Дьявол (№3) - Дьявол-южанин

– Джессамин, так что же ты хочешь получить в качестве награды?

– Удовлетворить тебя губами, – ответила она, поднимая карабин.

Морган лишился дара речи. О Господи! Неужели он не ослышался? Стараясь взять себя в руки, он спросил:

– Что ты сказала?

– Я хочу удовлетворить тебя губами, – последовал ответ.

Прижавшись щекой к ружейному ложу, Джессамин стала прицеливаться, и все ее движения были грациозными и уверенными.

У Моргана же вдруг перехватило дыхание, и соски отвердели. Он с трудом удерживался от стона. А когда он вновь заговорил, то не узнал собственного голоса.

– Тебе не нужно завоевывать это право, Джессамин.

Она вставила первый патрон в патронник и тут же передернула тугой затвор, причем делала все удивительно быстро и ловко. Морган же, глядя на нее, вдруг вспомнил о том, как ее пальчики скользили по его возбужденной плоти.

При этом воспоминании у него перехватило дыхание и затвердело в штанах.

– Я бы хотела сделать это по-своему, – проговорила Джессамин с более заметной, чем обычно, мягкой напевностью уроженки Теннесси. Ее палец тотчас же лег на курок, и она спросила: – Начинаем?

Морган взглянул на карманные часы.

– Да, начинаем. – Не сводя с Джессамин глаз, он нажал на часах кнопку отсчета.

Щелк! Ее пальчики скользили по затвору «шарпса», как по интимной части его тела.

Щелк! Еще один патрон, еще одна ласка – и кровь прилила к его паху.

Щелк! Следующий патрон, следующее нежное прикосновение ее пальцев к карабину, отозвавшееся болью в его возбужденной плоти.

От карабина поднялось черное облачко дыма, и Морган, стиснув зубы, поднес к глазам бинокль, чтобы лучше видеть мишень.

Щелк! Еще один патрон – и Морган, крепко зажмурившись, представил, как ловкие пальцы Джессамин ласкают восставшую плоть.

Несколько секунд спустя он заставил себя посмотреть, как в сук входят две последние пули. Все десять точно попали в цель. Взглянув на часы, он нажал кнопку, останавливая отсчет времени.

– Я показала удовлетворительное время? – осведомилась Джессамин, ловко перезаряжая оружие.

Порывом ветра дым рассеяло, и теперь он мог отчетливо видеть ее лицо. Она смотрела прямо ему в глаза, и Морган, не выдержав ее взгляда, отвернулся. Потом посмотрел на часы и, заставив себя улыбнуться, сказал:

– Прекрасное.

«Как только у меня до сих пор не лопнули штаны?» – добавил он мысленно.

– Может, еще раз попробовать? – спросила Джессамин. – Какая следующая мишень?

Ее вопрос оторвал Моргана от созерцания воображаемой сцены, в которой она ласкала его возбужденную плоть.

– Нет-нет, достаточно, – пробормотал он и снова отвел глаза.

– Почему ты отворачиваешься? – послышался голос Джессамин. – Морган, посмотри на меня, пожалуйста.

– Что?.. – Он увидел, что она смотрит на него с лукавой улыбкой.

Тут Джессамин вытащила из кобуры обрывок бечевки, какую используют для удержания оружия, чтобы оно не вывалилось при резком движении.

– Для начала я хочу связать тебе руки.

Морган тотчас же вспомнил о мемфисской мансарде и невольно поежился. «А впрочем, чего я опасаюсь? – сказал он себе. – Так даже лучше… Ведь со связанными руками я смогу полностью отдаться тем чудесным ощущениям, что она мне подарит».

– Я готов. – Он улегся на траву и поднял вверх руки. – Только побыстрее, пожалуйста, побыстрее…

Она быстро обмотала его запястья веревкой и завязала всего лишь одним узлом.

«Черт, мне даже не понадобится рвать ее, если захочется освободиться, – промелькнуло у Моргана. – Можно будет просто развязать зубами». Но он прекрасно понимал, что ни в коем случае этого не сделает.

