Лукас отнесся к пугающим отголоскам как к неуместному разговору за обеденным столом.
      – Джентльмены, разрешите мне, пожалуйста, прояснить кое-какие факты.
      Лукас улыбнулся команде паровоза, демонстративно держа винтовку прямо перед собой.
      Они смотрели на него из кабины, явно считая опасной помехой.
      – И какие же? – проворчал машинист.
      – Будучи людьми осмотрительными, вы услышали выстрелы и решили сразу же уехать.
      Двое из команды кивнули.
      – Но я подозреваю, что перед этим вы привезли сюда мою жену, которую похитили.
      Голос Лукаса звучал опасно мягко.
      – Не было этого! – крикнули мужчины.
      Рейчел вышла из-за сарая и подошла к Лукасу, стараясь не поскользнуться. Ветер грозил сбить ее с ног и хлестал по лицу. Начался сильный снегопад.
      – Вы? Это ваша жена?
      Они притворились изумленными.
      – Вы читали телеграммы, – напомнил им Лукас. В голосе его прозвучал металл. – Вы знали о том, что похищена женщина.
      Наступило неловкое молчание.
      – Чего вы хотите? – спросил машинист.
      – Чтобы вы отвезли меня и мою жену в Вирджиния-Сити. Тогда я забуду о том, что вы сделали.
      – Нас наняли…
      – Немедленно, иначе я поступлю так, как считаю нужным.
      – Ладно. Садитесь в частный вагон, который к нам подцепили, – сказал машинист.
      Лукас наклонил голову.
      – Благодарю вас, – произнес он с сарказмом.
      Он помог Рейчел подняться в небольшой вагон-люкс, элегантно обставленный, с большим количеством меди, включая медные плевательницы у каждого сиденья.
      Поезд тронулся с места уже через секунду, и Рейчел рухнула в ближайшее кресло. Раздался гудок паровоза, потом звон колокола.
      Лукас ухватился за спинку сиденья, а потом сел напротив Рейчел.
      Рейчел положила ружье на кушетку, Лукас последовал ее примеру, а «кольт» держал при себе.
      – В Вирджиния-Сити?
      Лукас пожал плечами, пряча шапку и варежки в шубу, но шубы снимать не стал, как и Рейчел. В вагоне было довольно прохладно.
      – До города всего несколько миль, ты останешься там со служащими «Донована и сыновей», а я вернусь, чтобы помочь Доновану.
      Рейчел кивнула. Она твердо решила не задавать Лукасу никаких вопросов. Чтобы, не дай Бог, не посадил ее в очередную тюремную камеру, где она будет в безопасности.
      Колеса поезда издали какой-то странный звук, поезд накренился и ускорил ход, вместо того чтобы его замедлить. Кто-то пробежал по крыше вагона.
      – Тормозной кондуктор? – спросила Рейчел. Лукас кивнул, но лицо его принято жесткое выражение.
      Поезд сделал очередной поворот и немного сбавил скорость. Однако колеса по-прежнему не вращались как положено, а скользили, словно полозья саней. Тормоза как-то действовали, а вот колеса на обледеневших рельсах, идущих под большим наклоном, отказали из-за снегопада.
      Вдалеке прозвучал громкий гудок, долгий и басовитый. Затем раздался звон колокола.
      Если поезд сможет остановиться перед стрелкой, они будут в безопасности.
      Рейчел коснулась пальцев Лукаса.
      В этот момент задняя дверь вагона распахнулась, появился Коллинз и наставил на них «кольт».
      – Ты! – Он плюнул в сторону Рейчел. – Ты убила моего мальчика!
      Лукас потянулся к винтовке, но тут же опустил руку.
      У Рейчел перехватило дыхание. Лукас ни за что не станет подвергать ее риску.
      «О Боже!»
      Впереди завизжали тормоза, но поезд все равно скользнул за следующий поворот, набирая скорость. Конечно же, тормоза в ближайшее время сработают, спасая их от столкновения с большим составом. Или, что еще страшнее, от схода с рельсов…
      – Вы оба умрете, – заявил им Коллинз.
