Свидетельства для Церкви (Том 3)

Долг каждого - размышлять над тем, сколько он сможет сделать для Господа, Который умер за него. Но многие братья стремятся сделать как можно меньше и при этом лелеют слабую надежду попасть в вечность, тогда как множество звезд могли бы украшать их венцы, представляя души, спасенные через их служение. Но увы! Повсюду преобладает праздность и духовная леность. Себялюбие и гордость занимают видное место в сердцах этих людей, а для небесных реалий остается мало места.
      В молитве, которой Христос научил Своих учеников, есть просьба: и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. Мы не можем от всего сердца произносить эту молитву и осмеливаться не прощать ближних, ибо мы просим Господа простить нам наши преступления против Неба точно так же, как мы прощаем тем, кто согрешает против нас. К сожалению, очень немногие понимают истинное значение этой молитвы. Если бы люди, не желающие прощать других, постигли ее глубинный смысл, они бы не решились произносить ее и просить Бога поступить с ними так, как они поступают со своими ближними - смертными людьми. И тем не менее дух жестокости и нежелания прощать живет и возрастает во взаимоотношениях между братьями. Брат судится с братом.
      Своеобразные испытания
      Одним из своеобразных испытаний стала должность, которую мой муж так долго занимал в деле Божьем. Его деловые способности и дар предвидения побудили братьев-служителей взвалить на него всю ответственность, хотя им следовало бы взять ее на себя. В результате значительно утяжелилось бремя моего мужа. Поскольку братья не помогали ему нести это бремя, они упустили возможность накопить ценный опыт. Если бы они думали о том, как взять на [96] себя часть забот, если бы они видели и понимали, что надо сделать для созидания дела Божьего, то сейчас они были бы во всеоружии.
      Мой муж тяжело переживал из-за того, что братья-служители не поддержали его в самый трудный момент жизни. Разочарование, которое он постоянно ощущал, когда те, на кого он рассчитывал, подвели его во время величайшей нужды, оказалось так велико, что он почти потерял веру в постоянство своих собратьев по служению. Его дух был настолько удручен, что он стал оправдывать свое огорчение и досаду и позволил себе сосредоточиться на разочаровании. Богу было угодно, чтобы муж остановил этот поток темных мыслей, ибо тем самым он навлекал на себя опасность потерпеть крушение в вере. Когда он впадает в депрессию, у него начинают всплывать старые воспоминания о пережитых страданиях; в таком случае им овладевает непримиримый дух и он ропщет на Бога, Который допустил для него столько ненужных страданий.
      Дух Божий был огорчен из-за того, что мой муж не предал полностью свои пути Богу, не доверился всецело в Его руки и не запретил себе сомневаться в порядочности своих братьев. Говоря о своих сомнениях и разочарованиях, он не исправил зло, но ослабил свой дух и предоставил сатане возможность удручать и расстраивать себя. С его стороны было ошибкой говорить вслух о своем разочаровании и все время вспоминать о неприятных переживаниях. Рассуждая об этом, он распространял вокруг себя не свет, а тьму. Иногда мой муж перекладывал груз разочарования на своих братьев, но это ничуть не помогало ему, а только ослабляло их руки. Моему мужу следует взять за правило никому не говорить о сомнениях или разочарованиях и не размышлять о своих обидах. Его братья в общем и целом любили и жалели его и прощали ему эту слабость, зная, как он предан делу Божьему и какой груз забот лег на его плечи.
      Мой муж неустанно трудился, чтобы поднять интерес к издательскому делу на должную высоту. Я видела, что братья любят его и сочувствуют ему больше, чем даже он себе представляет. Они с нетерпением просматривают газету в надежде найти его статью. Если его статьи проникнуты жизнерадостностью [97] и оптимизмом, если они воодушевляют, сердца братьев озаряются светом, и некоторые даже плачут от радости и нежных чувств. Но если статьи мрачны и печальны, такими же становятся лица братьев и сестер, читающих их. Дух, которым проникнуты произведения моего мужа, передается и им.
