6

Влад Варгстром дотянулся до куртки. Курящий как паровоз журналист английской музыкальной газеты выдалбливал из него идеи всю первую половину дня, стараясь выстроить хоть немного бэкграунда для пущей объемистости статьи про грядущий концерт Псов Тора на «Фестивале Ночи», который должен быть стать кульминацией их успешного европейского турне. От дыма у Влада начался очередной приступ астмы, и когда он почувствовал знакомые судороги в грудной клетке и начал хватать ртом воздух, то инстинктивно вытащил портативный медицинский прибор из кармана древнего на вид кожана, накинутого на спинку с умом размещенного в комнате соснового кресла.

Он разок присосался и секунду-другую сидел, будто проглотив кочергу, пока убывала сокрушительная боль в легких, потом вдруг расслабился и глубоко вдохнул.

– Разница для вас есть, если окно я открой? – спросил он.

– Валяй, – сказала акула пера, мысленно взяв на заметку состоянье здоровья Варгстрома.

– Наш воздух в Швеции хорошо, нет?

Кузнец афоризмов выдрал штуку облегченного «Мальборо» из пачки, купленной в зоне «дьюти фри», потом посмотрел на сатанинского певца. Влад Варгстром выглядел, как смерть в лихорадке. На майке его красовалось знаменитое фото, изображавшее бывшего вокалиста группы «Погром», Мертвеца, лежащего на тахте с пушкой в одной клешне и мозгами в другой. Редкие светлые патлы Варгстрома обрамляли болезненно-желтоватую физию и лишь подчеркивали лиловость свастиковидного шрама на лбу. Начитался книг про Мэнсона, подумала акула пера, внезапно отчаявшись набрать достаточно материала для центральных страниц, заполнить коих его сюда и послали. Однако «Псы Тора» были событием, и он это знал. А еще знал, что его читатели горят желанием заплатить немалые денежки за закулисный зырок на личность, ответственную за занимающий высшие строчки продаж альбом «Хуй-спаситель». Но он лично был почти убежден, что парни просто-напросто только что впрыгнули в последний вагон норвежского дэт-металлического эшелона. Этот выкидыш даже не знал, что такое Уитби. От безнадежности борзописец дал ему «Дракулу» Брема Стокера, которую взял почитать в самолет для изученья бэкграунда.

– Так, значит, вы кого-то недавно убили? – спросил задумчиво лондонец.

– Ну, идет, иными словами, наподобие войны различных групп в Норвегии, но здесь Швеция, что мы провозглашаем войну на единственно христианство. Вот это и есть почему наш, гм, музыка про то.

– «Хуй-спаситель», к примеру?

– Да, это то. «Ждите церкви к четвергам». Так правильно на английском? Круто, нет?

Опытный гений детали мысленно отредактировал интервью и покрыл лист бумаги хитрыми закорючками стенограммы, пытаясь сделать услышанное хоть чуточку более злобным. Чуточку более неким, чем совсем никаким. Все на хуй слишком уж весело. Слишком уж на хуй весело. Читателям на родине будет на хуй начхать на этого неудачника, если они узнают, каков бывает нудный шведский мудозвон.

– А это вы видели? – он вытащил из своей дорожной сумки ворох английских газет за два дня и разгладил одну из них на сосновом столе. Может, он услышит-таки хоть что-нибудь вызывающее. Или выдумает, если придется.

Физия Варгстрома озарилась.

– Нет. Но только что до сих пор. Эти в Англии церкви? – фальшиво пропел швед.

– Ну, вот эта – в Северной Ирландии, – сказала акула пера, показывая на драматические руины Белфастского Католического Собора, украшавшие первую полосу «Таймс». – Но эта – в Англии.

– Да! – сказал с энтузиазмом скандинав-сатанист, – Круто, нет? У нас есть английский, как вы говорите, преданный фан.

– Да, он такой, – нехотя сказал журналюга, – очень-преочень преданный.

