Наутро Макс сидел со своими друзьями вокруг стола и слушал Гиральда.
      - Девушку похитила Неистовая Сайме, - говорил жрец. - Вчера священная омела показала мне ее лицо. Вам придется очень трудно.
      - Кто такая эта Сайме? - спросил Гарт.
      - Раньше она была друидом, но потом Лесным братьям пришлось изгнать ее из Цитадели. Сайме стала требовать, чтобы друиды разрешили ей человеческие жертвоприношения.
      - А разве вы не… То есть, извините, я думал, что у вас это принято, - смущенно пробормотал Макс.
      - Друиды не приносят человеческих жертв вот уже десять тысяч лет, - спокойно ответил Гиральд. Но Сайме стала поклоняться Морриган и богу ночи Донну, а они требовали крови.
      - Стало быть, у вас наметились разногласия на почве религии? - уточнил Сергей Иванович. - А вы, простите, кому молитесь?
      - У нас много богов, - произнес Гиральд. - Например, Бригита - богиня-мать, Эпона - богиня, покровительствующая животным, Луг Ламхада - сын Солнца, покровитель ремесел, Таранис - бог огня. Мы чтим всех наших богов, но их олицетворением для друидов являются священные растения. Символ Верховного божества - дуб, и значит, все, что растет на нем - священно. Такова омела. Поэтому именно под дубом, в Друнеметоне, мы проводим жертвоприношения, ему поклоняемся и молимся, а омела дает нам силу для прорицаний. Этим мы воздаем почести всем богам. Сайме же из всех богов выбрала лишь двоих и молилась только им.
      - Почему? - спросил Макс.
      - Она хотела вечной жизни, а дать ее могут только боги, держащие в руках человеческие души. Морриган кровавая богиня, одна из трех богинь войны. Она выбирает тех, кто умрет. А Донн - бог ночи и тьмы - ведает душами умерших. Он решает, когда отпустить их в Тихие долины.
      - Как это? - не понял Ромка.
      - Мы, друиды, верим в бессмертие души, - пояснил Гиральд.
      - Ну и что? Мы, христиане, тоже в это верим. И иудеи, и мусульмане, - перебил Макс.
      - Нет, христиане верят в то, что душа после смерти попадает в чистилище, и там держит ответ за дела, которые человек совершил при жизни. В других верованиях, душа вновь возрождается к жизни в новом теле, и это тоже - ответ за ее прошлую жизнь. Мы же просто верим, что после смерти начинается новая жизнь в Тихой долине, долгая и счастливая. Среди священных друидических стихов есть такие строки: "Не глубин унылого царства ищут тени мертвых. То же самое дыхание одушевляет их члены в ином мире. Смерть - это середина долгой жизни".
      - Погодите, так значит, вы совсем не боитесь смерти! - осенило Макса.
      - Да, поэтому долго живем, - скупо улыбнулся старик. - И только один бог Донн может задержать душу умершего и не пустить ее в Тихую долину. Это - самый страшный бог. Сайме предала учение друидов - ее страшила собственная смерть. И она стала придумывать способ избежать ее. Именно для этого ей были необходимы человеческие жертвоприношения - чтобы задобрить Морриган и Донна. Теперь Сайме - жрица этих богов, и они, благодарные ей за жертвы, не забирают ее душу. Когда безумица была изгнана из Цитадели, она поселилась в Морнеметоне, в северном лесу, в пяти днях пути отсюда, где и живет уже пять тысяч лет. Очень долго о ней ничего не было слышно, и казалось, Сайме превратилась в легенду. Но потом поползли слухи - один другого страшнее. Рассказывали о том, что Неистовая Сайме сумела сговориться с самим Донном. Теперь она умеет проводить ритуалы, после которых Донн берет душу в плен и не отпускает ее. Еще она научилась делать так, чтобы кровавая Морриган выбирала тех, на кого укажет ей жрица.
      - Значит, она похитила Аню для жертвоприношения? - Макса затрясло.
