9

«Морской Ястреб», — именно так, с некоторым вызовом, назвал свое судно Дервент, — отправился в плавание почти в полдень. К счастью, погода стояла отличная, так что даже самые незакаленные и непривыкшие к походам по водным просторам путешественники почти совсем не страдали от морской болезни.

Когда корабль взял курс на север и понесся на всех парусах в сторону города Стейн, надеясь достичь его еще до наступления темноты, Феррагамо воспользовался этим временем, чтобы устроить своего рода экзамен тем знаниям и впечатлениям, которые Марк вынес из чтения «Саги о Служителях». Надо сказать, что события последних дней отодвинули на второй план некоторые темы и вопросы из «Саги о Служителях», так взволновавшие почти всех изгнанников, когда они познакомились с содержанием «Саги». Чародей заинтересовался и даже был несколько обескуражен тем, как воспринял его ученик содержание прочитанной им книги и какую связь обнаружил он между этим содержанием, текстом древней рукописи, найденной на пергаменте, и событиями настоящего времени, главными действующими лицами которых все они являлись.

Поначалу Марк был не очень словоохотлив и не расположен говорить на подобные темы, однако Феррагамо не отставал от своего намерения, так как безошибочно догадывался, что если они, воспользовавшись удачно подвернувшейся им возможностью поговорить подробно, обстоятельно и без помех, изложат друг другу все свои выводы и соображения и договорят недосказанное, то это несомненно поможет им обоим в достижении поставленной цели.

— Очень странно, — произнес принц, задумчиво глядя вдаль, — но я умом ясно понимаю и знаю, что раньше мне никогда не доводилось видеть, держать в руках и, более того, читать той древней книги, о которой вы говорите, но у меня такое ощущение, будто, тем не менее, я всегда знал содержание «Саги о Служителях».

— Ну что ж, это говорит о том, что вы смышленый мальчик, то есть… бываете им иногда, — заметил чародей, рассматривая Марка с некоторым удивлением. — Следует признать, что некоторые места в книге и пергаменте, действительно, кажутся явным предсказанием, пророчеством.

— Нет, не совсем так. Самое главное, что во мне пробудилось ощущение, будто я, действительно, принимал участие в описанных в книге событиях. Мне временами кажется, что я как раз и был тот самый Воин-Призрак. Интересно, вы, Феррагамо, не знаете, как его звали на самом деле, какое у него было собственное имя?

Марк, снова устремивший свой задумчивый взгляд далеко в море, не заметил, какое странное выражение промелькнуло на лице Феррагамо и каким усилием воли чародей заставил себя ответить принцу на это:

— Нет, не помню. — Помолчав немного, Феррагамо добавил: — Об этом вы сможете узнать из другой подобной книги. Я знаю, что она существует, и в ней идет речь о легендах и былинах, переписанных из разных еще более древних источников и устных сказаний. Вполне возможно, что написанное в какой-то мере искажает первоначальный текст или оригинальное повествование из устных преданий.

— И тем не менее, я знаю точно, я чувствую, что все эти легенды и сказания — быль! — взволнованно воскликнул Марк с дрожью в голосе. Феррагамо взглянул на него пристально и собрался было что-то ответить принцу, но тот опередил чародея и продолжил: — Вы, Феррагамо, сказали как-то, что Служителями назвали себя те люди, которые помогли добрым чародеям в войне против Колдуна-Злодея.

— Да, это так. Следует лишь добавить, что Служители еще долго жили на Земле и после окончания Великой Войны Чародеев.

— Не означает ли это, что Воин-Признак был один из тех самых Служителей и что начало его существованию было положено уже в эпоху Великой Войны Чародеев?

— Совершенно верно.

— Очень странное название придумали для себя те древние герои-воины: — «Служители»!

— Я бы не сказал так. Это были великие люди, воины-герои и они посвятили свою жизнь великому делу.

Феррагамо помолчал немного, предоставляя возможность Марку поразмышлять о сказанном, и через некоторое время осторожно спросил принца:

— А как бы вы объяснили самому себе, если это возможно, почему вас так напугала прочитанная вами книга «Сага о Служителях», или, лучше будет сказать, почему она произвела на вас такое странное впечатление?

— Вовсе нет, я нисколько не испугался! — попытался Марк возразить, но тут же заколебался и после некоторых раздумий признался. — Да, конечно, меня она напугала. Я просто не сумел справиться с собой. Я попытался бросить чтение, но не мог оторваться от книги.

