Глава 15

Хэл держал под прицелом каменную осыпь у скалы, где он в последний раз заметил апачей, в то время как дилижанс продвигался, подпрыгивая, по ущелью. Андерсон, кучер, предупредил, что здесь последнее место, где можно ожидать нападения. Но Хэл за время путешествия встретил большее количество апачей, чем по дороге в Тусон, и решил не терять бдительности.

Андерсон крикнул ему:

– Вон там, впереди, Рио-Педрас.

Хэл нетерпеливо обернулря, надеясь увидеть аккуратный городок в пятидесяти милях отсюда. Конечно, апачи должны держаться хотя бы на некотором расстоянии от выросшего вокруг рудника процветающего поселка, тем более что нравы в нем царят грубые. Но вместо аккуратного городка он увидел деревушку, раскинувшуюся на груде скал, которые возвышались на плоской пустыне.

Рио-Педрас предстал на редкость непривлекательным поселком, беспорядочно разбросанным по длинному каменистому гребню, похожему на ящерицу, сбрасывающую кожу. Самое высокое место гребня увенчивалось большим компаундом из серого кирпича с двумя сторожевыми вышками, торчащими, как уши у ящерицы. Позади него в седловине гребня лепились друг к другу широкие крыши какого-то большого предприятия, вероятно, рудника. Дальше стоял по-настоящему безобразный деревянный дом, строительство которого в такой безлесной местности обошлось, наверное, в целое состояние.

Широкая улица связывала предприятие с компаундом и уходила дальше в пустыню. Стоял на другой стороне улицы, возвышался чуть ниже компаунда, католический храм с затейливой колокольней. Протестантская церковь, увенчанная единственным остроконечным шпилем, стояла уединенно в нескольких кварталах, прицепившись к плечу ящерицы. Остальные постройки поселка сгрудились вдоль улицы и ниже компаунда, словно ища защиты. Небольшой ручей убегал в пустыню и вскоре исчезал в песке.

Ничего не напоминало Хэлу Цинциннати. Ни одно здание, если не считать большого компаунда и церквей, не годилось бы для того, чтобы в нем поселить его лошадей, не говоря уже о маленькой сестричке.

Дилижансы проехали мимо большого склада у подножия гребня. Выше складов на каменистом утесе располагался компаунд. Со своего насеста на крыше дилижанса Хэл заметил несколько кирпичных хижин, разбросанных вдоль высыхающего ручья за пределами складской территории.

Над горами собирались грозовые тучи, запахло влагой. Скоро будет дождь, и порядочный, судя по тому, с какой быстротой надвигались тучи. Может быть, предстоящего дождя хватит, чтобы наполнить ручей жизнью.

Дилижансы постепенно поднимались вверх по улице, миновав группу хижин в переулке, еще более отвратительных, чем те, что стояли на берегу ручья. Несколько женщин неряшливого вида замахали руками и с надеждой выстроились перед лачугами. Конечно, шлюхи.

Хэл поймал себя на том, что ищет среди них светловолосую голову Виолы, и резко отвернулся. Его сестра, конечно, ни в коем случае не могла пасть так низко. Он порадовался, когда дилижансы остановились в соседнем квартале, и быстро сошел на землю.

Повернувшись к конвойному, Хэл спросил его, знает ли он, где поселилась Виола после смерти Росса. Тот ответил, что знает. Хотелось надеяться, что она все еще живет здесь как независимая вдова, а не как падшая женщина.

– Где дом моей сестры? – уточнил Хэл.

– Сразу же за складами, вниз по ручью. Вы его не пропустите: там перед дверью растут желтые розы.

Цветы? Похоже на Виолу.

– Спасибо. Счастливого обратного путешествия.

– Вам того же, приятель. Ваш саквояж я отдам нашему служащему, он подержит его у себя, пока вы не вернетесь.