      Гиральд погрузился в раздумье, затем осторожно ответил:
      - Может быть, да. Но может быть, и нет. Священная омела не показала мне, что случилось с девушкой. Сами подумайте, зачем Сайме забираться так далеко от своего Морнеметона, чтобы найти жертву? Зачем рисковать, похищая ее из-под носа у вооруженных людей, когда она может просто взять сироту из любого племени, живущего рядом с Морнеметоном? Дикари так боятся ее, что не станут сопротивляться.
      - А зачем ей тогда Аня? Забрать у нее душу?
      - Для того чтобы забрать душу, нужно проводить долгий и тяжелый ритуал. Сайме могла сделать это из мести, но ведь она даже не знала Аню. Нет, я думаю, что дело не в этом.
      - Так, короче, - Макс решительно поднялся из-за стола. - Давайте мне адресок этой вашей Сайме, я сам у нее спрошу.
      - Морнеметон находится на севере, ехать до него пять дней. Будьте осторожны, Сайме очень могущественна. Если удастся выбраться из Морнеметона, ступайте на восток. Через три дня найдете еще одну Цитадель.
      Когда отряд стоял у ворот, готовый пуститься в путь, Гиральд ласково положил руку Ромке на голову и спросил:
      - Не хочешь ли ты, когда все закончится, вернуться в Лесную обитель и стать оватом?
      - Я? - изумился Ромка.
      - Ты красив, смел и любознателен. Из тебя может получиться хороший друид.
      - Спасибо, - растерянно проговорил мальчишка, - но я не знаю… Меня Дарья Ивановна ждет. И вообще, у вас здесь все так странно.
      - Что же показалось тебе странным? - улыбнулся старик.
      - Я так и не понял, друиды - они добрые или злые?
      - Мы поклоняемся силам природы, а она выше добра, или зла. Этих понятий для нас не существует.
      - А зачем вы тогда вступили в орден Света? Ведь он борется со злом.
      - Мы боремся за равновесие и гармонию, - был ответ. - В том числе и между Светом и Мраком. Здесь друиды следят за тем, чтобы равновесие не было нарушено.
      Двое оватов открыли ворота, и Сергей Иванович на своем Аполлоне тронулся вперед, следом за ним потянулись остальные. Через густой лес на север вела узкая тропа, ехать по которой пришлось гуськом. Максу все время казалось, что между деревьев мелькает что-то серебристое. Вглядевшись внимательней, он увидел в нескольких шагах от тропы большого волка, который несся параллельно тропе, сопровождая отряд. Макс был уверен, что зверь не один - серые тела появлялись и исчезали среди деревьев с обеих сторон от тропы. Видимо, Гиральд приказал своим бардам проводить гостей. Волки бежали за отрядом еще долго, и только во второй половине дня отстали, сразу вызвав в Максе чувство незащищенности.
      В лесу стоял полумрак, сквозь густые кроны деревьев кое-где просвечивало унылое, темное небо, покрытое коричневатыми тучами. В воздухе ощущалась промозглая сырость. Тропа становилась все уже и незаметней, пока не исчезла вообще. Лапы серпенсов ступали по прелому покрову прошлогодних листьев, а деревья прибавляли к ним новые черные останки, осыпая ими головы путников. Максу подумалось, что осенью лес Мрака выглядит еще противнее, чем летом. К вечеру на небольшой поляне разбили лагерь. Немного посидев у костра, разбрелись по шатрам. Макс, которого снедала тревога за Аню, поняв, что ни за что не сможет уснуть, вызвался дежурить первым. Темнота, накрывшая лес, была почти абсолютной. Как Макс ни старался разглядеть на небе звезды, или луну - ни одного, даже самого крошечного лучика он не обнаружил и решил, что виной тому низкие тучи. Костер вырывал из мрака слабые очертания кустов и деревьев, и Макс надеялся лишь на звериное зрение Бульки. В