Глава 40

Хьюитт и Селия, проводив трех друзей, еще какое-то время музицировали, но, устав, умолкли. Хьюитт, повинуясь наитию, развернул панно. То снова переменилось. Почти все уцелевшие ростки жизни погибли. Девочка лежала на земле подле надгробия, лисица пропала. Уточки были мертвы, более того, успели превратиться в скелеты. Волки сбились в кучу и вот-вот должны были исчезнуть за кромкой ткани. А весеннее солнце почти совершенно померкло. Хьюитт в ужасе зажмурился, думая о трех друзьях, — что-то с ними сталось? И вдруг раздался крик Селии:

— Огни! Погляди! Огни!

Голос ее звучал радостно. Казалось, она только и ждала, чтобы они явились.

Хьюитт открыл глаза. Сперва он заметил слабое мерцание на поверхности туманного озера — ему показалось даже, что это некий оптический обман. Но вот музыкант и впрямь различил сквозь серую муть какие-то вращающиеся огни. Они двигались, перемещались. Ничего подобного тут Хьюитт еще не видел.

— Что это значит, Селия? — взволнованно спросил он.

Отшельница не ответила, лишь принялась приплясывать на месте.

— Я могу прогнать его! — восторженно закричала она, закрыла глаза и захихикала.

Хьюитт почувствовал приступ неудержимого гнева и раскрыл было рот, чтобы одернуть безумную, но тотчас понял, что на сей раз и впрямь что-то происходит. Туман быстро редел, на глазах таял…

И обнажилась страшная картина.

Поначалу сердце Хьюитта бешено заколотилось в безумной надежде, но вид умирающего Неверна вселил в его душу ужас и отвращение. Ноги его подкосились, и он осел на землю, почувствовав сильную дурноту.

Селия же открыла глаза.

— Чудесно, — радостно сказала она и направилась прямиком к черной пустыне.

Хьюитт глядел ей вслед, приметив, что отшельница склонилась и что-то подняла с земли, но был не в силах последовать за нею.

Чтобы войти в Сеть, следовало мобилизовать волю…

Девушка заставила себя расслабиться, потом всем существом своим устремилась к Сети, моля ее ответить. Она напрягала все свои силы, прекрасно понимая, что в противном случае потерпит поражение. Какое-то время ничего не происходило, но вот Магара ощутила вокруг себя безмерную пустоту. На сей раз там царило пламя, вспыхивали молнии. Похоже, Сеть стала ареной какой-то страшной схватки. Сжавшись в комочек, Магара страстно желала увидеть Неверн и вознаграждена была страшной картиной запустения и смерти. Но в самом ее центре мерцала слабая искорка, и девушка из последних сил устремилась к ней. Сердце ее екнуло и сжалось — она увидела Варо, Бростека, к ногам которого робко жалась Тень, и еще одного человека с густой черной гривой волос, на которой то и дело вспыхивали блики молний. Волшебник!

Вдруг ей стало совершенно ясно, что делать. Она открыла глаза, взглянула на книгу и дописала две последние строки. Потом, ослабев от страха, откинулась в кресле, совершенно счастливая. Дверь распахнулась, и вошел ее враг. Магара приготовилась к смерти.

Очень далеко от скорбной обители Магары и от временного обиталища Хьюитта несколько человек напряженно вглядывались в озерную гладь. Никто не знал в точности, что именно должны они увидеть, зато всем было известно, когда что-либо можно увидеть. И вот, как только поверхность озера сделалась гладкой, словно стекло…

Но тотчас подул свежий ветерок, и по воде побежала легкая рябь, поколебавшая зеркальное отражение ржавых скал, неба и города. Над головами людей кружил журавль, а сидящий на деревянных сходнях юноша, серьезно взглянув на воду, встал и принес свою лютню…

Глава 41

Все трое мужчин в ужасе озирались. Казалось, они внезапно очутились в дурном сне, самом страшном, какой только можно вообразить.

Даже неожиданно показавшееся солнце явно не желало освещать это царство смерти…

— Где она? — Это были первые слова Бростека.

