- Ты ее обманываешь! - зарычал юноша.
      - Обманываю смертную? - рассмеялся Талоркан.
      - Она тебя не любит. Не смей пользоваться магией.
      - Любовь - тоже магия.
      Каспар понял, что его подстрекают. Талоркан презрительно усмехался, видя их беспомощность. Кровь прилила Каспару к голове. Он убьет эту тварь!
      Что-то заставило его помедлить. Если потеряешь власть над собой, будешь как животное. Каспар сделал несколько медленных глубоких вдохов, чтобы подавить гнев. Но стоило Талоркану протянуть руку к Брид, как все тут же пошло прахом. Юноша бросился на лесничего, однако несколько внезапных нот песни немедленно отшвырнули его назад к стене.
      - Смертный, ты бессилен передо мной. - Талоркан стоял над Каспаром, прожигая его взглядом ярко-желтых глаз. - Мы источник всей магии, мы знаем все слова песни. Здесь, в Ри-Эрриш, ты не больше, чем насекомое.
      - Вы должны нас отпустить, - запинаясь, проговорил Каспар.
      - Вы нарушили законы богов. Те, кто принадлежит земле, должны пройти через Ри-Эрриш, а отсюда в Аннуин, после же вновь переродиться. Круг бесконечен. Вы же его прервали. Мы, бессмертные, живущие в Ри-Эрриш, создания солнца. Мы не привязаны к кругам времени. Поэтому наше дело судить вас.
      - Как могут судить нас создания столь бездушные и безжалостные? выдохнул Каспар. - Вы должны нас отпустить.
      - Нет, - покачал головой Талоркан. - Вы останетесь здесь, это решено. На пути через лес у вас будет время разобраться со своей прежней жизнью.
      - Не хочу быть человеком, - всхлипнул Папоротник. - Хочу домой. А то кто за Петрушкой присмотрит?
      - Лес позаботится о ней, - терпеливо ответил Талоркан.
      - Так что ж она, помрет, что ли? Не надо! - разрыдался лёсик. Каспару стало, так жаль беднягу, что у него тоже потекли слезы. Папоротник выглядел почти совсем по-человечески, остались только мягкие рожки и черные раз двоенные копытца на ногах, да кожа была еще песочного цвета, как у лесного оленя, а движения порывисты. Лёсик мотал головой из стороны в сторону, сверкая большими круглыми глазами. Мне домой нужно, - повторил он, заглядывая Каспару в лицо. - Нужно. Каспар кивнул.
      - Мне тоже.
      Брид давно уже молчала и смотрела на Талоркана, спеленатая сетями магии. Вот она сделала несколько коротких шажков в его сторону... Лесничий довольно улыбнулся и шагнул ей навстречу.
      Каспар ухватил Брид за рукав.
      - Брид, ты его не любишь! Это же просто заклинание! Это не по правде!
      Она не слышала. Ее взгляд слился со взором Талоркана. В песне лесничего зазвенели ноты страсти.
      - Иди ко мне, Брид, леди Великой Матери, иди и живи со мною в прекрасном Ри-Эрриш, иди и вкуси блаженство вечного счастья. Живи со мною вечно! Вечно! - Слова Талоркана лились, словно мед, теплый и липкий, и Брид не имела сил освободиться. - Вместе мы сможем сотворить немало добра. В своем мире ты обладаешь великим могуществом. Объедини его с моим, и мы сделаем все, как надлежит. Сообща мы исцелим все страдания в обоих мирах!
      - Не поддавайся, Брид, - умолял Каспар, чувствуя, что лесничий лжет. Ты нужна миру. Не поддавайся, не то Троица погибнет!
      Брид обернулась к нему и вновь с тоской посмотрела на Талоркана.
      - Вечно... - проговорила она, будто обдумывая это. - Мне мешают король Рэвик и дворяне Новой Веры, мне мешают даже Керидвэн и Морригвэн, и я мало, что могу исправить. А с тобой...
      - Брид, мы должны вернуться! - Каспар услышал в своем голосе страх. У Брид менялись глаза: на смену зеленому цвету, травы приходило золотое сияние солнца, отражение взгляда Талоркана. - Вспомни о Керидвэн и Морригвэн. Что они без тебя будут делать?