— А возникали ли какие-нибудь видения в вашем воображении во время чтения?

— Да, но это не было в моем воображении, в прямом смысле слова, точнее будет сказать, эти видения возникли в моей памяти, или, я не знаю, как еще точнее сказать. У меня такое ощущение, что все это я давно уже видел во сне, и мне как бы это было давно знакомо. Впечатление такое, что я как бы смотрел пьесу на историческую тему, увиденную глазами других людей, а, может быть, и не так вовсе.

— И вы запомнили что-нибудь из этих видений, и, главное, кого-нибудь из основных персонажей в них?

— Нет, не удалось, да я и не старался.

— Но один из них был особенно заметен и запомнился все же, не так ли?

— Правильно! И мне хотелось почаще его видеть, так как я знал, что эти видения закончатся, когда я очнусь. Но я не сумел запомнить. Да и как это могло быть?

— Я тоже не знаю.

— А вам известно, чем закончилась вся эта история?

— Да!

— Я так и знал, — промолвил Марк убежденно, — но мне не довелось дочитать до конца книгу. Я почувствовал, что со мной происходит что-то странное, и потом вдруг услыхал, как Кория спрашивает меня с беспокойством, не заболел ли я. Должно быть, я совершенно обессилел или еще что-нибудь в этом роде.

Последнюю фразу принц произнес, запинаясь и почти бессвязно.

— Мне кажется, несколько дней после этого вы были слишком взвинчены и удручены прочитанным, — сочувственно проговорил чародей.

— Наверно, на меня было забавно смотреть со стороны, — попытался Марк пошутить над собой бодрым тоном. — Довольно долгое время ваша книга и ваши фокусы… я имею в виду ваши колдовские заговоры, — быстро поправил себя принц, увидев, как нахмурились брови чародея, — держали меня в напряжении. Сейчас же, в настоящий момент, уже сам я, и не по сне, а наяву, в реальной действительности, принимаю участие в опасном и благородном деле, не менее великом, чем те истории, о которых я прочитал в книге.

— Да!… Такое не часто случается. Переписчики легенд и сказители имели отвратительную привычку выкидывать из переписываемых или пересказываемых былин и сказаний те отрывки, которые им казались неприятными или невыгодными.

— И что самое опасное, — добавил Марк, — они опускали детали, подробности, считая, что те не имеют большого значения, а между тем именно детали нередко играют важную роль. Мы ведь отправились на поиски Фонтейны, не так ли?

— Мы должны, обязаны сделать это!

— Совершенно верно, именно мы должны, мы обязаны, — повторил принц с видимым удовольствием эти слова Феррагамо, а на лице его появилось несвойственное ему выражение решимости и даже свирепости.

В этот самый момент разговор между чародеем и Марком неожиданно прервал громкий крик, донесшийся с кормы парусника. Собеседники быстро оглянулись и увидели, как мелькнули ноги упавшего за борт человека. Корабль завертелся на месте, закачался, отчего люди чуть было не упали, а паруса бешено и беспорядочно заколыхались и захлопали.

Раздался всплеск и вслед за тем воздух наполнился проклятиями, которые перекрыл зычный голос капитана Бирна, отдававший приказы трем своим членам экипажа. Оснастка судна была быстро приведена в порядок, а сам парусник выровнялся, благодаря тому, что капитан своевременно бросился к рулю и удержал его от беспорядочного вращения.

Марк кинулся к корме, а Брандел выскочил из каюты, где отдыхал и, попытавшись остановить брата, спросил:

— Что случилось?

— Кто-то упал за борт, — ответил ему Марк, не останавливаясь.

— Это Ансар, — крикнул Орм, — он стоял у руля!

Марк добежал до кормы и увидел принца Ансара, захлебывавшегося и беспорядочно барахтавшегося в лениво катившихся по морю волнах.

— Проклятый идиот! Чуть было не перевернул нас! — прорычал Бирн, выравнивая курс судна. — Надо выловить его поскорее из воды.

— Он хорошо плавает и не утонет, — сказал Марк.

— Да, конечно, но ведь вода-то очень холодная и в ней долго не продержишься.

Марк, поначалу воспринявший всю эту сцену как повод для шуток, после слов капитана посерьезнел и стал требовать от него, чтобы он поскорее бросил конец веревки или каната за борт в помощь попавшему в беду Ансару.

Все, кто был на палубе, внимательно следили за тем, как оказывается помощь упавшему за борт принцу и наперебой предлагали свои услуги. Наконец, веревка была брошена Ансару, его подтянули к кораблю, подняли на борт и тут же на палубе заставили поменять намокшую одежду.

