– Но почему… – вырвалось у Конвея, но он тут же смутился и покачал головой. Он-то намеревался изложить Дермоду собственные проблемы и просьбы, а вдруг оказался в положении человека, которого о чем-то собираются попросить.

– Хорошо, доктор, в таком случае я сначала изложу вам суть проблемы, – сказал командующий флотом и кивнул кому-то, кого Конвей не видел на экране монитора. Экран на несколько секунд опустел, после чего на нем возникла толстая серая вертикальная линия. Затем в нижнем ее конце появился объемистый красный кубик, а на противоположном конце – синий кружок. Дермод торопливо пустился в пояснения.

– В данный момент мы почти отчетливо представляем себе первоначальную конфигурацию корабля, и сейчас я показываю вам его форму в упрошенном виде, потому что на более сложные объяснения нет времени.

Корабль имеет центральный стержень, который вы видите в виде серой линии, – объяснил Дермод. – Энергетический отсек и двигатели представлены в виде красного кубика, а система навигации – в виде синего кружка. С того момента, как обитатель корабля впал в бессознательное состояние, все эти системы начали работать в автоматическом режиме. Центральный стержень также был соединен крепежными конструкциями со структурой, которая фиксировала обитаемую спираль. Вы видите, что главные опоры выгнуты вперед в целях компенсации нагрузок, возникающих при старте, полете и посадке.

От серого стержня вдруг выросло множество ветвей, из-за чего тот сразу стал похож на приземистую цилиндрическую елку с ярко-синим шаром на макушке. Затем вокруг «елки» обвилась спираль, созданная соединенными между собой отсеками, за спиралью последовали конструкции, крепящие каждый виток спирали к центральному осевому стержню, в результате чего картинка перестала напоминать елку.

– Диаметр спирали остается неизменным на протяжении почти пятисот метров, – продолжал свои пояснения командующий флотом. – Первоначально витков было двенадцать, а при том, что длина каждого отсека составляет двадцать метров, это означает, что в каждом витке умещались по восемьдесят пребывающих в анабиозе КРЛТ, а всего их было около тысячи.

Витки располагались на расстоянии семидесяти метров один от другого, поэтому общая высота спирали составляла более восьмисот метров. Надо сказать, что такое расположение витков нас сильно озадачило: гораздо проще было бы уложить их плотнее, но теперь мы считаем, что такая конструкция корабля позволяла снизить частоту столкновения с метеоритами и максимально удалить жилые отсеки от источника излучения – реактора, смонтированного на корме. По нашему мнению, гигантский червь был размещен внутри спирали хвостом вперед, чтобы его мыслящий орган находился ближе к корме, дабы после посадки начать выход из корабля. Увы, кормовая часть должна была быть тяжелее и прочнее носовой, поскольку на ней должен был покоиться вес корабля при торможении и посадке, и именно кормовая часть сильнее всего пострадала при аварии. Большая часть погибших КРЛТ находилась именно в кормовых отсеках.

Судя по реконструкции, произведенной компьютером «Веспасиана», корабль налетел на крупный метеор, а встречные скорости оказались таковы, что при крушении разлетелась вдребезги центральная ось – словно пулей навылет прострелили яблоко. Уцелели только мелкие обломки реактора и системы управления. Их хватало для идентификации, но никак не для реконструкции. Силы удара при столкновении хватило для того, чтобы все звенья спирали рассоединились и разлетелись в стороны.

Разлетевшиеся отсеки снова соединились на экране, но возникла не целая спираль – некоторых отсеков недоставало, особенно ближе к корме. Затем с экрана исчезли ось, энергетический отсек и система управления, и осталась только неполная спираль.

– Центральная ось корабля представляет собой массу распыленных обломков, унесенных на много световых лет от места катастрофы, – торопливо продолжал пояснения Дермод. – И мы решили, что поиск и попытка реконструкции оси из обломков – пустая трата времени и материалов, при том, что есть более простой способ решить эту задачу. Для этого требуется присутствие еще одного звездолета имперского класса…

– Но почему вы хотите… – попытался вставить словечко Конвей.