      - Да, - медленно обернулась Брид. - Да, мы должны вернуться. У меня в руках - Свирель Дуйра.
      - Верно, - сказал Талоркан, протягивая руку, - и ты отдашь ее мне.
      - Н-нет, - неуверенно ответила Брид. - Нет... Не сейчас.
      Здесь, в этом проклятом краю, Брид казалась Каспару совсем чужой...
      Его мысли прервал какой-то шум на лестнице. Талоркан сощурился и резко обернулся.
      Одетая в бледно-зеленое, самая легкая и улыбчивая из всех членов Высокого Круга, Уйллеанд вплыла в комнату, а сопровождал ее Дуйр напротив, самый плотно сложенный из всех тринадцати. В его присутствии Каспар, как ни странно, почувствовал себя спокойнее, а Брид шепнула ему на ухо:
      - Дуб и жимолость!
      Никакой нужды в этом не было, Каспар и так их без труда узнал; но хорошо знакомый наставнический тон жрицы придал ему еще больше уверенности.
      - Госпожа моя Уйллеанд, господин мой Дуйр, - поклонился Талоркан.
      - Старший лесничий, - торжественно обратился к нему Дуйр, и его глубокий голос заполонил всю комнату. Каспар вспомнил о своем отце. - Что ты здесь делаешь? У тебя есть более важные задания. Мы постановили, что смертные будут содержаться здесь до тех пор, пока их судьба не будет решена. - Он милостиво улыбнулся Каспару, Брид и Папоротнику. - Что же, расскажите, удобно ли вам здесь было?
      - Нет, - коротко ответил Каспар.
      Дуйра это, похоже, опечалило, а Уйллеанд мягко произнесла:
      - Раз так, мы поместим вас в другое место, получше. Ведь вам, похоже, придется провести у нас немало времени. Должно быть, вы голодны? Идемте, примите участие в нашем пире. Вам понравится. Лесничий, проследи, чтобы эти существа были доставлены на пир.
      "Существа! " - подумал Каспар. Что же их, за животных тут держат?
      Члены Высокого Круга вылетели из комнаты, но на пороге Дуйр вдруг обернулся.
      - Мне нужна моя Свирель.
      Стоило двери захлопнуться, как Талоркан, до тех пор стоявший навытяжку, расслабился.
      - Ха! Возомнили, что лучше знают, как должно быть. Пир! Все пленники моя забота!
      - Ты хочешь забрать Свирель себе, а Брид только используешь для этого! - воскликнул Каспар.
      Лесничий засмеялся.
      - Свирель бесполезна. Ее силы ограничены. Мне нужна она! - Он указал на Брид. - А пока Свирель у нее, она может сбежать. Она так красива, что я ни за что этого не позволю. Ни за что.
      ... Отряд лесничих, подчиненных Талоркана, сопроводил их в огромный зал. С потолка свисали на золотых цепях искусно сделанные канделябры. Повсюду горели свечи, и в свете их пламени настенные гобелены оживали: звери переливались пурпуром и изумрудом, по лесным пейзажам бежали медные, и бронзовые нити. Господствовал в зале огромный стол из полированного вяза. Вокруг него сидели на бесчисленных резных стульях, подбитых серебряной тканью, смеялись и пировали лесничие и их женщины в пышных нарядах. В дальнем конце зала высился еще один стол, и оттуда взирали на празднество члены Высокого Круга.
      Прислуживали пирующим их же сородичи, тоже безумно красивые, но, подойдя ближе, Каспар заметил между ними нескольких мужчин с русыми или темными волосами и ничего не выражающими глазами. Они вы глядели устало и печально, кожу их покрывали язвы и порезы, из которых сочилась кровь. Люди! Смертные люди, такие же, как он сам, обращенные в рабство, подумал Каспар с отвращением... и страхом.
      Как ни злился он на народ Иномирья, а слюнки все же потекли. Чего только не было на столе! Запеченная утка, тушеная зайчатина, оленьи седла, окорока с медом, марципаны и печенье, кровяные колбасы, шипучие вина, густой сидр... и пироги с яблоками. Пироги с яблоками Каспар просто обожал. Кругом веселились, танцевали и пели прекрасные дамы, одетые в платья цвета колокольчиков, нарциссов, анютиных глазок и брионий. Туда и обратно сновали слуги с серебряными блюдами в руках, от которых пахло самыми разнообразными пряностями. Каспар пожирал глазами лососину в сладком кляре, тарталетки и заварные пирожные. Вот бы поварихе из Торра-Альты на это посмотреть!.. Есть хотелось до дрожи.