Хэл быстро пошел по улице, осматриваясь вокруг. Двое грязных рудокопов в ленивой позе стояли у салуна, разговаривая с каким-то очень встревоженным картежником. Завидев Хзла, шлюха покачала бедрами и хотела с ним заговорить, но замолчала, встретив его сердитый взгляд. От нее разило потом и чем-то еще похуже, и Хэла передернуло.

Он бросил угрожающий взгляд на большой складской двор и вывеску – «Донован и сыновья».

Потом, пообещал он себе. Потом. Если этот погонщик погубил Виолу, его склады еще до наступления ночи превратятся в груду пепла.

Показалась жалкая кучка кирпичных лачуг. Взгляд Хэла посветлел при виде единственной лачуги, которую украшали розы.

Он быстро подошел к хижине и остановился. Маленькая лачуга имела единственное окно, которое было разбито. Рваные занавески на нем слегка раздувались поднятым ветром.

Хэл сглотнул, воротник внезапно показался ему тесным. Он помнил о дырках от пуль в своем пыльнике – знаках внимания апачей, полученных по пути в Рио-Пед-рас. Даже его новая широкополая шляпа приобрела парочку таких дырок, отчего Хэл больше походил на погонщика или речного пирата, чем на лоцмана. Не в таком виде хотелось бы ему уговаривать свою любимую сестру простить своего кающегося старшего брата.

– Виола! – Он легонько постучал в дверь. И очень удивился, когда дверь от его прикосновения подалась и медленно открылась. Сердце у него екнуло.

– Виола! – снова позвал он и вошел. Унылое помещение, освещенное солнечным светом, оказалось пустым.

Кирпичные стены лачуги, оклеенные облезлыми страницами, вырванными из журналов и каталогов, говорили о жилище бедняков. Крыша из непромокаемого брезента прорвалась в углу, скорее всего от сильного ливня. Мыши пробежали по утрамбованному земляному полу и скрылись в темноте.

Хэл вспомнил, при каких обстоятельствах он видел сестру в последний раз, и сердце у него сжалось.

Она стояла посреди своей спальни лицом к нему, одетая в элегантное темно-синее утреннее платье от Уорда, знаменитого модельера. В комнату лился свет из большого эркера. Китайская мебель в стиле чиппендейл, перешедшая им от матери бабки Линдсея, и бесценный аксминстерский ковер, который адмирал выиграл в карты, украшали просторную комнату. Стены оживляли китайские обои ручной росписи, на окнах висели шелковые парчовые занавески.

Все в той комнате оставалось таким, как в памятное апрельское утро 1865 года. Капитан приказал, чтобы здесь ничего не трогали до возвращения дочери, и его приказание – одно из немногих, которое не вызвало сопротивления у Хэла.

– Боже мой!

Хэл убежал из дома в четырнадцать лет и нанялся юнгой на Миссури. Поначалу ему пришлось нелегко, он едва зарабатывал на жизнь. Он дрался с пиратами, посещал игорные салуны и публичные дома в самых худших поселках к западу от Миссисипи.

Горло у него сжалось. Редко ему приходилось видеть, чтобы жилище так явно вопило о попытках выжить, как стоявшая перед ним заброшенная лачуга. Подумать только, его любимая сестра жила здесь…

У окна валяется разбитая бутылка из-под виски, рядом рассыпаны сухие лепестки желтых роз. Острые края бутылки покрыты засохшей кровью.

– Господи, Виола. – Колени у Хэла ослабели, и он опустился на пол рядом с проклятой бутылкой. Дрожащим пальцем он прикоснулся к острым, как бритва, краям и едва удержался от слез.

Вот до чего довел его сестру брак с пьяницей-симулянтом. Лачуга на краю цивилизованного мира, лачуга, в которой нельзя держать даже осла.

Если бы он проявил больше братской заботы, если бы он не пошел против нее, если бы он откупился от Росса, на что намекал недоумок, с ней ничего бы не случилось.

У Хэла затряслись плечи. Ветер крепчал, лепестки роз взлетели в воздух в крохотном саду, который, видимо, принадлежал Виоле.

