ЭПИЛОГ

Турвин сидел на пригорке у обочины дороги на Тирну и ожидал возвращения разведчиков, разыскивающих следы Клана Мести. Ему не удалось встретиться с боевыми друзьями в городе, что, впрочем, неудивительно. Погоня за остатками разбитого рыцарского войска слишком затянулась. Дерхед сумел запутать следы, оторвался от преследователей и укрылся в своем замке Поющий Утес. С ним было два десятка изнуренных погоней рыцарей и примерно столько же слуг, большинство из которых были ровесниками своего хозяина.

Конечно же, они не смогли защитить замок, да и замком эти развалины как-то неудобно называть. У одинокого старика не было ни сил, ни желания следить за сохранностью укреплений. Ров осыпался и зарос травой. Механизм, опускающий решетку на ворота, давно проржавел. Турвину даже не пришлось лезть на обветшавшие стены. Несколько ударов тяжелым бревном — и полусгнившие ворота рухнули, открывая проход в замок.

Хранитель Закона не стал просить пощады и принял смерть достойно, сражаясь до конца. В убийстве дряхлого старика не было рыцарской доблести, была лишь суровая необходимость кровной мести. Но все равно в сердце своем Турвин не чувствовал ни торжества, ни покоя. Дерхед был одним из любимых учителей молодого рыцаря, до сих пор помнящего его рассказы об удивительных подвигах и славных победах героев Клана Гордости. Как мог такой человек, казавшийся образцом благородства и рыцарской чести, оказаться подлым убийцей?

Но как бы там ни было, Турвин отомстил за отца, и надоедливый голос перестал преследовать его. Рыцарь больше не хотел убивать и не видел больше смысла оставаться в отряде. Он мог бы и вовсе не возвращаться, если бы не Митрайна. Без нее жизнь Турвина потеряет всякий смысл. Он должен найти ее и сказать ей об этом. Может быть, девушка согласится уйти вместе с ним.

Сзади донесся шум приближающихся всадников. Лошади остановились прямо за спиной Турвина.

— Ну как, нашли что-нибудь?

Турвин обернулся и замер от неожиданности. Перед ним стоял Сермангир, бледный, еще более исхудавший, с темными кругами возле глаз.

— А, это ты, храбрый рыцарь, — с неожиданной злостью сказал юноша. Судорожная гримаса исказила его лицо, и Турвин вдруг понял, что тот готов был зарыдать от невыносимого горя, вот только слез у него уже не осталось. — Надоело воевать? Решил вернуться к своей Прекрасной Даме? — Сермангир словно выплевывал в лицо рыцаря горькие, обвиняющие слова. — Только ты опоздал, нет больше Митрайны. Понимаешь? Ее совсем нет! А ты… а мы…

— Что ты сказал? — яростно закричал Турвин и рванулся навстречу юноше. Рыцарю на мгновение показалось, что если остановить его, не дать произнести страшные слова, то несчастья не произойдет. — Замолчи! Как ты посмел такое сказать?!

Но Сермангир не чувствовал угрозы ни в его взгляде, ни в словах. Он вообще ничего не видел и не слышал, но продолжал говорить. Видимо, просто уже не мог держать горе в себе.

— И ведь не в бою она погибла — разнимала дерущихся Дела и пришлого колдуна. Тот ее случайно мечом и зацепил. Тебе бы рядом оказаться. Ты — рыцарь, не чета мне, враз бы их успокоил. Так нет, у тебя неоплаченный долг крови. Эх!

Юноша махнул рукой и побрел, сам не зная куда, лишь бы не встречаться больше ни с рыцарем, ни с кузнецом, да и вообще ни с кем из людей. Потом обернулся и добавил:

— Одно время я ведь убить тебя собирался. Из-за нее. А теперь передумал. Я больше никого не хочу убивать. Так что живи и вспоминай ее и мучайся, если, конечно, сможешь так жить.