      Папоротник взвизгнул от ужаса, увидев поднос с жирной олениной на ребрышках.
      - Как они могли?
      Брид ухватила его за руку и обняла за плечо.
      - Идите сюда, вы сядете за высоким столом, вместе со старейшинами, любезно пригласила их Нуйн. - Я распоряжусь, чтобы оленину не подавали.
      В руках она держала связку длинных ключей, а глаз не сводила со Свирели, которую Брид не выпускала из рук. Каспар вспомнил, что семена у ясеня напоминают по виду ключи.
      Одна из старейшин взяла Каспара за руку и шепнула ему на ухо:
      - Идем, сядь со мною. - Она была стройная, с очень печальными глазами. Каспар взглянул на руну у нее на поясе и узнал Сайлле, дух ивы. Расскажешь, почему вы считаете, что должны вернуться, когда по закону вам следует оставаться здесь. Вы ведь обманули смерть от волчьих зубов. Скажи, почему ради вас мы должны нарушить правила?
      - Потому что если Брид не вернется домой и не найдет себе преемницу, Троица погибнет. Тогда люди забудут, как поклоняться Великой Матери, и уничтожат ее.
      - Значит, ты просишь не за себя? А самому-то тебе, зачем назад? Необходимо лишь возвращение твоей спутницы.
      Об этом Каспар раньше не думал. Он почувствовал, что вот-вот расплачется от скорби по утерянной жизни.
      - Да, - честно сказал он. - Я не могу представить вам причины, по которой должен вернуться. Но вот Брид должна оказаться дома непременно.
      - Тебе больно, мальчик, - склонила голову Сайлле. - Отхлебни сладкого питья, отведай вкусной еды, и ты забудешь боль. Людям всегда бывает тяжело, когда они здесь оказываются. Слишком часто они в своей жизни скрывают правду о своих желаниях, и потому после смерти высвободившиеся страсти глубоко вгрызаются в их души. Печально это видеть.
      - Но где они? - спросил Каспар. - Где все люди? Тут кругом только старейшины и лесничие, а прислуживает им лишь крохотная горстка смертных.
      - В лесу, разумеется - если не считать тех, что находятся в замке Абалон. Все должны отправляться в лес. Иные задерживаются там надолго, прочие спешат. Все должны преодолеть опасности леса прежде, чем достигнут Аннуина.
      - А кто попадает в замок?
      - Те, кто пытается обмануть смерть, - грустно ответила Сайлле. - Они остаются в подземельях замка до тех пор, пока Круг не решит, что с ними делать, или пока их не убедят следовать дальше по доброй воле.
      - Долго ли это?
      - Убеждают их быстро, лесничие умелы. А вот членам Высокого Круга договориться друг с другом бывает нелегко. Страйф, например, всегда со всеми спорит. А время идет... Здесь трудно сказать, сколько лет...
      - Лет?!
      - Да, конечно, лет. Десятки, может быть - сотни. Каспар оказался на грани отчаяния.
      - Видишь ли, - продолжила Сайлле, - мы лишь хотим, чтобы они перешли в следующую часть круга, где их ждет совершенное блаженство и забвение, а после - рождение вновь. Но некоторые этого не хотят. Они предпочитают страдать в надежде вернуться к своим любимым... Или к своим врагам. Сама я этого не понимаю, однако и боль их переносить не могу. По моему мнению, их следует отправлять назад. Но Фагос и Нуйн со мною не соглашаются. А теперь ешь и пей. Ничего лучше ты в своей жизни не пробовал.
      Каспар рад был принять это предложение, однако тут кто-то наступил ему на ногу. Он хотел было возмутиться, но понял, что это не один из яркоглазых золотоволосых жителей Ри-Эрриш, а человек, хоть и необычно одетый.
      Человек смотрел на Каспара суровым взглядом и твердо произнес:
      - Ничего не трогайте. Не пейте яблочного вина.