– Я как раз собираюсь объяснить почему, доктор, – резко оборвал его Дермод. Картинка на экране вновь претерпела изменения, а он продолжил пояснения: – Два больших крейсера и «Декарт» встанут в линию друг за другом и соединятся между собой с помощью гравилучей одинаковой мощности. В результате три корабля превратятся в единую прочную структуру, которая заменит отсутствующую ось пострадавшего корабля, а недостающие соединительные конструкции мы также воссоздадим с помощью гравилучей.

При посадке «Веспасиан» окажется внизу, – продолжал Дермод с нескрываемой гордостью. – Наши двигатели способны выдержать вес двух других звездолетов и чужой спирали при торможении и посадке, а «Клавдий» и «Декарт» обеспечат вертикальную устойчивость и примут на себя часть нагрузки за счет включения вертикально направленных гравилучей. После посадки энергетических ресурсов всех трех кораблей хватит как минимум на двенадцать часов, чего нашему гигантскому червяку должно за глаза хватить, как я надеюсь, на то, чтобы покинуть свой корабль. То есть если мы найдем, где его посадить.

Изображение мигнуло, и вместо него на экране появилось лицо командующего флотом.

– В общем, вы теперь понимаете, доктор, – сказал он, – что мне нужен «Клавдий» для того, чтобы воссоздать целостность этой… этой частично нематериальной структуры и проверить ее практичность в условиях невесомости прежде, чем отработать в режиме нагрузок, которые ей придется пережить во время маневра посадки. Столь же срочно нужны расчеты по созданию общей гиперпространственной оболочки трех звездолетов, которой мы намереваемся охватить и спираль, и нырнуть вместе с ней в гиперпространство, пока нас еще отделяет какое-то расстояние от этого треклятого солнца.

Конвей немного помолчал, мысленно содрогаясь от мысли о том, что может случиться в то время, когда три соединившихся гравилучами звездолета попытаются совершить совместный прыжок. Но он не имел права выразить свою озабоченность по этому поводу, поскольку все, что касалось маневрирования звездолетов, целиком и полностью относилось к компетенции командующего флотом, а никак не к компетенции врача. Стоило бы Конвею только заикнуться, Дермод так бы ему и сказал, и был бы совершенно прав. Кроме того, у Конвея своих заморочек хватало по горло, и именно сейчас ему была нужна помощь, чтобы с ними разобраться.

– Сэр, – сказал он смущенно, – предложенное вами решение поистине гениально. Я вам очень благодарен за пояснения. Но тот вопрос, который я хотел задать вам с самого начала, не касается того, почему вам понадобился «Клавдий». Я хотел спросить, почему вам нужна в этом деле моя помощь.

Мгновение командующий флотом непонимающе смотрел на Конвея. Затем выражение его лица смягчилось, и он ответил:

– Прошу прощения, доктор, если я вел себя с вами несколько несдержанно. Дело вот в чем. В соответствии с новой директивой Совета Федерации относительно спасательных операций, осуществляемых «Ргабваром», я обязан при проведении крупномасштабной медицинско-военной операции такого рода испрашивать вашего одобрения на запрашивание дополнительного персонала и ресурсов, в особенности если речь идет еще об одном корабле имперского класса. Полагаю, вы одобряете мой запрос?

– Безусловно, – ответил Конвей.

Дермод довольно кивнул, хотя явно был смущен, но добавил:

– От вас, как от медика, руководящего операцией, требуется только черкнуть – точнее, набрать на клавиатуре несколько слов о том, что «Клавдий» срочно нужен на месте проведения операции для того, чтобы обеспечить ее полную безопасность и хорошее самочувствие вашего пациента. Но вы тоже вызывали меня на связь. Чем я могу вам помочь, доктор?

– Да, сэр, я вызывал вас на связь, и мне действительно нужна помощь, – ответил Конвей и торопливо продолжал: – Вы сосредоточили свои усилия на том, что соединяли отдельные отсеки спирального корабля в правильной последовательности. Теперь я должен буду приступить к соединению отдельных сегментов пациента, и мне придется нарушать порядок их соединения из-за того, что некоторые сегменты погибли при разрушении секций, в которых они находились. В данный момент мы уверены в том, что существо, находившееся в корабле, является общественным, и его индивидуальные сегменты наделены разумом и в благоприятных условиях могут соединяться со своими собратьями. Это гипотеза, сэр, но она нуждается в экспериментальной проверке.