На его глаза навернулись слезы. Ок никак не мог сдержать их. И они полились ручьем, превратившись в поток. И вот он уже плакал, как не плакал с той ночи, когда убежал из дома.

Виола отодвинулась от пианино и закинула руки за голову. Сначала она наклонилась влево, потом вправо, начав серию упражнений, которые делала, с тех пор как начала учиться музыке в Цинциннати. С их помощью она приходила в себя после работы на прииске, когда стала женой рудокопа. Теперь они помогали облегчить ей последствия ночи, проведенной в постели Уильяма.

Она подумала об Уильяме и улыбнулась. Он обещал ей, что она будет летать, и так оно и оказалось, она летала не хуже птицы. Он тоже получил наслаждение не меньшее, чем она. А утром он встал так поздно, что едва успел побриться перед уходом – принять ванну уже не оставалось времени.

Виола мурлыкала, радуясь, что ей удалось хорошо отвлечь его от тревожных мыслей. Вдали послышался раскат грома. Нужно придумать на сегодняшний вечер что-то еще. Может, он почитает ей стихи, перед тем как лечь в постель; в гостиной лежал томик сонетов Элизабет Баррет Браунинг.

– Миссис Росс! Какой-то мальчишка только что принес вам записку.

В дверях стоял Абрахам, как всегда спокойный, в респектабельном черном костюме.

– От мистера Донована? – И Виола нетерпеливо схватила записку.

– Нет, мэм. Ее принес кто-то из поселковых, она не от мистера Донована.

Виола нахмурилась, глядя на затейливый почерк. Почерк ей не знаком. Пожав плечами, она развернула послание и быстро прочла.

– Господи, миссис Грэм стало хуже, и она просит меня немедленно прийти.

– Я провожу вас, миссис Росс.

Виола встревоженно посмотрела на небо. На западе оно почернело почти как деготь, что обещало сильную грозу. Если поторопиться, они доберутся до дома Грэмов еще до дождя.

– Да, конечно. Я только надену новую шляпку, и мы пойдем.

Сегодня она оделась необычайно пристойно – полная противоположность вчерашнему вечеру: бледно-синее платье для прогулок из толстого льна, обшитое белыми и голубыми лентами, и такая же шляпка. Белье из тонкого батиста, отделанного изящной синей лентой и вышивкой. Даже на Джульетту такое могло бы произвести сильное впечатление.

Виола и Абрахам быстро прошли по Мэйн-стрит и вошли в магазин. Мистер и миссис Грэм жили над магазином, и тех посетителей, которых ожидали, внизу обычно встречал мистер Грэм.

В магазине стояла странная тишина, отсутствовали обычные неторопливые покупатели, никто не обсуждал последние безумные пари. Вдоль стен шли полки с бутылками и консервными банками. Витрины с более дорогими товарами вроде револьверов стояли неподалеку от стен вперемежку с массивными прилавками, под которыми хранились товары.

Хозяина магазина вообще нигде не видно, разве что он скрывался под одним из таких столов.

Виола медленно поворачивалась, озираясь, и обратилась к Абрахаму:

– Вы не могли бы посмотреть, нет ли мистера Грэма снаружи? Я еще поищу его здесь.

– Хорошо, миссис Росс, но стойте так, чтобы я мог вас видеть.

– Конечно.

И она повернулась к боковой двери, недоумевая, что же произошло, и задела тяжелый прилавок.

Вдруг чья-то рука прижала к ее носу и рту тряпку, от которой разило чем-то тошнотворно-сладким, а другая рука тут же прижала ее к сильному телу.

От острого запаха голова у молодой женщины закружилась, но она все же двинула локтем в живот негодяю. Тот резко хрюкнул, но тряпку с носа не снял.

– Миссис Росс! – закричал Абрахам. Что-то с грохотом упало.

Виола почувствовала, что глаза ее застилает пелена, а все мускулы ослабели. Прежде чем все почернело у нее в глазах, нападавший подхватил ее на руки.

