Лукас задержался в тени за стенами отеля. Он предпочел бы остаться в постели с Рейчел. Он ушел, пока она мирно спала, а на тот случай, если, проснется в его отсутствие, оставил ей записку, где объяснил, что ушел проверить «Императрицу». Только вряд ли она скоро проснется после треволнений последних часов и их первой брачной ночи.
      К несчастью, чутье подсказывало ему, что он должен оказаться сейчас именно там. Он осмотрелся, прислушался. Было чертовски тихо, как бывает на мирных улицах, а не в ожидании нападения.
      Где, черт подери, Коллинз? Этот ублюдок наверняка строит какие-то планы, чтобы снова захватить Рейчел и наказать ее за то, что поранила Коллинза-младшего. Не дай Бог, если он займется «Императрицей». Вагон, сделанный из дерева, мгновенно вспыхнет, словно костер.
      Лукас вышел на лунный свет, который то и дело исчезал из-за плывущих в небе облаков. Спустя мгновение один из дежурных знаком дал ему понять, что все спокойно, и Лукас побежал к станции, где находилась «Императрица».
      Лукас остановился в квартале от нее, чтобы оценить обстановку. Все выглядело так, как и должно было: ухоженный частный пульмановский вагон, позади него – вокзал с огнями, мерцающими в густом смоге, наползающем от депо, и трущобы всего в нескольких кварталах от сортировочной станции. Сейчас, после полуночи, только в трущобах кипела жизнь.
      Как ни странно, в трущобах было тише, чем обычно в этот час.
      Лукас скользнул в тень и осторожно двинулся вперед.
      Скопление дергающихся факелов, словно огромный зверь, вырвалось из трущоб и понеслось к «Императрице».
      – Давайте, парни! – Это был голос главного громилы Коллинза, Холлоуэя. – Помните: сотня долларов золотом, если доставите мне женщину целой.
      Они не знают, что Рейчел в отеле? Впрочем, Лукасу было известно, что ни один шпион не последовал за ними после свадьбы. Видимо, Коллинз был не в себе, раз не провел разведку «Императрицы» более тщательно.
      Толпа ринулась вперед.
      Лукас вломился в драку, обнажив кинжал. Выпад, взмах, удар – и убит мерзавец, который собирался пырнуть ножом одного из лучших кузнецов «Донована и сыновей». Лукас схватил в одну руку факел упавшего громилы, в другую – кинжал, и началась кровавая схватка.
      Но подонки все прибывали и оттесняли его людей к «Императрице». От факелов шел сильный жар, который слепил ему глаза и обжигал лицо. Этот жар резко контрастировал с ледяным холодом, исходившим от площадки, на которой они дрались. Если хотя бы один из факелов доберется до вагона, он загорится, а тушить пожар будет трудно, потому что вода в бочках замерзла.
      Факел взлетел вверх и, описав огромную дугу, упал всего в шаге от «Императрицы». Брейден и Лоусон, очень заметные в их ливреях, рванулись к нему и залили водой.
      Лукас толкнул одного из громил на того, кто швырнул факел. Оба упали, увлекая за собой своих дружков. Однако им на смену появились новые.
      Проклятие! Сколько людей подкупил Коллинз?
      Позади «Императрицы» раздалось рычание, стремительно переросшее в рев. Отряд рабочих «Юнион Пасифик» – механиков, стрелочников, ремонтников – выбежал оттуда. У всех на плечах были тяжелые инструменты.
      Трущобные крысы затормозили, переминаясь с ноги на ногу.
      Отряд надвинулся на них. Рабочие начали постукивать своими инструментами по мозолистым ладоням, демонстрируя хорошее владение этими смертоносными кусками железа и дерева.
      Трущобные крысы развернулись и сбежали в свои норы, унося с собой своих раненых и преследуемые насмешками победителей.
      Лукас проводил их взглядом и улыбнулся. Война не закончена, но Коллинз хорошенько подумает, прежде чем попытается второй раз напасть на вагон Лукаса.

* * *

      Чуть позже Лукас бесшумно вошел в свой гостиничный номер, придержав задвижку так, чтобы она не издала даже самого тихого щелчка, и тихо замурлыкал при виде того, что его там ожидало.
      Рейчел спокойно спала – и один луч лунного света падал на ее безупречный профиль. Она была обнажена – слава Создателю! – и ее губы чуть припухли, привлекая его внимание к их чувственным линиям. Говоря по правде, Рейчел была воплощением всего, чего он желал от женщины.
