— Мы так и будем беседовать, стоя на крыльце? — прервал ее размышления Антонио.

И он окинул раздраженным взглядом аккуратную улочку и ряды домов. Кое-где в окнах уже подняли занавески: должно быть, голоса Антонио и Анджелы далеко разносились в тихий утренний час.

Да, мой незваный гость не из тех людей, с которыми общаются через порог, кисло подумала Анджела. Он же у нас многоуважаемый глава банка с мировой известностью, эксперт по спасению разорившихся предприятий. Все ценят его мнение, его советы и, когда он является на зов, встречают с распростертыми объятиями.

Но я не из этих людей, напомнила Анджела себе самой. Я ничего ему не должна и совершенно его не уважаю.

— Тебе здесь не рады, — холодно сообщила она Антонио.

— Вероятно, мой сын придерживается иного мнения, — возразил тот.

Анджела была бы рада презреть слова мужа, но понимала, что не может сделать этого.

— Тогда почему бы тебе не вернуться сюда, скажем, через пару часов, когда Санди проснется? — предложила она и уже было приготовилась закрыть дверь перед носом Антонио.

— Если не пустишь меня в дом, то пожалеешь об этом, — сурово предупредил Антонио, и глаза его загорелись недобрым огнем.

К собственной досаде, Анджела заколебалась.

— Я полагал совершенно очевидным, что нам с тобой надо поговорить, пока Сандро спит, — добавил Антонио с усмешкой. — Иначе почему, думаешь, я приехал так рано?

Да, он снова был прав. Анджела знала, что ведет себя недостойно, но ничего не могла поделать: так трудно побороть старую привычку ни в чем не уступать мужу!

— Ты сама позвонила мне, Анхела, — сурово напомнил ей Антонио. — Беспрецедентный шаг сам по себе. Ты поделилась со мной своим беспокойством, и вот я прибыл. Так будь добра согласиться с мыслью, что мое появление здесь оправдано.

На этот раз Анджела молча отошла в сторону, давая человеку, который до сих пор считался ее мужем, возможность войти в дом. Антонио медленно переступил через порог: он явно осознавал значение происходящего.

И вот он стоит рядом с женой в тесной прихожей, одним своим присутствием заставляя помещение казаться еще уже и темнее. Анджела почувствовала, как напрягается, ощущая физическое превосходство Антонио — его высокий рост, широкие плечи, которые были не так заметны, пока он стоял за порогом и ступенькой ниже. Внутри все сжалось при мысли, как может быть опасен этот человек.

Семь лет назад им хватило одного взгляда, чтобы упасть в объятия друг друга. И вот теперь, несмотря на годы жесточайшей вражды, Анджела ощутила, как в ней просыпается знакомый чувственный голод.

Вот дьявольщина! — мысленно выругалась она, проклиная то ли себя за слабость, то ли Антонио — за его сексуальную привлекательность.

— Сюда, — пробормотала она, отстранившись, чтобы не коснуться мужа.

Проведя его в гостиную, Анджела отступила в сторону, внимательно наблюдая за тем, как Антонио оглядывает незнакомую комнату.

Простые синие ковер и занавески, две небольшие обитые ситцем софы, телевизор, столик и шкаф придавали комнате уютный вид. Только в отведенном Санди углу в беспорядке лежали игрушки и книжки.

Все было очень чистеньким и очень обыкновенным. Не сравнить с элегантными и просторными гостиными и залами для приемов в доме Антонио, уставленными бесценным антиквариатом. Или с огромной комнатой для игр, наполненной всем, о чем только может мечтать маленький мальчик. Анджела заметила, что Антонио поджал губы.

— Пойду оденусь, — сказала она, поворачиваясь к двери, чтобы сбежать прежде, чем скажет что-нибудь едкое о том, что деньги, мол, не самое главное в жизни.

Но Антонио поймал ее за запястье.

— Я не сноб, Анхела, — негромко произнес он. — И знаю, что Сандро хорошо здесь с тобой.

— Пожалуйста, отпусти меня, — поспешно попросила Анджела, чувствуя, как от его пальцев по руке распространяется странное, возбуждающее тепло.

— Чего ты испугалась?.. Я же не бью женщин, — угрюмо сказал Антонио.

— Удивительно, — съехидничала Анджела, когда он выпустил ее запястье. — Я ошибаюсь или при нашей последней встрече ты угрожал мне именно этим?

