– Разве этого недостаточно, чтобы проехать при любой погоде?
– Да, если имеется снегоочиститель и если все три состава идут достаточно близко друг к другу, – подтвердил Лукас.
– Это нелепо! – воскликнула Рейчел. – Конечно же, снегоочиститель должен быть! Трансконтинентальная железная дорога – это одно из чудес света!
Лукас рассмеялся и чуть выше натянул на нее бизонью шкуру.
– Железная дорога не только должна быть рассчитана на капризы погоды: это доходное предприятие группы корыстолюбивых людей, которые не всегда нанимают умных и исполнительных подчиненных.
– Что ты имеешь в виду?
– При сильном ветре путь может занести снегом за считанные минуты, так что любой пассажирский поезд вынужден будет остановиться, если даже он находится очень близко к снегоочистителю, – своим протяжным говором сообщил ей Митчелл.
– Но на весь Вайоминг есть всего один снегоочиститель, – продолжил список опасностей Лукас. – В прошлом году главный управляющий разобрал его почти на всю зиму – просто для того, чтобы посмотреть, как он устроен.
Рейчел изумленно уставилась на него.
– Известны случаи, когда рабочие поезда продолжали двигаться на запад, когда их пассажирский состав отстал, и даже не пытались с ним воссоединиться, – добавил он.
– Боже правый! – прошептала Рейчел. – Мы можем застрять!
– Это случилось во время очень суровой зимы, когда запасы продуктов таяли на глазах. – Голос Лукаса звучал очень мягко, а широкополая шляпа скрывала от нее выражение его лица. – В это время года путешествовать очень опасно, моя дорогая.
– В таком случае, джентльмены, нам следует поспешить к нашему поезду, – решительно проговорила Рейчел. – Чтобы ехать с главным составом.
– Кто сейчас управляющий в Ларами? – обратился Лукас к Митчеллу.
– Кинкейд. Но после прошлой зимы он взял отпуск на январь и февраль.
Лукас возмущенно хмыкнул:
– Вполне в его духе. А как насчет его заместителя?
– Левенторп всегда готов предоставить любые услуги последнему из тех, кто предложил ему самые крупные деньги, – ответил Митчелл и после паузы добавил: – Но только золотом. Он южанин и не желает иметь дела с банковскими чеками или купюрами.
– Ты уверен, что он не янки – при таком-то упрямстве? Ну что ж, телеграфируй ему и попробуй договориться с ним, как южанин с южанином.
– Хорошо.
– И телеграфируй Малышу в Денвер. Попроси его отправиться в Шайенн и узнать о Коллинзе как можно больше.
– Думаю, к нему присоединится Лоуэлл, хотя бы для того, чтобы избавиться от скуки.
Лукас застонал.
– Ну, у Малыша, наверное, больше шансов удержать Лоуэлла от глупостей, чем у кого бы то ни было, особенно если они будут вдали от цивилизации. Может, они временно присоединятся к рабочим, отгребающим снег, чтобы оказаться на этом рабочем поезде.
– Я немедленно отправлю каблограмму, сэр.
Митчелл постучал по крыше кеба. Карета остановилась, и, попрощавшись, Митчелл исчез.
– Было бы проще, если бы мы могли предупредить самого Донована, – сказал Лукас.
– А почему мы не можем?
– Он сейчас плывет из Сиэтла в Сан-Франциско.
Рейчел досадливо поморщилась.
– К тому же у нас пока нет доказательств того, что Коллинз совершил что-то незаконное. Так что власти нам помогать не станут.
– Придется действовать самим, – согласился Лукас. – Но возможно, нет нужды бить непосредственно по Коллинзу.
– Что ты хочешь сказать?
– Как твой муж, я могу стать твоим опекуном, не так ли?
Рейчел расплылась в улыбке. Ох, как хорошо иметь своим союзником Лукаса, который не только блокирует все мошеннические шаги Коллинза, но и, возможно, станет ее главным опекуном! Чего бы она ни дала, чтобы увидеть лицо Коллинза в тот момент, когда он об этом узнает!
