Глава 4

Отбросив в сторону остатки одежды, Хэл начал надевать кондом. Слава Богу, ему удалось откопать коробку с этими принадлежностями в сундучке моряка. Он всегда пользовался средствами защиты, но в этой комнате их не хранил, поскольку до сего дня не приводил любовниц в дом.

Обернувшись, Хэл одобрительно хмыкнул. Кровь прилила к его чреслам, и всякие мысли о продолжительной любовной увертюре вмиг испарились.

Черт, она была такой красивой! Глаза с густыми ресницами, спутанные кудри, пылающие опухшие губы. Все это составляло пленительный контраст с мужским костюмом, а из-за откинутой полы рубашки выглядывал розовый сосок.

Розалинда сбросила на пол второй сапог и сорвала с плеч подтяжки. Поскольку ее оружие лежало теперь на ночном столике, быстро дотянуться до него она не смогла бы, но чувство опасности почему-то не возникало.

– Есть проблемы, моряк?

– Нет, мэм, – ответил Хэл искренне. – Я невероятно рад, что вы решили подняться на борт.

В этот момент Розалинда стаскивала через голову рубашку, и ее ответ прозвучал несколько приглушенно:

– Мы пока не там, моряк, да и ты еще как будто одет. Розалинда спустила ноги на пол и, встав, протянула руку.

Ее длинные тонкие пальцы сомкнулись вокруг пульсирующей плоти, сжали ее, и в тот же миг Хэл со стоном притянул ее к себе. Когда его груди коснулся рубиновый сосок, он вздрогнул и стал неистово мять ладонями ее ягодицы.

Розалинда застонала, не отрывая от него рта, и закинула одну ногу ему на бедро, приоткрывая себя навстречу его нетерпению. Грубая шерсть брюк царапала кожу, создавая резкий контраст с влажным жаром ртов. Танцуя у нежной поверхности ее живота, плоть Хэла еще больше затвердела. Его тело занялось огнем, пылавшим все сильнее под смелым напором ее языка и твердости сосков. При всей своей неопытности Розалинда с восхитительной легкостью давала ему знать о своих желаниях.

Внезапно она отпрянула.

– Слишком много тряпок!

Стянув с себя брюки и все, что на ней еще оставалось, Розалинда села на кровать, и Хэл подхватил ее изящную ступню и приподнял для поцелуя, отчего Розалинда с тихим вскриком повалилась на спину.

Мгновение спустя носки присоединились к сапогам на полу, и Хэл занял традиционное положение между ее ног.

– Ты уже готова принять меня, дорогая?

– Ну конечно, готова.

– А ты в состоянии выдержать, пока я еще немного тебя помучаю? – Хэл погладил чувствительную кожу внутренней поверхности бедра, наблюдая за ее реакцией. Возбужденная женщина – самое прекрасное зрелище в мире, за исключением разве что скоростного речного судна, подумал он.

– Какого дьявола… – Розалинда обхватила его ногами, и выделившаяся из ее лона роса опрыскала его плоть.

На секунду Хэл перестал дышать, затем, продолжая ласки, добрался до укромных женских складок в золотисто-каштановом треугольнике. Ее лепестки от малиново-розового до вишнево-красного цвета, поблескивали росой, напоминая собой редкостный цветок – дикую орхидею, сорванную в джунглях с большим риском для жизни. То, как гордо и прямо стоял ее клитор, алый в своей готовности и без капюшона скромности, придавало особую ценность этому зрелищу в глазах любого мужчины.

– Ты что, собираешься извести меня? – Розалинда сжала его ногами; ее бедра приподнялись, и Хэл ощутил ладонью трепет ее складок.

Придвинувшись ближе, он завис над ней. Розалинда протянула к нему руку, их губы встретились… Его плоть застыла у преддверия и скользнула внутрь, когда она нетерпеливо шевельнулась.

Хэл вздрогнул, ощутив пульсацию ее тугого канала. В какой-то миг ему захотелось испытать эти ощущения без оболочки, но он тут же отмел эту мысль. Ему не столько нужно было обогатить спектр своих ощущений, сколько завладеть ею полностью, и немедленно.

Розалинда снова застонала; ее ноги обвились вокруг его бедер, и тут же она запустила пальцы в его волосы.

– О да, моряк!

Хэл начал погружение, прикусив губу, чтобы не поддаться искушению сделать это слишком быстро. Розалинда пьянила и восхищала его, вызывая радость, схожую с прокладыванием нового маршрута среди бурных речных водоворотов.