Какой недоношенный выкидыш, подумал он. Однако, будучи профессионалом до мозга костей, уже выстраивал в голове страницу. Для начала сойдет пара библиотечных гравюр с полыхающими церквями. Но что насчет заголовка? «Псы Ступора», вот так бы все это назвать. Это было бы правдой, и все дела, но Редактор в жизни не пойдет на такое, так как это на хуй похоронило бы весь разворот с рекламой «Хуя-спасителя» в следующем номере. Затем он еще раз взглянул на записи и закудахтал под нос: «Влад Варстром заявляет: это сделали наши фаны!»

Вот оно! Он записал находку, потом на секунду задумался и, едва не заржав, исправил «Влад Варстром» на «Влад-Сажатель-На-Кол». Но тут же, повинуясь молниеносному рефлексу тренированного писаки, жирно перечеркнул слова «Сажатель-на-кол» и начертал окончательный приговор.

Скалясь над собственной остротой, он завершил интервью.

– Ну что, вышло? Простите, вошло? – сказал, скалясь, торговец тяжелым металлом.

– И вышло, и вошло, – кивнул самодовольный пасквилянт, хватая дорожную сумку, – Увидимся в Уитби!

7

«Эхо Северного Йоркшира», понедельник, 14 сентября 1999 г.

«ЗАПРЕТИТЬ ФЕСТИВАЛЬ!» – требуют местные жители, возмущенные «ЯЗЫЧЕСКИМ РОКОМ»

Обеспокоенные жители Уитби подали вчера петицию, требующую отмены так называемого «Рок-фестиваля Ночи», который должен пройти в тени Аббатства Уитби 31 Октября – в ночь Хеллоуина.

Спикер группы протеста заявил: «Уитби – небольшая рыбацкая деревенька, имеющая репутацию места, куда люди приезжают в поисках покоя и мира. Я знаю, какая должна собраться толпа, и спрашиваю местный Совет: учел ли совет вопрос расселения, давая „добро“ организаторам фестиваля? И мне хочется знать, как они осмеливаются заявлять после этого, что оглушительный грохот „ни в малейшей степени не скажется на удобстве местных жителей“? Это просто скандал!»

Спикер совета сказал нам: «Процветание Уитби весьма сильно зависит от туризма, и все, что способно вызвать подобный прилив потребителей, благоприятно скажется на местном предпринимательстве. Можно показать, что, фактически, ожидаемое число гостей фестиваля в Уибти будет примерно тем же, что собирает ежегодный Августовский День Банкиров».

Местные лидеры духовенства также враждебно настроены против участия в фестивале так называемых «дэт-металлических» рок-групп. Последняя пластинка шведской группы «Псы Тора», являющейся «гвоздем» фестиваля, призывает к поджогу церквей. Духовенство опасается, что местная молодежь может попытаться подражать исполнителям подобной «языческой музыки».

Попытки журналистов «Эха» связаться с организаторами фестиваля – компанией «Ночь Инкорпорейтид» – в их лондонском офисе не увенчались успехом.

8

Варгстром стоял и пялился на карту, которую Улав Йоргенсон, курящий как паровоз менеджер «Псов», пришпилил к стене их прекрасно обставленного стокгольмского офиса в тщетной попытке создать впечатление, будто он, на самом-то деле, крутой международный воротила шоу-бизнеса. Йоргенсон прикуривал новую сигарету от бычка предыдущей и разорялся перед звукозаписывающей компанией насчет авторских прав, время от времени переключаясь на постоянную линию, чтобы ответить на очередной звонок из «Ночь Инкорпоретид». Муха на стене, или, допустим, маленький москит, который жужжал над его башкой и которого он время от времени пытался схватить, смогли бы при случае присягнуть, что еще одним занятием Йоргенсона было тщательно игнорировать сам факт присутствия знаменитого певца-сатаниста.