– Конечно, можешь.
– Тогда я телеграфирую отцу, чтобы он подал иск.
Лукас собирается приказать отцу обратиться в суд? Рейчел представила себе, как она велит собственному отцу сделать нечто подобное или как батюшка Дэвис покорно повинуется приказам Элиаса.
– Ты уверен, что он выполнит твою просьбу?
– Конечно, выполнит, когда поймет, какие деньги сможет получить семья.
Рейчел нахмурилась. Неужели обогащение, а не любовь может быть единственным побуждением помочь собственному сыну?
И почему тогда Лукас на ней женился? Судя по его словам, он презирает меркантильные соображения.
– И нет никаких других доводов, которые ты смог бы упомянуть?
– Никаких, к которым он прислушался бы.
По тону Лукаса чувствовалось, что он не желает новых вопросов.
Рейчел содрогнулась, с ужасом представив себе, сколько раз Лукас должен был пытаться получить отцовское благословение. Однако другого отца у Лукаса нет, и она не станет причинять ему боль. Попытка приказать отцу могла окончиться ссорой, если между отцом и сыном есть хоть какое-то сходство.
Рейчел видела, что Лукас напрягся, и сказала:
– Однако положение изменилось, поскольку ты теперь человек женатый, а у твоего отца появилась перспектива стать дедом.
– К чему ты клонишь? – В тоне Лукаса звучало раздражение.
Рейчел мысленно молилась о том, чтобы женская дипломатия помогла ей в сложившейся ситуации.
– Если бы ты попросил его сделать это ради будущего внука, возможно, он согласился бы.
– Ты просишь меня, чтобы я был дипломатичным ради тебя? – Он был настолько изумлен, что у него даже голос сел. – Ты ведь никогда с ним не встречалась. Он может сильно тебя невзлюбить.
Она ощетинилась.
– Он твой отец, Лукас, – возразила Рейчел, – и дед наших будущих детей. Он заслуживает уважения. И наши дети должны относиться к нему с уважением, как к своему дедушке.
– Боже правый! – Лукас был потрясен. Карета остановилась: Колеса захрустели по гравию, что свидетельствовало о близости вокзала.
– Хорошо, – неожиданно заявил Лукас. – Я попрошу его вежливо, но сделаю это исключительно в качестве свадебного подарка тебе. Не думаю, что это поможет.
– Спасибо тебе, милый.
– Не за что, жена. Вторично я намерен послать такую телеграмму, какую сочту нужным.
Она нахмурилась, но приняла протянутую им руку и вышла из кеба.
– Ты можешь ошибиться, – упрямо заявила она ему.
– Вряд ли. Я всю мою жизнь сражаюсь с ним, – Он ласково провел пальцем по ее щеке. – Не беспокойся о древних драконах вроде него, милая. Я тебя от них уберегу.
Ей так и не удалось подобрать нужные слова, чтобы заверить его в том, что она нисколько не опасается нападок со стороны его отца, если только он сам, ее муж, будет рядом, чтобы ее защитить.
Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы разогнать подкрашенный угольным дымом туман. Остались лишь колеблющиеся ленты и обрывки вместо прежней непроницаемой стены. Вокзал оказался простым одноэтажным деревянным строением, стоявшим на фоне целого моря железнодорожных путей, уходивших на восток и запад, а также на юг, к депо и товарной станции. Депо представляло собой массу рабочих и машин, трудолюбивых и умелых, как пчелы. На севере и западе вверх по склону находились магазины и салуны, окна их верхних этажей смотрели прямо на вокзал и депо.
Открывшаяся Рейчел картина сейчас выглядела более четко, чем накануне вечером, когда она спасалась, бегством из личного вагона Коллинза, поставленного у самого депо.
Вагон семьи Грейнджер был таким же приветливо-теплым, как и прошлым вечером. Деревянные стены покрыты лаком и сверкают яркой желтизной, обводы – ослепительно голубые. Над лавровым венком надпись: «Императрица». Название соответствовало его красоте и элегантности. Из кухни доносятся запахи хорошей пищи.