      Господь пытается научить моего мужа прощению, чтобы он забыл о темных страницах своего прошлого. Воспоминания о неприятном только омрачают настоящее, и он снова и снова переживает неприятную часть своей прошлой жизни. Поступая таким образом, он погружается во тьму и вонзает шипы переживаний еще глубже в свое сердце. Такая слабость характера неугодна Богу. Тем самым муж призывает не свет, а тьму. Когда он выплескивает свои чувства, ему на какое-то время становится легче, но это лишь обостряет ощущение того, как сильно он пострадал и какие ужасные испытания пережил; в результате проблема разрастается и усугубляется в его воображении, ошибки братьев, которые отчасти стали причиной этих испытаний, выглядят такими отвратительными, что их пороки кажутся ему невыносимыми и неисправимыми.
      Мой муж так долго вынашивал в себе эту тьму, снова и снова переживая прошлые неприятности, что, едва только у него появляются эти мысли, он почти лишается способности управлять своим разумом. Обстоятельства и события, с которыми он когда-то мирился, начинают казаться ему вопиющей несправедливостью, проявленной со стороны братьев. Он стал настолько остро переживать несправедливость, проявленную по отношению к нему, что ему надо как можно реже бывать в окрестностях Батл-Крика, где случились столь неприятные события. Бог исцелит удрученный дух моего мужа, если он сам позволит Ему это сделать. Но ему придется похоронить свое прошлое и перестать говорить или писать о нем.
      Бог явно недоволен тем, что мой муж подробно рассказывает о пережитых трудностях и о той несправедливости, которая была к нему проявлена. Если бы он представил себе на минуту, что неприятности были доставлены не ему, а Господу, орудием Которого он является, то получил бы великую награду. Но он отнес ропот своих собратьев исключительно на свой личный счет и теперь полагает своим долгом довести до [98] сведения всех и каждого, как нехорошо и несправедливо было жаловаться на него, поскольку он не заслуживал упреков и злых слов.
      Если бы мой муж понял, что может целиком и полностью оставить сложившуюся ситуацию в ведении Господа и что ропот и пренебрежительное отношение братьев было направлено против Господа, а не против раба Господня, то он не чувствовал бы себя таким удрученным и обиженным. Ему следует оставить эту обиду у Господа, чьим рабом он является, и продолжать сражаться на Его поле брани и отстаивать Его дело. Тогда мой муж был бы, в конце концов, вознагражден за все свои страдания Христа ради.
      Я видела, что моему мужу не следует все время размышлять о прошлых событиях, вызывающих боль. И он не должен писать о своих обидах, но, напротив, обязан держаться от них как можно дальше. Господь исцелит былые раны, если муж не будет обращать на них внимания. "Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно" (2 Кор. 4:17, 18). Когда братья, поступившие несправедливо, исповедуют свой грех и просят прощения, ему следует принять их извинения и постараться благородно и великодушно ободрить тех, кого враг обольстил. Ему надо вырабатывать у себя дух прощения и не следует подолгу останавливаться на чужих ошибках и заблуждениях, ибо, поступая таким образом, он не только ослабляет собственную душу, но и мучает своих братьев, совершивших ошибку, тем более что они со своей стороны делают все возможное, чтобы загладить свою вину и исправить прошлые промахи. Если Бог сочтет необходимым напомнить братьям какую-то часть их прошлого, чтобы они поняли, как избежать ошибок в будущем, Он сделает это, но моему мужу не следует брать на себя такую ответственность, поскольку в результате в его уме снова оживают воспоминания о былых страданиях, а Господь хочет, чтобы он забыл о них.
      Потерянная овца
      Мне было указано на притчу о потерянной овце. [99] Девяносто девять овец оставлены в пустыне, и все силы брошены на поиск одной заблудившейся. Когда пастух находит пропавшую овцу, он поднимает ее на плечи свои и возвращается домой с радостью. Он не ропщет и не упрекает пропавшую овцу за то, что она доставила ему так много неприятностей; напротив, он испытывает радость, неся дорогую ношу.
      Но радость должна быть еще большей. Надо пригласить друзей и соседей, чтобы разделить счастье пастуха: "Ибо я нашел пропавшую овцу". Находка стала причиной большой радости, и никто не вспоминал о том, что овца заблудилась, поскольку радость находки перевесила горечь потери, а также все заботы, треволнения и опасности, связанные с поиском пропавшей овцы и возвращением ее в безопасный загон. "Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии" (Лк. 15:7).