Виола очнулась от сильнейшей головной боли. Рядом слышались мужские голоса. Она с трудом старалась побороть тошноту и попыталась понять, где находится. Виола лежала на каменистом полу с крепко связанными за спиной грубой веревкой руками. На землю у ее ног капала вода. Ноги, к счастью, не связали.

Она осторожно приоткрыла глаза, но голова сразу же закружилась, и она тут же их закрыла.

– Вы двое возвращайтесь в тоннель и следите, не появится ли кто-нибудь, – приказал Леннокс. – И не умничайте. Просто дайте мне знать.

Леннокс. Проклятие. Конечно, он, пронеслось в голове Виолы.

– Да, сэр. – Шаги загрохотали по камню и стихли.

– Откройте глаза, миссис Росс. Хлороформа вам дали немного, вы уже очнулись.

Виола открыла глаза и холодно посмотрела на своего врага. Голова у нее болела уже не так сильно.

– Мистер Леннокс, – проговорила она.

– Добро пожаловать на золотоносный прииск Мюллера, миссис Росс, – игриво произнес Леннокс, поглаживая свои бачки забинтованной рукой. – Здесь великолепно, не так ли? Конечно, после того как мы закончим наши с вами дела, я займусь его разработкой.

– Правда? Как же вы его нашли? – Виола медленно приподнялась, села и отодвинулась подальше от воды, особенно от того места, где струйка исчезала в каком-то углублении. Она не желала ползать по земле, как червяк, перед Ленноксом. Шляпку она потеряла, но одежда ее находилась в относительном порядке, хотя и порвана кое-где, смята и запачкана землей. По крайней мере ее не изнасиловали в бессознательном состоянии.

Более разительного контраста с вчерашней ночью, проведенной с Уильямом, нельзя себе представить.

Леннокс уселся на камень лицом к ней, держа в правой руке фонарь и положив на колено «кольт». Он не предложил ей помощи, пока она пыталась приподняться и сесть, только холодно смотрел на нее.

– На прошлой неделе мои ребята нашли неизвестный старый штрек, – ответил он. – В стене какие-то странные кусочки кварца, чем-то похожие на знаки. Они не захотели его исследовать, сказав, что порода слишком неустойчива, так что я послал О'Флэрти. Они и нашли эту пещеру.

Виола прислонилась к каменной стене и старалась выровнять дыхание. Фонарь Леннокса и полдюжины свечей, расставленных в помещении давали достаточно света, чтобы она могла оценить свое положение. Пещера имела форму овала, в нескольких шагах справа от Виолы в стене виднелся довольно глубокий и темный карман. Пещера гораздо просторнее обычных для таких мест пещер и, вероятно, образовалась в результате размыва водой. И уж конечно, она гораздо больше, чем все подземные выработки, в которых Виоле выпадало когда-то работать с Эдвардом.

Какие-то толстые синие жилы выступали из каменистой породы за спиной у Леннокса. Место явно подходило для разработки, если вести ее осторожно и избегать обрушений.

Вода сочилась по стене как раз слева от Леннокса и бежала по полу, исчезая в углублении у стены слева от Виолы, что говорило о неустойчивости скальной породы.

К несчастью, стены старых копей не имели укреплений современными квадратными крепями, применявшимися на «Голконде».

Что-то пробежало по краю освещенного места. Пещерные крысы, можно не сомневаться. Она достаточно времени работала в штреках и относилась к крысам как к друзьям, хотя к таким друзьям, от которых нужно держаться подальше.

Леннокс поднял «кольт» и навскидку выстрелил в темноту. От выстрела скальная порода содрогнулась.

Виола вздрогнула и отчаянно поискала глазами, где можно спрятаться. Господи, да ведь этот идиот своими выстрелами вполне способен обрушить на них свод пещеры.

Тихий писк, мягкий шлепок, и мертвая крыса выкатилась на свет, а вокруг Леннокса посыпались камешки и пыль.