Перед ступеньками, ведущими в тамбур, стоял мужчина среднего роста и весьма внушительного вида: Брейден, стюард Грейнджеров. Его голубая с золотом ливрея соответствовала цветам «Императрицы». У него была пышная седая шевелюра, аккуратные усики и бородка и пронзительный взгляд голубых глаз, подобающий британскому сержанту (каковым он когда-то и был).
Рейчел не сомневалась в том, что этот человек безгранично предан семейству Грейнджер и Лукасу, точно так же как слуги семьи Дэвисов были преданы Элиасу.
Рейчел улыбнулась ему. Она хорошо понимала этого человека в отличие от собственного мужа.
– Доброе утро, Брейден.
– Добро пожаловать, миссис Грейнджер, лейтенант Грейнджер. Позвольте принести вам обоим мои самые искренние поздравления. – Он вежливо улыбнулся, и на лице его появилась улыбка, столь же официальная, как и слова поздравления.
– Спасибо, Брейден, – ответил Лукас. Рейчел тоже поблагодарила его.
Брейден шагнул в сторону, предоставляя им пройти в «Императрицу» впереди него.
– Гардероб миссис Грейнджер недавно доставили.
Рейчел стремительно обернулась, ухватившись за поручень.
– Гардероб?
Лукас слегка поклонился, смущенно глядя на нее.
– Я попросил Митчелла купить у местных портных лучшее, что тут можно найти.
– То, что доставили, с трудом уместится в сундуке, – добавил Брейден.
Рейчел поцеловала мужа в щеку:
– Спасибо, Лукас. Ты очень-очень добр.
Он напрягся, явно изумленный такой реакцией, но тут же снова расслабился:
– Не за что, Рейчел.
Рейчел улыбнулась. Забота Лукаса тронула Рейчел, однако она испытала чувство неловкости.
Всего в нескольких сотнях футов от них высился громадный железнодорожный мост из чугуна и камня, соединявший Айову и Небраску. По этому мосту ездят поезда, направляющиеся в Неваду и Калифорнию. Под ним несет свои воды покрытая льдом широкая река Миссури.
Глава 7
Огромный поезд летел на запад сквозь прерии, словно стрела. Железнодорожный путь был уложен настолько хорошо, а «Императрица» настолько хорошо сбалансирована, что из чашки Лукаса не проливалось ни капли кофе. Паровоз прогудел громко и протяжно, и ему ответил другой локомотив. Со свистом и ревом два поезда разминулись. Из труб в небо поднимались клубы дыма, огромные колеса неумолимо грохотали по рельсам в стремительном беге к цели.
Элегантный пульмановский вагон прицепили к основной части состава, ежедневно ходившего с востока на запад. В этой части находились только вагоны для пассажиров первого класса, а состав с эмигрантами ехал в шести часах позади него. Коллинз и грузовой состав по-прежнему опережали их почти на пять часов.
Продемонстрировав всю любезность, заложенную его виргинским воспитанием, и вдобавок немалое здравомыслие, Митчелл каким-то образом сумел заполучить в депо «Юнион Пасифик» в Омахе еще один отдельный пульман. Это был деловой вагон, предназначенный преимущественно для мужчин. Его прицепили непосредственно перед «Императрицей», и в нем ехал он сам и еще несколько людей из «Донована и сыновей», которым предстояло охранять Рейчел. Сейчас их было совсем немного, поскольку зимой сезонных рабочих увольняли. Лукас еще раз подумал о том, как было бы хорошо, если бы в Шайенне к ним смогли присоединиться его друзья.