      – А как же состояние Дэвисов? – спросила Рейчел.
      Она готова была бы выйти даже за дьявола, лишь бы спасти Лукаса.
      Коллинз покачал головой. По его щекам медленно ползли слезы.
      – Мне теперь ничего не нужно, только отправить вас обоих в ад за то, что вы погубили моего мальчика. Вы умрете медленной мучительной смертью.
      Только не сейчас, когда у нее появилась возможность сказать Лукасу, как сильно она его любит… Коллинз бросил Рейчел кусок толстой веревки.
      – Привяжи его к подлокотникам и ножкам его кресла.
      Рейчел подобрала веревку и опустилась на корточки перед Лукасом, спиной к Коллинзу. Их глаза встретились. В его взгляде Рейчел прочла бессильную ярость!
      Она ободряюще ему улыбнулась и многозначительно посмотрела на ковер рядом с его креслом.
      Глаза его округлились – и в них отразилась мука.
      Рейчел дала ему понять, что собирается атаковать Коллинза и что ему придется сидеть неподвижно.
      Она выжидала. Если Лукас шевельнется, ее план не сработает. И тогда у них почти не останется шансов спастись.
      – Какого дьявола ты ждешь? – завопил Коллинз, подходя ближе.
      Действительно, какого дьявола?
      Рейчел наклонилась в проход. Подол ее юбок скрыл от Коллинза ее действия. Одной рукой она взяла за ручку плевательницу, оказавшуюся полной (благодарение небесам за ленивых уборщиков!), стремительно повернулась, бросив ее в лицо Коллинзу.
      Он отшатнулся, прикрывая руками лицо, и грязно выругался.
      Рейчел упала ничком, чтобы не мешать Лукасу.
      Он вскочил с кресла и бросился на Коллинза, не обращая внимания на его «кольт». Видимо, хотел заслонить ее от случайного выстрела. Обоим удалось обнажить кинжалы, но оба слишком быстро их лишились. Голые руки оказались гораздо эффективнее, поскольку им одновременно нужно было сохранять равновесие.
      Они дрались друг с другом, словно львы, терзая и пытаясь порвать друг друга. Катались по полу, а поезд тем временем ускорял ход. Все плевательницы были опрокинуты, их содержание валялось на полу.
      Рейчел с трудом приподнялась и отползла подальше, стараясь не мешать Лукасу. Она оказалась рядом с задней дверью и оружием, но не могла бы выстрелить в Коллинза, поскольку опасалась задеть Лукаса.
      Прожектор большого состава все приближался, становясь все ярче. Его луч все чаще попадал в вагон. Его долгий басовитый гудок раздавался снова и снова.
      Паровоз ответил гудком. Задняя дверь вагона хлопала. Тормоза взвизгивали снова и снова и наконец испустили последний мучительный вопль. Тормозной кондуктор предупреждающе крикнул и прыгнул. Его голос смолк в отдалении. Поезд несся с бешеной скоростью. Члены команды что-то прокричали и тоже спрыгнули с поезда.
      Им не удалось остановить поезд. Теперь он либо сойдет с рельсов, либо столкнется с большим составом, который шел вниз по склону и не мог быстро затормозить.
      Прожектор большого состава осветил частный вагон.
      Лукасу удалось сильно ударить Коллинза кулаком, тот отшатнулся.
      – Прыгай, Рейчел! Прыгай немедленно!
      Рейчел судорожно сглотнула и прыгнула. Он никогда ни о чем ее не просил, кроме безусловного повиновения. И как бы дорого ей это ни стоило, она сделала ему этот подарок.
      Сделала именно то, что он приказал! На мгновение Лукас испытал потрясение и огромную радость.
      Ощутив невероятный прилив сил, Лукас ударил ублюдка в живот.
      Коллинз зашатался и снова упал на кушетку.
      Лукас нырнул в проход по направлению к задней двери, ухватился за дверную раму и поднялся на ноги, всего в нескольких дюймах от открытого пространства и Рейчел.
      Поезд стремительно повернул, ускоряя ход.