Наконец он погрузился в нее полностью, приникнув вплотную к ее телу. Золотисто-каштановый пух щекотал его кожу. Розалинда застонала и сильнее сдавила его бедрами.

У Хэла захватило дух от остроты разлившихся ощущений; ему даже показалось, что разум вот-вот его оставит. Он попытался сосредоточиться на прелестях Розалинды. Эта женщина – истинное сокровище, которым ему удалось завладеть, и к тому же чертовски красивая.

Поначалу он двигался медленно, прислушиваясь к ее стонам. Розалинда трепетала под ним, опаляя его жаром. Хэл видоизменял свои движения, пробуя разные углы наклона и силу, Розалинда то сжималась, то отпускала его, позволяя шевелиться, то стискивала бархатным кулачком.

Наконец, дрожа всем телом, она пробормотала его имя. По мере приближения оргазма ее голос делался все глубже.

Сменив положение, Линдсей подложил руки Розалин-де под плечи и пронзил ее со всей силой, на какую был способен, отчего она изогнулась и ее мышцы напряглись в стремлении увлечь его в водоворот страсти.

С лица Хэла стекали капли пота, и пульс стучал как бешеный от неутоленного желания. Шлепки их влажных тел звучали громче, чем стук дождя за окном. От нехватки воздуха у него чуть не разрывались легкие, но все это не имело значения по сравнению с желанием излить семя в эту шелковую, нанизанную на него плоть.

Розалинда начала новый взлет на пик экстаза. Пульсация отзывалась в ней бурными волнами. Хэл отчаянно желал вызывать у нее новый взрыв в одно время с ним, и скорость его движений нарастала. Глубоко в паху стали зарождаться предвестники развязки. Вопреки стремлению сохранять терпение угроза оргазма усиливалась, и он прикусил зубами мочку ее уха. Ахнув, Розалинда с пронзительным криком кончила. Ее тело забилось в конвульсиях, дав начало его оргазму. По всему его телу прокатилась волна восторга, и он излился в серии залпов, а затем рухнул на нее, опустошенный, как после весеннего торнадо, не имея сил даже шевелиться.

Дыхание Розалинды щекотало его плечо и вскоре приобрело медленный ритм сна.

Боже правый, как удалось неопытной девице довести его до состояния полного изнеможения? Хэл знал, что ноги его не выдержат, если он попытается встать. Подобное с ним случалось только после длительного воздержания, когда разрядку приносили старания искусной любовницы, но ни одно из обстоятельств не соответствовало данному случаю, поскольку в последний раз он занимался любовью всего два дня назад.

Что случится, если он порезвится с ней несколько дней или неделю? От возникших мысленных образов его молодец подал признаки жизни, выказывая явное желание провести с красавицей неделю вместо обычных нескольких часов.

Пробудившись, Розалинда обнаружила, что все еще лежит распростертая на кровати и Хэл водит языком по ее соску.

– Что? – пробормотала она, попытавшись разлепить глаза.

– Повернись на бок, дорогая.

Сильные руки пришли ей на помощь, и Хэл, согнув ее ногу, поднял колено Розалинды вверх.

– Какого черта?

– Сейчас узнаешь. – Хэл положил голову ей на бедро.

В золотистом свете лампы Розалинда видела все совершенно четко – и свою наготу, и открытую доступность мужчине, пристроившемуся у нее между ног. Что он затевает? Она сглотнула и стала ждать.

Хэл провел пальцем по ее складкам и оставил в секретном месте поцелуй.

– О Боже!

Когда он потерся об нее носом, щекоча нежную кожу своей эспаньолкой, от внезапного прилива острых ощущений Розалинда вздрогнула.

– Постарайся подольше подержать ноги раскрытыми, пока я наслаждаюсь тобой.

Розалинда поперхнулась в попытке сказать что-либо членораздельное. Ей нравилось делать Дэвиду феллацио, как это называлось в книгах. Он тоже порой ласкал ее языком, хотя предпочитал ублажать рукой, чтобы оставаться в готовности, но ничто из ее прежнего опыта не могло подготовить ее к тому, чтобы любовник облизывал ее как фруктовое мороженое.

Розалинда уже давно утратила счет времени и взлетов на гребень восторга, когда рот Хэла переместился по ее телу вверх, а затем, в конце концов, он оставил ее в покое, и она мгновенно уснула. Но вскоре к ней вернулся ночной кошмар, перенеся ее на яхту опекуна. В тот день все изменилось…

Сквозь тяжелые бархатные шторы сочился слабый зимний свет, но он не мог развеять мрачной атмосферы большого салона яхты. Витиеватые столы из розового дерева раскачивались вместе с судном, которое швыряло по волнам бушующего моря. Обитые красной парчой стены дрожали, словно от нарастающей ярости.