Те существа, которые выпадают из верного порядка соединения, создают серьезные проблемы, – продолжал Конвей. – Их придется извлекать из отсеков и подносить друг к другу, чтобы я мог определить масштаб хирургического вмешательства, необходимого для восстановления группового существа.

– Ну, это скорее ваша работа, чем моя, доктор, – с сочувственной усмешкой проговорил Дермод. – А что вам для этого нужно – конкретно?

«Он совсем как О'Мара, – подумал Конвей, – терпеть не может неконкретного мышления».

– Мне нужно, – ответил он, – два небольших корабля, которые бы доставили сегменты КРЛТ, которые я укажу, и вернули бы их на их места в спирали. Еще мне потребуется корабль с большим грузовым отсеком, куда поместились бы два звена спирали, соединенные друг с другом, а также два извлеченных из этих звеньев сегмента КРЛТ. В отсеке должна быть создана искусственная гравитация и поставлены устройства для выработки фиксирующих гравилучей на тот случай, если пробудившиеся КРЛТ поведут себя неадекватно и агрессивно. Потребуется также персонал, который будет управлять гравиустановками. Я понимаю, что для этого потребуется грузовой отсек одного из самых крупных звездолетов, но мне будет нужен только сам отсек, а звездолет может спокойно заниматься своим делом.

– Благодарю вас, – сухо откликнулся командующий флотом и умолк, чтобы выслушать кого-то, кто в этот момент к нему обратился. Немного погодя он продолжал: – Можете воспользоваться передним грузовым модулем «Декарта». Члены экипажа этого звездолета окажут вам необходимую помощь. Для доставки ваших КРЛТ вам будут выделены два катера. Еще что-нибудь?

Конвей покачал головой.

– Только новость, сэр. Эксперты из архива Федерации полагают, что разыскали родную планету КРЛТ, но, по их мнению, она более не обитаема в связи с серьезными изменениями орбиты ее вращения и произошедшими в результате этого сильнейшими сейсмическими аномалиями. Департамент заселения планет подыскал для КРЛТ новое место и сообщит нам координаты этой планеты, как только специалисты будут полностью уверены, что тамошние условия полностью подходят для КРЛТ. Так что нам будет куда доставить нашего «Шалтая-Болтая», как только удастся его собрать.

Между тем, – вполне серьезно проговорил Конвей, – все говорит о том, что аварию потерпел не просто корабль, который летел в направлении новой колонии, а судно, которое уносило с родной планеты ее последних уцелевших обитателей.

Конвей взволнованно осматривался по сторонам, стоя внутри громадного грузового отсека «Декарта», и думал о том, что если бы знал, что соберется столько зрителей, то попросил бы, чтобы ему предоставили более вместительный операционный театр. К счастью, одним из зрителей был командир корабля, полковник Окосси, который не позволял никому вертеться под ногами и добился того, что на той части палубы, где разместили два соединенных между собой звена спирали, не было никого, кроме Мерчисон, Нэйдрад, Флетчера, Приликлы и его самого. В одном Конвей не сомневался: независимо от того, станет ли первая попытка соединения между собой двух сегментов КРЛТ удачной или медиков постигнет фиаско, ему было нечего надеяться на то, что результат операции останется в тайне.

Он облизнул пересохшие губы и тихо сказал:

– Рассоедините цилиндры и разведите их на три метра друг от друга. Доведите искусственную гравитацию до земной нормы, но медленно, постепенно, а показатели атмосферы – по давлению и составу до нормы, благоприятной для КРЛТ. Показатели у вас есть.

Не спуская глаз с соединенных торцами звеньев спирали, Конвей чувствовал, как прилегает к телу скафандр и нарастает давление на ступни. Затем торцевые диски вдруг мгновенно выскочили из пазов и со звоном упали на палубу, подобно огромным брошенным монетам. Теперь отсеки были открыты с обоих торцов, и сегменты КРЛТ получили возможность либо двинуться навстречу друг другу, либо в разные стороны, либо перебраться из одного отсека в другой.