      Потерянная драхма
      Потерянная серебряная монета - это символ заблудшего грешника. Стремление женщины во что бы то ни стало найти потерянную монету должно быть уроком для последователей Христа, как им следует искать заблудших, уклонившихся с пути правды. Женщина зажгла свечу, чтобы было светлее, она принялась мести полы в доме и тщательно искала драхму, пока не нашла ее.
      В этой притче ясно определены обязанности христиан по отношению к тем, кто уклонился от Бога и нуждается в помощи. Заблудших нельзя оставлять во тьме и неверии, но надо использовать все доступные средства, чтобы вернуть их к свету. Свеча зажжена, и с искренней молитвой о небесном свете, который силен помочь всем, кто окутан тьмой и неверием, христиане начинают исследовать Библию, дабы уяснить для себя ее истины, укрепиться аргументами Слова Божьего со всеми его обличениями, угрозами и ободрением и достичь [100] сердец заблудших людей. Безразличие или небрежность в этом деле вызывает неудовольствие Бога.
      Женщина, найдя серебряную монету, "созовет подруг и соседок и скажет; порадуйтесь со мною, я нашла потерянную Драхму. Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся" (Лк. 15:9, 10). Если ангелы Божьи радуются о заблудших, понимающих и исповедующих свой грех и возвращающихся в братскую семью, то насколько же сильнее должны радоваться последователи Христа, которые сами каждый день ошибаются и нуждаются в прощении Бога и своих братьев, видя, что брат или сестра, обманутые ухищрениями лукавого, вставшие на ложный путь и пострадавшие из-за этого, возвращаются в Божью семью!
      Вместо того чтобы отталкивать заблудших, братья должны встретить их там, где они находятся. Вместо того чтобы критиковать находящихся во тьме, для них следует зажечь свой светильник, получив при этом больше Божественной благодати и более ясное понимание Писаний, и своим светом рассеять тьму вокруг заблудших. И если братьям это удастся, а заблудшие осознают свою ошибку и покорятся Божьему свету, их следует принять с радостью, а не с ропотом, и не пытаться внушать им, что они вели себя так отвратительно, что приходилось прикладывать сверхусилия, нервничать и перенапрягаться ради того, чтобы вернуть их. Если чистые ангелы Божьи радостно приветствуют подобное событие, то насколько же больше надо радоваться братьям заблудших, которые сами нуждались в сочувствии, любви и помощи, когда заблуждались и, находясь во тьме, не знали, как помочь себе.
      Блудный сын
      Мое внимание было обращено на притчу о блудном сыне. Сын попросил отца отдать причитающуюся ему часть имения, чтобы распорядиться своей долей по своему усмотрению [101]. Отец удовлетворил просьбу сына, и тот, будучи эгоистом, ушел от родителя, чтобы он не тревожил его своими советами и упреками.
      Сын рассчитывал, что будет счастлив, если использует свою долю наследства для утех и избавится наконец от раздражавших его советов и упреков отца. Он не желал думать ни о каких взаимных обязательствах. Если сын пользовался имением своего отца, то и отец мог предъявлять к нему свои требования как к сыну. Но он не чувствовал никакого сыновнего долга перед своим щедрым отцом и успокаивал свой мятежный, себялюбивый дух мыслью о том, что ему по праву принадлежит часть отцовского имения. Сын потребовал свою долю, хотя, говоря по правде, он ничего не вправе был требовать и ничего не должен был получить.
      Когда же этот эгоист обрел желанную, но совсем незаслуженную долю, он ушел подальше от отца, чтобы никогда больше не вспоминать о нем. Он презирал всякие ограничения и твердо решил развлекаться и наслаждаться, как только мог. Наконец блудный сын истратил на греховные увеселения все, что дал ему отец, но в той стране, где он жил, начался голод, и юноша стал испытывать лишения и нужду. Вот тогда-то он и пожалел об излишествах, о греховных увеселениях и о деньгах, которые он так глупо растранжирил. После блистательной светской греховной жизни он вынужден был заняться унизительным трудом свинопаса.
      Когда блудный сын пал так низко, он, наконец, вспомнил о доброте и любви своего отца, ибо почувствовал в нем нужду. Но нищим и одиноким юноша стал по собственной вине. Его личное непослушание и грех привели к разлуке с отцом. Сын подумал о том, в каком достатке и довольстве живут наемники в доме его отца, тогда как он, порвав все связи с отчим домом, погибает от голода. Нужда и лишения смирили его, и сын решил вернуться к отцу своему и попросить у него прощения. Он так обнищал, что у него даже не было приличной одежды; он был жалок и испытывал голод и лишения.