– Терпеть не могу мерзких тварей, – задумчиво проговорил он, бросив смущенный взгляд на потолок, и передвинул свое сиденье ближе к фонарю. – А здесь слишком мало света, чтобы распугать их.

С трудом пошевелившись, Виола задала еще вопрос, чтобы выгадать время.

– Откуда вы узнали, что здесь прииск Мюллера? – Леннокс рассмеялся.

– А кому же еще он мог принадлежать, кроме как сумасшедшему немцу, которого унесло потоком? И потом, его стоянка чуть выше, примерно в пяти футах справа от вас.

Виола внимательнее всмотрелась в карман и подавила дрожь. Спальный мешок, ямка для костра и висящий над ней чайник – все выглядело так, словно хозяин только что вышел.

Ямка для костра? Она присмотрелась к свечам. Та, что стояла между нею и бывшей стоянкой Мюллера, прерывисто мерцала, в отличие от остальных, стоявших рядом с Ленноксом. Крупные камни затеняли эту часть стены, скрывая выход.

Изначальный проход должен находиться рядом со свечой, раз ее пламя колеблется от ветерка. Может, она найдет выход отсюда, если удастся освободить связанные руки.

Действовать нужно быстро. Надвигающаяся гроза обещает быть очень сильной, такой же, при которой погиб Мюллер.

Пещера может обрушиться в любой момент, особенно если вода ворвется сюда или Леннокс опять выстрелит. Замкнутое пространство увеличит эффект от выстрела, сотрясет потолок и, возможно, вызовет обрушение породы.

– Вы уже оправились от хлороформа, дорогая? – спросил Леннокс, и в голосе его звучала смесь заботливости и самодовольства. – Нам нужно обсудить ваше положение.

Виола подняла бровь и выжидала, ощупывая пальцами веревки на запястьях.

– У вас есть два варианта – стать моей женой либо умереть. Для меня оба варианта одинаковы. Если вы умрете, я просто подделаю брачный контракт и предъявлю права на ваши деньги. Но вам, конечно, приятнее остаться в живых.

– Я небогата, – возразила Виола. Господи, неужели он хочет убить ее? Ее обдало холодом.

К счастью, веревки завязаны не так туго, и руки не затекли. Она быстрее завертела кистями так, чтобы он не заметил.

– Ваша бабка оставила вам четверть миллиона долларов.

– Боже мой! – Так бабушка Линдсей умерла? На мгновение ее охватила печаль, но она тут же подавила ее. Она будет горевать о своей бабушке потом.

Наверное, Леннокс говорит о бабушкином яйце-копилке, ее любимом хранилище, с которым вправе делать все, что ей заблагорассудится. Бабушкины сыновья частенько подшучивали, что их матушка знает больше о «Чайна Трейд», чем любой мужчина.

– На них я смогу построить очень впечатляющий особняк, вам не кажется? – ухмыльнулся Леннокс.

– Нет, мне кажется, что вы вообще не построите никакого особняка, – бросила ему в ответ Виола. – Лучше развяжите меня, и мы забудем о пустом разговоре.

Его глаза сверкнули.

– Прежде чем вы откажете мне с такой поспешностью, миссис Росс, – проревел он, – подумайте еще кое о чем – о деятельности вашей матушки во время недавней заварушки.

Виола похолодела от ужаса и перестала дергать непокорную веревку.

– Ах, миссис Росс, если бы вы могли видеть сейчас ваше лицо! – Леннокс с торжеством рассмеялся. – Да, я знаю все о тысячах ружей вашей матушки и о том, как они попали в Ричмонд.

Последнее слово он произнес протяжно. Виола сжалась, но продолжала с вызовом смотреть на него. Конец веревки терся об ее запястье.

– В Ричмонд, в столицу последнего мятежа. За что еще и отправлять на виселицу, если не за такое? – ласково заверил он.

– Никто не станет судить женщину теперь, через шесть лет после окончания войны, – возразила Виола, выгнув руки, чтобы поймать кончик веревки.