      - Что за глупости? Отведай, тебе станет лучше, - проговорила Сайлле материнским тоном.
      - Ничего не трогайте. Тронете никогда не вернетесь домой.
      - Лесничие! - воскликнула Сайлле. - Лесничие, уведите это существо! Уведите!
      Ее голос взметнулся, словно порыв ветра, и немедля несколько лесничих подскочили и ухватили несчастного за руки. Одет он был в старомодную котту и штаны такие носили еще лет семьсот назад, а говорил в торра-альтанской манере и чуть с придыханием, как Брид.
      - Не троньте их еду, сир, - еще раз крикнул незнакомец, когда его уже тащили прочь.
      Брид держала в руке яблоко, но теперь замерла, не откусив. Сидевший рядом с нею мрачный мужчина, Тинне, яростно приказал:
      - Ешь!
      - Не буду! - Брид встала, прижимая к груди Свирель. - Если вы нас не выслушаете, я отправлю Свирель в небытие, туда, где вы ее никогда не найдете. Я Одна-из-Трех и обладаю необходимой силой.
      Только бы они не догадались, что это блеф, подумал Каспар и в то же время улыбнулся. Наконец-то! Вот она, настоящая Брид. Должно быть, это оттого, что здесь нет Талоркана и некому ее смущать.
      - Вы пытались обмануть нас, - сказал он громче, чем собирался, подсунули заколдованную еду. - Каспар схватил стоявшее перед ним блюдо и швырнул через весь стол, так что из перевернутых чаш полилось вино и молоко. - А обещали нам честный суд!
      Что за мерзость! Бессмертные с ним играют, дурачатся, как будто его жизнь семена одуванчика, которые можно сдуть просто так... Каспару хотелось домой.
      - Если мы вернем вам Свирель Дуйра, отпустите ли вы нас?
      - Отчего бы и нет, милый, - мягко ответила Сайлле. - Успокойся и выпей яблочного вина. Я знаю, что оно тебе понравится. Боль пройдет.
      Она протянула Каспару сияющий бокал, и тот, ничего уже не боясь, вышиб его у Сайлле из рук.
      - Лесничие! - закричал Страйф. - Усмирите это существо! Сайлле, что ты делаешь? Вечно ты всем сочувствуешь, а у нас из-за тебя неприятности. Пора бы научиться не жалеть таких, как он. Они похитители времени, они вне закона. А наше дело - следить, чтобы все подчинялись закону богов. Их надо наказать.
      - Но не без суда, - объявил Дуйр. - Все они должны пойти под суд.
      Двенадцать членов Высокого Круга принялись спорить между собой, а тринадцатый, Страйф, кричал лесничим:
      - Уведите этого раба!
      - Ты бесчувственный, - укорила его Сайлле. - Ты не дал им ни малейшей возможности. Это из-за тебя у нас неприятности.
      Каспара потащили в ту же сторону, что и человека в котте. На этот раз лесничие не стали пользоваться маги ей и просто силой погнали юношу вниз по винтовой лестнице, в темноту. Появившийся откуда-то Талоркан с факелом в руке не скрывал удовольствия.
      - Хорошо, что тебя убрали. Так мне будет проще разговаривать с той прекрасной леди, что тебя презирает.
      - Брид меня не презирает, - крикнул ему Каспар, но его уже тянули вниз по ступенькам.
      Сперва Каспару показалось, что он слышит журчание воды. Потом понял: ошибся. Это были стоны и плач множества людей, мужчин и женщин, рыдающих в отчаянии, неспособных забыть, неспособных спрятаться от собственных чувств. Каспар вздрогнул. Он оказался в подземельях посмертия. В аду.
      Лестница привела в длинный темный коридор, целиком, высеченный в камне. В стенах невысоко над полом виднелись забранные решетками отверстия, и оттуда доносились жалобные крики терзаемых душ. Человеку, что говорил с Каспаром на пиру, было трудно идти, он все время спотыкался и держался за стену, чтобы не упасть. К концу пути бедняга совсем задыхался. Талоркан достал связку ключей, открыл дверцу всего фута в два высотой и в два шириной и пихнул человека туда. Потом запер и погнал Каспара дальше по темному тоннелю.