— Никто не смог бы протянуть тут и недели, — сказал Варо. — А уж десять дней…

Оба были совершенно растеряны, и Кередин, несказанно изумив даже самого себя, принял командование.

— Сейчас мы разделимся, — распорядился он, — и все тут обыщем. Если и есть нечто такое, что поможет нам разыскать Магару или волшебника, то именно здесь.

— Но тут нет ни души! — в отчаянии воскликнул Бростек.

— Если ничего не обнаружите, — с ледяной невозмутимостью продолжал бывший волшебник, разыщите что-нибудь — растение, цветок, пусть крошечное, но непременно еще живое и не тронутое распадом. Все, что угодно!

— Здесь? — не веря своим ушам, переспросил Бростек.

— Солнце вновь сияет над Неверном, — принялся с деланной уверенностью объяснять Кередин, призывая на помощь все душевные силы, чтобы ободрить друзей. — Значит, волшебный сад еще можно спасти!

Друзья, похоже, не верили ни единому слову бывшего волшебника, но покорно двинулись на поиски неведомо чего. Когда они встретились вновь, то с великим сожалением обнаружили, что никому из них не удалось отыскать ни следов тех, кого разыскивали, ни хотя бы одного живого стебелька…

— Я обнаружил единственную перемену, — сказал Варо. — На надгробии теперь начертано: «ГАЛАН…», но это сущая бессмыслица. А девочки нигде не видно — ни живой, ни мертвой.

— Но хоть что-нибудь должно же здесь быть! — упорствовал Кередин.

— Мы ничего не нашли, как ни старались, — ответил Бростек. — А для чего тебе это понадобилось?

— Послушайте меня. — Бывший волшебник не терял надежды рассеять тоску и уныние товарищей. — Нам удалось сюда проникнуть. Так? О Магаре я знаю не больше вашего, но у нас, по крайней мере, есть шанс воскресить Неверн! А это уже кое-что. И как знать, может быть, если мы в этом преуспеем, то поможем Магаре, где бы она ни была.

— Каким образом? — спросил Варо.

— Неверн некогда был магическим местом, — ответил Кередин. — Я верю в то, что он таковым и остается, ведь магический ключ все еще существует, — продолжал он, не обращая внимания на недоверчивые лица друзей, — к тому же на четвертом квадрате солнце не совсем померкло. Если бы сад был мертв, нам ни за что не удалось бы сюда проникнуть, а значит, его еще можно спасти! Ведь именно этого и хотела Магара! Именно об этом молила нас!

— Магара хотела, чтобы это сделал волшебник, — уточнил Бростек.

— Но волшебника здесь нет! — взорвался Кередин. — Вы разве не видите? Придется вам довольствоваться мною. А для меня это шанс расквитаться за все бездарно прожитые годы и доказать самому себе, что магия — это вовсе не изящное искусство, призванное увеселять, а нечто более грандиозное, нечто значимое для мира! Конечно, у меня вполне может ничего не получиться, но этого шанса я не упущу! И мне нужна ваша помощь.

Друзья никогда прежде не видели Кередина столь воодушевленным, и ему удалось в конце концов преодолеть тоску Бростека и непонимание, Варо.

— Так что же нам делать? — спросил Варо.

— Магический ключ — единственное средство восстановить волшебный сад, — объяснил Кередин. — Магический ключ к Неверну, казалось бы, безнадежно испорчен, но где-то продолжает существовать оригинал! Нам надо найти способ его вызволить.

— Но с нами же нет панно! — возразил Бростек.

— Он есть у Варо, в памяти. — Бывший волшебник повернулся к светловолосому гиганту. — Думай! Оставалось ли на панно хоть что-нибудь живое, не тронутое тлением? Если нам удастся это найти, семя жизни прорастет в волшебном саду! А как только воскреснет Неверн, оживет и все остальное…

— Что — остальное? — изумился Варо, все еще не вполне понимая Кередина.