лесу шла какая-то непонятная и враждебная жизнь - то и дело раздавались шорохи, треск веток, и голоса неведомых зверей подвывали, рычали и хрюкали. А пару раз Макс заметил среди деревьев красноватые огоньки чьих-то внимательных глаз. Но Булька не проявлял беспокойства, он неподвижно лежал на брюхе, щурясь на костер, и Макс, прислонившись к горячему боку пса, немного расслабился, вспомнив слова одной из амазонок: "Среди зверей Керберу нет равных по силе, люди для него - словно муравьи, а демонам он брат". Судьба Ани беспокоила его гораздо больше, чем все угрозы, таящиеся в лесу, вместе взятые. К тому же, Макс не представлял себе, что они будут делать, когда доберутся до обиталища Сайме. Маловероятно, чтобы жрица, которую друиды характеризовали, как безумную и неистовую, добровольно отдала похищенную девушку. Да и жива ли Аня? Вдруг Сайме принесла ее в жертву своим кровожадным богам, или, что еще ужаснее, отняла ее душу, обрекла на вечные страдания? Он уговаривал себя не паниковать раньше времени, пытался поверить в то, что еще есть надежда, но тяжелые мысли не покидали его. Погруженный в раздумья, Макс не сразу обратил внимание на изменившееся поведение Бульки. Пес засопел, тихо завозился за его спиной, затем неожиданно вскочил, из-за чего Макс опрокинулся на спину. Чертыхаясь, он поднялся на ноги и заметил, что слабо освещенные костром кусты как-то странно шевелятся. Булька повел себя достаточно странно: он не рычал, не бросался в атаку, пес просто уселся на прелые листья, и, склонив голову на бок, уставился на что-то, чего Макс разглядеть не мог. Весь вид Бульки выражал крайнее любопытство и удивление. Макс попытался проследить за его взглядом, и увидел, что окружающая костер темнота как будто шевелится. Кто-то или что-то бесшумно двигалось между кустов, приближаясь к шатрам, и вновь удаляясь. Вдруг уши Бульки напряженно зашевелились: из темноты донеслось тихое ехидное хихиканье. От этих звуков по телу Макса пробежали колючие мурашки, он передернулся и напряженно вгляделся вперед, пытаясь увидеть смеющееся существо. Но ничего, кроме неясной тени, разглядеть не смог. Вдруг смех зазвучал у него за спиной, Макс резко обернулся, непроизвольно потянув из ножен меч, но звуки уже перемесились к противоположной стороне поляны. Как ни оборачивался Макс, как он ни крутился на месте - обладатель неприятного смеха неизменно оказывался сзади. Реакция Бульки удивляла: пес сидел совершенно спокойно, только крутил головой, вызывая у Макса твердое ощущение, что тот хорошо видит источник звуков. Вскоре Макс, устав дергаться, замер на одном месте, борясь с головокружением и безотчетным страхом. Теперь уже смех звучал со всех сторон, казалось, невидимка заполнил собой всю поляну. Из шатра высунулась заспанная Виктория и спросила:
      - Почему не разбудил? Твое дежурство окончено.
      Макс не ответил, и девушка, выбравшись наружу, недоуменно произнесла:
      - А кто это здесь ржет?
      Порыв ветра заставил зашуметь верхушки деревьев, осыпав людей сухими листьями и слившись с бестелесным смехом.
      - Оно уже долго смеется, - сказал Макс. - Я не вижу его.
      - Ладно, так или иначе, можешь идти спать, - решила девушка. - Мы с Ильей подежурим.
      Макс забрался в шатер и улегся рядом с похрапывающим Сергеем Ивановичем. Сон не шел. Он лежал, прислушиваясь к не замолкающему хихиканью, готовый в любую секунду вскочить и броситься на помощь своим друзьям. Булька остался сидеть около костра, глядя на кого-то, ему одному видимого. Злорадный смех не прекращался всю ночь, не дав Максу ни на мгновение забыться сном.