– Все верно! – воскликнул Флетчер. – Когда спиралевидный корабль во время полета вращается, центробежная сила удерживает КРЛТ около дальней поверхности отсека, а когда вращение прекращается в условиях реальной гравитации и атмосферы, герметично закрытые диски выпадают из пазов, и тогда эта зверюга – прошу прощения, коллективное существо, покидает корабль, перебираясь вдоль стенки в направлении кормы, пока не доберется до поверхности. Датчики гравитации и давления подсоединены к контейнерам с анабиотическим препаратом, доктор, поэтому вы только что воспроизвели условия для выхода КРЛТ из анабиоза при посадке на поверхность планеты.

Конвей кивнул и спросил:

– Приликла, ты что-нибудь улавливаешь?

– Пока нет, друг Конвей, – отозвался эмпат.

Они подошли поближе, чтобы заглянуть внутрь двух отсеков. Оба их обитателя лежали неподвижно, их боковые конечности безжизненно свисали вниз. Но вот одно из громадных цилиндрических туловищ дрогнуло, и вдруг оба фрагмента величественно тронулись навстречу друг к другу.

– Назад, – распорядился Конвей. – Приликла?

– Сознание возвращается, друг Конвей, – ответил эмпат, дрожа от собственного волнения и от волнения, которое испытывали все окружающие. – Но медленно. Видимые нами движения инстинктивны, непроизвольны.

По мере того как передний конец одного сегмента КРЛТ приближался к заднему концу другого, органическая пленка, покрывавшая противолежащие торцы, начала размягчаться, растворяться, а потом и вовсе исчезла. Посередине торцевой поверхности того сегмента, что двигался вперед передним торцом, образовалась коническая выпуклость со сглаженной вершиной. Эту выпуклость окружали мышцы, ходившие медленными, плавными волнами и постепенно образовавшие множество небольших выпуклостей и впадин. На противолежащей торцевой поверхности второго сегмента образовались собственные выпуклости и впадины, соответствующие тем, что появились у первого сегмента КРЛТ, а также четыре крупных треугольных лоскута, раскрывшихся подобно лепесткам неведомого цветка. А потом сегменты соединились между собой, и место их соединения стало практически невидимо.

«А я еще переживал, как мы будем их соединять между собой! – не веря собственным глазам, подумал Конвей. – Главное-то в том, как их теперь расцепить!»

– Не стали ли мы свидетелями совокупления, целью которого является размножение? – спросила Мерчисон, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Друг Мерчисон, – сказал Приликла, – эмоциональное излучение обоих существ не позволяет высказать предположение о том, что между ними имел место сознательный или непроизвольный половой акт. Ближайшая аналогия, которую я мог бы провести, – это ощущения ребенка, который обрел физическую поддержку родителя. Между тем в физической близости и психологической поддержке нуждаются оба существа. Они испытывают чувства смятения и потери, и эти чувства настолько единообразны, что объяснить их можно только объединенным сознанием.

– Операторы гравиустановок, – торопливо проговорил Конвей, – растащите их, но очень осторожно!

Конвея несказанно порадовало увиденное зрелище. Это означало, что при благоприятных условиях сегменты, являющиеся составными частями единого коллективного существа, соединятся без посторонней помощи, естественным путем. Единственным препятствием для воссоединения могло стать то, что некоторых сегментов недоставало. Однако Конвей не хотел, чтобы эти два сегмента окончательно соединились преждевременно. КРЛТ следовало вернуть в состояние анабиоза и водворить на прежние места внутрь отсеков. В противном случае они так бы и остались сиротами, отделенными от группового существа.

Однако, несмотря на то что операторы гравиустановок уже перешли к более решительным действиям, сегменты КРЛТ упрямо отказывались рассоединяться. Вместо этого они демонстрировали явное возбуждение, пытались окончательно выбраться из отсеков, а их эмоциональное излучение начало серьезно беспокоить Приликлу.

– Мы должны повернуть процесс вспять и… – начал Конвей.

– Датчики реагируют на показатели гравитации и атмосферного давления, – поспешно прервал его Флетчер. – Мы не можем эвакуировать КРЛТ из отсека, не убив их, но если мы отключим искусственную гравитацию, только это позволит…

– Механизм открывания торцевых дисков также был подсоединен к датчикам, – сказал Конвей, – и мы не сможем поставить диски на место, не разрубив сегменты на месте их соединения – вернее, в неправильном месте.