— Сеть, — ответил Кередин. — Разве вы еще не поняли? Если обитель магии, столь обширная и хорошо защищенная, как Неверн, погублена злой силой, которой мы противостоим, не важно, люди-ножи это или что-то иное, то и вся Сеть отравлена! То, что произошло с Магарой на горе Свистунье, лучшее тому подтверждение. Я прекрасно помню, каким прежде было это место. Дивная обитель тишины и покоя, а какие все видели там восхитительные сны!

— Теперь все переменилось, — согласился Бростек.

— Вот именно, — продолжал бывший волшебник, — и если мы с вами сумеем побороть зло здесь, то поможем не только Неверну. — И он взглянул на Варо.

Их предводитель молчал, глубоко задумавшись.

— Здесь ничего не осталось, — сказал он чуть погодя. — Даже те несколько весенних растений, которые еще жили, теперь мертвы.

— А в самом центре — там, где соприкасаются все четыре квадрата? — спросил Кередин, почти отчаявшись.

— Нет, — уверенно ответил Варо. — Там ничего нет. Ничего. Лишь голая земля.

Вокруг них и впрямь не было ничего, даже сухой травы.

— А по краям панно? — не сдавался Кередин. — Не поискать ли там еще?

Варо нахмурился, припоминая.

— Нет… — повторил он. — Не думаю… Стойте! — Друзья его затаили дыхание. — Кажется, что-то есть. На весеннем пейзаже, у самой левой кромки, был вышит одуванчик, не желтый, как положено весной, а серый и пушистый, вот я и подумал, что он тоже мертв. Но, возможно, цветок еще жив — и еще здоров!

— Где находится весна? — тотчас спросил Бростек.

Все огляделись, но пейзаж был столь уныл и однообразен, что поиски нужного направления представлялись делом нелегким.

— На весеннем пейзаже изображен вид на север, — произнес вдруг Варо. — Значит, если мы сейчас как бы в центре панно, то и идти нам следует на север.

— Но мы вошли в туман с южной стороны — и сразу же попали в весну! — заспорил Бростек. — Стало быть, нам надо на юг! Кстати, а где тут юг?

После долгих блужданий в непроглядном тумане они совершенно утратили способность ориентироваться, и теперь беспомощно озирались, пытаясь угадать направление хотя бы по линии горизонта.

— Вон там север! — указал рукой Бростек.

— А вот мне кажется, он там, — махнул Кередин совсем в другую сторону.

— Что ж, пусть каждый из нас отправляется туда, куда считает нужным, — решил Бростек. — А ты, Варо, иди в третью сторону — на тот случай, если мы оба ошибаемся.

— Нам следует спешить! — прибавил Кередин. — Не думаю, что в нашем распоряжении слишком много времени…

Они с Бростеком разошлись в разные стороны, а Варо с минуту помешкал. Тут он кое о чем вспомнил и выбранил себя за то, что не додумался до этого раньше. Ведь надгробие находилось в самом центре весеннего пейзажа! Прекрасно зная, где оно находится, он припустил бегом. Подошвы его скользили по какой-то слизи, под ногами чавкала жижа. Пробегая мимо надгробия, Варо заметил, что в надписи после буквы «Н» прибавился еще какой-то крючок, но не остановился — слишком спешил к цветку.

Вдруг Варо увидел впереди женскую фигуру и тотчас узнал Селию. Он опрометью кинулся к ней. Женщина спокойно шла по жирной черной грязи, увязая в ней босыми ногами по самую щиколотку. В руках она держала цветок. Но вот Селия перестала напевать, поднесла цветок к губам — и дунула. В воздух взлетели невесомые пушинки…

— Нет! — заорал Варо так, что Селия вздрогнула и бросилась бежать. — Подожди, Селия! Умоляю!

К величайшему его облегчению, женщина послушно остановилась и подпустила его поближе. Но семена, которые она сдула, уже утонули в вязкой жиже…

— Можно подержать твой цветочек? — ласково спросил Варо.

— Но ведь я еще не допела песенку! — нахмурилась Селия.

— Не надо! — поспешно сказал Варо. — Мне очень нужен этот цветок.