      Наутро хихиканье растворилось в шуме ветра и исчезло, Макс, злой и не выспавшийся, поднялся и вместе со всеми принялся собираться в дорогу. Коричневые тучи наконец разродились холодным дождем. Сначала под покровом леса ливень почти не ощущался, но потом скопившаяся на оставшихся листьях дождевая вода стала потоками проливаться на головы всадников. Мокрые ветви больно хлестали Макса по лицу, холодные струи затекали за воротник, насквозь промочив одежду. Отводя с лица сосульки мокрых волос, Макс стиснув зубы, пригибался как можно ниже к спине своего серпенса. Редкие, но мощные порывы ветра вместе с новыми порциями воды обрушивали вниз мертвые листья, и вскоре вся одежда путников была облеплена ими. Булька, недовольно фыркая, проламывался сквозь кусты, время от времени останавливаясь, чтобы встряхнуться. Виктория ехала впереди, кроме нее, никто не смог бы ориентироваться в лесу. Макс замыкал цепочку всадников, и поэтому чувствовал себя особенно неуютно, ежеминутно оглядываясь, ощущая за спиной неведомую опасность. Один раз ему показалось, что справа кто-то неслышно движется за деревьями, то обгоняя его, то отставая. Макс усиленно закрутил головой, пытаясь обнаружить непрошенного сопровождающего, но не увидел ничего, кроме мокрых деревьев. Затем ощущение повторилось: между красноватых стволов, исчезая и вновь появляясь, за отрядом двигалась какая-то серая тень.
      Дождь усиливался, и теперь из-за потоков темной воды разглядеть что-либо было невозможно. Тем не менее, Макса не оставляло чувство чужого присутствия. Успокаивая себя тем, что Булька, скакавший напролом, давно заметил бы чужака, Макс оставил попытки обнаружить его. Он почти сумел убедить себя в том, что серая фигура за деревьями - плод его разыгравшегося воображения. Но ощущение чужого взгляда осталось с ним, оно скакало следом за Максом, сверлило его спину, холодными струйками дождевой воды стекало по позвоночнику. Кто-то внимательно следил за ним и его друзьями из неприветливой сырости леса.

      Сознание постепенно возвращалось, и Аня ощутила себя лежащей на чем-то мягком и удобном. Отчего-то ей страшно было открыть глаза, и девушка, не размыкая век, осторожно пошарила руками вокруг себя. Пальцы ощутили прикосновение нежной, ласкающей ткани. Вокруг было тихо, не раздавалось ни звука. Аня глубоко вдохнула, пытаясь унять панически колотящееся сердце, и попробовала ощутить признаки чужого присутствия. Ничего. Не было посторонних чувств, ни добрых, ни злых. Аня поняла, что, где бы ни находилась сейчас, она здесь одна. Не зная, радоваться этому или огорчаться, девушка наконец решилась посмотреть вокруг.
      Она лежала на широкой кровати, стоявшей посреди большой комнаты. Аня вскочила на ноги и первым делом кинулась к двери. Подергав ручку, она убедилась, что дверь заперта. Окон в комнате не было, их заменяли большие зеркала, тем не менее, здесь было очень светло. Мягкий рассеянный свет струился с потолка, отражаясь от зеркал и стен, задрапированных великолепной серебристой шелковой тканью. Аня огляделась: такой роскоши она никогда и нигде не видела. Вся мебель была сделана из светлого дерева, ее сплошь покрывали сложные, похожие на кружево, узоры. Кровать, на которой девушка недавно очнулась, была застелена невесомым вышитым покрывалом. Ноги утопали в пушистом ворсе белоснежного ковра. Повсюду стояли сложной формы переливающиеся вазы, полные благоухающих цветов. На столе поблескивали необычные серебряные статуэтки. Аня взяла одну из них в руки: это была фигурка танцовщицы. Неизвестный мастер искусно уловил прекрасный миг: девушка вскинула руки над головой, вся охваченная огнем задорного танца, подол ее тонкого платья развевался, открывая стройные ножки, исполняющие сложное па. Невольно Аня залюбовалась тонкой работой, разглядывая маленькую плясунью, как вдруг ощутила чье-то приближение. Злоба, зависть, надежда, страх, торжество, радость, неуверенность, боль, робость и бесконечное вожделение - чужие чувства разом обрушились на девушку, заставив ее содрогнуться.