      Глава 14
      Дурные предчувствия не давали Каспару покоя. Камень под ногами был горячий, в воздухе пахло горелым жиром. Над жаровнями поднимался густой дым. Юноша закашлялся, на спине и на лбу выступил пот.
      Сквозь стоны послышался вопль боли. Страшной боли. Каспар постарался унять дрожь. Он понял, что ждет его впереди.
      Языки горевшего в душной темнице пламени лизали ноги людям, подвешенным на цепях за запястья. Одного нанизали на вертел и медленно поворачивали над огнем; его кожа трещала. Другого растянули на дыбе, Каспар никогда прежде не видел такого устройства, но сразу понял, что это. Он встретился с пленником глазами. Лицо человека исказилось от боли: несчастного дернули за вывихнутые из суставов руки и стали жечь огнем. Теперь Каспар понял, чем тут пахло обуглившейся плотью. Темная липкая жидкость, заливавшая пол, была вытопленным человеческим жиром.
      К горлу подступил комок, но Каспару удалось вытеснить страх гневом. Он развернулся и ткнул кулаком в красивое лицо Талоркана. Тот легким касанием руки остановил удар и со смехом сказал:
      - Слабый смертный, тебе меня не ранить. Вскоре ты узнаешь и научишься уважать мою силу и ту боль, что я могу тебе причинить. Прекрасная дева увидит твои страдания. И будет знать, что лишь ей под силу их прервать подчинившись мне. Знаю, это жестоко, но необходимо, чтобы сломить ее дух.
      Талоркан отошел, а двое лесничих схватили Каспара за руки и потащили к железным тискам. Юноша извивался всем телом. Устройство было снабжено зажимами для голеней и шипами, чтобы раскалывать кости. Каспара дернули за волосы, заставили поднять голову, и сквозь стоящий под куполом потолка дым он увидел смотровую галерею, высеченную в толще камня. Там, за деревянными перилами, Талоркан держал за руку Брид. Девушка стояла неподвижно, не в силах пошевелится - песня лесничего не пускала ее.
      Каспар взглянул ей в лицо и обмер, увидев неизбежное. Она поддастся, перестанет защищаться, чтобы избавить его от боли, и тогда песня Талоркана проникнет в ее душу. Брид будет потеряна навсегда. Чтобы спасти ее, он должен молчать.
      Но как молчать, когда стаскивают ботинки и железные полосы смыкаются вокруг коленей и лодыжек, когда затягивают винты?.. Каспар не помнил себя от страха, однако знал, что обязан вытерпеть. Кость голени стала белоснежной, кожа натянулась. Боль была невыносима. Юноша пытался ухватить за руки окружавших его лесничих, выгибал дугой спину, колотил кулаками вокруг себя бесполезно.
      В тот самый миг, когда кость должна была уже переломиться, винты ослабили. Каспар лежал, хватая ртом воздух, как рыба на берегу.
      - Еще, - разнесся ужасный голос Талоркана. Каспар похолодел. Острые шипы потянулись к его плоти. Тело застыло в предчувствии боли.
      - Нет, нет! - кричала Брид. - Не делайте этого!
      Каспар стиснул зубы и посмотрел на нее: "Не поддавайся! " Ему нужна была сила, а он не знал, откуда ее взять. Страшно, очень страшно. Повсюду плескались ужас и боль других пленников. Надо было как-то закрыться от боли.
      Винты врезались в голень, медленно выгибая ее в сторону. Скоро кость треснет. Давление нарастало медленно, вот острия шипов проткнули кожу... Каспар напряг все мышцы. Он будет сражаться, он ни за что не попросит пощады! Иначе Талоркан заставит Брид подчиниться.
      Каспар накрепко зажмурился, закусил губу и закричал. Его разум захлестнула алая волна боли.
      Откуда-то издалека доносился умоляющий плач Брид.
      Вдруг давление ослабло. В лицо Каспару смотрели непроницаемые золотые глаза лесничих.
      - Больно. Обещаем, что будет еще больней. Поддайся. Попроси о милости. Это ради твоего же блага. Ты должен следовать дальше по кругу.
      Каспар дышал отрывисто, коротко. Донесся человеческий голос, грубый по сравнению с мелодичными речами лесничих:
      - Не слушай их. Это все ложь.