— Пустые слова, — вздохнул Антонио, отвернувшись. — Я разозлился, и угрозы мои ничего не значили, Анхела. Ты же сама это знаешь.

— Да ну… — Она криво улыбнулась. — Мы чужие люди, Тоньо. Мы были чужими тогда, и мы чужие сейчас. Откуда мне знать твои мысли?

— В постели тебе это удавалось. — И Антонио с циничной усмешкой резко обернулся к ней. — Там ты прекрасно читала мои мысли.

Анджела упрямо тряхнула головой, встретив его взгляд.

— В таком случае очень жаль, что мы не можем проводить в постели двадцать четыре часа в сутки. И вообще я не желаю говорить с тобой на подобные темы, — добавила она. — Это никуда не приведет и только помешает нам разобраться с бедами Санди.

— С данной точки зрения наши отношений и их характер представляют определенный интерес, я полагаю.

— Нет, — решительно возразила Анджела. — С данной точки зрения важно то, что отец Санди собирается жениться на женщине, которую боится его сын.

— Мой сын боится Каридад? — Антонио недоверчиво нахмурился. — Надо думать, Сандро просто не так понял ее слова, — задумчиво добавил он. — Ты должна иметь в виду, что его испанский не так близок к соперничеству, как английский.

Ну конечно, подумала Анджела, уж Каридад-то ни в чем не виновата!

— Мне надо одеться, — отрезала она, прекращая ненужный разговор.

— Ты не возражаешь, если я пока выпью кофе?

Не говоря ни слова, Анджела пошла в кухню. Муж последовал за ней, но она заметила, что Антонио помедлил мгновение, бросив взгляд на лестницу, словно ожидая увидеть там Санди. И напрасно — мальчик не имел привычки просыпаться раньше положенного времени.

Анджела склонилась над раковиной, наливая чайник, когда Антонио вошел в кухню. По шее спине женщины тут же побежали мурашки: он почувствовала пристальный взгляд мужа и снова пожалела, что неподобающе одета.

Не то чтобы Анджела была в нижнем белье, все-таки шорты и футболка, в которых она спала, вполне сошли бы за верхнюю одежду. Однако и то и другое было надето на голое тело — и это заставляло ее ежиться под взглядом Антонио.

— Думаешь, Сандро проспит до семи? — негромко спросил он.

Анджела криво усмехнулась, ставя чайник на плиту и зажигая газ. Так, значит, Антонио все это время думал только о сыне… Ну что ж, ей указали на ее место.

— Ты же знаешь его расписание, — спокойно ответила она. — И знаешь, что последует, если я разбужу Санди раньше времени.

— С ним невозможно будет иметь дело, — вздохнул Антонио. — Да, я в курсе.

Анджела бросила взгляд на будильник, услышала за спиной шорох и подумала, что Антонио тоже посмотрел на свои наручные часы. Половина шестого. Значит, у них есть целых полтора часа. Выдержат ли они друг друга столько времени?

— Ты стрижешься короче, чем раньше.

Рука дрогнула, и кофе, который она насыпала, просыпался на стол. Только Анджела уверила себя, будто Антонио ею не интересуется, как обнаружилось, что это совсем не так.

Интересно, что он еще заметил? Как шорты липнут к бедрам? Как под тонкой белой тканью проступают очертания груди? Ох…

— Я все-таки стала на три года старше, — ответила Анджела несколько невпопад, поглощенная нахлынувшими ощущениями.

Проклятье! Антонио ничего не стоило вынести ее из равновесия.

— А по тебе не скажешь.

И что, обязательно говорить об этом таким недовольным тоном? — возмутилась она.

— А по тебе скажешь, — буркнула Анджела.

Закончив насыпать кофе, она швырнула ложечку на стол и повернулась к Антонио с улыбкой, которая должна была означать, что ей наплевать на чувства мужа, который очень скоро станет бывшим мужем. Но улыбка не удалась.

Антонио вдруг показался ей похудевшим и усталым — наверное, из-за расстегнутого порота рубашки и синеватого отлива пробивающейся щетины. У этого человека был жесткий профиль конкистадора, темно-медовые глаза плута и чувственный рот донжуана. Он мог бы сражаться с воинственными дикарями, завоевывая новые земли, но мужчины больше не доказывают подобным образом свою доблесть…

— Ах, какие воспоминания, — вкрадчиво произнес он.