Розалинда всегда с трудом переносила Николаса Леннокса, но эта их стычка стала самой жестокой из всех. Возвращение в Манхэттен с похорон отца на Лонг-Айленде на яхте опекуна уже само по себе было худшим из кошмаров.

Дрожа и плача, Розалинда заставила себя подняться по трапу. Леннокс смотрел на нее сумрачным взглядом, положив руку на спинку кресла. Ее упрямство истощило его терпение, и запас вежливых фраз быстро заканчивался.

– Абсурдно лелеять надежду на возвращение Дэвида Резерфорда, – бросил Леннокс.

Розалинда гневно сверкнула глазами.

– Дэвид знает, что я для него единственная женщина!

Леннокс резко рассмеялся:

– Он спит со своей мачехой. Розалинда замерла:

– Ты лжешь!

Леннокс победоносно ухмыльнулся:

– Я не раз к ним присоединялся. Хочешь услышать подробности, узнать, как украшена ее спальня? Кстати, у него на бедре родимое пятно в виде полумесяца…

У Розалинды сжалось горло: Николас говорил правду. Ее пронзила боль, хотя удивления она не почувствовала.

– Я сказал, чтобы он оставил тебя, и пригрозил, что в противном случае распущу слух о его связи по всем клубам Манхэттена. Мне твои деньги нужны гораздо больше, чем ему.

Внезапно Розалинда подумала, что с потерей Дэвида ей, возможно, придется смириться, но принимать Леннокса она все равно не обязана.

– Чушь. Я никогда не выйду за тебя.

Леннокс сделал шаг в ее сторону и занес ладонь, словно собирался ударить, однако Розалинда лишь гордо вскинула подбородок, отказываясь отступать. Он никогда не трогал ее, тем более не решится сделать это на яхте опекуна.

Глаза Леннокса сузились, на его скулах проступили пятна лихорадочного румянца.

– Я назначил церемонию на воскресенье в моем фамильном имении! – прорычал он.

Его самоуверенность вызвала у Розалинды приступ бешенства.

– Я никогда не выйду замуж за такого мерзавца, как ты! И тут Леннокс со всего размаха ударил ее по щеке, так что у Розалинды зазвенело в ушах и она покачнулась. Ее каблук запутался в шлейфе платья, и, потеряв равновесие, она тяжело упала на алый бухарский ковер, каким-то чудом миновав острый угол массивного резного бюро. Леннокс стоял над ней со сжатыми кулаками.

– Ты выйдешь за меня замуж, и точка!

Розалинда села на колени. Как же ей не хватало в эту минуту безотказных «кольтов», которые были заперты в дорожном сундучке.

– Никогда!

Леннокс с силой ткнул ее сапогом в бок, так что она отлетела к бюро и от пронизывающей боли вскрикнула.

Он снова лягнул ее ногой, и теперь боль грозила разорвать ей грудную клетку.

Свернувшись клубком, она получала удар за ударом.

– Мисс Розалинда! – Бриджит О'Хара, горничная Розалинды и лучшая подруга, вбежала в салон в тот момент, когда Леннокс нанес своей жертве очередной удар.

Издав долгий, пронзительный вопль, Бриджит кинулась к хозяйке, и Леннокс резко обернулся к ней.

– Замолчи, стерва!

Его тон заставил Розалинду похолодеть.

– Бриджит, нет, – простонала она.

Бриджит снова завизжала, и тогда Леннокс вынул из кармана маленький револьвер и выстрелил ей в лоб. Служанка рухнула на ковер в ярде от Розалинды, и ее невидящие глаза уставились в потолок.

Инстинктивный крик застрял в горле Розалинды, хотя бок по-прежнему сильно болел. Леннокс убил Бриджит? Нет, Господи, нет! Ей не хватало воздуха, но она старалась не делать глубоких вдохов и осторожно сглотнула слюну, пытаясь распознать ее вкус. Слава Богу, не кровь. Что дальше?

– Теперь вы меня понимаете, мисс Скайлер? Розалинда повернула голову к своему мучителю, стараясь шевелиться как можно меньше.

Леннокс стоял напружинившись, явно готовясь ударить ее снова. На его губах играла злорадная улыбка шакала, стащившего у льва его законную добычу, а в глазах горел кровожадный огонь, выдавая желание продолжать избиение. Убитую девушку он словно вообще не замечал.