«Императрица» была устроена так же, как большинство личных пульмановских вагонов. В задней части всю ширину вагона занимала гостиная. Дальше располагалась крохотная комната телеграфиста с рабочим столом и спальной полкой. Размер главного купе был сравним со спальней в жилом доме. В нем находилась огромная кровать, что было неудивительно, поскольку оба родителя Лукаса использовали «Императрицу» для любовных свиданий. В вагоне находилось еще два купе меньшего размера со спальными местами. Одно из них сейчас отвели для багажа Рейчел, там она могла заниматься своим туалетом. Коридор шел вдоль левой стороны вагона, обеспечивая его обитателям максимальную тишину.
Прекрасная столовая была украшена резными панелями из дорогой древесины, которые отражались в зеркалах. Самое большое из них закрывало проход на кухню, где Лоусон, превосходный повар, уроженец Чарльстона, обучавшийся в Париже, создавал свои шедевры в хитроумно оборудованном, хотя и очень тесном помещении. За кухней находились помещения для обслуживающего персонала.
Лукаса нисколько не удивило, что Митчелл и остальные люди успели убедить Лоусона в том, что повар «Юнион Пасифик», сопровождавший арендованный пульман, неотесанный невежда, не способный даже размочить сухари. Они питались на «Императрице», правда, не в одно время с Лукасом и Рейчел.
Рейчел Дэвис – нет, Рейчел Грейнджер подперла подбородок обеими руками, рассматривая шахматную доску, разложенную на столе в гостиной. Ее золотистые глаза под ровной линией бровей приобрели цвет темного янтаря, а каштановые волосы были уложены в косы, что позволяло ей хорошо видеть доску, а ему любоваться изящной линией ее шеи. Рейчел переоделась в простое платье из зеленого кашемира с застежкой на груди, которое подчеркивало ее стройную фигуру.
Едва глядя на стоявшие перед ним фигуры, Лукас передвинул коня так, как решил еще за несколько ходов до этого; Ему не хотелось выиграть у Рейчел слишком быстро и легко.
«Императрица» славилась своим аристократическим убранством, превосходной командой обслуживания и разнообразием припасов. Но как правило, на кухне находился запас продуктов на дюжину дней, поскольку обычный переезд через, страну занимал меньше недели. Однако во время суровой зимы многие поезда проходили тысячу миль западнее, но гораздо дольше. Прошлой зимой в лютый мороз один из поездов шел тридцать шесть дней, и пассажиры оказались на грани голодной смерти.
Лукас приказал Брейдену заполнить свободное купе продуктами. Самыми простыми, просто чтобы не голодать. Ведь не исключено, что Рейчел уже зачала.
Он еще раз мысленным взором окинул купе, превращенное в кладовую. Не найдется ли еще место для запаса продуктов? Брейден заполнил обе спальные полки, поставил под ними ящики, а также занял половину свободного пространства. Нельзя ли поместить еще один ящик в угол у дальней стены? Или занять все купе? Пожалуй, не стоит. Теперь еды у них хватит месяца на полтора.
За окнами вагона проносились равнина, покрытая снегом, и редкие, одиноко стоящие деревья. Три фута снегового покрова, который вчерашний буран превратил в заносы толщиной до шести футов и больше. Через каждые десять миль мелькали станции, где размещались несколько десятков солдат, охранявших железную дорогу от индейцев. В буран каждая такая станция была не ближе Чикаго или Нью-Йорка.
Лукас глотнул ароматного кофе и поставил чашку.
Бросив взгляд на застежку на платье Рейчел, он прикинул, сколько времени у него уйдет на то, чтобы расстегнуть пуговицы. Но об этом пока надо забыть. Лукас обещал ей, что до обеда они будут играть в шахматы. Если, конечно, она не передумает, на что Лукас надеялся и даже еще раз побрился. Он прикинул, что ему следует делать это три раза в день, если у него есть желание наслаждаться ее нежной кожей и при этом не поцарапать ее пробивающейся щетиной.
Наверное, ему стоит заказать ее портрет вот в такой, а не в принятой большинством позе. Интимный и не демонстрируемый посторонним портрет для его кабинета. Надо будет в ближайшее время обзавестись постоянным домом, раз уж ему предстоит растить ребенка.