Йоргенсон был рок-менеджером старой школы, и сильнее всего прославился в Швеции тем, что был человеком, прогнавшим с порога «Аббу». «Девочка-мальчик плюс девочка-мальчик – этого никогда никому не продать. Вы должны быть доступны – фаны этого захотят! Если б я мог разделить вас на две группы и заставить девочек петь песни Петулы Кларк… Вот это бы я тут же продал!» – таков был часто цитируемый от-ворот-поворот, с коим он указал им на дверь. Больше он ни разу не совершил подобной ошибки. Фактически, с 1970 года он не отверг предложения ни одной пришедшей рок-группы, боясь опять проебать свой шанс. В результате он подписал контракты со всеми видами порожняка, что проходил парадом по ту сторону некогда привлекательного стола из сосны, из-за которого он дирижировал бизнесом. Однажды он заимел все шведские права на продукцию норвежского коллектива, исполнявшего исключительно песни тех, кого он во время оно так пресловуто отверг: коллектива в составе «девочка-мальчик плюс девочка-мальчик», под названьем «Норвежская Абба». Но сейчас, наконец, его безнадежная доктрина, похоже, начала приносить плоды! «Псы Тора» впервые появились в его оргенайзере в качестве коллектива, исполнявшего исключительно песни исландских первопроходцев «Зэ Шугэкьюбз» и называвшегося тогда «Шведские Айс-Кьюбз» – но, слегка и острожно взнуздав, немного поувольняв и по-директорски попинав, он вырвал команду из тисков концертов на общественных пикниках и благотворительных распродаж уцененных пластинок, приносивших команде гроши на хлеб с маслом. И, похоже, ныне «Псы Тора» были первыми кандидатами на то, чтоб заполнить вакуум, образовавшийся после инкарцерации (по обвиненью в убийстве) практически всех, кто имел отношение к «дэт-металлической» сцене Норвегии. Располагая сидящими в тюрьмах подобиями Варга Викернеса и огромной аудиторией в Европе и Америке, на задних лапках просящей еще чуть-чуть сатанизма, Йоргенсон уже планировал, как потратить звонкие доллары, что вот-вот должны были покатиться в закрома его фирмы. Он подписал с «Псами Тора» пожизненный контракт на условиях, вышедших из моды с запрещением работорговли, и если эти тупые объебки были согласны на карманные деньги, бесплатное бухло и бесплатные наколки, то его вкусы были намного более утонченными; его сауна нуждалась в починке, и коллекция мебели в шведском стиле начала столетия была далеко не полна.

Влад Варгстром, весь уйдя в свои мысли, рассеянно присосался к медицинскому агрегату. Перед тем он читал, вернее, пытался читать ту самую книгу, которую днями раньше ему подарил журналист-англичанин. И теперь он пялился на карту Европы, пытаясь отыскать Уитби. В книжке Дракула выбрал Уитби портом своего прибытия в Англию. Судно без экипажа вплывает под парусом в гавань, труп капитана прихвачен ремнями к штурвалу, смертельное карго скрывается в трюме: не только сам Граф Дракула, но еще и тысячи черных чумовых крыс. Замутка была ништяк. Варгстром стал фаном Дракулы за одну бессонную ночь. Определенно, он мог срубить с менеджера изрядно капусты, добавив немного вампирства в предстоящее шоу. Нетопыри, кровища и срань господня. Он повернулся к Йоргенсону, находившемуся в процессе прикуривания очередной сигареты от бычка предыдущей.

– Где мы находим Витби?

– А я хуй его знает, ты, хуесос! – рявкнул Йоргенсон, зажав рукой трубку, чтоб исполнительный продюсер звукозаписывающей компании на другом конце линии не услыхал матерка. – Смотрись в ебаный атлас, нет? – Йоргенсон неопределенно ткнул сигаретой куда-то в книжные полки.

– Нет! – сказал Варгстром, приблизившись к полкам, искусно сколоченным из сосны, и сканируя множественные тома, ощетиненные на него.

Он стащил с полки атлас и начал водить ногтем большого пальца по указателю.

– Варрингтон, Вашингтон, Висконсин… – шептал он под нос, прорабатывая весь список. – Витби! Нет, я отрыл эту мать!