      Лукас оглянулся на Коллинза, оставшегося в дальнем конце вагона.
      Негодяй смотрел на него. Его лицо было покрыто ссадинами и кровью, в глазах поселилась смерть. Он двинулся к Лукасу, скрючив пальцы, словно когти. Лукас шагнул на площадку и прыгнул в неизвестность. Это был его единственный шанс остаться в живых.
      Он кубарем покатился по снегу. И остановился в огромном замерзшем сугробе. Сложив ладони у рта он стал огребать снег.
      Темнота наконец отступила, и ледяной ветер сдул с него остатки снега. Лукас выкарабкался из сугроба.
      Ему удалось упасть на последний участок относительно ровной поверхности, после которого начинался глубокий узкий каньон.
      Большой состав снова протяжно загудел, почти оглушая его. Огромные колеса заскрежетали, рассыпая искры по белым откосам.
      Маленький поезд не обратил внимания на предостережение. Выбрасывая горящие угольки из трубы, он словно спешил попасть в ад. В проеме вагона стоял Коллинз во весь рост, высоко подняв голову.
      Железнодорожное полотно пошло вниз и в сторону: тут начинался спуск к главному пути и краю ущелья. Паровоз рванулся вперед, словно радуясь вызову, и сошел с рельсов.
      Он рухнул в каньон, увлекая за собой тендер и вагон-люкс. Металл рвался и вопил, словно живой. Поезд ударялся обо все уступы, а потом ударился о дно ущелья с грохотом, который едва не сшиб Лукаса с ног. Из каньона вырвались клубы черного дыма со всполохами багрового пламени.
      Лукас осторожно приблизился к краю обрыва и посмотрел вниз. Ущелье превратилось в огненный котел, заполненный искореженным пылающим металлом. Выжить там было бы просто немыслимо.
      – Лукас! – Рейчел бежала к нему, спотыкаясь и увязая в сугробах.
      Он бросился ей навстречу и обнял, отводя от края каньона. Слава Создателю, она жива! Он заключил Рейчел в объятия, и ее волосы щекотали ему шею.
      Команда грузового поезда наконец добралась до них, возмущаясь безумцем, рухнувшим в пропасть вместе с потерявшим управление поездом.
 
      Лукас опустился в громадную ванну «Императрицы», смывая с себя грязь и вонь и избавляясь от боли после тяжелой поездки и прыжка на склон. Теплая вода действовала благотворно. Все хорошо, что хорошо кончается.
      После его возвращения с «Синей птицы» вместе с Рейчел и Донованом прошло меньше часа. Ирландец едва дождался, чтобы поезд затормозил, и побежал к жене. Виола бросилась к нему и прижалась всем телом, не обращая внимания на то, что они здесь не одни, и не замечая жестокого мороза. Они отправились на «Императрицу». Виола выбрала себе небольшую ванную рядом с дополнительными купе, заявив, что мужу понадобится самая просторная.
      Время близилось к полуночи, и в депо Рино стояла необычная тишина. Даже гудки и колокола проезжающих поездов звучали дружелюбно. Вдалеке тяжело прогрохотал тяжелый состав, заставивший «Императрицу» завибрировать.
      Как и остальные помещения вагона, ванная являла собой экзотическую фантазию в стиле русской бани. Кафельные плитки с узором из птиц, животных и растений покрывали пол и стены. Стены примерно на высоту плеча. Выше стены и потолок были обиты красным дамастом. На полу лежали мягкие коврики ручной работы. В углу стояла красно-белая печурка, и было тепло.
      Лукас заложил руки за голову, продумывая, как можно было бы уговорить Рейчел остаться с ним. Конечно же, ей захочется поехать в знаменитую Йосемитскую долину. А когда они там окажутся, он сможет поговорить с ней или соблазнить ее…
      Ручка двери щелкнула, поворачиваясь.
      Лукас поднял бровь. Неужели Рейчел отправила к нему Брейдена с одеждой?