Опустившись на колени рядом с ним, Джессамин распустила ремень на его штанах и спустила их пониже. Он в нетерпении приподнял бедра и прохрипел:

– О, Джессамин, быстрее…

Она провела ладонью по его паху.

– Ты очень красивый, Морган.

От ее прикосновения по его телу пробежала дрожь.

– Джессамин, что же ты медлишь? Ведь я…

Она посмотрела на него в задумчивости, потом вдруг улыбнулась:

– Слишком уж вы нетерпеливый, мистер!

В следующую секунду ее пальцы сомкнулись вокруг его плоти.

Он закатил глаза и громко застонал:

– Да, Джессамин, так…

– А может, вот так?

Она прижалась щекой к его паху – точно так же, как только что прижималась к карабину. Затем, чуть повернув голову, коснулась его плоти губами и стала поглаживать пальцами – почти так же, как водила пальцами по карабину, посылая патрон в патронник.

Он откинул назад голову и прорычал ее имя. Его связанные руки зарылись в ее волосы. Именно этого он от нее и ждал.

Губы Джессамин двигались в одном ритме с движениями ее руки, Морган же то и дело вздрагивал, и из горла его вырывались хриплые стоны. Наконец, громко вскрикнув, он резко приподнял бедра ей навстречу и, содрогнувшись, излил свое горячее семя.

Глава 16

Горы Сан-Хуан, Колорадо

– Спасибо, – кивнула Джессамин, когда Морган затянул ее в корсет для верховой езды, причем он сделал это очень ловко и быстро, гораздо быстрее, чем получалось у Сайруса.

Вчера Доусон – благослови его Господь – нагрел ей воды для купания, что само по себе было чудом на высоте девяти тысяч футов. А потом, уже вечером, Морган набросился на нее как безумный, набросился с такой страстью, словно у него очень давно не было женщины.

Рано утром он оставил ее в палатке досыпать, а сам вышел к погонщикам, готовящимся к продолжению экспедиции. Вернувшись, Морган принес фонарь и завтрак для Джессамин.

– Выпьешь еще чаю? – Он протянул ей чашку.

Она кивнула:

– Да, спасибо. – Джессамин сделала глоток и улыбнулась: – Какой ароматный! Замечательный чай.

Он внимательно посмотрел на нее и вдруг спросил:

– Ты не хочешь вернуться в Денвер? Я мог бы отправить с тобой Грейнджера и еще кого-нибудь.

Она энергично покачала головой:

– Нет-нет, Морган, ни в коем случае. Если я не заберу золото и не верну себе Сомерсет-Холл, Чарли Джоунс непременно им завладеет и пустит всех моих лошадей под нож мясника.

Морган прошелся по палатке, потом вновь заговорил:

– Я мог бы выкупить для тебя Сомерсет-Холл.

Джессамин замерла на мгновение. Потом, нахмурившись, проговорила:

– Это благотворительность, Морган? – Она начала одеваться. – Нет, спасибо, я в твоей благотворительности не нуждаюсь. Я еду с тобой.

– Ну почему ты упрямишься?! – воскликнул он в отчаянии.

Джессамин вскинула подбородок и пристально посмотрела на него; глаза ее сверкали. Она твердо решила, что спасет Сомерсет-Холл собственными силами, и не собирается отказываться от этого решения.

– Но в горах очень опасно, Джессамин, – настаивал Морган. – Звездочка может сломать ногу или сбросить тебя. Ты здесь можешь замерзнуть до смерти во время бурана. К тому же в этих горах множество рысей и пум.

Надев сапоги, она проворчала:

– Ты забыл сказать про моего кузена. Забыл сказать, что он непременно постарается прикончить нас обоих. – Она сунула ему в руки пустую миску и чашку. – Вот что, Морган Эванс… Я за всю жизнь не взяла у тебя ни пенни и не собираюсь брать. И я еду в горы за золотом, чтобы спасти дом моих родителей.

– Черт побери, Джессамин, это вовсе не благотворительность! – закричал Морган, обжигая ее взглядом. – Я просто хочу уберечь тебя от опасности!