      Сын еще находился на некотором расстоянии от дома, но [102] отец уже увидел одинокую фигуру путника, и первое, что пришло ему в голову, была мысль: а что если это возвращается мой мятежный сын, который несколько лет назад ушел из дома и предался необузданному греху? В нем пробудились отцовские чувства. Несмотря на то, что налицо были все признаки падения и деградации, отец узнал в сыне свое подобие. Он не стал ждать, пока сын подойдет к нему, но поспешил навстречу ему. Он не упрекал его за греховный образ жизни, навлекший на него столько страданий, но с величайшей нежностью, жалостью и состраданием поспешил предоставить ему доказательства своей любви и прощения.
      Хотя сын был предельно истощен, а на лице его отражалась вся прошедшая распутная жизнь, хотя он был одет в нищенские лохмотья, а его босые ноги почернели от пыли и грязи, в душе отца пробудилось нежнейшее сострадание, когда сын в смирении пал к его ногам. Он не отступил назад, сохраняя собственное достоинство, и не был суров и взыскателен к несчастному. Он не стал напоминать сыну о прошлых грехах и несправедливости, чтобы дать ему прочувствовать, как низко он пал. Он поднял его и расцеловал. Он прижал мятежного сына к своей груди и покрыл его почти обнаженное тело богатой одеждой. Он прижал его к своему сердцу с такой теплотой и излучал такое сострадание и нежность, что если даже сын до этого и сомневался в доброте и любви своего отца, теперь все его сомнения развеялись. Хотя сын признал свой грех еще в тот момент, когда решил вернуться в дом отца своего, то теперь, когда отец устроил ему такой прием, он еще глубже осознал свою неблагодарность. Его сердце, уже до этого смирившееся, теперь было вконец сокрушено при мысли о том, что он злоупотребил любовью такого отца.
      Раскаявшийся сын дрожал при мысли о том, что отец откажется от него, и был явно не готов к такому сердечному приему. Он знал, что не заслуживает этого, и так исповедал свой грех своевольного ухода из отцовского дома: "Я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим" (Лк. 15:18, 19). Он умолял только о том, чтобы его приняли как раба и наемника. Но отец велел своим слугам оказать сыну особые знаки уважения и одеть его так, как будто он всегда был ему послушен.
      Отец сделал возвращение младшего сына поводом для [103] особой радости. Старший сын, работавший в поле, не знал о том, что его брат вернулся, но, услышав звуки веселья и ликования, спросил у слуг, что все это значит. Ему объяснили, что его брат, которого считали мертвым, вернулся, и что отец заколол в его честь откормленного теленка, ибо принял блудного сына, словно он ожил из мертвых.
      Тогда старший брат рассердился и не пожелал войти в дом и приветствовать своего брата. Его негодование было вызвано тем, что неверный брат, ушедший из дома и обрекший его нести в имении отца двойное бремя, которое они должны были бы разделить пополам, теперь принят отцом с такими почестями. Младший брат жил распутно и нечестиво, транжирил деньги, которые дал ему отец, в конце концов впал в нужду, тогда как старший добросовестно выполнял сыновний долг, живя в доме отца. А теперь этот распутник возвращается к отцу, и тот встречает его с таким уважением и почестями, которых он, верный сын, никогда не удостаивался.
      Отец стал умолять старшего сына пойти и принять брата с радостью, потому что он пропадал и нашелся, был мертв во грехе и беззаконии и ожил, к нему вернулось нравственное сознание и он возненавидел свою греховную жизнь. Но старший сын возразил на это: "Вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка" (Лк. 15:29, 30).
      Отец успокоил старшего сына, сказав ему, что он всегда был и остается с ним, и все его имение принадлежит ему, но такое проявление радости вполне оправдано, ибо "брат твой был мертв, и ожил; пропадал и нашелся". Тот факт, что потерянный нашелся и мертвый ожил, перевешивает в глазах отца все остальные соображения и доводы.