— Очень сожалею, сэр, — обратился капитан Бирн к чародею, когда судно продолжило нормальное плавание в нужном направлении, — но Ансар сказал мне, что раньше он ходил под парусами и умеет управлять судном. Поэтому, когда он попросил меня позволить ему постоять у руля, я поначалу не согласился. Но он стал настаивать и почти приказал мне уступить ему место за рулем, я спасовал перед его знатным происхождением и не смог отказать ему решительно.

Голос капитана пресекся от волнения и смущения.

— Бирн, на этом судне вы — единственный хозяин и командир. Во всем, что касается управления судном, должны приказывать только вы и никто больше, и я со всей строгостью предупрежу об этом нашего легкомысленного, несерьезного юношу.

Феррагамо отправился в каюту Ансара с суровым выражением на лице.

— Что случилось? — спросил Марк обеспокоенно.

— Ансару захотелось сменить галс, то есть повернуть судно, но, оказывается, он этого не умеет делать. Он не справился с ветром и волной, и руль вырвался из его рук, — ответил Бирн и выругался. — Больше это не повторится, я не допущу, — добавил он.

— А с ним самим все в порядке?

— Да, конечно. Скоро ему можно будет подняться на палубу. Он немного переохладился, — добавил Бирн со злорадством.

Через некоторое время на палубу вышел Ансар с виноватым и покорным видом. Он попросил прощения у капитана Бирна, однако было совершенно очевидно, что так поступает он по явному приказанию Феррагамо, так как интонация у юноши была неискренняя. Соответственно, и прощение, которое он получил, также было не очень искреннее.

Остальная часть дня до сумерек прошла без особых приключений, и к заходу солнца судно бросило якорь недалеко от города Стейн. Двое матросов на весельной шлюпке переправили Феррагамо, Шилла и Бонета на берег, а остальные начали готовиться к ночлегу на борту. Сошедшие на берег через час с небольшим вернулись на судно с некоторыми новостями.

— Нам рассказали много ужасных историй об этом диком лесе, — объявил Шилл, — но никто из рассказчиков не знает, где находится лагерь разбойников, и даже понятия не имеет об этом. Говорили нам также, что в лесу несколько шаек грабителей.

— Из всего, что мы сумели разузнать, вытекает, что здесь нет никаких новых сведений из столицы Стархилл, — добавил Феррагамо, — но зато много всевозможных слухов о нашей экспедиции! Мне кажется, мы можем спокойно провести ночь на борту нашего судна. Но на рассвете нам следует уйти отсюда. «Морской Ястреб» укрыл на ночь путешественников, большая часть из которых впервые ночевала на судне в море, под открытым небом. К счастью, погода стояла теплая, так что почти все легли прямо на палубе, завернувшись в плащ или попону. Можно сказать, что из всех, кто находился на корабле, был доволен ночлегом лишь Сов, который в качестве насеста для себя выбрал рею на мачте, а также Пушок, который, свернувшись в клубочек, пристроился рядом с глядевшим задумчиво на звезды хозяином. Наступила тишина, и только храп Брандела раздавался над затихшей палубой, заглушая шлепки морских волн, разбивавшихся о корпус судна, журчание воды, стекавшей по его обшивке, а также скрип такелажа, рангоутов и якорной цепи «Морского Ястреба», покачивавшегося на волнах от слабых порывов ветра.

«Что мешает вам спать? — послышался вопрос в мурлыканье кота. — А вот Бренди всегда дрыхнет без задних ног. Он, в отличие от вас, Марк, не позволяет мимолетным размышлениям, чувствованиям или воображению нарушать покой своего тела. Единственное, что его по-настоящему волнует, это чтобы у него всегда была возможность есть, пить и спать. Из него мог бы получиться самый настоящий кот».

Пушок фыркнул, вздохнул и продолжал:

«Вам, наверное, кажется, что я чем-то недоволен и поэтому брюзжу. Если это так, то вы меня обижаете… В последнее время вы, я вижу, такой тихий и спокойный. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы снова надумали читать ту самую книгу. От нее вы становитесь сами не свой… А знаете, я ведь даже хотел спрятать ее. Наверно, мне следовало бы так и сделать. Но я подумал: а зачем?… Но хватит, я не хочу больше думать об этом!»