– Понимаю, – прошептала Розалинда, уже и не зная, что лучше – умереть или стать женой. – Я сочетаюсь с вами браком в понедельник, после отпевания мисс О'Хара в церкви.

На лице Леннокса отразилось разочарование, затем на нем появилось выражение триумфа.

В дверь тихо постучали, потом она бесшумно открылась. Сердце Розалинды запело от радости: наконец-то подоспела помощь!

Сайлас Данлеви, ее опекун, войдя в салон, остановился перед мертвым телом Бриджит, и его лицо выразило неодобрение. Глядя на труп, он скривил губы и перевел взгляд на Леннокса.

– Ты говорил мне, что собираешься убедить ее, а не поднимать такой шум, что даже в моей каюте было слышно. Слава Богу, у команды хватило ума не вмешиваться.

У Розалинды похолодела спина, и она, с трудом поднявшись, облокотилась о бюро.

Леннокс равнодушно пожал плечами.

– Она согласилась обвенчаться со мной в понедельник после похорон ее глупой служанки – разве ради этого не стоило постараться?

– Хорошо. В таком случае пора начать раздел денег: нам нужно время, чтобы разобраться со всеми акциями и облигациями.

Боже праведный! Леннокс и Данлеви действуют заодно!

– А моя служанка? – воскликнула Розалинда. Данлеви хмыкнул:

– Я пришлю стюардов, и они вычистят ковер. Дружно повернувшись, мужчины вышли, спокойно обсуждая между собой, как поделят деньги Розалинды. Она, разумеется, не сомневалась, что Леннокс лжет – он не даст Данлеви ни цента. Ей повезло хотя бы в этом – человек, предавший доверие ее отца, не должен получить вознаграждение.

– Только не вздумай обращаться в полицию, дорогуша. – Леннокс снова заглянул в дверь. – Я полицейских тоже подкупил.

Розалинда пожалела, что не имеет под руками пистолета отца, чтобы размазать обоих грабителей по стенке. В другой раз она никуда не выйдет без оружия даже в женской одежде.

– До понедельника, дорогая! – Леннокс рассмеялся. Теперь он вел себя вполне миролюбиво.

Когда дверь за ним закрылась, Розалинда опустила Бриджит веки и накрыла ее скатертью. Почти сразу же вошли два стюарда и, не удостоив Розалинду взглядом, унесли тело.

С трудом переставляя ноги, она добралась до своей каюты. Теперь она была по-настоящему одинока и беззащитна. Прежде у нее была любящая семья, друзья, слуги, но сейчас…

Кто ей поможет? Слуги? Вряд ли.

Друзья? Розалинда всегда гордилась, что имеет больше друзей среди честного рабочего люда, чем среди бездельников-богатеев, но сейчас не могла назвать никого, кто мог бы постоять за нее, не опасаясь, что Леннокс и Данлеви отнимут у них жизнь.

Полиция? Полицейские скорее предпочтут взять у Леннокса деньги, чем примут меры против него и Данлеви.

Впервые в жизни Розалинда ощутила, что значит быть одной-одинешенькой в мире, без семьи, способной встать на ее защиту. Она без сил опустилась на стул; ее бока пронзила острая боль, и она всхлипнула.

Однако уже через несколько минут Розалинда взяла себя в руки и начала составлять план. Замуж за Леннокса она, разумеется, не пойдет: тогда уж лучше умереть и оставить все состояние благотворительным организациям, перечисленным в завещании отца.

Впрочем, торопиться с этим вряд ли стоит: чтобы получить право распоряжаться деньгами, ей достаточно дожить до двадцати пяти лет или вступить в брак. Сейчас январь, а двадцать пять лет ей исполнится в апреле 1873 года; следовательно, ждать ей придется еще долгих пятнадцать месяцев. Но разве сможет она прожить все это время в доме Данлеви и уклониться от брака с Ленноксом? У нее больше шансов обыграть карточного шулера в монте. Если бы с ней были ее «кольты», она убила бы Леннокса – ведь ей уже приходилось защищать себя с их помощью, когда она играла в покер с отцом.

Покер. Многие люди говорили ей, что она настолько хорошо играет, что могла бы стать профессиональным игроком. Покер – вот ее спасение.

Мужской костюм Розалинды находился с ней, в каюте – она взяла его в память о славных временах с отцом, после того как Данлеви заставил ее переехать в его дом. У нее также был с собой пояс с деньгами, оставшимися с последнего вечера, проведенного с отцом в игорном доме.