      Боже правый, как она целуется! Ему следовало бы понять, что откровенное удовлетворение Дэвиса этим супружеством было вызвано не только умом Рейчел и ее навыками сиделки. Накануне ночью Лукас мог бы часами наслаждаться ее вкусом и прикосновениями. А как ее язык сплетался с его языком в страстном танце! Только вот ее бедра, ритмично качавшиеся под ним, заставили его отвлечься, также как и ее груди.
      Ему не трудно будет зачать с ней ребенка, особенно если учесть то, как полно она наслаждается плотскими утехами.
      Рейчел что-то пробормотала и перекатилась на постели, демонстрируя обнаженное плечо и руку, которые могли бы украсить любой храм в Акрополе Афин. У него пересохло во рту от мучительной потребности целовать и вылизывать каждый сладкий дюйм ее тела.
      Уже через две секунды он бесцеремонно повесил пальто на крючок и нетерпеливо стаскивал с себя сапоги. Скинув подтяжки с плеч, он расстегнул пуговицы на брюках.
      Раздевшись, Лукас медленно провел руками по телу, воспользовавшись маслом с ароматом сандалового дерева, которое Митчелл предусмотрительно для него приготовил. Полузакрыв глаза, он сосредоточился на своих ощущениях, чтобы еще больше возбудиться. Искры наслаждения поднимались ему в пах и растекались по всему телу, ускоряя пульс и дыхание.
      Поток ледяного воздуха ударил ему по ногам, вырвавшись из-под двери. Лукас подскочил, проклиная гостиницы, где невозможно уберечься от сквозняков. Лукас посмотрел на Рейчел. Она лежала спиной к нему.
      Рубашкой он быстро смахнул с волос снег и осторожно лег в кровать. Он устроился так, чтобы видеть ровную ложбинку у нее на спине и ее изящное плечо. Теперь их разделяли считанные дюймы.
      Проклятие, до чего хорошо от нее пахнет! Чисто по-женски, без приторно-сладких духов. Ощущался только легкий оттенок мускуса. Тело покалывало от чувственного напряжения, словно каждый его дюйм, каждый мускул и нерв снова хотели ее. Лукасу стало трудно дышать, а соски напряглись.
      Рейчел что-то пробормотала и прижалась к нему всем телом. Это было бессознательное, уверенное движение любимой жены, а не шлюхи, которая может заработать больше, занимаясь другими делами, а не просто засыпая рядом с мужчиной, и потому редко позволяющая себе нечто подобное.
      Застигнутый врасплох, Лукас застонал от глубочайшего наслаждения. Их тела сдвинулись, настолько тесно, что достаточно было малейшего движения, чтобы он начал получать удовлетворение.
      Лукас закрыл глаза. Их тела идеально подходили друг другу.
      Рейчел снова пошевелилась, но не отодвинулась от него, а потерлась ягодицами о его член.
      У Лукаса перехватило дыхание. Левая рука, которая в это мгновение скользила вперед, чтобы обхватить ее грудь, замерла неподвижно.
      Рейчел снова потерлась о него.
      Лукас тихо ахнул: невероятные потоки наслаждения потекли по его позвоночнику и к его соскам. Ничего из того, что он делал прежде – а он всегда старался вкусить новые плотские удовольствия, когда ему предоставлялась такая возможность, – не казалось ему настолько приятным, как этот результат ее спонтанных движений.
      – Рейчел…
      – Ты не спишь?
      Голос у нее был не сонный.
      Лукас хрипло рассмеялся и обнял ее.
      – Конечно, сплю.
      Он поймал ее грудь левой ладонью и стал пальцем чертить круги по ее нежной коже.
      Она снова повела бедрами и положила голову ему на плечо.
      – Ты был на улице, – заметила Рейчел.
      – Гм.
      Он с наслаждением гладил ее грудь, радуясь тому, что она охотно идет ему навстречу. Одного прикосновения ее ягодиц было бы достаточно, чтобы и святой обезумел. Проклятие! Это было не хуже самой умелой и долгой работы руками, какую он когда-либо знал. Острые уколы желания распространялись по его телу при каждом ее движении.
      Его правая рука лежала у нее на животе, двигаясь все ниже, к ее жемчужине. «Ты ведь не можешь не испытывать хотя бы доли того возбуждения, какое чувствую я»…
      Она вздохнула и расслабилась, поглаживая его левую руку. Он ласково погладил и чуть сжал ее грудь, заставив Рейчел застонать и еще теснее прижаться к нему бедрами.
      – Лукас!
      Отлично. Судя по ее голосу, ей нравится то, что он делает.
      Она снова пошевелилась. Он просунул палец между ее бедрами и начал дразнить жемчужину.