В голову Пушка пришли новые мысли; кот засопел и замурлыкал дальше:

«Глупо стараться забыть обо всем на свете. Наоборот, вам следует кое о чем вспомнить, чтобы суметь забыть неприятное. Я вижу, вы меня не поняли. Дело в том, что вы стали скрытничать. Раньше вы не вели себя таким образом, и никаких секретов между нами не было».

Пушок снова обиженно фыркнул. Марк пожалел кота и постарался успокоить его:

«Дорогой друг Пушок, я не хотел тебя обидеть и делал это не умышленно. Есть во мне что-то такое, что я еще не умею контролировать».

В ответ на это неразлучный спутник Марка еле заметно пошевелил лапкой, и в его кошачьей породе подобный жест соответствовал тому случаю общения между людьми, когда собеседнику не нашедшему подходящих слов для своей реплики, остается лишь пожать плечами. Когда эта короткая немая сценка закончилась, кот обратился к принцу:

«Если вы не постараетесь поскорее уснуть, то имейте в виду, скоро взойдет солнце, и вы встретите новый день уставшим и невыспавшимся. Хотите, я спою песню, чтобы убаюкать вас?»

— «Нет, нет! — ответил ему Марк, улыбнувшись. — Я достаточно наслушался твоих песен».

— «Ну, вот, опять бестактность! — обиженно дернулся всем телом Пушок. — Поймите же, что среди тех, кто знает толк в кошачьем пении, считают, что у меня очень красивый голос».

— «Кота с таким голосом лучше выбросить за борт».

— «Глупости! Всякий моряк знает, что корабль без кота — не корабль. Так что здешнему экипажу очень даже повезло…»

Вдруг внимание кота привлек сидевший на рее Сов:

«Ой, что это такое? Зачем это ночное чучело уселось там? Боже ж ты мой, что сделают с ним завтра проголодавшиеся чайки!»

— Ну, как мне уснуть! — рассмеялся вслух Марк. — Ты же болтаешь без умолку!

Вслед за этим оба неразлучных друга надолго замолчали, каждый думая о чем-то своем. Когда кот, наконец, уснул, его мурлыканье сделалось почти бесшумным.

С восходом солнца якорь был поднят, а к полудню судно достигло устья реки Гринвотер. Большей частью эта река протекала по дремучему лесу, где разбойники удерживали в плену принцессу Фонтейну, однако свое начало она брала в самом центре горного массива Виндшилл. Это была большая и полноводная река, которая даже в засушливое лето приносила в море много-много воды. Устье Гринвотер было широкое и очень удобное для стоянки, поэтому «Морской Ястреб» бросил якорь именно здесь. Посоветовавшись, путешественники решили продолжить плавание и идти вглубь леса. Примерно через три мили река суживалась настолько, что росшие по обоим ее берегам многочисленные деревья переплетались своими ветками между собой и образовали некое подобие купола над руслом реки. Быстрое течение и отсутствие ветра затрудняли продвижение судна, и вскоре Марку показалось, что пешком по берегу он смог бы двигаться быстрее, чем на корабле. Однако, разглядев сплошные стены из деревьев, теснившихся по краям потока воды, а также густые заросли молодняка и кустов внизу, у основания этих деревьев, Марк отверг свое первоначальное намерение и пришел к выводу, что целесообразнее всего пробираться вглубь леса именно по реке.

Во второй половине дня корабль дошел до того места, откуда, по словам капитана Бирна, река становилась несудоходной для больших парусников. Определить это место было нетрудно, так как здесь была сооружена небольшая деревянная пристань, довольно уже обветшавшая. Торговые суда заходили сюда для сбора шкур и меха диких зверей у местных охотников, чтобы отвезти их в Стейн или Барк. «Морской Ястреб» причалил к этой пристани, а матросы принялись готовить две весельные шлюпки, имевшиеся на судне, для дальнейшего плавания вверх по реке.

Капитан Бирн и его команда пошли навстречу просьбе путешественников и поначалу согласились подождать у этой пристани два с половиной дня. Посоветовавшись между собой еще раз, моряки объявили, что пробудут здесь столько времени, сколько будет нужно, дождутся возвращения поисковой группы и, затем, отвезут всех туда, куда они пожелают. Такое решение экипаж «Морского Ястреба» принял, помимо всего прочего, еще и потому, что в лесу было много охотников, у которых можно приобрести шкуры и меха, а для этого необходимо было время.

Таким образом, команда судна стала оживленно и весело готовиться к приему охотников, радуясь своей будущей удачной торговле и барышам, а поисковая группа чародея Феррагамо грузилась в весельные шлюпки в совершенной тишине, грустные и задумчивые от ожидавшей их неизвестности.