– Это позволит приостановить приток препарата, выводящего КРЛТ из состояния анабиоза, и тогда они снова уснут, – закончил свою мысль Флетчер. – Иглы по-прежнему находятся в теле обоих существ, соединительные трубки гибкие, их целостность не нарушена, хотя долго им не продержаться, если мы будем стоять и смотреть на то, как эта парочка выбирается из отсеков. Доктор, я так думаю, что если мы зажмем стопорами трубки, ведущие к резервуарам с веществом, способствующим выходу из анабиоза, то можно будет обойти механизм закрывания дисков, и тогда снова начнет действовать препарат, под воздействием которого они опять уснут.

– Но тогда вам придется работать внутри отсеков, – возразила Мерчисон, – рядом с двумя здоровенными и разозленными КРЛТ.

– Нет, мэм, – покачал головой капитан. – Я – не законченный тупица и не ксенофоб, и работать я буду через отверстие в наружной обшивке. Это займет около двадцати минут.

– Слишком долго, – сказал Конвей. – За это время они выберутся из отсеков. Мы можем рассчитать дозу препарата, необходимую для того, чтобы снова вогнать их в анабиоз. Могли бы вы просверлить оболочку резервуара, невзирая на датчики и реле, и извлечь из него нужное количество препарата?

Последовала короткая пауза. На лице Флетчера яснее ясного была запечатлена его мысль: «Как же я сам до этого не додумался?»

– Конечно, доктор, – сказал он.

Но даже тогда, когда все было подготовлено для того, чтобы ввести КРЛТ анабиотическое вещество, беды не закончились. Операторы гравиустановок никак не могли обеспечить обездвиживание КРЛТ при том, чтобы одновременно не превратить в лепешки работающих рядом с ними медиков. Единственный возможный компромисс состоял в том, чтобы создать двухметровую зону по обе стороны от операционного поля, где бы на врачей не действовали фиксирующие гравилучи. Но это, в свою очередь, означало, что четырехметровый отрезок объединенного туловища КРЛТ остался без фиксации, и отрезок этот дергался, извивался, размахивал боковыми конечностями – словом, всем своим видом красноречиво давал понять, что не желает, чтобы к нему прикасались всякие чужаки и тыкали в него иголками.

Несколько раз Конвея отбрасывало в сторону от непослушного пациента, а один раз, если бы его вовремя не предупредил Флетчер, он мог бы лишиться шлема, а с ним заодно – и головы. Мерчисон ворчливо заметила, что преимущество работы с трупами, независимо от того, к какому виду они принадлежали при жизни, состоит в том, что они не нападают на патофизиологов и не одаривают их синяками и шишками. Но в конце концов Нэйдрад обвила своим длинным, гусеницеподобным телом одну конечность, Флетчер с Окосси повисли на другой, упорно пытавшейся заслонить операционное поле, Мерчисон постаралась крепко держать на месте сканер, а Конвей оседлал КРЛТ, как строптивого неоседланного коня, и ему удалось попасть иглой шприца в нужный кровеносный сосуд и ввести нужное количество препарата до того, как КРЛТ в очередной раз дернулся и выбил шприц из рук Конвея.

Через несколько секунд Приликла, которому природная хрупкость не позволяла держаться вблизи от этой зоны сумасшедшей физической активности, сообщил со своей боевой позиции под потолком отсека о том, что существо засыпает. Когда все отошли в сторону и посмотрели на то, как ведет себя второй из соединившихся сегментов, то убедились в том, что его движения стали не такими резкими.

К тому времени, как та же самая процедура была проделана со вторым сегментом КРЛТ, существа разъединились. С поверхности соединительных торцов исчезли все выпуклости, впадины, лоскуты, она разгладилась, начала источать прозрачную жидкость, которая, застывая, превратилась в тонкую пленку. Операторы гравиустановок осторожно подняли оба сегмента КРЛТ и вернули в отсеки. Конвей распорядился, чтобы искусственную гравитацию понизили до нуля, и потом удалось без труда запечатать отсеки дисками. Затем давление в грузовом отсеке постепенно понизили, чтобы убедиться в том, что при преждевременном открытии отсеков из них не произошло утечки воздуха. Утечки, как выяснилось, не произошло.