Пролистав назад увесистый справочник, он нашел указанную страницу, изображавшую большущий шмат Англии, и опять залез в указатель – проверить квадрат, содержащий искомый объект.

– Дэ-Три, – объявил он громко, ни к кому в особенности не обращаясь, и вновь раскрыл карту. – Дэ-дэ-дэ… – бормотал он, ведя ногтем большого пальца по верху страницы. – Три-Три-Три, – мурлыкал он, изучая правое поле. Затем, по завершении поиска, посидел немного в молчаливом раздумьи. Размышлять особенно было не над чем. Черная точка, рядом надпись «Уитби». Его затуманенный взор скользнул, блуждая, по карте. Беззвучно он начал проговаривать названия населенных пунктов, катать их на языке, наслаждаясь звучаньем английского:

– Хек-монд-ви-кей, – пропел он торжественно. – Харлей-факс, Худерсвельд.

Разумеется, весь материал они пели на английском, но ни один член команды по-английски не говорил совсем. Он прикололся, подумав, каково это – жить, скажем, в Эссексе.

Он рассеянно вспомнил трудное интервью с английским музыкальным критиком и вдруг ярко увидел отличные фотки горящих соборов в газетах.

– Бельфаст, – пробормотал он и вновь раскрыл указатель.

Билко расчистил локтями толпу и вывалился на улицу из лавки Пита Пантеры. Уже стемнело, и улицы были мертвы; лишь изредка издалека доносился хохот, а порой – чей-то пьяный крик. Дело было почти что в шляпе; Пит посоветовал прийти вечером, когда не так людно, а коль скоро они были одноцветными, то и покончили они с ними гораздо быстрее, чем он думал. Несмотря на рожу в коростах и грязный и напрочь промасленный кожан, из-за которого у него был вид закоренелого скупщика запчастей для «харлеев», Пит Пантера в натуре был наиклевым из кольщиков, и если бы он не сумел отдать должное принесенным эскизам, то, думал Билко, хуй его знает, кто бы сумел.

Билко потратил лучшую часть последних трех дней на пребыванье у Пита, и по этой причине у него подросла целая прорва свободного времени, чтоб изучить в деталях историю Остина Осмена Спэра. Теперь он врубался, почему он был любимым художником Дэб. Он рисовал пиздец охуительно круто. В особенности Билко проникся тем, как Спэр опорожнил свой разум и дал духам свободу использовать себя как инструмент их воли. Типа того что вот, оказывается, откуда приходят идеи. Если, типа, ты достаточно восприимчив. Он прикололся: а что, если его недавние приключения имели тот же источник вдохновения – ну, типа, мир духов. Типа наркотики распахнули двери его восприятия, и к нему с того света пришли некие новые способности – как уродливые картины и твари явились этому типу Остину Осмену Спэру. И он, типа, как художник воплотил это дело в жизнь. Нет, он дал духам воплотить их идеи в жизнь. Ему понадобятся тонны скорости. А может дело как раз в бодяге. Нужно точно вычислить пропорцию, попытаться вспомнить, сколько именно тальковой присыпки и стирального порошка «Аякс» ушло на тот грамм.

А еще дело было в боли. Что-то в ней было такое, что мозг его будто переключался на другую скорость, когда он лежал на кушетке у Пита дома. Будто б жужжание куда-то девалось и его выносило в какой-то уродливый, странный сон наяву. Просто лежачи там и читая книжку. Думая, все такое. Думая, бля, про всякую хуету. Это был как будто бы ритуал, как в фильме «Человек по имени конь», где парня, типа, подвесили на крюки за кожу и все такое. И он возникает с того света боли как истинный воин или типа того. Да, вот на чо это было похоже. Принимать видения и наркотики. Дать духам показать тебе виденья будущего и всякую там хуету. Виденья Дэб, сосущей с трепетом твой хуй за то, что ты сделал для нее. Снимающей трусы и разводящей ноги со словами: «О, мой Билко! Выеби меня, ублюдок ты такой!» Таким было будущее. Так показали духи.