Рука Рейчел стремительно протянулась к доске, обшитый рюшами рукав чуть спустился, обнажив тонкое запястье. Она передвинула свою белую королеву через всю доску.
– Шах и мат! – объявила она и, чуть подавшись назад, гордо выпрямилась.
Что? Лукас воззрился на свои немногочисленные фигуры из эбенового дерева, расставленные по черно-белым клеткам. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы убедиться в правильности ее выводов. Проклятие! Она атаковала его не хуже, чем генерал Грант при захвате Виксберга, и гораздо быстрее, чем это смогли сделать многие лучшие игроки в частных клубах.
Он посмеялся над своей самонадеянностью, радуясь, что люди «Донована и сыновей» играют в покер в своем деловом вагоне и не видят его поражения.
– Поздравляю, Рейчел. – Он протянул ей руку.
– Спасибо. – Они обменялись принятым в этих случаях рукопожатием. – Но ты очень хороший игрок. Несколько раз ты меня чуть было не загнал в тупик, особенно в начале партии.
Он чуть скривил губы и снова начал расставлять фигуры. Теперь он будет знать, что, играя с ней, не надо отвлекаться и думать о припасах или о чем-нибудь другом.
Она налила себе еще чашку кофе и посмотрела в окно. На губах ее играла блаженная улыбка.
– Ведь это самое прекрасное место на свете, не так ли?
Лукас окаменел, сжимая в руках две горсти шахматных фигур, и устремил взгляд в окно. Там была все та же заснеженная равнина.
Он бросил на Рейчел подозрительный взгляд. Уж не решила ли она над ним подшутить? Нет. Казалось, она испытывает почти такое же блаженство, как прошлой ночью в спальне. Он безошибочно распознавал, когда шлюхи изображают подобное чувство. Но у Рейчел не хватало опыта, чтобы притворяться. Значит, она искренне восхищается Небраской, даже в разгар зимы!
– Когда я стою на железнодорожной платформе, то вижу все на много миль в любую сторону, – мечтательно произнесла она. – И я знаю, что могу поехать куда пожелаю: на север или на юг, на запад или на восток – и буду свободна, как птица. Достаточно просто сесть на поезд или в почтовую карету.
Лукас воззрился на нее, чувствуя, как у него холодеет кровь. Неужели она не представляет себе, что еще могло бы там ожидать? Совершенно непредсказуемая погода, когда утром может быть лето, а к ночи уже глубокая зима? Если что-то случится с ней или их ребенком…
Он с трудом откашлялся, справляясь со внезапно вставшим в горле комом..
– И каким-то образом находить приличную еду на регулярной основе, – пошутил он, имея в виду отвратительную кухню на почтовых станциях.
Она тихо засмеялась и снова перевела взгляд на него.
– Верно. В любом случае нам нельзя останавливаться, поскольку мы должны поскорее ехать в Неваду, – согласилась она. – Но все равно здесь гораздо больше простора, чем на тесном Уступе Коллинза. Вот почему каждый раз, когда мы оказываемся на вокзале, мне хочется выйти, широко раскинуть руки и вобрать в себя все, что я вижу. Я делала это всякий раз, когда мы останавливались после Омахи.
Рейчел снова счастливо улыбнулась ему, отпила немного кофе и опять начала смотреть в окно, что-то тихо напевая.
Лукас одним глотком опустошил чашку, жалея, что нельзя наполнить ее виски. Проклятие! Неужели она собирается выходить из вагона на каждой стоянке независимо от погоды? Поскольку паровозу постоянно требовалось доливать бак, они останавливались примерно через каждые тридцать пять миль. Неужели ему придется каждый час смотреть, как она любуется стихией? При такой температуре, когда ее нежную ручку приморозит к «Императрице», если она вдруг прикоснется к вагону без перчатки? Нет уж, если от него хоть что-то зависит!
Но что он может сделать?
Он мог бы уговорить ее не выходить из вагона.