– Спасибо за заботу, но я намерена продолжить путь. – Она надела юбку и начала ее застегивать.

Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.

– Вы на редкость упрямая женщина, миссис Эванс.

Она нахмурилась:

– Но я, в отличие от тебя, рассуждаю вполне здраво. К тому же я…

Он поцеловал ее в губы, положив конец протестам. Ее руки обвивали его шею, губы их снова слились в поцелуе. Когда же Морган отстранился, лицо Джессамин пылало; казалось, она не могла произнести ни слова.

– Нам следует больше спорить, раз ты так реагируешь, – прошептал Морган.

Она молча посмотрела на него, потом кивнула. Он криво усмехнулся, накинул ей на плечи плотный плащ и, звякнув шпорами, вышел из палатки. Только неимоверным усилием воли Джессамин удержалась и не швырнула что-нибудь ему в спину.

Старая «испанская тропа» у Трех Игл уходила в базальтовую расселину, ширина которой едва позволяла пройти груженому мулу, а затем устремлялась круто вверх. Грохот водопадов почти заглушал голоса людей, а брызги, разносившиеся порывами ветра, на солнце переливались всеми цветами радуги.

Путники шли рядом со своими лошадьми, осторожно ступавшими по мокрой каменистой тропе, а откуда-то доносились голоса Грейнджера и Малыша, отправившихся на разведку, а также голоса тех, кто охранял тропу с флангов на случай засады.

Храня молчание, как и все остальные, Морган думал о своей строптивой любовнице. Джессамин шагала рядом со Звездочкой – шла с таким видом, будто прогуливалась в городском парке. Поглядывая по сторонам время от времени, она любовалась яркими птицами, пролетавшими мимо, и, казалось, совершенно не чувствовала усталости.

«Лучшей спутницы и пожелать нельзя», – подумал Морган. Впрочем, она и в детстве была такой же. Он расплылся в улыбке, вспомнив, как вместе с Сайрусом они отправились тайком удить форель и, попав под грозу, остались ночевать в лачуге, не имея ничего на ужин, кроме форели. Но Джессамин не жаловалась и с удовольствием рассказывала им всевозможные истории, чтобы скоротать время. В верхней точке подъема экспедиция вошла в узкую долину, поросшую травой и осинами. Посередине протекала небольшая горная речка с гранитными берегами.

Морган поднял руку, подавая сигнал к привалу. И вдруг замер, едва не вскрикнув от удивления. Но овладел собой, не желая выдавать своих чувств.

На уступе горы поблескивал еще один обломок белого кварца.

Зарывшись поглубже в свое уютное гнездо из одеял, Джессамин старалась не думать о Моргане, бродившем где-то в темноте вместе с часовыми.

В этот день у них был чрезвычайно трудный подъем по узкой каменистой тропе, и им к тому же постоянно приходилось переходить через стремительные горные потоки. Некоторые участки были такими сложными, что Морган позволял мулам и запасным лошадям самим выбирать дорогу, надеясь, что они последуют за Роузи, своим вожаком. И животные послушно держались с ней рядом, так что оставалось лишь надеяться, что сама Роузи не утратит благоразумия.

В пути им открывались восхитительные виды – горы с заснеженными вершинами, осиновые рощи с трепещущими на ветру листьями, лоси, мирно пасущиеся на лугах, усеянных яркими цветами. Однажды Джессамин даже заметила пуму, дремавшую на солнце на высоком каменистом утесе. К счастью, хищница находилась довольно далеко, так что не было оснований ее опасаться.

Ближе к вечеру они разбили лагерь на живописном лугу с изобилием травы для лошадей и мулов. К удивлению Джессамин, на сей раз все участники экспедиции на ночь разместились в палатках, хотя раньше они оставались ночевать под открытым небом. Морган пояснил ей, что палатки необходимы для защиты от туманов и влаги. Но он выставил на ночь вдвое больше часовых, чем прежде, и Джессамин поняла, что мужчины опасались нападения Чарли.