Хелсир давно уже догадывался, что Великий Tax ошибся. Кузнецу принадлежит не тот камень, который они искали. Не Черная Слеза, а скорее уж Черная Кровь. Не он остановит войну и принесет покой обессилевшей Дайре. Но ошибка мало что меняет. Все равно нельзя оставлять черный перстень в неумелых и недостойных руках. И, как только Дел окончательно пришел в себя, юный маг решил еще раз поговорить с ним.

Войдя в палатку, где лежал раненый, Хелсир поздравил кузнеца с победой, пожелал быстрого выздоровления и перешел к делу.

— Надеюсь, что ты не откажешь мне в моей просьбе, — осторожно сказал он, тщательно подбирая слова. — Теперь, когда Тил погиб и война окончена, тебе уже не так нужен этот черный перстень. Мне кажется, сейчас самое удобное время передать его на хранение опытному магу и мудрому человеку, заботящемуся о благополучии всех людей, — Обуздывающему Тревогу Таху.

Едва закончив говорить, он понял, что тоже совершил ошибку. Такой реакции от кузнеца он никак не ожидал.

— Война закончена, говоришь? — яростно прошипел Дел, вскочив на ноги и кривясь при этом от боли. — Может, для тебя она и закончена. А для меня только начинается. Еще много с кем надо поквитаться. И с северянами, и с легионерами, и с наемниками. А потом и до твоего клана доберемся. Все они виноваты и заплатят за свои дела. А кто ничего не делал, заплатит за бездействие.

Глаза Маскардела вспыхнули безумным огнем. Вероятно, он уже представлял себе разрушенные крепости, горящие селения и трупы вражеских воинов. И эта картина заставила кузнеца удовлетворенно рассмеяться. Он не сомневался, что именно так все и будет.

А Хелсир похолодел от ужаса. Глупец! Он даже не догадывался, с кем имеет дело.

Жажда мести превратила кузнеца в кровожадное чудовище. Победив их злейшего врага, Советника Тила, он сам теперь представляет для Клана Тревоги не меньшую опасность. Его нужно остановить, пока не поздно. И лучше это сделать прямо сейчас, когда Дел еще не оправился от ран и к нему не вернулась его страшная нечеловеческая сила.

Приняв решение, маг перешел к действию почти мгновенно. Время, проведенное в отряде, научило Хелсира быть решительным и беспощадным. Он уже привык решать сложные вопросы при помощи оружия, и не сомневался, что поступает правильно. Он обнажил меч и ринулся на кузнеца.

Но тот, хотя и с большим трудом, уклонился от удара. Маскардел давно уже не был тем человеком, которого можно застать врасплох. Кузнец пригнулся и выставил вперед руки, готовый, несмотря на боль, защищаться и даже атаковать противника, если найдется хоть что-нибудь, похожее на оружие. В это время в палатку зашла Митрайна проведать раненого. Вместе с ней пришел Сермангир.

— Что вы делаете? Немедленно перестаньте! — закричала девушка и бросилась на защиту своего пациента.

Следом поспешил ее спутник, еще не успевший ничего понять. Но Хелсир уже не мог отступить. Обеими руками расшвыряв в разные стороны молодых людей, мешающих ему как следует размахнуться, он продолжил атаку. В правой руке, которой он отталкивал Митрайну, был меч. И юный маг даже не заметил, как острое лезвие перерезало девушке горло.

Зато это видел кузнец. Гнев придал ему силы. Ударом нога он отпихнул от себя противника, схватил тяжеленный чурбан, заменяющий в палатке стол, и запустил им прямо в голову Хелсира. Тяжелый снаряд пробил череп мага, и последняя мысль умирающего была о том, что он не выполнил задание вождя клана, не сумел остановить войну и теперь разгневанные Предки в Небесном Дворце не захотят даже взглянуть на него.

— И еще, командир, — добавил разведчик, закончив рассказывать то, что сам понял из невнятного, сбивчивого рассказа Сермангира. — Тебя разыскивает один человек. Вот он.

— Что? Какой человек? Зачем?