Но вряд ли из этого что-то получится. Лукас иронически улыбнулся. Рейчел за словом в карман не полезет. Быть может, из вежливости Рейчел позволит ему побеждать в спорах, которые они будут вести в присутствии посторонних.
Лукас снова принялся расставлять фигуры, хмуря брови. Он не сможет помешать ей выходить из вагона, ограничивать ее свободу. Только такой негодяй, как Коллинз, мог себе это позволить. Лукас решился бы на это, если бы Рейчел грозила опасность.
Может быть, ему удастся ее отвлечь.
Он может постараться как можно дольше удерживать ее в их спальном купе. Слава Богу, она страстная женщина. Не выказывала никакой робости или сдержанности после игр прошлой ночи, так что он мог бы уложить ее в постель и сделать еще несколько попыток зачать ребенка, Если после этого ей все же захочется выйти из вагона, несколько длительных сеансов ласки должны утомить ее, и ей захочется спать.
Он тихо заворчал, представляя себе ее разнеженное, расслабленное тело, лежащее у него на груди. Ее тонкие пальцы переплетутся с его пальцами… Он поспешно поставил на доску последние фигуры.
– Миссис Грейнджер? Полагаю, ваш ход – первый.
Она повернулась к нему, продолжая мягко улыбаться. Его сердце забилось сильнее. Проклятие, до чего она прекрасна! Современная богиня домашнего очага.
– Лукас, ты впервые назвал меня «миссис Грейнджер»!
Он отсалютовал ей чашкой, заставив себя не реагировать на волну тепла, которая захлестнула его сердце.
– И таких приветствий будет еще очень много, миссис Грейнджер.
Она слегка покраснела и двинула свою пешку вперед.
Он быстро ответил на этот ход, намереваясь закончить партию как можно быстрее. Это не должно отнять у него слишком много времени, тем более что на этот раз он намерен играть сосредоточенно.
Спустя полчаса он просчитывал десятый ход в цепочке, которая должна была позволить ему объявить шах королю Рейчел, но скорее всего не дала бы мата, когда пронзительный гудок паровоза объявил о короткой остановке для забора воды.
Рейчел моментально отодвинулась от стола.
Он стремительно протянул руку и поймал ее за запястье. Не даст ли это ему шанса заманить ее в купе?
– А как же игра?
Она растерянно посмотрела на него:
– Я…э-э…
– Ты обещала играть со мной до обеда. Ни словом не обмолвилась о том, что собираешься выходить на платформу во время остановок. Ты уступаешь мне эту партию?
Она замялась и бросила отчаянный взгляд в сторону окна. Солнце быстро опускалось к горизонту, снег переливался, преломляясь радугами в сосульках, свисавших с веток деревьев.
В другое время Лукас признал бы, что картина по-настоящему красива, но не сейчас.
– Ты уступаешь мне партию? – повторил он едва слышно.
Она снова перевела взгляд на доску, а потом посмотрела на него и кивнула:
– Да. Ты все равно выиграл бы через двенадцать ходов.
Через двенадцать? Он сделал вид, будто и сам знал исход партии.
Паровоз выпустил пар, тормоза заскрипели. Поезд замедлил движение.
Она протянула руку, и он поднес ее к губам:
– Милая моя жена.
Он продлил поцелуй, нежно прикусывая ей кончики и костяшки пальцев.
Рейчел задрожала и широко распахнула глаза.
Лукас запечатлел поцелуй на ее ладони и встал, поднимая ее следом за собой.
Она ухватилась за спинку стула, явно пытаясь успокоиться.
– Лукас, ты не знаешь, что это за город?
Бедняжка, когда она поймет, что двоим далеко не всегда нужно вести разговоры? Он принес их пальто из дальней части гостиной.
– Где-то в районе Гранд-Айленда.
Он завернул ее в простую накидку в качестве первого слоя теплой одежды.
– Но это всего лишь подсобный городок, созданный исключительно для того, чтобы давать воду паровозам, – добавил он.
Рейчел сдвинула брови и взяла у него теплые перчатки, которые он протягивал ей.