«Что ж, усиленная охрана – это очень даже разумно, – подумала Джессамин. – Когда имеешь дело с Чарли Джоунсом, всего можно ожидать. И кроме того, даже здесь, высоко в горах, следует опасаться нападения индейцев…» Вспомнив об индейцах, она невольно вздохнула – ведь Сайрус погиб в одной из стычек с ними. Да, конечно же, Морган прав. Им ни в коем случае нельзя терять бдительность.

Повернувшись на другой бок, Джессамин снова вздохнула. Когда же вернется Морган? С ним гораздо теплее, к тому же… К тому же он сказал, что скоро вернется, но его нет до сих пор. Морган ушел от нее сразу после ужина – якобы только для того, чтобы проверить часовых. Но сколько времени прошло с тех пор? Часа два, не меньше, где же он? Может, поскользнулся, сорвался в пропасть и разбился? Она вздрогнула при этой мысли и снова вспомнила о смерти Сайруса.

Минуту спустя Джессамин решительно откинула одеяла. Она решила, что сама пойдет искать Моргана.

– Кофе, Эванс? – послышался снаружи голос Доусона (тот сидел у костра, над костром висел небольшой кофейник).

– Нет, спасибо, – ответил Морган.

Джессамин с облегчением вздохнула и снова улеглась. Слава Богу, Морган жив и здоров. Просто он проверял посты дольше, чем всегда, вот и все.

– Шел бы лучше спать, – продолжал Морган, обращаясь к Доусону. – А утром… Утром твое печенье будет очень кстати.

Доусон рассмеялся, а затем послышались шаги, – очевидно, он направился в свою палатку. И тут же звякнула кружка о кофейник, – судя по всему, кто-то расположился у костра, чтобы выпить кофе. Неужели Морган?.. Почему он медлит, почему не идет к ней?

Но тут качнулся полог палатки, и перед ней появился Морган. Приблизившись к кровати, он прошептал:

– А я думал, ты уже спишь. – Сняв шляпу, Морган отбросил ее в сторону и отстегнул ремень с кобурой. – Ты, должно быть, очень устала. Почему же до сих пор не спишь?

– Я ждала тебя, – ответила Джессамин.

Что он собирается делать? Неужели сразу уснет? Да, конечно, она ужасно устала, но не настолько…

Морган принялся раздеваться, а Джессамин смотрела на него, любуясь каждым его движением. Чтобы не молчать, она спросила:

– Как ты думаешь, мы хоть немного приблизились к Чарли?

Морган молча пожал плечами. Потом все же ответил:

– Возможно. Джоунс беспощадно гонит лошадей, за что непременно поплатится позже, когда начнется самая трудная часть пути. – Надев сухую рубашку, Морган шагнул к кровати и, откинув одеяла, забрался в постель. Затем повернулся к Джессамин и с усмешкой спросил: – Не сожалеешь, что спишь со мной?

Она прижалась к нему и обвила его бедра ногами, чтобы согреть побыстрее. От него пахло лошадьми, соснами и дымом костра. Но самое главное, что от него пахло Морганом.

– Нет, мистер Эванс, нисколько не сожалею.

Он поправил одеяла и прижался губами к ее шее. Она закрыла глаза, и из-под ресниц ее выкатилась слезинка. Слава Богу, Морган вернулся. Значит, все хорошо.

Их сердца бились в унисон, и вскоре Джессамин почувствовала, что Морган согрелся, он словно превратился в огромную печь. Она устроилась поудобнее, как если бы была с Сайрусом. Прижавшись к Моргану еще крепче, обняла его за плечи и вдруг поняла, что он как-то странно напряжен.

– В чем дело? – спросила Джессамин. – Тебя что-то тревожит?

Морган со вздохом пробормотал:

– Нет, все в порядке. Не стоит волноваться, дорогая. Давай спать. Спокойной ночи, – добавил он, погладив ее по полосам.

Она немного помолчала, потом прошептала:

– Морган…

– Хм… Что?

«О чем же его спросить? – думала Джессамин. – Ах, вот о чем… Ведь мне давно уже хотелось об этом спросить».