Спустившись по ступенькам в свою подвальную квартиру и войдя вовнутрь, Билко испытал позыв немедленно развернуться и броситься домой к Дэб, как из пушки. И, типа, кой-чо показать. Но потом подумал еще раз и принял решение дождаться финала. Без понту портить сюрприз, подумал он. Пусть она лучше увидит все по полной программе.

С силой захлопнув дверь, он осторожно стянул свою поношенную синюю псевдофлотскую штормовку. Это вышел неслабый трюк, ибо, учитывая кондицию его рук и всего остального, он был похож а ходячую рекламу целительной мощи «эластопласта», а также сортирных рулонов и «селлотейпа». Он направился прямиком к холодильнику и извлек на свет божий банку СУПЕРКРЕПКОГО ЛАГЕРА(tm), дернул за херь и немного бухнул, резко вдохнул сквозь зубы и громко выразил свое удовлетворение. Неуверенно опустившись в кресло, он нашарил пачку «Старого Холборна», потом поправил сползшие на нос очки. Через секунду он уже чиркал сучком люцифера и набирал полные легкие ароматного дыма.

По полной программе, подумал он подло и самодовольно, выплюнув блудную табачную крошку. По полной программе, сука блядь.

Влад Варгстром в кои-то веки остался в офисе один. Улав Йоргенсон умотал на затяжное свидание с пиарщиками на звукозаписывающую компанию «Псов Тора». Вообще говоря, это был прозрачный намек на жесткий отскисон с пивом и коксом, который не закончится, пока они не вывалятся в четыре, пять, шесть утра из единственного в Стокгольме алкогольного стрипиз-клуба.

За окнами ярко горели огни ночного города, но в первый раз в жизни Варгстром напрочь забыл о биксах, бухле и клубах. Муха на стене, или, допустим, маленький москит, который жужжал над его башкой и которого он время от времени пытался схватить, могли бы при случае присягнуть, что напрочь не одупляются, что он там себе думает. Факт тот, что Варгстром задумался напрочь. Он сдвинул стильный журнальный столик из норвежской сосны с его обычного места рядом с йоргенсоновской покоцанной кожаной софой и подогнал его под карту Европы на стене офиса. Сграбастав со стола пригоршню цветных канцелярских кнопок, он поставил раскрытый атлас на стол, потом склонился, изучив сперва раскрытую страницу атласа, потом – соответствующий район на карте. Ткнув в Уитби пальцем, он распрямился и, найдя данный пункт на карте, воткнул в него булавку. Он проделал те же операции для Белфаста, потом для Дерби. В результате все три города были пришпилены булавками. Невольно содрогнувшись, Варгстром сел и взял в руки «Дракулу» Брема Стокера.

Рон умотал примерно час назад. Как только он свалил, Билко уселся за стол, склонясь над зеркалом из ванной, поставив пред собой свои аптечные весы и взяв по бритве в обе руки. Он бодяжил скорость, купленную у Рона; бодяжил тальковой присыпкой и мукой для веса и стиральным порошком «Аякс», чтоб драло нос. Он действовал намного аккуратней, чем обычно, стараясь по возможности точнее повторить рецепт прошлой бодяги. Он то и дело прерывал процесс, чтоб отделить дорожку лезвием, и снюхивал ее, чисто проверить качество. Когда он понял, что доволен результатом, почти весь грамм был уже снюхан. Ну все таки ведь это привелегия драг-дилера, подумал Билко. К тому же осталось еще порядком, хватит, чтоб забанчить несколько пакетов, все с лихвой окупится. Он выдрал несколько страниц из старого телевизионного справочника и начал мастрячить маленькие оригами. Складывать квадратики из бумаги с автоматизмом старого ветерана и отвешивать граммы. Он поправил очки, сползшие на нос, поперхнулся от горечи, поднимавшейся в горле, и выбухал то, что осталось от СУПЕРКРЕПКОГО ЛАГЕРА(tm).