      Аня вернула статуэтку на стол и, мгновенно забыв о ней, вцепившись рукой в край стола, чтобы не упасть от ужаса, взглянула на медленно открывающуюся дверь. На пороге, стоял красивый белокурый юноша в сияющих белизной одеждах. Войдя в комнату, он замер, устремив на Аню взгляд черных, как бездна, глаз.
      - Это… вы? - выговорила девушка непослушными от страха губами.
      - Здравствуй. Наконец-то ты здесь, - ответил Рамир.
      Он протянул руку и осторожно, мягкими неслышными шагами, двинулся к Ане. Его лицо оставалось непроницаемым, между тем, как бушующие внутри, переплетающиеся друг с другом чувства, сбивали девушку с ног.
      - Нет! Не подходите! - закричала она, отступая за стол и понимая, что ее попытка скрыться от колдуна выглядит жалкой и смешной.
      Тем не менее, Рамир остановился.
      - Ты не должна бояться меня, - задумчиво произнес он. - Я не причиню тебе зла.
      Аня недоверчиво усмехнулась. Она слишком хорошо помнила свою единственную встречу с этим человеком. Тогда все они были уверены, что Максу удалось уничтожить колдуна. Выходит, ошибались… Девушка вдруг отчетливо осознала: это конец. Он не отпустит.
      Между тем Рамир уселся в мягкое кресло, стоявшее недалеко от стола, и спросил:
      - Ты помнишь, как оказалась здесь?
      Аня попыталась вспомнить. Последнее, что сохранилось в памяти - ночь, смутное ощущение чего-то ужасного, неотвратимо надвигающегося на нее. Туманные фигуры, шепот, звучащий в ее голове, приказывающий подчиниться, испуганные, полные отчаяния, глаза Макса… Все, дальше - темнота. Макс! Где он? Где все ее друзья?
      - Ты больше никогда не увидишь их, - словно прочитав ее мысли, сказал колдун. - Они скоро умрут, но тебе я сохранил жизнь.
      - Где я? - пролепетала Аня, борясь с подступающими слезами.
      - В замке Черной королевы, тебя похитили и доставили сюда по моему приказу.
      Мысли девушки путались, разум разрывался, не в силах справиться со шквалом чувств, исходивших от Рамира. Она сумела произнести только:
      - Зачем я вам?
      - Ты узнаешь об этом позже, - ответил тот. - А сейчас…
      Он встал и попытался приблизиться к Ане.
      - Пожалуйста, не подходите! - взмолилась девушка, отступая назад. - Оставьте меня, вы меня душите!
      Рамир недоуменно взглянул на нее и остановился.
      - Ах да, конечно, как я мог забыть. Ты эмпат! Что ж, это даже хорошо. Тогда ты понимаешь, что я сейчас чувствую.
      Аня судорожно закивала, надеясь хотя бы на время остановить приближение Рамира. На самом деле, чувства, обуревавшие колдуна, были настолько противоречивы, что девушка не могла разобраться в них и вычленить главное. Эта буря эмоций, составлявшая странный контраст с безмятежным выражением красивого молодого лица, пугала ее и почти лишала сознания.
      - Ладно, тебе нужно прийти в себя, - неожиданно легко отступил колдун. Странная нерешительность, которую сразу ощутила девушка, возобладала над всеми остальными его чувствами. - Я ухожу. Не бойся, здесь ты в безопасности. Тебе нужно привыкнуть. Отдохни.
      Не сводя глаз с испуганного лица девушки, Рамир попятился к двери и покинул комнату. Раздался звук поворачивающегося в замке ключа.
      Оставшись одна, Аня, пошатываясь от усталости, добрела до кровати и упала на нее, чувствуя себя обессиленной. Немного полежав, она попыталась собраться с мыслями. Колдун обещал ей безопасность. Он сказал, что все ее друзья скоро умрут. Значит ли это, что Аню держат в замке в качестве приманки? Конечно, Макс ни за что не оставит попыток ее выручить, девушка была в этом уверена.