– Скажи, Морган, почему ты поручил Дэвиду управление Лонгейкром?

Он зевнул.

– Потому что ему там нравится. К тому же он в отличие от меня настоящий фермер. Дэвид прекрасно справляется.

Оказывается, все так просто? Выходит, он заботился о своих родственниках? Теперь ясно, что она совершенно его не понимала. Поэтому и думала о нем так плохо.

– А ты не собираешься там жить? Не собираешься вернуться в Лонгейкр?

Морган обнял ее еще крепче.

– Возможно, я продам Дэвиду поместье. Продам, если его сыновья захотят там остаться. Лонгейкр был мечтой моего отца, не моей. Пока поместье остается в руках семьи, я спокоен.

Джессамин вздохнула и прижалась щекой к его груди. Она чувствовала, как грудь Моргана поднимается и опускается при каждом вдохе и выдохе. И сознавала, что уже не в силах говорить – глаза закрывались сами собой, и бороться со сном становилось все труднее. Сладко зевнув, она прошептала:

– Спокойной ночи, Морган.

Он поцеловал ее в макушку.

– Спокойной ночи, дорогая.

Неделю спустя экспедиция поднялась выше границы лесной полосы, и теперь уже Морган нисколько не сомневался: Ортиц знал местность и вовсе не плутал по горам, а шел к определенной цели. Тропа проходила вдоль линии хребта и пролегала вблизи хороших пастбищ и воды. Чем дольше Морган следовал по тропе испанца, тем больше восхищался его предусмотрительностью.

И еще его радовало то обстоятельство, что Джоунс расчищал для них путь – валил деревья, вырубал кустарник и разбирал каменные завалы. Эта работа отнимала много времени и сил, и его бандиты, должно быть, проклинали все на свете.

Морган же постоянно выискивал все кварцевые метки на скалах. Их, судя по всему, оставляли на каждом крутом повороте, а также в тех местах, где сливались горные речки. Порой он не находил кварцевые маячки – вероятно, их уничтожили камнепады. Но все же метки встречались довольно часто, так что можно было не беспокоиться – они не сбились с пути.

К счастью, после Трех Игл дожди не шли, и тропа уже была не очень скользкой. Но дышать на такой высоте становилось все труднее, и им все чаще приходилось останавливаться, чтобы набраться сил. Однако лошади и мулы – почти все они выросли в гористых районах Колорадо – довольно быстро привыкали к высоте.

По словам Малыша, они уже нагоняли Джоунса, опережавшего их теперь часа на три-четыре. И даже Джессамин не могла не заметить, что путешествие ужасно утомило Чарли и его людей – после привалов оставался неубранный мусор, и они теряли из-за несчастных случаев все больше лошадей. Две из них, превосходные кобылы чистокровной породы, получили очень незначительные повреждения, но все же были брошены на произвол судьбы. Их подлечил и взял на попечение О'Каллоген, ирландец из Нового Орлеана; он заявил, что с ними все будет в порядке.

Но более всего Моргана радовало присутствие Джессамин. На протяжении всей экспедиции она была удивительно страстной любовницей. А в последнее время стала еще и превосходной подругой, с которой можно было говорить на любую тему, и которая понимала его с полуслова. У костра она смеялась и шутила с мужчинами, рассказывала забавные истории, а однажды даже затянула песню. Она прекрасно ухаживала за Звездочкой и помогала Доусону. «О такой спутнице можно только мечтать», – говорил себе Морган. Он чувствовал, что все больше к ней привязывается, и все чаще думал о том, что Джессамин, наверное, сразу же с ним расстанется, после того как найдет золото. В золото Ортица он по-прежнему не очень-то верил, но теперь уже допускал, что оно все-таки существует, – возможно, именно об этом свидетельствовали метки из кварца.

Джессамин замечала, что Морган все чаще хмурится, поглядывая по сторонам. Конечно же, он опасался засады. Чарли, наверное, находился уже совсем близко, и им всем следовало проявлять предельную осторожность.