Лишь после этого Билко вдруг одуплился, что Рон оставил в его квартире свежий номер «Нью Мьюзикл Экспресс» и двадцать грамм отстойного гашиша. Он схватил газету и начал яростно ее изучать. Скорость, снюханная им за последние полчаса, начала не по-детски торкать. Кожа вся зудела, и шуршание пластырей и «селлотейпа» под шмотками начало его раздражать. Прыгая с ноги на ногу, он понял, что не в силах сосредоточиться, и, дойдя примерно до середины газеты, окончательно сдался, напялил свою поношенную синюю псевдофлотскую штормовку, потом свернул поп-издание в очень тугую трубку и засунул в карман. Задержавшись только, чтоб взять с собой пачку «Старого Холборна» и еще пару пакетиков скорости, он выскочил из квартиры и через секунду уже со всей силы ломился к пабу.

Факс, торчавший на некогда симпатичном сосновом столе Йоргенсона, внезапно развил бурную деятельность. С громким гудением он начал медленно выделять бумагу. Неожиданный нойз посреди во всех смыслах мертвого помещения с легкостью вывел Варгстрома из его вдохновленных Бремом Стокером бредней. Он размечтался о том, как он, Влад Варгстром, преодолевает под парусом Северное Море и входит в туманную гавань Уитби на судне, полном чумовых крыс; половину команды он свел с ума, половину прикончил. Он отложил книгу, потом босиком протопал к столу и принялся пялиться, как дюйм за дюймом из факса вылазит факс.

Какой– то отстой. Страница-другая набросков от дизайнера, вот и все. Наброски новой эмблемы турне. Тупые. Кровавые молотки крест-накрест внутри пентаграммы. Волки внутри пентаграммы. Свастика внутри пентаграммы. Варгстром рассеянно глянул на них, бросил в поддон и побрел от стола. Он уже было взял в руки «Дракулу», но вдруг развернулся, подскочил к факсу и выдрал из него бумагу.

Окончательно Билко сорвало башню в «Парк Тэверн». Пару часов он трещал уже исключительно об этом ебучем Остине Осмене Спэре, Рон не мог и словечка ввернуть, лишь периодически хрюкал, а Билко знай себе верещал, закусывал губы, поправлял сползшие на нос очки и скручивал сигареты, хотя одна у него уже торчала во рту, а другая дымила в пепельнице. И беспредельно гнал. Духи там, духи сям, надо дать, блядь, видениям выплыть хуй его знает откуда и скоро раскроется какая-то сраная великая тайна и все охуеют в пизду и ля ля ля ля ля ля ля. Прерываясь только затем, чтобы сплюнуть блудную табачную крошку, он разорялся, как одержимый, глаза его лезли на лоб еще сильней, чем обычно. Но вдруг он заткнулся прямо посреди фразы, и когда Рон взглянул на него, чтоб понять, хрюкнуть ему или просто кивнуть, то с удивленьем увидел, что Билко воткнул и спит, косяк в одной лапе и пинта в другой. Рон хотел было вынуть стремную самокрутку из его грязных пальцев, но, принюхавшись, понял, что та загасилась сама по себе – и разве не существует такой замутки, что, типа, лунатиков будить не положено? Не то чтобы Билко был в натуре лунатиком, но какого черта, Рон был рад передышке.

Когда раздался звонок, означавший, что пора бы сделать последний заказ, Рон ринулся к стойке сквозь толпу, размахивающую деньгами, и еле-еле поспел в срок. Повернувшись лицом к столику с парочкой пинт в им самим и наколотых лапах, он удивился еще раз: Билко проснулся. И не просто проснулся, а весьма успешно забирался на стол. Волосы дыбом, шары неземные, машет центральным разворотом «Нью Мьюзикл Экспресс», а свободной рукой тычет в репродукцию викторианской карты британских островов, висящую на стене в рамке. Минуту Рон не решался, что предпринять – пойти и снять его оттудова или просто прикинуться, что никогда не видел этого мудака, и подождать, пока Билко не вышибут вон. Потом, одуплившись, что хозяева бара все еще слишком заняты, чтоб обратить внимание на творящееся, он продрался к столику, распихав толпу бражников и облив пивом джинсы.