Он увидел, что на головке одуванчика осталось единственное, самое стойкое семечко с крошечным белым парашютиком.

— Ради огней! — вдруг невольно вырвалось у него. — Огни просили меня достать им этот цветочек.

Селия подозрительно поглядела на него, потом медленно кивнула и протянула ему цветок. Варо осторожно взял его, ощутив на сломе стебля влажный сок, и бережно спрятал головку цветка в ладонях.

— Спасибо тебе! — сказал он и направился назад, в самый центр сада.

Селия поплелась следом за ним, то и дело восклицая:

— Чудесно! Ах, как чудесно!

Когда Варо достиг клочка голой земли, его друзей там не оказалось. Он долго окликал их, и вскоре они подоспели на его зов.

— Ты отыскал его? — хрипло дыша, спросил Бростек.

— Да… Но на нем осталось одно-единственное семечко. Остальные сдула Селия…

— Покажи! — потребовал Кередин.

Варо осторожно разжал ладонь, и бывший волшебник одобрительно кивнул.

— Этого должно хватить, — сказал он.

— Ты сказал — Селия? — спросил Бростек.

— Да. Она разгуливает по этому кошмару, но кажется совершенно счастливой.

Тут послышалось негромкое пение Селии. Все трое мужчин взглянули на нее, потом вновь занялись делом.

— Что теперь? — поинтересовался Бростек.

— Я изо всех сил пытаюсь припомнить, каково это — быть волшебником, — грустно улыбнулся Кередин. — Не дашь ли мне подвеску?

— А прежде ты не хотел ее касаться, — упрекнул друга Бростек, доставая подвеску из кармана.

— И теперь не хочу, но она — источник силы, а так как моей явно недостанет для того, что я задумал, рискну, — объяснил Кередин. — Впрочем, о степени риска мне думать недосуг, ибо даже попытка сделать то, что я задумал, лежит далеко за пределами всего моего опыта в области магии…

Он осторожно взялся за цепочку, на которой висел странный символ.

— Что ты намерен делать? — спросил Варо.

— Призвать древних Хранителей волшебного сада, — ответил Кередин. — У всех магических узлов некогда были Хранители. Скорее всего, именно Хранительница Неверна и вышила когда-то панно.

— Но ты же говорил, что панно очень древнее, — с сомнением в голосе промолвил Бростек.

— Все Хранители давным-давно мертвы по меркам нашего с вами мира, — объяснил Кередин. — Но Сеть хранит их души, как и души всех умерших. Если и можно где-нибудь вызвать их, то именно здесь! Вам бы лучше отойти в сторонку, ведь я сам не знаю, что из этого может получиться…

— Это опасно? — спросил Варо.

— Лучше бы ты спросил, мокрое ли море! — засмеялся Кередин. — Превышать свою власть всегда опасно. Столь могучие силы явно не предназначены для таких ничтожеств, как я…

— Мы останемся с тобой, — тихо, но очень уверенно заявил Бростек.

Варо лишь молча склонил голову. Кередин попытался было протестовать, но вскоре сдался.

— Что бы ни случилось, — серьезно сказал он, — заранее благодарю вас за все. В моей жизни начисто отсутствовал смысл, пока не явились вы.

— Ты самый лучший и вернейший из друзей, — проникновенно произнес Варо.

В этих словах заключалось глубочайшее раскаяние в том, что он некогда наговорил волшебнику, усомнившись в нем.

— Удачи тебе, — лаконично прибавил Бростек.

Кередин сжал в ладони подвеску. Жест волшебника был даже несколько небрежен, но сердце бурно колотилось. Поначалу ничего не произошло, но вот кулак его задрожал, а голая земля под их ногами засветилась изнутри. Тень тихо зарычала, шерсть на спине у волчицы встала дыбом.

— Уходите! Быстро! — выдохнул Кередин.

— Нет! Мы останемся! — ответил Бростек.

— Я не могу контролировать эту силу!

Лицо Кередина было искажено, глаза плотно зажмурены, на лбу волшебника блестели крупные капли пота.