      Ее размышления были прерваны посторонними звуками. В замке снова поворачивался ключ. Аня села на кровати и замерла от ужаса: в дверь входило жуткое существо, напоминающее вставшего на задние лапы крокодила. В передних лапах чудище держало большой золотой поднос, на котором теснились исходящие соблазнительным ароматом тарелки. Пристроив поднос посередине стола, монстр согнулся в почтительном поклоне и вышел, оставив девушку в одиночестве.
      Аня неожиданно ощутила сильный голод и подошла к столу. Неведомый повар постарался на славу, соорудив изысканный обед. Блюда с чем-то трудноопределимым, но, судя по запаху, очень вкусным, соседствовали с аппетитной горкой свежих овощей и вазами, полными ярких, сочных фруктов. Отдельно, в высокой трехэтажной вазе, лежали какие-то экзотические сладости. Посреди подноса стоял тяжелый серебряный кувшин, полный темного густого вина. Руки сами потянулись к еде, но Аня одернула себя: "Отравлено, или нет?" Затем, решившись, схватила яблоко и впилась зубами в румяный бок. Расправившись с плодом, налила в кубок вина и залпом выпила. Прислушавшись к ощущениям, поняла: какую бы долю ни готовил ей Рамир, отравить ее он не собирается. Успокоившись, девушка присела к столу и немного поела. Вдруг в замке опять заворочался ключ. Аня отскочила от стола, решив, что монстр вернулся за пустыми тарелками. Но на пороге возникла бледная, почти бестелесная девушка, которая несла на вытянутых руках кусок легкой блестящей ткани. Присев перед Аней в реверансе, девушка подошла к кровати и аккуратно опустила на нее свою ношу, оказавшуюся роскошным платьем из необыкновенного, словно невесомого материала. Затем служанка пересекла комнату и скрылась за шелковыми драпировками. Выглядело это так, будто девушка прошла сквозь стену. Аня подбежала и, отодвинув шелк, обнаружила за ним еще одно просторное помещение, посреди которого стояла круглая фарфоровая ванна, наполненная до краев водой. Здесь же, на полочках, лежали золотые и серебряные расчески, гребни, стояли склянки с духами и мерцали флаконы с ароматическими маслами.
      - Вы можете купаться, госпожа, - прошелестела девушка. - Вам помочь?
      - Нет-нет, спасибо, - быстро проговорила Аня. - Вы можете идти.
      Служанка неслышно скользнула мимо, и Аня вдруг поняла, что не ощущает ее чувств. Судя по всему, у девушки их не было. Удивившись своему открытию, пленница дождалась, когда за служанкой закроется дверь, скинула с себя пыльный костюм, предварительно сняв с него сапфировую брошь, и с наслаждением погрузилась в пахнущую фиалкой воду. Вдоволь наплескавшись в теплой ванне, Аня вымыла волосы, завернулась в большое льняное полотенце и, прихватив пару расчесок, вернулась в комнату. Дорожный костюм, который она бросила на пол, исчез. Видимо, служанка вернулась и унесла его.
      Посидев на краю кровати и дождавшись, когда высохнут густые тяжелые волосы, Аня прикоснулась к платью, раздумывая, стоит ли надевать его. Размышления продлились недолго, поскольку выбора у девушки не было. Тонкий материал приятно скользил по коже, оставляя ощущение живого тепла. Аня надела платье, очень простое и вместе с тем, изящное, напоминающее греческую тунику, подошла к зеркалу. Из отражения на нее смотрела прекрасная принцесса: серебристая ткань платья ниспадала до самого пола, мягкими складками обрисовывая гибкое, стройное тело. Длинные распущенные волосы горели и переливались под мягким светом, струившимся из хрустального потолка. Кожа незнакомки была белой и тонкой, а сквозь нее светился нежный румянец. Аня никогда не видела себя такой красивой. Вот только большие синие глаза смотрели грустно и испуганно. Девушка медленно подняла руки и принялась расчесывать тяжелую копну светлых волос, не сводя зачарованного взгляда со своего отражения.