Турвин был потрясен известием о нелепой смерти Митрайны. Такой неправильной, ненужной и несправедливой, что в нее невозможно было поверить. Но отчаяние Сермангира убедило его лучше всяких доказательств. Митрайна мертва. Он больше никогда не увидит ее, не посмотрит в прекрасные зеленые глаза, не услышит тихого печального голоса. При чем здесь какие-то люди, какие-то дела?

Он повернулся, чтобы прогнать посетителя, а вместе с ним и своих солдат, и увидел перед собой Рентентула, доверенного слугу отца. Турвин вскочил на ноги, бросился к нему, обнял и забросал вопросами.

— Молодой господин, — спокойно и холодно сказал в ответ слуга. — Твой отец, рыцарь Энгтур, перед смертью велел мне разыскать тебя и отдать этот сверток и письмо. — Он передал Турвину аккуратный узелок из тонкой зеленой ткани и сложенный вчетверо лист пергамента. — Из него ты узнаешь все, что счел необходимым сказать тебе мой хозяин.

После этих слов Рентентул поклонился и ушел, явно не желая продолжать разговор.

Турвин удивился странностям старого слуги, однако тут же забыл о нем, развернул письмо и стал читать:

«Возлюбленный сын! По приказу нашего повелителя, Магистра Эрма, я должен отправиться к степнякам, чтобы принести извинения Великому Шаману за смерть воина Клана Жестокости, произошедшую по твоей вине. Я не хочу умирать на чужбине, но и не могу ослушаться приказа. Поэтому я попросил моего друга, Хранителя Закона Дерхеда, сразить меня в честном поединке, согласно законам рыцарской чести. Не осуждай его за это. Помни, он согласился поступить так из дружеской привязанности ко мне, уступая моим просьбам.

Сын мой! Я посылаю тебе свое родительское благословение и отдаю тебе самое дорогое, что у меня есть, — любимую брошь твоей матери, прекрасной Кейны. Береги ее, вспоминай почаще о своих родителях. Помни, они всегда любили тебя.

На прощание позволь дать тебе отеческий совет. Не ищи личной славы, но делай все возможное во славу своего клана. Старайся не допустить, чтобы ему причинили вред, и сам не вреди ему. Даже если тебе кажется, что ты прав, а все остальные не правы. Я сам в молодости немало начудил и был жестоко наказан за свое сумасбродство, а потому имею право поучать тебя. Помни, человек приходит и уходит, но память о нем остается в сердцах людей его клана. Постарайся оставить о себе добрую память и никогда не сворачивай с нелегкого пути истинного рыцаря.

С надеждой и верой в тебя, твой любящий отец Энгтур, сын Сарэнга, из Гнезда Пестрокрыла».

Строчки расплылись перед глазами Турвина. Вот почему Рентентул отказался говорить с ним! Старый слуга считает его виновным в смерти своего господина. И это действительно так. В непомерной гордыне своей он не подумал, как отразится на близких любой его неосторожный поступок. Из-за своей дурацкой вспыльчивости он погубил родного отца. Поставил его перед выбором между позорной казнью и смертью в честном бою, но от руки лучшего друга. Более того, и друга этого он убил собственной рукой, поверив ложным обвинениям и не дав ему оправдаться.

И еще он не выполнил последней воли отца и сражался против своего клана. По его вине погибло множество честных благородных рыцарей. Он даже не позор клана, он его убийца. Он помог набрать силу кровожадному зверю, кузнецу Делу, который сеет смерть повсюду, где появляется.

А пока Турвин с безумной жаждой мщения преследовал ни в чем не повинных людей, погиб еще один человек. Девушка, так похожая на его мать. Девушка, которая могла стать самым большим счастьем в его жизни. Он должен был спасти ее, но вместо этого сам убивал, убивал, убивал…

Молодой рыцарь неподвижно сидел на траве, погруженный в свои невеселые мысли, не замечая слез, текущих по щекам и падающих на его колени, туда, где лежал позабытый подарок отца. Уголок зеленой ткани развернулся, открывая маленькую черную жемчужную брошь, единственную память о матери Турвина. Одна из слез упала на жемчужину, и та вспыхнула яркими голубыми искрами. А Турвином овладели отчаяние и жгучее желание исправить хоть какую-нибудь из сотворенных им бед.