— Та же форма, что и у подвески! — воскликнул Варо, впервые взглянув на границу оголенного участка земли, на котором они стояли.

А сияние делалось все ярче, пока не превратилось в мерцающее бело-голубое пламя.

— Сдуй семя… на землю! — с трудом проговорил Кередин.

Голос его звучал так, словно волшебник испытывал мучительную боль.

Варо дунул, семечко взвилось в воздух и, покружившись, упало на темную безжизненную почву.

— Хранители Неверна! — хрипло выкрикнул волшебник. — Если слышите меня, придите на помощь! Ваш недостойный слуга молит вас!

Вокруг Кередина замерцали и закружились искорки, а через мгновение вокруг всех троих воздвиглась стена ярчайшего света — как раз по внешней границе четырех колец. Неподалеку послышалось пение Селии. Варо и Бростек обернулись на ее голос. Кередин же, похоже, не в силах был шевельнуться. Тело его словно свело сильнейшей судорогой, он дрожал, точно на него внезапно навалилась неимоверная тяжесть.

Селия приблизилась к сияющей прозрачной стене — казалось, женщина даже не подозревает о ее существовании. Варо и Бростек с предостерегающими криками замахали руками, но она шла все вперед и вперед, тихонько напевая:

Средь прочих чудес породила природа

Четыре волшебные времени года…

Вот Селия вошла в огненную стену, которая тотчас ожила и заколебалась, объяв фигуру женщины белым огненным коконом. Но что это? Уже не Селия, а девочка — та самая, с панно! — стоит перед ними и с улыбкой поет:

Вот семечко, листик, цветочек и плод —

И снова кружится цветной хоровод…

Под зачарованными взглядами мужчин девочка приблизилась к тому самому месту, куда упало семечко одуванчика, и бережно накрыла его ладошками. Потом подняла голову и взглянула на Кередина. Хотя губы ее и оставались неподвижными, очевидно было, что неким непостижимым образом они с волшебником общаются.

— Да! — выдохнул он наконец.

Девочка выпрямилась, бросила взгляд на Варо, Бростека и волчицу и побрела прочь. Легко пройдя сквозь стену с противоположной стороны, она вновь обернулась Селией. Безумная женщина шла спокойно, словно ровным счетом ничего не случилось. «Чудесно! Чудесно!» — то и дело повторяла она.

Тут глаза всех троих друзей устремились на то место на голой земле, куда упало семечко. В мгновение ока из земли выстрелил зеленый росток. Листья стремительно росли, и вот уже в центре зеленой розетки появился стебелек… Вскоре ярчайшим пятном на серой голой почве засверкал желтый цветок, но лепестки его тотчас поблекли, а на месте цветка появился серый пушистый шарик. Неведомо откуда налетевший ветерок сдул легчайшие семена, а через считанные секунды вокруг появилось множество молодых зеленых ростков…

— Куда как расчудесно! — послышался насмешливый голос.

Первоначальное радостное удивление Варо и его друзей мгновенно сменилось ужасом, когда, обернувшись, они увидели человека-ножа в синих одеждах, стоящего подле самой стены света снаружи. Вокруг его фигуры явственно проглядывало фиолетовое мерцание, а на груди висела тяжелая металлическая подвеска в форме треугольника, обращенного вершиной вниз. Тень зарычала, изготовившись к прыжку, а Варо мгновенно выхватил из ножен меч. Бростек тоже схватился за оружие и ринулся на врага. Однако тот не обращал на них никакого внимания, его лиловые глаза устремлены были на Кередина.

— Это всего лишь призрак! — с трудом проговорил бывший волшебник. — Вы не сможете причинить ему вреда…

Варо и Бростек оцепенели, не сводя глаз с неподвижного человека-ножа.

— Как ты наблюдателен, — язвительно произнес черный колдун.

Хотя происходящее явно его забавляло, взгляд был холоден и злобен.

— Похоже, я недооценил тебя. Вот уж никак не ожидал, что волшебник-недоучка сможет зайти так далеко!

— О, я только начал! — хрипло и презрительно выговорил Кередин.

