны ли они от собственной совести?
      - Нет у них никакой совести, - разрушила его построения Брид. - Такие люди, как Рэвик, считают, что на них лежит великая ответственность, но знают ли они нужды своего народа? Часто бывает, что бремя, которое они чувствуют на своих плечах, это лишь вес их самолюбия и жажды власти. Вдруг она схватила Каспара за руку. - Не оглядывайся. Сзади один человек смотрит на нас слишком уж внимательно.
      Каспар кивнул и тут же попытался исподтишка взглянуть назад.
      - Не делай так, - велела Брид. - Постарайся вы глядеть спокойным.
      - Не могу.
      - Ну, посильней постарайся.
      Сама Брид опустила голову и изменила походку так, чтобы не выделяться среди остальных. Каспар попробовал последовать ее примеру. Ему было не по себе. Юноша чувствовал, что кто-то смотрит ему в спину, и искушение обернуться делалось все менее переносимым. Наконец, как ни шипела ему в ухо Брид, не в силах больше противиться любопытству, Каспар бросил взгляд через плечо.
      Сначала он заметил лишь поющего лесничего, поглядывавшего в его сторону. На миг Каспара охватил страх: не идет ли следом человек-волк из подземелий в стальном венце? Но тут же он услышал раскатистый, старый, давно знакомый голос:
      - Мать Благая! Только не мастер Спар!
      Глава 21
      Принцесса Кимбелин вскинула голову и бросила брату несколько негромких, но едких слов по-кеолотиански. Судя по тому, как принц Тудвал отбросил волосы с глаз и мрачно посмотрел на девушку, слова ему не понравились. Натянув поводья, принц развернул могучего коня и поскакал в хвост колонны. Халь был рад. Без Тудвала он мог опять вернуться к приятной беседе с принцессой.
      Дни тянулись долгие. Повозки медленно тащились по узкой дороге через казавшийся бескрайним лес, так что вскоре Халь стал очень ценить общество Кимбелин. Та тоже все чаще хотела с ним поговорить, а он пользовался любой возможностью, чтобы остаться с принцессой наедине. Тем более что Тудвала это явно бесило. Принца надо было время от времени ставить на место, и Халь восхищался способностью Кимбелин делать это. Похоже, сестры вообще имеют над братьями немалую власть. Жена Кеовульфа, Кибиллия, всегда заправляла всеми своими братьями, даже старшим, который должен был унаследовать богатое баронство Йотунн.
      Вот уже несколько дней как пропал неприятный затхлый запах, замеченный Тапвеллом. Не попадались больше и странные следы. Халь почти наслаждался поездкой, особенно учитывая, что рядом была Кимбелин, пока к ним не присоединился принц Ренауд. Тогда улыбка молодого человека сошла на нет, и он принялся разглядывать обочину дороги, надеясь, что, не найдя себе приятного собеседника, принц отправится на поиски Хардвина или Тапвелла.
      На смену голым по зиме дубам, тянувшим корявые руки-сучья к небу, пришли буки с гладкой корой. Кончился месяц рогень, за ним и гладень прошел, начиналась весна. Буки это вам не дубы, что всегда одеваются, листвой последними покрылись крепкими липкими почками, кое-где уже полопавшимися. Заметив, что ниже уровня человеческого плеча нет ни одной зеленой ветки, Халь решил, что их, должно быть, все до последней обгладывают лесные олени. Слева что-то шевельнулось, привлекая его внимание. Хотя ничего, кроме негромко го шороха опавшей прошлой осенью листвы, он не услышал, там, оказывается, пробежало целое стадо оленей десять.