В этот момент рождалась последняя и, может быть, опять напрасная надежда Дайры — Клан Раскаяния.

ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА

Предлагаемая вниманию читателя книга возникла в результате перевода и последующей систематизации и обработки записей песен почтенного Хайесу, сделанных прошлым летом, когда известный путешественник и выдающийся ученый народа вайо гостил на Земле в поселке Лейпясуо Ленинградской области. В оригинале песни представляют собой героические баллады народа дайри. Судя по языку и стилю, они были созданы в промежутке от восьми до девяти столетий назад различными авторами, большей частью представлявшими так называемые Кланы Гордости и Мечты. Сюжеты баллад пересекаются, повторяются, порой противоречат друг другу, местами изобилуют ненужными подробностями, а в других случаях упускают важные для понимания развития событий детали. Именно этим, наряду с недостаточным опытом переводчика, объясняется некоторая обрывочность книги и невнятность изложения.

Строго говоря, данную книгу нельзя рассматривать как достоверный исторический документ. В тексте четко видны пристрастия авторов баллад и даже откровенная предвзятость, особенно заметная в тех фрагментах, где речь идет о Клане Жестокости. Однако в целом книга дает определенное представление об истории, культуре и обычаях народа дайри, ранее неизвестного не только широкому кругу читателей, но и специалистам по иномировым цивилизациям, если таковые в действительности имеются.

Пользуясь любезным разрешением почтенного Хайесу, я решился опубликовать рукопись, снабдив ее необходимыми, по моему мнению, комментариями, и надеюсь, что она принесет читателям не меньшее удовольствие, чем полученное мной в процессе работы над ее созданием.

О ЛИЧНОСТИ ХАЙЕСУ

С моим иномировым гостем я познакомился при довольно странных обстоятельствах.

Он просто появился практически ниоткуда во дворе моего дома (точнее говоря, дом принадлежал моим вечно занятым делами и редко выезжающим на дачу друзьям, а я там просто проводил свой отпуск). В таких случаях обычно говорят — «как с неба свалился», что применительно к моему новому знакомому почти соответствует истине.

За исключением непривычной одежды, больше всего напоминавшей индийское сари, и полного незнания русского языка (а также английского, немецкого, французского… проверять дальше мне не позволило собственное невежество) он производил впечатление обычного, возможно, несколько экстравагантного пожилого человека с южноевропейскими чертами лица. Такое полное сходство с землянами мне представляется следствием похожих природных условий в его родном мире. Этот факт я постарался в меру своих сил отразить в рукописи.

Откровенно говоря, долгое время меня не оставляло ощущение, что я являюсь жертвой какой-то мистификации, а мой гость — либо сумасшедший, либо легкомысленный шутник с хорошими актерскими способностями и изощренным воображением. Но если и были у меня какие-то сомнения, они окончательно развеялись в момент нашего расставания. Почтенный Хайесу тепло попрощался со мной, вышел из дома во двор, принялся напевать грустную протяжную песню на древнем языке иелвайо и непостижимым образом постепенно растаял в воздухе.

Признаться, мой гость старался как можно реже проявлять свои чародейские способности. К их действию я могу отнести разве что поразительные темпы усвоения мной языков кайаехо и дайри. Через две недели после таинственного появления Хайесу мы с ним уже свободно беседовали на любом из этих языков. Хотя ранее особых лингвистических способностей у меня не обнаруживалось. Сам же иномировой гость вполне удовлетворительно заговорил по-русски уже на второй день.

Полагаю, что русским языком он не ограничился. Потому что мой телевизор, раньше принимавший кроме отечественных еще и финские передачи, вскоре стал вещать на десятке иностранных языков.