– Пока все хорошо, – сказал Конвей. – Верните отсеки на их места в спирали и доставьте сюда следующие два отсека.

Первые два сегмента находились в примыкающих друг к другу отсеках, и их соединение прошло автоматически, естественным путем. А вот следующие два отсека располагались не по порядку, между ними в свое время находился отсек, который при аварии сильно пострадал, а его обитатель погиб. Конвей сильно опасался того, что сродство двух новых сегментов КРЛТ может оказаться не таким близким.

Однако сегменты срослись точно так же стремительно и естественно, как первые два. Процесс выхода из анабиоза прервали вовремя, не дав КРЛТ окончательно прийти в сознание во избежание второго раунда межвидовой борьбы, и снова ввели их в спячку. Приликла оповестил коллег о небольшом всплеске эмоционального излучения при первичном контакте двух сегментов и сказал, что это было временное чувство разочарования. Но главным было то, что и эти сегменты КРЛТ оказались способными к соединению, а следовательно, можно было обойтись без недостающего звена при восстановлении целостности спирали.

Конвей нервничал. Его тревожило то, что все идет так гладко. Что-то беспокоило и Приликлу – Конвей давно научился различать реакции эмпата на его собственные чувства и на чувства окружающих.

– Друг Конвей, – сказал Приликла в то время, когда они ожидали прибытия третьей пары КРЛТ, – первые два сегмента были относительно незрелыми, и отсеки, внутри которых они находились, были взяты из передней части спирали, то есть из хвостового отдела КРЛТ, если рассматривать его как единое целое. Вторая пара сегментов поступила из той части спирали, которая находится ближе к корме. Полученные нами сведения, которые подтверждены данными о родной планете КРЛТ, позволяют высказать предположение о том, что хвостовые сегменты этого группового создания являются существами, не достигшими зрелого возраста – скорее всего это юные особи, а головные сегменты являются более взрослыми существами, более опытными и обладающими самым высоким интеллектом из всех сегментов КРЛТ, поскольку именно они отвечали за управление кораблем и выходом из него после посадки.

– Согласен, – проговорил Конвей, желая, чтобы Приликла скорее высказал свои соображения, какими бы неприятными они ни были, вместо того чтобы ходить вокруг да около.

– КРЛТ, обитающие ближе к корме, друг Конвей, – продолжал эмпат, – должны быть старше. Те же два сегмента, с которыми мы только что расстались, судя по их эмоциональному излучению, еще моложе предыдущих двоих.

Конвей глянул на Мерчисон. Та, как бы защищаясь, проговорила:

– Я не знаю, почему это может быть так, простите. Не подсказывают ли ответа на этот вопрос сведения насчет родной планеты КРЛТ, если речь действительно идет об их родной планете?

– Я почти уверен в том, что речь идет именно об их родине, – ответил Конвей задумчиво, – потому что другая такая планета вряд ли отыщется. Однако сведения устаревшие, разрозненные, они получены задолго до того, как на орбите этой планеты был собран и стартовал от нее спиралевидный корабль. А мы были слишком заняты в то время, как «Тирель» доставил эти сведения, и пока их толком не обсуждали.

– У нас есть полчаса, – напомнила Мерчисон, – до прибытия следующей парочки.

За много столетий до образования Галактической Федерации эврилиане приступили к освоению космического пространства. Ими двигало сильнейшее любопытство, к которому, однако, примешивалась необычайная осторожность, то есть настолько необычайная, что по сравнению с эврилианами цинрусскийцы, к коим принадлежал Приликла, в сравнении с ними были просто-таки отъявленными храбрецами. Код физиологической классификации эврилиан звучал как МСВК. Это были привычные к невысокой силе притяжения трехногие создания, смутно напоминавшие аистов, чьи крылья в процессе эволюции превратились в манипуляторные конечности со множеством пальцев. Они были и оставались лучшими наблюдателями в Галактике, и свое извечное любопытство удовлетворяли посредством использования датчиков и зондов дальнего радиуса действия. За счет применения такой аппаратуры они избегали того, что их присутствие становилось известным крупным и наделенным, по мнению эврилиан, опасно значительной мышечной массой представителям других видов, как разумных, так и неразумных, коих они изучали.