      – Лукас! В этом положении ты кажешься мне даже больше, чем вчера ночью. Неужели все это… ох!.. было тогда во мне, или оно увеличилось в размерах?
      Лукас замер.
      Старая ревность проснулась в нем, обжигая самые глубокие его тайники. Лукас дал ей больше плотского наслаждения, но Дэвису принадлежало ее сердце. Наверное, из-за этого она так долго не соглашалась выйти за него замуж.
      Что ему делать, черт побери?
      Он может запечатлеть себя в ее памяти, ставить на ней клеймо своего обладания всякий раз, как они будут заниматься любовью. Этого должно быть достаточно.
      Его пальцы пошевелили ее потайные складки. Он поцеловал ее в затылок и еще усерднее начал ласкать груди.
      – Да, было, милая моя Рейчел, – промурлыкал он ей на ухо, – и в следующий раз это доставит тебе ничуть не меньшее наслаждение.
      Он прихватил мочку ее уха зубами и пососал.
      Она тихо застонала и выгнула шею.
      Проклятие, до чего она хороша! Рейчел двигалась так легко и непринужденно, словно бегущая по лугу лань.
      Она провела ладонью по его бедру: это была единственная ласка, которую она могла дать ему осознанно. Она попыталась повернуться к нему лицом, но он помешал ей, просунув палец в ее лоно.
      – Нет. Мне так нравится. А тебе?
      Он медленно повернул палец внутри ее, проверяя, насколько она готова. Ее бедра жадно подались вперед, понукаемые его жезлом.
      – Я не вижу твоего лица! – хрипло запротестовала Рейчел, Лукас едва сдерживался. Жезл причинял ему невыносимую боль, требуя удовлетворения желания.
      Не обращая внимания на ее возражения, он просунул в ее лоно второй палец.
      Рейчел со стоном сдалась, так же, видимо, как накануне ночью. Влага потекла по его руке, свидетельствуя о ее готовности и облегчая ему путь.
      – Правильно, умница моя, – приободрил се Лукас.
      – Лукас, пожалуйста!
      У Рейчел перехватило дыхание, когда его третий палец оказался у нее внутри.
      Он приподнял ей ногу, открывая ее для себя, и передвинулся.
      Рейчел попыталась повернуться лицом к нему.
      Его член скользнул по ее спине.
      Рейчел была близка к оргазму.
      Лукас вошел в нее. Прошлой ночью он испытал настоящее наслаждение, поскольку впервые обладал женщиной, не надевая кондом. Он давно об этом мечтал и моментально потерял над собой контроль.
      Рейчел оказалась горячей и влажной. Нежные мышцы обхватывали его жезл, увлекая его все глубже и глубже, лаская его. Лукас запрокинул голову и застонал. Его бедра бились о нее.
      Волны ее оргазма начали стихать, и тогда он снова дотронулся до нее рукой.
      «Не спеши, Лукас. Ты знаешь, как снова унести ее на вершину блаженства».
      Он сжал зубы и постарался справиться с собой – ради них обоих. Он двигался в ней медленно и ритмично, водя свободной рукой по ее жемчужине. От приближающегося оргазма у него потемнело в глазах.
      Тело Рейчел снова запульсировало вокруг его члена, и она поймала его за руку, впившись в нее ногтями.
      Наконец-то! Он стал двигаться быстрее и испытал ни с чем не сравнимое блаженство, когда она стала выкрикивать его имя.
      Он вошел в нее раз, другой, и его семя заполнило ее лоно.
      Когда оба достигли экстаза, он повернул ее лицом к себе.
      – Рейчел, милая, обещаю, что в следующий раз мы будем смотреть друг другу в глаза.
      Она устремила на него затуманенный взгляд.
      – Тиран. Ты ведь не жалеешь, что овладел мной сзади?
      Он попытался спрятать улыбку.
      – А ты жалеешь?
      Она возмущенно фыркнула:
      – Не жалею. Хоть ты и тиран.
      Рейчел задремала, положив голову ему на плечо.
      Тиран! Лукас улыбнулся и крепче прижал ее к себе. Они буквально прилипли друг к другу. Это был не пот. Это было его семя.
      Второй раз в жизни он попытался зачать ребенка – еще одно маленькое существо, которое может погибнуть по его неосторожности…
      Он побледнел. Его сковал леденящий ужас. Он уже готов был отстраниться от Рейчел и потребовать, чтобы она сделала спринцевание.