      Дверь распахнулась, и в ванную заглянула Рейчел. Черный шелковый халат, перетянутый на талии поясом, подчеркивал изящество ее фигуры, а черный цвет – нежность ее кожи. Ее каштановые волосы были небрежно сколоты на макушке, несколько лот конов падали ей на шею. Он мог поклясться, что халат надет на голове тело.
      У Лукаса дух захватило. Его жезл пришел в полную боевую готовность.
      – Можно, я к тебе присоединюсь? – нерешительно спросила Рейчел.
      – Разумеется.
      Он хотел сесть, но подумал о том, что она увидит его реакцию на нее, и раздумал. Но в следующий момент решил, что ему наплевать на все правила.
      Лукас оперся о край ванны и улыбнулся. Все будет гораздо проще, если он сможет начать с того, что ее соблазнит.
      Она придвинула к ванне табуретку и села рядом с ним.
      – Еще шампанского, чтобы отпраздновать победу? Или ты предпочел бы что-то другое?
      – Конечно, шампанского.
      Они чокнулись и осушили бокалы. Ее взгляд из-под полуопущенных век был глубоко чувственным.
      Но когда он протянул руку, чтобы поставить бокал на поднос, Рейчел поймала его за запястье. Он вопросительно посмотрел на нее.
      Ее изящные пальцы заметно дрожали, когда она прикоснулась к длинной ссадине у него на руке – он ушибся, когда упал на склон.
      – Ты был прав, уговаривая меня остаться в Огдене.
      – Но мне следовало все тебе объяснить.
      Она пожала плечами, отметая это признание.
      – Я не стала бы слушать, еще неизвестно, кто из нас упрямее.
      Лукас едва сдержал смех. Рейчел права.
      – Мне следовало с самого начала довериться тебе. И тогда не погибли бы братья Хокинс.
      Ее золотистые глаза стали влажными.
      – Проклятие, Рейчел! Ты не можешь винить себя во всем!
      У него болезненно сжалось сердце. Он поставил бокал на пол и заключил ее в объятия, даже не сняв с нее халата.
      Рейчел ахнула, едва успев сбросить тапочки.
      – Лукас! – не очень решительно запротестовала она.
      Он провел пальцем по ее щеке.
      – Дорогая моя, Коллинз и Мейтленд, коварные негодяи, решили похитить тебя. Паровозное депо в Рино они сожгли для того, чтобы их невозможно было преследовать. Донован помог с ними справиться.
      – Ты действительно так считаешь?
      Лукас решительно кивнул:
      – Я в этом совершенно уверен. В смерти братьев Хокинс виновата не только ты.
      Рейчел шмыгнула носом и положила голову ему на плечо.
      – Спасибо тебе. Но я хотя бы смогла за них отомстить.
      – И сделала это очень красиво, – ласково проговорил Лукас.
      – Столько потерь! – прошептала Рейчел. – А ведь все началось после смерти Элиаса.
      – Я знаю, ты вышла за Дэвиса по любви…
      Рейчел резко выпрямилась и изумленно уставилась на него:
      – По любви? Боже правый, да нет!
      – Но он вел себя так, будто это был брак по любви! – запротестовал Лукас. – Иначе зачем ему было на тебе жениться?
      Рейчел пожала плечами, пытаясь найти нужные слова, чтобы все объяснить.
      – Я ухаживала за Элиасом после его возвращения с войны. Он привязался ко мне.
      – А ты? – спросил Лукас.
      Неужели она не любила Дэвиса? Надежда умирает последней!
      Рейчел покачала головой:
      – Нет. Я питала к нему чисто дружеские чувства. А потом он сделал мне предложение. – Она немного поколебалась, но продолжила: – Наши отцы убедили меня, что я единственная женщина, на которой он мог бы жениться. Все знали, что жить ему осталось недолго. Отцу Элиаса хотелось уберечь семейное достояние: банковские счета, конюшни, ценные книги. А мой отец… Он убедил меня, что слуги семьи Дэвис, среди которых я росла, мои друзья и родные, будут в безопасности, если я стану женой и наследницей Элиаса.
      – Ты ему поверила.