— Да полно! — снисходительно улыбнулся колдун. — Подумаешь, кучка жалких сорняков, да еще защищенная стеной огня! Одумайся! Ты ни на что путное не способен!

— Неверн вновь расцветет! — прошептал непокорный Кередин. — Магический ключ все еще существует. И тебе не удастся его погубить!

— Даже будь это так, — высокомерно заявил человек-нож, — тебе пришлось бы уничтожить защитную стену. А стоит сделать это — и ты, и твои дружки окажетесь у меня в руках! Вы и глазом не моргнете, как…

— Мы готовы заплатить такую цену!

— Но ведь мы с тобой братья! — вскричал колдун. — Ты же мечтал о том же, о чем и я!

— Нет! Никогда! — яростно оскалился Кередин. — И в мыслях не держал обратить дивное место в гниющую пустыню! Я не причастен к этому! И не желаю тебя знать!

— Но в моей власти сделать тебя богом! — продолжал искушать его черный колдун. — Я же вижу, какую боль причиняет тебе даже столь ничтожное усилие, а вместе мы могли бы… Да что там, неужто ты сам не видишь, что мы стали бы всесильны?!

Варо и Бростек горели желанием предостеречь друга, укрепить его решимость выстоять против искусителя, но понимали, что Кередин должен справиться с этим сам, только сам. Однако страхи их оказались напрасными. Кередин хранил верность.

— Ты попусту сотрясаешь воздух! — бросил он в лицо человеку-ножу. — Неверн будет жить!

— Тогда умрешь ты! — угрожающе воскликнул колдун.

— С радостью! — И вдруг из последних сил Кередин швырнул подвеску Бростеку. — Теперь дело за тобой…

Черный маг злобно зарычал, а световая стена стала медленно таять. Бростек поймал подвеску и тотчас же ощутил, как по жилам его пробежал огонь. Ничего подобного он никогда прежде не испытывал!

— Спасибо тебе, Магара! — закричал вдруг Кередин, поразив всех.

Теперь он стоял, выпрямившись во весь рост, страшная тяжесть уже не давила на его плечи.

В руке черного колдуна матово блеснул нож. Преграды между противниками более не существовало. Взмах руки — и оружие, мерцая лиловым пламенем, летит в цель. Варо рванулся вперед, пытаясь мечом преградить путь смертоносному ножу, хотя реакция его была мгновенной, призрачный кинжал прошел сквозь сталь, словно сквозь масло. Кередин же даже не попытался увернуться, нож угодил прямо ему в грудь. И призрачный этот нож сделал свое дело. Рубашка Кередина окрасилась алой кровью, а бесчисленные искры, плясавшие вокруг его тела, устремились вдруг прямо к Бростеку. Тотчас же они разгорелись ярким белым пламенем, объявшим и Бростека, и Тень. В тот же самый миг исчез Варо. Мгновение спустя все появились вновь, но совершенно преображенные. Теперь вокруг Бростека и Тени мерцало белое пламя, а Варо… Нет, это был уже не Варо, а черная дыра в форме человеческого тела, не отражающая и не излучающая ни капли света. Все трое ринулись на врага, но черный колдун мгновенно исчез, а следом, не успев ничего понять, бесследно исчезли люди и волчица.

Кередин упал на землю, прямо на яркий желтый ковер из молодых одуванчиков. С лица его исчезла гримаса боли. Он улыбался. Все вокруг него пришло в движение — и хотя взор волшебника уже туманился, он успел увидеть воскрешение сада. Уже ничто не могло этому помешать, Кередин знал это. Магический ключ восстанавливался теперь сам собой.

Вновь повсюду зеленела трава. Буйно распускались цветы, оживали деревья, на ветвях которых появлялись сразу и бутоны, и плоды. Яркие, словно драгоценные камушки, насекомые устремились к цветам за сладким нектаром, птицы перелетали с места на место, заливаясь трелями, в кристальных ручьях плескалась рыба… Возвратились и звери. Тут царствовали одновременно все четыре времени года, соперничающие друг с другом красотой. Неверн вновь жил!