Возле телевизора мой гость и проводил подавляющую часть времени, изучая по телепрограммам жизнь, историю и обычаи нашего мира. При этом он вежливо просил не мешать его работе, что я по возможности и делал. Но сдерживаться было чрезвычайно трудно. Иногда Хайесу, не выключая телевизор, начинал напевать, а потом песня обрывалась на полуслове, и долгое время, кроме неясного бормотания иностранного диктора, из комнаты не доносилось ни единого звука. И как-то раз, опасаясь, не случилось ли что-нибудь с моим уважаемым гостем, я все-таки заглянул к нему.

В комнате никого не было. Сначала я решил, что не заметил, как вайо вышел, а потом случайно взглянул на экран (там итальянский канал РАИ рассказывал что-то о римском Колизее) и остолбенел. Могу поклясться, что своими глазами видел в толпе туристов странное одеяние моего гостя.

Отвергнув после некоторого размышления самую простую версию, что я немного перегрелся на солнце, я решил продолжать наблюдение и несколько раз повторил свои невежливые вторжения в покои гостя. Каждый раз я заставал его по ту сторону экрана то стоящим у Стены Плача в Иерусалиме, то кормящим обезьян в каком-то заповеднике (кажется, это был Серенгетти). А однажды его лицо мелькнуло в кадре среди посетителей Парижского авиасалона.

Поначалу я не мог найти этому феномену даже фантастического объяснения. Но теперь, зная гораздо больше о способностях моего гостя, могу предположить, что он просто заходил в понравившуюся ему передачу и оставался на месте репортажа, сколько ему было нужно, даже если программа заканчивалась или я выключал телевизор (я специально проверял). А в том случае, когда я умышленно не спешил выходить из комнаты, почтенный Хайесу возвращался в какое-либо соседнее помещение.

Но, не имея документальных свидетельств, я не могу объявить свои наблюдения подтверждением его магических способностей. Так же, как нет убедительных причин считать результатом колдовского воздействия необычно жаркую солнечную погоду, установившуюся с первого дня визита моего теплолюбивого гостя и испортившуюся сразу после его отбытия.

Несмотря на то что в доме, кроме нас двоих, никого не было, первое время мы с вайо общались достаточно редко. Целые дни он, как я уже рассказывал, не отходил от телевизора. И лишь по вечерам его посещало сентиментальное настроение. Почтенный Хайесу выходил во двор, долго сидел возле костра, который, к моему молчаливому неудовольствию, упорно разводил исключительно с помощью спичек, без всяких магических фейерверков, и молча глядел на висевшую над лесом луну. По признанию путешественника, луна напоминала ему о далекой родине. Там, правда, имелось целых два спутника, но на небе они появлялись обычно по очереди, и общего сходства поэтому не портили. Именно у костра Хайесу и спел большинство песен, составивших основу данной книги. Позднее, когда вечерние посиделки немного сблизили нас, я получил разрешение их записать.

Общаясь со мной, он вообще скорее пел, чем разговаривал. В основном на языке кайаехо, возникшем, по его словам, в результате общения с народом дайри и состоящем большей частью из заимствованных у них слов. На древний язык он переходил крайне редко и весьма неохотно. Дело в том, что любая правильно составленная фраза на иелвайо, даже не произнесенная вслух, но подкрепленная эмоциональной энергией и сопровождаемая определенными действиями, становится магическим заклинанием и неизбежно вызывает соответствующие изменения в окружающем мире.

Эта особенность древнего магического языка могла бы привести к опасным последствиям, если бы кто-нибудь, кроме самих вайо, с младенческих лет приученных к жесткому самоконтролю над своими мыслями и эмоциями, сумел овладеть им в совершенстве. К счастью, даже самые лучшие волшебники народа дайри способны правильно произнести лишь несколько заученных выражений, а в основном пользуются упрощенной версией иелвайо. Но даже с такими скромными познаниями в сочетании с недоступной для вайо силой эмоций они смогли успешно противостоять магии своих учителей (смотри рассказ Лентула в главе 6).