И Анджела почувствовала себя ребенком, пойманным на месте преступления — над банкой варенья. Тело покрылось испариной, лицо вспыхнуло — не от возбуждения, а от унижения. Она не знала, что делать, что сказать.

— Мне надо одеться, — в третий раз сказала она и направилась к двери, с трудом переставляя налитые свинцом ноги.

Но Антонио не собирался так легко выпускать добычу из своих когтей.

— К чему это беспокойство? — насмешливо протянул он. — Поздно прятаться, миа кара.

— Я тебе не «дорогая»! — отрезала Анджела, прекрасно понимая, что Антонио провоцирует ее, но не могла удержаться.

— Кто знает… — пожал он плечами. — Но я уверен, ты была бы не прочь вернуть то время.

Если он не провалится сквозь землю, то нет на свете справедливости! — со злостью подумала Анджела, берясь за дверную ручку.

— Никогда, — ответила она, вздернув подбородок. — Слышишь? Это никогда больше не повторится!

— Ты бросаешь мне вызов? Если так, то я могу поймать тебя на слове, — ухмыльнулся Антонио. — Уверяю тебя, мы неплохо провели бы эти полтора часа. И хоть на время отвлеклись бы от наших проблем…

Если бы дверная ручка была пистолетом, Анджела бы выстрелила в мужа.

— Обратись к Каридад. Уж она-то гораздо лучше удовлетворяет твоим требованиям, нежели я!

Она повернулась, собираясь наконец-то уйти. Но Антонио уперся ладонью в дверь так, что ее нельзя было открыть.

— У тебя тело богини, Анхела, но при этом язык змеи! — прорычал он. — Ты что, не слышишь моих слов? Каридад не любовница мне и никогда ею не была!

Анджела знала, что следует остановиться, успокоиться, придержать свой язык… и язык змеи. Но не могла. У Антонио была удивительная способность вытаскивать наружу все самое худшее в ней.

Об этом можно было догадаться с самого начала. Его испанское высокомерие рано или поздно пришло бы в столкновение с ее кельтским свободолюбием. Его самомнение — с ее гордостью. Но первые месяцы их брак Пыл чудесной гармонией двух страстных темпераментов, сплавленных воедино захватывающим ощущением, которое Анджела мысленно называла истинной любовью.

Неважно, что слово это никогда не произносилось вслух: это было в каждом взгляде, каждом прикосновении, в том, что один не мог обойтись без другого и нескольких часов. Им было необходимо хотя бы слышать по телефону голоса друг друга. Даже когда Анджела забеременела и они не могли заниматься сексом так беззаботно, как прежде, она верила, что основой их брака является взаимная любовь.

Однако познакомившись в день свадьбы с Каридад и услышав, что именно на этой женщине женился бы Антонио, если бы она не вышла замуж за его лучшего друга Августо, Анджела впервые усомнилась в чувствах своего избранника.

Но ни словом, ни жестом, ни единым намеком Антонио не показал, что в этих слухах есть хоть капля правды. И очень скоро Анджела забыла о своих подозрениях, видя, как внимателен к ней муж…

Потом Августо погиб в автокатастрофе, а отец Антонио умер от удара. И прежде чем Анджела успела понять, что происходит, Антонио и Каридад стали неразлучны.

«Общее горе — вот что нас сближает», — говорил ей муж. Каридад была более откровенна: «Думаешь, раз тебе удалось женить его на себе, так он забыл свою старую любовь? Пока был жив Августо, он, может, и довольствовался тобой. Но теперь, когда его друга нет…»

— Скорее ад замерзнет, чем я поверю твоим словам! — бросила Анджела. — Пусти меня!

И она дернула дверь на себя. Однако Антонио был сильнее.

— Не раньше, чем сочту нужным, — ответил он. — Ты первая предложила, так давай разберемся, пока наш сын не проснулся.

— С чем разберемся? — воскликнула Анджела, выпрямившись, чтобы взглянуть мужу в глаза. — Я вообще не понимаю, с чего все это началось!

— С твоей неприязни к Каридад, — твердо сказал Антонио. — Анхела, ты просто одержима бесом ревности! Возможно, именно ты наговорила Сандро чепухи про меня и Каридад.

Анджела с недоумением смотрела на мужа. Как человек, умный и проницательный, может быть настолько наивным, представлялось ей загадкой.

— Ты слепой, Тоньо, — сказала она. — Слепой, упрямый и пристрастный глупец. Каридад так ловко заморочила тебе голову, что даже не видишь, какая она тварь!