Теперь они ехали по постепенно сужавшемуся каньону с круто уходящими вверх стенами из осыпающегося серого камня. Скалы справа от них, то есть с юго-запада, поднимались гораздо выше тех, что находились слева, и почти до самой заснеженной вершины шли уступами. Лишь редкие кустики цеплялись за жизнь в каменистом каньоне. По стенам же струились ручейки, вливавшиеся в небольшую речку; их постоянное журчание иногда действовало на нервы, но с этим ничего нельзя было поделать. А на скалистых уступах все чаще появлялись толстороги, обозревавшие окрестности. Однако некоторые из них спокойно паслись на небольших лужайках и, казалось, не обращали ни малейшего внимания на людей, лошадей и мулов.

Внезапный порыв ветра обдал тропу брызгами ближайшего из водопадов, и Чако в испуге встал на дыбы, прижимая к голове уши. Но Морган – он единственный оставался в седле – тут же успокоил своего коня, прошептав ему на ухо несколько ласковых слов на языке апачей. Когда он выпрямился, его внимание привлекла группа толсторогих горных козлов, неотрывно смотревших в сторону дальнего конца скалы. Было очевидно, что животных что-то встревожило. «Но что именно их беспокоит? – думал Морган. – Уж конечно, не то вон нагромождение камней. Да, они смотрят в ту сторону, но только повыше, и очень может быть…»

Повернувшись к Джессамин – прекрасной, шустрой, смышленой Джессамин, – он сказал:

– Дорогая, я бы хотел взглянуть на твою кобылку. Мне кажется, стук ее подков какой-то неровный. Подержи, пожалуйста. – Спрыгнув с седла, он протянул ей поводья Чако.

Она внимательно посмотрела на него, и ее зеленые глаза расширились.

– Что?.. Стук подков неровный?

– Да, мне так показалось. Возможно, ничего страшного.

Джессамин с улыбкой кивнула:

– Что ж, взгляни, если считаешь, что это необходимо. – Она взяла поводья Чако, а на скалу даже не взглянула.

Морган поднял переднюю ногу кобылы и сделал вид, что изучает копыто. Тут его люди тоже насторожились. Некоторые из них смотрели на него, другие обозревали скальные нагромождения.

Прекрасно зная, как далеко распространяется звук в горах, Морган тихо сказал:

– Лоуэлл, немедленно зови тех, кто охраняет фланги. Я хочу, чтобы они как можно быстрее спустились.

– Да, слушаюсь, сэр.

– А все остальные пусть приготовятся повернуть обратно и скакать по моему сигналу.

Лоуэлл передал приказ Моргана, и тотчас же послышались голоса:

– Все в порядке! Мы готовы!

Лоуэлл принялся насвистывать «Дикси», делая особое ударение на строчке припева: «Прочь, прочь». Погонщики же проверяли оружие и снаряжение.

Изучив последнее копыто Звездочки, Морган выпрямился и легонько похлопал кобылу по крупу. Повернувшись к Джессамин, он сказал:

– Моя дорогая леди, полагаю, вы можете продолжать путь верхом. Ваша лошадка в полном порядке и возражать не станет.

– Слушаюсь, сэр, – ответила Джессамин с улыбкой.

Быстро осмотревшись, он помог ей сесть в седло, затем взобрался на своего Чако, и тут же с удовлетворением отметил, что далеко не все последовали его примеру. Следовательно, охрана бдительности не теряла и была готова к любым неожиданностям. И почти все охранники, бывшие кавалеристы, могли, если понадобится, запрыгнуть в седло на бегу.

Морган снова окинул взглядом горный склон; он пытался определить, как далеко в каньон сможет увести Джессамин и своих людей, если рухнут камни и увлекут за собой по принципу домино другие выступы. Толстороги все еще таращились на подозрительное, на их взгляд, место, но ягнят с горы не уводили.