– Билко, немедленно слазь оттуда, тупой ты пиздюк! Ты чо, блядь, на хуй, воротишь?

Билко лишь характерно вытаращил на него глаза, а потом, будто вдруг пробудился от страшного сна или чо он там видел, посмотрел вниз на столик, шатавшийся под ногами, потом вновь на Рона, и робкой овцой неуклюже спустился на пол, взяв пинту пива, которую Рон ему сунул под нос.

– Ну и чо это была за хуйня, а, кореш?

Билко просто ткнул в напрочь скомканный центральный разворот.

– Вот! – сказал он. – Просто… вот просто глянь, если хочешь.

– А, это, бля. Да это ж хуйня. Не делали фаны «Псов» ничего ни хуя.

– Да нет же, я знаю, что не они это. Ты глянь на это! На города! На ебаной карте, бля!

Определенно чувствуя, что если он не посмотрит, то Билко залезет обратно на стол и покажет ему, Рон послушно поднялся и поискал на карте Белфаст и Дерби.

– Йе-е… Белфаст и Дерби. Ну и чо теперь?

– И Уитби! – завопил Билко. – Ебучее Уитби и вся хуйня!

– Уитби? Уитби-то тут при чем?

– Эта хуйня еще не закончилась, вот при чем. Ни хуя не закончилась, – Билко сплюнул и поправил сползшие на нос очки. Потом вздохнул, оглушительно пернул и рухнул лицом на стол, опрокинув пепельницу и пролив свою пинту.

Рон бросился к нему и затряс за плечо:

– Билко! Билко!!!

Влад Варстром сидел на грязном, мощеном махоркой полу офиса. Он по-прежнему держал на коленях атлас, но закинул голову и громко храпел. Дрых, так сказать.

Карта над ним была чудовищно испохаблена. Британские острова украшала огромная пентаграмма, каждая грань которой была многократно, грубо и жирно прочерчена. Муха на стене, или, допустим, маленький москит, который жужжал над его башкой и которого он был не в силах схватить, смогли бы при случае присягнуть, что пентаграмма соединяет разные города. И если бы этот москит облетел пентаграмму против часовой стрелки, стартуя в юго-восточном углу, а не влетел бы Варстрому прямо в открытый рот, он бы смог присягнуть, что города эти – Дерби, Пелхили, Белфаст, Моффет и Уитби.

9

– Ну, так могешь ты нас провести, или где?

Дэб брала быка за рога.

– Чо?

– Уитби! Провести нас смогешь?

– Возможно. Почему бы и нет, йе-е, – неопределенно ответил Пит, не отрывая глаз от свежего номера «Нью Мьюзикл Экспресс».

– Клево! – сказала Дэб, сумасшедше скалясь и провокационно расстегивая лиф. Она собиралась выебать Пита прямо в его отстойной крохотной меблирашке, хотела вписать еще одни стрелки в его расписанье. – Тогда пошли.

– Погоди, ща вот кончу, – ответил Пит, будто приклеившись к музыкальной газете.

– Чо-о? Через полминуты, край! – воскликнула она.

Дэб была в изумленье; прямо здесь и сейчас она предлагала мужчине, всего пару дней назад назвавшемуся «поклонником», использовать все ее неслабые прелести, чтоб провести покруче считанные минуты, покуда он не свалил грузить свои тонны контейнеров, кабелей, брезента, всякой хуйни – а ему, похоже, был интересней ебучий «Нью Мьюзикл Экспресс»!

– Йе, йе, через полминуты. Вот, типа, кончу это интервью с «Псами Тора»…

Вращая глазами, Дэб подошла к столу, за которым сидел Пит. Она наклонилась и принялась целовать его в шею. Он тихо хрюкнул, очевидно, радуясь таким проявленьям внимания, но не делая никаких попыток их поощрить.