— Это у тебя мозги не в порядке, — ответил Антонио, отступая в сторону. На его потемневшем лице проступило отвращение. — Ты просто сумасшедшая, если говоришь подобные вещи о человеке, который всего лишь пытался подружиться с тобой.

— Мне очень жаль, Тоньо, если тебя обидят мои слова, — тут Анджела засмеялась, чтобы не задохнуться от злобы, — но я почему-то не расположена дружить с любовницей собственного мужа!

— Она никогда не была моей любовницей! — гневно возразил Антонио, и его золотистые глаза угрожающе вспыхнули.

— Соври еще что-нибудь! — отрезала Анджела.

— Я не лгу!

— А я знаю, что это Каридад говорила гадости Сандро так же, как и мне, — настаивала Анджела.

— Не желаю больше тебя слушать, — сказал Антонио.

— С Санди ты тоже так поступишь? — не отступала Анджела.

Подбородок Антонио словно окаменел.

— Я для этого сюда и приехал, чтобы выяснить правду… если ты не забыла.

И почему акцент Антонио становится заметнее, когда он нервничает? Вот глупый вопрос, подумала Анджела.

— Но ему-то ты поверишь? — продолжала допытываться она. — Если он тебе скажет, что это и в самом деле так?

— А если он всего лишь повторяет за тобой?

Анджела презрительно фыркнула.

— Надо полагать, ты не собираешься верить словам собственного сына точно так же, как и моим!

— Еще раз повторяю: ненормальная здесь ты. А не мы с Сандро, — настаивал Антонио.

Я опять бьюсь головой о кирпичную стену, угрюмо подумала Анджела, презрительно поджимая губы.

— Тогда, мне кажется, тебе лучше уйти отсюда, — сказала она и отошла от двери и от Антонио. — Прямо сейчас, пока Санди не проснулся и не увидел тебя. Поскольку вряд ли он будет в восторге, когда ты подвергнешь сомнению его слова.

— Я не считаю, что Сандро говорит то, чего не думает. Другое дело, откуда взялись у него эти мысли.

— Не вижу разницы, — пожала плечами Анджела. — Мне очень жаль, что Каридад для тебя важнее сына. Зря ты приехал.

Антонио промолчал. С непроницаемо мрачным лицом он подошел к плите и начал наливать кипящую воду из чайника в кофейник. Анджела смотрела на мужа и думала, что того, должно быть, заколдовал сим дьявол. Иначе он не рисковал бы любовью сына ради этой ужасной женщины.

— И вот что имей в виду, — медленно проговорила Анджела. — Я собираюсь выяснить, Кто тебе дороже — Каридад или Санди.

— Так нельзя ставить вопрос, — откликнулся Антонио.

— И тем не менее тебя придется выбирать. Учти, Тоньо, я серьезна как никогда! Либо ты откажешься от мысли жениться на Каридад, либо перестанешь общаться с Санди.

Крутя в руках кофейную чашечку, он спокойно ответил:

— Выслушай и мое предупреждение, кара. Я больше не дам тебе встать между мной и моим сыном, какие бы трюки ты ни выкидывала.

— За трюками дело не станет, — отозвались Анджела, чувствуя, как снова нарастает напряжение: она не блефовала, и Антонио это знал.

Покойный отец Анджелы был в свое время известным юристом. Его друзья, тоже юристы, специализирующие по бракоразводным делам, были рады помочь дочери коллеги тогда, три года назад. В результате они связали Антонио по рукам и ногам, прежде чем тот понял, что происходит.

Анджела могла снова обратиться к ним, чтобы защитить Санди от зла, которое грозило мальчику в доме его отца. Антонио и сам сознавал, что дал жене оружие, явившись к ней домой подобным образом, вопреки решению суда. Один звонок — и она исполнит свое обещание.

— Ну так что же? — вызывающе спросила Анджела. — Кто уйдет из твоей жизни — Каридад или Санди?

Антонио рассмеялся.

— Как ты уверена в себе, Анхела. Но мне кажется, что ты проглядела одну очень важную мелочь.

— Какую же? — выпалила Анджела, нахмурившись: насколько она понимала, у нее на руках были все козыри.

— Ранимость и беззащитность нашего сына, — сказал муж, отхлебывая густой черный кофе. — Когда ты в прошлый раз начала боевые действия, Сандро был слишком мал, чтобы сообразить, что случилось. Но теперь он вырос. И вполне понимает, что именно происходит между нами.