      Этот несчастный слишком ослабел, чтобы сопротивляться. Его тащили к огню, и ноги - костяные клешни с содранной кожей - скребли по каменному полу.
      Каспар принялся ругать лесничих, а те уже затягивали винты опять. Но на этот раз он не стал биться, а лишь откинул голову и повторял: "Торра-Альта! Торра-Альта! "... Боевой клич его предков. Он был бельбидийским дворянином, более того наследником самого баронства Торра-Альта, он не мог посрамить гордой крови героев, что текла в его жилах. "Торра-Альта! " - кричал Каспар вновь и вновь. И гнев, вытесняя страх, давал силы.
      По голени потекла кровь. Каспар изгнал из сознания мысли о ломающейся кости и вместо того стал думать о сотнях душ, благородно отдавших свои жизни за великую крепость во время ваалаканской войны. "Торра-Альта!" кричал он в их честь, укрывшись в стальных палатах в глубине разума, куда не могла проникнуть боль. "Торра-Альта! " это было все, что он мог сделать ради Брид, все, чем мог показать свою способность вытерпеть пытку.
      Боль отступила. Каспар глядел на свою ногу и повторял, что это что-то отдельное от него самого.
      Но Брид так и не увидела, как он отважен. Лесничий увел ее прочь, а Талоркан остался на галерее, довольно глядя вниз. Он подал знак палачам, и те опять ослабили винты.
      Ногу Каспара вытащили из тисков и рывком подняли юношу так, что кровь плеснула лесничим на сапоги. "Торра-Альта! - вновь яростно воскликнул он. Торра-Альта!"
      И с дальнего конца темницы ему ответили, будто эхом.
      Сквозь клубы дыма Каспару удалось разглядеть того, кто откликнулся. Голову человека охватывал железный венец, и на глазах у Каспара в рот ему забили кляп. Два винта упирались несчастному в глаза. Крик, вырвавшийся из сдавленного горла, наполнил Каспара ужасом. Его потащили прочь, в коридор, куда выходили двери камер. Талоркан долго смотрел ему вслед.
      Дверца распахнулась, лязгнув прутьями решетки по камню, и Каспар увидел человека, велевшего ему не касаться еды. Тут же его швырнули внутрь.
      Ноги бешено ныли. Камера была круглая, тесная, в середину ее бил призрачный луч солнца. Дверца захлопнулась, и Каспар остался наедине со своей болью и с человеком в котте.
      Тот осмотрел его с ног до головы и, поняв, что Каспару больно, лишь кивнул ему. Хорошо, что не заговорил. Почему-то получалось так, что страх пыточной комнаты казался не таким настоящим, если о нем молчать. И человек, похоже, это понимал.
      - Вы ведь не ели? - хрипло спросил он.
      - Чего не ел? - Каспар, все еще тяжело дыша, опустился на твердый пол.
      - Пищу, что подавали на пиру.
      Каспар ответил не сразу. Ему хотелось плакать. На конец, обернув кровоточащую голень полосой ткани, оторванной от рубахи, он осмелился взглянуть на незнакомца.
      У того оказалось открытое, честное лицо. Кожа бледная, волосы прямые и густые, напоминающие цветом сушеную гвоздику. Карие глаза были обычными для жителей Бельбидии, только смотрели печально и устало, будто человек нес какое-то тяжкое бремя.
      - Нет, - сказал Каспар, и голос его чуть дрожал. - Нет, не ел.
      - Хорошо.
      - Там что, все отравлено? - Воспоминания о чудесной пище вытеснили даже боль. - Мне надо поесть, а не то скоро умру от голода.
      - Здесь не умирают, - улыбнулся человек. - Мы ведь все и так уже мертвые. Поначалу есть хочется ужасно, но от голода не слабеешь.
      Каспар собирался спросить еще о чем-то, однако тут дверца распахнулась, и в проеме показалось сочувственное лицо Сайлле с грустными золотыми глазами. Она протянула юноше полоску бледной коры и ушла, сказав лишь:
      - Мне жаль.
      - Съешьте, - посоветовал человек. - Это не опасно. Исцеляет все раны, полученные в Ри-Эрриш, - кроме той, от которой ты погиб. Правда, стальные старейшины позволяют Сайлле раздавать лекарство лишь затем, чтобы потом лесничие могли причинять нам новую боль.