      Эту притчу Христос сказал для того, чтобы показать, каким образом наш Небесный Отец принимает заблудших и кающихся. Именно по отношению к отцу была проявлена самая большая несправедливость, однако отец, в сострадании души своей исполненный жалости и прощения, встречает блудного [104] сына с величайшей радостью, потому что его сын, которого он считал умершим для всякой сыновней привязанности, осознал свой тяжкий грех и вернулся к своему отцу, оценив его любовь и признав его требования. Отец знает, что сын, ведший греховную жизнь, а теперь покаявшийся, нуждается в его сострадании и любви. Этот сын пострадал, осознал свою нужду и пришел к отцу как к единственному, кто может восполнить эту величайшую нужду.
      Возвращение блудного сына стало причиной величайшей радости. Жалобы старшего брата объяснимы, но несправедливы, однако именно так зачастую брат поступает с братом. Люди немало делают для того, чтобы дать прочувствовать заблуждающимся их вину и преступление, им непрестанно напоминают об их ошибках. Но заблудшие нуждаются в жалости, в помощи, в сострадании. Они в глубине души сильно страдают, унывают и отчаиваются. И им больше всего на свете необходимо ощутить прощение.
      Труд среди церквей
      В работе, проделанной для церкви в Батл-Крике весной 1870 года, не было той зависимости от Бога, которой требовало это важное дело. Братья Р. и С. не возлагали своего упования на Бога и не опирались в должной мере на Его силу и благодать.
      Когда брат С. считает человека неправым, он часто бывает слишком суров к нему. Он не проявляет того сострадания и участия, которое сам проявил бы к себе при подобных обстоятельствах. Он также подвергает себя опасности неправильно судить и ошибаться, работая с душами человеческими. Работа с людьми - самая важная и деликатная работа, когда-либо порученная смертным; она требует проницательности и ясного суждения. Истинная независимость суждения не имеет ничего общего с поспешностью. Такая независимость ведет к выработке взвешенных, молитвенных, тщательно [105] обоснованных выводов, от которых просто так не отказываются и которые не меняют до тех пор, пока не будет представлено достаточно веских доказательств нашей неправоты. Подобная независимость сделает разум человека спокойным и непреклонным среди господствующих многочисленных ошибок и заставит тех, кто занимает ответственные посты, тщательно изучать все свидетельства, не поддаваться влиянию других людей или окружающей среды и не спешить с выводами без вдумчивого, тщательного изучения всех обстоятельств.
      Разбирательство дел в Батл-Крике было очень похоже на то, как адвокат допрашивает свидетеля - во всяком случае Дух Божий там явно не присутствовал. Некоторые братья, участвовавшие в данном деле, были активными и ревностными; другие - самоправедными и самодовольными, однако их свидетельству все доверяли, и это повлияло на мнение братьев Р. и С. Из-за какого-то мелкого проступка сестер Т. и У. исключили из церкви. Братьям Р. и С. надо было бы проявить достаточно рассудительности и проницательности, чтобы понять, что доводы против их членства в церкви не имели достаточного веса. Обе они уже давно в вере и соблюдают субботу 18 или 20 лет.
      Сестра В., поднявшая вопрос об исключении сестер Т. и У, должна была себе предъявить еще более серьезные обвинения и признать себя еще менее достойной быть членом церкви. Неужели она сама без греха и все ее пути совершенны перед Богом? Всегда ли она проявляет достаточно терпения, самоотречения, кротости, великодушия и выдержанности? Если бы ей не были присущи обычные женские слабости, она могла бы первой бросить камень. Сестры, исключенные из церкви, достойны оставаться в ней; они есть возлюбленные Божьи чада, но с ними поступили неразумно, исключив их без достаточных на то оснований. Есть и другие жены церкви, с которыми обошлись также несправедливо, не прибегнув к небесной мудрости и даже к здравому суждению. Брат С. вот уже на протяжении многих лет демонстрирует свою неспособность правильно анализировать ситуацию и выносить здравые решения, и причиной тому - влияние его жены, которую сатана уже давно использует для своих целей. Если бы этот брат имел по-настоящему независимое суждение, он бы сохранил надлежащее уважение к себе и с подобающим достоинством созидал собственный дом. Когда он попытался вести [106] себя так, чтобы его семья стала относиться к нему с уважением, то перегнул палку: был слишком суров и разговаривал грубо и высокомерно. Осознав через какое-то время свою ошибку, он ударился в другую крайность и полностью отказался от независимого мнения.