      - Как ты прекрасна, любовь моя! - произнес голос за ее спиной, и Аня увидела в зеркале бледное, с горящими безднами глаз, лицо Рамира.

      Дождь продолжался, под лапами серпенсов чавкала размокшая земля вперемешку со слипшимися в тяжелые комки листьями. Воздух становился все холодней, от льющейся с неба ледяной воды ломило виски, при каждом выдохе изо рта вырывался белый парок. На лес опустилась плотная завеса сумрака, и Макс не мог понять: то ли уже наступает вечер, то ли тяжелые тучи совсем не пропускают свет. Вдруг Виктория резко осадила своего серпенса, повернулась к остальным, которые тоже вынуждены были остановиться, и как-то очень неуверенно произнесла:
      - Вы будете смеяться, но кажется, мы сбились с пути.
      - В каком смысле? - пробормотал Макс, пытаясь стащить с себя тяжелый, насквозь промокший и ставший поэтому бесполезным плащ.
      - Я не знаю, где север, - ответила девушка.
      Только сейчас Макс задался вопросом: а как, собственно, Виктория ориентируется в пространстве? Раньше он просто шел за ней, уверенный, что девушка ведет отряд в правильном направлении, и не задумывался, как она это делает. Допустим, в ясную погоду можно сориентироваться по солнцу, а ночью отыскать путь по звездам, опять же, если их видно. Хотя и этот способ весьма сомнителен: ведь этот мир освещают совсем другие звезды. Никаких компасов у Виктории отродясь не было, и тем не менее, она всегда твердо знала, в какой стороне, к примеру, юг. Спросив об этом вслух, Макс получил исчерпывающий ответ:
      - Я - воин, это умение часть моего дара. Я чувствую стороны света. Но сейчас… - Виктория беспомощно развела руками. - Вообще-то, я была уверена, что веду вас правильно. Но почему тогда мы снова вернулись к месту последней ночевки?
      Макс осмотрелся. Слева от него между деревьями виднелась круглая поляна. Он слез с дракона и продрался сквозь ветки, обдавшие его новой порцией ледяного душа. Обойдя маленький пятачок, Макс нашел залитые дождем угольки - остатки их костра и два участка примятой травы там, где стояли шатры. Вернувшись, он предложил:
      - Раз так, может быть, здесь и переночуем?
      Никто не возражал, Виктория же расстроенно проговорила:
      - Может быть, мне нужно отдохнуть, и тогда я сумею вас вывести отсюда?
      Разбив шатры, все забрались внутрь, спасаясь от стены дождя, который, казалось, задался целью затопить все вокруг. Расседланные серпенсы невозмутимо удалились под деревья - казалось, дождь ничуть им не мешал. Людям приходилось значительно хуже, у всех стучали зубы от холода, с одежды лились потоки воды. Чтобы не мокнуть, стоя в дозоре, решили по очереди наблюдать за происходящим шатра. Макс делил шатер с Ромкой и Сергеем Ивановичем, теперь, когда Ани здесь не было, ему показалось, что здесь как-то пусто. Он выглянул наружу и увидел понуро стоящего посреди поляны Бульку. Огромные уши сиротливо свисали по обеим сторонам головы, и по ним потоками струилась на землю дождевая вода. Вид у пса был такой несчастный, что Ромка, высунувшийся следом за Максом, тут же предложил:
      - Давайте его к себе возьмем!
      - Не знаю, - замялся Макс, косясь на профессора. - Он места много займет.
      - Что вы, голубчик, - добродушно отозвался Сергей Иванович. - Нельзя же оставлять бедное животное замерзать! Помните пословицу про погоду и хорошего хозяина?
      - Булька! - звонко выкрикнул Ромка. - Иди сюда, малыш!
      Многопудовый "малыш" весело подскочил и потрусил к шатру. Предварительно встряхнувшись, он полез было внутрь, но тут же стало ясно, что Ромка переоценил вместительность шатра. Стоило Бульке протиснуться лишь наполовину, свободного места не осталось никому. К тому же вокруг поплыл аромат мокрой собачьей шерсти. Пес огорченно вздохнул и попятился назад, решив проблему ночевки по-своему: он расположился снаружи, уместив в шатре только голову и передние лапы.