Леннокс прищелкнул языком.

– В таких делах, миссис Росс, суды действуют очень неуклюже и медленно. Нет, я уверен, что деятельность вашей матушки нужно прежде всего обсудить с ее мужем. В конце концов, мужчина ведь отвечает за поведение своей жены, разве не так? Не могу себе представить, что капитан Линдсей воспримет такое сообщение с удовольствием. Хэла Линдсея как представителя следующего поколения семьи тоже следует проинформировать, – добавил Леннокс.

Виоле показалось, что оживает ее старый кошмар. Господи, она уже один раз вышла замуж, чтобы скрыть материнское предательство; неужели придется сделать подобное еще раз?

Ручеек, текущий по земле, выпрямился, образовав поток в один фут шириной. Теперь отверстие, в котором он исчезал, превратилось в небольшую лужицу. Вода капала с потолка.

– Нет, – с трудом проговорила она, отползая от воды. Больше она не подчинится шантажисту. – Нет, сэр, Вы говорите вздор, за мной скоро придет Донован.

– Ах, вот здесь-то вы совершенно неверно оцениваете обстановку. Я предложил Доновану помощь при вступлении в клуб «Перикл», если он согласится на нашу свадьбу. Ведь вы понимаете, как высоко он оценит такое выгодное предложение.

Виола знала, как сильно жаждет Уильям общественного признания. Он мечтал, чтобы его семья обедала в великолепном клубе среди роскоши и комфорта, чтобы им не пришлось голодать и умирать от холода, сырости и ветра, как случилось с его матерью и братом.

Теперь она прямо-таки видела его пухленькую жену с рубинами, играющими на шее, видела, как он сопровождает ее на обед в клуб «Перикл», а четверо их сыновей смотрят на них из окна особняка.

Виола стиснула зубы.

Но нужно верить Уильяму. Он дал ей слово, и он его сдержит. Должен сдержать.

Виола медленно покачала головой.

– Он обещал мне защищать меня. Он придет за мной.

Глава 16

Уильям тихонько насвистывал, работая над корреспонденцией, которую собирался отослать с вечерним дилижансом. Чертовски трудно думать о припасах в Санта-Фе, в то время как его тело все еще довольно мурлыкало после вчерашней ночи. Виола так необычайно красива, когда вся отдается страсти. Уильям отчаянно гордился тем, что именно он вызывал в Виоле чувства счастья и удовлетворения.

Может быть, сегодня они проведут спокойный вечер, наслаждаясь зарождающимся между ними доверием. Немного музыки и поэзии или он просто отнесет ее в постель.

В дверь вежливо постучали, и Уильям поднял голову:

– Войдите.

– Вам письмо, босс, – сообщил Лоуэлл. – Только что принес клерк от Леннокса. Сказать, чтобы подождал?

Уильям поднял брови:

– Он ждет ответа?

– Сказал, что дело ваше.

Уильям повертел письмо в руках, оценивая высокое качество бумаги. Оно походило на официальное приглашение, а такие вещи он получал редко.

– Нет, пусть идет, – рассеянно ответил он. И вскрыл конверт перочинным ножиком.

Дорогой мистер Донован,

я в полном восторге от вашей высокой принципиальности. Я полагаю, что клуб «Перикл» сочтет за честь обрести в вас своего члена. Поэтому я взял на себя смелость предложить ваше имя на рассмотрение. Виола Росс сейчас гостит у меня, и вряд ли нужно говорить, что я уверен, что вы пожелаете нам счастливого супружества. Ваш покорный слуга

Пол Леннокс.

Пол Леннокс предлагает ему членство в клубе «Перикл», если он откажется от притязаний на Виолу?

Уильям еще раз прочитал письмо, но иного смысла в нем явно не содержалось.

«Виола Росс сейчас гостит у меня», – пишет Леннокс. Черт побери, Леннокс захватил Виолу, и она, наверное, страшно напугана. Если Полу Ленноксу суждено прожить еще пять минут, значит, на четыре минуты больше, чем следует.