Морган вскинул вверх руку, и отряд снова тронулся в путь, правда, теперь они передвигались гораздо медленнее. Внезапно из-за поворота появились немного задержавшиеся Малыш и Грейнджер; они также находились в охране флангов и теперь возвращались, – но успеют ли вовремя, если каменная насыпь вдруг обрушится, увлекая за собой огромные каменные глыбы? «Такие глыбы могут завалить выход из каньона, – подумал Морган. – И если это произойдет…»

Толстороги внезапно всполошились и ринулись со скалы, перескакивая с утеса на утес, как камешки, запушенные по глади пруда. Малыш и Грейнджер перешли на галоп. Дейли шлепнул Роузи по крупу, и та побежала с громким ржанием и отчаянным перезвоном колокольчика. Все остальные мулы тотчас же устремились за ней.

И вдруг на вершине горы раздался оглушительный грохот, и появилось облачко черного дыма. На секунду воцарилась тишина, словно природа затаила дыхание, а затем нагромождение глыб на скале начало с ужасающим стуком разваливаться.

Морган пронзительно свистнул, подавая сигнал к поспешному отступлению, и все тут же пришпорили лошадей, направляя их к выходу из ущелья. Морган же не торопился; он решил, что уйдет последним, поскольку не мог оставить Грейнджера и Малыша на произвол судьбы.

Повернувшись, он увидел Джессамин – оказывается, она не поскакала вместе со всеми, а по-прежнему находилась рядом с ним.

– Назад, Джессамин! Здесь слишком опасно!

– Нет. – Она решительно покачала головой. Звездочка в испуге заржала, скосив глаза на сыпавшийся сверху каменный дождь, но Джессамин тут же ее успокоила.

– Морган, я без тебя не уйду.

«Она остается со мной, рискуя жизнью», – изумился Морган. При этой мысли в душе его что-то перевернулось, он вдруг понял, что не сможет жить дальше, если потеряет ее. И еще он понял, что все эти годы думал о возмездии только потому, что любил ее. Нет, она не должна умереть – что бы с ним ни случилось.

Не колеблясь ни секунды, Морган с силой шлепнул ее лошадь по крупу. Гнедая кобыла тут же взбрыкнула, едва не сбросив наездницу, и понеслась следом за остальными лошадьми. Он пытался разглядеть Джессамин сквозь облако пыли и камней, но она вскоре исчезла из виду. Увы, он не мог увести ее в укрытие, как хотел бы. Не мог, потому что должен был оставаться на месте – так требовал долг. Проклятие, выполнение долга еще никогда не давалось ему с таким трудом!

Тут обломки одной из глыб достигли первого выступа, и он, с грохотом обвалившись, тоже начал падать. В следующий миг рухнул еще один выступ, и по склону, набирая скорость и мощь, устремился каменный поток; в каньон полетели обломки скальной породы величиной с кулак, и в воздух поднялась плотная завеса удушливой каменной пыли.

Чако с громким ржанием взвился на дыбы, но Морган и на сей раз сумел успокоить жеребца. Потом снова посмотрел в ту сторону, куда поскакала Джессамин.

Господи, помоги ей, он любит ее…

В каньон упал валун величиной с человеческую голову и покатился, разваливаясь на фрагменты.

Несколько секунд спустя Грейнджер и Малыш наконец-то присоединились к нему, и все трое, прильнув к шеям лошадей, словно жокеи на скачках, устремились к выходу из ущелья. Минутой позже обломки еще одного скального выступа рухнули вниз, и валуны с грохотом помчались за ними, как стая разъяренных кугуаров.

Когда же пыль рассеялась, каньон превратился в гигантскую заполненную гравием яму, а старая «испанская тропа» исчезла.

К счастью, Моргану и всем его людям удалось спастись – преследовавшие их глыбы прокатились мимо. Но теперь они лишились возможности идти по карте Ортица, и им следовало найти какой-то иной путь к конечной цели.

Выругавшись сквозь зубы, Мэгги затянулась окурком сигары – этой сигарой несколько минут назад Чарли поджег заряд динамита. Сделав еще одну затяжку, она вздохнула и поморщилась. Ее обожженное солнцем, покрасневшее лицо ужасно болело и шелушилось, а губы потрескались и кровоточили. Она ведь предупреждала Чарли, что должна пользоваться кремом и оберегать лицо от жгучих лучей солнца – здесь, на этой высоте, они особенно опасны. Но он заявил, что хочет постоянно видеть ее лицо, чтобы точно знать, что она не флиртует с Донлеви.