      Каспар сразу узнал лечебную кору ивы, но удивился насколько более сильно ее действие здесь, в Иномирье. Вскоре боль в ноге перестала его беспокоить. Он осторожно поднялся, обнаружил, что вполне может стоять, и принялся мерить шагами камеру, думая о Брид. Каждый раз, проходя мимо зарешеченной двери, он останавливался и ударял по прутьям. Было почти темно, только из отверстия высоко над головой падал неяркий солнечный свет, а в коридоре горели факелы, расчерчивая камеру причудливым узором. Каспар начинал чувствовать боязнь замкнутого пространства.
      - Сядьте вы, сир, - попросил его спустя некоторое время человек. Сидеть, правда, не на чем, только на полу, но все равно постарайтесь успокоиться.
      - Да как я могу успокоиться? Мне нужно найти Брид и забрать ее домой.
      - Сир, сядьте. Вам тут еще долго быть. И не кричите, а то ушам больно. Рано или поздно вы научитесь сдерживать свои чувства, а волноваться можно и сидя.
      - Не, не сяду! - отрезал Каспар. - Как ты можешь здесь сидеть без дела?
      - За четыреста лет привыкнешь.
      Каспар замер и уставился на незнакомца. На вид ему нельзя было дать больше сорока. Руки у него были обветренные, а на пальцах мозоли, как от тетивы лука.
      - Что ты городишь?
      Человек пожал плечами, не заботясь, верят ему или нет, что совершенно разозлило Каспара. Он продолжил ходить взад и вперед и даже ускорил шаг, но второй пленник больше не говорил ни слова. Наконец Каспар сел и подергал его за рукав.
      - Ну? Собираешься мне объяснить, что тут творится?
      - Если не успокоитесь - сойдете с ума, - грустно улыбнулся тот. - Что вам непонятно?
      Каспар не хотел говорить о пыточной, полной горящей плоти и человеческих мучений. Не доверял своему голосу: вдруг сорвется на плач?
      - Это они делают, чтобы вы отказались от жизни, - медленно и мягко стал объяснять пленник. - Здесь, в Иномирье, души сталкиваются со своей жизнью, очищаются и следуют дальше. Здесь надо попрощаться со своей жизнью, прежде чем начнется другая. Но иногда люди, например, мы с вами не хотят. Тогда лесничие силой заставляют нас отказаться. Конечно, кое-кто покрепче других.
      - Я не могу отказаться от жизни! - выдохнул Каспар. - Мне надо назад.
      - Да, и мне тоже. Только я еще не придумал, как вернуться. Но вернусь непременно.
      - Как тебя зовут? - спросил Каспар.
      - Какая здесь разница? Разве у потерянной души может быть имя?
      - Ну, хорошо, как мне тебя называть?
      - Абеляр, лучник барона Пеллинора Торра-Альтанского. - Он отсалютовал Каспару. - Судя по знаку у вас на одежде, вы из того же славного дома. Я заметил дракона еще в большом зале, потому и предупредил вас, чтобы вы не ели.
      - Пеллинор! - поразился Каспар. - Это ведь он построил внешние бастионы и северную башню!
      - Верно. Мы как раз занимались строительством, когда это случилось. По губам Абеляра скользнула легкая улыбка. - Теперь-то оно завершено?
      - Разумеется, - уверил его Каспар.
      - А войну мы выиграли? Мне уже говорили, что да, но приятно было бы еще раз услышать.
      - Какую войну?
      - С предателями кеолотианцами.
      - Конечно, - со смехом ответил Каспар. - Мы с ними уже много сот лет как союзники.
      - Никогда, сир, не верьте кеолотианцам, - сплюнул Абеляр. - Какой бы договор они ни подписали. Однако позвольте спросить, сир, как мне-то к вам обращаться?
      - Меня зовут Каспар. Я единственный сын барона Бранвульфа, лорда Торра-Альты.
      - Лорд Каспар, - поклонился лучник.
      - Пожалуйста, зови меня просто мастер Спар. Меня почти все так зовут. Или даже просто Спар, здесь титулы ни к чему.
      Абеляр пожал протянутую ему руку.