– Города строят специально для этого?
– Совершенно верно. – Он быстро застегнул на себе пальто и набросил на шею шарф. – Кое-где в Неваде и Юте железная дорога «Сентрал Пасифик» даже строила города и подвозила туда воду, чтобы они заправляли паровозы.
Рейчел покачала головой:
– Так это и правда Великая американская пустыня!
Он поцеловал Рейчел в щеку и завернул ее в теплую мохнатую шубу из бизоньей шкуры.
Но если ветер коснется какого-то кусочка незащищенной кожи. Надо будет пристально наблюдать за Рейчел, чтобы не обморозилась.
Густо-коричневый пышный мех окружил лицо Рейчел, мягкие волоски ложились на ее гладкую кожу, и она казалась еще прекраснее.
Лукас поцеловал ее в щеку.
– Станцию видно и отсюда, – тихо произнес он. Рейчел тихо хмыкнула и склонила голову набок.
Ее рука словно сама собой поднялась, чтобы погладить его.
– Но я не смогу увидеть, как много простора вокруг, так ведь?
«Черт подери ее логический склад ума!»
Лукас неохотно согласился, но продолжал целовать ее, пока поезд с грохотом останавливался, пронзительно скрипя чугунными колесами по рельсам.
Он должен выполнить свое обещание и немедленно вывести, ее на платформу, пусть и с неохотой. Остановка для заливки воды очень короткая, нельзя терять ни минуты – иначе Рейчел ничего не успеет увидеть. Лукас спустился первым, помогая ей сойти вниз по узким обледеневшим ступеням.
Митчелл и еще один человек из «Донована и сыновей» расхаживали по платформе, настороженно вглядываясь вдаль. Несколько печных труб выпускали дым над маленькими щитовыми домиками. Лукас удивился бы, если бы вдруг оказалось, что население городка превышает пару дюжин.
Ветер полоснул его по лицу острыми холодными когтями.
Лукас закутался в шарф, оставив открытым только небольшой участок кожи около глаз: на лоб низко надвинул меховую шапку и посмотрел на Рейчел.
Она раскинула руки, словно желая обнять все вокруг, и начала медленно поворачиваться на месте. На ее лице был написан восторг. Ветер трепал ее меховую шапку, постепенно сдвигая ее на макушку.
– Красота! – вздохнула она. – Какая красота!
У него душа ушла в пятки. Боже милосердный, что он станет делать, если она заболеет пневмонией?
Он обхватил ее рукой и прижал к груди, поставил прямо перед собой и стал медленно поворачиваться вместе с ней, пока ветер не стал бить ему в спину. Тепло тела… правильно, надо отдать ей тепло его тела: это лучшее лекарство от холода.
– Чудесно, – согласился он. – Ни с чем не сравнимо.
Он быстро вернул ее шапку на место, надвинув на узел из кос, защищая ее нежные ушки и пряча ее лицо от смертоносного ветра.
– Лукас! – запротестовала она, но по ее тону было понятно, что она смущается, а не злится.
Он остановился, сделав вид, будто флиртует с ней.
– Разве нельзя вслух восхищаться красотой моей жены?
– Но нельзя же сравнивать женщину с пейзажем!
– Почему? Шекспир сказал что-то про летний день и свою любовь. Но ты гораздо более золотая и страстная и гораздо красивее его смуглой леди.
– Лукас!
Он готов был биться об заклад, что Рейчел залилась румянцем, хотя и не видел ее лица.
– Ты чувствуешь ветер, дорогая?
– Нет, конечно. Ты меня от него заслонил, и я благодарю тебя за это.
Он понизил голос:
– Мне это только приятно, особенно если это тебя согревает. Мне нравится представлять тебя пылающей жаром, тающей под твоей одеждой.
Наступила короткая тишина, которую нарушало лишь бульканье воды, наполнявшей цистерну локомотива. Митчелл и его помощник находились на дальней стороне станционной платформы, и о чем они говорили, не было слышно из-за расстояния и завываний ветра.