Нелегко рассуждать о причинах столь широкого распространения колдовского искусства в мире Хайесу, не являясь специалистом в этом вопросе. Могу лишь высказать предположение, что данный феномен как-то связан с влиянием на планету двух ее спутников (в тексте Большая и Малая Луна). Во всяком случае, это единственное существенное отличие родины народов вайо и дайри от нашей Земли, которое мне удалось обнаружить.

Предупреждая возможные вопросы, спешу сообщить, что почтенный Хайесу не пожелал открыть мне точное местоположение своего мира и объяснить принцип перемещения между мирами. Не стал он также и обучать меня языку иелвайо, сославшись на необходимость получить согласие других старейшин народа вайо. Не стоит осуждать его за такую скрытность, учитывая печальный опыт его соплеменников в обучении чужаков основам магии.

На прощание почтенный Хайесу пообещал вернуться будущим летом, как только позволит напряженный график его путешествий, и сообщить результаты рассмотрения моей просьбы о разрешении изучения магического языка иелвайо.

КРАТКАЯ ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Прежде всего, о самом понятии «Дайра». В описываемый период народ «дайри» употреблял это слово в значении «весь мир». И оно действительно обозначало все известные им на тот момент земли. Слабое развитие техники, в частности — водного транспорта, не позволяло «дайри» совершать дальние морские путешествия, и мир для них ограничивался небольшим по сравнению со всей поверхностью планеты материком, двумя примыкающими к нему островами и окружавшим их со всех сторон океаном.

Неудивительно, что у местных жителей, когда народ вайо переселился с одного материка на другой, родилась легенда о племени чародеев, навсегда покинувших их мир. Отсюда и название «Ушедшие». На самом деле вайо вернулись на свою историческую родину — большой материк, расположенный вдоль экватора планеты, откуда они в незапамятные времена и приплыли на Дайру.

На основании описания природы в оригинальных текстах баллад и рассказов Хайесу, который, кстати, считал климат Дайры неблагоприятным для жизни (вероятно, изменить погоду на целом континенте не под силу даже всемогущим вайо), можно сделать вывод, что материк расположен в умеренном климатическом поясе. Причем более суровая и холодная погода в западной части материка близка скорее к условиям средней полосы России, а климат восточной, наоборот, напоминает мягкий климат Западной Европы. Более точное расположение Дайры установить не удалось. Дайри, как и вайо, пользуются своеобразной, так и оставшейся для меня загадочной, системой координат, а понятия сторон света введены переводчиком произвольно для удобства читателей. По аналогии с привычными для нас условиями более холодная часть материка в тексте названа северной, а теплая, соответственно, южной.

Дайрийские меры расстояния, во избежание перегрузки текста незнакомыми названиями, заменены условными шагами. При этом следует помнить, что дайри значительно выше ростом, тяжелей и сильней, чем вайо. А последние, как уже было сказано, практически ничем не отличаются от землян. Следовательно, величина дайрийского шага немного превышает земной метр. Протяженность континента с севера на юг в самом широком месте — ориентировочно полтора миллиона шагов или тысяча шестьсот километров, с запада на восток — около двух с половиной миллионов шагов.

Далее вниманию читателя предлагается краткое описание отдельных районов Дайры, которое удобней будет читать, сверяясь с прилагаемой ниже картой. Было бы ошибкой считать ее в точности соответствующей реальным очертаниям материка, она является всего лишь графическим отражением представлений переводчика о месте описываемых событий. Но более достоверного источника информации я предоставить не могу. Используемые вайо карты, точнее говоря — их аналоги являются магическими предметами, и почтенный Хайесу, даже если бы имел такое желание, был не вправе подарить их мне. Выразив свое сожаление по этому поводу, продолжим описание Дайры.