      - Ну, не знаю, что бы сказал на это барон Пеллинор, - улыбнулся он. Итак, Спар, как ты здесь очутился?
      - На нас напали волки, и Брид подобрала свирель.
      - Свирель?
      - Да. И Высокий Круг был этим очень недоволен. Абеляр восхищенно уставился на него.
      - Свирель Абалона? Свирель лорда Дуйра? Каспар кивнул и спросил:
      - А ты?
      Абеляр вздохнул, будто проглотив слезы.
      - Кеолотианцы несколько раз ходили на приступ крепости. Тогда лорд Пеллинор решил устроить вылазку в ущелье и отбросить их назад. Мы видели, как враг что-то копает на пределе полета стрелы, и боялись, как бы под крепость не подвели подземные ходы.
      Каспар слушал очень внимательно. Одно дело читать об этом эпизоде в истории баронства, и совсем другое - повстречать его очевидца.
      - Юный принц Галланд приехал поучиться военному делу под началом барона Пеллинора. Лорд Пеллинор велел мне охранять наследника престола. Большая честь, конечно...
      Внезапно Каспара озарило. Абеляр. Абеляр Лучник, не может быть!..
      - Я не отходил от принца ни на шаг, но кеолотианцы подкопались куда ближе к Тору, чем мы ожидали. Я не знал, что это произошло, пока не увидел стрелу у себя в груди. Рядом был лорд Пеллинор, я ничего не понял, только после догадался. Потом кровь потекла из раны, я почувствовал боль. Не мог вдохнуть. Мне пробило легкое, я захлебывался собственной кровью. Упал с лошади, но лука из рук не выпустил.
      На глазах Абеляра блеснули слезы, он откинул одежду и показал гнойную рану с почерневшими краями - кожа вокруг нее омертвела.
      - Лесничие говорят, что могут ее вылечить, и боль пройдет. Однако если я позволю им лишить меня раны от стрелы, что меня убила, значит, я смирюсь со своей смертью и отрекусь от права на возвращение, - вздохнул он. - А вообще-то они любую рану в состоянии исцелить.
      - Знаю, - откликнулся Каспар, глядя на свою ногу.
      - Принц Галланд еще совсем парнишка был, куда ему умирать. Я увидел, что кеолотианец в него целится. Я бы мог застрелить врага легко, только тетиву не сумел натянуть - слишком быстро слабел. Последнее, что я помню как лорд Пеллинор на полном скаку врезается в строй кеолотианцев. Если бы мне хватило сил, я бы спас принца Галланда.
      - Не понимаю. Неужели принц Галланд для тебя так важен, что ради него ты четыреста лет терпишь мучения?
      - Нет, не сам принц. Но у короля не было других прямых наследников. Поэтому трон должен был достаться его двоюродному брату.
      - Сорстану, - вспомнил историю Бельбидии Каспар.
      - Да. А если бы я выполнил свой долг, королем стал бы Галланд.
      Каспар поморщился, вспоминая, почему это так важно, и наконец догадался. Конечно! Сорстан происходил из Офидии: его мать вышла замуж за дворянина из этой страны и там воспитала сына в местной вере. Люди Офидии давно уже отреклись от Великой Матери и стали поклоняться богу южных пустынь. Именно Сорстан впервые представил Новую Веру дворянам Бельбидии.
      - Так началось угасание Старой Веры, - глухо сказал он.
      - Да, - отозвался Абеляр, сидя на холодном полу и разглядывая свои руки. - И теперь ты видишь, в чем моя вина. Я должен был охранять принца. Теперь мне нужно вернуться и исправить свою ошибку. Я уже семи кратно обращался к Высокому Кругу, и всякий раз они выносили решение против меня. По их словам, есть лишь две причины для возвращения.
      - Какие?
      - Первая - это истинная любовь, - ответил Абеляр. - Любовь, что превыше гибели, любовь, которая объединяет души так крепко, что даже в смерти они остаются неразлучны. Для таких душ недостижимо блаженство Аннуина, если только они не вступят в него вместе. Вторую же причину Фагос назвал справедливостью, и вот здесь-то старейшины не могут прийти к общему решению. На последнем слушании моего дела Круг объявил, что не находит причины позволить мне вернуться. Но как могу я предстать перед Великой Матерью, если моя неудача подорвала основы веры?