Уильям бросил письмо на стол, задул лампу и подошел к стойке с оружием.

Дверь резко распахнулась, и резкий голос остановил его руку, протянутую к ружью. Высокий белокурый викинг с темно-синими глазами и аккуратно подстриженной эспаньолкой, в черном костюме и пыльнике, стоял в дверном проеме.

– Ты Донован?

– Угу.

Высокий викинг сделал выпад кулаком размером с окорок. Уильям отбил удар. Завязалась драка. Уильям обнаружил, что дерется с человеком, рост и сила которого равны его собственным.

Обычно он получал удовольствие от доброй кулачной драки, но в данном случае медлить нельзя. Ему нужно как можно быстрее добраться до Виолы. Он швырнул противника на стол Крэмптона, и стол рухнул. Лампа и чернильница упали и покатились по полу. В воздух взметнулся ворох бумаг.

– Где моя сестра, подонок? – взревел викинг, целясь ногой Уильяму в пах.

Уильям увернулся и ударил его в голень, отчего тот тут же попятился. Брат Виолы.

– Здесь ее нет. – Нужно кончать с дракой.

– Ты прячешь ее. – И викинг снова бросился на него.

Уильям снова уклонился от удара и вставил плечо под мышку викингу. Его рука обхватила противника за шею, а другая скользнула вверх по груди. Внезапным рывком Уильям свел руки вместе в трехчетвертном нельсоне и бросил Линдсея на пол.

Большое кресло ударилось о стену. Еще мгновение – и Уильям уселся на Линдсея верхом.

– Ее захватил Леннокс.

Нужно отдать викингу должное – он только рявкнул и попробовал продолжить драку.

Уильям навалился на него всем телом. Викинг хрюкнул:

– Черт бы тебя побрал.

– Слушай меня, болван, – проскрежетал Уильям. – Леннокс похитил Виолу, а мне нужно освободить ее. Мы с тобой сразимся попозже.

Крупное тело замерло.

– Леннокс?

– Вон на столе письмо.

– Если ты врешь, я тебя убью.

– Вполне справедливо. – Он отпустил брата Виолы и отошел.

Викинг ловил ртом воздух, читая приглашение.

Вдруг сверху из компаунда донеслись тревожные звуки набата.

Уильям побежал к двери, выхватил ружье из стойки. Он промчался мимо Линдсея, не извинившись, но тот бросился следом за ним, прихватив одно из ружей Уильяма, стоявшее у стены за дверью.

Во дворе к ним присоединились все находившиеся на складах, вооружившись и приготовившись к бою. Часовые на крышах, обозревавшие пустыню, казались сбитыми с толку и вертели головами. Но часовой, смотревший на Мэйн-стрит, издал долгий свист.

– Что там такое? – спросил Уильям.

– Абрахам дерется с одним из головорезов Леннокса у главной лавки, сэр. Миссис Росс нигде не видно.

– Иисус, Мария и Иосиф!

И Уильям бросился к воротам. Рядом с ним бежал Линдсей, остальные – сзади.

Он выбежал на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть впечатляющую картину: Абрахам и младший из братьев О'Флэрти обмениваются пинками и ударами, Абрахам выбил револьвер из рук О'Флэрти. Револьвер перевернулся в воздухе, и юный дурень попытался поймать его. В его руках револьвер выстрелил, и пуля попала ему в голову. Он рухнул на землю.

Абрахам покачнулся, потом схватился за столб коновязи, чтобы не упасть – он стоял на одной ноге.

– Сэр, мистер Леннокс и его люди выкрали миссис Росс из лавки Грэма. Они потащили ее по улице, но я не видел, в каком направлении. Мне страшно стыдно.

– Они превосходили тебя численностью. Ты все сделал совершенно правильно, – успокоил его Уильям. – С тобой все в порядке?

– Только растянуты связки, сэр.