      Рейчел кивнула:
      – Отец был прав. В противном случае опекуны выгнали бы их через неделю после похорон Элиаса. А Элиасу со мной было хорошо. Если бы я ушла, а его здоровье ухудшилось бы, я бы никогда себе этого не простила. Я нисколько не жалею, что посвятила ему несколько лет жизни. Это принесло мне радость.
      Лукасу показалось, что он стал на фут выше ростом, хотя по-прежнему оставался в ванне. Он тряхнул головой.
      – Я люблю тебя, Рейчел.
      Ее глаза засияли.
      – Я давно это знаю. – Рейчел ласково провела рукой по его щеке.
      – Ты смысл моей жизни, дорогая. Бог свидетель, я буду обожать наших детей. Ты сможешь ездить, куда пожелаешь. Я не стану ограничивать твою свободу. Если захочешь рисковать – рискуй. Я буду советоваться с тобой по всем вопросам.
      Рейчел просияла.
      – Клянусь, что буду обожать тебя. И я никогда ничего не сделаю без твоего ведома.
      Он обхватил ее лицо ладонями.
      – Моя возлюбленная жена!
      У Рейчел на ресницах блеснули слезы.
      – Я постараюсь сделать тебя счастливым. Хочу, чтобы наши дети росли здесь, а не в Бостоне, где главное для человека – это его происхождение.
      – Слава Богу! Я поселился бы в Бостоне ради тебя, но предпочту обустроить нашу жизнь здесь.
      Рейчел счастливо рассмеялась:
      – Мой милый северный дьявол, неужели я стала бы просить тебя жить где-то, кроме твоего любимого Запада? Только обещай мне каждый вечер возвращаться ко мне и к нашим детям.
      – Обещаю.
      Лукас постарался, чтобы их поцелуй был нежным, проведя языком по ее губам в знак того, что скрепляет их новый обет.
      Рейчел тихо застонала и подалась к нему, прижимая ладони к его плечам. Его язык дразняще скользнул по ее губам, и она вздохнула.
      – Не попробовать ли нам сегодня зачать ребенка, Лукас?
      Он нахмурился:
      – Разве мы не пробовали?
      Она провела языком по его губам. В этот момент Рейчел была поистине обворожительна. Если бы Лукас мог дотянуться до небес, он достал бы для Рейчел луну.
      – Можно попробовать еще раз, милая.
      Лукас снова поцеловал ее, уже более настойчиво. Затем еще и еще.
      Какое счастье сознавать, что они смогут ласкать друг друга и завтра, и послезавтра, и все оставшуюся жизнь.
      Лукас застонал от охватившего его желания и стянул халат с ее плеч, чтобы покрыть их поцелуями.
      Вода плескалась в ванне, грозя перехлестнуть через край.
      Рейчел запрокинула голову и рассмеялась. Лукас тоже рассмеялся и снял с нее халат.
      Рейчел так неистово ласкала его, что он едва не достиг оргазма.
      Любовные игры весьма соблазнительны, но они должны зачать ребенка.
      Лукас взял ее за бедра и заставил опуститься на колени, а сам сел, скрестив ноги и выплеснув на пол новую порцию воды.
      Затем он поднял ее выше, подсунул руки ей под бедра и привлек к себе, заставив оседлать свои бедра. Ее ноги обвили его бедра, и вода взметнулась к самому потолку.
      Рейчел застонала:
      – Да, Лукас, пожалуйста!
      Медленно, очень медленно Лукас вошел в нее.
      Рейчел снова застонала, когда он стал ласкать ее жемчужину.
      Рейчел выгнулась – впилась пальцами ему в плечи и со стоном взлетела на вершину блаженства.
      Лукас последовал за ней, излив в ее лоно свое горячее семя. В этот момент мир вспыхнул и стал таким же золотым, как глаза любимой.
 
       Сан-Франциско, канун Рождества 1873 года
      За окнами дул сильный ветер, дождь барабанил в окна нового элегантного особняка. В просторной кухне собрались человек двенадцать. Пахло патокой и сахаром. На огромном столе стояли квадратные миски. Некоторые были наполнены вкуснейшей тянучкой, которая в ярком свете газовых ламп напоминала золотую канитель.