Стремясь как можно полнее использовать светлое время дня, Феррагамо торопил своих людей и просил их как можно энергичнее грузиться в шлюпки. Сам чародей, Марк, Орм и Бонет разместились в одной шлюпке, а принц Ансар, Брандел, Шилл и остальные бойцы заняли другую.

Вскоре после начала нового этапа путешествия все убедились в значительном преимуществе плавания на весельных шлюпках, так как их применение давало заметную экономию времени по сравнению с использованием парусника «Морской Ястреб». Тем не менее даже в этом случае их ожидало немало других трудностей, поскольку скорость течения воды была большая, и приходилось налегать на весла, отчего вскоре все так устали, что, когда Феррагамо, наконец, распорядился остановиться на отдых на просторной полянке, найденной на западном берегу реки, путешественники на обеих шлюпках облегченно вздохнули и с готовностью подчинились приказу. На берегу был устроен привал, разожжен небольшой костер и проголодавшиеся участники экспедиции стали готовить еду, а тем временем Феррагамо попытался, с помощью своих колдовских заговоров, точнее определить то место, где содержалась в плену принцесса Фонтейна.

— Марк, подите сюда, помогите мне! — попросил чародей.

Младший принц, держа на руках полную охапку хвороста для костра, направился к Феррагамо.

— Знаете ли вы, как составлять заговоры для поиска пропавших вещей и людей? — спросил его чародей.

— Мне кажется, да. Вы уже говорили однажды об этом. Но с тех пор прошло уже много времени.

— Хорошо, это не так важно. Итак, мне надо определить, где находится Фонтейна, как далеко это место от нас и в каком направлении следует ее искать. Поиски значительно облегчатся, если в нашем распоряжении будут хоть какие-нибудь ориентиры или приметы, наводящие, пусть даже совсем немного и смутно, на то, где находится она или в каком направлении надо ее искать.

Феррагамо вынул носовой платок, принадлежавший Фонтейне, и положил его на землю между собой и Марком.

— В нужный момент, когда я вам скажу, вы положите левую руку на этот платок, а другой рукой дотронетесь до меня, повторяя, одновременно с этим, те слова, которые я буду произносить. Внимательно следите за тем, что я буду делать, при этом постарайтесь, чтобы ваши глаза были острее моих, то есть, чтобы вы запомнили каждую подробность и каждую деталь, в том числе и те, которые, может быть, ускользнут от моего внимания.

— Какие слова мне нужно будет повторять?

— Сами по себе они не имеют большого значения, так как являются ключевыми словами для составления тех заговоров, которые заключены в моем мозге. Наша задача дать им возможность выйти наружу. Подобные слова могут показаться вам бессмысленными. Итак, положите вашу руку на меня. Вот так! Теперь закройте глаза, расслабьтесь и попытайтесь полностью подчинить свой мозг следующим размышлениям…

Через некоторое время мозг Марка погрузился в атмосферу сложных чувств и ощущений, среди которых главными, преобладающими были замешательство, волнение, беспокойство и трепет, однако мысленно он оставался внимательным ко всему происходившему вокруг него и слышал отчетливо даже журчание воды в реке. Постепенно он перестал себя ощущать, забыл, где находится и что с ним происходит.

Тогда Феррагамо произнес какие-то слова, которые Марк повторил, и тут же они навсегда ушли из его памяти, а сам он даже и не подозревал, что мог их только что громко выкрикнуть, произнести шепотом или мысленно повторить по слогам. На младшего принца обрушился целый поток видений. Потом он почувствовал, как заколебалась земля под ним, и как будто какая-то сила подняла его над вершинами деревьев и понесла его вдаль с ошеломляющей скоростью, отчего голова его кружилась, а самого его подташнивало. Мимо него промелькнула какая-то необыкновенной формы ель, затем он увидел небольшую полянку посреди густо заросшего леса, на расстоянии не более полутора мили, слева от него. После этого Марк почувствовал, как замедлился его полет, и, стараясь справиться с головокружением, он как бы нырнул в самую гущу кроны огромного дерева, и опустился до уровня нижних ветвей многовекового дуба и оказался в центре лагеря, в котором укрывалась шайка разбойников, а среди них увидел Фонтейну, помогавшую какому-то лысому и по пояс оголенному великану готовить что-то вроде тушеного мяса. Принцесса даже будто бы улыбалась этому грубого вида человеку, похожему на дикаря.