      В этом расположении духа он получал сообщения от своей жены, и, не высказывая собственных суждений, легко поддавался ее интригам. Иногда она притворялась великой страдалицей и рассказывала о лишениях, которые якобы переносила, о пренебрежении со стороны братьев в отсутствии мужа. Ее хитрые уловки и умение уходить от прямого ответа вконец запутали ее мужа и ввели его в заблуждение. Брат С. не принял полностью того света, который Господь в прошлом дал ему относительно его жены, - иначе ей не удалось бы так ловко водить его за нос. Много раз она принуждала мужа выполнять свою волю, потому что его жизнь и сердце не были вполне посвящены Богу. У него вдруг возгорался гнев против братьев, и он угнетал их. Его "я" не было распято. Ему следовало бы искренне все свои помыслы и чувства подчинить Христу. Вера и самоотречение могли бы стать надежными помощниками брата С. Если бы он облекся во всеоружие Божье и решил предоставить свою защиту исключительно Духу Божьему и силе истины, то, несомненно, укрепился бы силой Божьей.
      Но брат С. во многом слаб. Если бы Бог потребовал от него разоблачить и осудить ближнего, обличить и исправить брата, сопротивляться своим врагам и уничтожить их - это было бы для него сравнительно легкой и естественной задачей. Но воинствовать со своим "я", смирять желания и чувства своего сердца, исследовать и обуздывать тайные побуждения сердца - это куда более сложная битва. Как безволен он, чтобы оказаться верным в таком сражении! Битва со своим "я" - самая тяжелая из всех битв. Смирить свое "я", подчинить все воле Божьей, отказаться от своих желаний и иметь любовь чистую, мирную, послушную, полную милосердия и [107] добрых плодов - как это непросто! Однако преимущество и долг брата С. - одержать на этом фронте полную победу. Душа должна покориться Богу - иначе она не обновится в познании и истинной святости. Святая жизнь и характер Христа - вот пример, достойный подражания. Он безгранично доверял Небесному Отцу, полностью и безраздельно покорился Его воле. Он пришел не для того, чтобы Ему служили, но чтобы послужить другим; не для того, чтобы творить Свою волю, но волю Пославшего Его. Он во всем покорялся Тому, Кто праведно судит. Спаситель мира сказал некогда: "Сын ничего не может творить Сам от Себя" (Ин. 5:19).
      Он стал бедным и лишил Себя всякой славы. Нередко Он испытывал голод и жажду и изнемогал от трудов, Он даже не имел, где преклонить голову. Когда над Ним сгущались холодные и сырые сумерки, часто земля служила Ему постелью. Однако Он благословлял ненавидевших Его. Какая жизнь! Какой опыт! Можем ли мы, считающие себя последователями Христа, бодро сносить лишения и страдания, как это делал наш Господь - без малейшего ропота? Можем ли мы пить из Его чаши и креститься Его крещением? Если да, то разделим с Ним Его славу в Царствии Небесном. Если нет, то не будем иметь части с Ним.
      Брату С. надо приобрести опыт, без которого он своими неловкими действиями будет причинять лишь вред. Он слишком доверяет тому, что другие говорят ему о заблуждающихся; он склонен принимать решения, исходя из сиюминутных впечатлений, и проявляет суровость, когда надо как можно мягче обходиться с людьми. Брат С. забывает о собственной слабости, и ему очень сложно подвергать сомнению свои действия, даже когда он заблуждается. Когда он решает, что какие-то брат или сестра неправы, он склонен поскорее завершить разбирательство и вынести осуждение, хотя, делая это, он вредит собственной душе и подвергает опасности другие души.
      Брату С. следует по возможности избегать церковных судилищ и не участвовать в решении сложных вопросов. У него есть ценный дар, необходимый в деле Божьем, но ему надо [108] оградить себя от влияния, которое оказывают на него те, кто ему дорог, и из-за которого он теряет способность к здравомыслию и разумному поведению. Этого можно и нужно было избежать. У брата С. слишком мало веры в Бога, он слишком часто думает о своих недугах и укрепляется в неверии из-за того, что концентрируется на отрицательных эмоциях. У Бога достаточно мудрости и силы для тех, кто верует и стремится обрести и мудрость, и силу.