      - Ложитесь, - сказал Макс. - Я подежурю первым.
      Он уселся у входа и через голову неподвижно лежащего Бульки уставился в густую, не разбавленную светом звезд, темноту. Не надеясь на то, что сумеет вовремя увидеть опасность, Макс старательно вслушивался в шум дождя. Тяжелые струи ударялись о землю с монотонными, действующими не хуже снотворного, убаюкивающими звуками. Вскоре за спиной раздалось сопение Ромки и деликатное похрапывание профессора. Макс изо всех сил старался не поддаться дремоте, добросовестно тараща глаза в сплошную черноту и поглаживая Бульку между бдительно торчащих ушей. Через некоторое время, не в силах дальше бороться со сном, Макс все-таки начал потихоньку клевать носом, как вдруг ощутил, что шерсть пса начинает вздыбливаться под его рукой. Булька беспокойно зашевелил ушами, видимо, улавливая какие-то, одному ему слышные, звуки. Сонливость Макса испарилась без следа, он прислушался и сквозь шум дождя различил тихий зловещий смех. Булька, еще немного покрутив ушами, успокоился и прикрыл глаза. Между тем хихиканье приближалось. Неизвестное существо во мраке будто издевалось над Максом: смех раздавался то с одного конца поляны, то вдруг моментально перемещался на другой.
      - Ты чего лежишь, Булька? - возмутился Макс, шлепнув пса по широкому лбу. - Иди ищи!
      Булька раскрыл глаза и укоризненно посмотрел на хозяина, одновременно завиляв выставленным на улицу массивным задом так, что затрясся шатер. "Сам и ищи, - словно говорил пес. - Чего спать-то не даешь?" Смех вдруг зазвучал прямо над крышей шатра, заставив Макса нервно подскочить, затем вновь удалился.
      - Ну ладно! - воинственно завопил Макс и навалился на сонного Бульку. - А ну-ка, дай выйти! Сейчас разберемся, кому так весело!
      Пес неохотно попятился и освободил выход. Макс вылез под обжигающе ледяной дождь и, выхватив меч, понесся сквозь непроглядную темень туда, откуда раздавались мерзкие звуки. Пару раз поскользнувшись на мокрой траве и чудом не свернув себе шею, он достиг края поляны и остановился, когда меч уткнулся во что-то твердое. Победно возопив, Макс пнул противника и застонал от боли: нога врезалась в твердый ствол дерева, которое вдобавок вылило ему за шиворот со своих веток поток воды. Неизвестный шутник смеялся теперь за спиной. Макс выдернул клинок и резко развернулся на сто восемьдесят градусов, проклиная одновременно хихикающее существо, холодный дождь, густой мрак, а заодно и равнодушного к его беспокойству Бульку. Вслепую размахивая мечом, он снова пошел на звуки, двигаясь теперь гораздо осторожнее. Каждый раз, когда ему казалось, что он вот-вот достанет надоедливого юмориста, тот удалялся еще на несколько шагов. Призвав на помощь всю свою ловкость, Макс совершил резкий прыжок вперед, одновременно занеся меч над головой. Он уже готов был рубануть наугад, когда его остановил истошный лай Бульки, раздававшийся откуда-то из-под ног. Успев удержать руку, опускающую клинок, Макс остановился и нашарил лежащего возле шатра пса. Смех между тем опять переместился за спину.
      - Черт! Прости, малыш! - покаялся Макс. - Чуть не зарубил вас.
      - Что здесь происходит? - осведомилась Виктория, высовываясь из своего шатра.
      - Да так, ничего. - Макс, как нашкодивший ребенок, спрятал меч за спину, хотя в темноте девушка вряд ли сумела бы его разглядеть.
      - Ничего? - усомнилась она. - А меч зачем?
      - Ты что, видишь по ночам? - поразился Макс.
      - Не так хорошо, как хотелось бы, но силуэты различаю. Так чего ты здесь орал-то?