Рейчел тихо ответила:
– Да, я очень разогрелась, надеюсь, ты тоже. Может быть, когда вернемся в вагон, перед обедом позаботимся о… о комфорте друг для друга.
– Превосходная мысль.
Он потерся подбородком о ее макушку. Рейчел еще крепче прижалась к нему, так что ее турнюр начал съезжать в сторону, позволяя ее бедрам приблизиться к Лукасу сквозь несколько слоев теплой одежды.
В этот момент станционный рабочий закрыл кран, через который подавалась вода.
– Все по вагонам! – крикнул кондуктор.
– Идем, дорогая, пора возвращаться на «Императрицу».
Он поднял ее в тамбур пульмановского вагона, так что ей не пришлось подниматься по ледяным ступенькам, и последовал за ней, В следующую же секунду Митчелл и его напарник вернулись во второй вагон. Здесь Коллинз не устроил им никаких неприятностей – не то чтобы он всерьез их опасался перед Скалистыми горами.
Паровоз загудел.
В гостиной «Императрицы» Брейден опускал жалюзи и задергивал шторы.
Рейчел моргала, глядя на Лукаса. Грудь ее вздымалась, мысли беспорядочно кружились. Ей казалось, что мир вдруг изменился: краски стали ярче, запахи – насыщеннее. Шторы приобрели густой кобальтовый цвет. Здесь не было сажи в отличие от обычных железнодорожных вагонов.
Паровоз снова загудел, зазвонил колокол. Огромные колеса звякнули и начали вращаться. Их тяжелый ритм медленно отдавался в ее ступнях, распространяясь по костям. Ангелы небесные, он докатился до ее интимных мест!
Действия, которые когда-то были такими простыми, теперь приобрели новый смысл. Неужели она действительно назначила свидание мужчине? Пусть даже он ей муж? Неужели стюард закрывает окна, чтобы укрыть их от посторонних взглядов?
– Спасибо вам, Брейден, – проговорила Рейчел, высоко держа голову, хотя дрожала от желания.
– Рад служить, мэм. Что-то еще желаете?
Лукас бросил свою шапку, перчатки и пальто на кушетку, молча подошел к ней сзади и стал подталкивать к коридору, положив ладонь ей на талию: его намерения были очевидны.
Рейчел залилась румянцем.
– Нет, спасибо, Брейден. Мы вас вызовем, если нам что-то понадобится.
– Хорошо, мэм.
На его лице не было улыбки: это было бы совершенно недопустимо – но она почему-то почувствовала, что он полностью их одобряет. Он адресовал им легкий поклон, когда они прошли мимо него.
Лукас обнял ее за талию и поцеловал в макушку. Ее тело тут же откликнулось на эту ласку. Он вполне может оплодотворить ее в первый же день! Все ее чувства обостряются от одного его прикосновения.
– Тебе все еще тепло? – прошептал Лукас.
– Мне жарко. Ведь я очень тепло одета.
Он тихо засмеялся и открыл дверь их купе.
– Надо как можно быстрее с этим разобраться. Я не допущу, чтобы моя жена получила тепловой удар.
Главное купе представляло собой роскошное гнездышко, обставленное в стиле спальни средневекового замка. Резные панели и мебель из красного дерева особенно хорошо смотрелись на фоне восточных ковров. Настенные бра были выполнены в форме факелов: большие вытянутые колпаки и длинные ручки. Единственная лампа, свисавшая с потолка, напоминала лампу Аладдина, средневекового рыцаря-крестоносца, которую он привез в качестве трофея из крестового похода. Двуспальная кровать с балдахином. Даже небольшая печка в углу, позаимствованная от русских железных дорог, была украшена в восточном стиле. В купе оставалось много свободного места, а в нем царила атмосфера неги и комфорта.
Не знай Рейчел, что «Императрица» – личный пульмановский вагон отца Лукаса, она подумала бы, что это гнездышко для влюбленных.