      Мне было показано, что в чем-то брат С. силен, а в чем-то слаб, как малое дитя. Своим обращением с заблуждающимся он немало овец изгнал из церкви. Он уверен в своей способности улаживать конфликты и беспорядки, но не рассматривает вопросы в правильном свете. Он действует неосмотрительно, и его крутой нрав приводит к тому, что он немилосердно и без должного сострадания обращается с согрешающими. Дисциплинируя других, всегда можно переусердствовать. "И к одним будьте милостивы, с рассмотрением; а других страхом спасайте, исторгая из огня, гнушаясь даже одеждою, которая осквернена плотию" (Иуд. 22, 23).
      У требовательности и взыскательности есть сестра-близнец - доброта. Когда требовательность соединяется с добротой, достигается решающее преимущество; но если требовательность отделяется от доброты и нежной любви, можно и самому потерпеть крах, и другим причинить много вреда. В первом случае никого не будут выгонять из церкви, но многих можно будет завоевать добротой и любовью. Брат С. держит наготове словесный евангельский кнут и часто пускает его в дело. Тем самым он не только не побуждает единоверцев к большей ревности и к добрым делам, но, напротив, пробуждает в людях воинственный дух и желание противодействовать его суровости.
      Если бы брат С. ходил во свете, он бы не допускал так много серьезных просчетов. "Кто ходит днем, тот не спотыкается, потому что видит свет этого мира, а кто ходит ночью, тот спотыкается, потому что света нет в нем". Путь послушания - это безопасный путь. "Ходящий по правде идет уверенно". Ходите во свете, и "тогда путь ваш будет безопасен, и нога твоя не преткнется". Те, кто не ходит во свете, исповедуют [109] болезненную, чахлую религию. Брату С. следует понять, насколько важно ходить во свете, даже если это очень тяжело для его "я". Искренние усилия, продиктованные любовью к душам, - вот что укрепляет сердце и развивает добродетели.
      Брат мой, ты по природе независим и полагаешься в основном на себя. Ты слишком переоцениваешь свои способности. Ты молишься Господу, чтобы Он смирил тебя и приготовил к труду на ниве Своей, и когда Он отвечает на твою молитву и проводит тебя через испытания, обязательные для достижения поставленной цели, ты часто даешь место сомнениям и отчаянию и думаешь, что у тебя есть повод для уныния. Когда брат У. предостерегал тебя и удерживал от участия в разбирательстве трудных церковных дел, тебе часто казалось, что он посягает на твою свободу.
      Мне были показаны твои труды в штате Айова. Ты потерпел там решительную неудачу, пытаясь трудиться со Христом. Ты приводил в замешательство и рассеивал бедных овец. У тебя была ревность, но не по рассуждению. Ты трудился не с любовью, а с жесткостью и суровостью. Ты был взыскательным и всех подавлял своим авторитетом. Ты не укреплял больных, не лечил хромых и не перевязывал раненых. Своей неоправданной резкостью и неосмотрительностью ты выгнал некоторых овец из загона, и теперь их уже не вернешь, потому что сердца их ожесточились. Слова, вовремя сказанные, - как золотые яблоки в серебряной оправе. Слова, сказанные не вовремя, подобны опустошительному граду.
      Ты чувствовал себя очень неуютно, когда брат У. предостерегал и обличал тебя, поскольку тебе мнилось, что он посягает на твою свободу. Тебе казалось, что если бы ты был свободен и действовал самостоятельно, то мог бы выполнить важную и нужную работу. Но влияние твоей жены свело на нет твои усилия. Ты не смог хорошо управлять своим домом и не сумел заповедовать детям твоим ходить после тебя путем Господним. Тебе казалось, что ты понимаешь, как управлять домашними делами, но как ты обманывал себя! Ты часто следовал внутренним порывам, что приводило к затруднениям и [110] разочарованиям. Это затуманило твое духовное зрение и духовно ослабило тебя, так что твои труды оказались несовершенными перед Богом.
      Труды братьев Р. и С. в N. оказались преждевременны. Ошибки, допущенные этими братьями в прошлом, должны были охладить их пыл и удержать от участия в деле, которое им было не по силам. У них хватало других важных дел, а создать в том месте церковь оказалось весьма непростым делом. Они попали под перекрестный огонь противоположных мнений, и каждое решение надо было принимать крайне осторожно, с молитвой и размышлениями.