Вылезти из окна в особняке Данлеви Розалинда планировала в воскресенье, после похорон Бриджит; никому не придет в голову, что она решится на побег с ушибленными ребрами. Обрезать волосы для нее не проблема. Но куда же ей двинуться потом? Если Леннокс начнет расспрашивать ее друзей, то из этого не выйдет ничего хорошего. Нет уж, лучше ей держаться от поездов подальше.

В итоге у нее оставалась только одна возможность – путешествовать на кораблях.

Розалинда поежилась, и ее пронзила волна острой боли. Чтобы не застонать, она прикусила губу. Ладно, корабли так корабли. Она доберется на поезде до Питсбурга, а там купит билет на первое речное судно, идущее в Огайо. Никто не станет искать ее на судах или вблизи воды.

Но, Боже праведный, неужели ей снова придется ступить на борт корабля и смотреть с палубы на бурливые воды? Сумеет ли она заставить себя пойти на это?

Да, если нет иного выхода. Ее опекун оказался заодно с Ленноксом, и в доме Данлеви ей не найти защиты.

– Розалинда, – донесся издалека глубокий голос. Она перевернулась и натянула на голову простыню.

– Просыпайтесь, маленькая леди.

Сознание наконец вернулось к ней. Господи милостивый, она провела ночь с Хэлом Линдсеем! Розалинда ощутила, как румянец стыда опалил ее кожу, растекаясь от макушки вниз, и судорожно сглотнула.

Хэл осторожно убрал с ее лица простыню. Свежевыбритый и безукоризненно одетый, он с улыбкой смотрел на нее сверху вниз. Ничто в его облике не напоминало о том безудержном сладострастии, которому он предавался всего несколько часов назад.

– Прости, что разбудил, но… ты вряд ли захочешь, чтобы Эзра видел тебя в таком виде, и к тому же кофе уже готов, горячая ванна тоже.

– Ванна? – Розалинда резко села, прижимая к груди простыню. Настоящая горячая ванна в полном уединении?

Хэл повернулся, видимо, собираясь уйти.

– Я уезжаю через час. Ты можешь отправиться со мной или приехать позже с Эзрой.

– Лучше первое. – Розалинда осторожно взяла чашку с кофе.

Хэл вышел, и дверь закрылась за ним с тихим щелчком, оставив Розалинду размышлять над случившимся с ней в этом доме. Внезапно ее пронзила довольно неприятная боль, и она поморщилась, но тут же прогнала прочь сожаление. Ей понравилось ночное развлечение с красивым любовником, а потом она хорошо выспалась – так чего же ей еще желать?

Розалинда не спеша допила кофе, а когда поставила чашку на стол, в столовую заглянул Хэл; ирландский терьер следовал за ним по пятам.

– Готова? – осведомился он.

– Конечно. – Промокнув губы салфеткой, Розалинда встала. Она выкупалась, и ее волосы уже почти высохли. Даже ее одежда была вычищена и выглажена благодаря усилиям Эзры. К счастью, ее телесные страдания внешне никак не проявлялись.

Хэл выглядел великолепно в белом полотняном костюме, который, как королевский наряд для коронации, выгодно подчеркивал мощь его фигуры и золотистый цвет волос.

Они направились к кабриолету, и только тут Розалинда позволила себе оглянуться.

– А что будет с этим замечательным ирландским терьером?

Глядя на Хэла, пес тут же энергично замахал обрубком хвоста.

– Эзра отвезет его на ферму Асбури, – ответил Хэл коротко. – Асбури помешан на собаках и с удовольствием приютит любую.

Розалинда приподняла брови.

– Ты уверен? Вернее, поверит ли в это терьер? Хэл усмехнулся:

– А куда он денется? В моей жизни для него нет места. – Хэл взял в руки вожжи. Сэмюел отошел в сторону, и кабриолет тронулся. Терьер, яростно залаяв, бросился следом.

Хэл пустил лошадь рысью, и пес начал отставать, но по-прежнему продолжал преследование. Розалинда обернулась.

– Он все еще бежит за нами…

– Ничего, он вернется к Сэмюелу, как все другие собаки, – процедил Хэл сквозь зубы.

На скользкой от грязи дороге кабриолет опасно раскачивало, так что Розалинде пришлось держаться крепче. Собачий лай постепенно удалялся, по мере того как Хэл гнал лошадь все быстрее и быстрее. Розалинда уже сомневалась, что в этой гонке им удастся остаться в живых.