      Лоусон и Брейден надели на себя когда-то белоснежные фартуки, на которых теперь были многочисленные следы муки, масла и патоки. Лоусон стоял у плиты, внимательно следя за кипящей на огне тянучкой, которую он все время помешивал. Брейден то и дело приносил новые блюда.
      Ти-Эл Грейнджер – отец Лукаса – и Порция Таунсенд – племянница Виолы Донован – строили пряничный домик на небольшом столике рядом с дверью в буфетную. Ти-Эл Грейнджер приехал еще днем, нагруженный подарками в пестрых обертках.
      Сначала он робел, но вскоре освоился. Он и его сын Лукас обменивались взглядами, полными подлинного понимания и приязни, молчаливо радуясь тому, что Порция, эта прелестная юная девушка, выглядит не такой печальной.
      Порция с искренней улыбкой осваивала незнакомую ей работу. Два месяца назад она неожиданно приехала из Нью-Йорка. Такая же светловолосая и голубоглазая, как Виола, она со временем должна была стать красавицей, способной покорить любого мужчину. Сейчас ее лицо было разукрашено полосками красной, зеленой и синей глазури.
      В центре внимания были мать и сестра Рейчел.
      Матушка растягивала ириски со своим лос-анджелесским владельцем ранчо, а ее адвокат из Сан-Франциско заплетал тянучку в матушкины инициалы. Рейчел не могла угадать, который из джентльменов имеет преимущество в этой борьбе за расположение ее матушки.
      Мерси привлекала внимание троих мужчин из «Донована и сыновей». Один растягивал с ней тянучки, второй бросился искать сливочное масло, чтобы помазать маленький ожог на ее пальчике, а третий растягивал ириски, используя большой крюк в стене и картинно демонстрируя при этом свою силу. Он налегал на сладкие ленты, чтобы выгодно напрягать мышцы рук и плеч.
      Зазвенел дверной колокольчик, и Брейден пошел открывать дверь.
      Рейчел и Лукас. Они стояли в дверях столовой, что давало им возможность обмениваться негромкими замечаниями.
      – Миллер всегда так открыто собой гордится?
      – Если послушать Ивенса – нет.
      Лукас бережно переложил их новорожденного сына на другую руку и привлек к себе Рейчел. Его аквамариновые глаза сияли радостью. Он так бережно относился к ней во время ее беременности. Даже отыскал для нее Общество любителей классической литературы, в котором она смогла продолжить свои занятия.
      – Может, он скоро перестанет.
      Уильям Донован весело рассмеялся. Его шестинедельный сынишка крепко спал у него на руках.
      – Боюсь, что нет. По правде говоря, ваша сестра завоевала сердца многих служащих «Донована и сыновей».
      – Точно так же, как и ее старшая сестра, – самодовольно заметил Лукас.
      Рейчел еще теснее прижалась к нему и посмотрела на часы, прикидывая, сколько времени должно пройти, прежде чем они смогут вместе подняться наверх.
      Входная дверь громко хлопнула, и Брейден тепло приветствовал пришедших.
      В дверях появились Малыш и Лоуэлл. Малыш был, как всегда, немногословен, но улыбка зажглась в глубине его глаз при виде его крестника – сына Лукаса.
      Волосы Лоуэлла были еще чуть влажными, лицо обветрилось от непогоды. Прядь темных волос упала ему на лоб, сделав еще заметнее ясные серо-голубые глаза. Он явился прямо после доставки груза к северным золотым копям, зашел домой только помыться. Это было видно по его одежде: его поджарая фигура была облачена в чистый, но отнюдь не элегантный костюм, какой и полагается носить молодому человеку вне города.
      Порция посмотрела на Лоуэлла как женщина, а не как ребенок. По спине у Рейчел побежали мурашки.
      Лукас крепче прижал ее к себе и шагнул вперед, держа на руках их сына, Рейчел последовала за ним. Сейчас Рождество, с ней рядом ее обожаемый северный дьявол. О лучшем подарке судьбы она и мечтать не могла.