      За стенами, у них под окном, кто-то засвистел «Милашку Кэтлин». Этот мотив люди «Донована и сыновей» часто использовали как пароль. Поставленные им часовые несли охрану на тот случай, если Коллинз снова попытается напасть на Рейчел. Единственной защитой для нее было рождение ребенка, который унаследует состояние Дэвисов, и Коллинз потеряет опекунские права. Лукас женился на ней и поклялся ее защищать, а для этого у них должен родиться ребенок.
      Лукас положил ладонь ей на живот – возможно, она уже зачала.
      «Клянусь тебе, малыш, что буду защищать твою маму ценой собственной жизни. Я выучил этот урок. И не подведу тебя, чего бы мне это ни стоило».
      Он судорожно сглотнул и заставил себя расслабиться.
 
      Туман накрыл все депо, тяжелый и влажный. Двигатель локомотива терпеливо пыхтел, металл дребезжал и звенел, сообщая о том, что формируется состав. Гудок еще одного локомотива донесся издалека.
      Коллинз ждал у путей. Мейтленд медленно спустился из арендованного ими пульмана, рывком подняв воротник как можно выше, чтобы прикрыть свои повязки.
      Взглянув на него, Коллинз глухо зарычал и провел большим пальцем по кинжалу у себя в кармане. Эту сучку мало убить за то, что она сделала с его единственным сыном. Мейтленд чуть было не остался без глаза.
      Военный хирург тщательно зашил раны, но заявил, что шрам останется на всю жизнь, что из-за инфекции он может ослепнуть и жить ему осталось недолго.
      Сразу же после ухода хирурга Коллинз стал точить кинжал, доставшийся ему от отца и деда. Рейчел Дэвис нужно преподать урок. Он воспользуется этим кинжалом, чтобы изуродовать ее так же, как она изуродовала его сына.
      – А я думал, п-поезд уходит в одиннадцать, – заметил Мейтленд, подходя к отцу.
      Коллинз сжал губы. Мейтленд говорил невнятно из-за швов, которые были так близко от его губ. И от настойки опия, которую хирург использовал» чтобы его обездвижить. «Будь она проклята, проклята, эта сучка!»
      – Главная часть поезда не уходит. Но мы отправляемся с этим грузовым составом, чтобы успеть на рабочий поезд. Это снегоочиститель, который идет перед пассажирским поездом, освобождая путь. Мы сэкономим меньше часа.
      Здоровый глаз Мейтленда сверкнул.
      – Достаточно, чтобы причинить неприятности.
      – Или что-либо похуже, – согласился Коллинз. – Не сомневаюсь, Хамфрис устроит все на «Синей птице» именно так, как нам надо. Донован с самого начала раздражал его своими требованиями точной отчетности.
      Мейтленд кивнул.
      – Т-телеграфируй ему указания с п-поезда, чтобы он знал, что д-делать.
      Сначала ему необходимо разделаться с этим ирландским выскочкой, а не с Рейчел Дэвис, как это ни печально. Крайне обидно, что поспешное нападение на ее убежище в личном вагоне Грейнджеров провалилось и стоило ему слишком большого количества его самых надежных людей – тем более что он узнал, что на самом деле она в тот момент находилась в шикарном частном отеле. Теперь у него не осталось ресурсов, чтобы открыто соперничать с Грейнджером.
      Но у Донована есть возможность отдать его под суд за мошенничество или обрушить на его голову гнев банкиров Калифорнии и их весьма влиятельных союзников. Как бы то ни было, ему необходимо сначала уничтожить его, а потом уже сучку.
      – Ты уверен, что Донован ничего не узнает?
      Похоже, Мейтленд стал чувствовать себя лучше, раз способен принимать во внимание подобные моменты.
      – Этот корабль прибудет в Сан-Франциско только через несколько дней. Но и потом подкупленный мной телеграфист не станет передавать ему обо мне никакой информации. Значит, Донован должен отправиться с корабля прямо на поезд, ни о чем не подозревая.
      – Ты подкупил личного телеграфиста богача, который находится на другом конце страны? Отличная работа, отец!
      Коллинз позволил себе быструю усмешку. Судя по звуку, двигатель паровоза стал работать мощнее.
      – Похоже, наш транспорт готов. Завтрак тоже должны были приготовить. Ну что, уезжаем из этого жалкого городишки, сын мой?
      Мейтленд кивнул.
      – Когда будем возвращаться д-домой, давай поедем морем, как п-подобает Коллинзам, минуя эту клоаку, – сказал он.
      У Коллинза болезненно сжалось сердце. Проклятие! Его сын должен был бы говорить с такой же уверенностью в себе, какая была у него неделю назад, до того, как Рейчел Дэвис его покалечила.