Звуки набата все еще раздавались громко и четко, перекрывая грохот камнедробилки. Черт побери, тут не нападение индейцев.

Люди выбегали на мостовую и тротуары, и вскоре там уже стало яблоку негде упасть. Все мужчины и большая часть женщин вооружились. Братья Макбрайды появились вместе, держа ружья на изготовку. Даже миссис Смит выбежала с дробовиком, за ней выскочила Лили Мей с большим ножом и остальные девушки с весьма впечатляющим набором огнестрельного оружия.

Набат замолчал, и бивший в него часовой подошел к окошку сторожевой башни, выходившему на улицу.

– Что случилось? Апачи? – крикнул Уильям. Если так, то ему придется отправиться за Виолой в одиночку, оставив своих людей защищать Рио-Педрас.

– Нет, сэр, не индейцы. Но Леннокс и два его бандита побежали по улице из лавки Грэма в заднюю комнату «Восточного». Один из них нес женщину, голову которой они завернули в мешок. Платье вроде как у миссис Росс, насколько я смог разглядеть.

Толпа забормотала и зашевелилась.

– Похищение? – ахнула, какая-то женщина. – Мистер Леннокс похитил миссис Росс?

– За такие вещи мало повесить, – рявкнул кто-то из мужчин, и ему ответил согласный хор голосов. Похищение белой женщины считалось непростительным грехом.

Уильяма охватило такое ледяное спокойствие, что он не мог говорить. Он молча кивнул одному из своих погонщиков, который тут же направился к Абрахаму, чтобы помочь ему дойти до компаунда. Еще один погонщик отправился к лавке Грэма.

А Уильям побежал по направлению к «Восточному». Линдсей не отставал от него. Горожане расступались, чтобы дать им пройти, и снова сходились, держа ружья на изготовку.

Зловещее неба расколола молния. Приближающаяся гроза, похоже, нароет им оврагов.

– Он должен пойти к руднику, – неожиданно сказал старший Макбрайд, шедший рядом с Линдсеем.

– Что вы имеете в виду? – спросил Уильям, не останавливаясь.

– Там есть старый вход, там, где руда ближе к поверхности.

– Вы можете показать мне место?

– С удовольствием.

Они подошли к «Восточному» как раз в тот момент, когда небеса разверзлись и хлынули слепящие потоки дождя.

Уильям отдал оружие кому-то из погонщиков, опасаясь брать длинноствольное ружье в тесные проходы копей.

– Возьми пару человек, пойди в контору «Голконды» и посмотри, чтобы он не ускользнул тем путем.

Неизменно спокойный кавалерист в отставке кивнул:

– С радостью. Леннокса давно уже пора убить.

По молчаливому соглашению все женщины направились к конторам прииска. Уильям не позавидовал бы человеку, который попытался бы их остановить.

Он посмотрел на Линдсея.

– Вы не боитесь замкнутых пространств? – спросил он здоровяка.

Тот покачал головой, проверяя свое ружье.

– Я прослужил четыре года на канонерках на Миссисипи. Думаю, под землей гораздо просторнее, чем на них.

Уильям скривил губы.

– Вы правы. Пошли.

Они ворвались в заднюю комнату «Восточного» следом за Макбрайдом. За ними шли его братья и другие мужчины, остановившиеся перед крепкой двустворчатой деревянной дверью в задней стене.

Макбрайд распахнул дверь, схватил со стола лампу и исчез в темноте, идя всего лишь на шаг впереди Уильяма.

Дверь вела в маленькое помещение в глубине земли. Лестница исчезала где-то в темноте. Уильям быстро спустился по лестнице и оказался в маленькой комнатушке, где царила полная тьма, освещаемая только лампой в руках Макбрайда. Он нагнулся, чтобы не удариться о балку, и сделал шаг в сторону, чтобы пропустить Линдсея и остальных. Его спина уперлась в дощатую стену.

– Теперь куда? – спросил он у Макбрайда.