Кередин увидел все это и понял, что жил именно ради этого сладостного мига. Мечта его стала явью. За миг до того, как сердце его перестало биться, ему почудилось лицо Мэтти — она лучезарно улыбалась. И он, счастливый, раскрыл ей объятия…

Глава 42

В тот самый миг, когда в Неверне воскресла древняя магия, далеко на юге два человека пробудились от долгого сна. Слэтон и Роган открыли глаза. Они поглядели сперва друг на друга, а затем на ошалевшего от радости Росса.

— Где мы? — спросил Роган у брата. А снаружи, за дверью, кто-то наигрывал на лютне сладостную и волшебную мелодию…

Хьюитт не верил своим глазам. После того как рассеялся туман и Селия покинула его, некоторое время ничего не происходило. Он напряженно вглядывался в даль, ожидая неизвестно чего. Музыканту казалось, будто минул целый век. Но вот в самом центре черной долины ему почудились сполохи пламени, и вскоре, к величайшей своей радости, он увидел изумрудное мерцание свежей зелени. Вскоре среди ширящегося зеленого моря он заметил розовые, желтые, красные, синие пятна — сад вновь радовал многоцветьем жизни, зародившейся в самом его сердце и неудержимо распространявшейся от края до края. А пораженный Хьюитт только и мог, что, раскрыв рот, глядеть на это чудо…

Тут он вспомнил про панно и быстро развернул ткань. Изображение менялось прямо на глазах! Вначале в самом центре возникло необычной формы желтое пятно, которое стремительно увеличивалось… Крошечные стежки, словно неведомые насекомые, ползли по ткани сами собой — и вскоре вышивка уже вновь поражала прежней своей дивной красой. Хьюитт то и дело вертел головой, глядя то на Неверн, то на панно, и никак не мог взять в толк, магический ли ключ воскрешает сад или наоборот…

Все вернулось на прежние места. Затмения исчезли, и теперь три квадрата освещены были ярким солнцем, а один — дивной луной, отражавшейся в озере. Девочка, женщина и старуха возвратились на панно, вновь спокойные и безмятежные.

Только радуга все еще представляла собой странное зрелище — над садом красовались две дуги, разделенные полоской яркой небесной лазури.

Когда панно наконец перестало изменяться, Хьюитт взглянул на сад и увидел, что тот тоже воскрес во всем своем великолепии. Но, хотя ничего более прекрасного музыкант за всю свою жизнь не видывал, он знал, что не может войти в него. И песню, которая зазвучала вдруг в его сердце, он никогда не сумел бы сыграть, но наслаждался этой волшебной мелодией…

Селия тихонько шла по благоухающим садам и буйным лугам Неверна, что-то вполголоса напевая. Но вот она набрела на распростертое тело, вокруг которого светились маленькие солнышки одуванчиков. Грудь человека оставалась неподвижной, и Селия поняла, что он мертв, хотя нигде не разглядела раны. Женщина решила, что сердце просто остановилось у него в груди. Лицо умершего было спокойно и безмятежно.

Селия огляделась, потом направилась прямо к розовому кусту, а возвратившись, положила на грудь умершего дивную белую розу.

— Чудесно… — задумчиво проговорила она и пошла своей дорогой.

Глава 43

Магара глядела прямо в гневные лиловые глаза своего мучителя в ожидании смерти. Но он и шагу к ней не сделал. Девушка заметила на его лице выражение озабоченности, а вокруг фигуры его на сей раз не было привычного фиолетового свечения. Мыслями он, похоже, унесся куда-то очень далеко, лишь мельком взглянул на последнюю страницу книги.

— Значит, ты предпочла отсрочить мое торжество? Не пожелала заслужить моей благодарности? — грозно спросил он. — Что ж, тем хуже для тебя…

Магара яростно оттолкнула от себя ненавистную книгу.

— Ты не можешь принудить меня завершить это черное дело! — сказала она. — Я целительница, а не… убийца!

Девушка ожидала, что колдун вновь вырвет страницу, однако он и пальцем не шевельнул, словно это уже не имело никакого значения.