      – Конечно, морем, – согласился Коллинз. – Триумф семьи всегда следует отмечать согласно традициям.
 
      Первые лучи солнца осветили вестибюль, когда Рейчел спустилась туда, опираясь на руку Лукаса. Все с любопытством смотрели на них. Молодые люди приехали в город порознь и поспешно заключили брак.
      Лукас гневно осмотрелся, вид у него был далеко не дружелюбный. Поэтому все перестали смотреть на молодоженов, притворившись, будто никого не интересует эта супружеская пара.
      Рейчел удивленно на него посмотрела. Он раздражен и потому предостерег взглядом людей, чьим единственным преступлением было любопытство? Им грозит опасность? А может быть, у него есть для этого какая-то личная причина?
      Хорошо хоть, что он устроил ей долгую горячую ванну и массаж, так что она способна идти, а не ковылять, словно древняя старуха. Прошло больше года с тех пор, как она спала с Элиасом, но даже и тогда ее страсть не бывала так полно утолена. Если бы Лукас не позаботился о ней с такой нежностью, тщанием и умением, она с трудом волочила бы ноги.
      Темноволосый мужчина открыл перед ними входную дверь. Кожаная куртка красноречивее всяких слов говорила о том, кто он такой.
      – Доброе утро, мэм, Грейнджер, – проговорил Митчелл по-виргински нараспев. Он держался также услужливо, как в тот момент, когда спас их от громил Коллинза. – У крыльца ждет кеб.
      От холода у Рейчел перехватило дыхание. Воздух здесь был гораздо суше, чем в Бостоне с его морскими ветрами. Лукас привлек ее к себе и накрыл ее руки своими. Она была тронута его заботой, а вот примириться с тесной близостью к его пистолетам ей было гораздо труднее.
      В этот ранний час улицы был пустынны. Несколько лавочников подметали тротуары перед своими магазинами или выкладывали образцы товаров. Один-единственный прохожий, явно не в лучшем состоянии, медленно плелся вверх по крутой улице к гостинице.
      Лукас все время был настороже, ведя Рейчел вниз по ступеням крыльца. Она удивлялась его странной реакции на обычную уличную сценку.
      Когда он стал осматривать крыши, Рейчел хотела спросить его, в чем дело, но первым заговорил Митчелл:
      – Наши люди заняли господствующие позиции, но беспокоиться о снайперах нет особой нужды: Коллинз утром уехал.
      Лукас пристально посмотрел на него, но промолчал. Лишь когда они сели в кеб и направились к железнодорожному вокзалу, спросил:
      – Уехал? Но пассажирский поезд уходит только после полудня!
      – Он прицепил свой личный вагон к грузовому составу.
      Рейчел изумилась:
      – Они идут очень медленно и сходят на запасные пути всякий раз, когда надо проехать пассажирскому поезду!
      Митчелл пожал плечами:
      – Мне это тоже показалось странным, потому что ему вряд ли удастся сохранить разрыв достаточно долго.
      – Как долго ему это удастся? – спросил Лукас. Он обнимал Рейчел за плечи и использовал свое тело как амортизатор, оберегая ее от рывков и ударов наемной кареты. – Ты помогал Гиллеспи отправлять грузы через Скалистые горы. Что скажешь?
      – Если принять во внимание расписание поездов и погоду? Один день, если погода не ухудшится.
      – Что позволит ему добраться до Шайенна первым. Или даже до Ларами, – в раздумье проговорил Лукас. – И тогда он сможет успеть на рабочий поезд со снегоочистителем.
      – А мы поедем с главным составом, несколькими милями дальше, – подтвердил Митчелл.
      Наступившее молчание было мрачным.
      – О чем вы говорите? Разве снегоочиститель не прицепляют прямо к пассажирскому поезду? – удивилась Рейчел.
      Лукас посмотрел на нее – и его черты стали намного суровее, чем этим утром в спальне их гостиничного номера.
      – Нет, зимой «Юнион Пасифик» делит свои большие поезда, идущие с востока на запад, на три части. Сначала рабочий поезд со снегоочистителем и теплушкой с людьми, которые будут отгребать снег.
      – А спустя примерно час идет главный состав с пассажирами первого класса. Еще через шесть часов – состав для эмигрантов, – сказал Митчелл.
      Рейчел кивнула, мысленно представляя себе разницу в вагонах. Пассажиры первого класса едут в условиях, которые соответствуют уровню лучших отелей. А вот составы для эмигрантов еще хуже тех перенаселенных нищих трущоб, которые сгорели в Бостоне несколько месяцев назад.