Центральную часть материка занимает Великая Степь — обширные, практически безводные равнинные территории, почти полностью покрытые дикорастущими травянистыми растениями. Леса и просто отдельные деревья встречаются здесь крайне редко. Сильные сезонные колебания температуры, частые засухи и регулярно дующие с севера холодные ветры не позволяют обитателям степи заниматься земледелием. Местное население ведет кочевой образ жизни, занимается скотоводством, а по внешнему виду и даже отдельными анатомическими особенностями заметно отличается от остальных дайрийцев. Степняки ниже ростом, имеют более сухое, поджарое телосложение, схожий с земным монголоидным тип лица и, вероятно, в массе своей кривоноги. Впрочем, как уже было отмечено ранее, авторы баллад, являясь оседлыми жителями, могли перенести свою неприязнь к обитателям степей и на описание их внешнего облика. И все-таки, по моему мнению, в этих оценках есть доля истины. Суровые условия жизни не могли не сказаться на внешности и характере степняков.

Последнее замечание относится и к обитателям северного побережья Дайры. Скалистые берега, бедные плодородной почвой, и короткое северное лето также не способствуют развитию здесь земледелия, за исключением примитивного огородного хозяйства. Основным занятием северян является рыбная ловля и охота на крупных морских животных. Местные жители отличаются, не в пример кочевникам, мощным телосложением и таким же, как у степняков, воинственным нравом. Они представляются переводчику аналогом земных скандинавских народов, вернее — древних викингов.

Западная и восточная часть Дайры отделена от Великой Степи протяженными и высокими горными хребтами. Горы защищают эти территории от холодных северных ветров, одновременно задерживая движущиеся с юга теплые, богатые влагой облачные массы. В результате здесь создаются благоприятные условия для развития земледелия. Причем восточная часть, почти втрое превосходящая западную по размерам, имеет и более выгодные климатические условия, объясняемые близостью теплых океанических течений, и плодородные почвы, позволяющие собирать обильные, превышающие необходимый минимум урожаи.

В интересующий нас период это приводило скорее не к повышению уровня жизни всего населения, а к процветанию класса аристократии. Что, в свою очередь, вызывало бурное развитие так называемых изящных искусств (архитектуры, ювелирного дела и т.п.) и торговли. Со временем торговцы даже выделились в отдельный клан (о кланах смотри в разделе «Историческая справка»).

На восточном побережье сосредоточивалась большая часть населения Дайры и крупные города с развитым ремесленным производством. А земледелие строилось на основе крупных хозяйств с использованием наемного и принудительного труда. Под принудительным я понимаю труд отданных властями клана в аренду землевладельцам на строго определенный срок военнопленных, мелких правонарушителей и должников, которых, несмотря на богатство восточных областей, здесь было немало. Рабство как таковое существовало только в степной части Дайры, но и там по истечении некоторого времени рабы получали свободу.

Западные области, уступая восточным в выгодности климатических условий, были зато богаче лесом и, как следствие, пушным зверем. А в Хмурых Горах, не столь высоких, как западные Небесные Горы, но занимающих большую площадь и имеющих многочисленные заселенные горные долины, добывалось огромное количество различных полезных ископаемых. В текстах баллад встречаются упоминания о золоте, серебре, алмазах, рубинах, изумрудах и других драгоценных камнях. А также о железе, меди, олове, горном хрустале, слюде, мраморе и многом другом. Отдельные рудники встречались и в северной части Небесных Гор, но были они несравнимо беднее западных. Вероятно, это и являлось одной из главных причин, объясняющих стремление владык восточных областей покорить западные.

Население на западе было не столь многочисленным, экономика — слаборазвитой, с преобладанием фермерских хозяйств, городов было немного, торговля велась преимущественно добываемым здесь сырьем. Жители западных областей, как правило, имели крепкое телосложение, отменное здоровье и спокойный, рассудительный характер (напрашивается сравнение с земными сибиряками), чем выгодно отличались от тщедушных суетливых горожан и забитых крестьян востока. Еще раз хочу подчеркнуть, что эти эмоциональные оценки отражают позицию авторов баллад, за редким исключением сочувствующих западным кланам.