Чарли, похоже, спятил. С того самого дня на Рио-Гранде он решил, что она заигрывает с Донлеви, хотя она всего лишь похвалила его за то, что тот поймал огромного сома на ужин. Да и зачем ей нужен какой-то наемник, не имеющий к тому же ни гроша в кармане? Тем не менее, Чарли следил за ней неусыпно и оставлял в покое только тогда, когда беседовал с Хазлтоном. А Хазлтон – Мэгги нисколько в этом не сомневалась – давно уже сбежал бы, если бы где-нибудь поблизости находился поселок или городок. Но увы, здесь совершенно ничего не было, даже старатели не встречались. И один только Чарли владел бесценной картой – он никому ее не показывал, хотя многие просили. Возможно, только поэтому все послушно шли за ним следом и старались ему не перечить. То есть открыто никто не протестовал, но люди были недовольны, и даже самые отчаянные из них теряли терпение. Пожалуй, лишь Шмидт, их предводитель, сохранял верность Чарли и заставлял всех остальных выполнять его приказы. Отбросив окурок, Мэгги поднесла к глазам бинокль.

– О, замечательно, – пробормотала она, повернувшись к Чарли. – У тебя это очень хорошо получилось. Жаль только, что ты не сумел сделать так, чтобы эту стерву завалило. – «Слава Богу, Морган Эванс не пострадал», – мысленно добавила Мэгги, опуская бинокль.

Чарли пожал плечами, убирая остатки взрывчатки в маленький сундучок.

– Даже если бы ее завалило, это не остановило бы Эванса. Карта ведь у него. Как ее муж и наследник он вправе претендовать на золото.

Мэгги фыркнула и, отступив подальше от обрыва, заявила:

– Все равно она заслуживает смерти. Заслуживает хотя бы потому, что так обращалась со мной у нотариуса. Нищая как церковная мышь – как смеет она вести себя подобным образом?!

Чарли выпрямился и пристально посмотрел в глаза жены.

– Скажи, Мэгги, это единственная причина, по которой ты хотела бы увидеть Джессамин Эванс мертвой? Или же мечтаешь занять ее место в постели Моргана Эванса?

Мэгги топнула ногой.

– Чарли Джоунс, ты стоишь гораздо больше Моргана Эванса. И станешь еще богаче, после того как мы найдем золото. Неужели ты думаешь, что я стану рисковать ради нескольких ночей удовольствия?

Чарли еще больше помрачнел. Глядя на жену все так же пристально, он процедил сквозь зубы:

– Надеюсь, ты не лжешь, дорогая, и останешься с человеком, который будет владеть золотом Ортица. Иначе тебе не выжить, понимаешь?

Мэгги похолодела и с дрожью в голосе пролепетала:

– Но я ведь люблю тебя, Чарли…

– Хотелось бы верить. – Он немного смягчился и добавил: – Иди отдохни, ты, наверное, устала.

Она уже направлялась к костру, когда он прокричал ей вдогонку:

– Но я убью Моргана Эванса при первой же возможности! Чтобы ты не тешила себя надеждой, что станешь веселой вдовой!

Глава 17

Налив сгущенного молока в чай Лоуэлла, Джессамин протянула ему кружку, радуясь, что руки у нее почти не дрожат. Солнце клонилось к закату, и весь отряд собрался у костра. Причем все делали вид, что ничего не знают о банде Джоунса, хотя было совершенно ясно: бандиты где-то поблизости.

Снова и снова вспоминала Джессамин, как покидала Моргана, когда вокруг него сыпались камни. То и дело оборачиваясь, она кричала ему, чтобы спасался, но он, конечно же, не слышал ее в таком грохоте. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Грейнджер и Малыш присоединились к нему, и все трое поскакали к выходу из ущелья. Господи, как же она возненавидела в ту минуту этих двоих… Ведь из-за них Морган рисковал жизнью.