Во время своих странствий эврилиане обнаружили звездную систему, единственная обитаемая планета которой следовала по орбите с необычайно высоким эксцентриситетом, что вынудило тамошнюю флору и фауну адаптироваться к условиям окружающей среды. Летом там в полярных джунглях царили жара и влажность, а зимой – такой мороз, что по идее все живое там должно было вымирать. Впервые эврилиане наблюдали за этой планетой зимой и были готовы признать ее необитаемой, но затем их датчики показали, что под шапками полярных льдов обитают разумные существа, наделенные высочайшим интеллектом и достигшие высокой степени развития техники. В ходе более тщательных исследований было установлено, что существа, обитавшие подо льдом, были живы и ожидали наступления весны, чтобы выйти из спячки, как, впрочем, и вся прочая животная и растительная жизнь планеты.

Только с наступлением на полюсах весны эврилиане стали свидетелями того, что представители цивилизации, на зиму впадавшие в спячку, не кто иные, как крупные червеобразные существа, зимой лежавшие подо льдом внутри и вокруг городов.

– На основании этих сведений можно сделать вывод о том, – продолжал свой рассказ Конвей, – что речь идет о коллективном существе, которое, по пока не до конца понятным причинам, до начала спячки должно распадаться на отдельные сегменты. Поскольку спячка – это естественное состояние для этих существ, задача ее искусственного продления и выхода из нее, с медицинской точки зрения, для них должна была быть относительно несложной.

В течение следующего года, – продолжал он, – эврилиане наблюдали несколько обитателей планеты в бодрствующем состоянии. Существа занимались своими делами в составе небольших групповых сообществ, находясь под куполами, обеспеченными подогревом, под толщей полярных льдов. Это означало, что в спячку местные жители впадают только тогда, когда она становится вынужденной. Исходя из этого, на той новой планете, которая будет избрана для КРЛТ, нет необходимости воссоздавать крайности их родного климата. КРЛТ подойдет любая планета, где погода летом будет примерно такая же, как у них на родине. Не будь это так, им можно было бы и не думать о попытке колонизации какой-нибудь другой планеты. Становится понятным и то, почему КРЛТ, прежде объединявшиеся в сравнительно небольшие сообщества, в конце концов стали коллективным существом.

Еще в то время, когда за КРЛТ наблюдали эврилиане, КРЛТ, невзирая на высокие достижения в области техники, не жили, так сказать, по своему усмотрению. Они обитали на невероятно суровой планете, где не было четкой границы между хищными животными и растениями. Для того чтобы КРЛТ вообще уцелели как вид, они должны были рождаться хорошо сформированными физически и оставаться как можно дольше под защитой родителей. В итоге КРЛТ появлялись на свет, достигая юношеского возраста, а к этому времени они уже успевали постичь азы науки выживания и знали, как помочь выжить родителям.

Каждую зиму КРЛТ делились на сегменты, и тогда засыпала вся жизнь на планете, и им ничто не грозило, а весной юные особи воссоединялись с родителями, чтобы вернуться к урокам выживания. Юные особи, на этой стадии развития являвшиеся исключительно женскими, рано достигали зрелости и производили на свет детей. Ребенок соединялся со взрослой особью, которая к этому времени начинала менять пол на мужской. В итоге за взрослой особью образовывалась длинная цепочка существ убывающего возраста и опыта.

– Мозг КРЛТ образует часть центрального нервного ствола, который при соединении сегментов между собой соединяется с мозгом сегментов, располагающихся впереди и позади, посредством соответствующих поверхностей, – продолжал пояснения Конвей. – Поэтому отдельный сегмент обучается не только на основании собственного опыта, но и благодаря опыту всех сегментов, расположенных впереди него. А это означает, что чем больше в составе группового существа индивидуумов, тем интеллектуальнее его предводитель – мужская особь, и сегменты, расположенные непосредственно следом за ним. Если головная особь, самая старшая и мудрая в составе группового существа, в силу каких-то причин гибнет, ее роль принимает на себя следующая по порядку мужская особь.

Мерчисон тактично кашлянула и сказала:

– Если сейчас кто-нибудь пожелает высказаться на предмет физического или интеллектуального превосходства мужских особей над женскими, имейте в виду: я плюну тому существу, независимо от его половой принадлежности, в глаз.